— Мы сами тигры Момпрачема, — отвечал португалец, смеясь. — И что ж нам бояться девушки, у которой… немного тигриной шкуры?
Он еще громче захохотал, потом обернулся и, неожиданно став серьезным, сказал:
— Эта парочка все еще следует за нами, Сандокан.
— Ну что ж, посмотрим, так ли хорошо они будут держаться на воде завтра.
— Что ты задумал?
— Вечером узнаешь, — ответил Сандокан. — А пока пусть поплавают.
«Марианна» выбралась из скопища кораблей и лодок, что загромождали реку вблизи города, и, ускорив свой ход, двинулась вниз по течению. Два парусника все еще следовали за ней на расстоянии трехсот-четырехсот метров, держась один в кильватер другому.
Ближе к вечеру «Марианна» прошла перед лоцманской станцией Даймонд-Харбор и вышла в просторный канал, образованный рекой и лесистым островком, протяженностью в несколько миль. Здесь Тремаль-Найк решил высадиться на берег, отсюда начиналась дорога в Кхари.
Экипаж только что отдал якоря, когда у северного края канала показались два знакомых судна. Заметив их, Сандокан, стоявший на палубе, нахмурил брови.
— Ах так! — сказал он. — Они так привязаны к нам, что пришли за нами даже сюда? Ну тогда я с ними сейчас потолкую. Канониры, по местам! Расчехлить пушки!
Глава 10
Глава 11
Он еще громче захохотал, потом обернулся и, неожиданно став серьезным, сказал:
— Эта парочка все еще следует за нами, Сандокан.
— Ну что ж, посмотрим, так ли хорошо они будут держаться на воде завтра.
— Что ты задумал?
— Вечером узнаешь, — ответил Сандокан. — А пока пусть поплавают.
«Марианна» выбралась из скопища кораблей и лодок, что загромождали реку вблизи города, и, ускорив свой ход, двинулась вниз по течению. Два парусника все еще следовали за ней на расстоянии трехсот-четырехсот метров, держась один в кильватер другому.
Ближе к вечеру «Марианна» прошла перед лоцманской станцией Даймонд-Харбор и вышла в просторный канал, образованный рекой и лесистым островком, протяженностью в несколько миль. Здесь Тремаль-Найк решил высадиться на берег, отсюда начиналась дорога в Кхари.
Экипаж только что отдал якоря, когда у северного края канала показались два знакомых судна. Заметив их, Сандокан, стоявший на палубе, нахмурил брови.
— Ах так! — сказал он. — Они так привязаны к нам, что пришли за нами даже сюда? Ну тогда я с ними сейчас потолкую. Канониры, по местам! Расчехлить пушки!
Глава 10
ЖЕСТОКОЕ СРАЖЕНИЕ
Матросы, уже готовые бросить якоря и спустить паруса, прервали свою работу и бросились каждый к своему боевому посту. Эти закаленные в сражениях морские волки, эти непобедимые пираты Момпрачема, эти тигры Малайзии, не раз заставлявшие трепетать даже Английского Леопарда, подорвавшие могущество самого Джеймса Брука, знаменитого раджи Саравака, вмиг пробудились, как только запахло порохом.
Жажда битвы и воинственный азарт, уже давно дремавшие в них, овладели их душами. В одно мгновение все пятьдесят человек были на своих боевых местах, готовые к абордажу.
Тремаль-Найк и Янес поспешно бросились к Тигру Малайзии, который, стоя на корме, внимательно следил за действиями обоих судов, настигающих «Марианну».
— Они собираются напасть на нас? — спросил бенгалец.
— И поставить нас меж двух огней, — ответил Сандокан.
— Мерзавцы!.. Они специально выбрали пустынное место. Даймонд-Харбор уже далеко, на реке ни одного судна. Им не терпится потопить нас.
— Пусть подойдут поближе, — сказал Янес со своим обычным спокойствием. — У них больше людей, но туги не стоят тигров Момпрачема.
— Чего мы ждем, Сандокан? — с тревогой спросил бенгалец. — Не лучше ли первым открыть огонь?
— Если бы это было в море, я бы так и сделал, но здесь, на реке, в английских водах, не стоит. У нас могут быть неприятности с властями, к нам бы отнеслись, как к пиратам.
— Но туги воспользуются этим, чтобы занять выгодную позицию.
— «Марианна» маневрирует лучше. В нужный момент мы сможем уйти из-под двойного огня. Пусть приблизятся, мы готовы их встретить.
— А также пустить на дно, — добавил Янес. — Однако, смотри, один уже развернулся. На нас уже наводят пушки.
— Прикажи бросить малый носовой якорь, — сказал Сандокан. — Никакой цепи, простой трос, который мы разрубим одним ударом. Попытаемся надуть этих мерзавцев.
Оба брига уже вошли в канал и продвигались вперед с частью парусов на фок-мачте. Один направился к островку, другой держался ближе к левому берегу. Эти маневры явно указывали, что они собирались взять «Марианну» в клещи.
На палубах там царило оживление. Матросы суетились на носу и на корме, явно готовясь к большому сражению.
Сандокан оставался холоден и спокоен, как будто его лично это совсем не касалось, но глаза его внимательно следили за всеми маневрами парусников. Покинув его, Янес тщательно осмотрел пушки и велел матросам приготовить абордажные крючья.
Лишь только стемнело, и луна показалась над вершинами деревьев, растущих на берегу, как оба судна подошли с двух сторон близко к «Марианне», и с ближайшего корабля послышался громкий голос: «Эй вы, там! Сдавайтесь, или мы вас пустим ко дну!»
Сандокан взял в руку рупор.
— Кто вы такие, чтобы нам угрожать? — выкрикнул он громовым голосом.
— Суда бенгальского правительства, — ответил тот же голос.
— Будьте добры показать нам свои документы, — смеясь, сказал Сандокан.
— Вы отказываетесь подчиниться?
— Пока еще мы к этому не готовы.
— Мы откроем огонь!
— Пожалуйста, если это доставит вам удовольствие.
После такого дерзкого ответа страшные вопли поднялись на палубах обоих кораблей. «Кали!.. Кали!.. Кали!. « — истошно вопили там сотни голосов.
Сандокан бросил рупор и вытащил свой кинжал.
— Вперед, тигры Момпрачема! — закричал он. — Рубите канат, и берем их на абордаж!
На вопли тугов экипаж «Марианны» ответил дружным воинственным кличем, еще более диким и страшным, чем у индийцев.
Канат был перерублен одним ударом, и судно, предоставленное ветру, двинулось прямо на тот бриг, что был ближе к островку.
