Дежуривший вчера следователь поведал и о том, что Кириллова была вся увешена золотыми украшениями с бриллиантами. Майору показалось странным, что в десять часов вечера она ехала в трамвае, а не в такси, тем более в сумочке лежала очень приличная сумма денег.
   По настоятельной просьбе Даши Петр узнал и адрес, по которому была зарегистрирована Кириллова, а также место ее работы – аудиторская фирма «Абак-М».
   Все это море информации Костюков смог получить за какие-то двадцать минут, не выходя из дома. Петр четко знал, кому и с какими вопросами надо звонить. Правда, только один самый первый звонок он сделал со своего мобильника, быстро сообразив, что в целях экономии баланса лучше воспользоваться домашним телефоном.
* * *
   Я и не ожидала, что пройдет чуть больше часа, и Даша позвонит мне и сообщит так много сведений о «засекреченной» пациентке. Едва ли кто в больнице знал теперь о ней больше, чем я... То ли еще будет, когда я воспользуюсь своими экстрасенсорными способностями, в которые некоторые не верят, и совершенно напрасно, – думала я. – Чуть позже, когда в больнице все лягут спать, я не буду спать, а буду путешествовать по астралу. Жаль, что мое состояние не будут фиксировать медицинские приборы. Я хотела помочь Александру Геннадиевичу, но от отказался... Все же он так странно на меня сегодня смотрел... Я чего-то не поняла в его взгляде, в таком удивленном и добром... Я чувствую, что его глаза говорили не о новой пациентке и не об особенностях нашего головного мозга. Но вот что? Об этом, пожалуй, я подумаю потом...

Глава 8

   Я дождалась, когда медсестра в последний раз заглянула в мою палату, когда в коридоре и в холле погас свет и стихли все голоса. Последней угомонилась за стенкой Раиса Аркадьевна.
   Наконец, она перестала громогласно охать и стонать и,
   вероятно, заснула, напившись болеутоляющих и снотворных таблеток.
   Я отключила свой сотовый телефон, чтобы чей-то случайный звонок не побудил меня вернуться из астрала раньше, чем это будет необходимо, поскольку я могла бы забыть все, что там увидела.
   Мне предстоял серьезный сеанс ясновидения, поэтому все раздражающие факторы надо было устранить.
* * *
   Люди, не обладающие экстрасенсорными способностями, обычно не понимают, что есть несколько степеней раскрытия «третьего глаза». Самая простейшая – это ауровидение. Мне, например, чтобы увидеть ауру другого человека не надо каких-то особых приготовлений, вроде вхождения в транс. Я даже не закрываю глаза. Я просто смотрю на физическое тело человека и даю задание своему подсознанию увидеть его астральное и ментальное тело, и... вижу. Это также просто, как заставить себя вспомнить о каком-то прошедшем событии.
   Иногда только одного видения ауры мне бывает достаточно, чтобы ответить на вопросы. Ее цвет говорит о психологическом состоянии человека и даже о его физическом здоровье. Если в ауре присутствуют инородные структуры, то я знаю, что этот человек подвергается чужому биоэнергетическому воздействию. Это может быть заговор, проклятие, зомбирование, и, значит, этого человека надо спасать.
   Если цвет ауры человека мне ни о чем особенном не говорит, то я перехожу на следующую ступень ясновидения. Я немного отключаюсь от внешнего мира и концентрирую свое внимание на заинтересовавшем меня объекте, нет, это еще не состояние транса, на данном этапе я обхожусь без него. В этот момент я как бы вижу человека насквозь: его чакры и энергетические меридианы, по которым циркулирует жизненная энергия. Если энергия циркулирует неравномерно, или даже застаивается совсем, можно смело утверждать, что в этой области у человека или уже есть или скоро будет болезнь. Но я редко пользуюсь своим «третьим глазом» как рентгеном. По-моему, эта способность пригодилась бы более врачам для правильной постановки диагнозов.
   Меня же интересуют не собственные болезни человека, а наведенные – сглазы, порчи, заклятия, то есть все, что связано с воздействием на людей темных сил. Тут медики бессильны. Помочь «сглаженным» и «испорченным» могут только те, кто обладает экстрасенсорными способностями и хочет использовать их в борьбе со злом. Я из таких немногих людей. Я называю себя охотницей на ведьм.
