Росс Джулия. Куртизанка и джентльмен

   – Я купил и седельные сумки вместе с их содержимым, милорд. Не соизволит ли ваша светлость пройти и взглянуть на них?
   Коричневый женский костюм для верховой езды, чистая нижняя юбка, различные мелочи, которые Миракл взяла с собой из «Веселого монарха». Ткань мягко скользила в руках Райдера. Приливной волной в нем поднимались отчаяние и ярость. Лицо аптекаря исчезло в темном тумане.
   – Спасибо, мистер Пенс, – наконец проговорил он. – Весьма вам признателен.
   – Желаете получить лошадь и вещи обратно, милорд? Купив их, я совершил какую-то оплошность? Боюсь, люди, продавшие мне все это, уже далеко отсюда.
   – Нет, – ответил Райдер. – Это не важно. Оставьте лошадь себе. Вы владеете ею по праву.
   Райдер возвращался через город к своему экипажу, почти ничего не замечая вокруг. Ее ограбили. Увели лошадь. Забрали седло. Даже дорожным костюмом и жалкими мелочами, которые она везла в сумках, не побрезговали.
   Райдер впал в отчаяние.
 
   Когда Миракл добралась до «Приюта гуртовщика», совсем стемнело. Тело гудело от усталости: слишком долго она брела по полям и лугам, преодолевая перелаз за перелазом. Порой в темноте, сбившись с пути, оказывалась в пшеничном поле.
   Послышался гогот мальчишек перед постоялым двором. Они караулили в дрожащем свете факелов овец, рогатый скот и загоны с лошадьми. Тучные тела шевелились, распространяя вокруг себя в ночном воздухе запах животных. Мальчишки равнодушно глянули на проходившую мимо Миракл и поплотнее закутались в свои одежды.
   Миракл помедлила, лишь на мгновение задержавшись на пороге. Она прислушалась к монотонному гулу мужских голосов и взрывам смеха за дверью и распустила волосы. Затем, еще раз взглянув в чистое ночное небо, толкнула дверь.
   Внутри было еще темнее, чем на улице. Воздух от сальных свечей, масляных ламп и табака был вязкий, густой и затхлый. В нескольких островках света располагались мужчины в заляпанной грязью дорожной одежде. Кто-то стоял, кто-то сидел на скамьях, опрокидывая в себя эль кружку за кружкой и разглядывая окружающих. Взгляд одних был дружелюбен, другие смотрели с опаской.
   Она вошла внутрь – и все головы разом повернулись к ней. Миракл сбросила плащ с плеч, повесив его на палец. Все мужчины уставились на глубокий вырез ее платья.
   – У вас тут веселая компания, – обратилась она к мужчинам. – Может, хотите послушать перед дорогой песню?
   – Оставь свои песенки при себе, голубка, – сказал мужчина. – Сколько ты хочешь за минутку наедине со мной?
   – Тебе не по карману, – парировала Миракл, – а если минута – это все, на что тебя хватает, хвастаться нечем.
   Послышались смешки, однако напряжение не ослабевало.
   – Мы все братья и делимся по-братски, – раздался другой голос.
   – Вас здесь, верно, человек двадцать. Стало быть, три секунды на каждого, минута – на всех. – Несмотря на бешено стучащее сердце, Миракл гордой поступью приблизилась к мужчине, взяла у него из рук кружку и, наклонившись, пристально заглянула в глаза. – Если бы вы, сэр, весь последний час не заливали свое мужское достоинство элем, понимали бы разницу между женщиной и песней.
   В зале грянули аплодисменты.
   – Как она тебя, Том! Не в бровь, а в глаз! Здорово окоротила! – крикнул кто-то. – Леди за словом в карман не лезет.
   – Зато Тому удалось вдоволь на нее насмотреться, – сказал другой.
   Миракл вернула Тому кружку и подмигнула ему.
   – Допивайте, сэр, – сказала она. – Старый солдат должен платить за выпивку и за песни, но смотреть, по крайней мере, он может бесплатно.
