Санчес Патрик. Подружки

Распахивая двери рая

   — Этого маленького монстра зовут Гомес, — сказала Джина, когда из-за двери послышалось тявканье. Не успевала она вставить ключ в замок, как пес, догадавшись, что пришла хозяйка, начинал лаять, тем самым он давал понять, что хочет побыстрее выбраться с кухни.
   — Собака? Какой породы? — заинтересовался Карл, проходя вслед за Джиной в квартиру.
   — Карликовая такса. Он вечно волнуется. Не умеет себя вести, поэтому опасается, что прибьют.
   — Какой очаровательный! — восхитился Карл, глядя, как Гомес носится кругами вокруг него.
   — Спасибо. Посиди тут минутку, будь как дома, а я выведу его прогуляться. — Джина пристегнула поводок к ошейнику Гомеса. Ей не очень хотелось оставлять Карла одного в квартире, но он все-таки бывший одноклассник. Не вести же себя как недоверчивая мегера, особенно в такой вечер.
   Когда Джина вернулась с прогулки, Карл смотрел телевизор, сидя на диване.
   — Хочешь чего-нибудь выпить? — спросила она, проходя на кухню.
   — Нет, спасибо. Все отлично.
   — Прекрасно. — Джина налила себе стакан воды и долила воду в миску Гомеса. Весь вечер Джину мучила жажда, и холодная вода немного освежила ее. Вечер можно было считать удачным. Началось с того, что она пришла на встречу выпускников в обществе гея-парикмахера, и все узнали об этом. Но потом все наверняка заметили, как долго она танцевала с Карлом Маллинсом и что они ушли вдвоем.
   «Что, съели? Вот вам!» — злорадно думала Джина, возвращаясь в гостиную.
   Она села на диван рядом с Карлом, но не вплотную к нему, оставив между ними небольшое расстояние. Девушка не знала, как вести себя в создавшейся ситуации. Джине хотелось переспать с ним, но она чувствовала, что сегодня лучше воздержаться. Парни всегда больше уважают девушек, которые не сразу «распахивают двери рая». Она обратила внимание на то, что Карл снял туфли — значит, начинает осваиваться.
   — Такой смешной, — Карл указал на Гомеса, спокойно развалившегося в кресле напротив. — Потерял ко мне всякий интерес.
   — Он всегда так: когда гости приходят впервые, от возбуждения не знает, куда деться, но стоит ему немного привыкнуть к человеку, и Гомес перестает обращать на гостя внимание.
   — О, ну тогда, пока его хозяйка не потеряла ко мне интерес… — Карл придвинулся ближе и легонько поцеловал Джину в губы. Она с улыбкой посмотрела на него. Карл снова поцеловал ее и придвинулся еще ближе. Обняв девушку за талию, он притянул ее к себе.
   Когда Карл покрывал поцелуями ее шею, Джина таяла от наслаждения. Намерения быть хорошей девочкой растаяли, как снег весной. Ну, подумала Джина, двери рая открываются.
   Страстно щекоча ей шею кончиком языка, Карл незаметно нащупал язычок молнии на платье. Джина прижалась к нему, и он медленно повел замочек молнии вниз. Платье едва держалось на ее плечах, когда она высвободилась из объятий Карла и присела к нему на колени, чтобы удобнее было расстегивать его рубашку. Под рубашкой оказалась красивая мускулистая грудь. Джина массировала его грудь и гладила плечи, пока Карл не потянулся, чтобы снять с нее платье. Джина встала, желая, чтобы он увидел, как платье эффектно соскользнет на пол. Нежно обняв девушку, Карл уложил ее на спину. Сбросив рубашку, он просунул руки под комбинацию Джины и умело стянул колготки. Когда Карл наклонился к ней, Джина расстегнула ремень и молнию брюк, затем Карл сам стянул брюки и повесил их на подлокотник дивана. Он рывком задрал комбинацию Джины до плеч, обнажив ее груди, и приник к ней всем телом, крепко обхватив ягодицы и страстно, глубоко целуя девушку в губы. Джина тонула в райском блаженстве, пока ее рука, проскользнув под резинку боксерских трусов, не наткнулась на маленький, вялый пенис.
