Страница:
Цыси всё делала с дальним прицелом. Под предлогом грозящего переворота она просто намеревалась убрать регентский совет, как таковой, и хотела сама стать регентшей при малолетнем наследнике. Правда, по закону, матери не могли быть регентшами. Но Цыси и этот закон не устраивал.
Разговаривая с князьями Гуном и Чунем, она открытым текстом предложила убрать Су Шуня, чтобы защитить права малолетнего императора Тунчжи. В этот раз князь Гун выступил на её стороне: смещение Су Шуня было ему на руку. Су Шунь, фактически узурпировавший власть, мешал не только Цыси. Так что план переворота был разработан до мелочей. Только действовать следовало осторожно, дабы не спугнуть всесильного регента.
Чтобы въехать в Запретный город без всяких подозрений, императрицы и князья выбрали подходящий момент — день похорон императора Сяньфэна. Весь двор отправился в столицу, сопровождая гроб с прахом покойного. Князья Гун и Чунь охраняли процессию вместе с вооружённым отрядом. А прибыв в столицу, императрицы сразу приказали арестовать Су Шуня и весь регентский совет, объявив, что те хотели сместить законного императора Туньчжи с трона. В результате, Су Шунь был обезглавлен, а остальным членам совета даровали самоубийство.
После всех этих событий Цыань и Цыси уже, как полноправные хозяйки, обосновались в Запретном городе.
Теперь Цыси оставалось лишь получить право на регентство. Конечно, она добилась и этого — вопреки закону. Впрочем, такое же право получила и Цыань.
Да, две Великие императрицы-регентши — Цыси и Цыань правили Поднебесной. И всё же мечта драгоценной наложницы осуществилась. Очень многие решения она могла принимать совершенно самостоятельно, пока её сыну Тунчжи не исполнится восемнадцать. А это случится ещё нескоро…
В двадцать шесть лет Цыси наконец-то почувствовала себя счастливой. Власть её была практически неограниченна. Уже не надо было править «из-за опущенной занавески». Она официально владела государственной печатью и от имени малолетнего императора подписывала бумаги, издавала указы, казнила и миловала по своему усмотрению. Высшие чиновники спешили к ней с докладами и, зная властолюбивый характер Великой Императрицы, очень боялись её прогневать. Цыси окружали более тысячи евнухов и около пяти тысяч служанок, исполнявших любое её желание. Придворные буквально трепетали перед ней. А льстивый евнух Ань Дэхай, любимец Цыси, стал называть императрицу «Старой Буддой» или «почтенным предком» и это очень нравилось ей. Она любила, когда к ней обращались с наивысшим почтением или желали десять тысяч лет жизни, как императорам.
Во всевозможной, просто невероятной роскоши Цыси не хотела знать меры. Особенно это было заметно в день её рождения, который с каждым годом отмечался всё более пышно. Праздник длился по нескольку недель. Придворные и чиновники несли ей дорогие подарки, и она внимательно разглядывала каждый предмет. Если подарок оказывался, по её мнению, не слишком достойным, она брала дарителя на заметку и при удобном случае могла либо понизить его в ранге, либо вообще сослать в дальнюю провинцию. Всем подаркам императрица вела счёт и даже завела для этого специальную книгу, куда главный евнух записывал, когда, кем и как был преподнесён тот или иной подарок.
В комнате, соседствующей со спальней, лежали украшения Цыси. Три стены от пола до потолка были заставлены полками, на которых стояло немыслимое число пронумерованных коробок, покрытых чёрным лаком. В них и хранились всевозможные драгоценности, которые любила носить императрица, причём каждое изделие, будь то заколка для волос или браслет, подходило только к определённому наряду. Например, в коробке номер тридцать пять хранилась заколка в виде аиста, сделанного из жемчуга и обрамленного серебром. Её Цыси прикалывала к волосам, только когда надевала халат цвета морской волны, расшитый белыми аистами и украшенный жемчугом и нефритом. Поверх халата непременно надевалась короткая розовая безрукавка, тоже расцвеченная вышитыми аистами. И обязательно в дополнении к наряду Цыси выбирала носовой платок и туфли всё с теми же аистами. Она была очень щепетильна в этом вопросе…
Коробок с драгоценностями насчитывалось около трёх тысяч только в одной комнате. В другой, которую бессменно охраняли евнухи, их было ещё больше.
Императрица Цыси очень любила спектакли. Согласно обычаю, первого и пятнадцатого числа каждого месяца во дворце устраивались театральные представления. А в честь дня рождения спектакли шли по нескольку дней подряд. В Павильоне Радостных Звуков была сооружена открытая сцена, состоявшая из трёх ярусов. На каждом актёры, — разумеется, все мужчины — играли одну и ту же пьесу совершенно синхронно. Театральному искусству учились и евнухи, самые талантливые входили в состав дворцовой труппы. Практически все пьесы во дворце являлись операми. У Цыси был прекрасный голос, она с детства любила петь и знала множество арий, поэтому, тонко чувствовала малейшую фальшь или ошибку в исполнении, и в таких случаях крайне раздражалась, останавливала спектакль и отчитывала актёров.
Покой императрицы охраняло огромное число евнухов и служанок. Цыси очень боялась покушений и заговоров, и возле её спальни бессменно дежурила вооружённая охрана. Все, кто прислуживал ей, обязательно следили друг за другом. Например, когда молоденькие служанки массировали императрице ноги перед сном, другие, сидя тут же, наблюдали за ними, чтобы, не дай бог, те не причинили вреда. За наблюдающими служанками следили евнухи, за евнухами — фрейлины… И все вместе ужасно боялись её гнева, ведь за малейшую провинность грозило наказание.
Если причёсывающая служанка неосторожным движением вырывала волосок из её головы, Цыси приказывала евнухам бить негодницу бамбуковыми палками. Кстати, у Великой императрицы для подобных целей существовал специальный мешок, где хранились бамбуковые палки любых размеров. Этот мешок всегда и повсюду носили за императрицей евнухи. Цыси была очень жестока к слугам. Избиение по любому поводу — обычное дело. Причём если провинившегося били недостаточно сильно, она приказывала дать палку избитому, и слуги менялись местами … Так могло продолжаться до бесконечности, пока оба не падали окровавленные на пол.
Избиение было не единственным средством наказания. Доходило и до ужасных пыток с отрезанием частей тела, и до экспериментов с различными ядами. В комнате у Цыси имелся специальный ящичек с множеством пузырьков и коробочек, содержащих смертоносные порошки, пилюли и жидкости. Ей доставляло огромное удовольствие наблюдать, как действует та или иная отрава.