   На сей раз взрыв всеобщего веселья грянул еще громче. Том улыбнулся:
   – Откуда вы знаете, что я был солдатом, мисси?
   – Такого, как вы, храбреца, знающего жизнь, видно с первого взгляда.
   По залу прокатились раскаты хохота, раздались свист и аплодисменты.
   – «Зеленые рукава»^[7], – выкрикнул седобородый мужчина. – Или «Барбару Аллен». Сладкие песенки для старичка, душечка!
   Миракл с облегчением вздохнула:
   – Вы услышите обе, сэр, если пустите для меня шляпу по кругу.
   – Проклятие, – выругался Том. – Если ты меня поцелуешь, голубушка, я сам пройдусь для тебя со шляпой.
   – И будешь дурак дураком? – выкрикнул бородатый мужчина. – Уж лучше сиди, где сидишь, и пялься.
   Том стукнул кружкой по барной стойке.
   – Ну что ж, давай спой «Зеленые рукава», голубушка.
   – «Зеленые рукава». – Миракл снова подмигнула ему. – Песенка о человеке, который не может удержать свою возлюбленную. Потом послушаем «Барбару Аллен» – песню о мужчине, который умирает, не в силах пережить свою потерю.
   – Там женщина, кажется, тоже умирает, – тихо вклинился чей-то голос, но Миракл уже запела.
   Она пела так, чтобы ее песни способны были вызвать воспоминания о доме и любви и навевали светлую грусть. В ее исполнении не было ничего вульгарного или слишком эротичного. Валлийцы-гуртовщики вскоре стали ей подпевать, и их голоса гармонично сливались в общем звучании, даже когда они не знали английских слов.
   Когда Миракл допела, бородач пустил по кругу шапку. К тому времени в помещении не осталось ни одного человека, который мог бы допустить по отношению к ней какую-то непристойность против ее воли, хотя пара путников исподтишка ощупывали свои карманы. Через несколько минут один из них, без сомнения, подойдет к ней потихоньку и попытается заключить сделку.
   – Вот, дорогая, – сказал ей мужчина с бородой. – Полученного с ребят тебе хватит на кружку эля и на ужин.
   Миракл посмотрела в шапку.
   – Тогда я, пожалуй, буду петь еще. У меня более высокие запросы, сэр.
   – Леди подавай дорогого вина! – крикнул Том. – И еще, верно, пуховую перину!
   – Нет, – ответила Миракл. – Леди нужна лошадь.
   – Если вы проведете эту ночь со мной, – сказал кто-то, – я куплю вам и лошадь, и седло.
   Миракл замерла на месте. «Там женщина, кажется, тоже умирает», – эхом отдавалось у нее в голове.
   Говоривший сидел в самом темном углу, закутанный в простой плащ, широкополая кожаная шляпа надвинута на лоб. Судя по тихому голосу, его можно было принять за джентльмена, впрочем, звук был неотчетлив из-за поднесенной к губам кружки. Миракл не могла разглядеть его лица – лишь белевшие костяшки длинных пальцев, сжимавших кружку так крепко, словно он задался целью раздавить ее.
   Сердце ее забилось. Собравшиеся пристально воззрились на незнакомца.
   – Я стою гораздо дороже, чем песенка, – ответила Миракл. – Давайте, сэр, назовите песню, какую хотите услышать!
   Шляпа человека и высокий воротник по-прежнему скрывали его черты, но глаза сверкали.
   – Больше никаких песен, – заявил он. – Я хочу остаток ночи, мэм, с этой минуты и до первых петухов. Если окажете мне услугу, получите лошадь с седлом и любую сумму золотом, какую назовете.
   Черно-белый пес глухо зарычал. Бородатый мужчина сунул руку в карман, где, без сомнения, было спрятано оружие. Перегонщики схватились за сучковатые палки, крепко стиснув их в кулаках.
   – Эй, – остановил его Том, поднимаясь на нетвердых ногах. – Леди поет для всех. Если уж менять песни на что другое, то у нас как? Делись по-братски. Таков наш девиз.