С него раздался пушечный выстрел, далеко разнесшийся по реке и над лесами, теснившимися на берегу.
На бриге, видно, надеялись, что их артиллерия легко пробьет борта «Марианны», но листы металлической обшивки, прикрывавшие ее от самой ватерлинии, были хорошей защитой от их маломощных пушек.
— Пли, мои тигрята! — закричал Сандокан, сам вставший к штурвалу, чтобы вести свой корабль.
Залп из нескольких десятков карабинов последовал за этой командой. Пираты, которые до тех пор прятались за фальшбортом, вскочили на ноги и открыли убийственный огонь по тугам, находившимся на палубе брига, в то время как артиллеристы наводили на него свои орудия.
Бой завязался ожесточенный. Много людей попадало и на бриге, и на «Марианне», но больше на первом, чем на второй.
Пираты, привычные к таким схваткам, стреляли только наверняка, а туги палили куда попало. Сандокан, сохраняющий абсолютное хладнокровие под градом пуль, свистевших над палубой его корабля, все время подбадривал своих людей.
— Вперед, тигры Момпрачема! — кричал он. — Покажем этим тугам, как бьются в дикой Малайзии!
Но не было нужды ободрять этих бесстрашных морских разбойников, прокопченных пушечным дымом, привыкших к жестоким сражениям. Стоя во весь рост, они яростно обстреливали из карабинов палубу вражеского корабля, в то время как канониры под командой Янеса точными выстрелами разбивали вдребезги его мачты и снасти.
Сражение было в самом разгаре, когда сзади к «Марианне» подошел второй бриг и залпом разрядил по ней все свои пушки.
— Право руля! — закричал Янес.
Сандокан резко повернул руль, заставив судно сделать крутой вираж, а Тремаль-Найк и Каммамури бросились вместе с матросами к правому борту, чтобы встретить огнем карабинов нового противника.
Этим молниеносным маневром «Марианна» выскочила за линию перекрестного огня и, развернувшись правым бортом, ударила по обоим сразу и из карабинов, и из пушек. У нее хватало огня и свинца сразу для двух противостоящих ей противников.
Сначала Янес, который командовал артиллерией, разнес вдребезги фок-мачту первого корабля, заставив рухнуть ее на палубу, а когда туги окружили ее, пытаясь разрубить снасти и столкнуть в воду, залпом своей митральезы он учинил настоящую бойню среди них.
Тем не менее положение «Марианны» было довольно сложным. Оба бенгальских корабля, хотя и были изрядно потрепаны, теснили ее, готовясь взять на абордаж с двух сторон. Имея численный перевес, туги надеялись легко овладеть ею, если им удастся вскочить на ее палубу.
Искусными маневрами Сандокан пытался уйти от тисков, но канал был неширок, и ветер слишком слаб, чтобы сделать это наверняка. Разгоряченный сражением, к нему подошел Тремаль-Найк. Храбрый бенгалец дрался отважно, нанеся второму паруснику значительный урон со своей частью команды. И все-таки не смог остановить его натиск.
— Они подошли вплотную и скоро кинутся на абордаж, — сказал он Сандокану, заряжая свой карабин.
— Мы готовы их встретить, — ответил Тигр Малайзии.
— Их вчетверо больше, чем нас.
— Увидишь, как бьются мои люди. Самбильонг, ко мне!
Малаец, стрелявший у бакборта, в несколько прыжков оказался на мостике.
— Встань к рулю, — велел ему Сандокан. — Мы первыми пойдем на абордаж.
— На какой из двух, капитан?
— На тот, что по правому борту.
И он устремился на палубу, крича громовым голосом:
— В атаку! Ко мне, тигры Момпрачема!
В то время как одни матросы выбрасывали за борт кранцы, чтобы при столкновении ослабить удар, а другие готовили абордажные крючья, Янес направил огонь всех пушек против второго брига, помешав ему прийти на помощь товарищу.
Туги, ошеломленные этой смелой контратакой, не сумели избежать столкновения, что, впрочем, было бы нелегко с одной оставшейся у них мачтой и тяжелыми повреждениями.
Тигры Момпрачема, ловкие, как обезьяны, обрушились на них, бросаясь с фальшборта, с палубных надстроек, с вантов и рей «Марианны».
Сандокан и Тремаль-Найк, с кинжалом в правой руке и пистолетом в левой, первыми ворвались на палубу брига, в то время как Янес палил из пушек по второму.
Нападение малайцев было таким молниеносным, что они овладели палубой брига, почти не встретив сопротивления.
Туги, несмотря на свою численность, разбежались, кто куда, не слушая приказов своих начальников. Некоторые из них, сгрудившись у грот-мачты, с воплями страха и ненависти размахивали своими кинжалами. Здесь ничем не могли помочь их арканы, бесполезные в морском сражении.
Столкновение было страшным, и тяжелые паранги тигров Момпрачема быстро покончили с теми, кто еще сопротивлялся.
Теснимые отовсюду, туги готовы были уже броситься в воду и спасаться к острову вплавь, когда с «Марианны» послышались голоса: «Пожар! Пожар!»
Энергичной командой Сандокан остановил яростный натиск своих людей:
— На «Марианну»! — закричал он.
Он первым вскочил на фальшборт и огромным тигриным прыжком бросился на палубу своего судна, в то время как Тремаль-Найк с горстью людей прикрывал это отступление.
Густой дым поднимался из главного люка «Марианны», обволакивая паруса и мачты. Кусок фитиля, обрывок каната или кусок ткани, загоревшейся от пушечных выстрелов, должно быть, попал в трюм и вызвал пожар.
Сандокан, не обращая внимания на пули, свистевшие над головой, велел приготовить помпы.
— Вперед! — закричал он Самбильонгу, не отходившему от руля. — Держи к выходу из канала! Все на борт!
Тремаль-Найк и Каммамури, вместе с матросами, прикрывавшими отступление, быстро перескочили на палубу «Марианны».
Абордажные крючья были обрублены, и «Марианна» тут же оторвалась от одного парусника, пройдя перед носом у другого.
Отступление было вынужденное, поскольку невозможно было сражаться против двух кораблей, имея к тому же пожар в своем трюме. Огонь вот-вот мог достигнуть бочек с порохом, и тогда все взлетели бы на воздух.
Повреждения «Марианны» были незначительны и не мешали ее маневрам. Можно было не бояться, что ее настигнут, тем более что один из парусников оказался без мачты, а другой был изрядно потрепан.
Сандокан быстрым взглядом оценил ситуацию и приказал Самбильонгу:
— На Даймонд-Харбор!