Придя к власти, Цыси в полной мере наслаждалась своим величием, могуществом, вседозволенностью. Сановники и слуги оказывали ей наивысшее почтение, строго соблюдая все церемонии. Например, подавая чай, евнухи принимали совершенно определённую позу: двумя руками подняв чашку на уровень своей правой брови, медленно подходили к императрице, вставали на колени и только тогда протягивали чашку. При этом, если чай вдруг оказывался слишком горячим или, наоборот, остывшим, Цыси гневно кричала на евнуха или приказывала избить его палками.
Чтобы не допустить заговора и держать всех в повиновении, хитрая императрица натравливала чиновников друг на друга. А чтобы быть в курсе событий, происходящих во дворце и за его пределами, ввела систему непрестанной слежки. Все следили и все доносили императрице. Что бы ни происходило, Цыси узнавала об этом первой. И никто из слуг не смел ничего делать без её ведома, все, абсолютно все находились под её бдительным контролем. К примеру, фрейлины императрицы могли попасть в свои покои, только пройдя мимо веранды императрицы, что было сделано по личному приказу Цыси. О своих фрейлинах она хотела знать всё.
И всё же, обладая огромной властью, Цыси побаивалась императрицы Цыань и князя Гуна. Она могла бы развернуть свою деятельность ещё шире, но посмертный указ Сяньфэна, дарующий ей самоубийство, не давал Великой императрице покоя ни днём, ни ночью. Её жизнь могла в любой момент оборваться, вот и приходилось всё делать с оглядкой.
Да и князь Гун, хоть и помог ей прийти к власти, всё же недолюбливал Цыси и, прежде всего, потому, что она противилась реформам, хотя последние войны с иноземцами показали всю несостоятельность китайской армии.
Гун настаивал на реорганизации армии и сферы образования по европейскому образцу, он приводил в пример поднимающуюся на ноги Японию и предлагал ввести в классическую программу обучения европейские науки, в том числе математику и иностранные языки. Возглавляя Государственный совет, князь Гун имел большое влияние при дворе. Многие поддерживали его, но не хотели вступать в открытый конфликт с императрицей Цыси. И всё-таки, как ни противилась она, князю Гуну удалось создать в Пекине первую школу иностранных языков.
Неприязнь к Гуну со стороны Цыси всё накапливалась. Она уже мечтала вывести его из Государственного совета, но никак не могла найти предлог. Да и Цыань поддерживала князя. Чувствуя это благосклонное отношение, Гун вёл себя достаточно независимо, чем жутко раздражал Цыси. Когда же Гун и Цыань приказали казнить любимого евнуха Цыси Ань Дэхая — за слишком развязное поведение при дворе, Цыси просто пришла в ярость… Но она ничего не могла сделать. Пока тот в открытую брал взятки у сановников и непочтительно относился к князьям императорской крови, было ещё полбеды, но когда он выехал за пределы столицы, что категорически запрещалось евнухам… В общем, казнили его по закону.
Следующее столкновение с князем Гуном произошло, когда Цыси захотела восстановить Парк Радости и Света в летней резиденции, разрушенной англо-французскими войсками. Князь выступил категорически против, справедливо ссылаясь на то, что восстановление летней резиденции потребует слишком много средств.
— Не лучше ли эти средства вложить в перевооружение армии? — предложил он. — К тому же, мы выплатили огромную контрибуцию английскому и французскому правительству, наша казна изрядно похудела.
Но никакие доводы не могли убедить императрицу. Её вообще несильно волновали чужое мнение и состояние государственной казны. Тогда в спор вступила Цыань и поддержала Гуна. Цыси, скрипя зубами, уступила, но затаила серьёзную обиду. Её очень раздражало, когда кто-то перечил ей…
Прошли годы. Императору Тунчжи исполнилось семнадцать лет. Перед тем, как занять место Дракона, он должен был жениться. Императрица Цыань настояла на том, чтобы женой его стала Алутэ, прекрасная умная девушка из хорошей семьи. А Цыси была против этой кандидатуры.
— Алутэ слишком самостоятельна, чересчур умна и образованна, — возражала Цыси. — Она будет сильно влиять на молодого императора.
Цыси отлично понимала, что юная Алутэ вполне может настроить Тунчжи против матери, и не хотела терять власть. Ей требовалось полное подчинение императора.
В 1873 году император Тунчжи принял правление в свои руки. Но продолжалось оно недолго — чуть больше года. В 1875 году юноша неожиданно заболел и вскоре скончался. Чем именно болел император, тщательно скрывалось, и причины смерти не стали достоянием гласности. Поговаривали, что Цыси намеренно не давала сыну лекарства, чтобы тот побыстрее умер, или ещё как-то способствовала его смерти. Общеизвестно одно: потеряв сына, Цыси вовсе не выглядела расстроенной. Её занимало совсем другое — Алутэ ждала ребёнка, который был совершенно не нужен императрице.
— Если Алутэ родит сына, она сама станет регентшей при нём, — говорила Цыси своему новому фавориту евнуху Ли Ляньину.
— Но сейчас трон свободен, и можно воспользоваться этим. Пока Алутэ не родила, следует назначить нового императора, — посоветовал Ли Ляньин.
Цыси в спешном порядке собрала Государственный совет и предложила выбрать нового императора. Совет стал предлагать своих кандидатов, но Цыси настояла на четырёхлетнем сыне князя Чуня, женой которого и, соответственно, матерью нового императора была младшая сестра Цыси. Князь Чунь очень не хотел, чтобы его сын становился императором, он элементарно боялся, что Цыси убьёт его. Тем не менее, решение приняли. Сын князя Чуня стал императором, и прозвучал девиз его правления — Гуансюй, что означало «блестящее наследие».
Чтобы сохранить за собой регентство, Цыси объявила, что Гуансюй является наследником не Тунчжи, а самого императора Сяньфэна. И теперь, когда трон занял четырёхлетний мальчик, Цыси могла ещё четырнадцать лет править Поднебесной. Правда, по-прежнему, вместе с Цыань.
Что же до вдовы Алутэ, то Цыси не стала ждать рождения ребёнка. Довольно скоро молодая женщина вдруг умерла от голода. Как? Почему? Так и осталось загадкой. Свои тёмные делишки Цыси умела проворачивать тихо, не оставляя следов — никто, ни в чём не мог её обвинить.