   – Но только не мой. – С изяществом, в котором явно проступала угроза, незнакомец поднялся, возвышаясь над всеми остальными. Сверкнула сталь: в его крепких руках было зажато по пистолету. – Попрошу без глупостей, джентльмены, – прозвучал голос незнакомца в наступившей тишине.
   Палки со стуком попадали на пол. Том рухнул на свое место.
   Незнакомец спрятал пистолеты под плащ и сделал шаг вперед.
   – Ну, так что, мэм? Согласны?
   Миракл, хотя кровь ее пульсировала с пугающей скоростью, вскинула голову и посмотрела ему прямо в лицо.
   – Да, – ответила она. – Да, сэр, согласна.
   – Все мы здесь присутствующие были тому свидетелями, – проговорил мужчина с бородой. – И будем требовать воздаяния от имени этой леди, если ваши обещания обернутся пустыми посулами.
   – Можете меня линчевать наутро, если я не сдержу своего слова, – ответил незнакомец. – Вот только сдержит ли она свое?
   Перегонщики скота расступились, когда он подошел к Миракл и взял ее под локоть. Она чуть не лишилась чувств, словно воздух сгустился вокруг нее, лишая возможности дышать. Свет лампы задрожал. Окружающие ее лица превратились в одно расплывчатое пятно.
   Человек полуобнял ее за талию, и, как болезненное воспоминание о пережитом, на нее вдруг нахлынули прежние ощущения, рвущие сердце на части, она вновь была в лодке в открытом море, вновь чувствовала запах лошади и неповторимый свежий аромат апельсина и лаванды. Но ни отказаться, ни бежать она уже не могла. Она уже дала свое слово.
   – Отдельную спальню. – Высокий человек бросил на стойку пригоршню монет.
   Хозяин постоялого двора поспешно распахнул перед ним в глубине помещения дверь. За ней открывалась лестница.
   Мужчина подтолкнул Миракл вперед по ступеням в спальню, в которую едва проникал сквозь грязное стекло тусклый свет. Он захлопнул за собой дверь и, повернув ключ в замке, приблизился к окну. За окном мерцало звездное небо, на фоне неба вырисовывались темные очертания его шляпы и длинного плаща, сливавшиеся в одно черное пятно.
   – Раздевайтесь, – бросил он.
   Глубоко в животе у Миракл зарождалась боль.
   – Вот, значит, как?
   Мужчина резко обернулся, всколыхнув плащ.
   – Ситуация не предполагает деликатностей. Снимайте одежду и ложитесь в постель. На спину. Я хочу, чтобы мои деньги окупились. Или вы уже сожалеете о нашей сделке?
   – Я не могу позволить себе сожаления, – ответила Миракл, пытаясь обрести спокойствие вопреки холодной дрожи, сотрясавшей ее тело.
   – Условия оговорены четко: ваше тело в мое распоряжение – мое золото для вашего расточительства. Или вы сначала желаете выяснить, какова сумма?
   – Я согласилась провести с вами остаток ночи, и только. Ни на унижение, ни на месть я не согласна.
   – Месть? – Мужчина отбросил в сторону шляпу, скинул на пол плащ, решительно подошел к ней, словно право на высокомерие было дано ему от рождения. – А что, если бы я захотел, от вас всего лишь еще одну песню? Вы мне ее споете?
   – Нет, я уже напелась сегодня. – Миракл откинула волосы со лба. – Вы купили мое тело на одну ночь, и это все. Делайте с ним, что хотите. Ничего другого вы не получите.
   Она начала расстегивать пуговицы платья на плече, но он сжал ее запястье.
   – Ваши голосовые связки – часть вашего тела, – сказал он. – Я желаю услышать песню.

Глава 5

   Миракл побрела к кровати и, присев на край, уронила голову на руки. Она не думала, что он явился сюда с намерением отомстить ей. Но сердце ее все равно сковал ужас.
   – Я очень виновата перед вами, лорд Райдерборн.
   Некоторое время он, словно темное стеклянное изваяние, стоял молча.
