Страница:
Саша сделал последнюю попытку вернуть «Фаэтон».
— А духи? Вы хотите их получить? Только в обмен на прибор. Так мы не отдадим их.
— Возьмите себе, — усмехнулся их первый соотечественник, подойдя к девушке, мило улыбнулся. — Разрешите представиться: Сергей Булаев. — И вдруг спросил: — Как вы себя чувствуете, мэм?
Аня растерянно взглянула на него: что за дурацкий вопрос?
Тогда Сергей погладил её по голове и нарочито ласково объяснил:
— Мне очень жаль тебя, детка, но скоро ты умрёшь мучительной смертью.
Аня ещё крепче сжала Сашину руку и инстинктивно обратилась к нему.
— Что он хочет сказать? Я не понимаю.
А Саша вдруг растерялся, и Ваня опередил его:
— Вы объясните, наконец, что вы имеете в виду?
— Я сказал ровно то, что хотел сказать, — ответил Сергей и победоносно взглянул на ребят. — Медленная, мучительная смерть ожидает именно вашу подругу Аню.
Общее молчание и нескрываемый страх в глазах были ему ответом.
— Этот флакончик с духа?ми действительно дорогого стоит, — продолжал довольный собою победитель. — В них растворен вирус, вызывающий страшную аллергию. Воздушно-капельным путём он плохо передаётся, зато через кожу всасывается лихо: полкапли на палец, полкапли на шею — и всё — через несколько часов появятся первые признаки болезни, а через пару-тройку дней человек умирает в страшных мучениях. Кожа покроется нарывами, — скривив лицо и морщась, он говорил медленно, смакуя каждое слово, — а затем превратится в одну сплошную рану. Ты будешь задыхаться, как астматик, — взяв себя за горло, он изобразил и это. — Несчастная, ты будешь хватать ртом воздух, но не сможешь дышать, потому что всё твое горло распухнет от жутких язв. В итоге ты захочешь смерти как избавления от невыносимых мук. И смерть не заставит себя ждать. Она заберёт тебя…
Сергей явно немного перестарался. У девушки в глазах стояли слезы, она была близка к истерике и, похоже, уже просто не слышала его. Ваня все больше наливался яростью, кулаки его начали непроизвольно сжиматься. А Саша, осознав, что имеет дело с патологическим садистом, наоборот, словно вдруг успокоился и стал смотреть на секретного агента едва ли не сочувственно — как врач на пациента.
— Вы говорите странные и страшные вещи, — тихо произнёс Саша. — Зачем же вы притащили через века такой жуткий смертоносный вирус? Он вызовет эпидемию среди местных жителей, и вся история человечества пойдет кувырком.
Булаев несколько растерялся от такого натиска, но быстро сориентировался:
— Во-первых, этот вирус не передаётся по воздуху. Им можно заразиться, только если жидкость попадёт на кожу.
— А нарывы? — перебил его Саша. — Как я понял из описания симптомов, если другой человек дотронется до язв, он, наверняка, заразится: зараза трещинку найдет — очевидная аналогия с проказой.
— Да кто же станет трогать такое мерзкое тело? — глуповато пошутил Сергей.
— Врачи станут трогать! — с вызовом сказал Саша. — Здесь тоже есть врачи, хоть их называют чаще магами и целителями.
Ваня поддержал друга:
— А для чего вы отнесли флакон с вирусом во дворец? Вы что, хотели убить владычицу Египта? Зачем?
Сергей замахал руками и скорчил недовольную гримасу.
— Вы слишком много вопросов задаёте.
— Нет уж, ответьте, — упрямо настаивал Ваня. — Зачем вы хотели убить Анхесенамон? Кто-то поставил вам задачу изменить ход истории?
— Господи, какую чушь вы говорите! — вмешался, не выдержав, напарник Булаева. — Флакон с вирусом попал во дворец случайно.
И он счел возможным рассказать проигравшей стороне всю историю с подменой флакона. Сергей, немного уставший от своих монологов, был даже рад передышке, но потом проворчал недовольно:
— Можно было и не объяснять им этого. Ну да, глупый торговец испортил нам весь план. Тяжело работать с этой отсталой публикой, верящей в любовные эликсиры и прочую лабуду. Ну, ладно, теперь-то мы всё исправили. Да, крошка? — и он опять многозначительно посмотрел на Аню. — Ты какая-то уж больно спокойная, — удивился он. — Почему не рыдаешь? Не рвёшь на себе волосы? Разве ты хочешь умереть такой жуткой смертью?
Аня в испуге спряталась за Сашу и Ваню.
— Какой-то вы совсем безграмотный человек, — заметил Саша, чувствуя, что пора спасать ситуацию: вдруг этот мерзавец догадается о подмене? — Знаете, что такое запредельное торможение? Никогда не видели, как ведут себя люди, обреченные на смерть?
— А ты постоянно видишь вот таких умирающих девчонок? — хохотнул Сергей.
— Я будущий медик и психолог, — соврал Саша.
— А-а-а, — протянул Булаев, снова пялясь на Аню и готовясь к новой шутке, но тут не выдержал Иван.
— Хватит издеваться над ней! — глаза его потемнели от гнева. — Зачем вы это сделали? «Фаэтон» уже в ваших руках. Что вам еще от нас надо?
— А то вы не знаете, — с укоризною произнес второй, снова вступая в разговор. — Нам нужны секретные документы. Где они?
Никто не ответил, они были еще не готовы, и тогда Сергей продолжил тему:
— Если скажете, где документы, получите вот это, — и он вытащил небольшой флакончик из того же прозрачного алебастра.
— Что это? — презрительно скривился Саша. — Ещё одна отрава, позволяющая умереть быстро и без мучений?
— Ценю твое остроумие, — улыбнулся Сергей. — Но это не отрава, а настоящий антидот, противоядие. Девчонка примет его, и все — полностью здорова…
Ваня кинулся вперед так неожиданно, что, казалось, он успеет вырвать флакон из рук Сергея, но все же его первый разряд по самбо несколько уступал спецназовской выучке Булаева. Ваня оказался на полу, а флакон у Сергея в кармане.
— Ай-ай-ай! — сказал Булаев, отойдя на почтительное расстояние. — Не надо резких движений! Я же мог уронить флакончик на камни, и тогда антидот — тю-тю! Что же ты так не ценишь жизнь, здоровье… и могущество! — хохотнул он, — своей подруги. Скажи, где документы, — и всё! Противоядие — ваше! — Сергей начал терять терпение. — Поняли, молокососы?! Отвечайте, где спрятали документы! А то, честное слово, хуже будет.
— Да куда уж хуже, — проворчал Ваня, всё ещё отряхиваясь, пол в храме был очень пыльным.