Глава 11
Разговаривая с князьями Гуном и Чунем, она открытым текстом предложила убрать Су Шуня, чтобы защитить права малолетнего императора Тунчжи. В этот раз князь Гун выступил на её стороне: смещение Су Шуня было ему на руку. Су Шунь, фактически узурпировавший власть, мешал не только Цыси. Так что план переворота был разработан до мелочей. Только действовать следовало осторожно, дабы не спугнуть всесильного регента.
Чтобы въехать в Запретный город без всяких подозрений, императрицы и князья выбрали подходящий момент — день похорон императора Сяньфэна. Весь двор отправился в столицу, сопровождая гроб с прахом покойного. Князья Гун и Чунь охраняли процессию вместе с вооружённым отрядом. А прибыв в столицу, императрицы сразу приказали арестовать Су Шуня и весь регентский совет, объявив, что те хотели сместить законного императора Туньчжи с трона. В результате, Су Шунь был обезглавлен, а остальным членам совета даровали самоубийство.
После всех этих событий Цыань и Цыси уже, как полноправные хозяйки, обосновались в Запретном городе.
Теперь Цыси оставалось лишь получить право на регентство. Конечно, она добилась и этого — вопреки закону. Впрочем, такое же право получила и Цыань.
Да, две Великие императрицы-регентши — Цыси и Цыань правили Поднебесной. И всё же мечта драгоценной наложницы осуществилась. Очень многие решения она могла принимать совершенно самостоятельно, пока её сыну Тунчжи не исполнится восемнадцать. А это случится ещё нескоро…
В двадцать шесть лет Цыси наконец-то почувствовала себя счастливой. Власть её была практически неограниченна. Уже не надо было править «из-за опущенной занавески». Она официально владела государственной печатью и от имени малолетнего императора подписывала бумаги, издавала указы, казнила и миловала по своему усмотрению. Высшие чиновники спешили к ней с докладами и, зная властолюбивый характер Великой Императрицы, очень боялись её прогневать. Цыси окружали более тысячи евнухов и около пяти тысяч служанок, исполнявших любое её желание. Придворные буквально трепетали перед ней. А льстивый евнух Ань Дэхай, любимец Цыси, стал называть императрицу «Старой Буддой» или «почтенным предком» и это очень нравилось ей. Она любила, когда к ней обращались с наивысшим почтением или желали десять тысяч лет жизни, как императорам.
Во всевозможной, просто невероятной роскоши Цыси не хотела знать меры. Особенно это было заметно в день её рождения, который с каждым годом отмечался всё более пышно. Праздник длился по нескольку недель. Придворные и чиновники несли ей дорогие подарки, и она внимательно разглядывала каждый предмет. Если подарок оказывался, по её мнению, не слишком достойным, она брала дарителя на заметку и при удобном случае могла либо понизить его в ранге, либо вообще сослать в дальнюю провинцию. Всем подаркам императрица вела счёт и даже завела для этого специальную книгу, куда главный евнух записывал, когда, кем и как был преподнесён тот или иной подарок.
В комнате, соседствующей со спальней, лежали украшения Цыси. Три стены от пола до потолка были заставлены полками, на которых стояло немыслимое число пронумерованных коробок, покрытых чёрным лаком. В них и хранились всевозможные драгоценности, которые любила носить императрица, причём каждое изделие, будь то заколка для волос или браслет, подходило только к определённому наряду. Например, в коробке номер тридцать пять хранилась заколка в виде аиста, сделанного из жемчуга и обрамленного серебром. Её Цыси прикалывала к волосам, только когда надевала халат цвета морской волны, расшитый белыми аистами и украшенный жемчугом и нефритом. Поверх халата непременно надевалась короткая розовая безрукавка, тоже расцвеченная вышитыми аистами. И обязательно в дополнении к наряду Цыси выбирала носовой платок и туфли всё с теми же аистами. Она была очень щепетильна в этом вопросе…
Коробок с драгоценностями насчитывалось около трёх тысяч только в одной комнате. В другой, которую бессменно охраняли евнухи, их было ещё больше.
Императрица Цыси очень любила спектакли. Согласно обычаю, первого и пятнадцатого числа каждого месяца во дворце устраивались театральные представления. А в честь дня рождения спектакли шли по нескольку дней подряд. В Павильоне Радостных Звуков была сооружена открытая сцена, состоявшая из трёх ярусов. На каждом актёры, — разумеется, все мужчины — играли одну и ту же пьесу совершенно синхронно. Театральному искусству учились и евнухи, самые талантливые входили в состав дворцовой труппы. Практически все пьесы во дворце являлись операми. У Цыси был прекрасный голос, она с детства любила петь и знала множество арий, поэтому, тонко чувствовала малейшую фальшь или ошибку в исполнении, и в таких случаях крайне раздражалась, останавливала спектакль и отчитывала актёров.
Покой императрицы охраняло огромное число евнухов и служанок. Цыси очень боялась покушений и заговоров, и возле её спальни бессменно дежурила вооружённая охрана. Все, кто прислуживал ей, обязательно следили друг за другом. Например, когда молоденькие служанки массировали императрице ноги перед сном, другие, сидя тут же, наблюдали за ними, чтобы, не дай бог, те не причинили вреда. За наблюдающими служанками следили евнухи, за евнухами — фрейлины… И все вместе ужасно боялись её гнева, ведь за малейшую провинность грозило наказание.
Если причёсывающая служанка неосторожным движением вырывала волосок из её головы, Цыси приказывала евнухам бить негодницу бамбуковыми палками. Кстати, у Великой императрицы для подобных целей существовал специальный мешок, где хранились бамбуковые палки любых размеров. Этот мешок всегда и повсюду носили за императрицей евнухи. Цыси была очень жестока к слугам. Избиение по любому поводу — обычное дело. Причём если провинившегося били недостаточно сильно, она приказывала дать палку избитому, и слуги менялись местами … Так могло продолжаться до бесконечности, пока оба не падали окровавленные на пол.
Избиение было не единственным средством наказания. Доходило и до ужасных пыток с отрезанием частей тела, и до экспериментов с различными ядами. В комнате у Цыси имелся специальный ящичек с множеством пузырьков и коробочек, содержащих смертоносные порошки, пилюли и жидкости. Ей доставляло огромное удовольствие наблюдать, как действует та или иная отрава.
