Страница:
– Наиболее распространенными являются одно-овальные постройки. Их морфология практически не изменилась за тысячу лет: сооружение представляет собой параллелепипед со сторонами 2х1, 5х1 метр. Это, конечно, среднестатистические размеры, реальные же варьируются в довольно широких пределах. На одной из сторон постройки обычно располагается так называемое дверное полотно с соответствующими креплениями. В ряде случаев, скорее как исключение, чем правило, встречаются постройки без такого полотна и следов его крепления. Одну из торцевых стенок в большинстве случаев прикрывает настил из материала, аналогичного стенам. Этот настил располагается асимметрично, и существует гипотеза, что он представлял собой односкатную крышу. Есть данные, не вполне, правда, достоверные, о находках построек, лишенных такой «крыши»…
Вар-ка бросает и бросает землю на сито.
– Неотъемлемым элементом сооружений является так называемый резной овал. В наиболее древних постройках этот элемент имеет совсем не овальную форму, а скорее прямоугольную или квадратную. Известно несколько местонахождений, где сооружения имеют просто гигантские размеры, но, к сожалению, их сохранность оставляет желать лучшего. Не вызывает сомнений, что увеличение размеров как-то связано с увеличением количества резных овалов. Известны случаи обнаружения элементов конструкций с тремя, пятью и даже десятью овалами! Нельзя, конечно, исключать, что в последнем случае мы имеем дело с наложением – с мультипликативным эффектом. Теперь рассмотрим материал, из которого…
Вар-ка продолжает работать – отвал большой. Какой-то предмет, кажется, зацепился, а потом провалился в ячейку. Вар-ка достал, почистил – обломок гаечного ключа на десять. Отложил в кучку…
– С самого начала и, как вы видите, почти до конца постройки возводились, в основном, из дерева. Это, безусловно, имело культовый, мистический смысл. В последние годы в науке довольно широко распространилось мнение, что фрагменты листового металла и целлюлозно-бумажные пластины, встречающиеся в поздних слоях вместе с деревянными элементами, также являлись фрагментами конструкций рассматриваемых сооружений. Наиболее ранние постройки составлялись из жердей или тонких стволов деревьев, концы которых обрубались топором, а позднее – отпиливались. Известны находки построек, стены которых выполнены в технике плетения из ветвей кустарников. Позднее повсеместное распространение получили строительные элементы, изготовленные методом продольной распиловки древесных стволов на пластины толщиной от одного до пяти сантиметров. Из таких пластин собраны практически все элементы большинства сооружений. Как вам, надеюсь, известно, в слоях, подстилающих даже самые древние продуктивные горизонты с остатками сооружений, широко распространены предметы, изготовленные из металла, главным образом – железа. Причем новейшие исследования однозначно показали, что к этому времени из железа в массовом порядке изготавливались не только культовые и символические предметы, но и орудия труда, инструменты.
Вар-ка все работал лопатой, но больше ничего не попадалось. Зато в ребро начал толкаться бес. Да-да: толкать в ребро и тянуть за язык!
– Наиболее распространенным креплением деревянных пластин является металлический, обычно железный, стержень, который с одного конца заострен, а с другого имеет расширение. По-видимому, по этому расширению наносили удары, которые заставляли стержень погружаться в древесину. Он прокалывал две, реже – три древесных пластины и, вероятно, за счет трения скреплял их. В ряде случаев заостренный конец стержня, оказавшийся снаружи, загибался, что увеличивало прочность крепления. В раннеиндустриальную эпоху получили распространение крепления в виде металлических стержней с винтовой нарезкой, которые погружались в древесину не ударами, а путем надавливания и проворачивания их вокруг продольной оси. Я не удивлюсь, если при детальном исследовании вот этих отверстий окажется, что на внутренней поверхности они несут следы винтовой нарезки.
Наиболее загадочными и, не побоюсь этого слова, таинственными элементами являются так называемые резные овалы. Вот эти две деревянные пластины, будучи сложены вместе, образуют просвет в форме неправильного круга. Я не стану утомлять ваши изможденные организмы перечислением всех гипотез и версий относительно происхождения и назначения этого элемента. Отмечу лишь крайние точки зрения: он символизирует солнечный диск или, наоборот, представляет собой окно в потусторонний мир. Вполне вероятно, что в этом окне поклонники культа надеялись увидеть лики своих божеств, не исключено также, что через него духам или демонам передавались жертвоприношения. Наиболее перспективным путем решения проблемы представляется расшифровка надписей на внутренних поверхностях сооружений. Как известно, надписи и рисунки в древности делались углем, графитом или обломками мягких известковых пород, а также вырезались острым инструментом. Сохранилось значительное количество изображений, которые однозначно свидетельствуют о том, что культ включал в себя оргаистические и фаллические элементы. В этом вы легко можете убедиться сами: перед вами хорошо сохранившиеся стилизованные изображения мужских и женских половых органов, выполненные на дереве тонким графитовым стержнем. Сопутствующие им надписи после расшифровки позволят узнать…
– Нет, не позволят!
Вар-ка воткнул лопату в отвал и безмятежно улыбнулся.
– Что вы сказали, молодой человек?
– Ну, я уже не очень молодой, но вам, наверное, виднее. По-моему, все, что там нарисовано и написано, науке должно быть давно известно.
– Смелое утверждение! Может быть, вы расскажете нам, что это такое?
– Это? Вот ЭТО? Сортир, конечно…
– ??
– Ну, туалет такой, типа «сортир». Место для отправления естественных надобностей организма: дефекации там, мочеиспускания… А что? Не похоже?
Преподаватель хотел что-то сказать и не смог. Студенты тоже молчали. Пауза затягивалась. Вар-ка уже жалел о содеянном, но отступать было поздно. Он выдернул свою полуштыковую лопату и стал лезвием изображать на земле:
– Вот смотрите: в грунте выкапывается яма, а сверху сооружается деревянный домик или будочка. Внутри над ямой делается настил с дыркой, в которую все и отправляется. Когда яма наполняется, ее очищают или просто засыпают землей, а будочку переносят на новое место. Вы такими туалетами давно не пользуетесь, и унитазы у вас какие-то хитрые – с программным управлением, но похожие рисунки и надписи я кое-где здесь видел.