   Это было полной неожиданностью. В такие моменты у всех парней пенис был твердый, как железо. Она не помнила ни одного случая, когда член был бы мягким до секса. Несколько минут Джина тщетно старалась вернуть его к жизни. Наконец Карл с растерянным видом отодвинулся от нее.
   — Не знаю, в чем дело. Никогда еще такого не случалось.
   — Ничего страшного. У парней такое — не редкость, — солгала Джина. Прежде она с этим не сталкивалась.
   — Нет, со мной это первый раз. Но ты не виновата.
   «Я?! При чем тут я?»
   — Тебе надо успокоиться. — Джина смущенно спустила комбинацию. Ей стало не по себе.
   — Наверное, ты права. Да, и вот еще что… Скажи, ты за ужином не ела лук или что-то подобное?
   — Что?! Нет, конечно. Почему ты спрашиваешь?
   — Извини меня, но… О Господи, ужасно неловко это говорить, но у тебя немного пахнет изо рта. Может, поэтому у меня не получается…
   — Боже мой! — воскликнула Джина, закрывая рот ладонью, и поспешила в ванную. Быстро почистив зубы и прополоскав рот специальной жидкостью, она вернулась в гостиную. — Мне так неудобно. Все это время у меня пахло изо рта. Как стыдно…
   — Нет-нет, пахло вовсе не так уж сильно. Просто у меня гиперчувствительность к запахам. Проблема во мне, а не в тебе. Так на чем мы остановились? — Карл наклонился к Джине и поцеловал ее, затем отодвинулся. — Знаешь что, похоже, все бесполезно.
   — Что?!
   — Все это не для меня. Ты очень милая, но… так, ничего.
   — Нет, скажи, в чем все-таки дело?
   — Сам не понимаю. Обычно с плоскогрудыми женщинами у меня все проходит прекрасно, но на этот раз… Слушай, я, наверное, пойду, — Карл взял брюки и начал одеваться. — Мне очень жаль.
   Ошеломленная услышанным, Джина даже не просила его остаться.
   — Плоскогрудыми? Смешно звучит из уст парня с крошечным пенисом!
   — О, это мне как раз и надо было услышать. Теперь я уйду без угрызений совести, — Карл усмехнулся, подхватил с пола рубашку и, не надев ее, направился к выходу.
   Смотри, чтобы дверь не ударила тебя под… — Джина не успела закончить, как дверь захлопнулась. Сидя на диване, униженная и расстроенная, она рассеянно смотрела на закрывшуюся дверь. В голове был полный сумбур. Неожиданно Джина вспомнила о роковой ночи, проведенной с Гриффином. О том, какое отвращение испытала к Гриффину и к себе самой: ей хотелось пинком выбросить его на лестницу сразу после секса. Боже, неужели теперь Карл чувствует к ней то же самое? Он подвез ее до дома, но тут отвращение пересилило, и ему расхотелось заниматься с ней любовью. Неужели она настолько ужасна, что мужчина сбежал от нее как от чумы в самый разгар страстных объятий? Лишь несколько часов назад Дэнис сказал ей, что она красива. Как теперь этому верить? Джина чувствовала себя как Миа Фарроу в «Ребенке Розмари»: почему из миллиардов людей на планете дьявол невезения привязался именно к ней?
   Пока Джина сидела на диване, в отчаянии пытаясь понять, что произошло, Карл в лифте натянул рубашку и как ни в чем не бывало прошел через холл к выходу. На улице к нему подъехал видавший виды «форд эскорт»; стекло со стороны водителя опустилось.
   — Садись. Ну, как все прошло? — спросила сидевшая за рулем лесбиянка маленького роста с плохим перманентом.
   — В точном соответствии с планом, — доложил Карл.
   — Ну-ка, подвинься, Шелковая Шерстка, — сказала Анни, нежно пересаживая кошку на заднее сиденье, чтобы освободить пассажирское место.

