Самохин Дмитрий. У смерти твои глаза

   — Так зачем позвал? — повторил я вопрос.
   — Как зачем? Я все узнал. Ты просил меня узнать, чем последнее время занимался Мертвый. Так вот я все узнал. Решетка разговорился. Он не любит босса. Только никому в этом не признается. Даже самому себе. Метит на его место.
   Официантка появилась перед нами и поставила две кружки на стол.
   — И?.. — поинтересовался я, цепляя свою кружку.
   — Решетка рассказал все. Раскололся по полной программе.
   — И?.. — Я терял терпение.
   — И ничего интересного. Все как обычно. Мелкий бизнес. Игорные дома. Проституция и все такое прочее. Но есть кое-что, чем Мертвый заинтересовался недавно. И, надо сказать, вложил в дело приличные суммы.
   Керосин умолк и присосался к кружке.
   — И?.. — Терпение я потерял окончательно. Еще секунда, и кинусь через стол и вцеплюсь Овечкину в глотку.
   — Мертвый открыл фармацевтическую компанию, — выложил новость Керосин, довольно ухмыльнулся и отер пиво с губ.
   — Что за чушь? — удивился я.
   — Он стал ввозить лекарства. Огромными партиями. Открыл пять или больше аптек по городу. Поговаривают, что он планирует создать сеть аптек в Москве.
   — Зачем ему это?
   — Он всем втюхивает, что вернулся к корням. Его предки, дескать, были фармацевтами, а только он один отщепенцем в семье оказался. Но братва его не понимает. Смотрит косо. Внутри уже зреет заговор, но пока нарыв вскроется, должно пройти время. Мертвого все осуждают, он…
   — Помолчи немного, — попросил я.
   — Окей, братан, я уже молчу. Я уже полон молчания, как морское дно ракушками, как пик Гималаев снегом, как шерсть бродячей псины блохами, как…
   — Ты можешь заткнуться?! — рявкнул я.
   — Легко, брат, — радостно согласился Керосин.
   — Так заткнись!!!
   Керосин умолк.
   А я задумался. И было о чем. Бандюки разговаривали о какой-то поставке в четверг. Партия лекарств, где вместо лекарств будет другой груз. Это ясно, к гадалке не ходи. Но вот что? Вопрос из вопросов. Я понял, что обязан быть на причале, когда начнется разгрузка контейнеров с лекарствами. И должен выяснить: а) что будет там вместо лекарств; б) куда отвезут ящики. Но мне нужен напарник. Одному соваться в порт так же глупо, как пьяному входить в клетку к тигру и пытаться потаскать полосатого за хвост. Но напарником должен быть человек, которому я всецело доверяю. Человек, которому я не побоюсь открыть свою спину. Керосин? Да я к нему лицом с опаской стою. Видимо, придется с Кубинцем встречаться. Он единственный, кому я могу довериться. Единственный, кто не пырнет меня ножом, в спину. Наверное, после моей фиктивной смерти интерес к детективному агентству «Квадро» поослаб, и на встречу Гонзы Кубинца с моей нынешней ипостасью могут посмотреть сквозь пальцы. При должной конспирации. Конечно, риск, но, похоже, у меня не оставалось другого выхода. Либо соваться одному, тогда девяносто девять к одному, что я окажусь с пером в спине. Или рискнуть. Мало ли с кем может встречаться Кубинец?
   — Спасибо за информацию, брат, — сказал я, выбравшись из раздумий.
   — Спасибо не шелестит, и за спасибо вино купить нельзя, — с ехидной ухмылкой заявил Керосин.
   — Деньги сегодня перекочуют на твой счет, — пообещал я.
   — У меня нет счета. И ты прекрасно это знаешь. Я достал бумажник и выложил банкноты на стол. Керосин забрал свой гонорар и ухмыльнулся.
   — Так лучше. Если что, обращайся.
   Я поднялся из-за стола, бросил банкноту на стол и направился к выходу.
