Розенберг Джоэл. Достойный наследник

   – По-моему, я сказал этого не делать. – Ахира покачал головой. – Томмало нас знает.
   Брен Адахан выглядел страшно довольным собой.
   – Это было много лет назад. Томмало давным-давно продал гостиницу. Я назвался сыном Вертума-конюшего, сказал – хочу снять те же комнаты, что снимал он десять лет назад; хозяин пожал плечами и заявил, что в гостинице не осталось никого, кто был в ней тогда. Так что, Уолтер Словотский, ты вполне можешь получить, что хочешь. – Он повернулся к Уолтеру. – Ты мой должник.
   Гостиница «Уютный уголок» тоже была не такой, какой ее помнил Уолтер. Возможно, ковры и гобелены потускнели с годами; возможно, еду готовили не с таким тщанием, как было заведено у веселого толстяка Томмало. Еда была обильной и сытной, но мясо – жилистое и пережаренное, жучиный паштет – донельзя сладкий, перепела на вкус такие, словно жарились в прогорклом сале, а не в свежем масле.
   Ковер в комнатах протерся до дыр, и мрамор холодил ноги.
   Что ж, зато и платить пришлось меньше, чем в прошлый раз. А вода по-прежнему была горячей.
   Уолтер, вытираясь, вышел в общую залу. Ахира и Тэннети, лежа на полу, болтали и сооружали Тэннети костюм рабыни. Драная туника привлекала взгляд к ее длинным стройным ногам и отвлекала его от ошейника и браслетов с замком – на вид прочным, освободиться от которого, однако, можно было секунду. Запор замка на шее был на самом деле рукоятью крохотного ножа работы Негеры. Сам замок был его ножнами.
   – Где детки?
   Ахира мотнул головой в сторону двери.
   – Я послал их оглядеться – посмотреть, какие суда в порту и у каких причалов. И выяснить заодно, кто куда идет. Нам нужно что-нибудь быстрое и чтобы бежало хотя бы до Ландеспорта.
   – И чтоб было не слишком большим к тому же – если мы захотим его захватить. Разыгрывать героев перед кучей моряков не по мне.
   – Точно. Иди поспи – завтра тяжелый день.
   Когда этой ночью они занимались любовью, Уолтера наконец поразила мысль – когда-нибудь между ними все кончится. Не этой ночью, нет – но скоро. После Мелавэя – куда они попадут, наняв или угнав корабль, – этому придет конец.
   Отношения его и Эйи неестественны. Просто нельзя заниматься сексом без обязательств с тем, кто находится под твоей опекой.
   Что-то должно измениться.
   Болван. Что-нибудь меняется всегда.
   «У меня ностальгия», – решил Уолтер. Даже сейчас, когда в его объятиях лежит Эйя, он скучает по Кире. Чудно. У нее не было ни ума, ни фигуры Эйи – зато она была какая-то… уютная, что ли. Надежная. Да и выглядела старушка вполне ничего. Старушка, ха… А к Уолтеру она относилась странно; видела его каким-то рыцарем в сияющих доспехах, уменьшенной копией Карла Куллинана.
   Чудно.
   Но больше, чем по ней, он скучал по Джейни. Славная девчушка.
   Она напоминала Уолтеру его самого. Они были одного поля ягоды, Уолтер и его старшая дочь. Абсолютно без тормозов, раскрепощенная, но если нужно – само благоразумие. Джейни понимала отца; возможно, поняла бы и это.
   Для Джейни и Дории Андреа было бы позором вырасти без отца.
   Надо что-то менять, решил он. Не то чтобы Уолтер Словотский в одночасье решил стать верным, но пришло время меняться. Время взрослеть.
   – Эйя… – Он провел ладонью по ее гладкому бедру, потом накрыл ею грудь.
   – Ш-ш-ш, – отозвалась она. – Я знаю. – В темноте блеснула ее улыбка. – Не считай времени. Я брошу тебя прежде, чем ты бросишь меня.
   – Очень смешно.
   – Да, не правда ли? – В ее голосе зазвенели отголоски истерического хохота.
   – Так отчего же мы плачем?