Правда выходит наружу

   Дэнис отвез Линду и Розу домой несколькими часами раньше. Лежа на диване, девушки вместе смотрели «Субботнюю ночную жизнь». Роза чувствовала себя гораздо лучше.
   — Спасибо, что пригласила меня на вечер. Я ценю твое отношение ко мне, — сказала Роза.
   — Хорошо, что ты пошла со мной. Я прекрасно провела время, — ответила Линда, радуясь, что вновь оказалась дома. Она с самого начала не испытывала особого желания идти на встречу выпускников, но знала, что Джина не простит ей отказа. Линда больше всего любила проводить время дома перед телевизором или уютно устроившись на диване с хорошей книгой.
   Она никогда не чувствовала себя лучше, чем сейчас, лежа рядом с Розой и полностью расслабившись. Как, оказывается, приятно уезжать с официальных мероприятий вроде встречи выпускников не одной, а со спутницей, когда по дороге домой есть с кем обменяться впечатлениями, а дома уютно улечься рядышком. Джина и Линда когда-то придумали способ вычислять одиночек среди приглашенных на торжество: одинокие всегда норовят задержаться до последнего. Семейные пары, как правило, показываются ненадолго и скоро уезжают: им есть с кем ехать домой. Одинокие же гости остаются до победного конца, пока швейцары не начинают буквально выметать их, заставляя разъезжаться по домам.
   Лежа рядом с Розой и рассеянно глядя в телевизор, Линда думала о том, как ей повезло. Нет больше необходимости допоздна засиживаться на вечеринках, отдаляя момент возвращения в пустую квартиру, где никто ее не ждет. Отношения с Розой складывались прекрасно, и Линда уже подумывала о том, что, возможно, их ждет совместное будущее.
   — По-моему, Джина меня недолюбливает, — сказала Роза.
   — Глупости. Просто она одинока и боится, что у меня не хватит на нее времени. Хотя Джина скорее умрет, чем признается в этом.
   — Теперь она меня возненавидит: из-за меня тебе пришлось рано уйти.
   — Не думаю, скорее наоборот: это дало ей возможность уехать домой с Карлом Маллинсом.
   — Как считаешь, у них сейчас что-нибудь происходит?
   — Если у Джины были такие намерения, то да. Утром позвоню ей и выясню все подробности. Может, встретимся с ней за поздним завтраком, если ты будешь хорошо себя чувствовать.
   — Уверена, что так и будет.
   — Ты была у врача? В последнее время тебе нездоровится.
   — Да, я хожу на осмотр раз в месяц. Все беременные должны регулярно…
   — Что, прости?!
   — Извини, такие вещи не сообщают между делом, но я давно ломаю голову над тем, как тебе сказать…
   — И давно ты знаешь об этом?
   — Узнала за несколько дней до переезда сюда.
   — Э-э-э… И как ты это объяснишь?
   — Боже, с чего же начать… Ты знаешь, что мы с Рене довольно долго жили вместе.
   — Если у Рене не выросли яички, то я теряюсь в догадках.
   — В прошлом году мы приняли совместное решение завести ребенка. Но в связи с естественным ограничением возможностей нашего пола мы, разумеется, не могли справиться сами и решили обратиться в банк спермы для искусственного оплодотворения. Мы с Рене договорились, что вынашивать ребенка буду я. Стоит ли упоминать о том, что я много раз ходила в банк спермы, но никак не могла зачать…
   — Но однажды, как видим, ты все-таки забеременела.
   — Да. Когда у меня наконец получилось и я узнала результаты, то не помня себя от радости помчалась домой в разгар рабочего дня. В тот день я впервые увидела Бьянку, уборщицу, работавшую у нас уже несколько месяцев. Хотя именно я нанимала ее и выписывала ей чеки, получилось так, что впускала ее всегда Рене. Я влетела в квартиру, желая обрадовать Рене новостью, и увидела ее в лучшем боди от «Виктория Сикрет». Ведро Бьянки стояло посреди коридора. Я громко спросила, что здесь происходит. Рене сказала, будто забыла, что должна прийти уборщица, и не успела одеться. «Ага, и сменила ночную рубашку на кружевное боди», — заметила я. Из ванной донеслось какое-то позвякивание. Я заглянула туда: Бьянка мыла ванну в чем мать родила.