   Нужно было позвонить. Только не с моего мобильника. Надеюсь, люди Ульяна поверили в мою смерть и не проверили мобильные компании. Если они это сделали, то легко могли выйти на мою трубу и понять, что я жив. Вот так катастрофа.
   Я швырнул трубку в мусорный бак и двинулся по набережной в поисках ближайшего таксофона. Я обнаружил его через два квартала. И кабину занимал какой-то неопрятный хмырь. Остановившись возле кабины, я принял скучающий вид и стал ждать.
   Громыхнуло. Небо расчертила молния. Я зажмурился. Не от вспышки, а скорее от испуга. Молния врезалась в одинокое дерево на набережной, и дерево вспыхнуло, как рождественская свечка. Пламя объяло зеленого великана, заглотило его, как кусок пирога. И тут хлынул дождь, словно все небесные шлюзы разверзлись. Потоки воды ниспроверглись на уставший предъюбилейный город.
   Я в мгновение ока промок, словно искупался в одежде в бассейне. Будка освободилась. Мужик выскользнул из таксофона и нырнул в припаркованный у набережной катер. Я немедленно вошел в кабину и плотно закрыл дверь.
   Вокруг меня бушевала гроза. Ярились молнии. Хлестал дикий дождь.
   Я набрал номер Кубинца. Вернее, наш домашний номер. Телефонный аппарат находился в моем доме на моем рабочем столе.
   — Частное детективное агентство «Квадро». Гонза Кубинец у телефона.
   — Привет, Кубинец, — поздоровался я.
   — Что тебе надо? — холодно спросил Кубинец. Вот конспиратор.
   — У меня есть заказ для вас.
   — Вы предлагаете работу?
   — Именно. Давайте встретимся на нейтральной территории. Скажем, в баре «Вишневый самурай» и обсудим предлагаемое дело.
   — Называйте адрес. Я назвал.
   — Через час. Буду ждать. — И отсоединился.
   Я выглянул из будки. Погода явно испортилась. Дерево уже затухало. Но дождь в ближайшие лет двадцать, похоже, прекращаться не собирался.
   Я вызвал из кабины такси, и через десять минут желтый катер с шашечками остановился у набережной. Я выскользнул из кабины и ринулся к катеру. Короткая перебежка, и я на борту, но за это время успел трижды искупаться в глубоком озере. Сплошная стена дождя.
   — Куда? — спросил водитель.
   Я назвал адрес и откинулся на спинку кресла. Хорошо, что кресло кожаное, а то за время пути успело бы разбухнуть и занять все свободное пространство в катере, вытеснив как водителя, так и пассажира.
   Катер отчалил от набережной.
   Я закрыл глаза и задремал.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

   Меня разбудила тряска. Кто-то сильно тряс меня за плечо, да к тому же так упорно, словно намеревался вытрясти из меня что-то ценное. Я продрал глаза и уставился на обидчика, пытаясь понять, где я и что нужно от меня красномордому бандиту, сидящему за рулем.
   — Приехали, шеф, — проорал мне водитель.
   — Куда? — поинтересовался я.
   И вспомнил все сам.
   Протянув водителю купюру, я, не дожидаясь, пока он выдаст мне сдачу, выбрался из катера на причал. На ватных ногах я направился к яркой вывеске бара
   «Вишневый самурай». Вступив в полусумрак, я уверенно двинулся к стойке бара. Мои глаза еще не успели обвыкнуться, но меня уже узнали и встретили возгласом:
   — Вам понравилось у нас? Говорил бармен.
   — Приемлемо, — сухо отозвался я. — Я назначил здесь встречу. Кто-нибудь недавно появлялся?
   — Только те двое.
   Бармен указал куда-то в глубь зала. Я обернулся и заметил две хмурые фигуры, вжавшиеся в узкое пространство между столиком и вишневой беседкой естественно, весьма искусной имитацией. Вообще-то, по моим расчетам, встретиться я должен был с одним человеком, но никак не с двумя. Но за столиком явно сидел Гонза Кубинец. Кто же тогда второй?
