Страница:
Райдер шел вдоль стены, бросая слова через плечо:
– Вы просили меня сказать вам правду, и я сказал.
– Я не знала, чего просила.
– Ваши суждения, – сказал Райдер, поворачиваясь наконец к ней лицом, – ваши суждения не менее опрометчивы, чем те, что вы ставите мне в вину.
– Возможно! Но я, хоть и обязана вам жизнью, вовсе не обязана подлаживать мои суждения под ваш вкус.
– Подлаживаться под мой вкус? Нет, этого я от вас не жду. Однако мне кажется, я вправе рассчитывать на большее великодушие.
Искушение еще раз соблазнить его стало почти непреодолимым.
– Я великодушна. Я помню, что в долгу перед вами. Однако нехорошо делать вид, будто предлагаешь больше, чем в состоянии дать. Так почему же именно этот случай с братом всплыл в вашем сознании, когда вы спускали меня с чердака? Какое, черт возьми, отношение это имеет ко мне?
Холодный массивный алтарь оказался за спиной у Райдера, и он застыл на фоне большого креста.
– Не имею представления.
– Это потому, что вы не понимаете своих плотских желаний. Застав брата с его будущей женой у фонтана, вы, кроме потрясения, испытали также возбуждение, не так ли?
– Господь с вами!
Миракл присела возле купели, обхватила колени и подняла глаза на устремленные ввысь арки, любуясь чистыми линиями религиозной архитектуры – тихой, внушающей священный трепет, наполненной древним знанием божественного.
– К чему отрицать? Не хочу показаться грубой, Райдер, но на ваши чувства, без сомнения, повлияли и обида на брата, и ваше разочарование, и ваша благородная забота об Анне, Но признайтесь, сами вы когда-нибудь задирали женщине юбки в саду? Предавались неистовой страсти на бортике фонтана, не замечая воды, каскадами льющейся вам на голову, просто потому что не в силах противостоять переполняющему вас желанию? Или Галахад только раз в жизни уступил своему желанию – когда его совратила профессионалка, окутав туманом забвения и на минуту заставив поверить, что он влюбился?
– Вы хотите, чтобы я пожалел о том, что рассказал вам? – Райдер снова двинулся к Миракл.
– Нет, я хочу, чтобы мы с вами оставались честны.
– Я не Галахад. Но если я и поверил на одно мгновение, что действительно влюбился в вас, то вы только что избавили меня от этих абсурдных иллюзий.
– Тогда не пытайтесь утверждать, будто произошедшее между нами было истинной близостью. Я использовала вас. Своим телом заплатила за лошадь и седло. Именно так было на самом деле. Именно таким образом я зарабатываю себе на жизнь. И надо сказать, весьма преуспела в этом.
Купол церкви задрожал от очередного раската грома, испугав Красотку.
Миракл решила во что бы то ни стало выбить из Райдера этот романтизм и донкихотские идеалы, а затем постараться как можно скорее прогнать его от себя: так лучше для них обоих. Райдер остановился перед ней. Она увидела забрызганные грязью сапоги, сильные и стройные ноги. Энергия, исходившая от него, разила ее, словно океанская волна.
– Осуждая брата, я, возможно, был не прав, но вам я не судья, чего бы вы ни натворили. В состоянии аффекта я способен на импульсивный поступок, но в любом случае стараюсь оставаться справедливым. Я вытащил вас из моря со следами побоев. Эти синяки еще не исчезли. И всякий раз, глядя на них, я испытываю ярость к вашему обидчику. Существует между нами близость или нет, а честь предъявляет свои требования.
Миракл подняла глаза на этот сгусток надменности и мощи. И хоть сила Райдера теперь была ослаблена страданием, Миракл показалось, что, подними она ладони, и страсть его души согреет их.
– Итак, прежде чем требовать от меня открыть вам то, что на самом деле случилось в Дорсете, вы решили прежде поделиться со мной своей болью? Вы великодушнее меня, Райдер.
– Вот как? Если это хоть отчасти правда, то лишь потому, что жизнь была ко мне более благосклонна. Я меньше рискую. Однако принуждать вас к откровениям в обмен на мои было бы недостойно. Когда сочтете нужным рассказать мне правду, я буду готов вас выслушать.
– Разве вы не понимаете, милорд: мне было бы гораздо легче, если бы вы не были столь добры? Ибо, как бы я ни уклонялась от откровений, теперь я определенно ваша должница. Но почему вы так стремитесь узнать эту правду?
– Возможно, вы просто загадка, которую я хочу разгадать.
– Загадка?
В зеленых, как океан, глазах Райдера застыла мука. Его губы, созданные для поцелуев и смеха, сложились в напряженную тревожную линию.
– Ей-богу, Миракл! Вам нечего бояться.
Миракл дерзко рассмеялась, взяла остатки хлеба и понесла лошадям.
– Нечего бояться? Один сумасшедший лорд жаждет отправить меня на виселицу, и я вынуждена скрываться.
Джим подобрал с ее ладони крошки, Красотка последовала его примеру, кося влажным карим глазом на хозяина.
Райдер подошел к Миракл и набросил ей на плечи плащ, плотно запахнув его у нее на шее.
– Хэнли не сумасшедший. Далеко не сумасшедший. Он все просчитывает до мелочей.
Миракл обернулась.
– А вы? Рыцарь без страха и упрека, скрывающий под холодными блестящими доспехами кипение страстей?
– Кто я, не имеет значения. – Райдер смотрел на нее сверху вниз. – Гораздо важнее то, что представляет собой Хэнли. В своем стремлении отомстить за гибель друга он будет беспощаден. И хоть сам он не преминул бы расправиться с врагом, если бы это соответствовало его интересам, все же в сердце граф холоден, как рыба.
Миракл пристально изучала его лицо.
– Вы так хорошо его знаете?
– Мы вместе учились в школе.
– Но он, без сомнения, на несколько лет старше вас?
Прохладный свет отбрасывал синие тени под подбородком Райдера, холодно поблескивал на его скулах.
– Если быть точным, на три. Однако у нас есть причина ненавидеть друг друга. Теперь всякий раз, как нам приходится пересекаться в обществе, наши встречи очень напоминают встречи двух котов.
– Не без доли холодного презрения?
Райдер отвернулся и отошел в сторону.
– Все немного сложнее: скорее с открытой враждебностью.
Вспышка гнева и страха в груди Миракл отдалась болью во всем теле.
– Вы с лордом Хэнли враги?
– В некотором смысле.
– Почему вы не сказали об этом раньше? – Миракл ухватилась за гриву Джима, чтобы устоять. – Избави меня, Боже, от белых рыцарей!
– Какая разница?