Студенты загомонили, но преподавателю было не до них: он напряженно сопоставлял схему, нарисованную Вар-ка, и разложенные обломки. Кажется, все сошлось – лицо его просветлело, а в глазах появился азартный блеск:
– М-м-м… Занятие мы продолжим завтра. Надеюсь, вы сможете подготовиться и внятно ответить на вопросы!
Он повернулся и торопливо зашагал к домикам. Кто-то лихо подмигнул Вар-ка, кто-то хлопнул его по плечу, а одна из девиц поцеловала в лобик:
– Ты просто прелесть, Вар!
В нижней части склона у самой реки были вскрыты совсем уж древние слои. Наверное, в них не ожидалось ценных находок, поэтому народу здесь было мало. Вар-ка бродил между раскопами, рассматривал кости, черепки, обломки бревен, и на него таинственно-тоскливой волной накатывало предчувствие разгадки. В одной из ям старичок-профессор орудовал совком и щеткой – освобождал от грунта обломки наклонно торчащих бревен. У него, конечно, не было необходимости самому работать руками, но он, похоже, просто получал от этого удовольствие. Когда неровный ряд пеньков различной толщины был очищен на протяжении метров трех, старичок отложил инструмент, присел отдохнуть и заметил Вар-ка, сидящего наверху на корточках.
– Молодой человек, вы интересуетесь древней историей?
Вар-ка пожал плечами:
– Когда-то я слышал присказку: человека спросили, любит ли он помидоры; человек ответил, что кушать их он любит, а так – нет… Вот и у меня с историей дело обстоит примерно так же.
– Забавно, забавно! Это не вас ли недавно выловили в лесу?
– Меня не выловили, я сам пришел.
– Ладно, это не важно! Скажите лучше, вы представляете себе, как были устроены эти жилища?
«Ну вот, опять влип: профессор явно желает общаться», – подумал Вар-ка, но решил идти до конца – не пристрелят же…
– Конечно, представляю – вздохнул он. – К естественному уступу на склоне прислоняют палки и бревна – все подряд, которые удастся найти поблизости. Обычно их приносят с берега после паводка. Под ними образуется свободное пространство, а снаружи их накрывают кусками шкуры. Чтобы места было больше, основание обрывчика иногда подкапывается. Собственно, это может продолжаться очень долго – и подкапывание, и добавление новых бревен на крышу-стену. Если несколько лет подряд еды всем хватает, то народу становится много, и строятся новые жилища или удлиняются старые. В голодные годы часть землянок пустеет, и соседи разбирают их на дрова. Когда место выбрано неудачно или уступ подкопан слишком глубоко, он обваливается и засыпает все, что там было. Иногда вместе с людьми. Вот, наверное, что-то такое вы сейчас и раскапываете.
Ученый слушал с напряженным вниманием.
– Так, так, молодой человек… А вход? А очаг?
– Ну, вход… Если землянка маленькая, то вход обычно с торца – там шкуру можно повесить. Если же старая и длинная, то прямо в стене раздвигают или убирают несколько бревен. Вон, видите просвет между пеньками – тут, наверное, и лазили. Костер жгут внутри, и дым идет наверх, где концы бревен, – там обычно дыра такая, что небо можно рассматривать. А над костром – котел. Толстый такой, глиняный. В смысле – из обожженной глины. Он на ремнях к бревнам подвешен. Ремни ссыхаются, перегорают и рвутся – тогда подвязывают новые, а обрывки старых так и свисают, горят и воняют. Котел висит всегда, его не снимают, пока не развалится, а трещины глиной замазывают.
– Керамика местная?
– Нет, такие посудины здесь не делали. Их получали от соседей в результате обмена. Впрочем, котлы были не у всех: некоторые обходились каменными или деревянными корытами, в которые наливали воду и опускали раскаленные камни.
– Давайте вашу «зачетку»: оценку «отлично» вы заработали! – улыбнулся профессор. – Неужели вы читали мои работы? А студенты еще жалуются, что они слишком сложны для понимания! Вы знакомы со статьей в…
Вар-ка сделал останавливающий жест и виновато качнул головой:
– Честно говоря, я и читать-то не умею. А что, по вашим данным, так все и было, да?
– Именно так. Но откуда такие сведения? Можно подумать, что вы здесь жили!
– Нет, я жил не здесь… Скорее, где-то вон там – выше по склону.
– Не говорите глупостей! Вы знаете, как датируются эти слои?
– Нет, конечно. А как?
– Двенадцать с половиной – тринадцать тысяч лет! – выдал профессор и стал внимательно рассматривать собеседника. Сопоставив факты, он, вероятно, пришел к выводу, что является не первой жертвой странного пришельца.
– Это вы сорвали семинар по альковному культу? Коллега Торхунар уже сутки не встает от компьютера – не ест, не пьет, не спит! Ведь это вы были?
Вар-ка кивнул, и старичок начал выбираться из ямы:
– Так, молодой человек, кажется, проблема переходит совсем в другую плоскость! – Он многозначительно посмотрел в сторону гор. – Извините, но я должен вас покинуть. Желаю здравствовать!
Вар-ка, не сменив позы, смотрел ему вслед: «И что теперь делать? »
Он отправился к себе в домик, пожевал что-то из коробочки, запил соком. Потом помылся в душе, лег на койку и стал ждать дальнейшего развития событий.
Был уже вечер, далеко внизу молодежь с визгом и воплями мутила воду в несчастной речушке. Варка сидел на ступеньке и наблюдал, как на площадку недалеко от домиков садится странный летательный аппарат – помесь дельтаплана с вертолетом. Люк открылся, и на землю спрыгнул невысокий худой парень в шортах и белой футболке. Следом появился еще один человек, полностью упакованный в комбинезон и маску. Судя по пропорциям фигуры, это была женщина, только она, пожалуй, на голову выше парня и раза в полтора шире его в плечах. Эти двое, не задерживаясь и не оглядываясь, прямым ходом направились к домикам ученых. По дороге женщина что-то расстегнула у себя на шее и стянула с головы маску. Ей на спину упала волна густых ярко-рыжих волос.
Его позвали минут через тридцать. Вар-ка грустно усмехнулся: «Нож и спички на месте, одежда в порядке…»
– Вы будете с нами работать? – задал главный вопрос Кеннат.