   Я много раз убеждалась в том, что победить темные силы можно лишь в том случае, если видишь врага и знаешь причины, побудившие его выбрать именно эту жертву. Для успешной работы надо установить энергетическую причинно-следственную связь между ведьмой и ее жертвой.
   Для этого надо воспользоваться более высокой степенью или ступенью ясновидения. Вот тут уже не обойдешься без состояния транса, причем порой надо и самой входить в транс и вводить в него кого-то еще, если хочешь прочитать его мысли, тайные желания, увидеть поступки, совершенные в этой жизни.
   А что делать, если корень зла лежит в далеком прошлом? Например, бывают родовые проклятия, которые передаются из поколения в поколение, так сказать, по наследству. А иногда одни и те же проблемы кочуют с душой из одного физического воплощения в другое.
   В этом случае одного состояния транса недостаточно, необходимо выходить в астрал, отделить свое Я от физической оболочки, проникнуть туда, где можно найти ответы на любые вопросы, надо только знать, где и что искать. Прошлое, настоящее и будущее – безграничны, поэтому путешествие по астралу – это очень сложное и опасное дело, одна из высших ступеней ясновидения.
   Далеко не все, кто способен видеть ауру, может выходить в астрал. Но встречаются и такие экстрасенсы, которые способны переносить на огромные расстояния мелкие вещи. Мне даже приходилось однажды бороться с астральным хулиганом, своровавшим у Даши ее колечко и взамен потом принес свой перстень... Но я использую свою способность выхода в астрал только для того, чтобы считать необходимую мне информацию.
   Такая высокая степень ясновидения требует больших энергозатрат и сопряжена с определенным риском. Тончайшая серебряная нить, которой мое Я остается связанным с моим физическим телом, может случайно оборваться и тогда... Страшно подумать, что будет тогда. Вот почему важно убрать все внешние раздражители.
   Есть еще более высокая степень открытия «третьего глаза» – это предсказание будущего, причем не какого-то одного конкретного человека, а более глобальное предсказание будущего целых народов, континентов, всей Земли. Мне это пока недоступно. Но я и не вижу себя в роли Нострадамуса. Я, Ольга Антоновна Калинова, охотница на ведьм.
   Если бы я имела возможность смотреть на Кириллову Веру Васильевну, даже находящуюся в результате травмы без сознания, что сродни состоянию транса, я получила бы всю интересующую меня информацию о ней даже без выхода в астрал. Но моя задача значительно осложнена, значит, иного пути нет, придется рисковать.
* * *
   Я размышляла о возможностях, которые дает ясновидение, и наблюдала за своими мыслями со стороны. Наконец, я почувствовала то внутренее состояние, которое позволило мне сконцентрировать внимание на Кирилловой Вере Васильевне как на объекте, излучающем целую гамму модулированных электромагнитных, радиационных, тепловых и акустических колебаний. Теперь мое подсознание знало голограмму женщины, находящейся в палате номер три, поэтому во время астрального путешествия мое Я будет отбирать самую ценную информацию, касающуюся именно ее.
   Я хотела знать, что побудило Кириллову пойти на сложную хирургическую операцию по открытию «третьего глаза», случайно ли она получила травму головного мозга, можно ли спасти ей жизнь и есть ли угроза того, что подобное произойдет с кем-то еще. Да, вопросов было много, и за ними просматривался еще один: «Кто за всем этим стоит?»
   Концентрация достигла своего апогея, и мое Я вылетело из физической оболочки и устремилось на поиски нужных ответов. Мое Я встречало на своем пути некое сопротивление, напоминающее порывы ветера, стремящегося отбросить его то назад, то чуть в сторону. Невольно меняя траекторию, мое Я тем не менее, продвигалось вперед, едва успевая отклоняться от стремительно движушегося навстречу потока микрочастиц.
   Это было похоже на движение по бескрайней пустыне, когда сухой жаркий ветер поднимает песок и норовит попасть непременно тебе в глаза, ты уворачиваешься, но, не успев отдышаться, получаешь новый удар по лицу горсткой хлестких песчинок. Ты боишься обмануться, потому что в пустыне тебя преследуют миражи, ты, в конце концов, к ним привыкаешь и понимаешь не сразу, что ручей, до которого ты дошел, все-таки настоящий. Только через время, осознав, что это реальность, ты бросаешься к ручью, пьешь, пьешь и не можешь напиться.
