Страница:
Ну а в эпицентре сражения, на Висле, Гиндербургу пришлось срочно менять планы. Он встретил стойкую оборону и нес потери, а из-за перегруппировки русских армий сама идея операции теряла смысл - те самые силы, которые он хотел обойти, находились уже перед ним. Поэтому для выхода им во фланг и тыл, наоборот, нужно было бы осуществить прорыв в Галиции, где они располагались прежде - что и вылилось в попытки австрийцев опрокинуть армии Брусилова. А в Польше немцы пришли к мысли вместо стратегического разгрома русского фронта ограничиться более узкой задачей победой хотя бы и не решающей, но громкой. Захватить Варшаву. Под Ивангородом, куда был нацелен удар 9-й германской армии, оставлялись заслоны, немецкие части здесь начали заменять австрийскими, и создавалась группа ген. Макензена из 17-го, 20-го и Сводного корпусов, которая получила задачу с ходу, пользуясь внезапностью, взять польскую столицу, пока русские не сосредоточили там крупных сил. 9.10 эта группа повернула на северо-восток и через Радом и Белобржеж устремилась на Варшаву.
Да только ведь командование Юго-Западного фронта планировало нанести по прорвавшимся к Висле немцам фланговый удар из района Варшавы. Тут были собраны 3 корпуса 2-й армии, начали прибывать передовые эшелоны 5-й армии. И в тот же день, 9.10, Иванов дал им приказ перейти в наступление. Обе группировки столкнулись в ожесточенных встречных боях. Сперва Макензену удалось потеснить русских. К 12.10 немцы пробились на линию фортов Варшавы (не вооруженных, так как в предвоенные годы Варшавская крепость была упразднена), форсировали Вислу у Гуры Кальварии, Козенице, Новой Александрии. Но бригада 3-го Кавказского корпуса удержала сильный плацдарм у Козенице, и многочисленные атаки, направленные на то, чтобы ликвидировать его и сбросить бригаду в реку, разбивались о стойкость защитников. В ходе боев немцы несли огромные потери, резервы их истощались, и натиск слабел. А силы русских напротив, нарастали, так как все еще продолжалась переброска войск из Галиции - подтягивались растянувшиеся по осенней грязи полки, эскадроны, батареи. Отлично сражался и прибывший на фронт 2-й Кавказский корпус во главе с уже прославленным генералом Павлом Ивановичем Мищенко. Он успел повоевать в Турецкой, в Туркестане штурмовал со Скобелевым Геок-Тепе, отличился в Китайской кампании, а в Японскую прогремел на всю Россию, совершив со своими казаками несколько дерзких рейдов по тылам противника. И в мировую, уже в чине генерала от артиллерии, снова проявил себя блестяще, прекрасно подготовив вверенные ему войска и умело ими командуя.
12.10 в Холме состоялось новое совещание Ставки с главнокомандующими фронтами. Великий князь Николай Николаевич приказал организовать новое решительное наступление. При этом разгром 9-й германской армии возлагался на Северо-Западный фронт, для чего ему возвращалась 2-я армия и передавались 5-я и кавкорпус Новикова. К середине октября, благодаря исключительной самоотверженности и выносливости солдат и офицеров, преодолевших все трудности, широкомасштабная перегруппировка была завершена. Русские войска теперь обладали значительным преимуществом над противником, и 18.10 Варшавская группировка из 2-й и 5-й армий обрушилась на врага. В ходе трехдневных жестоких боев немцы стали терпеть поражение. Новые части переправлялись на Козеницкий плацдарм, и германские контратаки на него, продолжавшиеся до 21.10, результатов так и не дали. По мере продвижения русских положение группы Макензена становилось все более опасным. Ее прорыв за Вислу был осуществлен южнее Варшавы, а основной удар русских наносился севернее. Над немцами нависла угроза окружения. Гинденбург и Людендорф попробовали применить хитрость. Сняли с рубежа Вислы Гвардейский резервный корпус, передав его позиции австрийцам, и еще одну группировку, состоящую из этого корпуса, 11-го и 20-го, стали собирать севернее, в районе Лодзи. А Макензену приказали отступить от Варшавы на 3 перехода. Чтобы русским, которые разгонятся его преследовать, нанести тремя северными корпусами внезапный удар. Из плана ничего не получилось. Части Макензена отступили, но удержаться на новом рубеже и остановить русских, пока у них на фланге сосредоточится вторая группа войск, не смогли. Их опрокинули и погнали дальше. А 23-й корпус и кавалерийские соединения 2-й русской армии, продвигавшиеся севернее, на Лович и Лодзь, разбили поодиночке и погнали корпуса, предназначенные для контрудара, так и не успевшие собраться в кулак.
21-23.10 перешли в наступление и войска 4-й и 9-й армий. Ген. Конрад тоже попытался сыграть хитро. Оставил по берегу Вислы сторожевые части, а за ними, чуть глубже, расположил сильные резервы. Чтобы позволить русским начать переправу, а когда часть их войск окажется за рекой, а часть - еще на правом берегу, ударить опрокинуть в Вислу. Однако и этот маневр сорвался. Русские форсировали Вислу широком фронтом, в том числе и в местах, где противник этого не ждал. Так, 83-й пехотной дивизии ген. Гильчевского не было придано понтонных парков, а река достигала ширины 500 м, не имея тут бродов. Но посреди Вислы было несколько островов с отмелями, а солдаты дивизии, обшаривая берег в поисках средств переправы, обнаружили несколько лодок, затопленных на мелководье - видимо, владельцами, спрятавшими таким образом свое имущество. И Гильчевский принял решение демонстрировать строительство моста в одном месте, а переправляться в другом. На выбранном участке стали свозить бревна, доски, а в стороне собрали лодки, и под покровом ночи 5 батальонов двинулись от острова к острову. Когда противник обнаружил их, было поздно - от последнего острова солдаты устремились в атаку по отмели, по грудь в воде, захватили плацдарм, на который стали стремительно переправляться подкрепления. Дивизия разгромила бригаду босняков и ударила во фланг вражеским частям, готовившимся встретить у понтонной переправы соседнее соединение. Подобное происходило и на других участках. Преодолев водную преграду, русские войска на едином порыве смели атаками как охранение, так и готовившиеся к контрудару резервы...