Придя к власти, Цыси в полной мере наслаждалась своим величием, могуществом, вседозволенностью. Сановники и слуги оказывали ей наивысшее почтение, строго соблюдая все церемонии. Например, подавая чай, евнухи принимали совершенно определённую позу: двумя руками подняв чашку на уровень своей правой брови, медленно подходили к императрице, вставали на колени и только тогда протягивали чашку. При этом, если чай вдруг оказывался слишком горячим или, наоборот, остывшим, Цыси гневно кричала на евнуха или приказывала избить его палками.
Чтобы не допустить заговора и держать всех в повиновении, хитрая императрица натравливала чиновников друг на друга. А чтобы быть в курсе событий, происходящих во дворце и за его пределами, ввела систему непрестанной слежки. Все следили и все доносили императрице. Что бы ни происходило, Цыси узнавала об этом первой. И никто из слуг не смел ничего делать без её ведома, все, абсолютно все находились под её бдительным контролем. К примеру, фрейлины императрицы могли попасть в свои покои, только пройдя мимо веранды императрицы, что было сделано по личному приказу Цыси. О своих фрейлинах она хотела знать всё.
И всё же, обладая огромной властью, Цыси побаивалась императрицы Цыань и князя Гуна. Она могла бы развернуть свою деятельность ещё шире, но посмертный указ Сяньфэна, дарующий ей самоубийство, не давал Великой императрице покоя ни днём, ни ночью. Её жизнь могла в любой момент оборваться, вот и приходилось всё делать с оглядкой.
Да и князь Гун, хоть и помог ей прийти к власти, всё же недолюбливал Цыси и, прежде всего, потому, что она противилась реформам, хотя последние войны с иноземцами показали всю несостоятельность китайской армии.
Гун настаивал на реорганизации армии и сферы образования по европейскому образцу, он приводил в пример поднимающуюся на ноги Японию и предлагал ввести в классическую программу обучения европейские науки, в том числе математику и иностранные языки. Возглавляя Государственный совет, князь Гун имел большое влияние при дворе. Многие поддерживали его, но не хотели вступать в открытый конфликт с императрицей Цыси. И всё-таки, как ни противилась она, князю Гуну удалось создать в Пекине первую школу иностранных языков.
Неприязнь к Гуну со стороны Цыси всё накапливалась. Она уже мечтала вывести его из Государственного совета, но никак не могла найти предлог. Да и Цыань поддерживала князя. Чувствуя это благосклонное отношение, Гун вёл себя достаточно независимо, чем жутко раздражал Цыси. Когда же Гун и Цыань приказали казнить любимого евнуха Цыси Ань Дэхая — за слишком развязное поведение при дворе, Цыси просто пришла в ярость… Но она ничего не могла сделать. Пока тот в открытую брал взятки у сановников и непочтительно относился к князьям императорской крови, было ещё полбеды, но когда он выехал за пределы столицы, что категорически запрещалось евнухам… В общем, казнили его по закону.
Следующее столкновение с князем Гуном произошло, когда Цыси захотела восстановить Парк Радости и Света в летней резиденции, разрушенной англо-французскими войсками. Князь выступил категорически против, справедливо ссылаясь на то, что восстановление летней резиденции потребует слишком много средств.
— Не лучше ли эти средства вложить в перевооружение армии? — предложил он. — К тому же, мы выплатили огромную контрибуцию английскому и французскому правительству, наша казна изрядно похудела.
Но никакие доводы не могли убедить императрицу. Её вообще несильно волновали чужое мнение и состояние государственной казны. Тогда в спор вступила Цыань и поддержала Гуна. Цыси, скрипя зубами, уступила, но затаила серьёзную обиду. Её очень раздражало, когда кто-то перечил ей…
Прошли годы. Императору Тунчжи исполнилось семнадцать лет. Перед тем, как занять место Дракона, он должен был жениться. Императрица Цыань настояла на том, чтобы женой его стала Алутэ, прекрасная умная девушка из хорошей семьи. А Цыси была против этой кандидатуры.
— Алутэ слишком самостоятельна, чересчур умна и образованна, — возражала Цыси. — Она будет сильно влиять на молодого императора.
Цыси отлично понимала, что юная Алутэ вполне может настроить Тунчжи против матери, и не хотела терять власть. Ей требовалось полное подчинение императора.
В 1873 году император Тунчжи принял правление в свои руки. Но продолжалось оно недолго — чуть больше года. В 1875 году юноша неожиданно заболел и вскоре скончался. Чем именно болел император, тщательно скрывалось, и причины смерти не стали достоянием гласности. Поговаривали, что Цыси намеренно не давала сыну лекарства, чтобы тот побыстрее умер, или ещё как-то способствовала его смерти. Общеизвестно одно: потеряв сына, Цыси вовсе не выглядела расстроенной. Её занимало совсем другое — Алутэ ждала ребёнка, который был совершенно не нужен императрице.
— Если Алутэ родит сына, она сама станет регентшей при нём, — говорила Цыси своему новому фавориту евнуху Ли Ляньину.
— Но сейчас трон свободен, и можно воспользоваться этим. Пока Алутэ не родила, следует назначить нового императора, — посоветовал Ли Ляньин.
Цыси в спешном порядке собрала Государственный совет и предложила выбрать нового императора. Совет стал предлагать своих кандидатов, но Цыси настояла на четырёхлетнем сыне князя Чуня, женой которого и, соответственно, матерью нового императора была младшая сестра Цыси. Князь Чунь очень не хотел, чтобы его сын становился императором, он элементарно боялся, что Цыси убьёт его. Тем не менее, решение приняли. Сын князя Чуня стал императором, и прозвучал девиз его правления — Гуансюй, что означало «блестящее наследие».
Чтобы сохранить за собой регентство, Цыси объявила, что Гуансюй является наследником не Тунчжи, а самого императора Сяньфэна. И теперь, когда трон занял четырёхлетний мальчик, Цыси могла ещё четырнадцать лет править Поднебесной. Правда, по-прежнему, вместе с Цыань.
Что же до вдовы Алутэ, то Цыси не стала ждать рождения ребёнка. Довольно скоро молодая женщина вдруг умерла от голода. Как? Почему? Так и осталось загадкой. Свои тёмные делишки Цыси умела проворачивать тихо, не оставляя следов — никто, ни в чём не мог её обвинить.
Глава 11
ПОДАРОК СУДЬБЫ
Над восточным горизонтом забрезжил рассвет, лениво, будто ещё не отошёл от ночной дремоты. Предвестник торжественного восхода — тонкая яркая полоска возле самой земли — не спешила расширяться, и всё равно небо над ней неумолимо розовело. Белый туман, сменивший черноту ночи, тихо клубился, таял, и, ложась на землю, превращался в хрустальные капельки росы.