   — Спасибо, шеф. Обещаю не забывать ваше заведение. Дай три пива на столик. Я бросил купюру на стойку.
   — Будет исполнено, — пообещал бармен.
   Я оторвался от стойки и направился к столику.
   Лишь подойдя вплотную, я понял, кто был второй. С Гонзой Кубинцем сидел Ираклий Стеблин в штатском. От Стеблина угрозы ожидать не стоило. Он так же безобиден для меня, как торнадо, буйствующий в паре тысяч километров от моего жилища.
   — Приветствую вас, — поздоровался я, присаживаясь на свободный стул.
   — Тебе тоже привет, — хмуро произнес Кубинец. — Ну, зачем звал?
   Он понимал, что если я осмелился выйти с ним на связь, то дело приняло либо дурной оборот, либо что-то требует его участил.
   — А это кто? — поинтересовался я, кивнув на
   Стеблина.
   — Мой новый напарник, — с ехидной усмешкой
   отозвался Кубинец.
   — А что старый? — возмутился я.
   — Пока мертв. А там по обстоятельствам. Воскреснет. Разберемся, — пообещал Кубинец и зловеще ухмыльнулся.
   Ему нравилась шутка. Мне нет.
   — С каких это пор полицейские стали подрабатывать в частном сыске?
   — Я ушел из полиции, — сообщил Стеблин.
   — Поразительная новость, — удивился я.
   — Мне одному не справиться со всеми делами. Так что потребовался напарник, — словно извиняясь, объяснил Кубинец.
   — А что, много дел? — спросил я.
   — Не поверишь. Как наш босс скончался, — убили, блаженного, — так от клиентов отбоя нет.
   — Вчера весь день на задании проторчали. Раскрывали убийство какой-то потаскухи, оказавшейся дочкой одного крупного чиновника из администрации премьер-министра, — заявил Стеблин. — Ты бы видел, какими глазами на меня воззрился инспектор Крабов, мой бывший босс.
   Мне было искренне жаль Петра Петровича. Но я впал в некое недоумение от слов Стеблина. Судя по его словам, он прекрасно знал, кто сидит напротив него. Во всяком случае, смущения от беседы со мной на «ты» он не испытывал.
   — Так что случилось? — перебил Стеблина Кубинец.
   — Есть одно дело, но я не могу идти один, — забросил я удочку.
   — Поэтому ты позвонил нам, — догадался Кубинец.
   — Именно.
   — Рассказывай.
   И я рассказал. Затем последовали три минуты молчания, выделенные на осмысление услышанного. После чего мне пришлось повторить все сначала.
   — Ну, и когда придет этот корабль? — поинтересовался Кубинец.
   Его лицо не выглядело радостным, скорее оно больше напоминало неспелый персик, раздавленный каблуком продавца.
   — В четверг. Время прибытия мне неизвестно. Но это можно узнать. У тебя есть сотовый?
   — У тебя он тоже должен быть, — злобно произнес Кубинец.
   — Мой отправился в помойку, после того как зазвонил в неподходящее время, — ответил я.
   — Это когда ты был с женщиной? — ответил вопросом на вопрос Гонза.
   — Нет, с мужчиной, — огрызнулся я.
   — О! Ты поменял ориентацию.
   Я грязно выругался и уткнулся в свою кружку пива, которую поставил на стол минутой раньше бармен.
   Хорошую погоду, женщину, пиво невозможно заменить чем-то «почти таким же».
   — Держи.
   Кубинец протянул мне сотовый. Я осушил кружку пива и набрал номер справочной. Узнав у оператора телефонный номер порта, я сбросил текущий разговор и вбил цифры в память сотового. Порт отозвался долгим молчанием, но терпение всегда приносит плоды. Мне ответили.
   — Добрый день, справочная служба порта, — представились мне.
   — Добрый, добрый, — согласился я. — Это компания «Фармакор» вас беспокоит. В четверг должен прийти груз лекарств. Но у нас потерялись накладные. И мы никак не можем восстановить время прибытия корабля.