   Она не ответила. Просто прижалась к нему, ткнулась мокрым лицом в грудь – а он обнял ее и спрятал влажные глаза в ее волосах.

Глава 23: «НЕ ПОВТОРИТЬ…»

   Скачите галопом, мсье, и не забудьте, что мир был сотворен за шесть дней. Вы можете требовать от меня чего угодно – но только не времени.

Наполеон Бонапарт

 
   Пандатавэйский порт тоже не был ни таким людным, ни таким суетливым, как запомнилось Уолтеру. Когда они впервые входили в эту гавань, им пришлось ждать, пока эльф-лоцман не найдет им места среди многих дюжин судов и суденышек, а силки не подведут «Гордость Ганнеса» к причалу.
   Чистая вода гавани сверкала и искрилась; причалы казались не столько изъеденными морем, сколько выжженными солнцем и ветром.
   Нынче солнце освещало качающуюся на воде солому и всякую прочую дрянь, причальные сваи поросли мерзким скользким илом и густыми водорослями. За дальним пирсом единственная лоцманская ладья, не торопясь, подводила к причалу шхуну – оба судна вел лоцман, а не рабы-силки.
   Гном довольно кивнул:
   – Еще один плюс нам.
   – Точно.
   – Рейд Давена, я полагаю? Или Франдреда?… – спросила Эйя. – Не помню точно. Я их обоих терпеть не могу. – Ее передернуло.
   – Давена, насколько я знаю, – отозвался Ахира. – Устраивать драчку под самыми стенами Пандатавэя – это не для Франдреда. Он не настолько умен.
   – Пошли, – прошептала Тэннети.
   Словотский легонько дернул ремень от цепи на ее шее.
   – Сильней, болван! – зашипела на него Тэннети. – Если нас раскроют – мы мертвецы.
   – Ладно. Только потом без обид.
   Один из моряков, что грузили джонку – по виду она скорей годилась на дрова, – глянул на них, нахмурился, отвернулся – и повернулся к ним снова.
   – Черт, – сказал Уолтер. – Прости, Тэннети. Поговори у меня! – рявкнул он, хлестнув Тэннети по лицу тыльной стороной ладони. В углу рта женщины проступила кровь.
   Тэннети вскрикнула.
   Вскрикнула хорошо.
   Очень хорошо вскрикнула.
   Словотский непременно сказал бы ей что-нибудь насчет умения качественно вопить – не помни он, что она умеет еще и качественно потрошить.
   – Я нашел три корабля, – заметил Брен Адахан. – Только три – и ни один не увезет нас дальше Эвенора:
   Словотский нахмурился. Хоть это и не лучшее время для Пандатавэйского порта – но и сейчас тут должно быть самое меньшее шесть судов, подходящих им по скорости.
   Брен Адахан заметил его сведенные брови и покачал головой.
   – Подумай сам, Уолтер Словотский. Нам нужно одно-или двухмачтовое судно, не то на нем будет слишком большой экипаж. Но оно должно быть и не слишком маленьким, нам на нем везти лошадей. – Он помрачнел. – Я не продам Морячку: мне ее подарил император.
   Ахира кивнул.
   – И потом, кони могут пригодиться нам в Мелав… ох ты!
   – В Мелавохте?
   – Взгляни-ка вон на того здоровяка. Вон там, судно с прямыми парусами. Взгляни, кто им командует.
   Уолтер взглянул. Судно действительно было большим – разумеется, по здешним меркам. Не считая трехмачтовика у дальнего пирса – самым большим в порту. С дюжину матросов суетилось на нем у журавля, выгружая на причал сетки с холщовыми мешками. Командовал ими бритоголовый человек – если и не капитан, то кто-то очень на корабле важный.
   – Вижу. И что?
   – Открой глаза, человече.
   – Открыл – во всю ширь. Не вижу ничего нового.