   Так и мое Я летело над бескрайней пустыней от одного сгустка информации до другого, но не находило в них отображения той голограммы, которая его интересовала. Еще несколько бурных потоков микрочастиц встретилось на пути моего Я, заставляя зигзагообразно менять направление полета, прежде чем оно достигло своей цели.
   Этот энерго-информационный сгусток был слишком велик для моего Я. Сразу считать и запомнить его было непостижимо! Слишком много событий, слишком много людей, слишком много цифр, переплетенных между собой и составляющих единую систему, в которой Кириллова Вера Васильевна являлась всего лишь одним звеном.
   Сначала мое Я пыталось объять необъятное, потом оно выделило небольшую часть системы, а точнее несколько звеньев сложной информационной цепи: непосредственно звено Кирилловой и те, с которыми она была связана напрямую. Это был тоже очень большой объем информации, но мое Я справилось с этой задачей и отправилось в обратный путь.
   Это снова был нелегкий полет над бескрайней пустыней, потому что, имея с собой солидный багаж, тяжелее уклоняться от стремительных вихревых потоков. Астральный ветер почему-то поменял свое направление и снова стал встречным. Мое Я медленно возвращалось назад, оно петляло, сбиваясь с пути, но последний вихревой поток информации так заставил изменить маршрут, что мое Я кратчайшим путем попало в нужную точку и оттуда, наконец, по прямой быстро вернулось в физическое тело.
* * *
   Первое, что я ощутила, это радость от того, что астральное путешествие благополучно закончилось, а второе, то, что оно принесло результаты. А далее на меня навалились мои собственные телесные ощущения: жар в голове, вызывающий такую испарину, что мои волосы и подушка стали мокрыми, будто на них вылили кувшин воды и леденящий холод от копчика до пальцев ног. Казалось, что нижние конечности залили водой, а потом заморозили. Только туловище и руки казались нормальными, родными.
   Эта разница температур была резкой, контрастной. Едва я подумала об этом, как руки, опережая мои мысли стали нащупывать на тумбочке градусник. Он нашелся быстро, но ставить его под мышку, как обычно, не имело смысла. Я вспомнила, что можно засунуть кончик термометра в рот. Так и сделала. Долго измерять температуру не было смысла. Я чувствовала, что жар в голове стихает, а ноги оттаивают...
   Я вынула градусник изо рта. В палате было слишком темно, чтобы разглядеть его показания. Вставать и включать свет не хотелось, да и не было на это сил. Я с трудом повернула голову к окну, но, к сожалению, это была ночь новолуния, и даже августовское звездное небо казалось сплошной черной бездной без единого светлого пятнышка. Я поняла, что оно затянуто тучами, и к утру, наверняка, пойдет дождь.
   Страстное желание узнать, какую температуру показывал градусник, стимулировало мою изобретательность, я достала свой мобильник и включила. Подсветки дисплея и кнопок вполне хватило для того, чтобы разглядеть до какой цифры поднялся столбик ртути. Температура была слишком высокой для здорового человека и слишком низкой, чтобы считать, что такое невозможно. Было ни много, ни мало, а ровно сорок градусов по Цельсию. Я сделала прикидку на то, что температура могла снизиться за то время, пока я приходила в себя и искала градусник, да и измеряла я ее не в самом эпицентре распространения жара. Вот если бы ко мне были подсоединены приборы, как знать, может быть, я сейчас даже побила бы свой собственный температурный рекорд, уже зафиксированный здесь однажды?
   Вдруг я поняла, что трачу время на никому не нужные исследования. Голявин отказался от моего предложения, а мне зачем тогда это надо? Мне нужно было срочно заниматься совершенно другим – вспоминать то, что я видела в астрале.
   «Это как сон, чтобы его не забыть, надо обязательно кому-то пересказать или просто проговорить вслух, чуть замешкаешь и уже не вспомнишь», – подумала я.
   Сначала мне показалось, что так и произошло. Я с ужасом подумала, что с таким трудом полученная информация стерлась из моей памяти. Но когда я интуитивно извлекла из своего подсознания энергетическую голограмму Веры Васильевны, она потянула за собой и всю полученную в астрале информацию. Мое сознание с трудом справлялось с этим потоком. Я вовремя одумалась и, чтобы окончательно не запутаться, стала мысленно разбивать всю полученную информацию на отдельные блоки. Так анализировать ситуацию, в которой оказалась Кириллова, стало легче.