   – Стало быть, когда там внизу мы с вами заключили сделку, вы не догадывались, кто я?
   – Нет, – ответила Миракл. – Я не узнала вас сразу.
   Тень метнулась: это Райдер выбросил вперед руку, указывая на кровать.
   – И вы разделили бы свое ложе с первым встречным?
   – За те деньги, что обещали вы, да.
   Райдер снова погрузился в молчание. Сердце Миракл тяжело колотилось в груди.
   – Почему вы бежали от меня в Броктоне? Какого черта не позволили мне помочь вам?
   – Вы помогли мне, – возразила Миракл. – И ничего больше для меня сделать не можете.
   – Кроме одного – на сей раз оплатить ваши услуги золотом, не так ли?
   – Если вас это утешит, знайте: я счастлива, что этот договор заключен с вами, лорд Райдерборн.
   Райдер резко повернулся и снова принялся вышагивать по комнате, отбивая сапогами тяжелый ритм страданий.
   – Конечно, – проговорил он. – Ибо знаете, что я не стану принуждать вас сдержать обещание. Вы можете взять у меня золото, ничего не дав взамен. Впрочем, то, что вы предлагаете, для меня не имеет ценности.
   – Зачем вы преследуете меня? Как вы меня нашли?
   – Боже мой! Все это простые вопросы. Впрочем, вряд ли нужно начинать с трудных. Ваш конь с такой замечательной картой Ирландии на крестце обрел другого владельца. Этот честный малый купил его вместе с вашим седлом, пожитками и даже костюмом для верховой езды у каких-то двух бандитов, которые уже стали историей. Узнав об этом, я потерял покой, когда же вернулся в «Белый лебедь», то услышал о темноволосой женщине в шелковом платье, продававшей путникам цветы.
   – Этой женщиной могла быть любая.
   – Совершенно верно.
   – Тогда почему вы здесь?
   – Потому что подумал, что если этой женщиной были вы, то куда, черт возьми, вы могли податься пешком темной ночью? Где ближайшая обходная дорога в Дербишир?
   Миракл, вздрогнув, обхватила себя руками.
   – Кто еще знает об этом?
   – Мой кучер и двое моих слуг. Один из них раздобыл мне эти шляпу и плащ, а мой кучер высадил меня в полумиле отсюда, где второй мой слуга уже ждал меня с лошадью.
   – Итак, вы прибыли сюда тайно. И, затаившись в своем углу, ждали моего появления, чтобы затем инкогнито сделать мне свое предложение. Как все это ужасно!
   Райдер резко остановился.
   – Покуда вы не появились здесь, я, ей-богу, думал, вас убили.
   Миракл прикусила губу и отвела взгляд.
   – Нет, – сказала она. – Пока нет. И все же вам не следовало появляться таким образом.
   Райдер схватил Миракл за плечи.
   – Я разговаривал с Хэнли…
   – С лордом Хэнли? Зачем? Где?
   – В Лондоне. У него в клубе. Узнать имя вашего последнего покровителя не составило труда.
   – Значит, этот мерзкий граф сейчас ломает голову, с чего это вдруг лорд Райдерборн проявляет такой интерес к его любовнице? Лорд Хэнли отправился сюда вслед за вами?
   – За мной?
   Миракл внимательно посмотрела ему в глаза.
   – Да! По пятам, до заставы, потом к тому честному малому, который купил мою лошадь и седло, и в «Белый лебедь», где столько людей стали свидетелями моего рискованного поступка.
   Райдер еще крепче стиснул ей плечи.
   – Какого черта Хэнли ехать за мной?
   – Чтобы найти меня, конечно. Чтобы привлечь меня к суду. Он был в «Белом лебеде». Я видела его там, хотя сама осталась незамеченной.
   – Когда я в последний раз виделся с Хэнли в Лондоне, он был цел и невредим и не выказывал к делу ни малейшего интереса. Вы уверены, что в «Белом лебеде» видели его?
   Миракл не без труда высвободилась из рук Райдера.