   А видел он корабль с прямыми парусами, которому – ясно как день – нужен экипаж не менее дюжины моряков. В отличие от суденышек с латинским вооружением тут матросов, чтобы управлять парусами, надо гонять по вантам. Хорошие обводы оставляли много места на палубе и позволяли перевозить большой груз в трюме, но управление таким судном требовало большого, хорошо сработавшегося и опытного экипажа под руководством того, кто хорошо знает Киррик и свой корабль, а не капитана, размахивающего взведенным пистолетом.
   – По-прежнему не вижу ничего полезного. – Уолтер пожал плечами.
   Брен Адахан кивнул:
   – Вынужден согласиться. Этот корабль – не из тех, на которые нам стоит рассчитывать.
   – Эйя, Тэннети, – проговорил гном. – Приглядитесь к тому кораблю. Видите его?
   – Нет, и корабль не выглядит знак… – Эйя хмыкнула. – Он.
   – Угу.
   Тэннети усмехнулась уголком губ.
   – Он выбрил голову. И здорово переделал корабль – с тех пор как мы виделись. Поменял мачты, добавил палубу на корме… Все переоделись, да?
   – Все переоделись. За мной. – Гном направился к кораблю.
   Когда капитан увидел их, его темное лицо сделалось почти белым; он пошатнулся и вцепился в борт – но промахнулся и, изрыгая проклятия, полетел в вонючую воду. Через миг, все еще ругаясь, он показался из-под нее, вцепившись в одну из свай причала.
   Лицо его под слоем зеленого ила было бледным как смерть.
   Уолтер Словотский сверху вниз улыбнулся Аваиру Ганнесу.
   – Похоже, ребята, мы таки нашли перевозчика.
   Аваир Ганнес яростно тер себя, а два палубных матроса выливали ему на голову мех за мехом. Они все собрались на корме за штурвалом. Позади них, на приподнятом юте, стояла парочка скорпионов, были сложены стрелы к ним и марлини. Уолтер Словотский сбросил сапоги. Дерево палубы было горячим и гладким.
   – Мало что воняет – так от нее еще и чешешься. А ведь когда-то здешнюю воду можно было пить. Теперь же – будь моя воля – я вообще не заводил бы сюда «Сына удачи». Думать противно, что с ним станется в этакой жиже.
   Ахира не позволил ему уйти от темы.
   – Вернемся к нашим баранам, капитан Ган…
   Ганнес зашипел.
   – Греннет. Ворен Греннет. И по-другому не зовите. Меня здесь любят не больше, чем вас. У меня нет ни малейшего желания быть главным блюдом в Колизеевой чаше; казни там не становятся легче.
   Уолтер пожал плечами.
   – Весь вопрос в том, как быстро ты можешь поднять якорь и отплыть в Мелавэй. Ты знаешь – зачем.
   – Знаю. Новости до меня доходят. – Капитан перестал скрести себя и влез в широкие моряцкие штаны.
   – Вот, глотни. – Уолтер вытащил из мешка флягу «Отменного Рикетти», сделал добрый глоток и протянул ее Ганнесу.
   Капитан подозрительно воззрился на флягу. Эйя нахмурилась, отобрала у него фляжку, отпила и вернула ему.
   – Вот. Теперь, если ты выпьешь, отравимся все втроем. Если оно отравлено, а это не так.
   – Когда ты была поменьше, девочка, то не встревала в разговоры старших. – Ганнес окинул Эйю мрачным взглядом, сделал глоток – и распахнул глаза в восторженном изумлении. – Отлично. – Он помолчал. – Вы так же не рискнете сообщить никому, кто я такой, как я – сообщить, кто вы.
   На палубе стало вдруг очень тихо. Не сделав ни единого угрожающего движения, возможно – по какому-то тайному знаку, большая часть Ганнесовой команды умудрилась сойтись у кормы. Атмосфера на палубе похолодала сразу градусов на двадцать.
   Уолтер Словотский открыл было рот, но Брен Адахан поднял руку.
   – Позвольте мне, – проговорил он. – Я разберусь.
   Эйя приподняла бровь; Тэннети глянула на Уолтера и чуть заметно кивнула. Словотский переадресовал кивок гному.
   – Действуй, – разрешил Ахира.
   Адахан повернулся к Ганнесу.