За несколько минут знакомства Вар-ка успел понять, что творить насилие над ним пока никто не собирается. Парень какой-то ученый, причем из категории фанатиков. Он что-то затеял, и обнаружение пришельца из иной реальности воспринимает как удачу, которую нельзя упускать. Все, что не относится к делу, которым он занят, его волнует очень мало. Красивую рыжую женщину зовут Вилма, и ее, судя по всему, в этой жизни по-настоящему интересует только Кеннат. Она похожа на прирученную пантеру, готовую лизать руки хозяину и способную растерзать любого, кто только попробует причинить ему зло. Забавная парочка.
Вар-ка постарался ответить точно и честно:
– В данный момент я не вижу причин отказываться от этого.
– Хорошо, – парень облегченно откинулся на спинку кресла. – Вы способны воспринимать большие объемы информации визуально и на слух? Работа с нашей техникой требует специальной подготовки, а у нас очень мало времени.
– Трудно сказать. Я же не знаю, что вы понимаете под «большими объемами».
– Я постараюсь быть кратким. Мы являемся сотрудниками организации, которая занимается изучением области пространственно-временного перехода. Работа ведется по двум направлениям: физические свойства самой области и механизм ее влияния на социум.
– А что, такое влияние имеет место? Кое-кто, по-моему, в этом сомневается.
– Да, суммарное воздействие действительно почти равно нулю. Знания или технические новшества, попавшие в наш мир из других реальностей, практически никогда не приживаются, а если и оказываются принятыми на вооружение, то только тормозят развитие общества или даже поворачивают его вспять. Вокруг каждой области пространственного перехода исторически складывается нечто вроде буферной зоны, защищающей остальной мир от чужого влияния. Вы уже познакомились с нашими археологами и, если будет желание и время, можете поинтересоваться у них, как это все происходит. Обычно для иллюстрации используют историческую судьбу одного из племен, живших здесь около двенадцати тысяч лет назад. Эти люди овладели технологией обработки железа примерно на тысячу лет раньше, чем все остальное население планеты. Наверное, это дало им какие-то временные преимущества, но, в результате многовековой борьбы с соседями, они были уничтожены и никому ничего передать не сумели.
– Да они к этому, наверное, и не стремились, – усмехнулся Вар-ка и потрогал свое ухо, изуродованное когда-то стрелой воина Горного племени. – Надеюсь, переданные мной сведения об устройстве древнего туалета не приведут к подобным результатам?
– Я тоже на это надеюсь, – рассмеялся Кеннат. – Собственно говоря, проблема общечеловеческой безопасности считается давно решенной: все подобные районы просто окружены пространством, свободным от населения. Вам крупно повезло, что вы встретили здесь ученых. Но и у них, насколько я знаю, это последний полевой сезон – больше подобных работ проводиться не будет.
– Что, все уже изучили?
– Нет, конечно, но большинство всемирных организаций настаивают на полном прекращении исследований межпространственных переходов. Они считают, что сама информация о них может быть потенциально опасной.
– А вы с этим не согласны?
– Я слишком много сил отдал этому. У меня довольно узкая специализация: свойства…
В следующих нескольких фразах Вар-ка понял, пожалуй, только предлоги, но кивнул и поинтересовался:
– Ну, хорошо, а я-то чем могу быть вам полезен?
– В первом приближении ситуация очень проста: в настоящий момент есть возможность провести эксперимент с минимальными затратами энергоресурсов. Если окажется, что время и точка в пространстве выбраны правильно, если приборы не подведут, мы сразу получим такой объем данных, который в ином случае придется копить десятилетиями. Планируется использовать малый купол импульсной активизации… Впрочем, вам это, наверное, неинтересно. Мы надеемся, что вы сможете помочь нам в ориентировке векторов полей, что тем самым сократит время поиска…
За спиной Кенната тихо тренькнуло – принтер сообщил, что закончил свою работу. Парень водрузил на стол большой лист плотной бумаги.
– Вы разбираетесь в топографии? Взгляните на карту: интересующий нас район первоначально оконтурен по геофизическим данным, потом была задействована техника поникающего сканирования с орбитальных спутников.
То, что Кеннат разложил на столе, было даже не картой, а топографической основой: большинство условных знаков отсутствовало, только отмывка и горизонтали – линии, соединяющие точки одинаковой высоты над уровнем моря. Обычно они никогда не пересекаются, в крайнем случае сливаются друг с другом на слишком крутых и высоких обрывах. Здесь же, в самом центре горного массива, горизонтали разных цветов раздваивались и троились так, что рябило в глазах. А по периферии все нормально: обычный горный рельеф, точнее – предгорья, переходящие в равнину.
– Вот это – зона пространственно-временной неопределенности. Попытайтесь выбрать вариант рельефа, который был в пространстве, из которого вы прибыли. Сможете, хотя бы примерно, проследить свой маршрут? Не напрягайтесь: просто назовите цвет, и я распечатаю это отдельно.
Энтузиазм молодого человека завораживал, а Варка к тому же было грустно и не хотелось сопротивляться: родная реальность перестала быть ЕГО реальностью, теперь он чужой везде. Интересно, эти люди понимают, что делают?
– Ладно, хорошо… – Он потер лоб, собираясь с мыслями. – Может быть, у вас так принято, но для меня ситуация смахивает на какую-то авантюру. Так далеко в будущее я еще не забирался, но не могу поверить, чтобы какое-нибудь серьезное мероприятие можно было организовать без согласований, утряски, получения всевозможных разрешений. А чтобы получить разрешение, нужно доказать начальству, что с участниками ничего плохого не случится. Вы же не частное лицо, правда?
Кеннат несколько смутился, но уверенности своей не утратил:
– Ни вам, ни Вилме ничто угрожать не будет. Я рискую только собой, да и то в минимальной степени. Впрочем, вы правы: в данном случае эксперимент будет проводиться без санкции руководства. На согласование уйдет слишком много времени, и благоприятный момент будет упущен. У меня есть право самостоятельно принимать такие решения.
Парень почувствовал недоверие во взгляде собеседника и продолжал:
– Наверное, я кажусь вам молодым и не очень солидным. Тем не менее моя скромная персона года три назад была признана достоянием человечества. Помимо массы обязанностей, такое положение дает возможность распоряжаться значительными энергетическими и техническими ресурсами. Кроме того, – Кеннат улыбнулся и подмигнул женщине, – теперь я могу использовать и семейные связи: мой личный охранник устроился по совместительству ко мне в жены.