   — Она была обнаженной?!
   — У меня вырвалось: «Ах… могу ли я вам чем-нибудь помочь?» Бьянка как ни в чем не бывало ответила: «Нет, благодарю вас, мэм», и продолжала драить ванну, словно ничего странного не происходило. Она плела какой-то вздор о том, что якобы боялась замочить одежду, пока моет ванну, поэтому из предосторожности все с себя сняла. Однако Бьянка не смогла удовлетворительно объяснить, зачем ей понадобилось раздеваться в гостиной и разбрасывать одежду по всей комнате.
   — Боже мой…
   Ситуация — глупее не бывает. Я дала Рене несколько дней на поиски жилья, а сама на некоторое время уехала жить к родителям. Когда я вернулась, се и след простыл, с тех пор о ней ни слуху ни духу.
   — Ты не считаешь, что ей следует знать о ребенке?
   — Черта с два! Она выбрала свою судьбу в тот момент, когда прыгнула на уборщицу. У нее нет никаких прав на этого ребенка. Линда, я жалею, что не рассказала тебе раньше, но это настолько непростой разговор…
   — Хорошо, что ты все же решилась.
   — А что ты думаешь обо всем этом?
   — Боже, не знаю, что и сказать. Для меня это полная неожиданность.
   — Ты все еще хочешь встречаться со мной?
   — Конечно, — ответила Линда, на самом деле не понимая, хочет она того или нет.
   — Слава Создателю. Ты мне очень нравишься, Линда, и мне не хотелось бы тебя потерять.
   — Не потеряешь. Разве что наймешь мне сексуальную уборщицу-лесбиянку, — пошутила Линда, притворяясь, что ее ничуть не взволновала новость. Неужели Роза не могла хоть немного подготовить ее? Упомянула о своей беременности мимоходом, словно сообщив прогноз погоды…
   «Мне следовало догадаться. Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой», — думала Линда. Что-нибудь непременно должно было произойти и все усложнить. Что теперь делать с беременной подружкой? Знай она с самого начала, что Роза ждет ребенка, ни за что не согласилась бы встречаться с ней. После кошмара с Карен и Джулией Линде только этого и не хватало. Но теперь уже слишком поздно. Она не могла встать и уйти.

Еще одно утро после вечеринки

   Джина вылеживалась в постели. Она не спала, но не испытывала никакого желания вставать в ближайшие часы, да и вообще с удовольствием провела бы в постели всю жизнь. Вчерашний вечер, которого она с тайным нетерпением ждала несколько месяцев, оказался ужасным. Сначала вся высшая школа узнала, что ей не с кем было прийти на встречу выпускников. Потом Джина подцепила Карла Маллинса и уже надеялась, что не все потеряно, но свидание оказалось настоящей катастрофой. Телефон трезвонил с десяти утра. Наверное, Линде не терпелось поговорить с подругой, или Джина понадобилась кому-то другому… Когда звонок раздался в четвертый раз за утро, Джина, решив поставить определитель номера, подняла трубку.
   — Алло.
   — Ну как, он все еще у тебя? — жизнерадостно заржал Дэнис.
   — Кто «он»? И вообще, что ты имеешь в виду?
   — Линда сказала, что некий горячий парень, славившийся на всю школу умением гонять мяч, согласился подвезти тебя домой.
   — Ах, Карл… С какой стати ему быть здесь? Прошлой ночью я встретилась с ним первый раз за десять лет, — сказала Джина таким тоном, словно мысль провести ночь с едва знакомым мужчиной показалась ей верхом нелепости.
   — Карл? Случайно, не Карл Маллинс? Тот парень, с которым ты танцевала, когда Розе стало плохо? А я-то гадал, кого Линда имела в виду…
   — Да, тот самый. Он отвез меня домой, пока ты изображал сестру милосердия.
   — Ну, тогда его в твоей квартире точно нет. Тебе на него и время тратить не стоит.
   — Что ты имеешь в виду? — заинтересовалась Джина.
   — Ты о чем?