   – Думаете, я не узнаю своего собственного любовника?
   Райдер побледнел и, уронив руки, отвернулся.
   – Вопрос глупый. Простите меня. Но с чего вы взяли, будто он следует за мной?
   – Лорд Хэнли очень заинтересован в моей участи. Разумеется, он цел и невредим. Он не жертва. Он свидетель.
   – Свидетель чего?
   – Не все ли равно? – рассмеялась Миракл. – Как-то я почла своим долгом выразить собственное мнение одному из его приятелей. Когда же слов оказалось недостаточно, мне пришлось воспользоваться ножом. Если угодно, можете считать, что это была самозащита. Однако каковы бы ни были у меня на то причины, нападение проститутки на джентльмена – веское основание для того, чтобы вздернуть ее на виселице. Вы бессильны защитить меня в суде, милорд. Ваше мнение и ваша страсть весьма слабый аргумент против показаний лорда Хэнли.
   – Тем не менее, я предлагаю вам свое покровительство. Я могу увезти вас в любое поместье герцогства. Я могу вас спрятать…
   Миракл села на кровать и собралась с духом, готовясь бросить ему в лицо еще одну ложь, которая заставит его навсегда оставить ее:
   – Я не хочу быть с вами. И никогда не хотела. Я просто заплатила вам. Все остальное с моей стороны было притворством, а с вашей – безрассудством. Возвращайтесь домой, лорд Райдерборн! Я не хочу вас.
   Гробовая тишина поплыла над ковром, устилавшим пол, заклубилась в мириадах крошечных щелей, наполнила кувшин на умывальнике. Казалось, в окружающее пространство расплавленным хрусталем вливалась боль. Сквозь тишину, звеневшую в ушах Миракл, наконец пробился и заглушил все остальное невыносимый стук ее собственного сердца.
   – Конечно, вы меня не хотите, – в конце концов, нарушил молчание Райдер. – Простите, если я подумал иначе. – Он наклонился, чтобы взять шляпу и плащ. – И все же, что, черт побери, вы теперь намерены делать?
   – Скрыться, если вы позволите.
   – Каким образом?
   – Поеду в Дербишир, где у меня есть средства, а затем покину страну.
   – Чего бы это вам ни стоило?
   – Чего бы ни стоило. Если вы сейчас же не призовете стражей порядка, пожелав увидеть, как меня повесят, вы не сможете меня остановить.
   – Смогу, – возразил Райдер. – Но не стану этого делать.
   Небо за окном затянули тучи, через которые уже не мог пробиться тусклый свет звезд. Миракл взяла со столика возле кровати трутницу и зажгла свечу. Лицо Райдера как будто немного оттаяло. Позади его фигуры легла длинная тень.
   Он вернулся к столу и, положив шляпу, высыпал содержимое своего кошелька на деревянную столешницу. Сверкнув в пламени свечи, звякнули монеты.
   – Вот деньги. Хотя, как вы догадались, отрабатывать вам их не придется. Купите лошадь. И поезжайте себе в Дербишир, как царица Савская к Соломону.
   – Я не хочу ваших денег, – отрезала Миракл.
   – Бог мой! – Райдер поднял глаза и пронзительно воззрился на нее. – У вас украли лошадь. Слава Богу, сами вы избежали смерти и насилия. В отчаянии от случившегося вы были готовы продаться первому встречному, невзирая на то, что кое-кто из здешних постояльцев, весьма возможно, мог воспользоваться вами бесплатно: «Делись по-братски».
   – И тем не менее они этого не сделали, – заметила Миракл. – Я знаю мужчин. Вы разве не заметили?
   – Очень даже заметил. – Райдер направился к двери. – Вы играли чувствами гуртовщиков, как игрушками.
   – Все мужчины для меня игрушки.
   – Итак, возьмите деньги! Если вам в дальнейшем потребуется помощь, дайте мне знать в Уайлдшей. Я взял на себя ответственность за вас, вытащив из Броктонского залива. Это не ваш выбор. Он мой.