1-я австрийская армия была разбита, части Эверта взяли крупный г.Радом, южнее успешно продвигались соединения 9-й армии Лечицкого, а еще южнее, пользуясь успехами соседей, перешла в наступление и 3-я армия Радко-Дмитриева, форсируя Сан. Вот что вспоминал об этих боях один из их участников, будущий генерал, а в то время есаул А.Г. Шкуро: "Мы были направлены к Тарнове, к которой подошли в самый разгар боя. Без мостков, в чистом поле выпрыгнули казаки верхом из вагонов. С места, в конном строю помчались они в конную атаку на немецкую гвардию и австрийскую пехоту. Пролетая карьером, я видел, как наши славные апшеронцы, выскакивая из вагонов со штыками наперевес, в свою очередь, бросались в атаку. Мы бешено врубились в неприятельские цепи. Казаки дрались как черти, нанося страшные удары. Неприятель не выдержал, побежал. Далее последовала картина разгрома вдребезги. Мы пустились в преследование, забирая массу пленных. Гнали вглубь Галиции до замка Потоцкого близ Сенявы. Через реку Сан переправились вплавь на конях. Под Сенявой я, командуя взводом в составе 17 шашек, в разъезде встретился внезапно с эскадроном гвардейских гусар. Мы заметили их прежде, так как были в лесу, а они в поле. Я выскочил на них с гиком, но они, в свою очередь, пошли в атаку. Мы сбили их, взяли в плен 2 офицеров, 48 гусар и 2 исправных пулемета. За это дело я получил заветную "клюкву" Св. Анну IV степени на шашку, с красным темляком". При дальнейшем наступлении, уже командуя сотней, Шкуро снова отличился, взяв в плен 2 неприятельских роты. А при атаке на Радом захватил артиллерийскую батарею и несколько вражеских подразделений с пулеметами, за что был награжден Георгиевским оружием.
А на правом фланге 2-й армии гнала врагов Кавказская кавалерийская дивизия, продвигаясь на г. Калиш. 8.11 разъезды 16-го Тверского, 17-го Нижегородского и 18-го Северского драгунских полков, высланные к местечку Бжезины, обнаружили, что перед ними по шоссе движутся немецкие обозы с пехотой и артиллерией. Атаковали их лихим налетом, пехота не успела развернуться к бою, кого порубили, кто сдался. Было захвачено 200 пленных и 35 повозок. А когда враг опомнился и выслал подмогу, благополучно отошли. За этот бой был награжден своим первым Георгиевским крестом взводный унтер-офицер 18-го Северского драгунского полка Семен Буденный. А командиром взвода у него был поручик Улагай, тоже отличившийся в этом деле.
К 27.10 положение, по признанию Людендорфа, стало "исключительно критическим", и германское командование отдало весьма любопытный приказ об "отступлении широким фронтом". К этому времени возобновилось и русское наступление в Пруссии. К частям 10-й армии, сражавшимся у Красного Багна, подходили подкрепления, подтянулись тылы, наладилось снабжение. И войска Сиверса предприняли общий штурм вражеских позиций. А с юга, совершив перегруппировку, ударила 1-я армия Ренненкампфа, выходя на линию Зольдау Липно и оттянув на себя часть сил противника. Германские части стали отступать, и русские снова вторглись в Пруссию. Остановить их на второй линии обороны, построенной в 30-35 км от границы, Шуберту не удалось. Продвигаясь дальше, русские заняли Видминен, Сучавки, Шталлупеннен, Гумбиннен, Гольдап и вышли к Мазурским озерам и внешним обводам крепости Летцен - между озерами, по речкам и каналам были устроены блиндажи, траншеи с проволочными заграждениями, прикрываемые артиллерией крепости и курсирующих бронепоездов. Атаковать этот мощный узел части Сиверса не стали и принялись закрепляться на достигнутых рубежах.
Успехи были одержаны и в Галиции. Армия Радко-Дмитриева, перейдя Сан и не имея против себя крупных сил противника, начала быстро продвигаться к Кракову. Чтобы задержать ее, австрийцы стали перебрасывать войска с участков 8-й и 11-й армий. Ген. Селиванов снова взял в осаду Перемышль. А 8-й Брусилов приказал наступать. Но сломить сопротивление австрийцев долго не удавалось. Напротив, враг еще пытался атаковать, чтобы фланговой угрозой парализовать натиск русского фронта. И снова отличился Деникин. Его бригада прикрывала подступы к г. Самбор, 9 дней отбивая атаки. 6.11, зная уже чуть ли не наизусть расположение противника, Деникин заметил, что на одном участке австрийцы ослабили свои войска в результате каких-то перебросок. Их позиции отстояли от русских на 500-600 шагов, и Антон Иванович тут же, без артподготовки поднял Железную бригаду в стремительную атаку. Для неприятеля это стало полной неожиданностью, части побежали. А Деникин во вражеских окопах набросал телеграмму "Бьем и гоним австрийцев" и устремился за отступающими. Впереди у него лежало большое село Горный Лужок, и передовые части с ходу ворвались туда. А в этом селе, как выяснилось, располагался штаб командующего армейской группы эрцгерцога Иосифа. Он как раз собирался завтракать и донесению, что русские близко, не поверил. И лишь услышав на окраине характерный стук "максимов", едва успел удрать со своим штабом. Деникин и его офицеры нашли накрытый стол с кофейным сервизом, украшенным вензелями эрцгерцога, и не отказали себе в удовольствии выпить еще горячий кофе. Когда было доложено о взятии Горного Лужка, в штабе корпуса сперва не поверили и запросили: "Не произошло ли ошибки в названии?" За эту операцию командира Железной бригады наградили орденом Св. Георгия IV степени. С взятием Горного Лужка перед русскими открылось важное шоссе Самбор - Турка. И австрийцы на соседних участках тоже стали откатываться к Карпатским перевалам, а преследующие части Брусилова захватывали обозы и пленяли арьергарды.