В наступившей тишине спокойно и вежливо заговорил напарник Сергея Булаева:
— Упрямство для вас сегодня плохой союзник. Будет действительно гораздо лучше, если вы все расскажете честно. Мы же представляем серьезную официальную организацию. Меня зовут Максим Соколов. А Сергей Булаев — мой начальник.
«Знакомая схема, — подумал Саша. — Злой следователь, добрый следователь. Знаем, читали…»
А Ваня опять не выдержал:
— Что, и вот этот отмороженный, — он показал на Сергея, — тоже представляет официальную организацию?! Но вы-то хоть понимаете, что мы знать не знаем, где эти чёртовы документы!
— А кто же знает? — как-то почти по-детски расстроившись, спросил Булаев. Он даже на отмороженного не обиделся.
А Соколов промолчал, сверля взглядом всех троих по очереди.
— Но мы действительно не знаем, где документы, — абсолютно спокойно произнёс Саша. — Даже не понимаю, почему вы нам не верите?
— Потому что вы бегаете от нас, — резонно объяснил Максим. — А раз бегаете, значит, что-то скрываете.
— Да ничего мы не скрываем. Мы нашли только «Фаэтон», никаких документов там не было, — повторил Саша.
«Говорить правду очень легко и даже приятно, — думал он, — а возводить на себя напраслину… Чего ради? Даже в тридцать седьмом, если верить истории, никому это в итоге не помогло».
Но этот упёртый Сергей так и не поверил им.
— Даю вам сроку до утра! — рявкнул он. — Если не одумаетесь, антидот будет уничтожен. И прошу заметить: любые действия, направленные против нас, приведут к тому же результату. Пошли, — бросил он Максиму, развернулся и пошёл к выходу.
— Лучше бы вам все-таки вспомнить, где документы, — сказал им Максим на прощание, и в голосе его прозвучало сочувствие, даже искренняя жалость. Казалось, он сейчас добавит: «Я-то вам верю, но что я могу поделать?»
Ребята остались одни в разрушенном храме. Аня присела на какой-то случайный камень и, наконец, дала волю слезам.
— Ну, вот и все, — всхлипывала она. — Теперь мы никогда не вернёмся домой. Я больше не увижу маму и папу, никогда не увижу их… Никогда… Но почему?!
— Да не расклеивайся ты! Не падай духом. Убиваться не надо, Анюта! — Саша перебирал дежурные для таких ситуаций слова, но все они звучали полнейшей бессмыслицей. Аня продолжала тереть глаза и хлюпать носом.
— Радуйся, дурёха, что они не заразили тебя вирусом! — несколько грубовато рубанул Иван, и Аня вдруг сразу перестала плакать: ведь это, и правда, было хорошо.
— Джедхор — молодец, — всхлипнув еще пару раз по инерции, сказала она. — Это он придумал духи подменить.
— Короче! — Ваня поднялся, подошел к выходу и выглянул наружу. Дрожащий огонек факела был виден уже далеко-далеко. И Ваня, вернувшись, заговорил громко, почти торжественно: — Я считаю, что нам здесь, в Египте, просто невероятно везет. Посуди сама, Ань, тебя два раза хотели отравить, и оба раза не получилось. А это знак!
Аня подняла на него еще мокрые от слёз глаза.
— Какой знак?
— Добрый знак, Анюта! Выходит, «кто-то там наверху любит нас», как сказал один хороший писатель.
— Ты опять шутишь? — растерянно спросила девушка.
— Да не шучу я! Сейчас, честное слово, не шучу. Фортуна и впрямь на нашей стороне!.. Ну, а если без мистики, у нас есть могущественный покровитель — Джедхор. Его слуги, его связи, знания, опыт, его ум, наконец. Мы спасли ему жизнь, а такое не забывают.
— К тому же мы и сегодня работаем на него, — добавил Саша, — мы нужны ему. Отчаиваться не стоит. Наш страх — это источник храбрости для наших врагов. Не я придумал.
— Вот именно! — подхватил Ваня. — Никакого страха и уныния! Надо быть сильными, и тогда всё получится. Мы обязательно вернёмся домой целыми и невредимыми.
— Напоминаю, — сказал Саша, — Апуи проследит за псевдо-вельможами, выяснит, где они живут. Это еще один наш козырь. А первый и главный вот какой: они не догадываются о подмене духов, и потому уверены, что мы никуда не денемся, а тем более не сделаем им ничего плохого.
— Слушайте! Я поняла! — у Ани в глазах появилась надежда и она впервые за вечер улыбнулась. — Они такие дураки! Мы сумеем обмануть их еще раз. Правда, ребята?
Глава 45
Глава 46
Глава 47
— А духи? Вы хотите их получить? Только в обмен на прибор. Так мы не отдадим их.
— Возьмите себе, — усмехнулся их первый соотечественник, подойдя к девушке, мило улыбнулся. — Разрешите представиться: Сергей Булаев. — И вдруг спросил: — Как вы себя чувствуете, мэм?
Аня растерянно взглянула на него: что за дурацкий вопрос?
Тогда Сергей погладил её по голове и нарочито ласково объяснил:
— Мне очень жаль тебя, детка, но скоро ты умрёшь мучительной смертью.
Аня ещё крепче сжала Сашину руку и инстинктивно обратилась к нему.
— Что он хочет сказать? Я не понимаю.
А Саша вдруг растерялся, и Ваня опередил его:
— Вы объясните, наконец, что вы имеете в виду?
— Я сказал ровно то, что хотел сказать, — ответил Сергей и победоносно взглянул на ребят. — Медленная, мучительная смерть ожидает именно вашу подругу Аню.
Общее молчание и нескрываемый страх в глазах были ему ответом.
— Этот флакончик с духа?ми действительно дорогого стоит, — продолжал довольный собою победитель. — В них растворен вирус, вызывающий страшную аллергию. Воздушно-капельным путём он плохо передаётся, зато через кожу всасывается лихо: полкапли на палец, полкапли на шею — и всё — через несколько часов появятся первые признаки болезни, а через пару-тройку дней человек умирает в страшных мучениях. Кожа покроется нарывами, — скривив лицо и морщась, он говорил медленно, смакуя каждое слово, — а затем превратится в одну сплошную рану. Ты будешь задыхаться, как астматик, — взяв себя за горло, он изобразил и это. — Несчастная, ты будешь хватать ртом воздух, но не сможешь дышать, потому что всё твое горло распухнет от жутких язв. В итоге ты захочешь смерти как избавления от невыносимых мук. И смерть не заставит себя ждать. Она заберёт тебя…
Сергей явно немного перестарался. У девушки в глазах стояли слезы, она была близка к истерике и, похоже, уже просто не слышала его. Ваня все больше наливался яростью, кулаки его начали непроизвольно сжиматься. А Саша, осознав, что имеет дело с патологическим садистом, наоборот, словно вдруг успокоился и стал смотреть на секретного агента едва ли не сочувственно — как врач на пациента.