   Миракл поднялась, и тени пришли в движение, словно стаи стервятников внезапно закружили над ее головой.
   – Не смейте следить за мной. Я вам ничем не обязана. Ни ваших денег, ни каких-либо иных подношений я от вас не приму!
   – Примете! – Стоявший у двери Райдер резко обернулся, и его плащ взметнулся вокруг него. – Впрочем, можете их отработать!
   Отбросив в сторону плащ, Райдер решительно приблизился к Миракл и сжал ее в объятиях. В его глазах не было нежности, в них полыхал огонь ярости.
   Райдер с неистовством впился в ее губы, его язык ворвался в ее рот. Его охватило отчаяние от неизбежной потери.
   В глазах Миракл, словно картечью, выстрелила злость. Припомнив все страдания, которые ей довелось испытать, она стала сопротивляться Райдеру языком, зубами, губами. Кусалась и отбивалась, пока желание не одержало над ней верх. Сопротивление сменилось поцелуями – пылкими и безудержными. Восставший член Райдера, твердый и требовательный, уперся ей в живот. Кровь жаркой волной устремилась Миракл в пах.
   И все-таки Райдер отстранился – его глаза чернели, как две бездны – и выпустил ее из рук. На его скулах еще блестела испарина страсти, но он уронил голову и уставился на свои сцепленные руки.
   – Я должен просить у вас прощения, – сказал он. – Ничего подобного я еще не испытывал в жизни. Я не хотел…
   Миракл приложила палец к его губам. По ее щекам текли слезы. Подобно золоту в плавильном тигле, она очищалась от всего наносного, и от нее оставалась лишь самая чистая субстанция, высвобождалась ее суть. Обжигающее желание и страдание Райдера глубоко проникали в ее сердце, и она неосознанно потянулась к нему и снова поцеловала, слегка приоткрыв губы, похожие на распускающиеся лепестки, она отмеряла ему полной мерой и столько же получала взамен.
   Райдер тотчас подчинился ей. Миракл почувствовала это губами, сердцем, поняла это, ощутив боль и тоску в преддверии неизбежных страданий. Его ласки, как шепот обольщения, касающийся губ, все дальше и дальше влекли ее за собой, и она отзывалась на них нежными прикосновениями языка, пока боль, терзавшая ее сердце, не растаяла, как кристаллики засахаренного меда под солнечными лучами.
   Лорд Райдерборн был самым прекрасным мужчиной из всех, кого ей доводилось встречать. Она не могла оттолкнуть его. Он тоже не мог перед ней устоять.
   Она мягко прервала поцелуй и снова коснулась пальцем его воспаленных губ.
   Райдер сделал глубокий вдох. В его бездонных глазах светилась мощь ночного океана.
   – Обещаю никогда больше не покупать вас: ни за деньги, ни за что-либо другое, – сказал он. – Я пришел сюда не за тем, чтобы домогаться или соблазнять вас, навязывать вам свое внимание или принуждать вас выполнять условия договора.
   – Ни минуты в этом не сомневаюсь.
   Свеча оплыла. Райдер подошел к столу и принялся складывать золотые в аккуратные стопочки.
   – Я не буду уподобляться остальным, – проговорил он.
   Миракл приблизилась к окну. В стекло тихо барабанил дождь. Снаружи не было ничего, кроме сырости и непроглядной тьмы.
   Миракл прижала ладонь к холодному стеклу.
   – Вы просто не можете уподобиться остальным, лорд Райдерборн, даже при желании, хотя это ровным счетом ничего не меняет.
   – Если вы действительно так думаете, – ответил Райдер, – это меняет решительно все.
   – Потому что одну удивительную ночь, словно вырванную из времени, нам было хорошо вдвоем?
   – Если угодно. И я полагаю, это дает вам право называть меня Райдером.
   – Как ваши друзья?
   – Да. Почему бы и нет?
   Миракл с минуту молчала, обдумывая его слова, затем промолвила:
   – Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему я не могу взять у вас деньги?