Германское командование было в панике. Русские армии по всему фронту громили и гнали противника. Уже ожидали их вторжения в Познань, Силезию, Моравию, падения Кракова. Людендорф писал: "Положение опять стало напряженным. На Восточном фронте исход войны висел на волоске". Делал расчеты, что для нормального снабжения армия может удаляться от железнодорожных станций не больше чем на 120 км, и чтобы замедлить русское наступление, немцы начали повсеместное разрушение железных и шоссейных дорог. Причем Людендорф лично разъезжал наблюдать, чтобы их портили как следует. Взрывали мосты, шахты. Отступая из Польши, калечили там лошадей, чтобы ими не воспользовались русские. Депорттровали в Германию всех мужчин. Но и из своих приграничных районов эвакуировали людей призывного возраста вглубь страны, чтобы русские не ответили тем же и не лишили их источника пополнений. Снова по Германии покатились толпы беженцев, разнося слухи и оглядываясь, не настигают ли их еще ужасные казаки. Однако и русские войска постепенно выдыхались. Солдаты были крайне утомлены. Были израсходованы боеприпасы, а тылы в ходе преследования врага отстали. Сыграли свою роль и меры противника по разрушению дорог. И наступление стало тормозиться, а 8.11 было приостановлено. В ходе Варшавско-Ивангородской операции Россия одержала внушительную победу. 9-я германская и 1-я австрийская армии были разбиты и отброшены, потерпев огромный урон. Была освобождена почти вся "русская" Польша, занята Галиция. Наши армии вышли на линию р. Варта Ласк - Пшедборж - Мехов - р. Дунаец - Карпаты. И что еще немаловажно, у противника был выбит важный пропагандистский козырь - миф о "непобедимости немцев", столь широко разрекламированный после их успеха в Пруссии. Великий князь Николай Николаевич за эту победу получил Св. Георгия III степени, начштаба Янушкевич и генерал-квартирмейстер Данилов - IV степени.
Стоит упомянуть, что в 1944 г., когда к Висле вышла танковая армия Катукова, местные жители вспомнили и сразу показали танкистам те самые места переправы, которыми наши части пользовались 30 лет назад, во время битвы за Ивангород и Варшаву. И эти старые, разведанные и вымеренные отцами переправы снова пригодились...
23. СЕВАСТОПОЛЬ
Все вымпелы вьются, и цепи гремят,
Наверх якоря выбирают.
Готовьтеся к бою! Орудия в ряд
На солнце зловеще сверкают.
"Варяг"
В то время, когда сражения корежили Европу, стремительно осложнялась и обстановка на Ближнем Востоке. К вступлению в войну готовилась Турция. Считалось, что тайно. Но в обстановке Востока такого секрета было скрыть невозможно. Об этом знали на всех базарах, и если турецкое правительство в Стамбуле все еще морочило головы дипломатам Антанты, то с мест сыпались донесения одно тревожнее другого. Русский консул докладывал: "В Кербеле духовенство приступило к пропаганде священной войны против России". Из консульства в Урмии сообщали, что турки усиливаются на персидской границе. Из британского консульства в Киликии доносили, что за несколько дней через Адану проследовало в Сирию около 200 немцев, из них 52 офицера. А после включения в состав турецкого флота германских крейсеров опасность стала очевидной, и российский посол в Турции Гирс еще 13.8 предупредил командующего Черноморским флотом Эбергарда, что считает своевременным принятие мер для охраны побережья, в том числе выставление минных заграждений. Но Россия, ведя борьбу с Германией и Австро-Венгрией, еще одной войны всячески старалась избежать или хотя бы отсрочить ее. Министр иностранных дел Сазонов 29.8 направил в Ставку, в штаб Черноморского флота и Гирсу циркуляр, где говорилось: "Продолжаю придерживаться мнения, что нам нужно сохранить мирные отношения с Турцией, пока не определится решительный перевес русско-французских войск над австро-германскими. Считаю поэтому нежелательным какое-либо вызывающее действие против турок, могущее усилить влияние тех турецких деятелей, которые стоят за войну". Словом, предписывалось избегать всего, что может быть воспринято в качестве провокации и послужить поводом к столкновению.
Да, утверждения большевистских и западных псевдоисториков, будто Россия специально вступила в мировую войну с целью овладеть Босфором и Дарданеллами, ни малейшей критики не выдерживают. Во-первых, в июле 14-го речи о проливах попросту не могло идти, поскольку Турция была еще нейтральной, а ее флотом руководили еще не немцы, а союзники-англичане. А во-вторых, планы войны с Портой в России хотя и существовали, но... были чисто оборонительными. Так, в планах Генштаба на 1914 г. указывалось дескать, Турция при подстрекательстве Германии начать войну может - чтобы "после территориальных потерь в Европе создать базу для возрождения страны путем завоеваний в Азии". Отмечалось, что для немцев такая война была бы выгодной даже при поражении турок, поскольку Германия смогла бы упрочить свое влияние в ослабевшем государстве. И делался вывод: "Россия, не усиливая своей армии параллельно усилению в 1913 г. германской и австрийской армий, не имея на Черном море ни сильного флота, ни достаточных средств для проведения крупного десанта, также боясь внутренних потрясений, сама войны не начнет. Таким образом, на Черном море в 1914 году война может быть начата наступлением только со стороны Турции при обороне со стороны России".
Но серьезнейшей ошибкой Генштаба было то, что он не предусмотрел в своих разработках возможности союза Германии, Австро-Венгрии и Турции. Их совместных действий. Ведь планы противоборства с Турцией создавались сразу после Японской, когда опасность со стороны Порты была вероятной. А позже, когда внимание Генштаба переключилось на растущую угрозу со стороны Германии, турки подорвали свои силы революцией. И их не брали в расчет. Сочли, что такой союзник немцам вряд ли нужен - разве что попробуют его использовать для локальных провокаций. А на тот факт, что за последний предвоенный год Порта с помощью Германии сумела возродить свою армию, в свистопляске событий 14-го отреагировать не успели. И в итоге получилось так, что армия и флот начали действовать по совершенно разным планам. Моряки-черноморцы стали готовиться к мероприятиям, предусмотренным по плану войны с Турцией, составленному в 1908 г. и скорректированному в 1912 г. Он исходил из предположения о наступательных действиях со стороны противника и ставил главную задачу "сохранение обладания морем". По варианту "А", если инициатива принадлежала неприятелю, требовалось осуществлять "дальнюю блокаду" Босфора легкими кораблями, а основные силы оставались в Севастополе. Когда вражеская эскадра предпримет атаку, русский флот выходит навстречу и дает бой "на удобной позиции" вблизи своей базы - что позволяло ввести в сражение больше кораблей (в основном, устаревших), использовать подводные лодки, минные поля, обеспечить эвакуацию и ремонт подбитых единиц. По варианту "Б", если инициативу перехватывали русские, предусматривалось минирование выхода из Босфора, а дальше предполагался аналогичный сценарий.