   — Господи, Дэнис, ответь, почему ты сказал, что мне не стоит тратить на него время?
   — А-а-а… Ну хотя бы потому, что он голубой, как небо.
   — Что-о-о?!
   — Только не говори, что ты не знала, ладно? Джина, ты же с ним танцевала! Он хорош собой, с отличными мускулами, ритмично двигается. Как же ты не догадалась?
   — Ты точно знаешь, что он гей?
   — Ну, если в нашей команде гребцов нет латентных «натуралов», то да, я точно знаю, что он гей.
   — Слава Богу! — выдохнула Джина с невыразимым облегчением.
   — Что?
   — Ничего. Почему ты мне сразу не сказал, что он гей?
   — Возможности не представилось. К тому же, Джина, среди твоих друзей больше гомосексуалистов, чем среди моих. Я решил, что это еще один твой друг-гей.
   — Значит, я — типичная подружка геев?
   — Скорее просто подружка. С «типичной» позволь не согласиться. Чтобы заслужить такой титул, тебе придется располнеть фунтов на сто, не меньше, и одеваться в черное. Мы с Карлом в одной спортивной команде уже больше года. Я и понятия не имел, что он учился в одной высшей школе с тобой, по крайней мере до вчерашнего вечера.
   — Гляди-ка, ты знаком со многими, с кем я училась в Тенли — с Карлом, Дженни Парке…
   — И еще с одной. Вроде бы они с Карлом вместе учились. Я слышал, как они вспоминали случаи из школьной жизни. Я, кстати, не видел ее на вечере.
   — Как ее зовут?
   — Забыл имя. Она — рулевой нашей команды гребцов.
   — Зачем вам рулевой?
   — Вся ее работа — сидеть на носу лодки и выкрикивать команды, чтобы мы гребли в унисон. Прекрасное занятие для злобной лесбиянки. Удивляюсь, почему Карл не пришел с ней на вечеринку: они очень дружны. Как же ее зовут? Как-то там Анни…
   — Господи, уж не Анни ли Харрисон?
   — Верно, Анни Харрисон. Они с Карлом друзья. Каждое утро вместе приезжают на реку.
   — Ты что, шутишь?!
   — Что?
   — Ничего. Слушай, Дэнис, мне срочно надо уйти. Я тебе позже позвоню. — Джина повесила трубку. Ей хотелось разозлиться на Анни — вот стерва, надо же так все подстроить, но Джина, сидя на кровати рядом с телефоном не сдержала улыбки. Она испытывала огромное облегчение при мысли, что это Анни подговорила Карла помочь ей расквитаться за испытанное унижение. Значит, и грудь у нее вовсе не плохая, и спать с ней Карл не собирался с самого начала. Но еще сильнее Джина зауважала изобретательность Анни Харрисон.
   Позвонив в справочное бюро, Джина узнала нужный номер телефона.
   — Алло.
   — Анни?
   — Да. Кто говорит?
   — Это Джина Перри. Как поживаешь?
   — Прекрасно, — ответила Анни.
   — Я так и поняла.
   — Тебе от меня что-нибудь нужно, Джина?
   — Нет, мне хватит и вчерашнего вечера.
   — Какого вечера, о чем ты?
   — Не беспокойся, Анни, я не сошла с ума. Я сразу поняла, откуда ветерок подул.
   — Беспокоиться? Почему я должна беспокоиться?
   — Ладно, Анни, давай забудем все размолвки. Ты со мной поквиталась, и я готова признать, что ты мастер на эти штуки. Мне до тебя расти и расти.
   Анни рассмеялась.
   — Что верно, то верно.
   — Изобретательность у тебя просто дьявольская. Ты, случаем, не Водолей?
   — Угадала. Как ты узнала, что это моих рук дело?
   — Скажем так: у нас с Карлом есть общий знакомый.
   — Женщины всегда поддаются чарам Карла. Я решила, что и ты не устоишь перед его обаянием. К тому же на случай провала у меня было несколько запасных вариантов.
   — Еще раз повторю: я это заслужила. Я поступила с тобой безобразно. Если это служит смягчающим обстоятельством, то я была в стельку пьяная и сейчас хочу искренне извиниться.