   Прежде всего, я взялась мысленно отрабатывать то, что касалось лично Веры Васильевны. Это был как раз тот случай, когда сквозь несколько поколений действовал механизм родового проклятия, в данном случае по отцовской линии, но направлен он был против женщины этого рода. Такое мне показалось странным, наверно цифры, которые появились на внутренней картинке, каким-то образом должны были прояснить ситуацию, но я, увы, не могла ничего понять. Цифры только сбивали меня с толку. Возможно, ответ следовало искать в нумерологии, но я не очень сильна в этой науке. Эти цифры хаотично плавали в моем подсознании. Я злилась на себя, что не могу понять, чего-то очень важного, неимоверно устала и тогда, когда все в больнице стали потихоньку просыпаться, я, наоборот, заснула.

Глава 9

   «Глубоко ошибается тот, кто считает, что ночь – это темное время суток, предназначенное для сна», – нередко говорила своим слушателям Мария. Даже название ее клуба «Просветление» имело более глубокий смысл, чем это могло показаться на первый взгляд.
   Мария утверждала, что смысл ее земного предназначения состоит в том, чтобы зажигать свет в кромешной тьме и освещать путь тем, кто заблудился. Понимала ли она сама, что заженный ею свет ослеплял и сбивал с истинного пути? Над этим вопросом она задумывалась меньше всего. Обычно ее волновали более глобальные проблемы, а именно, чем может быть полезен каждый член клуба «Просветление».
   Кириллова Вера Васильевна, равно как и другие ее друзья по несчастью, потерявшиеся в жизни и пожелавшие открыть себя и свой истинный путь, понятия не имели, что они нужны Марии и тем, кто за ней стоит, больше, чем Мария им. Они учились прикасаться к скрытым резервам своего организма, учились управлять своими мыслями, телом и энергией вовсе не для себя самих и даже не подозревали об этом. Но они хорошо усвоили одно, что открывать для себя тайны еще непознанного легче именно в темное время суток, когда можно свести до минимума внешние раздражители и достичь полной релаксации, а затем перейти к медитациям.
   Сама Мария использовала тот же эзотерический механизм, но она знала его гораздо лучше, чем члены ее клуба, а пока могла самостоятельно его запустить, переключить и выключить. Но если за сегодняшнюю ночь Мария не смогла бы получить ответ на конкретный, очень важный для ее покровителя вопрос, то она рисковала потерять свои преимущества перед рядовыми членами клуба, а это означало – потерять себя.
   Теперь Мария должна была узнать не о том, чем может быть еще полезна им Кириллова, а то, какой вред она может принести. Случайное происшествие, произошедшее с ней чуть более суток назад в трамвае, показалось кому-то чрезвычайным. ЧП – это всегда серьезно, потому что его последствия непредсказуемы.
   В сумке Кирилловой была найдена визитка клуба с контактным телефоном Марии. Какая-то сердобольная женщина позвонила по нему и сообщила, что Вера Васильевна поступила с черепно-мозговой травмой в институт имени Склифосовского. Мария и не подозревала, что ее телефон на «прослушке». Это был повод узнать, что ей не доверяют. Но почему вдруг она вышла из доверия, для нее оставалось пока непонятным.
   Сама Мария не усмотрела в этом звонке, да и в травме Кирилловой ничего страшного, у них и раньше случалась «естественная выбраковка кадров». Но хозяйке клуба дали понять, что этот случай из ряда вон выходящий. «С чего они это взяли?» – недоумевала Мария. Тем не менее у нее была только одна ночь, для того чтобы применить свои способности не в просветительских целях, а для получения информации.
   Мария смотрела в окно и пыталась понять на сознательном уровне, что же случилось, совершила ли лично она какую-то ошибку? Сначала ей казалось, что все это лишь недоразумение, и оно быстро уладится. Но когда наступили сумерки, ее душу охватили смутные сомнения. Интуиция вступила в спор с разумом, пытаясь доказать Марии, что она недооценивает случившееся. Внутренний голос не приводил никаких аргументов, он просто кричал и сбивал с толку мысли. Одинокая маленькая некрасивая женщина металась по квартире, не находя себе места. И только когда ночь окончательно «придавила» ее своей темнотой, Мария поняла, что ей не выбраться из этого плена, а потому сознание надо временно выключить, а подсознание включить.