Это было лучшим решением в данной обстановке. Там они по крайней мере могли бы получить помощь, а туги не осмелились бы преследовать их до самой станции.
Однако на втором бриге, вопреки ожиданиям, быстро подняли все паруса и явно намеревались настигнуть «Марианну», пока она еще не вышла из канала. Пушечный огонь с него, прекратившийся перед этим, возобновился с новой силой. Снаряды падали и вспенивали воду у самой кормы «Марианны».
— Ах так! — закричал Сандокан, приведенный этим в ярость. — Ты хочешь преследовать меня? Погоди же! Тремаль-Найк!
Бенгалец бросился на зов Тигра Малайзии.
— В чем дело?
— Ты и Каммамури займитесь пожаром. Отведи на мостик Сураму и вдову — они заперты в каюте. Возьми себе двадцать человек, остальные — мне.
Затем он бросился на корму, где Янес командовал установкой перенесенных сюда носовых пушек, наводя их в сторону преследователя.
— Разнеси его к дьяволу! — заорал Сандокан.
— Будет сделано, — ответил португалец со своим обычным спокойствием. — Вот эта пушечка сейчас погреет им спины.
— Заряжай картечью. Сделай им татуировку железом.
Сандокан сам встал за одной из пушек и тщательно навел ее на мостик брига, который мчался вперед, как бы собираясь протаранить «Марианну».
Два пушечных выстрела прогремели с кормы. Португалец и Тигр Малайзии выстрелили одновременно. Фок-мачта индийского корабля, подбитая у основания, закачалась и с грохотом повалилась на правый борт, засыпав палубу обломками и снастями, накрыв часть ее обрывками паруса.
— К митральезам! — закричал Сандокан. — Разнесем им всю палубу!
Еще два выстрела прогремели одновременно. Ужасные крики, крики боли и ужаса, раздались на корабле тугов. Картечь произвела по всей видимости страшные опустошения среди этих душителей. Клубы дыма и языки пламени показались над мостиком брига.
Сандокан и Янес, оба прекрасные артиллеристы, стреляли без передышки, то целясь снарядами в корпус, то посыпая картечью палубу; она теперь вся простреливалась, от носа до кормы. Выстрелы из митральезы следовали с такой быстротой, что у вражеского экипажа не было никакой возможности избавиться от упавшей мачты, которая мешала движению корабля.
Бриг замедлил ход и беспомощно закачался на волнах. Выстрелы с «Марианны» следовали один за другим. Вот уже и грот-мачта, следом за фок-мачтой, надломилась и рухнула в воду, накренив корабль и повредив мостик.
Расстрел вражеского корабля продолжался. Это было уже не судно, а просто понтон, без мачт и парусов, продырявленный снарядами, загроможденный обломками, а «Марианна» все еще не ослабляла огня. Ее картечь и снаряды били по корпусу и по палубе брига, в то время как карабины малайцев уничтожали метавшийся там экипаж.
Второй парусник тщетно пытался прийти на помощь первому, ибо, лишенный мачты, он почти не мог двигаться.
— Давай быстрее, — торопил Сандокан. — Еще один натиск, и все будет кончено. Цельтесь точнее!
Четыре прицельных выстрела последовали один за другим, оставив четыре бреши в борту побежденного брига. Это были выстрелы милосердия. Бедный парусник, который лишь чудом держался на плаву, резко накренился на правый борт, куда тянули мачты, куда через бреши врывалась вода, и медленно перевернулся килем вверх.
Оставшиеся в живых бросились в воду и, отчаянно взмахивая руками, поплыли к острову. Второй бриг как будто попал на мелководье — он встал и больше не двигался.
— Добьем их? — спросил Янес.
— Пусть себе плывут, — ответил Сандокан. — На этот раз с них хватит. Самбильонг, мы выходим из канала.
Оставив пушки, он кинулся к главному люку, где часть экипажа боролась с огнем, качая помпу и помогая ей ведрами воды, среди клубов дыма.
— Как дела? — спросил Сандокан с беспокойством.
— Опасности уже нет, — сказал Тремаль-Найк. — Огонь потушен, и наши люди уже в трюме. Сейчас они рубят сгоревшие переборки.
— Я боялся за мою «Марианну».
— Куда мы идем теперь?
— Вернемся в реку, а затем спустимся с другой стороны острова. Нам лучше не появляться теперь у Даймонд-Харбора.
— Лоцманы, должно быть, слышали канонаду.
— Наверное, если они не глухие.
— Какой концерт был для тугов!
— Надеюсь, им не скоро захочется второго такого.
— А как там другой бриг?
— Не двигается. Скорее всего, сел на мель. К тому же мы так его отделали, что он уже ни на что не годен. Теперь мы сможем высадиться на берег без помех и отправим судно в бухту Райматла. Мы дешево отделались: дело могло быть хуже. Высадившись чуть дальше к югу, мы все равно попадем в Кхари?
— Да, через джунгли.
— Десять-двенадцать миль через бамбук нас не испугают, даже если там водятся тигры. Самбильонг! Право руля! Мы возвращаемся в Хугли.
Жажда битвы и воинственный азарт, уже давно дремавшие в них, овладели их душами. В одно мгновение все пятьдесят человек были на своих боевых местах, готовые к абордажу.
Тремаль-Найк и Янес поспешно бросились к Тигру Малайзии, который, стоя на корме, внимательно следил за действиями обоих судов, настигающих «Марианну».
— Они собираются напасть на нас? — спросил бенгалец.
— И поставить нас меж двух огней, — ответил Сандокан.
— Мерзавцы!.. Они специально выбрали пустынное место. Даймонд-Харбор уже далеко, на реке ни одного судна. Им не терпится потопить нас.
— Пусть подойдут поближе, — сказал Янес со своим обычным спокойствием. — У них больше людей, но туги не стоят тигров Момпрачема.
— Чего мы ждем, Сандокан? — с тревогой спросил бенгалец. — Не лучше ли первым открыть огонь?
— Если бы это было в море, я бы так и сделал, но здесь, на реке, в английских водах, не стоит. У нас могут быть неприятности с властями, к нам бы отнеслись, как к пиратам.
— Но туги воспользуются этим, чтобы занять выгодную позицию.
— «Марианна» маневрирует лучше. В нужный момент мы сможем уйти из-под двойного огня. Пусть приблизятся, мы готовы их встретить.
— А также пустить на дно, — добавил Янес. — Однако, смотри, один уже развернулся. На нас уже наводят пушки.
— Прикажи бросить малый носовой якорь, — сказал Сандокан. — Никакой цепи, простой трос, который мы разрубим одним ударом. Попытаемся надуть этих мерзавцев.