– Боюсь, Кен, что в результате твоих экспериментов меня просто выгонят с основной работы, – вздохнула Вилма.
Николай сидел в вагончике, пил чай и размышлял о том, как по-свински поступил с ним Женька: отправился с Элланой в Хаатику, а его взять с собой категорически отказался. «Ну да, конечно: они молодые, здоровые, а я старый и больной…»
Вдруг вагончик дрогнул и начал тихо вибрировать. Вибрация почти сразу прекратилась, но полупустая кружка с чаем успела рухнуть на пол. Николай решил, что это было землетрясение, матерно выругался и полез под стол поднимать посудину. Когда он вновь принял вертикальное положение, дощатой стены со старой картинкой из эротического журнала перед ним не было. Зато почти впритык к его столу располагался какой-то хитрый пульт с множеством всяких кнопок, экранов, циферблатов и прочего непонятного. За пультом сидел парень в белой футболке и навороченном шлеме, из которого во все стороны торчали проводки.
– Пр-ривет! – сказал гость по-русски.
– Здорово! – ответил Николай.
Парень улыбнулся:
– Ты меня хорошо видишь? Я не просвечиваю?
– Вроде нет. Ты что, из моей реальности?
– Из другой, конечно. Русский выучил специально для этого случая. Трудный язык – почти целый вечер мучился.
– Ну, тогда давай перекурим это дело! – Николай протянул открытую пачку.
– Давай, пока жена не видит, – согласился парень и вынул сигарету. – Огонь есть?
– Где-то был… – Николай стал шарить на столе, но зажигалка уже успела куда-то спрятаться: «Вот всегда так: только что была здесь!»
Он нашел ее за банкой с окурками, чиркнул и потянулся дать прикурить, но… Окружающее пространство вновь содрогнулось, а рука ткнулась в изображение голой девицы, висящее на двух ржавых кнопках.
Пару минут Николай сидел, тупо глядя перед собой. Потом встал, подтянул трусы, надел телогрейку и вышел на улицу. Он обогнул вагончик и обнаружил, что у задней стенки на камнях лежит тот самый парень – в футболке и шортах, только без шлема. Глаза его закрыты, а на лбу наливается шишка. Рядом валяется так и не прикуренная сигарета.
– Однако! – вздохнул Николай.
«…Ну, еще! Еще три (уже две с половиной!) минуты, и она даст отбой! К черту, к разэтакой матери всю эту науку, только бы Кен, ее Кен!..»
Раздался шорох, потом тихий треск – купол стоял на месте, по его полированной поверхности бегали бледные искры.
– Ке-е-ен!!!
Она оказалась рядом в три прыжка, крутанула штурвал замка, рванула на себя крышку…
Кабина была пуста. На полу валялся шлем.
Вилма уселась на край люка.
Подойти к ней Вар-ка решился только минут через десять:
– Вызывай свою леталку, Вилл! Здесь опасно долго находиться. Если он жив, то выберется сам – мы ему ничем не поможем. А вот если ты угробишь аппаратуру… – он осекся под ее взглядом и замолчал.
Кеннат ушел через час. Даже раньше. Ушел, как был – в футболке и шортах. Не взял ни еды, ни одежды, ни оружия. Николай почти насильно скормил ему полбанки тушенки, кружку сладкого чая… Парень очень спешил, пытался объяснять по-русски про поля, векторы, время, массы, про карту, которую он помнит, про Вилму, которой нельзя или которую нельзя… В общем, он ушел, скрылся внизу, в тумане – маленький, тощий и фанатично упрямый. Казалось, он все понимал, но почему-то ничего не боялся.
– Ну, какого черта лысого ты осталась, а?! И что теперь с тобой делать?! Объясни мне, женщина из светлого будущего, на что ты рассчитываешь? – в который раз запоздало и безнадежно возмущался Вар-ка.
Когда прибыл летательный аппарат, Вилма приказала людям грузить оборудование и приборы, ничего не сказав им об исчезновении Кенната. Место, где проводился эксперимент, располагалось в приграничной зоне, и возвращаться обратно Вар-ка не было никакого резона. Он попрощался и отправился вверх по склону, рассчитывая выбраться на гребень, ведущий к центру горного массива. Впрочем, далеко идти не пришлось: оглянувшись на шум двигателя, он обнаружил, что летающая машина уже в воздухе и направляется в сторону равнины, а на площадке кто-то остался. Кто именно, догадался сразу.
Возвращению Вар-ка Вилма не удивилась. Она сидела перед небольшим пластиковым контейнером:
– Здесь три комплекта легкого полевого вооружения. Выбирай, что понравится, а остальное я уничтожу. Впрочем, ты, наверное, не знаешь, как с ним обращаться. На самом деле ничего сложного тут нет: вот это…
Он дождался конца объяснений и длинно выругался на нескольких языках, исключая местный. Тем не менее Вилма поняла и ответила по-своему.
Они ругались довольно долго, временами переходя на крик. Потом почти помирились, потом снова стали ругаться. В конце концов они пошли. Точнее, шла Вилма, а Вар-ка плелся за ней следом. Казалось, эта женщина не знает усталости, но после особенно тяжелых подъемов они останавливались и продолжали препираться. Почему-то особенно бесил Вар-ка комбинезон, делавший его спутницу почти невидимой.
– Послушай, я тебе уже сто раз говорил и скажу еще раз: у вас своя свадьба, а у нас – своя! Вы предложили мне участвовать в вашем эксперименте по пронзанию пространства и времени. Ладно, фокус почти получился – твой Кеннат, кажется, переместился куда-то. Может быть, в искомую точку лямбда-5, или как там она у вас называется. Может быть, он туда переместился целиком, а не частями. Я допускаю даже, что эта ваша лямбда-5 действительно совпадает с нашей горушкой 1242 м. Я допускаю все что угодно, кроме одного – твоего присутствия! Видишь туман вон в том распадке? И выше по склону? Ты понимаешь, что это вовсе не туман? Рано или поздно мы вляпаемся в эту муть, и тогда без всяких приборов, без всякой техники окажемся где угодно – тут фантазия бессильна! Это другие миры! Понимаешь? ДРУГИЕ! Перемещаться между реальностями могут только некоторые и, похоже, очень немногие. Пойми, женщина: НЕКОТОРЫЕ! Например – я. А вот можешь ли ты? Желаешь проверить? И выключи, наконец, свой дурацкий комбинезон! Перестань мерцать!