Наконец, отчётливо проступила узкая улочка — монотонные серые стены кирпичных заборов, а за ними утопающие в зелени невысокие дома с изогнутыми крышами.
Унылое однообразие этих бесконечных заборов, скрашивалось лишь многоцветием ворот — каждый сам выбирал для них краску и придумывал резной орнамент. Общими для всех оставались тяжелые засовы и портреты богов-покровителей.
Тишина стояла кругом. Город ещё спал. Ни одного случайного прохожего, ни одного звука…
Через каких-нибудь два часа всё здесь переменится до неузнаваемости. В шуме, криках и жаркой толкотне растворится даже воспоминание об этой утренней идиллии. Откроются лавки, мастерские, цирюльни, хлебопекарни, харчевни, чайные. Уличные разносчики будут кричать, звенеть бубенцами, стучать в колотушки, дудеть в маленькие медные трубы, щёлкать трещотками или бить в барабаны, зазывая покупателей. На тачках и телегах, в лотках и корзинах крестьяне повезут свой товар: овощи, сладости, зелень и прочую снедь. В чайных домах начнутся театральные представления, а любители посидеть за карточным столом или азартно пошвырять кости, оккупируют игорные заведения.
Продавец сладостей известит о своём появлении ударом в небольшой гонг, и дети, да и взрослые тоже, дружно ринутся раскупать все эти вкусные штучки: засахаренные маленькие яблочки, орешки, разнообразные фигурки, слепленные из разваренного подслащённого риса, фруктовое желе, сладкие стручки гороха и, конечно же, сушёные фрукты. У этих же продавцов можно будет купить игрушки из дерева и папье-маше, хлопушки, фейерверки, а также искусственные цветы из бумаги и шёлка.
И чего только ни увидишь на этих торговых улицах: всевозможные полезные для дома железки, оловянные и латунные тарелки, книги, дешёвые украшения, фальшивые косы для мужского населения Поднебесной, и конечно, зонтики — непременный атрибут китайского туалета.
Немного в стороне от вещевых рядов усядутся продавцы животных, главным образом, птиц: маленьких и больших, певчих и молчаливых, и обязательно в круглых деревянных клетках. Ни один китаец не пройдет мимо них равнодушно. Эта необыкновенная страсть, эта безграничная любовь к пернатым поистине в крови у каждого жителя Поднебесной. И со своими любимцами возятся они как с малыми детьми: выгуливают, чтобы птички дышали свежим воздухом, в холодное время укутывают клетку тёплым ватным чехлом, в общем, холят их и лелеют. А некоторые, особо заботливые хозяева, носят своих питомцев повсюду, даже если отправляются на деловую встречу.
Но не только мелких беззащитных пташек предлагают уличные торговцы. Продают здесь и хищных кречетов или соколов, предназначенных для охоты. Причём охотиться любят простые китайцы, а что до знатных особ, то считают они занятие это ниже своего достоинства. Ведь охота с хищными птицами — не развлечение, а способ прокормить себя, и значит, удел бедных.
Ещё здесь продают собак, вернее, маленьких собачек, приобретаемых исключительно для забавы. А стоят зверьки совсем не дёшево, поэтому доступны лишь состоятельным гражданам.
Но, пожалуй, самый необычный, зато очень популярный у китайцев товар — это сверчки. Их продавец вынесет в большой корзине и будет чинно прохаживаться туда-сюда. Сверчки для жителей Поднебесной — не просто насекомые, а музыканты и спортсмены. Тот, кто любит маленьких, «певчих» сверчков, обязательно будет кормить их и даже устроит в своем жилище для насекомых отдельный маленький домик. Весёлое стрекотание будет отгонять злых духов и услаждать слух домочадцев. У других же пользуются спросом большие «боевые» сверчки. Такой боец, одержавший несколько побед, ценится очень дорого.
Бои сверчков — одно из главных национальных развлечений. Ареной служит блюдечко. Сверчков перед боем щекочут соломинкой, вызывая раздражение, а затем выкладывают на блюдце. Те с яростью бросаются друг на друга и сражаются до тех пор, пока один из них не перевернется на спину. Ставки бывают очень крупными, и хозяин неоднократного победителя может стать настоящим богачом.
Иногда с самого утра среди торговцев появляются странствующие кукольные театры, фокусники и акробаты. Но представления прямо на улицах они дают достаточно редко. Богатые горожане приглашают артистов во двор своего дома, и уже там, за массивными воротами, разворачиваются целые спектакли: кукольные комедии с деревянными игрушками, подвешенными на верёвочках; выступления дрессированных обезьян, мышей и даже медведей.
А для публики, которой не довелось посмотреть кукольный театр, найдутся и другие развлечения. Например, можно послушать уличных рассказчиков, зарабатывающих таким способом на хлеб. Чинно восседая на невысокой табуреточке под большим зонтиком и пытаясь перекричать уличный шум, рассказчик поведает вам старинные легенды, комические истории или басни. Если чтец попадётся громкоголосый, красноречивый, с хорошей дикцией и мимикой, толпу он соберёт быстро и, соответственно, количество денег, брошенных в деревянную миску, стоящую перед актёром, будет весомым.
Чуть дальше, уже на следующей улице, откроются магазинчики и лавки для богатых с яркими вывескам и громкими названиями, например, «Изысканные ткани» или «Изящные украшения», которые, конечно, привлекут взор прохожих. С одной стороны улицы находятся магазины тканей, где продавцы выставят напоказ великолепные китайские шелка, с другой — антикварные лавки, там можно будет купить старинные вазы, скульптуры и древние манускрипты. Дальше замелькают магазинчики обуви, шляп, зонтиков и прочих товаров. Бедные горожане будут только глазеть на них, не смея даже притронуться…
Но когда солнце начнёт клониться к закату, оживлённые улицы снова опустеют. Жители поспешат домой, закроют лавки, чайные и харчевни, а все незавершённые дела отложат на завтра. Никто не выйдет из дома поздно вечером или ночью без крайней необходимости. С давних времён этот обычай твёрдо закрепился в Поднебесной. Если кого обнаружат ночью на улице, значит, это непременно вор. Что и говорить, китайцы очень боятся темноты, потому что в темноте рыщут злые духи, приносящие вред человеку…
Однако злого духа можно и обмануть. Даже если он сумеет проникнуть через ворота во двор, то обязательно упрётся в стенку с магическими надписями, стоящую прямо напротив входа. При виде этой специальной ширмы, злой дух обязательно повернёт обратно. Если же он захочет пролезть в дом через крышу, то и там его ждут преграды. На сине-зелёных круто загнутых крышах, покрытых черепицей, имеются свои магические надписи, изображения и фигурки, отпугивающие нечисть. Да и сами дворики устроены так, чтобы злой дух непременно запутался в лабиринтах. Никаких прямых дорожек и аллей! Добраться до садиков, прудиков, беседок, летних открытых павильонов, а тем более домов можно, лишь пройдя витиеватой тропинкой со всевозможными мостиками и арочками. И злой дух, задумавший пробраться в места обитания людей, будет долго плутать по извилистым дорожкам, а в итоге обязательно заблудится.