— Вы говорите странные и страшные вещи, — тихо произнёс Саша. — Зачем же вы притащили через века такой жуткий смертоносный вирус? Он вызовет эпидемию среди местных жителей, и вся история человечества пойдет кувырком.
Булаев несколько растерялся от такого натиска, но быстро сориентировался:
— Во-первых, этот вирус не передаётся по воздуху. Им можно заразиться, только если жидкость попадёт на кожу.
— А нарывы? — перебил его Саша. — Как я понял из описания симптомов, если другой человек дотронется до язв, он, наверняка, заразится: зараза трещинку найдет — очевидная аналогия с проказой.
— Да кто же станет трогать такое мерзкое тело? — глуповато пошутил Сергей.
— Врачи станут трогать! — с вызовом сказал Саша. — Здесь тоже есть врачи, хоть их называют чаще магами и целителями.
Ваня поддержал друга:
— А для чего вы отнесли флакон с вирусом во дворец? Вы что, хотели убить владычицу Египта? Зачем?
Сергей замахал руками и скорчил недовольную гримасу.
— Вы слишком много вопросов задаёте.
— Нет уж, ответьте, — упрямо настаивал Ваня. — Зачем вы хотели убить Анхесенамон? Кто-то поставил вам задачу изменить ход истории?
— Господи, какую чушь вы говорите! — вмешался, не выдержав, напарник Булаева. — Флакон с вирусом попал во дворец случайно.
И он счел возможным рассказать проигравшей стороне всю историю с подменой флакона. Сергей, немного уставший от своих монологов, был даже рад передышке, но потом проворчал недовольно:
— Можно было и не объяснять им этого. Ну да, глупый торговец испортил нам весь план. Тяжело работать с этой отсталой публикой, верящей в любовные эликсиры и прочую лабуду. Ну, ладно, теперь-то мы всё исправили. Да, крошка? — и он опять многозначительно посмотрел на Аню. — Ты какая-то уж больно спокойная, — удивился он. — Почему не рыдаешь? Не рвёшь на себе волосы? Разве ты хочешь умереть такой жуткой смертью?
Аня в испуге спряталась за Сашу и Ваню.
— Какой-то вы совсем безграмотный человек, — заметил Саша, чувствуя, что пора спасать ситуацию: вдруг этот мерзавец догадается о подмене? — Знаете, что такое запредельное торможение? Никогда не видели, как ведут себя люди, обреченные на смерть?
— А ты постоянно видишь вот таких умирающих девчонок? — хохотнул Сергей.
— Я будущий медик и психолог, — соврал Саша.
— А-а-а, — протянул Булаев, снова пялясь на Аню и готовясь к новой шутке, но тут не выдержал Иван.
— Хватит издеваться над ней! — глаза его потемнели от гнева. — Зачем вы это сделали? «Фаэтон» уже в ваших руках. Что вам еще от нас надо?
— А то вы не знаете, — с укоризною произнес второй, снова вступая в разговор. — Нам нужны секретные документы. Где они?
Никто не ответил, они были еще не готовы, и тогда Сергей продолжил тему:
— Если скажете, где документы, получите вот это, — и он вытащил небольшой флакончик из того же прозрачного алебастра.
— Что это? — презрительно скривился Саша. — Ещё одна отрава, позволяющая умереть быстро и без мучений?
— Ценю твое остроумие, — улыбнулся Сергей. — Но это не отрава, а настоящий антидот, противоядие. Девчонка примет его, и все — полностью здорова…
Ваня кинулся вперед так неожиданно, что, казалось, он успеет вырвать флакон из рук Сергея, но все же его первый разряд по самбо несколько уступал спецназовской выучке Булаева. Ваня оказался на полу, а флакон у Сергея в кармане.
— Ай-ай-ай! — сказал Булаев, отойдя на почтительное расстояние. — Не надо резких движений! Я же мог уронить флакончик на камни, и тогда антидот — тю-тю! Что же ты так не ценишь жизнь, здоровье… и могущество! — хохотнул он, — своей подруги. Скажи, где документы, — и всё! Противоядие — ваше! — Сергей начал терять терпение. — Поняли, молокососы?! Отвечайте, где спрятали документы! А то, честное слово, хуже будет.
— Да куда уж хуже, — проворчал Ваня, всё ещё отряхиваясь, пол в храме был очень пыльным.
В наступившей тишине спокойно и вежливо заговорил напарник Сергея Булаева:
— Упрямство для вас сегодня плохой союзник. Будет действительно гораздо лучше, если вы все расскажете честно. Мы же представляем серьезную официальную организацию. Меня зовут Максим Соколов. А Сергей Булаев — мой начальник.
«Знакомая схема, — подумал Саша. — Злой следователь, добрый следователь. Знаем, читали…»
А Ваня опять не выдержал:
— Что, и вот этот отмороженный, — он показал на Сергея, — тоже представляет официальную организацию?! Но вы-то хоть понимаете, что мы знать не знаем, где эти чёртовы документы!
— А кто же знает? — как-то почти по-детски расстроившись, спросил Булаев. Он даже на отмороженного не обиделся.
А Соколов промолчал, сверля взглядом всех троих по очереди.
— Но мы действительно не знаем, где документы, — абсолютно спокойно произнёс Саша. — Даже не понимаю, почему вы нам не верите?
— Потому что вы бегаете от нас, — резонно объяснил Максим. — А раз бегаете, значит, что-то скрываете.
— Да ничего мы не скрываем. Мы нашли только «Фаэтон», никаких документов там не было, — повторил Саша.
«Говорить правду очень легко и даже приятно, — думал он, — а возводить на себя напраслину… Чего ради? Даже в тридцать седьмом, если верить истории, никому это в итоге не помогло».
Но этот упёртый Сергей так и не поверил им.
— Даю вам сроку до утра! — рявкнул он. — Если не одумаетесь, антидот будет уничтожен. И прошу заметить: любые действия, направленные против нас, приведут к тому же результату. Пошли, — бросил он Максиму, развернулся и пошёл к выходу.
— Лучше бы вам все-таки вспомнить, где документы, — сказал им Максим на прощание, и в голосе его прозвучало сочувствие, даже искренняя жалость. Казалось, он сейчас добавит: «Я-то вам верю, но что я могу поделать?»
Ребята остались одни в разрушенном храме. Аня присела на какой-то случайный камень и, наконец, дала волю слезам.