   — Как называется судно? — холодно осведомился мой собеседник. Явно мужчина.
   Если бы я знал, то, безусловно, ответил бы на его вопрос.
   — Не могу вам сказать, — замялся я.
   — Вы не знаете, — озвучил мою мысль служащий порта.
   — Нет, — признался я и почувствовал себя полным идиотом.
   Почему государственные служащие так и норовят вас выставить в дураках? У них, похоже, хобби такое. Либо на государственную службу стремятся поступить одни патологические садисты.
   — Так, — с сомнением в голосе протянул мой собеседник. — Откуда должен прибыть груз? Или вы и это не знаете?
   Можно было не задавать такие глупые вопросы. Конечно же нет. Я почувствовал злость. Ужасную злость. Так бы и раздолбал сотовый об крышку стола, но мне требовалась информация.
   — Я же сказал, что документы утеряны, — выпалил я.
   — Не густо. Не густо. Я попробую посмотреть. Но ничего вам обещать не могу.
   Служащий исчез. Я, конечно, не видел этого, но все звуки пропали из трубки на пару минут. Затем послышалось надсадное дыхание и явился глас:
   — В четверг будет только один рейс с заявленным фармакологическим грузом. Он прибудет из Гонконга. Так. Так. Так. В семнадцать тридцать. Так. Так. Так.
   Восьмой причал. Только груз предназначен для компании «Седуктиве Бед», а вовсе не для «Фармакора».
   Я бросил трубку.
   Я узнал все что надо. И то, что я узнал, меня поразило настолько, что физиономией я стал походить на призрак отца Гамлета. Это не укрылось от взглядов Кубинца и Стеблина.
   — Что стряслось? — поинтересовался Кубинец.
   — Стоп! Подожди! — потребовал я.
   Итак, «Седуктиве Бед» — компания, которой предназначался груз лекарств. Но как такое возможно? Груз явно нужен был Мертвому. Стало быть, компания Романова и Балаганова служила прикрытием для переправки чего-то незаконного из Гонконга в Россию. Вот так расклад. Вот так поворот событий.
   Мысль!
   Романов ничего не знал. Все шло через Балаганова. Романов узнал, представил всю информацию своему компаньону. Можно сказать, что выложил ему все на блюдечке. Балаганов принял меры к ликвидации ненужных вопросов. Он обезопасил себя. Романова ликвидировали, а Балаганов обратился к нам, чтобы составить себе алиби. Я никогда ничего не смог бы доказать, даже если бы вник в ситуацию. Слишком уж запутанно выглядела тема. Представьте себе, клиент обращается в частное детективное агентство с просьбой найти компаньона, который загадочным образом пропал, и этот же человек оказывается убийцей.
   Не абсурд ли?
   Согласен! Полный.
   Но именно таким образом Балаганов пытался выйти сухим из воды. Трудный путь, но вполне возможный. Почему бы нет? Ведь ничто впрямую не указывало на причастность Иеронима к смерти компаньона. Да даже если бы я догадался и выставил бы Балаганову счет, у меня никогда бы не оказалось на руках необходимых доказательств. Да! Признайся себе, тебе нечего предъявить Балаганову, кроме своих умозаключений. К тому же он ныне уже ни в чем не нуждается.
   Но проблема начала проясняться. Я стал представлять себе все четче.
   — Ну, ты когда-нибудь отреагируешь на нас или так и будешь сидеть с физиономией испуганного опоссума? — отвлек меня Кубинец.
   — Ребята, откуда вы поднабрались этого дерьма? — поинтересовался я, прикладываясь к чужой кружке с пивом. Интересно, чья она?
   — Что ты узнал?
   — В четверг придет корабль. Восьмой причал. Семнадцать тридцать. Корабль под завязку набит лекарствами, и угадай, кому предназначен груз?
   Я ухмыльнулся, как завзятый алкоголик, перед которым поставили бокал с выпивкой и предложили угадать: что налито в емкость?