Вар-ка бросает и бросает землю на сито.
– Неотъемлемым элементом сооружений является так называемый резной овал. В наиболее древних постройках этот элемент имеет совсем не овальную форму, а скорее прямоугольную или квадратную. Известно несколько местонахождений, где сооружения имеют просто гигантские размеры, но, к сожалению, их сохранность оставляет желать лучшего. Не вызывает сомнений, что увеличение размеров как-то связано с увеличением количества резных овалов. Известны случаи обнаружения элементов конструкций с тремя, пятью и даже десятью овалами! Нельзя, конечно, исключать, что в последнем случае мы имеем дело с наложением – с мультипликативным эффектом. Теперь рассмотрим материал, из которого…
Вар-ка продолжает работать – отвал большой. Какой-то предмет, кажется, зацепился, а потом провалился в ячейку. Вар-ка достал, почистил – обломок гаечного ключа на десять. Отложил в кучку…
– С самого начала и, как вы видите, почти до конца постройки возводились, в основном, из дерева. Это, безусловно, имело культовый, мистический смысл. В последние годы в науке довольно широко распространилось мнение, что фрагменты листового металла и целлюлозно-бумажные пластины, встречающиеся в поздних слоях вместе с деревянными элементами, также являлись фрагментами конструкций рассматриваемых сооружений. Наиболее ранние постройки составлялись из жердей или тонких стволов деревьев, концы которых обрубались топором, а позднее – отпиливались. Известны находки построек, стены которых выполнены в технике плетения из ветвей кустарников. Позднее повсеместное распространение получили строительные элементы, изготовленные методом продольной распиловки древесных стволов на пластины толщиной от одного до пяти сантиметров. Из таких пластин собраны практически все элементы большинства сооружений. Как вам, надеюсь, известно, в слоях, подстилающих даже самые древние продуктивные горизонты с остатками сооружений, широко распространены предметы, изготовленные из металла, главным образом – железа. Причем новейшие исследования однозначно показали, что к этому времени из железа в массовом порядке изготавливались не только культовые и символические предметы, но и орудия труда, инструменты.
Вар-ка все работал лопатой, но больше ничего не попадалось. Зато в ребро начал толкаться бес. Да-да: толкать в ребро и тянуть за язык!
– Наиболее распространенным креплением деревянных пластин является металлический, обычно железный, стержень, который с одного конца заострен, а с другого имеет расширение. По-видимому, по этому расширению наносили удары, которые заставляли стержень погружаться в древесину. Он прокалывал две, реже – три древесных пластины и, вероятно, за счет трения скреплял их. В ряде случаев заостренный конец стержня, оказавшийся снаружи, загибался, что увеличивало прочность крепления. В раннеиндустриальную эпоху получили распространение крепления в виде металлических стержней с винтовой нарезкой, которые погружались в древесину не ударами, а путем надавливания и проворачивания их вокруг продольной оси. Я не удивлюсь, если при детальном исследовании вот этих отверстий окажется, что на внутренней поверхности они несут следы винтовой нарезки.
Наиболее загадочными и, не побоюсь этого слова, таинственными элементами являются так называемые резные овалы. Вот эти две деревянные пластины, будучи сложены вместе, образуют просвет в форме неправильного круга. Я не стану утомлять ваши изможденные организмы перечислением всех гипотез и версий относительно происхождения и назначения этого элемента. Отмечу лишь крайние точки зрения: он символизирует солнечный диск или, наоборот, представляет собой окно в потусторонний мир. Вполне вероятно, что в этом окне поклонники культа надеялись увидеть лики своих божеств, не исключено также, что через него духам или демонам передавались жертвоприношения. Наиболее перспективным путем решения проблемы представляется расшифровка надписей на внутренних поверхностях сооружений. Как известно, надписи и рисунки в древности делались углем, графитом или обломками мягких известковых пород, а также вырезались острым инструментом. Сохранилось значительное количество изображений, которые однозначно свидетельствуют о том, что культ включал в себя оргаистические и фаллические элементы. В этом вы легко можете убедиться сами: перед вами хорошо сохранившиеся стилизованные изображения мужских и женских половых органов, выполненные на дереве тонким графитовым стержнем. Сопутствующие им надписи после расшифровки позволят узнать…
– Нет, не позволят!
Вар-ка воткнул лопату в отвал и безмятежно улыбнулся.
– Что вы сказали, молодой человек?
– Ну, я уже не очень молодой, но вам, наверное, виднее. По-моему, все, что там нарисовано и написано, науке должно быть давно известно.
– Смелое утверждение! Может быть, вы расскажете нам, что это такое?
– Это? Вот ЭТО? Сортир, конечно…
– ??
– Ну, туалет такой, типа «сортир». Место для отправления естественных надобностей организма: дефекации там, мочеиспускания… А что? Не похоже?
Преподаватель хотел что-то сказать и не смог. Студенты тоже молчали. Пауза затягивалась. Вар-ка уже жалел о содеянном, но отступать было поздно. Он выдернул свою полуштыковую лопату и стал лезвием изображать на земле:
– Вот смотрите: в грунте выкапывается яма, а сверху сооружается деревянный домик или будочка. Внутри над ямой делается настил с дыркой, в которую все и отправляется. Когда яма наполняется, ее очищают или просто засыпают землей, а будочку переносят на новое место. Вы такими туалетами давно не пользуетесь, и унитазы у вас какие-то хитрые – с программным управлением, но похожие рисунки и надписи я кое-где здесь видел.
Студенты загомонили, но преподавателю было не до них: он напряженно сопоставлял схему, нарисованную Вар-ка, и разложенные обломки. Кажется, все сошлось – лицо его просветлело, а в глазах появился азартный блеск:
– М-м-м… Занятие мы продолжим завтра. Надеюсь, вы сможете подготовиться и внятно ответить на вопросы!
