Страница:
В итоге зоной интересов Англии признавались Ирак, Аравия, Хайфа и Акка. Франции отдавались Сирия, Киликия, Ливан, часть Курдистана, области Диарбекира, Харпута и Сиваса. Палестина попадала под международный контроль. А к России отходили области Трапезунда, Эрзерума, Вана, Битлиса и часть Курдистана. За что царь обещал поддержать притязания союзников на левом берегу Рейна, на Адриатике, в Трансильвании и Персии. Кстати, о проливах в этом соглашении речь вообще уже не шла. Русские о данной проблеме больше не вспоминали, считая ее не актуальной. И союзники, разумеется, тоже им не напоминали. Мало того, французский посол в Петрограде Палеолог вдруг с удивлением узнал, что большинство влиятельных русских деятелей - и военных, во главе с Алексеевым, и в правительстве, во главе с Сазоновым,- вообще против аннексии проливов, полагая, что обладание таким "конфликтным" районом принесет массу новых проблем при ничтожной практической пользе. И был даже встревожен своим открытием - дескать, если русские откажутся от проливов, то какими же посулами склонять их к действиям, выгодным Западу?
Но разумеется, все подобные "дележки" в 1916 г. могли носить лишь чисто теоретический характер. Правда, Алексеев считал, что Турцию можно вывести из войны относительно просто, для этого англичанам и французам стоит лишь приложить усилия, адекватные усилиям русских. Он предлагал высадить все тот же десант в районе Александретты, англичанам активизироваться в Месопотамии и Персии, оказав содействие Баратову и Юденичу - и для полного краха уже расшатанной Порты этого будет достаточно. Но обжегшись на Дарданеллах и под Багдадом, союзники об активизации на Востоке и слышать не хотели. Французы, напуганные Верденом, не желали отвлекать войска на второстепенные фронты. Англичане тряслись за Суэц. А что касается десантов, то после Галлиполи западная военная наука ничтоже сумняшеся пришла к глубокомысленному выводу, что... они вообще отжили свой век. Поскольку, мол, "современное развитие средств вооруженной борьбы не позволяет производить высадку крупных масс войск на обороняемое побережье".
А между тем фронт "трех Николаев Николаевичей" - великого князя, Юденича и Баратова - продолжал одерживать успехи. Баратов в Хамадане дождался сосредоточения всего своего корпуса - к его 1-й Кавказской казачьей дивизии и Сводной кубанской бригаде постепенно подтягивались перевозимые через Каспий полки пограничников, Кавказская кавдивизия Шарпантье. После чего началось наступление на Западный Иран, где закрепились турецкие регулярные силы и марионеточное "национальное правительство" Персии. Разбив передовые части врага, корпус взял г. Бехистун и вышел на подступы к сильным оборонительным позициям неприятельской группировки, закрепившейся в г. Керманшах. И Баратов бросил свои части на штурм. Организован он был весьма грамотно. В лоб двинулись пехотинцы 2-го пограничного полка - перебежками, каждая рота (у пограничников их называли "сотнями") двумя цепями. Одна делает бросок к новому рубежу, другая прикрывает огнем. Атаку непрерывно поддерживали две горных батареи. А с флангов пошли в обход полки Кавказской кавалерийской дивизии и кубанские казаки. В результате напряженного боя к вечеру 26.2 русские части ворвались в Керманшах. Турки и их иранские приспешники, оставив город, начали поспешно отступать на юго-запад. В этом сражении получил боевое крещение будущий маршал Иван Баграмян. Он по окончании Тифлисского технического училища имел броню от призыва в армию, но пошел добровольцем и после обучения был зачислен рядовым во 2-й пограничный полк.
Кавказская армия в это время готовила очередную наступательную операцию. Великий князь Николай Николаевич, вернувшись из Ставки, привез Юденичу персональную глубокую благодарность от царя за Эрзерум. И передал пожелание Верховного Главнокомандующего - попытаться взять Трапезунд (ныне Трабзон). Очевидно, это было связано как раз с соглашением Сайкса - Пико. Зная о спорах и закулисных играх вокруг данного соглашения, царь хотел гарантированно занять своими войсками те регионы, на которые претендовала Россия. Однако и стратегическое значение Трапезунда было огромным. Это был важнейший порт на малоазиатском побережье Черного моря. Из него шли хорошие дороги на юг, в Эрзерум и Эрзинджан. А прямой дороги Стамбул - Анкара Эрзерум еще не существовало. И как раз через Трапезунд шло основное снабжение 3-й турецкой армии, ее подпитка пополнениями. Так, уже начали прибывать свежие части с Галлиполийского полуострова. Если же лишить врага порта, этим дивизиям пришлось бы тащиться пешком через всю Турцию, ослабляясь в пути и неся небоевые потери - да и когда еще доберутся. С другой стороны, и для русских Трапезунд мог стать отличным коммуникационным узлом, обеспечить снабжение морем вместо того, чтобы доставлять его караванами и машинами через Карс, по плохим дорогам и перевалам.