Оба брига уже вошли в канал и продвигались вперед с частью парусов на фок-мачте. Один направился к островку, другой держался ближе к левому берегу. Эти маневры явно указывали, что они собирались взять «Марианну» в клещи.
На палубах там царило оживление. Матросы суетились на носу и на корме, явно готовясь к большому сражению.
Сандокан оставался холоден и спокоен, как будто его лично это совсем не касалось, но глаза его внимательно следили за всеми маневрами парусников. Покинув его, Янес тщательно осмотрел пушки и велел матросам приготовить абордажные крючья.
Лишь только стемнело, и луна показалась над вершинами деревьев, растущих на берегу, как оба судна подошли с двух сторон близко к «Марианне», и с ближайшего корабля послышался громкий голос: «Эй вы, там! Сдавайтесь, или мы вас пустим ко дну!»
Сандокан взял в руку рупор.
— Кто вы такие, чтобы нам угрожать? — выкрикнул он громовым голосом.
— Суда бенгальского правительства, — ответил тот же голос.
— Будьте добры показать нам свои документы, — смеясь, сказал Сандокан.
— Вы отказываетесь подчиниться?
— Пока еще мы к этому не готовы.
— Мы откроем огонь!
— Пожалуйста, если это доставит вам удовольствие.
После такого дерзкого ответа страшные вопли поднялись на палубах обоих кораблей. «Кали!.. Кали!.. Кали!. « — истошно вопили там сотни голосов.
Сандокан бросил рупор и вытащил свой кинжал.
— Вперед, тигры Момпрачема! — закричал он. — Рубите канат, и берем их на абордаж!
На вопли тугов экипаж «Марианны» ответил дружным воинственным кличем, еще более диким и страшным, чем у индийцев.
Канат был перерублен одним ударом, и судно, предоставленное ветру, двинулось прямо на тот бриг, что был ближе к островку.
С него раздался пушечный выстрел, далеко разнесшийся по реке и над лесами, теснившимися на берегу.
На бриге, видно, надеялись, что их артиллерия легко пробьет борта «Марианны», но листы металлической обшивки, прикрывавшие ее от самой ватерлинии, были хорошей защитой от их маломощных пушек.
— Пли, мои тигрята! — закричал Сандокан, сам вставший к штурвалу, чтобы вести свой корабль.
Залп из нескольких десятков карабинов последовал за этой командой. Пираты, которые до тех пор прятались за фальшбортом, вскочили на ноги и открыли убийственный огонь по тугам, находившимся на палубе брига, в то время как артиллеристы наводили на него свои орудия.
Бой завязался ожесточенный. Много людей попадало и на бриге, и на «Марианне», но больше на первом, чем на второй.
Пираты, привычные к таким схваткам, стреляли только наверняка, а туги палили куда попало. Сандокан, сохраняющий абсолютное хладнокровие под градом пуль, свистевших над палубой его корабля, все время подбадривал своих людей.
— Вперед, тигры Момпрачема! — кричал он. — Покажем этим тугам, как бьются в дикой Малайзии!
Но не было нужды ободрять этих бесстрашных морских разбойников, прокопченных пушечным дымом, привыкших к жестоким сражениям. Стоя во весь рост, они яростно обстреливали из карабинов палубу вражеского корабля, в то время как канониры под командой Янеса точными выстрелами разбивали вдребезги его мачты и снасти.
Сражение было в самом разгаре, когда сзади к «Марианне» подошел второй бриг и залпом разрядил по ней все свои пушки.
— Право руля! — закричал Янес.
Сандокан резко повернул руль, заставив судно сделать крутой вираж, а Тремаль-Найк и Каммамури бросились вместе с матросами к правому борту, чтобы встретить огнем карабинов нового противника.
Этим молниеносным маневром «Марианна» выскочила за линию перекрестного огня и, развернувшись правым бортом, ударила по обоим сразу и из карабинов, и из пушек. У нее хватало огня и свинца сразу для двух противостоящих ей противников.
Сначала Янес, который командовал артиллерией, разнес вдребезги фок-мачту первого корабля, заставив рухнуть ее на палубу, а когда туги окружили ее, пытаясь разрубить снасти и столкнуть в воду, залпом своей митральезы он учинил настоящую бойню среди них.
Тем не менее положение «Марианны» было довольно сложным. Оба бенгальских корабля, хотя и были изрядно потрепаны, теснили ее, готовясь взять на абордаж с двух сторон. Имея численный перевес, туги надеялись легко овладеть ею, если им удастся вскочить на ее палубу.
Искусными маневрами Сандокан пытался уйти от тисков, но канал был неширок, и ветер слишком слаб, чтобы сделать это наверняка. Разгоряченный сражением, к нему подошел Тремаль-Найк. Храбрый бенгалец дрался отважно, нанеся второму паруснику значительный урон со своей частью команды. И все-таки не смог остановить его натиск.
— Они подошли вплотную и скоро кинутся на абордаж, — сказал он Сандокану, заряжая свой карабин.
— Мы готовы их встретить, — ответил Тигр Малайзии.
— Их вчетверо больше, чем нас.
— Увидишь, как бьются мои люди. Самбильонг, ко мне!
Малаец, стрелявший у бакборта, в несколько прыжков оказался на мостике.
— Встань к рулю, — велел ему Сандокан. — Мы первыми пойдем на абордаж.
— На какой из двух, капитан?
— На тот, что по правому борту.
И он устремился на палубу, крича громовым голосом:
— В атаку! Ко мне, тигры Момпрачема!
В то время как одни матросы выбрасывали за борт кранцы, чтобы при столкновении ослабить удар, а другие готовили абордажные крючья, Янес направил огонь всех пушек против второго брига, помешав ему прийти на помощь товарищу.
Туги, ошеломленные этой смелой контратакой, не сумели избежать столкновения, что, впрочем, было бы нелегко с одной оставшейся у них мачтой и тяжелыми повреждениями.
Тигры Момпрачема, ловкие, как обезьяны, обрушились на них, бросаясь с фальшборта, с палубных надстроек, с вантов и рей «Марианны».
Сандокан и Тремаль-Найк, с кинжалом в правой руке и пистолетом в левой, первыми ворвались на палубу брига, в то время как Янес палил из пушек по второму.
Нападение малайцев было таким молниеносным, что они овладели палубой брига, почти не встретив сопротивления.
Туги, несмотря на свою численность, разбежались, кто куда, не слушая приказов своих начальников. Некоторые из них, сгрудившись у грот-мачты, с воплями страха и ненависти размахивали своими кинжалами. Здесь ничем не могли помочь их арканы, бесполезные в морском сражении.