Он повернулся и торопливо зашагал к домикам. Кто-то лихо подмигнул Вар-ка, кто-то хлопнул его по плечу, а одна из девиц поцеловала в лобик:
– Ты просто прелесть, Вар!
В нижней части склона у самой реки были вскрыты совсем уж древние слои. Наверное, в них не ожидалось ценных находок, поэтому народу здесь было мало. Вар-ка бродил между раскопами, рассматривал кости, черепки, обломки бревен, и на него таинственно-тоскливой волной накатывало предчувствие разгадки. В одной из ям старичок-профессор орудовал совком и щеткой – освобождал от грунта обломки наклонно торчащих бревен. У него, конечно, не было необходимости самому работать руками, но он, похоже, просто получал от этого удовольствие. Когда неровный ряд пеньков различной толщины был очищен на протяжении метров трех, старичок отложил инструмент, присел отдохнуть и заметил Вар-ка, сидящего наверху на корточках.
– Молодой человек, вы интересуетесь древней историей?
Вар-ка пожал плечами:
– Когда-то я слышал присказку: человека спросили, любит ли он помидоры; человек ответил, что кушать их он любит, а так – нет… Вот и у меня с историей дело обстоит примерно так же.
– Забавно, забавно! Это не вас ли недавно выловили в лесу?
– Меня не выловили, я сам пришел.
– Ладно, это не важно! Скажите лучше, вы представляете себе, как были устроены эти жилища?
«Ну вот, опять влип: профессор явно желает общаться», – подумал Вар-ка, но решил идти до конца – не пристрелят же…
– Конечно, представляю – вздохнул он. – К естественному уступу на склоне прислоняют палки и бревна – все подряд, которые удастся найти поблизости. Обычно их приносят с берега после паводка. Под ними образуется свободное пространство, а снаружи их накрывают кусками шкуры. Чтобы места было больше, основание обрывчика иногда подкапывается. Собственно, это может продолжаться очень долго – и подкапывание, и добавление новых бревен на крышу-стену. Если несколько лет подряд еды всем хватает, то народу становится много, и строятся новые жилища или удлиняются старые. В голодные годы часть землянок пустеет, и соседи разбирают их на дрова. Когда место выбрано неудачно или уступ подкопан слишком глубоко, он обваливается и засыпает все, что там было. Иногда вместе с людьми. Вот, наверное, что-то такое вы сейчас и раскапываете.
Ученый слушал с напряженным вниманием.
– Так, так, молодой человек… А вход? А очаг?
– Ну, вход… Если землянка маленькая, то вход обычно с торца – там шкуру можно повесить. Если же старая и длинная, то прямо в стене раздвигают или убирают несколько бревен. Вон, видите просвет между пеньками – тут, наверное, и лазили. Костер жгут внутри, и дым идет наверх, где концы бревен, – там обычно дыра такая, что небо можно рассматривать. А над костром – котел. Толстый такой, глиняный. В смысле – из обожженной глины. Он на ремнях к бревнам подвешен. Ремни ссыхаются, перегорают и рвутся – тогда подвязывают новые, а обрывки старых так и свисают, горят и воняют. Котел висит всегда, его не снимают, пока не развалится, а трещины глиной замазывают.
– Керамика местная?
– Нет, такие посудины здесь не делали. Их получали от соседей в результате обмена. Впрочем, котлы были не у всех: некоторые обходились каменными или деревянными корытами, в которые наливали воду и опускали раскаленные камни.
– Давайте вашу «зачетку»: оценку «отлично» вы заработали! – улыбнулся профессор. – Неужели вы читали мои работы? А студенты еще жалуются, что они слишком сложны для понимания! Вы знакомы со статьей в…
Вар-ка сделал останавливающий жест и виновато качнул головой:
– Честно говоря, я и читать-то не умею. А что, по вашим данным, так все и было, да?
– Именно так. Но откуда такие сведения? Можно подумать, что вы здесь жили!
– Нет, я жил не здесь… Скорее, где-то вон там – выше по склону.
– Не говорите глупостей! Вы знаете, как датируются эти слои?
– Нет, конечно. А как?
– Двенадцать с половиной – тринадцать тысяч лет! – выдал профессор и стал внимательно рассматривать собеседника. Сопоставив факты, он, вероятно, пришел к выводу, что является не первой жертвой странного пришельца.
– Это вы сорвали семинар по альковному культу? Коллега Торхунар уже сутки не встает от компьютера – не ест, не пьет, не спит! Ведь это вы были?
Вар-ка кивнул, и старичок начал выбираться из ямы:
– Так, молодой человек, кажется, проблема переходит совсем в другую плоскость! – Он многозначительно посмотрел в сторону гор. – Извините, но я должен вас покинуть. Желаю здравствовать!
Вар-ка, не сменив позы, смотрел ему вслед: «И что теперь делать? »
Он отправился к себе в домик, пожевал что-то из коробочки, запил соком. Потом помылся в душе, лег на койку и стал ждать дальнейшего развития событий.
Был уже вечер, далеко внизу молодежь с визгом и воплями мутила воду в несчастной речушке. Варка сидел на ступеньке и наблюдал, как на площадку недалеко от домиков садится странный летательный аппарат – помесь дельтаплана с вертолетом. Люк открылся, и на землю спрыгнул невысокий худой парень в шортах и белой футболке. Следом появился еще один человек, полностью упакованный в комбинезон и маску. Судя по пропорциям фигуры, это была женщина, только она, пожалуй, на голову выше парня и раза в полтора шире его в плечах. Эти двое, не задерживаясь и не оглядываясь, прямым ходом направились к домикам ученых. По дороге женщина что-то расстегнула у себя на шее и стянула с головы маску. Ей на спину упала волна густых ярко-рыжих волос.
Его позвали минут через тридцать. Вар-ка грустно усмехнулся: «Нож и спички на месте, одежда в порядке…»
– Вы будете с нами работать? – задал главный вопрос Кеннат.
За несколько минут знакомства Вар-ка успел понять, что творить насилие над ним пока никто не собирается. Парень какой-то ученый, причем из категории фанатиков. Он что-то затеял, и обнаружение пришельца из иной реальности воспринимает как удачу, которую нельзя упускать. Все, что не относится к делу, которым он занят, его волнует очень мало. Красивую рыжую женщину зовут Вилма, и ее, судя по всему, в этой жизни по-настоящему интересует только Кеннат. Она похожа на прирученную пантеру, готовую лизать руки хозяину и способную растерзать любого, кто только попробует причинить ему зло. Забавная парочка.