К Трапезунду русские выходили с двух направлений. С южного - расширяя занятую территорию после предыдущей победы, они заняли Байбурт, на полпути между Эрзерумом и этим портом. И с восточного, где был взят Ризе в 70 км от Трапезунда. Приморская группа Ляхова, действовавшая тут, была небольшой - 2 бригады и 2 полка, которые, к тому же, должны были прикрывать и собственное побережье. Но тут и местность была очень неудобной для наступления - узкая полоса между берегом и Понтийскими горами, перерезанная многочисленными стекающими с них речками, каждая из которых могла стать хорошим оборонительным рубежом. До сих пор военные операции здесь носили вспомогательный характер, и турки тоже держали на берегу ограниченные силы. Разумеется, они понимали огромное значение Трапезунда. Но сочли, что русские наступать будут с юга, от Байбурта, где могла развернуться для удара главная группировка Юденича. И соответственно, части 3-й турецкой армии организовывали на этом направлении оборону, перекрыв дорогу на Байбурт и перевалы Понтийских гор.
Однако Юденич не стал действовать так, как от него ждал противник. И несмотря на выводы о десантах западных военных теоретиков решил брать Трапезунд именно с моря. После Эрзерума рейтинг Кавказского фронта значительно повысился, его уже перестали считать "второсортным", сюда направлялись дополнительные орудия, пулеметы, эшелоны боеприпасов, подкрепления. В частности, 5-й Кавказский корпус, действовавший на Западном фронте, был расформирован, и входившие в его состав 1-я и 2-я Кубанские пластунские бригады возвращались Юденичу. Передавали ему и две новых ополченских дивизии, 123-ю и 127-ю. Их он и намеревался использовать для операции. Кроме Батумского отряда кораблей, для обеспечения десанта привлекались главные силы флота. Естественно, командарм, находясь в Эрзеруме, непосредственно руководить всеми этими разнородными контингентами, разбросанными на огромном пространстве, не мог. Поэтому в Трапезундской операции огромную роль сыграл штаб самого наместника во главе с оплеванными общественностью Янушкевичем и Даниловым. Но штаб этот был опытным и со своей задачей справился безукоризненно.
В период подготовки Юденич провел и частную операцию по овладению г. Мамахатун. Как раз там обозначились войска, подвезенные из Галлиполи, и надо сказать, турецкое командоваание действовало далеко не лучшим образом. Едва получив первые подкрепления, тут же бросило их в атаки, силясь вернуть хоть какие-нибудь маловажные деревни. И Юденич решил разбить их, пока враг не накопил там достаточно сил, а заодно отвлечь неприятеля от Трапезунда. Сюда были направлены 5-я Кавказская казачья дивизия ген. Томашевского, 39-я пехотная дивизия Рябинкина. В напряженных боях, разыгравшихся на р. Тузла-чай противника разбили, захватили 1 тыс. пленных и 2 орудия и пошли в преследование. Жестокое столкновение произошло между авангардом 1-го Кавказского полка и турецким арьергардом. Две сотни казаков и неприятельская рота заметили друг друга, находясь на голом поле - но их разделяла каменная гряда. И кинулись навстречу, понимая - в этих условиях уцелеет тот, кто первым займет гребень. Первыми успели казаки. Они потеряли 3 чел., а турецкую роту перестреляли полностью. Пехота и конница с двух сторон ударили на Мамахатун. Тут имелись очень сильные позиции - гора Губах-даг представляла собой кольцевой кратер древнего потухшего вулкана, края которого являлись настоящей естественной крепостью. Но укрепиться там турки не успели. Поставили лишь одну батарею, и налет казаков она отразила. Однако в это время с другого направления атаковала пехота, и Мамахатун был взят. Захватили 800 пленных, обозы, враг отошел за р. Кара-су.