– О, всего лишь небольшая! Конечно, вы не могли не знать его. Ведь круг благородных семейств очень узок. Однако этот аристократ – ваш личный враг, хотя вы попросту забыли упомянуть об этом раньше.
– Мне не приходило в голову, что это имеет значение.
– Не имеет значения? Ведь вы дали лорду Хэнли еще один повод преследовать меня – теперь им движет не только месть любовнице, убившей его лучшего друга, но и желание поквитаться со своим давним врагом, то есть с вами!
Райдер, протягивая руки, приблизился к Миракл:
– Хэнли не знает, что мы с вами вместе. Но даже если это и станет ему известно, он обнаружит лишь то, что беглянка теперь опаснее охотника.
– Почему? Потому что вы выше его по положению?
– Нет, потому что он уверен, что меня не так-то легко запугать.
– И это, по-вашему, должно меня успокоить? – Миракл водрузила седло на спину Джима. – Господи, я-то думала, вы прямой и честный человек. А выходит, у вас тоже есть тайны.
– Я только что рассказал вам то, чего никогда не доверял ни одной живой душе.
– Да-да, и это разбивает мне сердце так же, как ваш брат разбил вам ваше. И вы не сочли нужным признаться, что у вас в деле свой интерес. Оказывается, у вас просто вылетело из головы, что нужно поставить меня в известность о своей вражде с лордом Хэнли. А это – нравится вам или нет – делает игру чертовски опасной для пешек на шахматной доске, когда наследник герцога готовит в атаку своих белых коней против алого воинства графа. Кажется, все мужчины, которых я когда-либо встречала, желают сделать из меня дуру, даже сэр Галахад!
– Неправда!
Миракл повела лошадь к двери и открыла ее, впустив в церковь свежий запах мокрой травы и сырой земли. Могильные камни засверкали, словно сбрызнутые серебром. Миракл забралась в седло и повернула лошадь на север.
Красотка, заржав, встряхнула рыжей гривой. Райдер положил седло ей на спину и застегнул подпругу. Копыта кобылы зазвенели по полу, когда он выводил ее из церкви.
– Неправда! – повторил он.
– Тогда что правда, милорд? – спросила Миракл. – Что незадолго до полуночи вы влюбились в мираж, и теперь в поисках этой призрачной женщины каждой судомойке королевства будете примерять воображаемую хрустальную туфельку?
Глава 8
– Вы просили меня сказать вам правду, и я сказал.
– Я не знала, чего просила.
– Ваши суждения, – сказал Райдер, поворачиваясь наконец к ней лицом, – ваши суждения не менее опрометчивы, чем те, что вы ставите мне в вину.
– Возможно! Но я, хоть и обязана вам жизнью, вовсе не обязана подлаживать мои суждения под ваш вкус.
– Подлаживаться под мой вкус? Нет, этого я от вас не жду. Однако мне кажется, я вправе рассчитывать на большее великодушие.
Искушение еще раз соблазнить его стало почти непреодолимым.
– Я великодушна. Я помню, что в долгу перед вами. Однако нехорошо делать вид, будто предлагаешь больше, чем в состоянии дать. Так почему же именно этот случай с братом всплыл в вашем сознании, когда вы спускали меня с чердака? Какое, черт возьми, отношение это имеет ко мне?
Холодный массивный алтарь оказался за спиной у Райдера, и он застыл на фоне большого креста.
– Не имею представления.
– Это потому, что вы не понимаете своих плотских желаний. Застав брата с его будущей женой у фонтана, вы, кроме потрясения, испытали также возбуждение, не так ли?
– Господь с вами!
Миракл присела возле купели, обхватила колени и подняла глаза на устремленные ввысь арки, любуясь чистыми линиями религиозной архитектуры – тихой, внушающей священный трепет, наполненной древним знанием божественного.
– К чему отрицать? Не хочу показаться грубой, Райдер, но на ваши чувства, без сомнения, повлияли и обида на брата, и ваше разочарование, и ваша благородная забота об Анне, Но признайтесь, сами вы когда-нибудь задирали женщине юбки в саду? Предавались неистовой страсти на бортике фонтана, не замечая воды, каскадами льющейся вам на голову, просто потому что не в силах противостоять переполняющему вас желанию? Или Галахад только раз в жизни уступил своему желанию – когда его совратила профессионалка, окутав туманом забвения и на минуту заставив поверить, что он влюбился?
– Вы хотите, чтобы я пожалел о том, что рассказал вам? – Райдер снова двинулся к Миракл.
– Нет, я хочу, чтобы мы с вами оставались честны.
– Я не Галахад. Но если я и поверил на одно мгновение, что действительно влюбился в вас, то вы только что избавили меня от этих абсурдных иллюзий.
– Тогда не пытайтесь утверждать, будто произошедшее между нами было истинной близостью. Я использовала вас. Своим телом заплатила за лошадь и седло. Именно так было на самом деле. Именно таким образом я зарабатываю себе на жизнь. И надо сказать, весьма преуспела в этом.
Купол церкви задрожал от очередного раската грома, испугав Красотку.
Миракл решила во что бы то ни стало выбить из Райдера этот романтизм и донкихотские идеалы, а затем постараться как можно скорее прогнать его от себя: так лучше для них обоих. Райдер остановился перед ней. Она увидела забрызганные грязью сапоги, сильные и стройные ноги. Энергия, исходившая от него, разила ее, словно океанская волна.
– Осуждая брата, я, возможно, был не прав, но вам я не судья, чего бы вы ни натворили. В состоянии аффекта я способен на импульсивный поступок, но в любом случае стараюсь оставаться справедливым. Я вытащил вас из моря со следами побоев. Эти синяки еще не исчезли. И всякий раз, глядя на них, я испытываю ярость к вашему обидчику. Существует между нами близость или нет, а честь предъявляет свои требования.
Миракл подняла глаза на этот сгусток надменности и мощи. И хоть сила Райдера теперь была ослаблена страданием, Миракл показалось, что, подними она ладони, и страсть его души согреет их.
– Итак, прежде чем требовать от меня открыть вам то, что на самом деле случилось в Дорсете, вы решили прежде поделиться со мной своей болью? Вы великодушнее меня, Райдер.
– Вот как? Если это хоть отчасти правда, то лишь потому, что жизнь была ко мне более благосклонна. Я меньше рискую. Однако принуждать вас к откровениям в обмен на мои было бы недостойно. Когда сочтете нужным рассказать мне правду, я буду готов вас выслушать.
– Разве вы не понимаете, милорд: мне было бы гораздо легче, если бы вы не были столь добры? Ибо, как бы я ни уклонялась от откровений, теперь я определенно ваша должница. Но почему вы так стремитесь узнать эту правду?