Но армия-то уже действовала по другому плану - войны с Германией и Австро-Венгрией! По которому для прикрытия Румынской границы и Черноморского побережья разворачивалась слабенькая 7-я армия из 6 - 7 пехотных и 2 кавалерийских дивизий, да и то не кадровых, а ополченских. Растянутая на сотни километров, она осуществляла лишь охрану занимаемых рубежей. А из 3 корпусов Кавказского округа, 2 по мобилизационному расписанию отправлялись на австро-германский фронт. И на все Закавказье оставался только один, 1-й Кавказский корпус. Противостоять турецкой армии было практически нечем. Спохватились лишь в конце августа, получая сведения о приготовлениях турок. И 21.8 Генштаб дал указание произвести замену вместо уходящих Кавказских корпусов перебросить из Средней Азии 2-й Туркестанский. Но на это требовалось немалое время - дорог в здешнем регионе было мало, и пропускная способность их была ограничена. Из Европейской России в Закавказье тогда вела всего одна железная дорога - по берегу Каспийского моря.
Сазонов в августе-сентябре упорно продолжал переговоры с турецкими дипломатами, старался воздействовать на Порту через третьи страны, чтобы сохранить ее нейтралитет. Турция тоже вела переговоры - с Болгарией и Румынией. О возможности союза с ними против России. Или о гарантии нейтралитета - чтобы болгары не ударили в спину. Разумеется, об этих консультациях узнавали и в Петрограде. А от армян узнали и о другом факте. В августе 1914 г. в Эрзеруме состоялся съезд партии "Дашнакцутюн", на который вдруг прибыл один из главных идеологов "Иттихада" Бахаддин Шакир. И сделал предложение поддержать турок в войне. Дескать, Россия и Англия не выдержат, когда против них поднимется весь мусульманский мир. Но в Закавказье многое зависит от армян. Если согласятся помочь и поднять восстание, то достаточно будет двинуть армию в 200 - 300 тыс., чтобы выкинуть русских за Кавказский хребет. За это обещалось после победы предоставить армянам автономию. Но дашнаки хорошо помнили, как расплатились младотурки, тоже надававшие много обещаний, за помощь в свержении Абдул-Гамида. Поэтому ответ был дан осторожный - что в случае войны армяне будут держаться лояльно к властям и не станут преследовать политических целей. Те, кого призовут в турецкую армию, добросовестно выполнят свой долг. Но и от организации подрывных акций в российском тылу партия отказалась, а само желание войны признала авантюрой. Впрочем, даже в гипотетическом случае, если бы какие-то армянские лидеры захотели поддержать турок, они просто перестали бы быть лидерами - потому что все турецкие армяне симпатизировали России и избавления ожидали только от России. С грузинским эмигрантским "Комитетом независимости" младотуркам оказалось куда проще найти общий язык. Он и с немцами уже сговаривался, выторговывая создание автономной Грузии, которая вошла бы в состав Османской империи, а во главе государства стоял бы кто-то из германских принцев. И в Трапезунде началось формирование Грузинского легиона под командованием капитана фон Шуленбурга. Ну а северокавказские сепаратистские организации уже давно работали с "Иттихадом" в "плодотворном" контакте.
Другие народы, подвергавшиеся гонениям в Османской империи, искали контактов с русскими. Посылали делегации в консульства в Персии, пробирались через границу и просили на случай войны снабдить их оружием, хотя бы для самозащиты. И начальник разведотдела Кавказского округа Драценко представил доклад, что в случае войны с Турцией там наверняка развернется резня христиан, причем эти акции получат поддержку Германии, "ибо ей выгодна на юге России сплошная турко-татарская стена". Драценко доказывал, что избежать этого будет невозможно, но масштабы резни можно минимизировать, если помочь армянам организовать самооборону. Его доводы разделял и начальник штаба округа Юденич. Докладывал Янушкевичу, что необходимо вооружить турецких армян, айсоров и дерсимских курдов, для чего просил выделить 25 тыс. винтовок, 12 млн. патронов и 20-25 тыс. рублей.
Сазонов, получая многочисленные запросы по этому поводу, в принципе соглашался. Но вновь и вновь предупреждал, что "надежда на мир пока не утрачена", поэтому следует избегать всего, "что может вызвать конфликт". Россия даже начала выводить свои отряды из Персии - чтобы не давать повода Порте придраться к нарушению нейтралитета этой страны. А контакты с дружественными народами Турции предписывалось налаживать, но остерегать их от активных действий. "Если бы они подняли восстание и затем не были нами поддержаны, то нашему престижу был бы нанесен непоправимый удар". А поддержка означала бы войну, которую требовалось предотвратить. Поэтому Сазонов распорядился ружья и патроны приготовить, заскладировать, разработать каналы переправки - но передавать только тогда, когда ситуация станет необратимой. Однако и такие меры оказались невыполнимыми, поскольку лишних винтовок в России просто не было. В расчете на скоротечную войну запасов не предусматривалось, и имеющегося оружия только-только хватило на мобилизацию...
А немцы торопили союзников. Кайзер писал, что "сейчас важна каждая винтовка, которая может стрелять по славянам". 7.9 глава военной миссии фон Сандерс получил от Мольтке указания: "Желательно, чтобы Турция возможно скорее выступила; не позднее окончания организации обороны Дарданелл, которую необходимо ускорить". На следующий день канцлер Бетман-Гольвег прислал аналогичную депешу послу Вангенгейму. В Германии начинали волноваться - не ведут ли лидеры "Иттихада" двойную игру? Тем более что турецкое правительство действительно вовсю пускало пыль в глаза и продолжало для видимости заигрывать то с русскими, то с французами. Но эти опасения были беспочвенными. Младотурки давно определились, на какой стороне им светит больший выигрыш. И были уверены в победе Центральных Держав. А вели они не двойную игру, а свою собственную. Ускорив вступление в войну, они не позволили бы перебросить войска Кавказского округа против немцев. Но зачем это было нужно туркам? Наоборот, они ждали, пока противник уберет побольше сил из Закавказья на другие фронты. И получалось, что начало активных действий оттягивалось не дипломатией Сазонова, а той же пропускной способностью российских железных дорог. И плохим состоянием дорог у самих турок, из-за чего им для мобилизации тоже требовалось немало времени.