   — Кому? — хмуро спросил Кубинец, предчувствуя что-то нехорошее.
   — Балаганову. Вернее, его компании. Сам-то Балаганов скорее напоминает кусок фарша, чем живого человека.
   — Его замочили? — догадался Кубинец.
   — Можно сказать, у меня на глазах. В официальную хронику информация еще просочиться не успела. Но ждите. Скоро появится.
   — Ты понимаешь, что происходит?
   — Догадываюсь, но пока у меня нет подтверждения моей догадки, говорить не буду. Тем более все на поверхности. Присмотрись, и все поймешь сам.
   — Итак? — спросил Кубинец, понимая, что из меня и грамма лишней информации не вытянешь.
   — Встретимся в четверг в четыре часа. Возле порта, — заявил я и заказал еще пива.
   Следующие полтора часа утонули в хмеле. Пять или шесть кружек плескались во мне. Но, как говорится, пиво измеряется не в градусах, а в литрах. Я изрядно захмелел. Пространство вокруг меня заполнилось ватой, в которой я умудрялся не только дышать, но и думать. Правда, мысли были вялые, точно наколотые обезболивающим.
   Я распрощался с Кубинцем и Стеблиным. Оставил их в баре. Судя по всему, им понравился «Вишневый самурай», да и мне он пришелся по вкусу. Я даже решил, что, как только выйду из подполья и воскресну для окружающего мира, преподнесу бару в качестве презента бочонок пива собственного производства. Признаться честно, то, что в «Вишневом самурае» называется пивом, я сливаю в помои. Таким даже свиней поить грешно, потом будет мучить совесть.
   Никогда не понимал выражения: хорошее пиво, дешевое пиво. По мне, так полный бред.
   Я ушел.
   Остановился на улице, поднял глаза к небу. Дождь кончился. Иссякла неисчерпаемая бочка. Я поежился. Медленно побрел вдоль набережной, не спеша ловить такси. Я пока что не знал, куда стоит направить свои стопы. Я не знал конечного пути. Не видел цели. До времени «X» — им я поименовал встречу груза в порту — оставались целые сутки, и я не знал, куда себя девать. Вернуться на службу? Но признаться честно, я был изрядно под хмельком. Может, кто в администрации и мог хмельным указы и распоряжения творить, но я — то не из таких.
   Я зашел в первую попавшуюся по пути таксофонную будку и позвонил к себе в приемную. Отозвалась Таня. Я вел себя как последний придурок. Сказывалась доза алкоголя в крови. Помнится, я даже расплакался, или мне уже мерещиться началось. Я договорился с ней о встрече. Попросил ее приехать ко мне. Отключился, даже не дождался ее ответа. Поймал такси и отправился на квартиру.
   В такси, как водится, заснул. Пьяным сном.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

   На этот раз проснулся я практически мгновенно. Ну не дадут человеку спокойно вздремнуть! Меня опять разбудили. Такси резко затормозило, и меня бросило на переднее сиденье. Я ударился головой в спину водителя и проснулся.
   — Уже приехали? — сонно поинтересовался я.
   — Не думаю, — испуганно отозвался водитель.
   — В чем проблема?
   Но мне не ответили. Водитель сник и поспешил сползти на пол, словно потерял на ковре контактную линзу.
   Я обернулся по сторонам и обнаружил, что таксомотор зажали со всех сторон три катера. Судя по всему, мы оказались в каком-то маленьком тихом переулке, где за весь день проезжают два-три катера, да и то по той причине, что заблудились. Три чужих плавучих средства ощетинились дулами автоматов, и из капитанской рубки одного из них появился мужчина, облаченный в строгий костюм. Он незамедлительно перепрыгнул на борт такси. Я тут же узнал его. Поговорить со мной удумал Ваня Дубай.
   — Привет, ищейка, — поздоровался он, присаживаясь рядом со мной.
   Дубай источал тонкий парижский аромат. Пикантный, надо сказать.
   — Привет, коли не шутишь, — уныло отозвался я.