А между тем вовсю шли приготовления к десанту. Опять огромное значение придавалось секретности. Чтобы не насторожить противника, ополченские дивизии сосредотачивались даже не в черноморских портах, а в далеком Мариуполе. Вроде как для перевозки на Юго-Западный фронт. Части 2-го Туркестанского начали демонстрировать атаки под Байбуртом. А Приморская группа 26.3 начала наступление у Ризе. Комбинированным ударом с суши и с моря, откуда вели огонь двенадцатидюймовки "Императрицы Марии", четыре эсминца и канонерки Батумского отряда, очередной рубеж вражеской обороны был прорван. А первый эшелон десанта, пластуны, погрузившись на транспорты в Новороссийске, появился вдруг у неприятельских берегов и начал высадку. 1-я бригада Гулыги - со "всеми удобствами", в Ризе, включившись в удар группы Ляхова, а 2-я Краснопевцева у Сюрмене - рядом с Трапезундом. Причем и тут пластуны отличились. Сочли, что боты с транспортов выгружать слишком долго, и ринулись вплавь. В апреле. И лошадей повели вплавь - хотя пластуны были пехотой, и лошади у них были не верховые, а обозные "старушки". Но утонула лишь одна, а казаки добрались до берега все. Всего в сжатые сроки было перевезено 10 тыс. пластунов, 300 лошадей и 12 орудий.
Командование противника, спохватившись, попыталось воспрепятствовать перевозкам. К Новороссийску был срочно отправлен крейсер "Бреслау", начавший обстреливать город. Но подошли броненосцы Черноморского флота, и он вынужден был убраться. У русских было хорошо налаженным и авиационное наблюдение. И германскую подводную лодку, тоже сунувшуюся было к Новороссийску, обнаружили с самолетов и сразу отогнали. А больше морское неприятельское командование не смогло предпринять ничего, поскольку Босфор блокировали русские субмарины. Собственно, ничего не сумело предпринять и сухопутное командование. Вся соль Трапезундской операции была в ее стремительности. Турецкие войска, сбитые с предшествующих рубежей, откатились на последнюю перед Трапезундом реку Кара-дере. Но закрепиться здесь им не дали, 15.4 при артиллерийской поддержке флота пластуны форсировали Кара-дере. Враг побежал. Попытался зацепиться на городских окраинах, но атаки не выдержал. 18.4 Трапезунд был взят. В качестве трофеев наступающим досталось 23 орудия - из них 8 береговых, 14 тяжелых шестидюймовок и 1 полевое. Штаб фронта докладывал в Ставку: "Победа эта была одержана при содействии Черноморского флота, искусные действия которого дали возможность блестяще осуществить огневую поддержку сухопутным войскам. Победе способствовала также дружная поддержка, оказанная войсками, действующими на прочих направлениях Малой Азии и своими подвигами облегчившими задачу Приморского отряда".
Однако сражение на этом не закончилось. Турецкое командование поняло, что проморгало, и из Стамбула поступил приказ 3-й армии во что бы то ни стало вернуть Трапезунд. Турки все еще занимали его окрестности, контролировали район между Трапезундом и Байбуртом. И, перебрасывая подкрепления с других участков, повели на захваченный город атаки с юга и запада. Закипели ожесточенные бои, переходящие в штыковые схватки. Но теперь порт был в руках русских. И сюда стали прибывать части 123-й и 127-й пехотных дивизий, на базе которых был восстановлен 5-й Кавказский корпус, который возглавил ген. Яблочкин. Натиск противника удалось отразить, и русские войска сами перешли в наступление. Оно проходило в тяжелейших условиях, в горах, покрытых сплошными зарослями кустарника и лесами, по прорезающим их ущельям, перегороженным неприятельскими позициями. Лишь постепенно, шаг за шагом, к 30.5 части 5-го Кавказского корпуса вышли на рубеж р.Самсун-Дараси в 25 км западнее Трапезунда и расширили свой участок до 20 км на юг. А 3-я пластунская бригада ген. Камянистого, наступая от Байбурта в составе 2-го Туркестанского корпуса, сумела войти в связь с 1-й бригадой Гулыги. Приморская группировка соединилась с главными силами армии. Трапезунд стал отличной тыловой и коммуникационной базой фронта. А для его защиты от новых ударов неприятеля Юденич распорядился начать строительство укрепрайона на отвоеванном вокруг Трапезунда плацдарме
Одновременно с битвой за Трапезунд развернулась широкомасштабная операция и на другом фланге Кавказского фронта. Британский корпус Таунсенда изнемогал в осаде, и союзников надо было выручать. Великий князь Николай Николаевич задумал нанести два удара - Азербайджанским отрядом Чернозубова на Мосул и корпусом Баратова на Багдад. В принципе, если бы поддержали англичане, направив в Ирак дополнительные силы, возможен был важный стратегический выигрыш. Деблокировать Таунсенда, соединиться с союзниками, разбить врага в Месопотамии и ударить на Диарбекир, в обход фланга 3-й турецкой армии. Однако переговоры на этот счет снова увязали в бесконечных оговорках, согласованиях, британцы ссылались на неготовность - в общем, "обжегшись на молоке, дули на воду".