Да только ведь командование Юго-Западного фронта планировало нанести по прорвавшимся к Висле немцам фланговый удар из района Варшавы. Тут были собраны 3 корпуса 2-й армии, начали прибывать передовые эшелоны 5-й армии. И в тот же день, 9.10, Иванов дал им приказ перейти в наступление. Обе группировки столкнулись в ожесточенных встречных боях. Сперва Макензену удалось потеснить русских. К 12.10 немцы пробились на линию фортов Варшавы (не вооруженных, так как в предвоенные годы Варшавская крепость была упразднена), форсировали Вислу у Гуры Кальварии, Козенице, Новой Александрии. Но бригада 3-го Кавказского корпуса удержала сильный плацдарм у Козенице, и многочисленные атаки, направленные на то, чтобы ликвидировать его и сбросить бригаду в реку, разбивались о стойкость защитников. В ходе боев немцы несли огромные потери, резервы их истощались, и натиск слабел. А силы русских напротив, нарастали, так как все еще продолжалась переброска войск из Галиции - подтягивались растянувшиеся по осенней грязи полки, эскадроны, батареи. Отлично сражался и прибывший на фронт 2-й Кавказский корпус во главе с уже прославленным генералом Павлом Ивановичем Мищенко. Он успел повоевать в Турецкой, в Туркестане штурмовал со Скобелевым Геок-Тепе, отличился в Китайской кампании, а в Японскую прогремел на всю Россию, совершив со своими казаками несколько дерзких рейдов по тылам противника. И в мировую, уже в чине генерала от артиллерии, снова проявил себя блестяще, прекрасно подготовив вверенные ему войска и умело ими командуя.
12.10 в Холме состоялось новое совещание Ставки с главнокомандующими фронтами. Великий князь Николай Николаевич приказал организовать новое решительное наступление. При этом разгром 9-й германской армии возлагался на Северо-Западный фронт, для чего ему возвращалась 2-я армия и передавались 5-я и кавкорпус Новикова. К середине октября, благодаря исключительной самоотверженности и выносливости солдат и офицеров, преодолевших все трудности, широкомасштабная перегруппировка была завершена. Русские войска теперь обладали значительным преимуществом над противником, и 18.10 Варшавская группировка из 2-й и 5-й армий обрушилась на врага. В ходе трехдневных жестоких боев немцы стали терпеть поражение. Новые части переправлялись на Козеницкий плацдарм, и германские контратаки на него, продолжавшиеся до 21.10, результатов так и не дали. По мере продвижения русских положение группы Макензена становилось все более опасным. Ее прорыв за Вислу был осуществлен южнее Варшавы, а основной удар русских наносился севернее. Над немцами нависла угроза окружения. Гинденбург и Людендорф попробовали применить хитрость. Сняли с рубежа Вислы Гвардейский резервный корпус, передав его позиции австрийцам, и еще одну группировку, состоящую из этого корпуса, 11-го и 20-го, стали собирать севернее, в районе Лодзи. А Макензену приказали отступить от Варшавы на 3 перехода. Чтобы русским, которые разгонятся его преследовать, нанести тремя северными корпусами внезапный удар. Из плана ничего не получилось. Части Макензена отступили, но удержаться на новом рубеже и остановить русских, пока у них на фланге сосредоточится вторая группа войск, не смогли. Их опрокинули и погнали дальше. А 23-й корпус и кавалерийские соединения 2-й русской армии, продвигавшиеся севернее, на Лович и Лодзь, разбили поодиночке и погнали корпуса, предназначенные для контрудара, так и не успевшие собраться в кулак.
21-23.10 перешли в наступление и войска 4-й и 9-й армий. Ген. Конрад тоже попытался сыграть хитро. Оставил по берегу Вислы сторожевые части, а за ними, чуть глубже, расположил сильные резервы. Чтобы позволить русским начать переправу, а когда часть их войск окажется за рекой, а часть - еще на правом берегу, ударить опрокинуть в Вислу. Однако и этот маневр сорвался. Русские форсировали Вислу широком фронтом, в том числе и в местах, где противник этого не ждал. Так, 83-й пехотной дивизии ген. Гильчевского не было придано понтонных парков, а река достигала ширины 500 м, не имея тут бродов. Но посреди Вислы было несколько островов с отмелями, а солдаты дивизии, обшаривая берег в поисках средств переправы, обнаружили несколько лодок, затопленных на мелководье - видимо, владельцами, спрятавшими таким образом свое имущество. И Гильчевский принял решение демонстрировать строительство моста в одном месте, а переправляться в другом. На выбранном участке стали свозить бревна, доски, а в стороне собрали лодки, и под покровом ночи 5 батальонов двинулись от острова к острову. Когда противник обнаружил их, было поздно - от последнего острова солдаты устремились в атаку по отмели, по грудь в воде, захватили плацдарм, на который стали стремительно переправляться подкрепления. Дивизия разгромила бригаду босняков и ударила во фланг вражеским частям, готовившимся встретить у понтонной переправы соседнее соединение. Подобное происходило и на других участках. Преодолев водную преграду, русские войска на едином порыве смели атаками как охранение, так и готовившиеся к контрудару резервы...