   — Да как-то не до шуток. Время-то идет, а где результат?
   Деловой подход. Ничего не скажешь.
   — Будет результат, — пообещал я и зевнул.
   — Если учитывать то количество пива, которое ты сегодня заглотил, то результата нам ждать долго, — скептически отозвался Дубай.
   — Пиво делу не помеха. Так что не умничай. Тебе по должности положено прихоти мои исполнять, а не пальцы раскидывать, словно шоумен какой-то.
   — Меня Гоша Качели прислал. Интересуется.
   Я задумался. Скормить кочевеевцам мои последние наработки или оставить их в неведении? А что, если запастись поддержкой группировки, обезопасить тыл? Идея была заманчивой.
   Я колебался недолго.
   — Пятиримов тут ни при чем, — сообщил я.
   — Что значит ни при чем? — удивился Дубай.
   — Он лишь ширма. Прикрытие. Им управляют. Причем очень искусно. Я пока не знаю, кто стоит за всей темой. Но думаю, узнаю обязательно, — пообещал я.
   Новость не понравилась Дубай.
   — Качели будет не в восторге, — поделился он опасениями.
   — С какой стати?
   — Он мечтал утопить Пятиримова.
   — Ну, об этом можно не беспокоиться. Когда вся тема раскрутится, Пятиримов и так уйдет на дно, пуская пузыри и фейерверки, как «Титаник». Он же
   только формально ни при чем. То есть не он главный. Не он шишка. Не он Босс. Им вертят, но он все делает, чтобы Босс был доволен.
   — Как узнать, кто Босс? Мысль есть? — схватился за ниточку Дубай.
   — Мысль, конечно, есть, только… — Я замялся. — Не думаю, что нам это чем-то может помочь.
   — Темнишь ты что-то, — усомнился Дубай.
   — Что мне темнить. Я по уши в этом дерьме, — печально отозвался я. — Я на сто процентов уверен, что до Большого Босса мы докопаться не сможем. Кто знает, может, Пятиримовым вообще какая-нибудь «Аль-Каида» управляет.
   — Кто это «Аль-Каида»? — Дубай нахмурился, выискивая в памяти ассоциации.
   С этим у него оказалось туговато.
   — Международная террористическая организация, — раздраженно прокомментировал я.
   — А?! — глубокомысленно протянул Дубай. Не думаю, что после этого открытия он увлечется международной политикой, но я вклад сделал.
   — Ты уже узнал, что готовится? Нет! Ну что за прямолинейность! Прямо-таки некультурно как-то.
   — Пока нет, но наметки имеются. В этот четверг сможешь бригаду маленькую такую — человек на десять — подогнать?
   — Для дела — все могу.
   — И пару катеров для слежки. Крохотных. Юрких.
   — Будет сделано.
   — Отлично. — Я радостно потер руки, предвкушая действие.
   — Ну, и что готовится в четверг? — осведомился Дубай.
   — Маленькая заварушка в порту. Привезут ценный груз. Нужно быть на месте и проследить, куда его отправят.
   — Что за груз?
   — Что за вопрос? — Изобразил я оскорбленную невинность, точно я юная гимназистка, а он поинтересовался у меня — храню ли я девственность. — Кстати, а за что тебя прозвали Дубай?
   — Я двенадцать раз в Арабских Эмиратах побывал, — признался Ваня.
   — Челночил, что ли?
   — Нет. Климат нравится.
   — Ясен перец. — С видом знатока вин, которому довелось попробовать изысканное «Божоле» наполеоновских времен, я покачал головой.
   — Время, когда в четверг ребята должны быть в готовности?
   — Часа в четыре в трехстах метрах от портовых ворот, — указал я.
   Дубай собрался было уходить, но я остановил его.
   — Что-то еще? — спросил он.
   — Ага. У нас тут уши лишние имеются, подумай, как с ними быть.
   Я указал рукой на переднее сиденье, где пустовало место водителя.
   Таксист понял, что разговор пошел о его сохранности, и выполз на свет.