   Она поставила кассету с «космической» музыкой и зажгла ароматическую свечу. Пряное благовоние и неземной звук растворились друг в друге. Они помогали Марии управлять своими мыслями, телом и энергией. Ей предстояло глубокое медитационное погружение, поэтому фон звуков и запахов был подобран с особой тщательностью. Мария не могла позволить себе не достичь откровения, от этой медитации зависело ее будущее.
   Любое событие очень многогранно, если на него будут смотреть тысячи глаз, то возникнет пятьсот различных мнений. Каждая пара очей увидит что-то свое. Кто-то заострит свое внимание на первопричине события, а кто-то на его последствиях. Одних будут интересовать только главные действующие лица, а другие будут приглядываться повнимательнее к массовке. Многое будет зависеть и от того, под каким углом и с какого расстояния производится наблюдение. Таким образом, все точки зрения будут разными. Только собрав их воедино, можно составить более или менее точное описание события.
   Тот, кто стоял над Марией прекрасно осознавал это. Увиденное Марией должно осветить только один аспект возникшей проблемы. Как знать, может быть самым важным?
   Саму Марию интересовало, где она или ее подопечные допустили просчет, и она узнала, что нигде. Во всем были виноваты цифры. Сложилось так, что цифры, встречающиеся в дате рокового для Кирилловой дня, представляли собой код. Когда время подошло к 21.45 этот код стработал. Через время перешагнуть нельзя! Код сработал и пошла цепная реакция. Остановить ее будет непросто, это Мария поняла. Но где-то в глубине ее души зародился вопрос, а надо ли останавливать саморазрушающуюся систему.
   Да, во время медитации Мария увидела, что клубу «Просветление» грозит полный крах. И это оттого, что цифры начнут делиться друг на друга без остатка, и, в конце концов, получится «голая» единица, что равносильно взрыву...
   Мария думала о том, как рассказать своему покровителю об увиденном. Она чувствовала, что ей не хватит слов, чтобы описать механизм магического действия цифр, хотя она была наделена большими ораторскими способностями.
   Чуть забрезжил рассвет и сознание вступило в новый спор с подсознанием. Мария все отчетливей стала понимать, что она – часть системы, которой грозит разрушение, а, значит, ее саму ожидает печальная участь. Чем светлее становилось за окном, тем мрачнее было на душе у Марии. Сначала она просто боялась потерять свое дело, а потом – свою жизнь. «Что изменится, если я расскажу правду? – размышляла Мария, собираясь на встречу со своим шефом. – Я только приближу этим свой конец. Я должна выиграть время... Он все равно сам ничего не умеет. Он будет слушать других, а потом принимать решение. В конце концов, именно Он заварил эту кашу, а хочет искать виноватых среди нас, тех, кто имеет экстрасенсорные способности и тех, кто... Нет, я думаю, что никто не осмелится сказать Ему правду. Надо тянуть время, и, может быть, я или кто-то другой сможет перепрограммировать цифры и остановить разрушение нашей системы».
   Мария снова почувствовала в себе дар красноречия и, выходя из дома, она уже точно знала, какую историю расскажет. «Он может прослушать мой телефон, но не сможет прочитать мои мысли. Наверно, я не смогу найти в телефонном аппарате „жучок“, но я смогу закрыться от проникновения в мой мозг», – с огромной уверенностью в свои силы думала Мария.

Глава 10

   Я проснулась, но еще не открыла глаза. По тому, как затекла шея, а рука свисала с узкой койки, я догадалась, что чуда опять не совершилось, и я еще находилась в больнице, а не у себя дома. Интуитивно почувствовала, что в палате кто-то есть. Когда я приоткрыла глаза, то увидела медсестру Тосю, сидевшую на стуле около меня в напряженном ожидании.
   – Ну, наконец-то! – воскликнула она. – Уже скоро полдень, а ты все спишь! Я дважды пыталась тебя разбудить, но ты не просыпалась...