— Ну, вот и все, — всхлипывала она. — Теперь мы никогда не вернёмся домой. Я больше не увижу маму и папу, никогда не увижу их… Никогда… Но почему?!
— Да не расклеивайся ты! Не падай духом. Убиваться не надо, Анюта! — Саша перебирал дежурные для таких ситуаций слова, но все они звучали полнейшей бессмыслицей. Аня продолжала тереть глаза и хлюпать носом.
— Радуйся, дурёха, что они не заразили тебя вирусом! — несколько грубовато рубанул Иван, и Аня вдруг сразу перестала плакать: ведь это, и правда, было хорошо.
— Джедхор — молодец, — всхлипнув еще пару раз по инерции, сказала она. — Это он придумал духи подменить.
— Короче! — Ваня поднялся, подошел к выходу и выглянул наружу. Дрожащий огонек факела был виден уже далеко-далеко. И Ваня, вернувшись, заговорил громко, почти торжественно: — Я считаю, что нам здесь, в Египте, просто невероятно везет. Посуди сама, Ань, тебя два раза хотели отравить, и оба раза не получилось. А это знак!
Аня подняла на него еще мокрые от слёз глаза.
— Какой знак?
— Добрый знак, Анюта! Выходит, «кто-то там наверху любит нас», как сказал один хороший писатель.
— Ты опять шутишь? — растерянно спросила девушка.
— Да не шучу я! Сейчас, честное слово, не шучу. Фортуна и впрямь на нашей стороне!.. Ну, а если без мистики, у нас есть могущественный покровитель — Джедхор. Его слуги, его связи, знания, опыт, его ум, наконец. Мы спасли ему жизнь, а такое не забывают.
— К тому же мы и сегодня работаем на него, — добавил Саша, — мы нужны ему. Отчаиваться не стоит. Наш страх — это источник храбрости для наших врагов. Не я придумал.
— Вот именно! — подхватил Ваня. — Никакого страха и уныния! Надо быть сильными, и тогда всё получится. Мы обязательно вернёмся домой целыми и невредимыми.
— Напоминаю, — сказал Саша, — Апуи проследит за псевдо-вельможами, выяснит, где они живут. Это еще один наш козырь. А первый и главный вот какой: они не догадываются о подмене духов, и потому уверены, что мы никуда не денемся, а тем более не сделаем им ничего плохого.
— Слушайте! Я поняла! — у Ани в глазах появилась надежда и она впервые за вечер улыбнулась. — Они такие дураки! Мы сумеем обмануть их еще раз. Правда, ребята?
Глава 45
СИЛЬНЫЙ ВСЕГДА ПРАВ?
Когда похитители вышли из заброшенного храма Мут, Апуи сразу последовал за ними. Он не упускал их из виду ни на секунду, но держался на почтительном расстоянии. Крался, как кошка, ступая тихо и осторожно. А Сергей и Максим, не замечали слежки, уже хотя бы потому, что совершенно не ждали ее здесь и сейчас. Факел не позволял им видеть дальше двух-трех метров вокруг, а слышали они только хруст камней под своими ногами, да еще и разговаривали между собой.
— Видишь ли, — говорил Максим, — как психолог я почти уверен, что они сказали правду и ничего не знают про документы.
— А я — как боевой офицер на задании! — этому не верю, — твёрдо заявил Сергей. — Пусть думают. У них еще есть время. Посмотрим, что они запоют на утро.
— Скорей всего, то же самое, — вздохнул Максим. — Они же почти ещё дети! Не стали бы они так рисковать жизнью ради каких-то документов…
— Дети, говоришь? — завелся Сергей. — Ты бы видел, с какими детишками мне приходилось воевать! Десять, двенадцать лет, а в зубах кинжал, на плече «стингер», и такая ненависть в глазах!.. Поймаешь его, будет молчать, как партизан, хоть на куски режь…
— Это в Чечне? — робко спросил Максим.
— Ну, — подтвердил Булаев. — А эти-то взрослые совсем.
— Но здесь же не Чечня, — возразил Максим.
— Здесь — Египет. Абсолютно чужая земля, и мы с тобой выполняем спецоперацию. Прекратить разговорчики в строю!
— По-моему, насчет разговорчиков и Круглов, и Рафаэлич давали чуть-чуть другие инструкции, — Максим не выдержал, и в голосе его зазвенел металл.
— Ну, хорошо, — Сергей сбавил обороты, — я буду тебя слушать. Ты только работать не мешай. Я ведь тоже думать умею. И считаю: документы они кому-то продали в Москве за нехилые деньги. А сейчас выкручиваются, и надо их дожать! Знаешь, в разведке только так: пока не добудешь нужной информации — не выпускай врага из рук! А эти малолетки просто ещё не поняли, с кем связались. Ну, ничего, скоро поймут…
— «Вы меня еще не знаете, но вы меня еще узнаете», — пробормотал Максим, вспомнив подпоручика Дуба из «Похождений Швейка».
— Чего-чего? — переспросил Булаев.
— Да я говорю, вряд ли они продали документы, — с сомнением произнёс Максим. — Не такие они люди. Этих ребят надо забрать с собой в Москву и там спокойно во всем разобраться.
— Знаешь, что? — Сергей даже остановился. — Место схватки они выбрали сами. А у меня есть приказ — вернуть «Фаэтон», разузнать про документы и дальше действовать по обстоятельствам, вплоть до ликвидации самовольных путешественников во времени. Я этот приказ выполняю, а ты — мой подчиненный. Давай завтра поговорим, когда молокососы увидят свою подругу во всей красе и сами к нам прибегут. Всё расскажут, как миленькие! А я им антидота всё равно не дам. Пусть подыхают.
И он подозрительно покосился на Максима.
— Лишнего только не говори. Ладно? — проговорил Максим мрачно, и лицо его в дрожащем свете факела казалось даже грозным. — Пошли, поздно уже.
— Нет, постой! — взъелся Сергей. — Ты почему их всё время оправдываешь? Они сказали, что не знают, где документы, и ты им сразу поверил. Я тебе вот что скажу — никому нельзя доверять. Понял? Особенно тем, на кого охотишься.
— Я тебе тоже кое-что скажу, — едва ли не по слогам произнес Максим. — Эти молодые люди — не шпионы-диверсанты, которых готовили годами, которых учили убивать и не бояться смерти. Они — обыкновенные ребята, попавшие в переплет, и смерти, особенно мучительной они, наверняка, боятся. Они бы уже давно рассказали про документы, если б знали. А завтра, в ужасе и панике они расскажут тебе такое, чего вообще не знали никогда. Зачем тебе это? Не понимаю. С ними надо вести диалог, а не давить на них. Ребята достаточно разумны. Сергей, нам пора в Москву вместе с ними. Сегодня это еще легко сделать, и там от них будет больше пользы.