– Возможно, вы просто загадка, которую я хочу разгадать.
– Загадка?
В зеленых, как океан, глазах Райдера застыла мука. Его губы, созданные для поцелуев и смеха, сложились в напряженную тревожную линию.
– Ей-богу, Миракл! Вам нечего бояться.
Миракл дерзко рассмеялась, взяла остатки хлеба и понесла лошадям.
– Нечего бояться? Один сумасшедший лорд жаждет отправить меня на виселицу, и я вынуждена скрываться.
Джим подобрал с ее ладони крошки, Красотка последовала его примеру, кося влажным карим глазом на хозяина.
Райдер подошел к Миракл и набросил ей на плечи плащ, плотно запахнув его у нее на шее.
– Хэнли не сумасшедший. Далеко не сумасшедший. Он все просчитывает до мелочей.
Миракл обернулась.
– А вы? Рыцарь без страха и упрека, скрывающий под холодными блестящими доспехами кипение страстей?
– Кто я, не имеет значения. – Райдер смотрел на нее сверху вниз. – Гораздо важнее то, что представляет собой Хэнли. В своем стремлении отомстить за гибель друга он будет беспощаден. И хоть сам он не преминул бы расправиться с врагом, если бы это соответствовало его интересам, все же в сердце граф холоден, как рыба.
Миракл пристально изучала его лицо.
– Вы так хорошо его знаете?
– Мы вместе учились в школе.
– Но он, без сомнения, на несколько лет старше вас?
Прохладный свет отбрасывал синие тени под подбородком Райдера, холодно поблескивал на его скулах.
– Если быть точным, на три. Однако у нас есть причина ненавидеть друг друга. Теперь всякий раз, как нам приходится пересекаться в обществе, наши встречи очень напоминают встречи двух котов.
– Не без доли холодного презрения?
Райдер отвернулся и отошел в сторону.
– Все немного сложнее: скорее с открытой враждебностью.
Вспышка гнева и страха в груди Миракл отдалась болью во всем теле.
– Вы с лордом Хэнли враги?
– В некотором смысле.
– Почему вы не сказали об этом раньше? – Миракл ухватилась за гриву Джима, чтобы устоять. – Избави меня, Боже, от белых рыцарей!
– Какая разница?
– О, всего лишь небольшая! Конечно, вы не могли не знать его. Ведь круг благородных семейств очень узок. Однако этот аристократ – ваш личный враг, хотя вы попросту забыли упомянуть об этом раньше.
– Мне не приходило в голову, что это имеет значение.
– Не имеет значения? Ведь вы дали лорду Хэнли еще один повод преследовать меня – теперь им движет не только месть любовнице, убившей его лучшего друга, но и желание поквитаться со своим давним врагом, то есть с вами!
Райдер, протягивая руки, приблизился к Миракл:
– Хэнли не знает, что мы с вами вместе. Но даже если это и станет ему известно, он обнаружит лишь то, что беглянка теперь опаснее охотника.
– Почему? Потому что вы выше его по положению?
– Нет, потому что он уверен, что меня не так-то легко запугать.
– И это, по-вашему, должно меня успокоить? – Миракл водрузила седло на спину Джима. – Господи, я-то думала, вы прямой и честный человек. А выходит, у вас тоже есть тайны.
– Я только что рассказал вам то, чего никогда не доверял ни одной живой душе.
– Да-да, и это разбивает мне сердце так же, как ваш брат разбил вам ваше. И вы не сочли нужным признаться, что у вас в деле свой интерес. Оказывается, у вас просто вылетело из головы, что нужно поставить меня в известность о своей вражде с лордом Хэнли. А это – нравится вам или нет – делает игру чертовски опасной для пешек на шахматной доске, когда наследник герцога готовит в атаку своих белых коней против алого воинства графа. Кажется, все мужчины, которых я когда-либо встречала, желают сделать из меня дуру, даже сэр Галахад!
– Неправда!
Миракл повела лошадь к двери и открыла ее, впустив в церковь свежий запах мокрой травы и сырой земли. Могильные камни засверкали, словно сбрызнутые серебром. Миракл забралась в седло и повернула лошадь на север.
Красотка, заржав, встряхнула рыжей гривой. Райдер положил седло ей на спину и застегнул подпругу. Копыта кобылы зазвенели по полу, когда он выводил ее из церкви.
– Неправда! – повторил он.
– Тогда что правда, милорд? – спросила Миракл. – Что незадолго до полуночи вы влюбились в мираж, и теперь в поисках этой призрачной женщины каждой судомойке королевства будете примерять воображаемую хрустальную туфельку?
Глава 8
Замок Уайлдшей вырастал прямо из широкого озера, как бронированный кулак. Въезжая под арку каменного моста с опускающейся решеткой, граф Хэнли поднял глаза на башни. Во внутреннем дворе он вышел из экипажа, и пара лакеев в париках тотчас бесшумно распахнули перед ним две высокие дубовые двери.
В Уайлдшее все было до противного хорошо отлажено.
– Лорд Райдерборн дома? – осведомился граф у вышедшего навстречу старшего слуги. – Или герцогиня?
Слуга провел графа в большой зал, где оставил ждать. С камина на гостя недобро косились каменные драконы. На другой стене святой Георгий на вздыбленной белой лошади в самое сердце поражал копьем зеленого дракона. Однако когда графа наконец препроводили в элегантную гостиную, навстречу ему вышла герцогиня Блэкдаун. Она так радушно простерла к нему руки, словно встречала своего блудного сына.
– Хэнли? Как это мило! Какой счастливый случай привел вас к нам?
Граф низко склонился над ее унизанной кольцами рукой.
– Несказанно рад видеть вас, ваша светлость.
Герцогиня, шурша шелками, опустилась в кресло и жестом пригласила его сесть.
– И все же такие видные молодые люди не наносят неожиданных визитов друзьям своих матерей без причины, не правда ли? Вы, без сомнения, приехали повидать Райдерборна. Увы, он отсутствует.
Хэнли подавил охватившее его ликование.
– Увы! Однако ж, когда я встретил его по пути, он совершенно определенно сказал мне, что направляется сюда. Вероятно, я неправильно его понял? Он что, вернулся в Лондон?
Глаза герцогини сверкали, как глаза языческого идола.
– Вы встретили моего сына по пути?
– Мы вместе завтракали в «Белом лебеде» по пути в Бристоль.
Улыбка герцогини немного поскучнела.
– Тогда он действительно должен быть в Уайлдшее. Вероятно, он отправился на побережье или объезжает фермы. Не имею понятия. Я не слежу за перемещениями моего сына, лорд Хэнли. Поищите его сами, если вам угодно.