Столкновение было страшным, и тяжелые паранги тигров Момпрачема быстро покончили с теми, кто еще сопротивлялся.
Теснимые отовсюду, туги готовы были уже броситься в воду и спасаться к острову вплавь, когда с «Марианны» послышались голоса: «Пожар! Пожар!»
Энергичной командой Сандокан остановил яростный натиск своих людей:
— На «Марианну»! — закричал он.
Он первым вскочил на фальшборт и огромным тигриным прыжком бросился на палубу своего судна, в то время как Тремаль-Найк с горстью людей прикрывал это отступление.
Густой дым поднимался из главного люка «Марианны», обволакивая паруса и мачты. Кусок фитиля, обрывок каната или кусок ткани, загоревшейся от пушечных выстрелов, должно быть, попал в трюм и вызвал пожар.
Сандокан, не обращая внимания на пули, свистевшие над головой, велел приготовить помпы.
— Вперед! — закричал он Самбильонгу, не отходившему от руля. — Держи к выходу из канала! Все на борт!
Тремаль-Найк и Каммамури, вместе с матросами, прикрывавшими отступление, быстро перескочили на палубу «Марианны».
Абордажные крючья были обрублены, и «Марианна» тут же оторвалась от одного парусника, пройдя перед носом у другого.
Отступление было вынужденное, поскольку невозможно было сражаться против двух кораблей, имея к тому же пожар в своем трюме. Огонь вот-вот мог достигнуть бочек с порохом, и тогда все взлетели бы на воздух.
Повреждения «Марианны» были незначительны и не мешали ее маневрам. Можно было не бояться, что ее настигнут, тем более что один из парусников оказался без мачты, а другой был изрядно потрепан.
Сандокан быстрым взглядом оценил ситуацию и приказал Самбильонгу:
— На Даймонд-Харбор!
Это было лучшим решением в данной обстановке. Там они по крайней мере могли бы получить помощь, а туги не осмелились бы преследовать их до самой станции.
Однако на втором бриге, вопреки ожиданиям, быстро подняли все паруса и явно намеревались настигнуть «Марианну», пока она еще не вышла из канала. Пушечный огонь с него, прекратившийся перед этим, возобновился с новой силой. Снаряды падали и вспенивали воду у самой кормы «Марианны».
— Ах так! — закричал Сандокан, приведенный этим в ярость. — Ты хочешь преследовать меня? Погоди же! Тремаль-Найк!
Бенгалец бросился на зов Тигра Малайзии.
— В чем дело?
— Ты и Каммамури займитесь пожаром. Отведи на мостик Сураму и вдову — они заперты в каюте. Возьми себе двадцать человек, остальные — мне.
Затем он бросился на корму, где Янес командовал установкой перенесенных сюда носовых пушек, наводя их в сторону преследователя.
— Разнеси его к дьяволу! — заорал Сандокан.
— Будет сделано, — ответил португалец со своим обычным спокойствием. — Вот эта пушечка сейчас погреет им спины.
— Заряжай картечью. Сделай им татуировку железом.
Сандокан сам встал за одной из пушек и тщательно навел ее на мостик брига, который мчался вперед, как бы собираясь протаранить «Марианну».
Два пушечных выстрела прогремели с кормы. Португалец и Тигр Малайзии выстрелили одновременно. Фок-мачта индийского корабля, подбитая у основания, закачалась и с грохотом повалилась на правый борт, засыпав палубу обломками и снастями, накрыв часть ее обрывками паруса.
— К митральезам! — закричал Сандокан. — Разнесем им всю палубу!
Еще два выстрела прогремели одновременно. Ужасные крики, крики боли и ужаса, раздались на корабле тугов. Картечь произвела по всей видимости страшные опустошения среди этих душителей. Клубы дыма и языки пламени показались над мостиком брига.
Сандокан и Янес, оба прекрасные артиллеристы, стреляли без передышки, то целясь снарядами в корпус, то посыпая картечью палубу; она теперь вся простреливалась, от носа до кормы. Выстрелы из митральезы следовали с такой быстротой, что у вражеского экипажа не было никакой возможности избавиться от упавшей мачты, которая мешала движению корабля.
Бриг замедлил ход и беспомощно закачался на волнах. Выстрелы с «Марианны» следовали один за другим. Вот уже и грот-мачта, следом за фок-мачтой, надломилась и рухнула в воду, накренив корабль и повредив мостик.
Расстрел вражеского корабля продолжался. Это было уже не судно, а просто понтон, без мачт и парусов, продырявленный снарядами, загроможденный обломками, а «Марианна» все еще не ослабляла огня. Ее картечь и снаряды били по корпусу и по палубе брига, в то время как карабины малайцев уничтожали метавшийся там экипаж.
Второй парусник тщетно пытался прийти на помощь первому, ибо, лишенный мачты, он почти не мог двигаться.
— Давай быстрее, — торопил Сандокан. — Еще один натиск, и все будет кончено. Цельтесь точнее!
Четыре прицельных выстрела последовали один за другим, оставив четыре бреши в борту побежденного брига. Это были выстрелы милосердия. Бедный парусник, который лишь чудом держался на плаву, резко накренился на правый борт, куда тянули мачты, куда через бреши врывалась вода, и медленно перевернулся килем вверх.
Оставшиеся в живых бросились в воду и, отчаянно взмахивая руками, поплыли к острову. Второй бриг как будто попал на мелководье — он встал и больше не двигался.
— Добьем их? — спросил Янес.
— Пусть себе плывут, — ответил Сандокан. — На этот раз с них хватит. Самбильонг, мы выходим из канала.
Оставив пушки, он кинулся к главному люку, где часть экипажа боролась с огнем, качая помпу и помогая ей ведрами воды, среди клубов дыма.
— Как дела? — спросил Сандокан с беспокойством.
— Опасности уже нет, — сказал Тремаль-Найк. — Огонь потушен, и наши люди уже в трюме. Сейчас они рубят сгоревшие переборки.
— Я боялся за мою «Марианну».
— Куда мы идем теперь?
— Вернемся в реку, а затем спустимся с другой стороны острова. Нам лучше не появляться теперь у Даймонд-Харбора.
— Лоцманы, должно быть, слышали канонаду.
— Наверное, если они не глухие.
— Какой концерт был для тугов!
— Надеюсь, им не скоро захочется второго такого.
— А как там другой бриг?