Когда же сумрак ночи рассеется и злой дух уйдёт, жители Поднебесной опять смогут спокойно выйти из своих домов и заниматься повседневными делами…
Сейчас, в это раннее утро, злые духи, едва завидев зарю торопливо, как обычно, уходили в свои подземные жилища. Из темноты в начале лёгкими силуэтами начали проступать дома, сады, здания, храмы, дворцы. Ещё немного, и день окончательно вступит в свои права. Как всегда. Казалось бы.
И всё же это утро было не совсем обычным. В воздухе чувствовалось какое-то напряжение, какое-то слабое движение, лёгкое-лёгкое волнение…
Загадочное мерцание появилось неожиданно, точно возникло из ниоткуда. Мягко осветив улицу, оно стало превращаться в белый туман. Потом туман рассеялся и оставил после себя четыре человеческие фигуры…
Ваня, Саша и Аня очнулись и растерянно завертели головами, осматривая незнакомое место. Сергей, опустив голову, молча стоял рядом.
— Куда это мы попали? — прошептал Ваня.
— Не знаю, — так же тихо произнёс Саша и, повернувшись к Сергею, сквозь зубы произнёс: — Зачем Вы включили «Фаэтон»?
— У меня не было другого выхода, — еле слышно ответил Сергей.
Ваня схватил его за грудки и со злобой прошипел:
— Что значит не было другого выхода? Могли бы просто убежать. Зачем Вы включили прибор? Мы уже устали путешествовать во времени. Эта постоянная нервотрёпка!.. Надолго ли нас ещё хватит? А Вы, наверно, вознамерились свести нас в могилу? — и он угрожающе приблизился вплотную к генетику.
Тот счёл последний вопрос риторическим и проговорил задумчиво:
— Вряд ли я смог бы убежать. Они всё равно бы меня поймали. Теперь, когда знают, что я жив, — и он в отчаянии махнул рукой. —Всё это из-за вас. Воскрешение не входило в мои планы, — голос Сергея становился всё громче. — Даже если б я мог убежать, пришлось бы опять скрываться, прятаться по углам. Разве это жизнь?!
— Не надо орать на всю улицу, — грубо оборвал Ваня. — Если честно, нам наплевать на Вашу жизнь. Не надо было красть машину времени! Жили бы себе спокойно. А теперь и нас втянули во всё это. Между прочим, не забывайте: мы тоже на прицеле у Секретной Лаборатории. В наше последнее путешествие в Древний Египет мы отправились не от хорошей жизни, иначе… кердык! — и он чиркнул ладонью по горлу.
— Что Вы такое говорите, молодой человек! — чуть не застонал генетик, багровея от злости. — Это я вас втянул в это дело?! Да Вы в своём уме? Вы «Фаэтон» получили по наследству от вашей бабушки? Или от любимого дяди?
— Мы его нашли в развалинах дома, — жёстко сказал Ваня. — Брошеный. Ничей. И значит, вправе были считать своим. В общем, разговор короткий: отдавайте документы, которые Вы прячете. Секретная Лаборатория интересуется нами только из-за них. Отдавайте документы, иначе… — он сжал кулаки и снова шагнул к Сергею.
Саша решил прекратить этот бессмысленный разговор. Сейчас не время. Надо хоть разобраться, куда их занесло. В какой век? В какую страну? Он в задумчивости потёр лоб и тяжело вздохнул:
— Давайте все успокоимся. — И добавил после паузы: — Зря Вы затащили нас в прошлое. На мосту было темно, вряд ли эти типы из Секретной Лаборатории разглядели Ваше лицо. Действительно, надо было просто бежать, а мы бы реально прикрыли Вас — они бы и не поняли, кто это.
— Ну, допустим. А вы…, — начал он и замялся.
— Что — мы? — прищурившись, спросил Ваня. — Хотите сказать, сдали бы Вас?
— Да, — буркнул Сергей.
Ваня не нашёлся, что ответить — только пожал плечами и отошёл в сторону. Ведь если откровенно, он и сам не знал, как бы они поступили.
— А где «Фаэтон»? — спросил вдруг Саша.
— У Анюты в руках.
Все подошли к Ане и взглянули на экран прибора. На нём горела знакомая надпись:
«ВОЗВРАТ В СВОЁ ВРЕМЯ НАСТУПИТ ЧЕРЕЗ 55 ЧАСОВ».
— Ага, — прикинул Саша, — нам здесь торчать два дня и семь часов.
Он взял из рук девушки машину времени, аккуратно закрыл и убрал в сумку. Потом спросил у Сергея:
— Значит, мы попали в Вашу прошлую жизнь?
— Нет, — покачал головой тот.
— Как это? — удивился Саша.
— Что за ерунда?! — Ваня опять начал заводиться. — Ведь Вы же нажимали на кнопки! Зачем обманывать?
— Я не обманываю, — объяснил Сергей. — Мы попали в прошлую жизнь вашей подружки.
Саша и Ваня одновременно повернулись к девушке. А та молча смотрела куда-то вдаль отрешённым взглядом. Видно было, что в голове её мелькают, путаются отрывочные воспоминания, которые так трудно собрать в единую картинку. Оба уже знали, как это бывает. Аня словно и не слышала их, поглощённая своими мыслями. Саша подошёл к ней, слегка коснулся руки, и девушка вздрогнула от неожиданности.
— Это правда? Мы в твоей прошлой жизни?
Аня задумчиво покивала, почти не поворачивая головы.
— Но как это получилось?! — выкрикнул Ваня, вновь наскакивая на Сергея.
Тот молчал.
— Мы требуем объяснений, — Иван сдерживался уже из последних сил, и генетик понял, что говорить придётся.
— Мне выпал последний шанс перехитрить судьбу. И я решил, что если окажусь в своей прошлой жизни, там будет очень сложно жить.