   Я поймала себя на мысли, что спала очень крепко и, действительно, не слышала, что кто-то будил мня. Едва я попыталась предположить, что ей от меня надо, как медсестра заговорила дальше:
   – Анализы сегодня, Калинова, ты не сдала, температура на градуснике почему-то слишком высокая, хотя лоб холодный... Натерла термометр что ли?
   Я попыталась возразить, но не нашла ни одного подходящего слова. Я только мотнула головой из стороны в сторону, а медсестра уже продолжала:
   – Завтрак пропустила, обход сорвала!.. Пять человек перед тобой стояли, а ты спишь, как новорожденный младенец. Я тебя тормошила, тормошила и все без толку. Хорошо, что у Александра Геннадиевича к тебе особое отношение. Он посмотрел на градусник, посчитал пульс и сказал, чтобы ты продолжала спать под моим наблюдением...
   Медсестра Тося продолжала говорить, но я ее уже не слышала. Упоминание о высокой температуре заставило меня вспомнить обо всех подробностях ночного астрального путешествия. На меня сразу навалилась вся полученная в астрале информация. Мне казалось, что моя голова лопнет от изобилия цифр, страшных цифр, пугающих меня своей нерасшифрованной значимостью.
   – Что, тебе плохо, Калинова, да? – повысив голос, спросила медсестра и прикоснулась к моему лбу. – Холодный... температура нормальная, а вот взгляд отсутствующий... Я сейчас сбегаю за доктором...
   – Не надо, со мной все нормально... Просто, я всю ночь плохо спала, а под утро заснула, под дождик...
   Я говорила почти машинально, потому что пыталась мысленно обдумать нахлынувшую в мое сознание информацию. Я снова разделила ее на блоки и разложила их по полочкам. Едва я сделала это упорядочение, меня осенило! Я поняла, что Кириллова Вера Васильевна была зомбирована! И не только она одна! Все эти цифры были кодовыми ключами к зомби. Чтобы разобраться во всем этом, мне нужна была тишина.
   Но медсестра продолжала задавать мне какие-то вопросы, а я молча кивала ей, возможно, невпопад. А когда Тося встала и тяжелой походкой направилась к двери, я поняла, что она сейчас приведет сюда кого-нибудь из врачей. Я успела подумать о том, что хорошо, если это будет Голявин и, не теряя более ни секунды, стала дальше расшифровывать полученную информацию. Я боялась, что если я сейчас упущу нить, то она мгновенно затеряется и распутывание клубка затянется надолго.
   Так и получилось, Александр Геннадиевич, точно стоял за дверью и ждал, когда его позовут. Но мне, почему-то, было приятно его увидеть, и я не испытывала неудовольствия от того, что он нарушил мой мыслительный процесс. Медсестра Тося зашла в палату вместе с ним и пыталась что-то объяснить. Голявин деликатно выпроводил ее из палаты, и я была ему за это благодарна. Тосина несмолкаемая болтовня ужасно раздражала меня, а присутствие Александра Геннадиевича подействовало на меня успокаивающе. Мне даже показалось, что я смогу рассказать ему о своем выходе в астрал и поделиться своими догадками.
   Голявин молчал. Он сел на стул, на котором только что сидела медсестра, и я вдруг подумала о том, что ужасно выгляжу. Отсутствие прически и макияжа меня волновало сейчас больше всего, и я даже стала ругать себя за то, что проснувшись, продолжала валяться на этой ужасной койке, слушала медсестру и одновременно разгадывала страшную тайну о пациентке из палаты номер три. «Надо было приводить свою внешность в порядок», – думала я, боясь встретиться с Голявиным взглядом.
   – Как вы себя чувствуете, Ольга Антоновна? – наконец-то, спросил он.
   – Гораздо лучше, чем выгляжу... Все-таки больница – это не пятизвездный отель, – пусть так глупо, но все-таки попыталась оправдаться я.
   – Вы хорошо выглядете, синяк уже совсем прошел... Простите, наша больница – это даже не санаторий...
   Разговор не клеился. Я чувствовала, что Голявин хотел мне что-то рассказать, но не решался. Он даже не смотрел на меня, а почему-то разглядывал свою хорошо знакомую шариковую ручку и непрерывно щелкал ее. Пауза затянулась, и я вдруг поняла, что меня снова одолевают цифры. Щелчок, и число становилось меньше, новый щелчок – и оно еще меньше...