Граф поднялся.
– Увы, ваша светлость, меня ждут дела. Я не могу остаться. Мне лишь хотелось засвидетельствовать вам свое почтение, прежде чем продолжить путешествие.
Герцогиня позвала слугу проводить графа. Хэнли направился к поджидавшему его экипажу. Слуга откинул перед ним лестницу и захлопнул за ним дверцу.
– Ну что? – спросил граф.
Слуга пальцем коснулся шляпы.
– Герцогине уже известно, что лорда Райдерборна нет в Лондоне, милорд. Она посылала слугу в город с письмом для него, но человек нынче утром вернулся с пустыми руками. И конюх говорит, будто его экипаж несколько часов назад воротился без его светлости. – Человек улыбнулся. – Он словно исчез.
– В таком случае мы возвращаемся в «Белый лебедь», и как можно быстрее, пусть эти проклятые лошади мчат нас во весь опор!
Герцогиня из окна наблюдала за грохочущим по мосту экипажем. Когда карета повернула на север, губы ее искривились.
– Ах, мой милый мальчик, – пробормотала она себе под нос. – Где же ты? Где бы ты ни был, надеюсь, с тобой происходит что-то очень интересное.
Райдер позволил Миракл отъехать на некоторое расстояние вперед. Белая лошадь легким галопом скакала вверх по мокрой тропе к горной дороге. Красотка волновалась, порываясь догнать ее, но Райдер придерживал кобылу, стараясь тем временем заглушить в себе воспоминания.
Если бы в этот момент в обозримом пространстве возник граф, Райдер скорее всего испытал бы искушение пристрелить его. Причем не в порыве безотчетной ярости, который однажды заставил его внезапно наброситься на брата, но с хладнокровным желанием воздать по заслугам.
Во всем остальном, что касалось Миракл и творилось в его душе, за исключением злобы на Хэнли, разобраться было почти невозможно. Но одно было ясно: он не вправе допустить, чтобы с ней опять приключилась беда. Нужна ли ей его помощь, нет ли, он в любом случае последует за ней хоть на край света. А что дальше?
Никаких иллюзий насчет их совместного будущего Райдер не питал. Уайлдшей не просто его долг. Это его любовь, его страсть, и так было с того самого дня, когда он впервые открыл глаза и смог обозреть то великое наследие, которое по праву должно принадлежать ему.
Миракл со своей чувственной красотой могла сделать рабом любого мужчину, и сознавала это. Возможно, впервые в жизни она действовала совсем наоборот. Наверное, это можно было бы рассматривать как ее заслугу, пусть и весьма сомнительную, даже невзирая на то, что ее попытки явно терпели неудачу.
Что-либо изменить в ее судьбе Райдер бессилен.
Пусть даже он сумеет каким-то образом освободить ее от обвинений в убийстве, что может он ей предложить потом? Поселить в лондонском доме в качестве любовницы? Возможно, в тех же комнатах, где она совсем еще недавно радушно принимала его врага? Стоило Райдеру подумать об этом, как собственное желание начинало представляться ему позорным и грязным.
Богатство и могущество Блэкдаунов были почти безграничны. Мало кто по своему положению в королевстве, кроме небольшой горстки герцогов и маркизов, мог сравниться с Райдером. Сознание этого всю жизнь и мучило его, и одновременно захватывало. Сколько Райдер себя помнил, он почти всегда мог получить то, что хотел, стоило только протянуть руку.
На сей раз он был в замешательстве, поскольку не знал, чего хочет.
Когда Миракл уже почти скрылась из виду, он перестал сдерживать Красотку и погнал ее.
Миракл скакала, не разбирая пути, слезы бежали по щекам. Теперь, после всего, что она сказала ему, он, конечно же, не посмеет следовать за ней. А она приедет в Дербишир, получит от брата свои драгоценности, переправится на корабле в Америку и никогда больше не увидит и не вспомнит своего белого рыцаря. Каждая судомойка в королевстве отлично понимала, как поступит с ней настоящий принц после бала, какие бы фантастические обещания он ей ни давал. И наверное, напомнить об этом принцу, пока он не выставил себя еще большим дураком, благородное дело.
Буря наконец утихла. С запада, предвещая ясную ночь, подул приятный легкий ветерок, который высушил ее промокшую одежду. Однако располагаться у самой дороги, которая шла вдоль открытых горных вершин, было рискованно. С приближением темноты Миракл повела Джима в небольшую долину, где вскоре отыскала уединенное место. Там на скалистом откосе уже вовсю бушевала весна. Место казалось достаточно укромным, можно было даже развести маленький костер.
Миракл стреножила лошадь и, отпустив ее пастись, набрала сухих веток. Дождавшись, когда они разгорятся, она улеглась, закутавшись в плащ, и долго лежала так, устремив глаза в небо.
Одни и те же холодные звезды своими тусклыми лучами одинаково освещали и деревушку, и село, и город, и каждый богатый особняк в Англии, как и любое поле, и каждую фабрику, и каждую мастерскую. Их слабый свет лился и на Ла-Манш, и на эстуарий Северна, и на Ирландское море. Те же самые звезды сопровождали парусники флота его величества и каждую флотилию маленьких рыбацких суденышек, стремительно бегущих по волнам и исчезающих за горизонтом в поисках новых морей, сверкающих под созвездием Южного Креста.
Когда-то много лет назад это чудо заворожило маленькую девочку, которой после стольких лет пребывания во мраке однажды позволили посмотреть в телескоп. Могла ли она тогда вообразить, что свет от этих же звезд падает на темноволосую голову одинокого молодого лорда, который с напряженным вниманием, до боли в сердце, вслушивался в музыку сфер?
Миракл зажмурилась и закрыла лицо руками.
Даже это он у нее отнял – холодный покой бесконечности.
Райдер обосновался среди корней исполинского дерева, откуда можно было, оставаясь незамеченным, видеть то место, где она устроилась, и сторожить ее сон. Когда костер Миракл догорел, Райдер с бесконечными предосторожностями, легко ступая по сырой земле, набрал еще немного хвороста. Осторожно, стараясь не разбудить ее, Райдер поплотнее подоткнул плащ у ее плеч и тихонько удалился.
Ночь была полна различных звуков – где-то шуршала мышь, охотился горностай, а то вдруг слышался протяжный крик совы. Райдер завернулся в плащ и стал смотреть на небо. Сколько же лет он не позволял себе сидеть вот так, без дела?