   – Вам нельзя отправляться в Дербишир одной, без гроша в кармане. Мне следует поехать с вами. Я буду сопровождать вас. И не позволю Хэнли причинить вам вред. Но не в расчете на ваши услуги в качестве благодарности.
   – Тогда почему?
   – Потому что чувствую ответственность за вас, к тому же мне просто хочется поехать.
   – Как видно, в вашем роду были безумцы. Я много чего слышала о Сент-Джорджах, но такого – никогда. Однако я не могу помешать вам следовать за мной, ведь так?
   – Не можете. – Райдер спрятал туфлю в карман и поднял с пола плащ. – Постель, кажется, чистая, блох нет. Вам лучше лечь под одеяло и поспать.
   – Тогда как вы, приняв целибат, будете охранять мой сон?
   Губы Райдера изогнулись в чуть заметной ироничной усмешке.
   – В молитве, чистоте и святости. – Он закутался в плащ и сел на жесткий стул, скрестив руки на груди. – Так и есть. Но если в комнату ворвется Хэнли, я пристрелю его.
   Миракл стало страшно.
   – Думаете, он может найти нас здесь вопреки всем вашим предосторожностям?
   – Не думаю, однако оставил двух своих людей поглядывать кругом. Сегодня нам, без сомнения, ничто не грозит. Завтра я вернусь в «Белый лебедь», чтобы удостовериться, что Хэнли там.
   – Так что же, вы собираетесь убить его?
   Райдер рассмеялся:
   – Да нет. Встретив его в коридоре, просто скажу, что вас и след простыл и что я возвращаюсь в Уайлдшей. Он увидит, что я зол и разочарован. А несколько случайных намеков введут его в заблуждение и заставят пуститься в бессмысленную погоню. Свою карету я отправлю домой.
   – А меня к тому времени здесь уже не будет, – сказала Миракл.
   – Я догоню вас, конечно, не пешком. Предосторожность такого рода не имеет смысла. Прежде чем уехать, я куплю вам лошадь, и тогда погонщики поверят, что мы с вами в расчете. – От почти веселой улыбки лицо Райдера помолодело. – Быть вымазанным дегтем и обвалянным в перьях не очень-то приятно.
   – Вы не знаете, какой дорогой я поеду.
   – В десяти милях к северу отсюда есть еще один постоялый двор для погонщиков скота – «Герцог Веллингтон». Ждите меня там.
   Миракл не вполне верила в серьезность его намерений. Пусть он сейчас полон энтузиазма, но наступит день, и он прозреет, вернувшись в свой собственный мир.
   – Хорошо, – согласилась она. – Я буду ждать вас до полудня, но не дольше.
   – Ну так давайте же хоть немного поспим, черт возьми!
   Райдер закрыл глаза, вытянув вперед свои длинные ноги. Одни только его сапоги стоили целое состояние.
   Миракл потушила свечу, зашла за ширму и скинула платье. Простыни пахли мылом и солнцем. Жена хозяина постоялого двора была знатной хозяйкой. Что сказала бы, интересно, эта достойная женщина, узнав, что наследник герцога Блэкдауна спит в жестком кресле, а не в постели с проституткой, которую купил?
   Наверное, Райдер может сбить со следа лорда Хэнли, по крайней мере, на какое-то время. Эта мысль немного успокоила Миракл. Однако она не верила во все его обещания.
   Его темная фигура почти исчезла в сумраке, лишь слегка поблескивали густые волосы. Дыхание Миракл стало ровным и спокойным.
   Она взглянула на него из-под опущенных ресниц. Было время, когда он сжимал ее в объятиях, пылко и неистово целуя в губы. Их поцелуи были самыми нежными поцелуями на свете. Она видела его обнаженным и возбужденным, охваченным дикой страстью. Они говорили о звездах. Смеялись и флиртовали за ужином. Он спас ей жизнь. Он больше никогда не прикоснется к ней.
   Судя по всему, желание мучило не только Райдера. Миракл тоже мечтала о нем. Но как бы то ни было, их путешествие обещало быть трудным и завершится страданием.