   Извинения приняты. Но почему ты так поступила? У тебя что, гомофобия? Ты часто посещаешь гей-клубы и очаровываешь бедных, ничего не подозревающих женщин, чтобы после оставить их с носом?
   — Гомофобия? У меня? Вот уж это вряд ли… Анни, повторяю: я была совсем пьяна, и, если уж совсем начистоту, в высшей школе я тебе жутко завидовала. Не помню, о чем я думала в клубе в тот момент. Может, надеялась взять реванш за обиду, пережитую в Тенли, сделав тебе гадость. Это было глупо, мне не следовало так поступать.
   — Не следовало, но ты все же сделала то, что сделала. Высшая школа, надо же… Сто лет прошло. Как интересно все меняется…
   — Интересно, но не так, как ожидаешь.
   — Или не так, как хотелось.
   — Точно. — Джина вдруг осознала, как легко ей разговаривать с Анни.
   — Ну что ж, я принимаю твои извинения. Будем считать, что мы квиты. Может, когда-нибудь снова встретимся.
   — Может быть. — Джина поняла, что разговор вот-вот закончится. — Анни, не составишь ли мне как-нибудь компанию за ленчем?
   — Конечно. У тебя есть мой телефон. И, Джина, на случай, если ты вынашиваешь зловещие планы отомстить мне за Карла, — даже не пытайся.
   — Анни, я не такая дура, чтобы бросать вызов мастеру.

Сугубо деловые отношения

   Утром Питер пришел на работу очень рано. Он решил появиться в офисе раньше всех, чтобы без помех разобраться с вонючими цветочками, которыми Растениеводка украсила свой стол, отделенный от рабочего места Питера лишь невысокой перегородкой. Питер и так не был в восторге, что приходится сидеть рядом с непроходимыми комнатными джунглями, но терпел, пока несколько дней назад Дорис не принесла несколько горшков с душистой геранью. Едкий сладковатый аромат наполнил зал, а Питер всегда был очень чувствителен к запахам. Многим в офисе аромат нравился, и они спрашивали Растениеводку, откуда так приятно пахнет. Однако Питер был убежден, что именно душистая герань довела его до аллергического насморка, что, несомненно, приведет к ужасным синуситам, которых он боялся как огня.
   Вначале Питер хотел попросить Дорис унести герань домой, объяснив, что у него аллергия, но опасался, как бы она не сочла такую просьбу за оскорбление, поэтому прибег к хитрости. Вынув из портфеля маленький флакон отбеливателя, он зашел в закуток Растениеводки. Чувствуя себя отравителем, Питер налил несколько унций раствора в колпачок флакона. Отбеливатель и сам благоухал хоть куда, и Питер, вдохнув амбре, пожалел, что не придумал другого способа борьбы с геранью. Возможно, соленая вода или средство от сорняков подошли бы лучше. Ну да ладно, главное — результат.
   Поднеся полный колпачок к краю горшка, Питер почувствовал укол совести, но решил, что это лучший выход из ситуации. Герань засохнет через несколько дней, Растение-водка выбросит ее, вонь исчезнет, и ему не придется ни о чем просить Дорис. Питер медленно наклонил колпачок, но в тот момент, когда жидкость уже коснулась края, отдернул руку.
   — Черт! — У Питера рука не поднималась на беззащитное растение. Он мог выйти из себя в переполненном ресторане и набить морду закоренелому расисту, но у него не хватало духу уничтожить дурацкую герань. Будь Растениеводка нормальной женщиной, Питеру было бы легче, но она лелеяла цветочки, как родных детей, и Питер, погубив ее радость и гордость, не вынес бы такого груза на совести.