   — Мужики, вы че? Я ведь ничего не слышал. Я немой как рыба. Я…
   — Рыбы умеют говорить, — парировал Дубай.
   — А я немая рыба, — возразил ему водитель.
   — Для немой рыбы ты слишком много болтаешь.
   Дубай скептически осмотрел таксиста, нахмурился, хмыкнул и потянулся правой рукой в карман пиджака. Водила побледнел, пошел красными пятнами и, заикаясь, забормотал. Только голос отказал ему, и вместо слов из его горла стали вылетать несвязные звуки, больше похожие на карканье и хрип, чем на человеческую речь.
   Дубай извлек из кармана бумажник. Таксист облегченно вздохнул. Он был настолько счастлив, точно узнал только что о собственном бессмертии. Но напряжение не покинуло его. Внутренне он был все так же скован, как и секунду назад. Он не знал, что ему ожидать от двух крутых бандитов, примостившихся на заднем сиденье его такси.
   — Держи, это тебе. За молчание, так сказать.
   Дубай со зловещей улыбкой протянул таксисту купюру очень крупного достоинства. Я удивился. Странно, что он не пришил мужика. Как-то не вязалась с образом бандита эта купюра. Наверное, водилу от смерти спасло лишь мое присутствие.
   — Но запомни, если твой язык развяжется, пускай и непроизвольно, мы встретимся вновь, и следующая наша встреча не будет такой прибыльной для тебя, как эта.
   Дубай покинул салон, а через минуту перепрыгнул с таксомотора на свой катер. Спустя пять минут мы остались в одиночестве. Водила испуганно крутил головой по сторонам, оглядывал себя. Он не верил в свое спасение. Он никак не мог взять в толк, как он, вникнув в бандитские тайны, остался жив, да еще и получил наличность за молчание.
   — Вези по адресу, — распорядился я.
   — Чего? — не понял водила.
   Похоже, ему требовалось время, чтобы прийти в себя. А вот я уже успел полностью протрезветь. Оттого, видно, и загрустил. Вспомнилась Ангелина. Навалилась тоска. Захотелось опустошить кружку пива и выкурить кубинскую сигару, сидя в собственном кресле в стенах собственного кабинета.
   Водитель, похоже, пришел в себя. Завел мотор и направил судно по адресу.
   Он явно торопился. Ему было не по себе от пассажира, сидевшего на заднем сиденье. Он мечтал избавиться от меня в кратчайшие сроки, грезил об этом наяву. Разогнал катер по максимуму. Превысил все возможные ограничения по скорости. Как только таксиста не остановили патрульные? Оставалось только изумляться, но до моего нынешнего жилища мы добрались за пятнадцать минут.
   Я протянул таксисту деньги. Он побледнел и замотал головой с такой яростью, что на секунду я испугался, как бы у него голова не отвалилась. Шея слишком тонка и ненадежна для такой физкультуры.
   — Как хочешь. — Я пожал плечами и спрятал купюру в карман.
   Попрощавшись с таксистом, я выбрался из салона и шагнул на причал.
   Дома меня никто не ждал. Хотя понятие дом для этой шикарной, можно сказать, даже роскошной квартиры подходило трудно. Пустынные пространства наводили тоску, радовало только наличие энного количества бутылок пива в холодильнике. Я извлек бутылку, скинул открывалкой крышку, растянулся в кресле и стал потягивать холодное горькое пиво, наблюдая кружение аквариумных рыбок в руинах декоративной крепости. Через два часа ожидания Тани количество пустых пивных бутылок под креслом увеличилось до пяти, а я стал ощущать себя водолазом, пешком измерившим дно Северного Ледовитого океана.
   Когда пришла Таня, она увидела меня не в лучшем виде, но другого на этот вечер, почему-то заполнившийся у меня грустью, я не успел припасти. Правда, я не ударил в грязь лицом, но и не блеснул виртуозностью.
   Утром воспоминания о вечере поблекли, да я и не стремился вспоминать. Забылось и забылось. Тем лучше.