   – Твоя позиция мне ясна, капитан… Греннет. Тот, чье имя мы не станем упоминать здесь, всегда с похвалой отзывался о тебе и не раз говорил мне, как жалеет, что из-за него ты лишился двух своих кораблей. Но тебе известны наши нужды, и ты понимаешь, насколько серьезно мы настроены. Мы должны исполнить свой замысел – и мы исполним его.
   Ганнес оглядел Тэннети, Ахиру и Словотского – все постарались принять как можно более угрожающий вид. Правая рука Эйи поглаживала торбу – там лежал заряженный пистолет.
   – Я понимаю, – сказал Ганнес.
   – Мы не просим милостыни, – продолжал Адахан. – У нас с собой груз дамасской стали – заплатить за проезд. К тому же, как тебе известно, есть места, где подателя грамоты, подписанной Ахирой или Уолтером Словотским, встретят с большим уважением. Но взамен нам нужна твоя помощь. Нам нужно попасть в Мелавэй.
   – Не просто попасть, – тряхнула головой Эйя. – Нам нужно проскользнуть в Мелавэй – обычные пути скорей всего перекрыты работорговцами. Возможно, конечно, ты не такой хороший мореход, каким считает тебя Карл…
   Ганнес крякнул.
   – Да, я лучше многих изучил берега Мелавэя; если кто и может доплыть туда неизвестным никому путем, то это я. Но я не настолько глуп, чтобы попасться на лживую лесть.
   – Капитан, капитан! – Эйя пустила в ход самую обаятельную из своих улыбок. – Это, может, и лесть, но не ложь. И я искренна.
   Ганнес выглядел так, словно идет по лезвию. Уолтер заставил себя рассмеяться.
   – К чему так волноваться, капитан? Ты ведешь себя так, словно… – он выдержал паузу, – словно мы не знаем, что делаем.
   – Ах… вы, разумеется, это знаете. – Ганнес улыбнулся и оттаял. – Да уж, вы вряд ли действуете без плана. Ну…
   – Ну?
   – У вас, говорите, есть сталь? Я могу выгодно пристроить ее в Скифорте: там добрая приютская сталь идет неплохо. Сколько ее у вас?
   – Ага, – пробормотал по-английски Ахира, – вот и пришло время торговаться… Идем к нашей повозке, – сказал он уже на эрендра. – Посмотришь товар.
   Когда гном и моряк ушли, Словотский повернулся к Брену Адахану.
   – Не раз?… У Карла на руках столько крови, что мне как-то не верится, чтобы он так уж переживал по поводу пары-другой лодчонок.
   – Нет, конечно, – ухмыльнулся Адахан. – Но я уверен: он об этом помнит, хоть и не говорит.
   – Врун. – Эйя улыбнулась ему.
   – Ужасно, Брен, ужасно. Так врать!…
   Тэннети негромко выругалась. Эйя повернулась к ней.
   – В чем дело?
   – Есть какой-нибудь способ ускорить дело? Я знаю, вам всем ужасно хочется похвалиться, какие вы умные, но я торчу тут во всей этой рабской дребедени – и, честно говоря, уже начала уставать.
   Руки ее дрожали. «Ну ясно, – решил Словотский, – ты ждала, что стычка с Ганнесом перейдет в драку, и тело твое никак не может смириться с тем, что этого не случилось».
   Адахан склонил голову набок.
   – А что у тебя за план? Не поделишься?
   – Поделюсь – как только придумаю.
   У повозки Аваир Ганнес укладывал на ладони меч; он что-то сказал, потом передал меч Ахире.
   – Ну, – проговорил Словотский, – коли дошло до клятв, дело сделано. Давайте загружаться.
   – Хм-м… А может – нагружаться, а? – по-детски хихикнула Эйя.
 

* * *

 
   Ночь была безоблачна, но темна. У борта тихо шипела вода. Между небом и морем, среди звезд, плясали, медленно, нежно переливаясь, огоньки фей.
   Над головой Словотского шуршали и хлопали на ветру паруса. Палуба качалась сильней, чем можно было ожидать от такого большого судна. «Сын Удачи» торопился.