Сергей нахмурился и надолго замолчал. Ему очень не нравилось, когда Соколов спорил с ним, и аргументы более образованного товарища оказывались сильнее.
— Главный здесь я, — сказал он, наконец, жёстко. — Я тебя выслушал, но решения буду принимать сам. И запомни: мы все-таки не на курорте — мы на войне. А в бою именно сильный всегда прав. Кто у нас сильный? Я. И по должности, и по званию, и по всему остальному.
Максим пожал плечами, имея ввиду «всё остальное», но больше до самого дома не проронил ни слова.
— Видишь ли, — говорил Максим, — как психолог я почти уверен, что они сказали правду и ничего не знают про документы.
— А я — как боевой офицер на задании! — этому не верю, — твёрдо заявил Сергей. — Пусть думают. У них еще есть время. Посмотрим, что они запоют на утро.
— Скорей всего, то же самое, — вздохнул Максим. — Они же почти ещё дети! Не стали бы они так рисковать жизнью ради каких-то документов…
— Дети, говоришь? — завелся Сергей. — Ты бы видел, с какими детишками мне приходилось воевать! Десять, двенадцать лет, а в зубах кинжал, на плече «стингер», и такая ненависть в глазах!.. Поймаешь его, будет молчать, как партизан, хоть на куски режь…
— Это в Чечне? — робко спросил Максим.
— Ну, — подтвердил Булаев. — А эти-то взрослые совсем.
— Но здесь же не Чечня, — возразил Максим.
— Здесь — Египет. Абсолютно чужая земля, и мы с тобой выполняем спецоперацию. Прекратить разговорчики в строю!
— По-моему, насчет разговорчиков и Круглов, и Рафаэлич давали чуть-чуть другие инструкции, — Максим не выдержал, и в голосе его зазвенел металл.
— Ну, хорошо, — Сергей сбавил обороты, — я буду тебя слушать. Ты только работать не мешай. Я ведь тоже думать умею. И считаю: документы они кому-то продали в Москве за нехилые деньги. А сейчас выкручиваются, и надо их дожать! Знаешь, в разведке только так: пока не добудешь нужной информации — не выпускай врага из рук! А эти малолетки просто ещё не поняли, с кем связались. Ну, ничего, скоро поймут…
— «Вы меня еще не знаете, но вы меня еще узнаете», — пробормотал Максим, вспомнив подпоручика Дуба из «Похождений Швейка».
— Чего-чего? — переспросил Булаев.
— Да я говорю, вряд ли они продали документы, — с сомнением произнёс Максим. — Не такие они люди. Этих ребят надо забрать с собой в Москву и там спокойно во всем разобраться.
— Знаешь, что? — Сергей даже остановился. — Место схватки они выбрали сами. А у меня есть приказ — вернуть «Фаэтон», разузнать про документы и дальше действовать по обстоятельствам, вплоть до ликвидации самовольных путешественников во времени. Я этот приказ выполняю, а ты — мой подчиненный. Давай завтра поговорим, когда молокососы увидят свою подругу во всей красе и сами к нам прибегут. Всё расскажут, как миленькие! А я им антидота всё равно не дам. Пусть подыхают.
И он подозрительно покосился на Максима.
— Лишнего только не говори. Ладно? — проговорил Максим мрачно, и лицо его в дрожащем свете факела казалось даже грозным. — Пошли, поздно уже.
— Нет, постой! — взъелся Сергей. — Ты почему их всё время оправдываешь? Они сказали, что не знают, где документы, и ты им сразу поверил. Я тебе вот что скажу — никому нельзя доверять. Понял? Особенно тем, на кого охотишься.
— Я тебе тоже кое-что скажу, — едва ли не по слогам произнес Максим. — Эти молодые люди — не шпионы-диверсанты, которых готовили годами, которых учили убивать и не бояться смерти. Они — обыкновенные ребята, попавшие в переплет, и смерти, особенно мучительной они, наверняка, боятся. Они бы уже давно рассказали про документы, если б знали. А завтра, в ужасе и панике они расскажут тебе такое, чего вообще не знали никогда. Зачем тебе это? Не понимаю. С ними надо вести диалог, а не давить на них. Ребята достаточно разумны. Сергей, нам пора в Москву вместе с ними. Сегодня это еще легко сделать, и там от них будет больше пользы.
Сергей нахмурился и надолго замолчал. Ему очень не нравилось, когда Соколов спорил с ним, и аргументы более образованного товарища оказывались сильнее.
— Главный здесь я, — сказал он, наконец, жёстко. — Я тебя выслушал, но решения буду принимать сам. И запомни: мы все-таки не на курорте — мы на войне. А в бою именно сильный всегда прав. Кто у нас сильный? Я. И по должности, и по званию, и по всему остальному.
Максим пожал плечами, имея ввиду «всё остальное», но больше до самого дома не проронил ни слова.
Глава 46
ЛУЧШИЙ СПОСОБ ЗАЩИТЫ — ЭТО НАПАДЕНИЕ
«Вдруг с ними что-то случилось? Вдруг им помощь нужна? — Джедхору становилось все тревожнее с каждою минутой. — Всё-таки надо было вместе с Апуи послать еще людей». — Он встал с кресла и прошёлся по комнате. Дурные мысли так и не отпускали его. — «Может, вместе со слугами пойти сейчас к разрушенному храму?» — Он вышел во двор и направился по дорожке к воротам. «Если они тотчас же не появятся, я скажу привратнику, чтоб собирал людей и…»
Но он не успел додумать свою мысль, потому что ворота открылись и во двор вошли Аня, Саша и Ваня. Вид у них был расстроенный. Джедхор сразу понял, что получить назад волшебную шкатулку не удалось.
Все прошли в дом, и хозяин распорядился, чтобы принесли поесть.
— Значит, она осталась у похитителей, — задумчиво произнёс Джедхор.
— Эти похитители из нашего мира, — Саша счел нужным сообщить правду.
Ведь было просто необходимо рассказать Джедхору в подробностях и про цели врагов, и про смертоносные духи?, и про то, как флакон попал во дворец. В заключение Саша печально добавил:
— Если мы не найдем способа отнять у них шкатулку, мы никогда не сможем вернуться в свой мир.
— Забрать у них волшебную шкатулку, я думаю, не так уж трудно, — немного поразмыслив, сказал Джедхор. — Пока ваши враги уверены, что отравили Анну, они будут спокойно разгуливать по городу, ничего не опасаясь. Они же считают, что держат вас в своих руках.
— Совершенно верно, — кивнул Саша.
— На самом же деле вы свободны в своих действиях, — продолжал Джедхор. — Значит, надо поторопиться. Апуи выяснит, где живут эти двое, и мои люди выкрадут у них волшебную шкатулку. Сегодня же ночью.