Где-то в глубине сознания шевельнулось странное чувство – смесь эйфории и тревоги. На какое-то, пусть очень короткое, время, пока продлится это приключение, он свободен от поистине тяжких обязанностей, кроме обычных для путешествия в отсутствие привычной свиты. Ни герцогского экипажа. Ни ливрейных лакеев. Только он, спящая женщина и бескрайнее, наполненное шорохами пространство.
Райдеру казалось, будто жизнь его на время обнажилась до какой-то неведомой сущности, которую он не мог вполне постичь, теперь он был занят простыми делами: сбором дров, уходом за лошадью. И если бы он позволил себе до конца постичь вращающееся безмолвие небес, если бы сумел проникнуть в тайну этой женщины, возможно, он узнал бы нечто столь важное, что навсегда изменило бы его.
Когда забрезжил рассвет, Райдер вернулся через лес к Красотке, которая паслась, скрытая от посторонних глаз, в низине. Ему не хотелось, чтобы какой-нибудь крестьянин обнаружил вдруг в этом заброшенном месте, как жемчужину в раковине, такой бриллиант. Райдер оседлал лошадь и повел к тому месту, где спала Миракл. Одной рукой придерживая кобылу под уздцы, а другой прикрыв ей ноздри, чтобы она не заржала, он стоял так, скрывшись за деревьями.
Наконец Джим двинулся вниз по тропинке. Как только лошадь с наездницей исчезли из виду, Райдер вскочил в седло.
Так же он следовал за ней и на следующий день, когда вместо гор впереди возникла широкая речная долина, а каменистые склоны Котсуолд-Хиллз вдруг сменились радующим глаз редколесьем. Дорога для перегона скота теперь шла на запад к Уэльсу. Миракл выбрала ту, что, слегка отклоняясь на восток, вела на север прямо в сердце Англии.
Смертельно уставший без сна Райдер неизменно следовал за ней.
Теперь они проезжали плодородные пастбища и леса Уорикшира, изрезанного проселочными дорогами, соединявшими меж собой деревни. Главная же дорога вела в город. Райдер время от времени отклонялся от пути, чтобы пополнить запасы провизии, а затем догонял Миракл по следам Джима, иногда, чтобы совсем не отстать, пуская лошадь легким галопом. Чтобы Миракл не надумала скрыться от него в лабиринте дорог, он, следуя за ней, должен был соблюдать осторожность, дабы она его не заметила.
На третий вечер она вдруг свернула на узкую тропу, вьющуюся сквозь густой лес. Тропа привела во двор разрушенной фермы с развалившимся загоном для скота под открытым небом. Среди руин скотного двора появились молодые деревца. Местные жители, судя по всему, не одно десятилетие выносили отсюда тесаные камни. Земля под порушенными стенами поросла мягким мхом.
Всю эту ночь под моросящим дождем Райдер, не смыкая глаз, нес свой дозор, привалившись спиной к остаткам стены бывшего амбара. Брошенные платформы для стогов сена зияли дырами в тех местах, откуда вытащили камни. Мимо, принюхиваясь, бесшумно пробежал лис, подняв острую мордочку. Встретив вопросительный взгляд зверя, Райдер с минуту смотрел ему в глаза, затем лис поспешил прочь, юркнув в подлесок.
Близился рассвет, когда тишину вдруг нарушил звук тяжелого дыхания. По спине тотчас насторожившегося Райдера пробежала дрожь. Он к тому времени почти провалился в сон.
По дороге шагали двое. Не каменщики и не лесорубы.
На их изорванную одежду и страшные лица упал отсвет небольшого костра Миракл. Один из мужчин, тихо присвистнув, толкнул товарища локтем в бок.
– Ага, здесь, оказывается, и лошадь, – прошипел другой.
Его спутник вытащил длинный нож и шагнул вперед. Райдер, сидевший опершись руками на колени, наклонился вперед и тихо, чтобы не разбудить Миракл, произнес:
– Не спешите, ребята!
На него уставились две пары глаз.
– Ишь ты, а тут еще какая-то птичка-невеличка примостилась на камушке, – проговорил один.
– Птичка с пистолетами, – отозвался Райдер. – Будь добр, говори потише.
– Я вижу две пустые руки. – Второй человек взирал на него с нескрываемой враждебностью, но голос понизил почти до шепота: – У вас что, и впрямь оружие, мистер?
Наследник герцога вскинул бровь.
– Не веришь?
Мужики переглянулись и нервно стали переминаться с ноги на ногу.
– А мы что? Мы ничего, милорд.
– Полагаю, джентльмены, вы ошиблись поворотом. Ваша дорога лежит на юго-восток. Я предпочел бы обойтись без лишнего шума, чтобы не будить даму, но если будет на то нужда…
– Конечно, милорд, конечно. – Один из мужиков снял кожаную шапку. Нож к тому времени куда-то исчез. – Мы что? Мы ничего, ваша светлость. Мы с Джебом ничего худого не замышляли, не хотели вторгаться во владения вашей светлости. Мы заблудились.
– Мы просто хотим есть, ищем, где бы честно заработать, – поддержал его другой. – Ежели вашей светлости вдруг понадобятся?..
– Нет. – Райдер вытащил из кармана пару монет и бросил им. – Вот вам за хлопоты.
Головорезы поймали на лету деньги и поспешили прочь.
Во внезапно наступившей тишине из леса заструились какие-то чистые звуки. Миракл повернулась во сне. Чувство глубокого удовлетворения заполнило Райдера.
Он гнал Красотку рысью по довольно разбитой дороге, вившейся вдоль берега мелкой речки, выискивая среди следов отпечаток необычной подковы, как вдруг из подлеска взметнулся в небо фазан. Птица со свистом пролетела прямо перед носом Красотки. Лошадь шарахнулась в сторону и присела, Райдер едва удержался в седле. Он подобрал поводья, раздосадованный тем, что, дав ей слишком большую волю, допустил оплошность. Должно быть, он устал больше, чем ему казалось.
– Ах, – проговорила Миракл. – Вы можете ехать верхом даже во сне! Любой из сыновей герцога Блэкдауна, конечно же, полжизни провел в седле.
Путь впереди преграждали Джим со своей наездницей.
Кобыла вскинула голову и заржала. Райдер всецело сосредоточил внимание на Миракл. Сердце его бешено стучало. Она пристально смотрела на него, рассветные лучи отбрасывали на ее лицо чарующие тени.
– У меня всегда были лошади, – ответил Райдер. Миракл потрепала белую шею лошади.
– Сейчас верхом на своей прекрасной кобыле вы похожи на призрак. Когда вы в последний раз крепко спали всю ночь?
Райдер безмолвно посмотрел на нее, пытаясь припомнить когда, и улыбнулся:
– Ни разу с тех пор, как встретил вас.
Миракл прикусила губу.