   Однако глаза что-то слипаются… Надо бы пойти в каюту, поспать. Но это будет нечестно по отношению к Брену Адахану, если парень решит воспользоваться моментом…
   – Один, Уолтер Словотский? – Неожиданно раздавшийся позади голос Брена Адахана заставил его вздрогнуть. – Стареешь? Легендарный Уолтер Словотский один не бывает – так я слышал.
   – Я ждал тебя, – с улыбкой отозвался Словотский. – Мне уже доводилось проходить через это. И не единожды – начиная со школы.
   – Вот как?
   – А то. Ты ведь собираешься убеждать меня оставить Эйю в покое?
   Брен кивнул. На лице его возникла смешанная с легкой печалью досада.
   – Неужто мы все так предсказуемы для тебя, Уолтер Словотский?
   – Конечно. Ты мне немного напоминаешь Карла.
   – Спасибо.
   – Не обольщайся, парень: я сказал «немного». Однажды он чуть не убил меня из-за ее матери. На Ганнесовом корабле, кстати.
   Адахан был похож на Карла, и очень во многом. Поэтому Уолтер сделал кое-какие приготовления. Зарядил пистолет, привязал к мачте веревку… Если понадобится – Словотский изобразит Эррола Флинна и «улетит» от мальчишки, подняв по дороге шум. Не вполне так, как сделал бы капитан Блад, но в его духе.
   – Ты чертовски надменен, Уолтер Словотский. Ты считаешь, раз я родился и вырос на Этой Стороне – то, значит, дурной варвар, без мыслей и чувств. И без языка. – Брен Адахан поскреб грудь. – Эйя женщина Брена. Уолтер оставлять женщину Брена в покое. – Он печально улыбнулся. – Все не совсем так, хотя и очень просто: я страстно желаю ее, Уолтер Словотский, но еще больше я желаю ей счастья. Подумай об этом. – Его сжатые в кулаки руки легли на перила. – Возможно, не так уж мы и различны… Лучше тебе не причинять ей боли, Уолтер. Лучше не причинять.
   Ты на самом деле любишь ее, да? Или очень стараешься заставить всех поверить, что любишь ее – а не что просто замыслил жениться на приемной дочке императора…
   Возможно – и то, и другое. Почти наверняка так. Если Адахан всего лишь приспособленец, Эллегон найдет возможность убрать его со сцены – так или иначе. К тому же большинство людей вовсе не так просты.
   Кроме Киры, сказал он себе. Она и вправду проста. Не тупа – именно проста. То есть – без сложностей. Есть такое выражение – насчет святой простоты…
   – Я не причиню ей боли, – сказал Уолтер. – Намеренно.
   – Ты не причинишь ей боли, – эхом отозвался Брен Адахан. – Во второй раз.

Глава 24: ЭВЕНОР

   Есть холм в лесу: там дикий тмин растет.
   Фиалка рядом с буквицей цветет
   И жимолость свой полог ароматный
   Сплела с душистой розою мускатной;
   Там, утомясь веселою игрой,
   Царица любит отдыхать порой;
   Из сброшенной змеей блестящей кожи -
   Для феи покрывало там на ложе.
   Там ей в глаза пущу волшебный сок,
   Чтоб странный бред Титанию увлек.

Вильям Шекспир

 
   Под куполом небес, усеянным недвижными звездами и танцующими огоньками фей, Карл Куллинан со своими тремя спутниками въезжал в Эвенор – меч в ножнах поперек седла, правая ладонь – у взведенного короткоствольного однозарядного пистолета.
   Кетхол, широкоплечий рыжебородый воин слева от Карла, проверил пистолет: легко ли в случае надобности, выхватить. Просто по привычке: наплечную кобуру не надо даже расстегивать, чтобы достать содержимое.
   – Берегитесь психов, – негромко напомнил он. – Награда им, ясное дело, не нужна – но они все равно опасны.
   – Скажи мне то, чего я не знаю, – отозвался Пироджиль, почесывая кустистую бровь коротким толстым пальцем. Он был потрясающе уродлив; его широкий нос после какой-то давней драки так и остался свернутым на сторону. Карл понимал, почему Пироджиль не удосужился поставить его на место: этим делу было не помочь.