1-я австрийская армия была разбита, части Эверта взяли крупный г.Радом, южнее успешно продвигались соединения 9-й армии Лечицкого, а еще южнее, пользуясь успехами соседей, перешла в наступление и 3-я армия Радко-Дмитриева, форсируя Сан. Вот что вспоминал об этих боях один из их участников, будущий генерал, а в то время есаул А.Г. Шкуро: "Мы были направлены к Тарнове, к которой подошли в самый разгар боя. Без мостков, в чистом поле выпрыгнули казаки верхом из вагонов. С места, в конном строю помчались они в конную атаку на немецкую гвардию и австрийскую пехоту. Пролетая карьером, я видел, как наши славные апшеронцы, выскакивая из вагонов со штыками наперевес, в свою очередь, бросались в атаку. Мы бешено врубились в неприятельские цепи. Казаки дрались как черти, нанося страшные удары. Неприятель не выдержал, побежал. Далее последовала картина разгрома вдребезги. Мы пустились в преследование, забирая массу пленных. Гнали вглубь Галиции до замка Потоцкого близ Сенявы. Через реку Сан переправились вплавь на конях. Под Сенявой я, командуя взводом в составе 17 шашек, в разъезде встретился внезапно с эскадроном гвардейских гусар. Мы заметили их прежде, так как были в лесу, а они в поле. Я выскочил на них с гиком, но они, в свою очередь, пошли в атаку. Мы сбили их, взяли в плен 2 офицеров, 48 гусар и 2 исправных пулемета. За это дело я получил заветную "клюкву" Св. Анну IV степени на шашку, с красным темляком". При дальнейшем наступлении, уже командуя сотней, Шкуро снова отличился, взяв в плен 2 неприятельских роты. А при атаке на Радом захватил артиллерийскую батарею и несколько вражеских подразделений с пулеметами, за что был награжден Георгиевским оружием.
А на правом фланге 2-й армии гнала врагов Кавказская кавалерийская дивизия, продвигаясь на г. Калиш. 8.11 разъезды 16-го Тверского, 17-го Нижегородского и 18-го Северского драгунских полков, высланные к местечку Бжезины, обнаружили, что перед ними по шоссе движутся немецкие обозы с пехотой и артиллерией. Атаковали их лихим налетом, пехота не успела развернуться к бою, кого порубили, кто сдался. Было захвачено 200 пленных и 35 повозок. А когда враг опомнился и выслал подмогу, благополучно отошли. За этот бой был награжден своим первым Георгиевским крестом взводный унтер-офицер 18-го Северского драгунского полка Семен Буденный. А командиром взвода у него был поручик Улагай, тоже отличившийся в этом деле.
К 27.10 положение, по признанию Людендорфа, стало "исключительно критическим", и германское командование отдало весьма любопытный приказ об "отступлении широким фронтом". К этому времени возобновилось и русское наступление в Пруссии. К частям 10-й армии, сражавшимся у Красного Багна, подходили подкрепления, подтянулись тылы, наладилось снабжение. И войска Сиверса предприняли общий штурм вражеских позиций. А с юга, совершив перегруппировку, ударила 1-я армия Ренненкампфа, выходя на линию Зольдау Липно и оттянув на себя часть сил противника. Германские части стали отступать, и русские снова вторглись в Пруссию. Остановить их на второй линии обороны, построенной в 30-35 км от границы, Шуберту не удалось. Продвигаясь дальше, русские заняли Видминен, Сучавки, Шталлупеннен, Гумбиннен, Гольдап и вышли к Мазурским озерам и внешним обводам крепости Летцен - между озерами, по речкам и каналам были устроены блиндажи, траншеи с проволочными заграждениями, прикрываемые артиллерией крепости и курсирующих бронепоездов. Атаковать этот мощный узел части Сиверса не стали и принялись закрепляться на достигнутых рубежах.
Успехи были одержаны и в Галиции. Армия Радко-Дмитриева, перейдя Сан и не имея против себя крупных сил противника, начала быстро продвигаться к Кракову. Чтобы задержать ее, австрийцы стали перебрасывать войска с участков 8-й и 11-й армий. Ген. Селиванов снова взял в осаду Перемышль. А 8-й Брусилов приказал наступать. Но сломить сопротивление австрийцев долго не удавалось. Напротив, враг еще пытался атаковать, чтобы фланговой угрозой парализовать натиск русского фронта. И снова отличился Деникин. Его бригада прикрывала подступы к г. Самбор, 9 дней отбивая атаки. 6.11, зная уже чуть ли не наизусть расположение противника, Деникин заметил, что на одном участке австрийцы ослабили свои войска в результате каких-то перебросок. Их позиции отстояли от русских на 500-600 шагов, и Антон Иванович тут же, без артподготовки поднял Железную бригаду в стремительную атаку. Для неприятеля это стало полной неожиданностью, части побежали. А Деникин во вражеских окопах набросал телеграмму "Бьем и гоним австрийцев" и устремился за отступающими. Впереди у него лежало большое село Горный Лужок, и передовые части с ходу ворвались туда. А в этом селе, как выяснилось, располагался штаб командующего армейской группы эрцгерцога Иосифа. Он как раз собирался завтракать и донесению, что русские близко, не поверил. И лишь услышав на окраине характерный стук "максимов", едва успел удрать со своим штабом. Деникин и его офицеры нашли накрытый стол с кофейным сервизом, украшенным вензелями эрцгерцога, и не отказали себе в удовольствии выпить еще горячий кофе. Когда было доложено о взятии Горного Лужка, в штабе корпуса сперва не поверили и запросили: "Не произошло ли ошибки в названии?" За эту операцию командира Железной бригады наградили орденом Св. Георгия IV степени. С взятием Горного Лужка перед русскими открылось важное шоссе Самбор - Турка. И австрийцы на соседних участках тоже стали откатываться к Карпатским перевалам, а преследующие части Брусилова захватывали обозы и пленяли арьергарды.