— Не двигается. Скорее всего, сел на мель. К тому же мы так его отделали, что он уже ни на что не годен. Теперь мы сможем высадиться на берег без помех и отправим судно в бухту Райматла. Мы дешево отделались: дело могло быть хуже. Высадившись чуть дальше к югу, мы все равно попадем в Кхари?
— Да, через джунгли.
— Десять-двенадцать миль через бамбук нас не испугают, даже если там водятся тигры. Самбильонг! Право руля! Мы возвращаемся в Хугли.
Глава 11
В ДЖУНГЛЯХ
«Марианна» была меньше каждого из бригов, имела меньший экипаж и, учитывая все это, действительно дешево отделалась.
Несмотря на яростный обстрел вражеских пушек ущерб был невелик, и отправляться на верфь для починки нужды не было. Обшивка корпуса почти не пострадала. Достаточно было починить фальшборт и заменить изорванные снасти. Однако семь человек экипажа были убиты выстрелами из карабинов, еще столько же ранены.
Но зато победа была полная. Один из двух бригов перевернулся и затонул; другой был изрешечен снарядами и сел на мель. Пробоины в его трюме оказались так велики, что заделать их тугам не удалось, и когда «Марианна», ведомая Самбильонгом, достигнув северной оконечности острова, вошла в реку, второй их корабль исчез под водой.
Пожар на «Марианне» был полностью потушен, и никакое преследование ей не грозило. Подозревая, однако, что туги, которые нашли прибежище на острове, могут устроить засаду, Сандокан велел вести судно к противоположному берегу.
— Где мы высадимся? — спросил Янес у Сандокана, внимательно осматривавшего берег.
— Спустимся еще на десяток миль, — ответил тот. — Я не хочу, чтобы туги видели, где мы высаживаемся.
— Это далеко от деревни?
— Несколько километров, как сказал Тремаль-Найк. Придется, правда, пересечь джунгли.
— Это не труднее, чем пройти по нашим девственным лесам на Борнео.
— В этих бамбуковых зарослях полно тигров.
— Ну, с тиграми мы давно на «ты». И потом, разве не для охоты на них мы явились сюда, в Сундарбан?
— Твоя правда, — улыбаясь, сказал Сандокан.
— Ты думаешь, туги знают о наших намерениях?
— Возможно. Но вряд ли они сообразят, что мы можем высадиться здесь.
— Может быть, они ждут, что мы нападем на них со стороны Мангала, и попытаются взять реванш?
— Возможно, Янес, но они придут туда слишком поздно. Я уже дал Самбильонгу инструкции, чтобы не вызвать подозрений в Сундарбане. Он спрячет «Марианну» в бухте Райматла и разберет мачты, прикрыв корпус травой и тростником.
— А как мы будем держать с ними связь? Возможно, понадобится их помощь.
— Каммамури будет у нас связным.
— Он останется с Самбильонгом?
— Да, по крайней мере пока они не достигнут бухты. Он знает эти места и сможет найти отличное укрытие для нашего судна. Туги уже доказали, что с ними нельзя шутить. Мы должны быть хитрее. Только в этом случае мы сможем утопить их в подземельях Раймангала.
— Посоветуй Самбильонгу хорошенько стеречь манти. Если старик сбежит, мы не сможем захватить их врасплох.
— Не бойся, Янес, — сказал Сандокан. — Часовые стерегут его днем и ночью.
— Пора высаживаться, — сказал подошедший Тремаль-Найк. — Не стоит слишком удаляться от дороги, ведущей в Кхари. Джунгли опасны.
— Хорошо, — согласился Сандокан. — Вели приготовить шлюпку. Будем разбивать лагерь на берегу.
— У нас есть отличное убежище, чтобы провести ночь, -сказал Тремаль-Найк. — Рядом одна из башен для потерпевших крушение. Мы прекрасно устроимся в ней.
— Сколько людей возьмем с собой? — спросил Янес.
— Хватит шестерых. Они уже отобраны, — ответил Сандокан. — Большой отряд может вызвать подозрения у тугов Раймангала.
— А Сурама?
— Пойдет с нами: она может нам пригодиться.
«Марианна» бросила якорь недалеко от берега, шлюпка была спущена на воду.
Сандокан отдал Каммамури и Самбильонгу последние приказания, напомнив, что надо быть максимально осторожными, затем спустился в шлюпку, где уже находились шестеро малайцев, Сурама и вдова туга, которую рассчитывали оставить в поместье Тремаль-Найка.
В две минуты они достигли берега и высадились на краю диких джунглей, в нескольких шагах от башни-убежища, одиноко возвышавшейся среди колючего тростника и густых тропических зарослей.
Взяв карабины и съестные припасы, они покинули шлюпку и направились к башне, к стене которой была прислонена легкая бамбуковая лестница.
Это была башня, подобная тем, которые Сандокан и Янес уже видели в устье реки, деревянная, высотою метров в шесть. На стене ее висела дощечка с надписями на английском, немецком, французском и хинди, предупреждавшая о том, что судно с продовольствием приходит раз в месяц и съестные припасы надо беречь.
Сандокан прислонил лестницу к окну и влез в башню первым; за ним Сурама и вдова.
Наверху была всего одна комната, способная вместить дюжину людей, с несколькими гамаками, подвешенными на балках, и грубым сундуком, где лежали сухари и солонина. Не слишком роскошно для тех несчастных, которых злая судьба забросила бы на эти необитаемые берега; однако голодной смерти они могли не опасаться.
Когда все забрались внутрь, Тремаль-Найк велел втащить лестницу, чтобы тигры, которых здесь было достаточно, не смогли проникнуть в убежище.
Две женщины и командиры отряда устроились в гамаках; малайцы растянулись на полу, положив рядом оружие, хотя пока что опасности не было никакой.
Ночь прошла спокойно, нарушаемая лишь жалобным воем какого-то голодного шакала да криками ночных птиц. Когда проснулись, «Марианны» уже не было видно. В это время она, наверное, уже достигла устья Хугли. Лишь какая-то лодка с кормовым навесом и с четырьмя полуобнаженными гребцами поднималась вверх по реке. Со стороны же джунглей вообще никого не было видно. Только стаи птиц поминутно взлетали в воздух и кружили над берегом.
— Точно в пустыне, — сказал Сандокан, с высоты башни оглядывая реку и прибрежные джунгли.
— Здесь дельта Ганга, — ответил Тремаль-Найк. — Скоро ты увидишь все это вблизи и составишь себе представление об этом огромном болоте, которое простирается между двумя главными рукавами священной реки.
— Не понимаю, зачем туги выбрали для своего пребывания такое неуютное место. Тут наверняка круглый год лихорадка.