Саша перевёл слова Джедхора ребятам, и те чуть не закричали от радости. Особенно Аня. Она готова была броситься на шею Джедхору и расцеловать его, но, вовремя сдержала свой порыв. «Все-таки тут Фивы, а не Москва, у них, наверно, так не принято, — подумала девушка. — Но Джедхор — настоящий друг. Он же сам предложил похитить „Фаэтон“, не дожидаясь, пока мы его попросим!»
Ваня, будто услышав эти мысли, многозначительно произнёс:
— Правильно сказал один мудрый человек: «Друг — тот, кто всякий раз, когда ты в нём нуждаешься, догадывается об этом».
В комнату вошёл Апуи:
— Похитители живут у торговца, который приносил духи, — заговорил он прямо с порога. — Я следил за ними до самых ворот. И что меня особенно удивило, они между собой разговаривали на непонятном языке. Они не жители нашей страны, хотя и выглядят очень похоже.
— Да, это не жители Та-Кемет, — подтвердил Джедхор. — Они из того же мира, откуда прибыли наши спасители.
И он рассказал Апуи обо всём, что произошло с Аней, Сашей и Ваней, а затем, не откладывая, выдал слуге новое поручение. Апуи не растерялся:
— Ты прав, мой господин. Волшебную шкатулку надо похитить именно сегодня ночью, иначе уже завтра утром они поймут, что даму отравить не удалось, и, наверняка, предпримут какие-то действия, как минимум переедут жить в другое место. Могут и вовсе скрыться. Так что… не буду терять времени, соберу людей, мы проникнем в дом торговца и застанем врасплох наших недругов.
Джедхор одобрительно кивнул, провожая Апуи, а Саша попросил всех ещё раз внимательно изучить план храмового комплекса и подумать, всё ли у них готово к предстоящей операции.
— А давайте переоденемся в свою привычную одежду, — сказал вдруг Ваня. — Лазить по стенам в этом наряде не совсем удобно.
Предложение было неожиданным, но его дружно признали разумным.
Но он не успел додумать свою мысль, потому что ворота открылись и во двор вошли Аня, Саша и Ваня. Вид у них был расстроенный. Джедхор сразу понял, что получить назад волшебную шкатулку не удалось.
Все прошли в дом, и хозяин распорядился, чтобы принесли поесть.
— Значит, она осталась у похитителей, — задумчиво произнёс Джедхор.
— Эти похитители из нашего мира, — Саша счел нужным сообщить правду.
Ведь было просто необходимо рассказать Джедхору в подробностях и про цели врагов, и про смертоносные духи?, и про то, как флакон попал во дворец. В заключение Саша печально добавил:
— Если мы не найдем способа отнять у них шкатулку, мы никогда не сможем вернуться в свой мир.
— Забрать у них волшебную шкатулку, я думаю, не так уж трудно, — немного поразмыслив, сказал Джедхор. — Пока ваши враги уверены, что отравили Анну, они будут спокойно разгуливать по городу, ничего не опасаясь. Они же считают, что держат вас в своих руках.
— Совершенно верно, — кивнул Саша.
— На самом же деле вы свободны в своих действиях, — продолжал Джедхор. — Значит, надо поторопиться. Апуи выяснит, где живут эти двое, и мои люди выкрадут у них волшебную шкатулку. Сегодня же ночью.
Саша перевёл слова Джедхора ребятам, и те чуть не закричали от радости. Особенно Аня. Она готова была броситься на шею Джедхору и расцеловать его, но, вовремя сдержала свой порыв. «Все-таки тут Фивы, а не Москва, у них, наверно, так не принято, — подумала девушка. — Но Джедхор — настоящий друг. Он же сам предложил похитить „Фаэтон“, не дожидаясь, пока мы его попросим!»
Ваня, будто услышав эти мысли, многозначительно произнёс:
— Правильно сказал один мудрый человек: «Друг — тот, кто всякий раз, когда ты в нём нуждаешься, догадывается об этом».
В комнату вошёл Апуи:
— Похитители живут у торговца, который приносил духи, — заговорил он прямо с порога. — Я следил за ними до самых ворот. И что меня особенно удивило, они между собой разговаривали на непонятном языке. Они не жители нашей страны, хотя и выглядят очень похоже.
— Да, это не жители Та-Кемет, — подтвердил Джедхор. — Они из того же мира, откуда прибыли наши спасители.
И он рассказал Апуи обо всём, что произошло с Аней, Сашей и Ваней, а затем, не откладывая, выдал слуге новое поручение. Апуи не растерялся:
— Ты прав, мой господин. Волшебную шкатулку надо похитить именно сегодня ночью, иначе уже завтра утром они поймут, что даму отравить не удалось, и, наверняка, предпримут какие-то действия, как минимум переедут жить в другое место. Могут и вовсе скрыться. Так что… не буду терять времени, соберу людей, мы проникнем в дом торговца и застанем врасплох наших недругов.
Джедхор одобрительно кивнул, провожая Апуи, а Саша попросил всех ещё раз внимательно изучить план храмового комплекса и подумать, всё ли у них готово к предстоящей операции.
— А давайте переоденемся в свою привычную одежду, — сказал вдруг Ваня. — Лазить по стенам в этом наряде не совсем удобно.
Предложение было неожиданным, но его дружно признали разумным.
Глава 47
БОЛЬШОЙ ХРАМ АМОНА
Высокая стена с множеством входов, маленьких и больших, окружала весь храмовый комплекс, куда включались, прежде всего, Большой храм Амона и малые храмы, посвящённые другим богам; а также специальный дом для жрецов, священное озеро, где они четыре раза в день совершали ритуальные омовения, различные мастерские, храмовая библиотека, административные здания и, конечно же, Дом Жизни. В Доме Жизни находилось свиткохранилище, а еще там была школа, где готовили будущих жрецов.
Все жрецы разделялись по кастам, и каждая проходила своё, специальное обучение в Доме Жизни. Во главе жрецов стоял верховный жрец-сем. Он являлся своего рода заместителем или представителем фараона в храме. Фараон мог посадить на это место любого человека по своему усмотрению. За верховным жрецом шли жрецы-специалисты. Первыми среди них считались жрецы часов. Они следили за временем. Умение определять время имело важнейшее значение для деятельности храма, поскольку каждая служба и каждая церемония начинались в строго определённый час. Жрецы следили за ходом солнца и звёзд на небе и по их местоположению определяли, когда должно было начинаться то или иное священное действо. Так же внимательно они смотрели за специальным сосудом, этакими водяными часами, по которым определяли более точное время. Сосуд был конической формы, и на его стенках имелись отметки. Вода вытекала через небольшую дырочку внизу с определённой скоростью, и по ее уровню следили за ходом времени.