Германское командование было в панике. Русские армии по всему фронту громили и гнали противника. Уже ожидали их вторжения в Познань, Силезию, Моравию, падения Кракова. Людендорф писал: "Положение опять стало напряженным. На Восточном фронте исход войны висел на волоске". Делал расчеты, что для нормального снабжения армия может удаляться от железнодорожных станций не больше чем на 120 км, и чтобы замедлить русское наступление, немцы начали повсеместное разрушение железных и шоссейных дорог. Причем Людендорф лично разъезжал наблюдать, чтобы их портили как следует. Взрывали мосты, шахты. Отступая из Польши, калечили там лошадей, чтобы ими не воспользовались русские. Депорттровали в Германию всех мужчин. Но и из своих приграничных районов эвакуировали людей призывного возраста вглубь страны, чтобы русские не ответили тем же и не лишили их источника пополнений. Снова по Германии покатились толпы беженцев, разнося слухи и оглядываясь, не настигают ли их еще ужасные казаки. Однако и русские войска постепенно выдыхались. Солдаты были крайне утомлены. Были израсходованы боеприпасы, а тылы в ходе преследования врага отстали. Сыграли свою роль и меры противника по разрушению дорог. И наступление стало тормозиться, а 8.11 было приостановлено. В ходе Варшавско-Ивангородской операции Россия одержала внушительную победу. 9-я германская и 1-я австрийская армии были разбиты и отброшены, потерпев огромный урон. Была освобождена почти вся "русская" Польша, занята Галиция. Наши армии вышли на линию р. Варта Ласк - Пшедборж - Мехов - р. Дунаец - Карпаты. И что еще немаловажно, у противника был выбит важный пропагандистский козырь - миф о "непобедимости немцев", столь широко разрекламированный после их успеха в Пруссии. Великий князь Николай Николаевич за эту победу получил Св. Георгия III степени, начштаба Янушкевич и генерал-квартирмейстер Данилов - IV степени.
Стоит упомянуть, что в 1944 г., когда к Висле вышла танковая армия Катукова, местные жители вспомнили и сразу показали танкистам те самые места переправы, которыми наши части пользовались 30 лет назад, во время битвы за Ивангород и Варшаву. И эти старые, разведанные и вымеренные отцами переправы снова пригодились...
23. СЕВАСТОПОЛЬ
Все вымпелы вьются, и цепи гремят,
Наверх якоря выбирают.
Готовьтеся к бою! Орудия в ряд
На солнце зловеще сверкают.
"Варяг"
В то время, когда сражения корежили Европу, стремительно осложнялась и обстановка на Ближнем Востоке. К вступлению в войну готовилась Турция. Считалось, что тайно. Но в обстановке Востока такого секрета было скрыть невозможно. Об этом знали на всех базарах, и если турецкое правительство в Стамбуле все еще морочило головы дипломатам Антанты, то с мест сыпались донесения одно тревожнее другого. Русский консул докладывал: "В Кербеле духовенство приступило к пропаганде священной войны против России". Из консульства в Урмии сообщали, что турки усиливаются на персидской границе. Из британского консульства в Киликии доносили, что за несколько дней через Адану проследовало в Сирию около 200 немцев, из них 52 офицера. А после включения в состав турецкого флота германских крейсеров опасность стала очевидной, и российский посол в Турции Гирс еще 13.8 предупредил командующего Черноморским флотом Эбергарда, что считает своевременным принятие мер для охраны побережья, в том числе выставление минных заграждений. Но Россия, ведя борьбу с Германией и Австро-Венгрией, еще одной войны всячески старалась избежать или хотя бы отсрочить ее. Министр иностранных дел Сазонов 29.8 направил в Ставку, в штаб Черноморского флота и Гирсу циркуляр, где говорилось: "Продолжаю придерживаться мнения, что нам нужно сохранить мирные отношения с Турцией, пока не определится решительный перевес русско-французских войск над австро-германскими. Считаю поэтому нежелательным какое-либо вызывающее действие против турок, могущее усилить влияние тех турецких деятелей, которые стоят за войну". Словом, предписывалось избегать всего, что может быть воспринято в качестве провокации и послужить поводом к столкновению.
Да, утверждения большевистских и западных псевдоисториков, будто Россия специально вступила в мировую войну с целью овладеть Босфором и Дарданеллами, ни малейшей критики не выдерживают. Во-первых, в июле 14-го речи о проливах попросту не могло идти, поскольку Турция была еще нейтральной, а ее флотом руководили еще не немцы, а союзники-англичане. А во-вторых, планы войны с Портой в России хотя и существовали, но... были чисто оборонительными. Так, в планах Генштаба на 1914 г. указывалось дескать, Турция при подстрекательстве Германии начать войну может - чтобы "после территориальных потерь в Европе создать базу для возрождения страны путем завоеваний в Азии". Отмечалось, что для немцев такая война была бы выгодной даже при поражении турок, поскольку Германия смогла бы упрочить свое влияние в ослабевшем государстве. И делался вывод: "Россия, не усиливая своей армии параллельно усилению в 1913 г. германской и австрийской армий, не имея на Черном море ни сильного флота, ни достаточных средств для проведения крупного десанта, также боясь внутренних потрясений, сама войны не начнет. Таким образом, на Черном море в 1914 году война может быть начата наступлением только со стороны Турции при обороне со стороны России".
Но серьезнейшей ошибкой Генштаба было то, что он не предусмотрел в своих разработках возможности союза Германии, Австро-Венгрии и Турции. Их совместных действий. Ведь планы противоборства с Турцией создавались сразу после Японской, когда опасность со стороны Порты была вероятной. А позже, когда внимание Генштаба переключилось на растущую угрозу со стороны Германии, турки подорвали свои силы революцией. И их не брали в расчет. Сочли, что такой союзник немцам вряд ли нужен - разве что попробуют его использовать для локальных провокаций. А на тот факт, что за последний предвоенный год Порта с помощью Германии сумела возродить свою армию, в свистопляске событий 14-го отреагировать не успели. И в итоге получилось так, что армия и флот начали действовать по совершенно разным планам. Моряки-черноморцы стали готовиться к мероприятиям, предусмотренным по плану войны с Турцией, составленному в 1908 г. и скорректированному в 1912 г. Он исходил из предположения о наступательных действиях со стороны противника и ставил главную задачу "сохранение обладания морем". По варианту "А", если инициатива принадлежала неприятелю, требовалось осуществлять "дальнюю блокаду" Босфора легкими кораблями, а основные силы оставались в Севастополе. Когда вражеская эскадра предпримет атаку, русский флот выходит навстречу и дает бой "на удобной позиции" вблизи своей базы - что позволяло ввести в сражение больше кораблей (в основном, устаревших), использовать подводные лодки, минные поля, обеспечить эвакуацию и ремонт подбитых единиц. По варианту "Б", если инициативу перехватывали русские, предусматривалось минирование выхода из Босфора, а дальше предполагался аналогичный сценарий.