Вар-ка постарался ответить точно и честно:
– В данный момент я не вижу причин отказываться от этого.
– Хорошо, – парень облегченно откинулся на спинку кресла. – Вы способны воспринимать большие объемы информации визуально и на слух? Работа с нашей техникой требует специальной подготовки, а у нас очень мало времени.
– Трудно сказать. Я же не знаю, что вы понимаете под «большими объемами».
– Я постараюсь быть кратким. Мы являемся сотрудниками организации, которая занимается изучением области пространственно-временного перехода. Работа ведется по двум направлениям: физические свойства самой области и механизм ее влияния на социум.
– А что, такое влияние имеет место? Кое-кто, по-моему, в этом сомневается.
– Да, суммарное воздействие действительно почти равно нулю. Знания или технические новшества, попавшие в наш мир из других реальностей, практически никогда не приживаются, а если и оказываются принятыми на вооружение, то только тормозят развитие общества или даже поворачивают его вспять. Вокруг каждой области пространственного перехода исторически складывается нечто вроде буферной зоны, защищающей остальной мир от чужого влияния. Вы уже познакомились с нашими археологами и, если будет желание и время, можете поинтересоваться у них, как это все происходит. Обычно для иллюстрации используют историческую судьбу одного из племен, живших здесь около двенадцати тысяч лет назад. Эти люди овладели технологией обработки железа примерно на тысячу лет раньше, чем все остальное население планеты. Наверное, это дало им какие-то временные преимущества, но, в результате многовековой борьбы с соседями, они были уничтожены и никому ничего передать не сумели.
– Да они к этому, наверное, и не стремились, – усмехнулся Вар-ка и потрогал свое ухо, изуродованное когда-то стрелой воина Горного племени. – Надеюсь, переданные мной сведения об устройстве древнего туалета не приведут к подобным результатам?
– Я тоже на это надеюсь, – рассмеялся Кеннат. – Собственно говоря, проблема общечеловеческой безопасности считается давно решенной: все подобные районы просто окружены пространством, свободным от населения. Вам крупно повезло, что вы встретили здесь ученых. Но и у них, насколько я знаю, это последний полевой сезон – больше подобных работ проводиться не будет.
– Что, все уже изучили?
– Нет, конечно, но большинство всемирных организаций настаивают на полном прекращении исследований межпространственных переходов. Они считают, что сама информация о них может быть потенциально опасной.
– А вы с этим не согласны?
– Я слишком много сил отдал этому. У меня довольно узкая специализация: свойства…
В следующих нескольких фразах Вар-ка понял, пожалуй, только предлоги, но кивнул и поинтересовался:
– Ну, хорошо, а я-то чем могу быть вам полезен?
– В первом приближении ситуация очень проста: в настоящий момент есть возможность провести эксперимент с минимальными затратами энергоресурсов. Если окажется, что время и точка в пространстве выбраны правильно, если приборы не подведут, мы сразу получим такой объем данных, который в ином случае придется копить десятилетиями. Планируется использовать малый купол импульсной активизации… Впрочем, вам это, наверное, неинтересно. Мы надеемся, что вы сможете помочь нам в ориентировке векторов полей, что тем самым сократит время поиска…
За спиной Кенната тихо тренькнуло – принтер сообщил, что закончил свою работу. Парень водрузил на стол большой лист плотной бумаги.
– Вы разбираетесь в топографии? Взгляните на карту: интересующий нас район первоначально оконтурен по геофизическим данным, потом была задействована техника поникающего сканирования с орбитальных спутников.
То, что Кеннат разложил на столе, было даже не картой, а топографической основой: большинство условных знаков отсутствовало, только отмывка и горизонтали – линии, соединяющие точки одинаковой высоты над уровнем моря. Обычно они никогда не пересекаются, в крайнем случае сливаются друг с другом на слишком крутых и высоких обрывах. Здесь же, в самом центре горного массива, горизонтали разных цветов раздваивались и троились так, что рябило в глазах. А по периферии все нормально: обычный горный рельеф, точнее – предгорья, переходящие в равнину.
– Вот это – зона пространственно-временной неопределенности. Попытайтесь выбрать вариант рельефа, который был в пространстве, из которого вы прибыли. Сможете, хотя бы примерно, проследить свой маршрут? Не напрягайтесь: просто назовите цвет, и я распечатаю это отдельно.
Энтузиазм молодого человека завораживал, а Варка к тому же было грустно и не хотелось сопротивляться: родная реальность перестала быть ЕГО реальностью, теперь он чужой везде. Интересно, эти люди понимают, что делают?
– Ладно, хорошо… – Он потер лоб, собираясь с мыслями. – Может быть, у вас так принято, но для меня ситуация смахивает на какую-то авантюру. Так далеко в будущее я еще не забирался, но не могу поверить, чтобы какое-нибудь серьезное мероприятие можно было организовать без согласований, утряски, получения всевозможных разрешений. А чтобы получить разрешение, нужно доказать начальству, что с участниками ничего плохого не случится. Вы же не частное лицо, правда?
Кеннат несколько смутился, но уверенности своей не утратил:
– Ни вам, ни Вилме ничто угрожать не будет. Я рискую только собой, да и то в минимальной степени. Впрочем, вы правы: в данном случае эксперимент будет проводиться без санкции руководства. На согласование уйдет слишком много времени, и благоприятный момент будет упущен. У меня есть право самостоятельно принимать такие решения.
Парень почувствовал недоверие во взгляде собеседника и продолжал:
– Наверное, я кажусь вам молодым и не очень солидным. Тем не менее моя скромная персона года три назад была признана достоянием человечества. Помимо массы обязанностей, такое положение дает возможность распоряжаться значительными энергетическими и техническими ресурсами. Кроме того, – Кеннат улыбнулся и подмигнул женщине, – теперь я могу использовать и семейные связи: мой личный охранник устроился по совместительству ко мне в жены.
– Боюсь, Кен, что в результате твоих экспериментов меня просто выгонят с основной работы, – вздохнула Вилма.