– Проклятие! Стало быть, если вы упадете на землю и испустите дух, вина за это ляжет на меня. А я меж тем всякий раз, просыпаясь поутру в месте своего ночлега, нахожу горячие угли. Каждый день я, седлая лошадь, обнаруживаю, что ночью ее кто-то почистил – возможно, какие-то волшебные эльфы. Мои съестные припасы чудесным образом пополняются, питье в бутылке не иссякает. Какие-то гномы, очевидно, из кожи вон лезут, заботясь обо мне.
Райдер пустил Красотку шагом.
– Это вам докучает?
Миракл повернула лошадь, и Джим пошел рядом с кобылой.
– Нет, меня это забавляет. Или скорее трогает до глубины души.
Яркое солнце заставило Райдера сощуриться.
– Не знаю, сознаете ли вы, насколько опасно ваше путешествие, – проговорил он. – По дорогам Англии бродит множество лихих людей, которые готовы на все, чтобы выжить в эти тяжелые времена. Вас уже однажды обокрали. Женщине очень опасно путешествовать одной.
– Итак, сэр Галахад продолжает стоять на страже, не смыкая глаз?
– Я бы не хотел, чтобы вы меня так называли.
– Понимаю. Потому что не Галахад, а лорд Райдерборн нынче утром встретил тех негодяев и так ловко с ними разделался, будто увольнял двух конюхов, которые ошиблись, отмеряя овес, или слуг, проливших чай на сапоги его светлости. – Миракл взглянула на него из-под густых ресниц. – Это было поистине блистательно.
– Вы видели?
– Видела. Но разумнее было притворяться спящей, по крайней мере, до тех пор, пока я не удостоверилась, что вы не нуждаетесь в моей помощи. Вы, разумеется, в ней не нуждались. Вы были так по-аристократически надменны и так непререкаемо уверены в себе, что они решили, будто все эти леса и прилегающие к ним тысячи акров земли принадлежат вам.
– На это я и надеялся, что им в голову придет нечто подобное, и они решат, будто у меня где-то поблизости прячутся вооруженные слуги.
– Именно. Но поблизости не было никого, кроме меня, поэтому вы чертовски рисковали, встречая их таким образом. Хотя сэр Галахад, наверное, последовал бы за девицей и в преисподнюю, если бы решил, что забота о ней – его долг.
– Следовать в преисподнюю нет необходимости. Если вы только немного смягчитесь, позволив мне открыто помогать вам, я смогу нанять экипаж, и мы доедем прямо до Дербишира.
В Уайлдшее все было до противного хорошо отлажено.
– Лорд Райдерборн дома? – осведомился граф у вышедшего навстречу старшего слуги. – Или герцогиня?
Слуга провел графа в большой зал, где оставил ждать. С камина на гостя недобро косились каменные драконы. На другой стене святой Георгий на вздыбленной белой лошади в самое сердце поражал копьем зеленого дракона. Однако когда графа наконец препроводили в элегантную гостиную, навстречу ему вышла герцогиня Блэкдаун. Она так радушно простерла к нему руки, словно встречала своего блудного сына.
– Хэнли? Как это мило! Какой счастливый случай привел вас к нам?
Граф низко склонился над ее унизанной кольцами рукой.
– Несказанно рад видеть вас, ваша светлость.
Герцогиня, шурша шелками, опустилась в кресло и жестом пригласила его сесть.
– И все же такие видные молодые люди не наносят неожиданных визитов друзьям своих матерей без причины, не правда ли? Вы, без сомнения, приехали повидать Райдерборна. Увы, он отсутствует.
Хэнли подавил охватившее его ликование.
– Увы! Однако ж, когда я встретил его по пути, он совершенно определенно сказал мне, что направляется сюда. Вероятно, я неправильно его понял? Он что, вернулся в Лондон?
Глаза герцогини сверкали, как глаза языческого идола.
– Вы встретили моего сына по пути?
– Мы вместе завтракали в «Белом лебеде» по пути в Бристоль.
Улыбка герцогини немного поскучнела.
– Тогда он действительно должен быть в Уайлдшее. Вероятно, он отправился на побережье или объезжает фермы. Не имею понятия. Я не слежу за перемещениями моего сына, лорд Хэнли. Поищите его сами, если вам угодно.
Граф поднялся.
– Увы, ваша светлость, меня ждут дела. Я не могу остаться. Мне лишь хотелось засвидетельствовать вам свое почтение, прежде чем продолжить путешествие.
Герцогиня позвала слугу проводить графа. Хэнли направился к поджидавшему его экипажу. Слуга откинул перед ним лестницу и захлопнул за ним дверцу.
– Ну что? – спросил граф.
Слуга пальцем коснулся шляпы.
– Герцогине уже известно, что лорда Райдерборна нет в Лондоне, милорд. Она посылала слугу в город с письмом для него, но человек нынче утром вернулся с пустыми руками. И конюх говорит, будто его экипаж несколько часов назад воротился без его светлости. – Человек улыбнулся. – Он словно исчез.
– В таком случае мы возвращаемся в «Белый лебедь», и как можно быстрее, пусть эти проклятые лошади мчат нас во весь опор!
Герцогиня из окна наблюдала за грохочущим по мосту экипажем. Когда карета повернула на север, губы ее искривились.
– Ах, мой милый мальчик, – пробормотала она себе под нос. – Где же ты? Где бы ты ни был, надеюсь, с тобой происходит что-то очень интересное.
Райдер позволил Миракл отъехать на некоторое расстояние вперед. Белая лошадь легким галопом скакала вверх по мокрой тропе к горной дороге. Красотка волновалась, порываясь догнать ее, но Райдер придерживал кобылу, стараясь тем временем заглушить в себе воспоминания.
Если бы в этот момент в обозримом пространстве возник граф, Райдер скорее всего испытал бы искушение пристрелить его. Причем не в порыве безотчетной ярости, который однажды заставил его внезапно наброситься на брата, но с хладнокровным желанием воздать по заслугам.
Во всем остальном, что касалось Миракл и творилось в его душе, за исключением злобы на Хэнли, разобраться было почти невозможно. Но одно было ясно: он не вправе допустить, чтобы с ней опять приключилась беда. Нужна ли ей его помощь, нет ли, он в любом случае последует за ней хоть на край света. А что дальше?
Никаких иллюзий насчет их совместного будущего Райдер не питал. Уайлдшей не просто его долг. Это его любовь, его страсть, и так было с того самого дня, когда он впервые открыл глаза и смог обозреть то великое наследие, которое по праву должно принадлежать ему.