— И не только. Еще и холера, которая производит огромные опустошения среди молангов. Но здесь туги чувствуют себя в безопасности, ибо никто не отважится сунуться в эти дебри, в эти болота, выделяющие смертельные миазмы.
— К нам это не относится, — сказал Сандокан. — Мы лихорадки не боимся, мы к ней привыкли.
— А где же они находят жертвы для своей богини, если земли эти почти необитаемы? — спросил Янес.
— Они ловят какого-нибудь моланга, забредшего далеко от деревни. К тому же они орудуют не только в самом Сундарбане; туги имеют своих эмиссаров по всей Индии. Они подстерегают людей в местах паломничества, и многие паломники никогда уже не возвращаются домой. В Раймангале я знал одного, который орудовал среди паломников, направлявшихся на большие религиозные церемонии в Бенарес; он задушил семьсот девятнадцать человек; и этот негодяй сожалел только об одном: что ему не удалось довести число своих жертв до тысячи 1.
— Ну и зверь! — воскликнул Янес.
— А почему они душат свои жертвы арканами, а не убивают, скажем, из карабина? — спросил Сандокан. — Странная привязанность к этим арканам!
— Их религия требует этого, — отвечал Тремаль-Найк. — В жертву Кали можно принести только человека, умерщвленного без пролития крови.
— К счастью, это ограничивает их возможности.
— Тем не менее бойни, которые туги устраивали еще несколько лет назад, невозможно вообразить. Некоторые районы Центральной Индии буквально обезлюдели из-за этих свирепых убийц.
— Но какое удовольствие находят они в том, чтобы передушить так много людей?
— Какое удовольствие? Я слушал однажды туга, который говорил так: «Вы испытываете ни с чем не сравнимое чувство, когда настигаете дикого зверя в его норе, когда побеждаете тигра или пантеру в жестокой схватке. Но насколько же сильнее оно, когда борьба ведется с человеком, с человеком, которого нужно уничтожить! Тут требуется не только смелость, но и хитрость, осторожность, тут надо быть и дипломатом. Играть на его страстях, заставить дрожать в его душе струны любви и дружбы, чтобы в конце концов завлечь жертву в свои сети и уничтожить, — это ни с чем не сравнимое, это неописуемое наслаждение».
Этот негодяй к тому времени уже принес своей богине несколько сотен жертв. Для тугов убийство разрешено и даже предписано их законом; убивать — для них высшая радость и долг; видеть агонию своей жертвы — несказанное счастье.
— Так, значит, убить безоружного человека, по их понятиям, — это высокое искусство, — пробормотал Янес. — Настоящая апология преступления.
— И много сейчас этих сектантов Кали? — спросил Сандокан.
— Их насчитывается сотни тысяч, большей частью рассеянных в джунглях.
— И все подчиняются Суйод-хану?
— Он их высший глава, всеми признанный, — ответил Тремаль-Найк.
— К счастью, большинство из них далеко, — сказал Янес. — Если бы все они собрались в Сундарбане, нам ничего бы не оставалось, как возвращаться на Момпрачем.
— В Раймангале их, наверное, немного. Я думаю, что Суйод-хан, даже в случае опасности, не вызывает их из других районов. Власти Бенгалии следят за ними и при удобном случае не пощадят.
— Однако власти не помешали им вернуться и снова обосноваться на Раймангале, — сказал Сандокан.
— Властям не до этого сейчас. Как я уже говорил, в Северной Индии разгорается небывалое восстание, и на днях несколько полков сипаев взбунтовались и расстреляли своих офицеров в Мируте и Канпуре. Может, позднее, когда усмирят мятеж, они займутся и тугами Суйод-хана.
Несмотря на яростный обстрел вражеских пушек ущерб был невелик, и отправляться на верфь для починки нужды не было. Обшивка корпуса почти не пострадала. Достаточно было починить фальшборт и заменить изорванные снасти. Однако семь человек экипажа были убиты выстрелами из карабинов, еще столько же ранены.
Но зато победа была полная. Один из двух бригов перевернулся и затонул; другой был изрешечен снарядами и сел на мель. Пробоины в его трюме оказались так велики, что заделать их тугам не удалось, и когда «Марианна», ведомая Самбильонгом, достигнув северной оконечности острова, вошла в реку, второй их корабль исчез под водой.
Пожар на «Марианне» был полностью потушен, и никакое преследование ей не грозило. Подозревая, однако, что туги, которые нашли прибежище на острове, могут устроить засаду, Сандокан велел вести судно к противоположному берегу.
— Где мы высадимся? — спросил Янес у Сандокана, внимательно осматривавшего берег.
— Спустимся еще на десяток миль, — ответил тот. — Я не хочу, чтобы туги видели, где мы высаживаемся.
— Это далеко от деревни?
— Несколько километров, как сказал Тремаль-Найк. Придется, правда, пересечь джунгли.
— Это не труднее, чем пройти по нашим девственным лесам на Борнео.
— В этих бамбуковых зарослях полно тигров.
— Ну, с тиграми мы давно на «ты». И потом, разве не для охоты на них мы явились сюда, в Сундарбан?
— Твоя правда, — улыбаясь, сказал Сандокан.
— Ты думаешь, туги знают о наших намерениях?
— Возможно. Но вряд ли они сообразят, что мы можем высадиться здесь.
— Может быть, они ждут, что мы нападем на них со стороны Мангала, и попытаются взять реванш?
— Возможно, Янес, но они придут туда слишком поздно. Я уже дал Самбильонгу инструкции, чтобы не вызвать подозрений в Сундарбане. Он спрячет «Марианну» в бухте Райматла и разберет мачты, прикрыв корпус травой и тростником.
— А как мы будем держать с ними связь? Возможно, понадобится их помощь.
— Каммамури будет у нас связным.
— Он останется с Самбильонгом?
— Да, по крайней мере пока они не достигнут бухты. Он знает эти места и сможет найти отличное укрытие для нашего судна. Туги уже доказали, что с ними нельзя шутить. Мы должны быть хитрее. Только в этом случае мы сможем утопить их в подземельях Раймангала.
— Посоветуй Самбильонгу хорошенько стеречь манти. Если старик сбежит, мы не сможем захватить их врасплох.
— Не бойся, Янес, — сказал Сандокан. — Часовые стерегут его днем и ночью.
— Пора высаживаться, — сказал подошедший Тремаль-Найк. — Не стоит слишком удаляться от дороги, ведущей в Кхари. Джунгли опасны.
— Хорошо, — согласился Сандокан. — Вели приготовить шлюпку. Будем разбивать лагерь на берегу.