Николай сидел в вагончике, пил чай и размышлял о том, как по-свински поступил с ним Женька: отправился с Элланой в Хаатику, а его взять с собой категорически отказался. «Ну да, конечно: они молодые, здоровые, а я старый и больной…»
Вдруг вагончик дрогнул и начал тихо вибрировать. Вибрация почти сразу прекратилась, но полупустая кружка с чаем успела рухнуть на пол. Николай решил, что это было землетрясение, матерно выругался и полез под стол поднимать посудину. Когда он вновь принял вертикальное положение, дощатой стены со старой картинкой из эротического журнала перед ним не было. Зато почти впритык к его столу располагался какой-то хитрый пульт с множеством всяких кнопок, экранов, циферблатов и прочего непонятного. За пультом сидел парень в белой футболке и навороченном шлеме, из которого во все стороны торчали проводки.
– Пр-ривет! – сказал гость по-русски.
– Здорово! – ответил Николай.
Парень улыбнулся:
– Ты меня хорошо видишь? Я не просвечиваю?
– Вроде нет. Ты что, из моей реальности?
– Из другой, конечно. Русский выучил специально для этого случая. Трудный язык – почти целый вечер мучился.
– Ну, тогда давай перекурим это дело! – Николай протянул открытую пачку.
– Давай, пока жена не видит, – согласился парень и вынул сигарету. – Огонь есть?
– Где-то был… – Николай стал шарить на столе, но зажигалка уже успела куда-то спрятаться: «Вот всегда так: только что была здесь!»
Он нашел ее за банкой с окурками, чиркнул и потянулся дать прикурить, но… Окружающее пространство вновь содрогнулось, а рука ткнулась в изображение голой девицы, висящее на двух ржавых кнопках.
Пару минут Николай сидел, тупо глядя перед собой. Потом встал, подтянул трусы, надел телогрейку и вышел на улицу. Он обогнул вагончик и обнаружил, что у задней стенки на камнях лежит тот самый парень – в футболке и шортах, только без шлема. Глаза его закрыты, а на лбу наливается шишка. Рядом валяется так и не прикуренная сигарета.
– Однако! – вздохнул Николай.
«…Ну, еще! Еще три (уже две с половиной!) минуты, и она даст отбой! К черту, к разэтакой матери всю эту науку, только бы Кен, ее Кен!..»
Раздался шорох, потом тихий треск – купол стоял на месте, по его полированной поверхности бегали бледные искры.
– Ке-е-ен!!!
Она оказалась рядом в три прыжка, крутанула штурвал замка, рванула на себя крышку…
Кабина была пуста. На полу валялся шлем.
Вилма уселась на край люка.
Подойти к ней Вар-ка решился только минут через десять:
– Вызывай свою леталку, Вилл! Здесь опасно долго находиться. Если он жив, то выберется сам – мы ему ничем не поможем. А вот если ты угробишь аппаратуру… – он осекся под ее взглядом и замолчал.
Кеннат ушел через час. Даже раньше. Ушел, как был – в футболке и шортах. Не взял ни еды, ни одежды, ни оружия. Николай почти насильно скормил ему полбанки тушенки, кружку сладкого чая… Парень очень спешил, пытался объяснять по-русски про поля, векторы, время, массы, про карту, которую он помнит, про Вилму, которой нельзя или которую нельзя… В общем, он ушел, скрылся внизу, в тумане – маленький, тощий и фанатично упрямый. Казалось, он все понимал, но почему-то ничего не боялся.
– Ну, какого черта лысого ты осталась, а?! И что теперь с тобой делать?! Объясни мне, женщина из светлого будущего, на что ты рассчитываешь? – в который раз запоздало и безнадежно возмущался Вар-ка.
Когда прибыл летательный аппарат, Вилма приказала людям грузить оборудование и приборы, ничего не сказав им об исчезновении Кенната. Место, где проводился эксперимент, располагалось в приграничной зоне, и возвращаться обратно Вар-ка не было никакого резона. Он попрощался и отправился вверх по склону, рассчитывая выбраться на гребень, ведущий к центру горного массива. Впрочем, далеко идти не пришлось: оглянувшись на шум двигателя, он обнаружил, что летающая машина уже в воздухе и направляется в сторону равнины, а на площадке кто-то остался. Кто именно, догадался сразу.
Возвращению Вар-ка Вилма не удивилась. Она сидела перед небольшим пластиковым контейнером:
– Здесь три комплекта легкого полевого вооружения. Выбирай, что понравится, а остальное я уничтожу. Впрочем, ты, наверное, не знаешь, как с ним обращаться. На самом деле ничего сложного тут нет: вот это…
Он дождался конца объяснений и длинно выругался на нескольких языках, исключая местный. Тем не менее Вилма поняла и ответила по-своему.
Они ругались довольно долго, временами переходя на крик. Потом почти помирились, потом снова стали ругаться. В конце концов они пошли. Точнее, шла Вилма, а Вар-ка плелся за ней следом. Казалось, эта женщина не знает усталости, но после особенно тяжелых подъемов они останавливались и продолжали препираться. Почему-то особенно бесил Вар-ка комбинезон, делавший его спутницу почти невидимой.
– Послушай, я тебе уже сто раз говорил и скажу еще раз: у вас своя свадьба, а у нас – своя! Вы предложили мне участвовать в вашем эксперименте по пронзанию пространства и времени. Ладно, фокус почти получился – твой Кеннат, кажется, переместился куда-то. Может быть, в искомую точку лямбда-5, или как там она у вас называется. Может быть, он туда переместился целиком, а не частями. Я допускаю даже, что эта ваша лямбда-5 действительно совпадает с нашей горушкой 1242 м. Я допускаю все что угодно, кроме одного – твоего присутствия! Видишь туман вон в том распадке? И выше по склону? Ты понимаешь, что это вовсе не туман? Рано или поздно мы вляпаемся в эту муть, и тогда без всяких приборов, без всякой техники окажемся где угодно – тут фантазия бессильна! Это другие миры! Понимаешь? ДРУГИЕ! Перемещаться между реальностями могут только некоторые и, похоже, очень немногие. Пойми, женщина: НЕКОТОРЫЕ! Например – я. А вот можешь ли ты? Желаешь проверить? И выключи, наконец, свой дурацкий комбинезон! Перестань мерцать!