Русским войскам тоже потребовалась основательная подготовка. Организовать тылы, перегруппироваться, дать отдых лошадям перед дальним рейдом. Чтобы предохранить солдат от солнечных ударов, заготовили специальные матерчатые козырьки на шнурках, крепящиеся к фуражке и прикрывающие лоб и затылок. Даже всех коней снабдили налобниками из белой ткани. И в конце марта наступление началось. Сбив противостоящие отряды противника, части Баратова взяли Керинд и Касри-Ширин, выходя к границам Ирака. А войска Чернозубова развернули продвижение двумя колоннами. Из Урмии выступил отряд ген. Левандовского из 3-й Забайкальской и 4-й пластунской бригад, а из Соудж-булага - отряд ген. Рыбальченко из двух полков 4-й казачьей дивизии, пограничного полка и 4-й армянской дружины.
Встревоженные турки сразу прекратили атаки Кут-эль-Амары, сняли оттуда свой 13-й корпус и бросили навстречу Баратову. Так что англичане получили отличную возможность вызволить Таунсенда и ударить на Багдад. Да и сами осажденные могли вырваться - против них остались лишь заслоны. Но ни главное британское командование, ни Таунсенд этим шансом не воспользовались. Его корпус был деморализован потерями, ослаблен болезнями, недоеданием, плохим климатом. И, по признанию немецких офицеров "окруженный лишь слабыми турецкими силами", 29.4 капитулировал после 148 дней осады. От корпуса к этому времени осталось 9 тыс. чел. Турецкая и германская пропаганда раструбили об этом как об очередной величайшей победе, заодно стараясь сгладить шок от катастроф Эрзерума и Трапезунда. Правда, автор победы фельдмаршал фон дер Гольц до нее не дожил. Тиф и дизентерия косили осаждавших так же, как осажденных, и он скончался за неделю до сдачи англичан.
Собственно, главный смысл русской операции исчез. Но она, уже начавшись, по инерции продолжалась. Части Левандовского и Рыбальченко в жестоком бою взяли г. Ревандуз. При этом погиб командир 4-й армянской дружины Кери. Создалась угроза г. Мосулу - русские были в 100 км от него. Но встретив сильное сопротивление, дальше продвигаться не стали и закрепились на достигнутых рубежах. А Баратов решил продолжить путь на Багдад - хотя бы в качестве рейда. Его войска, разгоняя отряды курдов, заняли пограничный город Ханэкин. Действия проходили в очень тяжелых условиях, по страшной жаре, при недостатке питьевой воды - ее привозили в бурдюках на верблюдах. Но дальше навстречу стали выдвигаться превосходящие силы турок. Вступать с ними в сражение Баратов не стал и приказал отходить назад к Керманшаху.
В этой операции снова отличился вахмистр Семен Буденный. От дивизии Шарпантье были высланы вперед разъезды, чтобы разведать г. Бекубэ, уже совсем рядом с Багдадом. Взвод драгун 18-го Северского полка под командованием Буденного вошел в этот городишко, противника не обнаружил, послал донесение командиру и отправился дальше. Но вдруг его нагнали посыльные и сообщили, что на обратной дороге нарвались на колонну турок. Взвод начал выбираться по вражеским тылам. Подойдя к Ханэкину, увидели караваны верблюдов - обозы всей вражеской группировки. Горстка драгун неожиданно атаковала их, наведя панику, в суматохе отбила два каравана, груженных мешками риса, сухофруктов и других продуктов. Взяли и пленных, от которых узнали, что вся местность занята большими силами неприятеля. Питаясь трофеями, поехали кружными проселками на Хирван. Потом внезапно с тыла атаковали турок, порубив и захватив в плен их заставу, и вышли к своим. Взвод был уже исключен из списков части как погибший - он путешествовал по территории противника 22 дня. Буденный за этот рейд был награжден Георгиевским крестом II степени.