Но армия-то уже действовала по другому плану - войны с Германией и Австро-Венгрией! По которому для прикрытия Румынской границы и Черноморского побережья разворачивалась слабенькая 7-я армия из 6 - 7 пехотных и 2 кавалерийских дивизий, да и то не кадровых, а ополченских. Растянутая на сотни километров, она осуществляла лишь охрану занимаемых рубежей. А из 3 корпусов Кавказского округа, 2 по мобилизационному расписанию отправлялись на австро-германский фронт. И на все Закавказье оставался только один, 1-й Кавказский корпус. Противостоять турецкой армии было практически нечем. Спохватились лишь в конце августа, получая сведения о приготовлениях турок. И 21.8 Генштаб дал указание произвести замену вместо уходящих Кавказских корпусов перебросить из Средней Азии 2-й Туркестанский. Но на это требовалось немалое время - дорог в здешнем регионе было мало, и пропускная способность их была ограничена. Из Европейской России в Закавказье тогда вела всего одна железная дорога - по берегу Каспийского моря.
Сазонов в августе-сентябре упорно продолжал переговоры с турецкими дипломатами, старался воздействовать на Порту через третьи страны, чтобы сохранить ее нейтралитет. Турция тоже вела переговоры - с Болгарией и Румынией. О возможности союза с ними против России. Или о гарантии нейтралитета - чтобы болгары не ударили в спину. Разумеется, об этих консультациях узнавали и в Петрограде. А от армян узнали и о другом факте. В августе 1914 г. в Эрзеруме состоялся съезд партии "Дашнакцутюн", на который вдруг прибыл один из главных идеологов "Иттихада" Бахаддин Шакир. И сделал предложение поддержать турок в войне. Дескать, Россия и Англия не выдержат, когда против них поднимется весь мусульманский мир. Но в Закавказье многое зависит от армян. Если согласятся помочь и поднять восстание, то достаточно будет двинуть армию в 200 - 300 тыс., чтобы выкинуть русских за Кавказский хребет. За это обещалось после победы предоставить армянам автономию. Но дашнаки хорошо помнили, как расплатились младотурки, тоже надававшие много обещаний, за помощь в свержении Абдул-Гамида. Поэтому ответ был дан осторожный - что в случае войны армяне будут держаться лояльно к властям и не станут преследовать политических целей. Те, кого призовут в турецкую армию, добросовестно выполнят свой долг. Но и от организации подрывных акций в российском тылу партия отказалась, а само желание войны признала авантюрой. Впрочем, даже в гипотетическом случае, если бы какие-то армянские лидеры захотели поддержать турок, они просто перестали бы быть лидерами - потому что все турецкие армяне симпатизировали России и избавления ожидали только от России. С грузинским эмигрантским "Комитетом независимости" младотуркам оказалось куда проще найти общий язык. Он и с немцами уже сговаривался, выторговывая создание автономной Грузии, которая вошла бы в состав Османской империи, а во главе государства стоял бы кто-то из германских принцев. И в Трапезунде началось формирование Грузинского легиона под командованием капитана фон Шуленбурга. Ну а северокавказские сепаратистские организации уже давно работали с "Иттихадом" в "плодотворном" контакте.
Другие народы, подвергавшиеся гонениям в Османской империи, искали контактов с русскими. Посылали делегации в консульства в Персии, пробирались через границу и просили на случай войны снабдить их оружием, хотя бы для самозащиты. И начальник разведотдела Кавказского округа Драценко представил доклад, что в случае войны с Турцией там наверняка развернется резня христиан, причем эти акции получат поддержку Германии, "ибо ей выгодна на юге России сплошная турко-татарская стена". Драценко доказывал, что избежать этого будет невозможно, но масштабы резни можно минимизировать, если помочь армянам организовать самооборону. Его доводы разделял и начальник штаба округа Юденич. Докладывал Янушкевичу, что необходимо вооружить турецких армян, айсоров и дерсимских курдов, для чего просил выделить 25 тыс. винтовок, 12 млн. патронов и 20-25 тыс. рублей.
Сазонов, получая многочисленные запросы по этому поводу, в принципе соглашался. Но вновь и вновь предупреждал, что "надежда на мир пока не утрачена", поэтому следует избегать всего, "что может вызвать конфликт". Россия даже начала выводить свои отряды из Персии - чтобы не давать повода Порте придраться к нарушению нейтралитета этой страны. А контакты с дружественными народами Турции предписывалось налаживать, но остерегать их от активных действий. "Если бы они подняли восстание и затем не были нами поддержаны, то нашему престижу был бы нанесен непоправимый удар". А поддержка означала бы войну, которую требовалось предотвратить. Поэтому Сазонов распорядился ружья и патроны приготовить, заскладировать, разработать каналы переправки - но передавать только тогда, когда ситуация станет необратимой. Однако и такие меры оказались невыполнимыми, поскольку лишних винтовок в России просто не было. В расчете на скоротечную войну запасов не предусматривалось, и имеющегося оружия только-только хватило на мобилизацию...
А немцы торопили союзников. Кайзер писал, что "сейчас важна каждая винтовка, которая может стрелять по славянам". 7.9 глава военной миссии фон Сандерс получил от Мольтке указания: "Желательно, чтобы Турция возможно скорее выступила; не позднее окончания организации обороны Дарданелл, которую необходимо ускорить". На следующий день канцлер Бетман-Гольвег прислал аналогичную депешу послу Вангенгейму. В Германии начинали волноваться - не ведут ли лидеры "Иттихада" двойную игру? Тем более что турецкое правительство действительно вовсю пускало пыль в глаза и продолжало для видимости заигрывать то с русскими, то с французами. Но эти опасения были беспочвенными. Младотурки давно определились, на какой стороне им светит больший выигрыш. И были уверены в победе Центральных Держав. А вели они не двойную игру, а свою собственную. Ускорив вступление в войну, они не позволили бы перебросить войска Кавказского округа против немцев. Но зачем это было нужно туркам? Наоборот, они ждали, пока противник уберет побольше сил из Закавказья на другие фронты. И получалось, что начало активных действий оттягивалось не дипломатией Сазонова, а той же пропускной способностью российских железных дорог. И плохим состоянием дорог у самих турок, из-за чего им для мобилизации тоже требовалось немало времени.