   Время от времени Пироджиль заметно морщился. Близ Тинкира они попали в засаду, Арен и Фердом погибли, а Пироджиль получил стрелу в бедро – но малая доля бальзама, которой его оделил Кетхол, и невозможность остановиться не дали ране толком зажить. Но Пироджиль не сдался: он ехал сзади, прикрывая тыл, и вел в поводу пару их вьючных лошадей, чтобы припасы всегда были под рукой.
   – Движение слева, – предупредил Дарайн. Подобный древесному стволу воин изящно держал в одной мясистой руке повод, а в другой – легко, как пушинку – заряженный пистолет.
   – Просто кролик, – проворчал Пироджиль. – Та хават, да?
   Киррик мерцал в звездном свете, небольшие волны лизали берег. Пока отряд подъезжал к Эвенору, Карл разглядел, что в гавани стоит всего два больших корабля, и, кажется, еще один широкобокий шлюп подходил к пирсу.
   Меж берегом и дорогой лежал Эвенор. Ждал.
   Эвенор. Форпост Фэйри в Эрене. Вдали, сотканное из тумана и света, переливалось в ночи посольство, но его блеску было не разогнать царящей вокруг тьмы. Оно было вроде бы цилиндрическим, вроде бы в три, может, в четыре этажа высотой. Вроде бы, вроде бы, вроде бы – всегда только вроде бы. Рассмотреть что-нибудь точней было трудно: здание менялось перед его глазами, одна форма то и дело перетекала в другую, но изменения были столь мимолетны и тонки, что Карл не смог бы сказать, что и как менялось.
   – Мне поехать вперед, государь? – спросил Кетхол. Он был, конечно, не Уолтер Словотский, но все же неплохой разведчик.
   – Нет. Просто будьте настороже. – Лучше не разделяться. Эвенорские психи порой сбиваются в стаи. И какая радость воину убить хоть дюжину вонючих тварей, если в конце концов его все равно затопчут? Нет, с психами надо не биться – их надо избегать. – И давайте потише.
   Кетхол кивнул, переложил повод из правой руки в левую, а правой обнажил черненый меч.
   Главный городской тракт шел мимо глинобитных домиков, ни в одном не было ни огонька. Отличное место для еще одной засады – пожелай кто-нибудь получить обещанную Гильдией награду за голову Карла.
   Карлу это вовсе не нравилось; он кивнул Кетхолу, и тот свернул в боковую улочку.
   Улочка изгибалась и извивалась во тьме; отряд ехал по загаженным мостовым Эвенора, мимо его хибар и хижин. Изредка в окнах или за ставнями мелькали лица – чтобы тут же отшатнуться, увидев поднятый пистолет Дарайна или услышав негромкий шелест Кетхолова клинка.
   Они собирались добраться до порта и там встать лагерем до утра, когда – как они надеялись – можно будет найти перевозчика в Мелавэй. У них было с собой двадцать пандатавэйских золотых и десять мечей работы Негеры; и то, и другое было поделено меж членами отряда: оставлять этот груз в поклаже на вьючных лошадях было слишком рискованно: а ну, как те отстанут по дороге или вообще потеряются?
   В переметных сумах было и еще несколько сюрпризов. Эта сторона еще не привыкла к взрывам, и двадцать или около того фунтов пироксилина, что везла последняя лошадь, могли оказаться весьма полезны.
   Только вряд ли от него будет польза при долгом бегстве, подумал Карл, мечтая, как было бы здорово вновь надеть спрятанный в его переметной суме амулет.
   Но сделать этого он не мог. Должно быть известно, что Карл Куллинан…
   Без всякого предупреждения из тьмы выскочила темная тень и сдернула Кетхола с седла, прежде чем тот успел пустить в ход меч. Довольно и низко рыча, она вцепилась в воина.
   Мгновенно обнажив меч, Карл спрыгнул наземь. Стрелять в то, что схватило Кетхола, было нельзя: скорей всего он убил бы своего человека.