Наконец, отчётливо проступила узкая улочка — монотонные серые стены кирпичных заборов, а за ними утопающие в зелени невысокие дома с изогнутыми крышами.
Унылое однообразие этих бесконечных заборов, скрашивалось лишь многоцветием ворот — каждый сам выбирал для них краску и придумывал резной орнамент. Общими для всех оставались тяжелые засовы и портреты богов-покровителей.
Тишина стояла кругом. Город ещё спал. Ни одного случайного прохожего, ни одного звука…
Через каких-нибудь два часа всё здесь переменится до неузнаваемости. В шуме, криках и жаркой толкотне растворится даже воспоминание об этой утренней идиллии. Откроются лавки, мастерские, цирюльни, хлебопекарни, харчевни, чайные. Уличные разносчики будут кричать, звенеть бубенцами, стучать в колотушки, дудеть в маленькие медные трубы, щёлкать трещотками или бить в барабаны, зазывая покупателей. На тачках и телегах, в лотках и корзинах крестьяне повезут свой товар: овощи, сладости, зелень и прочую снедь. В чайных домах начнутся театральные представления, а любители посидеть за карточным столом или азартно пошвырять кости, оккупируют игорные заведения.
Продавец сладостей известит о своём появлении ударом в небольшой гонг, и дети, да и взрослые тоже, дружно ринутся раскупать все эти вкусные штучки: засахаренные маленькие яблочки, орешки, разнообразные фигурки, слепленные из разваренного подслащённого риса, фруктовое желе, сладкие стручки гороха и, конечно же, сушёные фрукты. У этих же продавцов можно будет купить игрушки из дерева и папье-маше, хлопушки, фейерверки, а также искусственные цветы из бумаги и шёлка.
И чего только ни увидишь на этих торговых улицах: всевозможные полезные для дома железки, оловянные и латунные тарелки, книги, дешёвые украшения, фальшивые косы для мужского населения Поднебесной, и конечно, зонтики — непременный атрибут китайского туалета.
Немного в стороне от вещевых рядов усядутся продавцы животных, главным образом, птиц: маленьких и больших, певчих и молчаливых, и обязательно в круглых деревянных клетках. Ни один китаец не пройдет мимо них равнодушно. Эта необыкновенная страсть, эта безграничная любовь к пернатым поистине в крови у каждого жителя Поднебесной. И со своими любимцами возятся они как с малыми детьми: выгуливают, чтобы птички дышали свежим воздухом, в холодное время укутывают клетку тёплым ватным чехлом, в общем, холят их и лелеют. А некоторые, особо заботливые хозяева, носят своих питомцев повсюду, даже если отправляются на деловую встречу.
Но не только мелких беззащитных пташек предлагают уличные торговцы. Продают здесь и хищных кречетов или соколов, предназначенных для охоты. Причём охотиться любят простые китайцы, а что до знатных особ, то считают они занятие это ниже своего достоинства. Ведь охота с хищными птицами — не развлечение, а способ прокормить себя, и значит, удел бедных.
Ещё здесь продают собак, вернее, маленьких собачек, приобретаемых исключительно для забавы. А стоят зверьки совсем не дёшево, поэтому доступны лишь состоятельным гражданам.
Но, пожалуй, самый необычный, зато очень популярный у китайцев товар — это сверчки. Их продавец вынесет в большой корзине и будет чинно прохаживаться туда-сюда. Сверчки для жителей Поднебесной — не просто насекомые, а музыканты и спортсмены. Тот, кто любит маленьких, «певчих» сверчков, обязательно будет кормить их и даже устроит в своем жилище для насекомых отдельный маленький домик. Весёлое стрекотание будет отгонять злых духов и услаждать слух домочадцев. У других же пользуются спросом большие «боевые» сверчки. Такой боец, одержавший несколько побед, ценится очень дорого.
Бои сверчков — одно из главных национальных развлечений. Ареной служит блюдечко. Сверчков перед боем щекочут соломинкой, вызывая раздражение, а затем выкладывают на блюдце. Те с яростью бросаются друг на друга и сражаются до тех пор, пока один из них не перевернется на спину. Ставки бывают очень крупными, и хозяин неоднократного победителя может стать настоящим богачом.
Иногда с самого утра среди торговцев появляются странствующие кукольные театры, фокусники и акробаты. Но представления прямо на улицах они дают достаточно редко. Богатые горожане приглашают артистов во двор своего дома, и уже там, за массивными воротами, разворачиваются целые спектакли: кукольные комедии с деревянными игрушками, подвешенными на верёвочках; выступления дрессированных обезьян, мышей и даже медведей.
А для публики, которой не довелось посмотреть кукольный театр, найдутся и другие развлечения. Например, можно послушать уличных рассказчиков, зарабатывающих таким способом на хлеб. Чинно восседая на невысокой табуреточке под большим зонтиком и пытаясь перекричать уличный шум, рассказчик поведает вам старинные легенды, комические истории или басни. Если чтец попадётся громкоголосый, красноречивый, с хорошей дикцией и мимикой, толпу он соберёт быстро и, соответственно, количество денег, брошенных в деревянную миску, стоящую перед актёром, будет весомым.
Чуть дальше, уже на следующей улице, откроются магазинчики и лавки для богатых с яркими вывескам и громкими названиями, например, «Изысканные ткани» или «Изящные украшения», которые, конечно, привлекут взор прохожих. С одной стороны улицы находятся магазины тканей, где продавцы выставят напоказ великолепные китайские шелка, с другой — антикварные лавки, там можно будет купить старинные вазы, скульптуры и древние манускрипты. Дальше замелькают магазинчики обуви, шляп, зонтиков и прочих товаров. Бедные горожане будут только глазеть на них, не смея даже притронуться…
Но когда солнце начнёт клониться к закату, оживлённые улицы снова опустеют. Жители поспешат домой, закроют лавки, чайные и харчевни, а все незавершённые дела отложат на завтра. Никто не выйдет из дома поздно вечером или ночью без крайней необходимости. С давних времён этот обычай твёрдо закрепился в Поднебесной. Если кого обнаружат ночью на улице, значит, это непременно вор. Что и говорить, китайцы очень боятся темноты, потому что в темноте рыщут злые духи, приносящие вред человеку…
Однако злого духа можно и обмануть. Даже если он сумеет проникнуть через ворота во двор, то обязательно упрётся в стенку с магическими надписями, стоящую прямо напротив входа. При виде этой специальной ширмы, злой дух обязательно повернёт обратно. Если же он захочет пролезть в дом через крышу, то и там его ждут преграды. На сине-зелёных круто загнутых крышах, покрытых черепицей, имеются свои магические надписи, изображения и фигурки, отпугивающие нечисть. Да и сами дворики устроены так, чтобы злой дух непременно запутался в лабиринтах. Никаких прямых дорожек и аллей! Добраться до садиков, прудиков, беседок, летних открытых павильонов, а тем более домов можно, лишь пройдя витиеватой тропинкой со всевозможными мостиками и арочками. И злой дух, задумавший пробраться в места обитания людей, будет долго плутать по извилистым дорожкам, а в итоге обязательно заблудится.