Миракл со своей чувственной красотой могла сделать рабом любого мужчину, и сознавала это. Возможно, впервые в жизни она действовала совсем наоборот. Наверное, это можно было бы рассматривать как ее заслугу, пусть и весьма сомнительную, даже невзирая на то, что ее попытки явно терпели неудачу.
Что-либо изменить в ее судьбе Райдер бессилен.
Пусть даже он сумеет каким-то образом освободить ее от обвинений в убийстве, что может он ей предложить потом? Поселить в лондонском доме в качестве любовницы? Возможно, в тех же комнатах, где она совсем еще недавно радушно принимала его врага? Стоило Райдеру подумать об этом, как собственное желание начинало представляться ему позорным и грязным.
Богатство и могущество Блэкдаунов были почти безграничны. Мало кто по своему положению в королевстве, кроме небольшой горстки герцогов и маркизов, мог сравниться с Райдером. Сознание этого всю жизнь и мучило его, и одновременно захватывало. Сколько Райдер себя помнил, он почти всегда мог получить то, что хотел, стоило только протянуть руку.
На сей раз он был в замешательстве, поскольку не знал, чего хочет.
Когда Миракл уже почти скрылась из виду, он перестал сдерживать Красотку и погнал ее.
Миракл скакала, не разбирая пути, слезы бежали по щекам. Теперь, после всего, что она сказала ему, он, конечно же, не посмеет следовать за ней. А она приедет в Дербишир, получит от брата свои драгоценности, переправится на корабле в Америку и никогда больше не увидит и не вспомнит своего белого рыцаря. Каждая судомойка в королевстве отлично понимала, как поступит с ней настоящий принц после бала, какие бы фантастические обещания он ей ни давал. И наверное, напомнить об этом принцу, пока он не выставил себя еще большим дураком, благородное дело.
Буря наконец утихла. С запада, предвещая ясную ночь, подул приятный легкий ветерок, который высушил ее промокшую одежду. Однако располагаться у самой дороги, которая шла вдоль открытых горных вершин, было рискованно. С приближением темноты Миракл повела Джима в небольшую долину, где вскоре отыскала уединенное место. Там на скалистом откосе уже вовсю бушевала весна. Место казалось достаточно укромным, можно было даже развести маленький костер.
Миракл стреножила лошадь и, отпустив ее пастись, набрала сухих веток. Дождавшись, когда они разгорятся, она улеглась, закутавшись в плащ, и долго лежала так, устремив глаза в небо.
Одни и те же холодные звезды своими тусклыми лучами одинаково освещали и деревушку, и село, и город, и каждый богатый особняк в Англии, как и любое поле, и каждую фабрику, и каждую мастерскую. Их слабый свет лился и на Ла-Манш, и на эстуарий Северна, и на Ирландское море. Те же самые звезды сопровождали парусники флота его величества и каждую флотилию маленьких рыбацких суденышек, стремительно бегущих по волнам и исчезающих за горизонтом в поисках новых морей, сверкающих под созвездием Южного Креста.
Когда-то много лет назад это чудо заворожило маленькую девочку, которой после стольких лет пребывания во мраке однажды позволили посмотреть в телескоп. Могла ли она тогда вообразить, что свет от этих же звезд падает на темноволосую голову одинокого молодого лорда, который с напряженным вниманием, до боли в сердце, вслушивался в музыку сфер?
Миракл зажмурилась и закрыла лицо руками.
Даже это он у нее отнял – холодный покой бесконечности.
Райдер обосновался среди корней исполинского дерева, откуда можно было, оставаясь незамеченным, видеть то место, где она устроилась, и сторожить ее сон. Когда костер Миракл догорел, Райдер с бесконечными предосторожностями, легко ступая по сырой земле, набрал еще немного хвороста. Осторожно, стараясь не разбудить ее, Райдер поплотнее подоткнул плащ у ее плеч и тихонько удалился.
Ночь была полна различных звуков – где-то шуршала мышь, охотился горностай, а то вдруг слышался протяжный крик совы. Райдер завернулся в плащ и стал смотреть на небо. Сколько же лет он не позволял себе сидеть вот так, без дела?
Где-то в глубине сознания шевельнулось странное чувство – смесь эйфории и тревоги. На какое-то, пусть очень короткое, время, пока продлится это приключение, он свободен от поистине тяжких обязанностей, кроме обычных для путешествия в отсутствие привычной свиты. Ни герцогского экипажа. Ни ливрейных лакеев. Только он, спящая женщина и бескрайнее, наполненное шорохами пространство.
Райдеру казалось, будто жизнь его на время обнажилась до какой-то неведомой сущности, которую он не мог вполне постичь, теперь он был занят простыми делами: сбором дров, уходом за лошадью. И если бы он позволил себе до конца постичь вращающееся безмолвие небес, если бы сумел проникнуть в тайну этой женщины, возможно, он узнал бы нечто столь важное, что навсегда изменило бы его.
Когда забрезжил рассвет, Райдер вернулся через лес к Красотке, которая паслась, скрытая от посторонних глаз, в низине. Ему не хотелось, чтобы какой-нибудь крестьянин обнаружил вдруг в этом заброшенном месте, как жемчужину в раковине, такой бриллиант. Райдер оседлал лошадь и повел к тому месту, где спала Миракл. Одной рукой придерживая кобылу под уздцы, а другой прикрыв ей ноздри, чтобы она не заржала, он стоял так, скрывшись за деревьями.
Наконец Джим двинулся вниз по тропинке. Как только лошадь с наездницей исчезли из виду, Райдер вскочил в седло.
Так же он следовал за ней и на следующий день, когда вместо гор впереди возникла широкая речная долина, а каменистые склоны Котсуолд-Хиллз вдруг сменились радующим глаз редколесьем. Дорога для перегона скота теперь шла на запад к Уэльсу. Миракл выбрала ту, что, слегка отклоняясь на восток, вела на север прямо в сердце Англии.
Смертельно уставший без сна Райдер неизменно следовал за ней.
Теперь они проезжали плодородные пастбища и леса Уорикшира, изрезанного проселочными дорогами, соединявшими меж собой деревни. Главная же дорога вела в город. Райдер время от времени отклонялся от пути, чтобы пополнить запасы провизии, а затем догонял Миракл по следам Джима, иногда, чтобы совсем не отстать, пуская лошадь легким галопом. Чтобы Миракл не надумала скрыться от него в лабиринте дорог, он, следуя за ней, должен был соблюдать осторожность, дабы она его не заметила.
На третий вечер она вдруг свернула на узкую тропу, вьющуюся сквозь густой лес. Тропа привела во двор разрушенной фермы с развалившимся загоном для скота под открытым небом. Среди руин скотного двора появились молодые деревца. Местные жители, судя по всему, не одно десятилетие выносили отсюда тесаные камни. Земля под порушенными стенами поросла мягким мхом.