— У нас есть отличное убежище, чтобы провести ночь, -сказал Тремаль-Найк. — Рядом одна из башен для потерпевших крушение. Мы прекрасно устроимся в ней.
— Сколько людей возьмем с собой? — спросил Янес.
— Хватит шестерых. Они уже отобраны, — ответил Сандокан. — Большой отряд может вызвать подозрения у тугов Раймангала.
— А Сурама?
— Пойдет с нами: она может нам пригодиться.
«Марианна» бросила якорь недалеко от берега, шлюпка была спущена на воду.
Сандокан отдал Каммамури и Самбильонгу последние приказания, напомнив, что надо быть максимально осторожными, затем спустился в шлюпку, где уже находились шестеро малайцев, Сурама и вдова туга, которую рассчитывали оставить в поместье Тремаль-Найка.
В две минуты они достигли берега и высадились на краю диких джунглей, в нескольких шагах от башни-убежища, одиноко возвышавшейся среди колючего тростника и густых тропических зарослей.
Взяв карабины и съестные припасы, они покинули шлюпку и направились к башне, к стене которой была прислонена легкая бамбуковая лестница.
Это была башня, подобная тем, которые Сандокан и Янес уже видели в устье реки, деревянная, высотою метров в шесть. На стене ее висела дощечка с надписями на английском, немецком, французском и хинди, предупреждавшая о том, что судно с продовольствием приходит раз в месяц и съестные припасы надо беречь.
Сандокан прислонил лестницу к окну и влез в башню первым; за ним Сурама и вдова.
Наверху была всего одна комната, способная вместить дюжину людей, с несколькими гамаками, подвешенными на балках, и грубым сундуком, где лежали сухари и солонина. Не слишком роскошно для тех несчастных, которых злая судьба забросила бы на эти необитаемые берега; однако голодной смерти они могли не опасаться.
Когда все забрались внутрь, Тремаль-Найк велел втащить лестницу, чтобы тигры, которых здесь было достаточно, не смогли проникнуть в убежище.
Две женщины и командиры отряда устроились в гамаках; малайцы растянулись на полу, положив рядом оружие, хотя пока что опасности не было никакой.
Ночь прошла спокойно, нарушаемая лишь жалобным воем какого-то голодного шакала да криками ночных птиц. Когда проснулись, «Марианны» уже не было видно. В это время она, наверное, уже достигла устья Хугли. Лишь какая-то лодка с кормовым навесом и с четырьмя полуобнаженными гребцами поднималась вверх по реке. Со стороны же джунглей вообще никого не было видно. Только стаи птиц поминутно взлетали в воздух и кружили над берегом.
— Точно в пустыне, — сказал Сандокан, с высоты башни оглядывая реку и прибрежные джунгли.
— Здесь дельта Ганга, — ответил Тремаль-Найк. — Скоро ты увидишь все это вблизи и составишь себе представление об этом огромном болоте, которое простирается между двумя главными рукавами священной реки.
— Не понимаю, зачем туги выбрали для своего пребывания такое неуютное место. Тут наверняка круглый год лихорадка.
— И не только. Еще и холера, которая производит огромные опустошения среди молангов. Но здесь туги чувствуют себя в безопасности, ибо никто не отважится сунуться в эти дебри, в эти болота, выделяющие смертельные миазмы.
— К нам это не относится, — сказал Сандокан. — Мы лихорадки не боимся, мы к ней привыкли.
— А где же они находят жертвы для своей богини, если земли эти почти необитаемы? — спросил Янес.
— Они ловят какого-нибудь моланга, забредшего далеко от деревни. К тому же они орудуют не только в самом Сундарбане; туги имеют своих эмиссаров по всей Индии. Они подстерегают людей в местах паломничества, и многие паломники никогда уже не возвращаются домой. В Раймангале я знал одного, который орудовал среди паломников, направлявшихся на большие религиозные церемонии в Бенарес; он задушил семьсот девятнадцать человек; и этот негодяй сожалел только об одном: что ему не удалось довести число своих жертв до тысячи 1.
— Ну и зверь! — воскликнул Янес.
— А почему они душат свои жертвы арканами, а не убивают, скажем, из карабина? — спросил Сандокан. — Странная привязанность к этим арканам!
— Их религия требует этого, — отвечал Тремаль-Найк. — В жертву Кали можно принести только человека, умерщвленного без пролития крови.
— К счастью, это ограничивает их возможности.
— Тем не менее бойни, которые туги устраивали еще несколько лет назад, невозможно вообразить. Некоторые районы Центральной Индии буквально обезлюдели из-за этих свирепых убийц.
— Но какое удовольствие находят они в том, чтобы передушить так много людей?
— Какое удовольствие? Я слушал однажды туга, который говорил так: «Вы испытываете ни с чем не сравнимое чувство, когда настигаете дикого зверя в его норе, когда побеждаете тигра или пантеру в жестокой схватке. Но насколько же сильнее оно, когда борьба ведется с человеком, с человеком, которого нужно уничтожить! Тут требуется не только смелость, но и хитрость, осторожность, тут надо быть и дипломатом. Играть на его страстях, заставить дрожать в его душе струны любви и дружбы, чтобы в конце концов завлечь жертву в свои сети и уничтожить, — это ни с чем не сравнимое, это неописуемое наслаждение».
Этот негодяй к тому времени уже принес своей богине несколько сотен жертв. Для тугов убийство разрешено и даже предписано их законом; убивать — для них высшая радость и долг; видеть агонию своей жертвы — несказанное счастье.
— Так, значит, убить безоружного человека, по их понятиям, — это высокое искусство, — пробормотал Янес. — Настоящая апология преступления.
— И много сейчас этих сектантов Кали? — спросил Сандокан.
— Их насчитывается сотни тысяч, большей частью рассеянных в джунглях.
— И все подчиняются Суйод-хану?
— Он их высший глава, всеми признанный, — ответил Тремаль-Найк.
— К счастью, большинство из них далеко, — сказал Янес. — Если бы все они собрались в Сундарбане, нам ничего бы не оставалось, как возвращаться на Момпрачем.
— В Раймангале их, наверное, немного. Я думаю, что Суйод-хан, даже в случае опасности, не вызывает их из других районов. Власти Бенгалии следят за ними и при удобном случае не пощадят.
— Однако власти не помешали им вернуться и снова обосноваться на Раймангале, — сказал Сандокан.
— Властям не до этого сейчас. Как я уже говорил, в Северной Индии разгорается небывалое восстание, и на днях несколько полков сипаев взбунтовались и расстреляли своих офицеров в Мируте и Канпуре. Может, позднее, когда усмирят мятеж, они займутся и тугами Суйод-хана.