Когда же сумрак ночи рассеется и злой дух уйдёт, жители Поднебесной опять смогут спокойно выйти из своих домов и заниматься повседневными делами…
Сейчас, в это раннее утро, злые духи, едва завидев зарю торопливо, как обычно, уходили в свои подземные жилища. Из темноты в начале лёгкими силуэтами начали проступать дома, сады, здания, храмы, дворцы. Ещё немного, и день окончательно вступит в свои права. Как всегда. Казалось бы.
И всё же это утро было не совсем обычным. В воздухе чувствовалось какое-то напряжение, какое-то слабое движение, лёгкое-лёгкое волнение…
Загадочное мерцание появилось неожиданно, точно возникло из ниоткуда. Мягко осветив улицу, оно стало превращаться в белый туман. Потом туман рассеялся и оставил после себя четыре человеческие фигуры…
Ваня, Саша и Аня очнулись и растерянно завертели головами, осматривая незнакомое место. Сергей, опустив голову, молча стоял рядом.
— Куда это мы попали? — прошептал Ваня.
— Не знаю, — так же тихо произнёс Саша и, повернувшись к Сергею, сквозь зубы произнёс: — Зачем Вы включили «Фаэтон»?
— У меня не было другого выхода, — еле слышно ответил Сергей.
Ваня схватил его за грудки и со злобой прошипел:
— Что значит не было другого выхода? Могли бы просто убежать. Зачем Вы включили прибор? Мы уже устали путешествовать во времени. Эта постоянная нервотрёпка!.. Надолго ли нас ещё хватит? А Вы, наверно, вознамерились свести нас в могилу? — и он угрожающе приблизился вплотную к генетику.
Тот счёл последний вопрос риторическим и проговорил задумчиво:
— Вряд ли я смог бы убежать. Они всё равно бы меня поймали. Теперь, когда знают, что я жив, — и он в отчаянии махнул рукой. —Всё это из-за вас. Воскрешение не входило в мои планы, — голос Сергея становился всё громче. — Даже если б я мог убежать, пришлось бы опять скрываться, прятаться по углам. Разве это жизнь?!
— Не надо орать на всю улицу, — грубо оборвал Ваня. — Если честно, нам наплевать на Вашу жизнь. Не надо было красть машину времени! Жили бы себе спокойно. А теперь и нас втянули во всё это. Между прочим, не забывайте: мы тоже на прицеле у Секретной Лаборатории. В наше последнее путешествие в Древний Египет мы отправились не от хорошей жизни, иначе… кердык! — и он чиркнул ладонью по горлу.
— Что Вы такое говорите, молодой человек! — чуть не застонал генетик, багровея от злости. — Это я вас втянул в это дело?! Да Вы в своём уме? Вы «Фаэтон» получили по наследству от вашей бабушки? Или от любимого дяди?
— Мы его нашли в развалинах дома, — жёстко сказал Ваня. — Брошеный. Ничей. И значит, вправе были считать своим. В общем, разговор короткий: отдавайте документы, которые Вы прячете. Секретная Лаборатория интересуется нами только из-за них. Отдавайте документы, иначе… — он сжал кулаки и снова шагнул к Сергею.
Саша решил прекратить этот бессмысленный разговор. Сейчас не время. Надо хоть разобраться, куда их занесло. В какой век? В какую страну? Он в задумчивости потёр лоб и тяжело вздохнул:
— Давайте все успокоимся. — И добавил после паузы: — Зря Вы затащили нас в прошлое. На мосту было темно, вряд ли эти типы из Секретной Лаборатории разглядели Ваше лицо. Действительно, надо было просто бежать, а мы бы реально прикрыли Вас — они бы и не поняли, кто это.
— Ну, допустим. А вы…, — начал он и замялся.
— Что — мы? — прищурившись, спросил Ваня. — Хотите сказать, сдали бы Вас?
— Да, — буркнул Сергей.
Ваня не нашёлся, что ответить — только пожал плечами и отошёл в сторону. Ведь если откровенно, он и сам не знал, как бы они поступили.
— А где «Фаэтон»? — спросил вдруг Саша.
— У Анюты в руках.
Все подошли к Ане и взглянули на экран прибора. На нём горела знакомая надпись:
«ВОЗВРАТ В СВОЁ ВРЕМЯ НАСТУПИТ ЧЕРЕЗ 55 ЧАСОВ».
— Ага, — прикинул Саша, — нам здесь торчать два дня и семь часов.
Он взял из рук девушки машину времени, аккуратно закрыл и убрал в сумку. Потом спросил у Сергея:
— Значит, мы попали в Вашу прошлую жизнь?
— Нет, — покачал головой тот.
— Как это? — удивился Саша.
— Что за ерунда?! — Ваня опять начал заводиться. — Ведь Вы же нажимали на кнопки! Зачем обманывать?
— Я не обманываю, — объяснил Сергей. — Мы попали в прошлую жизнь вашей подружки.
Саша и Ваня одновременно повернулись к девушке. А та молча смотрела куда-то вдаль отрешённым взглядом. Видно было, что в голове её мелькают, путаются отрывочные воспоминания, которые так трудно собрать в единую картинку. Оба уже знали, как это бывает. Аня словно и не слышала их, поглощённая своими мыслями. Саша подошёл к ней, слегка коснулся руки, и девушка вздрогнула от неожиданности.
— Это правда? Мы в твоей прошлой жизни?
Аня задумчиво покивала, почти не поворачивая головы.
— Но как это получилось?! — выкрикнул Ваня, вновь наскакивая на Сергея.
Тот молчал.
— Мы требуем объяснений, — Иван сдерживался уже из последних сил, и генетик понял, что говорить придётся.
— Мне выпал последний шанс перехитрить судьбу. И я решил, что если окажусь в своей прошлой жизни, там будет очень сложно жить.