Всю эту ночь под моросящим дождем Райдер, не смыкая глаз, нес свой дозор, привалившись спиной к остаткам стены бывшего амбара. Брошенные платформы для стогов сена зияли дырами в тех местах, откуда вытащили камни. Мимо, принюхиваясь, бесшумно пробежал лис, подняв острую мордочку. Встретив вопросительный взгляд зверя, Райдер с минуту смотрел ему в глаза, затем лис поспешил прочь, юркнув в подлесок.
Близился рассвет, когда тишину вдруг нарушил звук тяжелого дыхания. По спине тотчас насторожившегося Райдера пробежала дрожь. Он к тому времени почти провалился в сон.
По дороге шагали двое. Не каменщики и не лесорубы.
На их изорванную одежду и страшные лица упал отсвет небольшого костра Миракл. Один из мужчин, тихо присвистнув, толкнул товарища локтем в бок.
– Ага, здесь, оказывается, и лошадь, – прошипел другой.
Его спутник вытащил длинный нож и шагнул вперед. Райдер, сидевший опершись руками на колени, наклонился вперед и тихо, чтобы не разбудить Миракл, произнес:
– Не спешите, ребята!
На него уставились две пары глаз.
– Ишь ты, а тут еще какая-то птичка-невеличка примостилась на камушке, – проговорил один.
– Птичка с пистолетами, – отозвался Райдер. – Будь добр, говори потише.
– Я вижу две пустые руки. – Второй человек взирал на него с нескрываемой враждебностью, но голос понизил почти до шепота: – У вас что, и впрямь оружие, мистер?
Наследник герцога вскинул бровь.
– Не веришь?
Мужики переглянулись и нервно стали переминаться с ноги на ногу.
– А мы что? Мы ничего, милорд.
– Полагаю, джентльмены, вы ошиблись поворотом. Ваша дорога лежит на юго-восток. Я предпочел бы обойтись без лишнего шума, чтобы не будить даму, но если будет на то нужда…
– Конечно, милорд, конечно. – Один из мужиков снял кожаную шапку. Нож к тому времени куда-то исчез. – Мы что? Мы ничего, ваша светлость. Мы с Джебом ничего худого не замышляли, не хотели вторгаться во владения вашей светлости. Мы заблудились.
– Мы просто хотим есть, ищем, где бы честно заработать, – поддержал его другой. – Ежели вашей светлости вдруг понадобятся?..
– Нет. – Райдер вытащил из кармана пару монет и бросил им. – Вот вам за хлопоты.
Головорезы поймали на лету деньги и поспешили прочь.
Во внезапно наступившей тишине из леса заструились какие-то чистые звуки. Миракл повернулась во сне. Чувство глубокого удовлетворения заполнило Райдера.
Он гнал Красотку рысью по довольно разбитой дороге, вившейся вдоль берега мелкой речки, выискивая среди следов отпечаток необычной подковы, как вдруг из подлеска взметнулся в небо фазан. Птица со свистом пролетела прямо перед носом Красотки. Лошадь шарахнулась в сторону и присела, Райдер едва удержался в седле. Он подобрал поводья, раздосадованный тем, что, дав ей слишком большую волю, допустил оплошность. Должно быть, он устал больше, чем ему казалось.
– Ах, – проговорила Миракл. – Вы можете ехать верхом даже во сне! Любой из сыновей герцога Блэкдауна, конечно же, полжизни провел в седле.
Путь впереди преграждали Джим со своей наездницей.
Кобыла вскинула голову и заржала. Райдер всецело сосредоточил внимание на Миракл. Сердце его бешено стучало. Она пристально смотрела на него, рассветные лучи отбрасывали на ее лицо чарующие тени.
– У меня всегда были лошади, – ответил Райдер. Миракл потрепала белую шею лошади.
– Сейчас верхом на своей прекрасной кобыле вы похожи на призрак. Когда вы в последний раз крепко спали всю ночь?
Райдер безмолвно посмотрел на нее, пытаясь припомнить когда, и улыбнулся:
– Ни разу с тех пор, как встретил вас.
Миракл прикусила губу.
– Проклятие! Стало быть, если вы упадете на землю и испустите дух, вина за это ляжет на меня. А я меж тем всякий раз, просыпаясь поутру в месте своего ночлега, нахожу горячие угли. Каждый день я, седлая лошадь, обнаруживаю, что ночью ее кто-то почистил – возможно, какие-то волшебные эльфы. Мои съестные припасы чудесным образом пополняются, питье в бутылке не иссякает. Какие-то гномы, очевидно, из кожи вон лезут, заботясь обо мне.
Райдер пустил Красотку шагом.
– Это вам докучает?
Миракл повернула лошадь, и Джим пошел рядом с кобылой.
– Нет, меня это забавляет. Или скорее трогает до глубины души.
Яркое солнце заставило Райдера сощуриться.
– Не знаю, сознаете ли вы, насколько опасно ваше путешествие, – проговорил он. – По дорогам Англии бродит множество лихих людей, которые готовы на все, чтобы выжить в эти тяжелые времена. Вас уже однажды обокрали. Женщине очень опасно путешествовать одной.
– Итак, сэр Галахад продолжает стоять на страже, не смыкая глаз?
– Я бы не хотел, чтобы вы меня так называли.
– Понимаю. Потому что не Галахад, а лорд Райдерборн нынче утром встретил тех негодяев и так ловко с ними разделался, будто увольнял двух конюхов, которые ошиблись, отмеряя овес, или слуг, проливших чай на сапоги его светлости. – Миракл взглянула на него из-под густых ресниц. – Это было поистине блистательно.
– Вы видели?
– Видела. Но разумнее было притворяться спящей, по крайней мере, до тех пор, пока я не удостоверилась, что вы не нуждаетесь в моей помощи. Вы, разумеется, в ней не нуждались. Вы были так по-аристократически надменны и так непререкаемо уверены в себе, что они решили, будто все эти леса и прилегающие к ним тысячи акров земли принадлежат вам.
– На это я и надеялся, что им в голову придет нечто подобное, и они решат, будто у меня где-то поблизости прячутся вооруженные слуги.
– Именно. Но поблизости не было никого, кроме меня, поэтому вы чертовски рисковали, встречая их таким образом. Хотя сэр Галахад, наверное, последовал бы за девицей и в преисподнюю, если бы решил, что забота о ней – его долг.
– Следовать в преисподнюю нет необходимости. Если вы только немного смягчитесь, позволив мне открыто помогать вам, я смогу нанять экипаж, и мы доедем прямо до Дербишира.