За жрецами часов следовали жрецы-астрологи, которые являлись хранителями календаря. Календарь предписывал египтянам, как вести себя в данный конкретный день. При этом каждому дню года соответствовало какое-то событие. Например, рождение Гора или День разрушений и изгнания сообщников Сета, или День праздника Мут, жены Амона, или День сопровождения Осириса на его ладье в Абидос и так далее. Отдельно в календаре обозначалось, благоприятен день или нет, и жрец-астролог должен был сообщать, какие поступки следует совершать людям в этот день, а каких не следует. Например, в День гнева глаза Гора нельзя было пользоваться огнём. Или в День, когда приверженцы Ра ловят птиц и рыбу, нельзя выходить на реку в лодке, а каждый, кто ослушается, умрёт. Или в День выхода Осириса из дома богов нельзя есть мясо львов. И также, если кто тяжело заболеет в этот день — уже не поправится. А в День, когда все боги и богини празднуют в святом храме, всё, что увидишь, будет тебе во благо.
В общем, буквально каждый день что-то значил, и советы жрецов-астрологов чётко определяли для египтян правила их поведения.
Надо заметить, что год в Великой Та-Кемет начинался весной, одновременно с разливом Нила. В этот день на востоке, перед самым восходом солнца, появлялась на мгновение звезда Сириус, по-египетски — Сопдет. И египтяне праздновали начало Нового года, первый день которого имел ещё и религиозный смысл — отмечался праздник Умиротворения Сахмет, львиноголовой богини.
Согласно преданию, люди разгневали Сахмет своим неуважительным отношением к богу Ра, и она задумала уничтожить их. Но бог Ра смилостивился над людьми, и, чтобы Сахмет не причинила им вреда, напоил её пивом, подмешав в него особое зелье. Сахмет захмелела и заснула. А когда проснулась, то забыла о своём намерении. Поэтому Новый год египтяне отмечали как праздник Умиротворения Сахмет. В этот день они пили спасшее их от гнева богини пиво, дарили друг другу подарки и восхваляли Ра.
Вообще, год у египтян делился на три сезона по четыре месяца: сезон половодья, сезон сева и сезон сбора урожая. Все три сезона были разделены на месяцы, по тридцать дней в каждом. Итого, получалось двенадцать месяцев — триста шестьдесят дней. К последнему месяцу «сбора урожая» добавлялось пять дней, чтобы общее число дней в году равнялось трёмстам шестидесяти пяти. Эти последние дни перед Новым годом были особенными. На них приходились дни рождения всех великих богов. В первый день египтяне праздновали день рождения Осириса, во второй — Гора, в третий — Сета, в четвёртый — Исиды и в пятый — Нефтиды.
И всё-таки самым значительным праздником был Опет, который праздновался в середине сезона половодья, когда на полях работы прерывались, потому что вода полностью заливала землю, подготовленную для посева. Этот праздник был самым длинным, он справлялся больше месяца. Начиналось с того, что священная ладья с золотой статуей Амона отправлялась по воде из Большого храма Амона в другой — тот, что в Южном Опете. Ликующая толпа сопровождала ладью шествием вдоль берега. После всевозможных праздничных церемоний и обрядов священная ладья таким же образом плыла обратно в Большой храм Амона.
Итак, жрецы-астрологи чётко следили за календарём, это было необходимо, ведь праздников в стране отмечалось великое множество, собственно, каждый день был для кого-то праздником.
В иерархической лестнице после жрецов-астрологов шли жрецы, владеющие тайнами храма, они и заведовали храмовой библиотекой. Считалось, что свитки этого хранилища обладают могущественной силой, поэтому непосвящённым следовало держаться от них подальше. Также в библиотеке хранились свитки с храмовыми уставами, инвентарные книги по имуществу и манускрипты по самым разнообразным вопросам магии.
Все перечисленные служители храма имели высокий ранг и работали не в самом Доме Жизни, а в специальных административных зданиях. Жили они в отдельном доме на территории храма. Были и другие жрецы-специалисты, отвечающие за строго определённую работу. Но служение в храме не было чем-то обременительным. Жрецы делились на группы, каждая из которых пребывала на службе всего по одному месяцу три раза в год — итого три месяца. А это не так много. В остальное время жрец был свободен и вёл обычную жизнь мирянина, не отягощая себя никакими запретами. Возвращаясь в храм на службу, священнослужитель совершал обряд очищения и лишь в течение этого месяца вёл строгую жизнь, полную ограничений.
Но были в числе жрецов и те, кто работал постоянно. Это — толкователи снов, маги и целители. Они служили в самом Доме Жизни и оказывали услуги простым людям. Дом Жизни имел отдельный вход для посетителей, поэтому прийти туда и воспользоваться услугами оракула или мага мог любой.
Вернёмся, однако, к самому храмовому комплексу.
Аллея сфинксов вела к центральному входу, который был украшен величественными вратами — пилоном. Этот великолепный пилон, богато инкрустированный малахитом, ляпис-лазурью, золотом и серебром, был построен сыном великого завоевателя Тутмоса III — Аменхотепом II, который, в свою очередь, являлся прадедом Эхнатона. Надо сказать, что малахита на оформление пилона ушло более пяти тон, но Аменхотеп II не жалел средств на строительство.
Всё это он делал во славу свою и Амона. Аменхотеп II так же, как и его отец, был не только великим строителем, но и великим воином — владыкой жестоким, отважным и физически сильным. «Ни один человек не сможет натянуть мой лук», — хвастался он. После смерти его отца Тутмоса III некоторые вассальные княжества стали проявлять неповиновение, однако новый правитель Двух Земель Аменхотеп II подавил восстания, прежде чем они успели развернуться. Он вышел в поход во главе своей армии и вернулся в Фивы победителем. Его корабль причалил к берегу столицы, а на носу царского корабля висели вниз головами семеро из восставших царей. Эти жертвы Аменхотеп II посвятил Амону. Сняв тела непокорных правителей с корабля, владыка вывесил их на стене, окружавшей город, чтобы все видели, как новый повелитель Двух Земель расправляется с теми, кто выказал ему неповиновение. А тело одного из семи убитых царей он даже отправил в Нубию, чтобы и там предотвратить возможное восстание.