   План уничтожения герани потерпел фиаско. Пришло время принимать витамины, и Питер направился на кухню за водой. На ходу проверив свой почтовый ящик, он извлек оттуда письмо с пометкой: «Конфиденциально. Лично в руки». Сгорая от любопытства, Питер тут же вскрыл конверт: это оказалось письмо от начальника отдела кадров. Кровь прилила к щекам Питера, когда он прочел письмо. Недавно он подавал заявление о повышении и переводе на пост супервайзера отдела. Питер работал в «Сондерс, Крафт и Ларсен»
   уже несколько лет и фактически давно выполнял функции супервайзера — обучал новичков и контролировал их работу, к тому же принимал участие во всех крупных исследовательских проектах. Новая должность означала бы не только карьерный рост, но, что для Питера было еще важнее, отдельный кабинет вместо стола за перегородкой в общем зале.
   В письме сообщалось, что его просьба о повышении отклонена в связи с тем, что в его личном деле есть письменное предупреждение о нарушении правил пользования Интернетом. Более того, теперь Питер не имел права просить о повышении или переводе на другую должность в течение года.
   Питер был вне себя от ярости. Все из-за этой твари, этой чертовой суки Камерон Хартман! С подачи Джины Питер уже воплотил в жизнь ряд мелких пакостей, способных подпортить настроение заложившей его Камерон, но сейчас он жаждал крови. Будь у него крупнокалиберный пистолет, Питер не колеблясь разобрался бы с ней как следует. Оставалось лишь хорошенько обдумать месть.
   Пока Питер пытался успокоиться, несколькими этажами ниже на своем рабочем месте появилась Камерон Хартман. Обычно она приходила на работу в числе первых, но в то утро задержалась, выясняя отношения с представителями трех транспортных компаний, толпившихся у нее под дверью и готовых перевезти мебель в ее новый дом в Кндиане. У Камерон и в мыслях не было переезжать, и она никогда не бывала в Индиане. Камерон предположила, что грузчики ошиблись домом, однако на всех трех листах заказа значились ее полное имя и точный адрес. Кто-то явно сыграл с ней глупую шутку. Разрываясь между спорящими грузчиками и каким-то типом, который беспрестанно звонил ей домой и сопел в трубку, возбужденная Камерон чувствовала, что сходит с ума. Не успела она сесть за рабочий стол, как зазвонил телефон.
   — Камерон слушает.
   — Мисс Хартман?
   — Да.
   — Это Сильвия, секретарь доктора Ремли. Я хочу узнать, почему вчера вы не явились на прием.
   — Но я не записывалась к врачу. Я даже не знаю доктора Ремли.
   — У меня в журнале ваше имя и номер телефона. Вы были записаны на прием вчера в четыре часа.
   — Я точно никуда не записывалась. Боюсь, это кто-то пошутил.
   — Нам это не кажется остроумным.
   — Извините, — сказала Камерон и повесила трубку. Телефон тут же зазвонил снова.
   — Камерон слушает.
   — Здравствуйте, мисс Хартман. Это Джордж из «Трэвел Америка». Я забронировал вам номер на нудистском курорте «Стоун гейт». Вы не хотели бы заодно заказать и билет на самолет?
   — Кто говорит?
   — Джордж из «Трэвел Америка».
   — Джордж, мне не нужно заказывать никакого номера, — Камерон бросила трубку.
   Телефон тут же зазвонил снова, но Камерон уже боялась поднимать трубку. Чтобы уйти подальше от телефона, она решила проверить свой почтовый ящик. Кроме обычных объявлений и реклам, там оказался простой конверт манильской бумаги. Вскрыв его, Камерон извлекла последний выпуск «Иди ко мне, малышка». Ошеломленно воззрившись на обложку, она терялась в догадках: кто мог прислать ей на работу порножурнал? Камерон не знала, что с ним делать. С сильно бьющимся сердцем Камерон сунула журнал в конверт и побежала выкидывать его в кухонное ведро. Ей совсем не хотелось, чтобы подобное чтиво обнаружили в ее собственной корзине для бумаг. Затолкав журнал в ведро, Камерон набросала сверху бумажных полотенец. Тут ей пришло в голову, что, если кто-то задался целью испортить ей жизнь, будет разумнее сохранить журнал как улику. Возможно, стоит отдать его на исследование, чтобы проверили отпечатки пальцев, хотя Камерон не имела понятия, как это делается. В ее душу медленно закрадывался страх.