   Конь Дарайна вздыбился; гигант напрасно искал цель для своего пистолета.
   Карл не мог бы сказать точно, что именно вцепилось в кетхола, но зато он точно видел, что именно в этом клубке не принадлежит его воину. Карл ударил – и ощутил, как клинок вошел в плоть и разрубил кость.
   С жутким, чмокающим всхлипом тело забилось, руки и ноги выгнулись – и опали, когда оно, как все животные, вытянулось в последнем смертном рывке.
   Ударом ноги Карл сбросил вонючую кучу с Кетхола – и тут же отпрыгнул вбок, уходя от следующей атаки. Но ничего не произошло.
   – Я ничего не вижу, – сказал голос Пироджиля.
   – Я тоже, – добавил Дарайн. – Ничего.
   Кетхол медленно встал; он был в порядке, только слегка помят.
   – Свет, Пироджиль, – велел Карл.
   Пироджиль вытащил из-за пазухи светящуюся сталь – и проулок озарился ярким голубым светом; любопытная крыса метнулась от него в темноту. Но больше никого и ничего в улочке не было – кроме убитого Карлом замотанного в лохмотья изможденного человека. С трудом поднявшись, Кетхол носком сапога перевернул психа, но перед тем – на всякий случай – несколько раз ткнул его собственным мечом.
   Ничего особенного – просто псих. В Эвеноре такое случается. Жизнь рядом с фэйри пагубно отражалась на некоторых людях, превращая их в бешеных берсерков, стремящихся уничтожить и себя, и тех, кто попадется под руку. Психоз поражал не многих – примерно одного на пять сотен, но и этого было довольно.
   Над головой в ритме Карлова пульса замигали огоньки фей.
   Иди за ними. Приди ко мне.
   Кетхол изумленно вскрикнул. Дарайн вытащил пистолет. Пироджиль завертел лошадь волчком.
   Иди за ними. Приди ко мне.
   Карл вздрогнул.
   – Кто это? Пироджиль – убери свет.
   Иди за ними. Приди ко мне. Стоило Пироджилю спрятать светящийся металл – и огоньки выстроились вдоль проулка, их мерцание казалось настойчивым подмигиванием. Странно – но в улочке от этого светлей не стало.
   Иди за ними. Приди ко мне.
   Карл вытащил из седельной сумки амулет и надел ремешок на шею. Феевы огоньки протянулись через улицу, образуя воздушную дорожку к посольству Фэйри.
   Посольство – какое-то глупое слово. Куда лучше «перст указующий».
   Иди за ними. Приди ко мне.
   – Ты за меня или против?
   Не то чтобы он поверил в положительный ответ – но отрицательный помог бы ему принять решение.
   Не так. Иди за ними. Приди ко мне.
   Он решил не ходить и собирался напомнить остальным, что пора ехать дальше, но тут вселенная завертелась юлой.
   Когда она успокоилась, они стояли перед посольством фэйри, и неверные тени клубились перед их взором.
   – Что будем делать, государь? – подал голос Кетхол. Мясистое лицо Дарайна в резком белом свете лоснилось от пота. Тыльной стороной ладони он стряхнул пот со лба.
   – Что-то мне не хочется внутрь.
   Карлу вспомнилось: он велит остальным следовать за собой к посольству по указанному огоньками пути.
   Но воспоминания были отстраненными, размытыми, бестревожными.
   Верно. Я изменила события. В Фэйри мне это доступно. Это развлекает меня.
   – Но здесь не Фэйри.
   Это лишь вопрос взгляда на вещи. Я смотрю на них иначе, чем ты, Карл Куллинан. В Фэйри ли, в Эвеноре – имеет значение лишь мой взгляд. Я решила, что ты и я…
   Мир снова завертелся вокруг – и вот уже Карл один в мерцающем нечто. Это не комната, решил он. Хоть на комнату и похоже.
   …должны встретиться.
   Хоть место и было совсем не похоже, ощущения от него были в точности теми же, что от комнаты, где в последний раз принимал его Дейтон. Или Арта Мирддин, или какое там у него настоящее имя.
   – Оба настоящие, – сказал голос над ухом.