Все жрецы разделялись по кастам, и каждая проходила своё, специальное обучение в Доме Жизни. Во главе жрецов стоял верховный жрец-сем. Он являлся своего рода заместителем или представителем фараона в храме. Фараон мог посадить на это место любого человека по своему усмотрению. За верховным жрецом шли жрецы-специалисты. Первыми среди них считались жрецы часов. Они следили за временем. Умение определять время имело важнейшее значение для деятельности храма, поскольку каждая служба и каждая церемония начинались в строго определённый час. Жрецы следили за ходом солнца и звёзд на небе и по их местоположению определяли, когда должно было начинаться то или иное священное действо. Так же внимательно они смотрели за специальным сосудом, этакими водяными часами, по которым определяли более точное время. Сосуд был конической формы, и на его стенках имелись отметки. Вода вытекала через небольшую дырочку внизу с определённой скоростью, и по ее уровню следили за ходом времени.
За жрецами часов следовали жрецы-астрологи, которые являлись хранителями календаря. Календарь предписывал египтянам, как вести себя в данный конкретный день. При этом каждому дню года соответствовало какое-то событие. Например, рождение Гора или День разрушений и изгнания сообщников Сета, или День праздника Мут, жены Амона, или День сопровождения Осириса на его ладье в Абидос и так далее. Отдельно в календаре обозначалось, благоприятен день или нет, и жрец-астролог должен был сообщать, какие поступки следует совершать людям в этот день, а каких не следует. Например, в День гнева глаза Гора нельзя было пользоваться огнём. Или в День, когда приверженцы Ра ловят птиц и рыбу, нельзя выходить на реку в лодке, а каждый, кто ослушается, умрёт. Или в День выхода Осириса из дома богов нельзя есть мясо львов. И также, если кто тяжело заболеет в этот день — уже не поправится. А в День, когда все боги и богини празднуют в святом храме, всё, что увидишь, будет тебе во благо.
В общем, буквально каждый день что-то значил, и советы жрецов-астрологов чётко определяли для египтян правила их поведения.
Надо заметить, что год в Великой Та-Кемет начинался весной, одновременно с разливом Нила. В этот день на востоке, перед самым восходом солнца, появлялась на мгновение звезда Сириус, по-египетски — Сопдет. И египтяне праздновали начало Нового года, первый день которого имел ещё и религиозный смысл — отмечался праздник Умиротворения Сахмет, львиноголовой богини.
Согласно преданию, люди разгневали Сахмет своим неуважительным отношением к богу Ра, и она задумала уничтожить их. Но бог Ра смилостивился над людьми, и, чтобы Сахмет не причинила им вреда, напоил её пивом, подмешав в него особое зелье. Сахмет захмелела и заснула. А когда проснулась, то забыла о своём намерении. Поэтому Новый год египтяне отмечали как праздник Умиротворения Сахмет. В этот день они пили спасшее их от гнева богини пиво, дарили друг другу подарки и восхваляли Ра.
Вообще, год у египтян делился на три сезона по четыре месяца: сезон половодья, сезон сева и сезон сбора урожая. Все три сезона были разделены на месяцы, по тридцать дней в каждом. Итого, получалось двенадцать месяцев — триста шестьдесят дней. К последнему месяцу «сбора урожая» добавлялось пять дней, чтобы общее число дней в году равнялось трёмстам шестидесяти пяти. Эти последние дни перед Новым годом были особенными. На них приходились дни рождения всех великих богов. В первый день египтяне праздновали день рождения Осириса, во второй — Гора, в третий — Сета, в четвёртый — Исиды и в пятый — Нефтиды.
И всё-таки самым значительным праздником был Опет, который праздновался в середине сезона половодья, когда на полях работы прерывались, потому что вода полностью заливала землю, подготовленную для посева. Этот праздник был самым длинным, он справлялся больше месяца. Начиналось с того, что священная ладья с золотой статуей Амона отправлялась по воде из Большого храма Амона в другой — тот, что в Южном Опете. Ликующая толпа сопровождала ладью шествием вдоль берега. После всевозможных праздничных церемоний и обрядов священная ладья таким же образом плыла обратно в Большой храм Амона.
Итак, жрецы-астрологи чётко следили за календарём, это было необходимо, ведь праздников в стране отмечалось великое множество, собственно, каждый день был для кого-то праздником.
В иерархической лестнице после жрецов-астрологов шли жрецы, владеющие тайнами храма, они и заведовали храмовой библиотекой. Считалось, что свитки этого хранилища обладают могущественной силой, поэтому непосвящённым следовало держаться от них подальше. Также в библиотеке хранились свитки с храмовыми уставами, инвентарные книги по имуществу и манускрипты по самым разнообразным вопросам магии.
Все перечисленные служители храма имели высокий ранг и работали не в самом Доме Жизни, а в специальных административных зданиях. Жили они в отдельном доме на территории храма. Были и другие жрецы-специалисты, отвечающие за строго определённую работу. Но служение в храме не было чем-то обременительным. Жрецы делились на группы, каждая из которых пребывала на службе всего по одному месяцу три раза в год — итого три месяца. А это не так много. В остальное время жрец был свободен и вёл обычную жизнь мирянина, не отягощая себя никакими запретами. Возвращаясь в храм на службу, священнослужитель совершал обряд очищения и лишь в течение этого месяца вёл строгую жизнь, полную ограничений.
Но были в числе жрецов и те, кто работал постоянно. Это — толкователи снов, маги и целители. Они служили в самом Доме Жизни и оказывали услуги простым людям. Дом Жизни имел отдельный вход для посетителей, поэтому прийти туда и воспользоваться услугами оракула или мага мог любой.
Вернёмся, однако, к самому храмовому комплексу.
Аллея сфинксов вела к центральному входу, который был украшен величественными вратами — пилоном. Этот великолепный пилон, богато инкрустированный малахитом, ляпис-лазурью, золотом и серебром, был построен сыном великого завоевателя Тутмоса III — Аменхотепом II, который, в свою очередь, являлся прадедом Эхнатона. Надо сказать, что малахита на оформление пилона ушло более пяти тон, но Аменхотеп II не жалел средств на строительство.
Всё это он делал во славу свою и Амона. Аменхотеп II так же, как и его отец, был не только великим строителем, но и великим воином — владыкой жестоким, отважным и физически сильным. «Ни один человек не сможет натянуть мой лук», — хвастался он. После смерти его отца Тутмоса III некоторые вассальные княжества стали проявлять неповиновение, однако новый правитель Двух Земель Аменхотеп II подавил восстания, прежде чем они успели развернуться. Он вышел в поход во главе своей армии и вернулся в Фивы победителем. Его корабль причалил к берегу столицы, а на носу царского корабля висели вниз головами семеро из восставших царей. Эти жертвы Аменхотеп II посвятил Амону. Сняв тела непокорных правителей с корабля, владыка вывесил их на стене, окружавшей город, чтобы все видели, как новый повелитель Двух Земель расправляется с теми, кто выказал ему неповиновение. А тело одного из семи убитых царей он даже отправил в Нубию, чтобы и там предотвратить возможное восстание.