55. ЮТЛАНДСКИЙ БОЙ И ТРЕНТИНО
Какое несчастье быть в союзе с такими негодяями, но что делать!
Ген. Д. С. Дохтуров, 1805 г.
В западной и западнической литературе можно встретить порой сетования, что Антанта являлась союзом "социально и культурно разнородных организмов". Отчасти это так. Но лишь отчасти. Поскольку опять неясно, что понимать под словом "культура". Если брать техническую сторону, то подобное утверждение больше относится к Центральным Державам, там разница между Германией и Турцией была куда более разительной, и тем не менее их союз был весьма эффективным. А если брать нравственную сторону, то утверждение можно считать справедливым - но не в том плане, как обычно понимается авторами. Особенностью Антанты стало соединение в общем альянсе России, где в то время моральные и духовные ценности все еще сохраняли приоритет над материальными, и Запада, где понятия нравственных идеалов тоже существовали, и пожалуй, были более сильными, чем в наши дни, но уже занимали подчиненное положение по отношению к приоритетам прозаичной материальной выгоды.
Вот и получалось, что русские, по признанию У. Черчилля, проявляли подлинное "соревнование боевого товарищества, которое было отличительной чертой царской армии". А их партнеры-англичане даже в самые тяжелые для России дни отчаянно торговались за оплату кредитов золотом по грабительским ценам, за проценты на эти "кредиты", а то и доходили до попыток прибрать под контроль русские финансы. И государственный контролер Харитонов комментировал: "Значит, с ножом к горлу прижимают нас дорогие союзнички или золото давай, или ни гроша не получите. Дай Бог им здоровья, но так порядочные люди не поступают". А министр Кривошеин констатировал: "Они восхищаются нашими подвигами для спасения союзных фронтов ценою наших собственных поражений, а в деньгах прижимают не хуже любого ростовщика". Даже такой ярый западник, как кадет Шингарев, выражал неодобрение подобной позиции Лондона и Парижа.
Алексеев в январе 16-го писал в Париж ген. Жилинскому: "За все, нами получаемое, они снимут с нас последнюю рубашку. Это ведь не услуга, а очень выгодная сделка. Но выгоды должны быть хотя немного обоюдные, а не односторонние". Увы, западные державы думали именно об односторонней выгоде, и нередко их претензии вообще зашкаливали за рамки приличий. Например, суда, перевозившие в русские порты вооружение, конвоировались английскими крейсерами. И Лондон попытался получить за это "компенсацию", направив в Россию запрос: "Ввиду того, что от действий германских подводных лодок утрата тоннажа торгового флота союзников весьма значительна, английское правительство предлагает весь русский торговый флот, находящийся в свободных морях, передать ему в распоряжение и ведение". Причем обещалось, что "известный процент русских судов будет всегда обслуживать русские заказы, а остальное будет посвящено общим интересам". Правительство и Ставка не знали, что и ответить,- было понятно, что Британия просто хочет наложить лапу на русские суда. Но союзники настаивали, стали сокращать тоннаж отправляемых в Россию грузов.
К счастью, столь наглые требования возмутили даже Думу. 15.1 вопрос был поднят на Особом Совещании, после чего к Родзянко пожаловали с разъяснениями посол Бьюкенен и военный агент Нокс. Председатель Думы сказал им прямо: "Это вымогательство, это недостойно великой нации и союзницы, русский народ не может снести такого унижения и об этом придется говорить с кафедры Думы". И союзники пошли на попятную. Но морской министр Григорович, предвидел, что англичане могут отомстить и возникнут проблемы с конвоированием судов. Поэтому нашел выход в переговорах с японцами - они согласились по "дешевке", всего лишь за возмещение расходов по подъему со дна и ремонту вернуть крейсера, потопленные в прошлой войне: "Варяг", "Пересвет" и "Полтаву". Так что и "гордый "Варяг" снова вступил в строй и принял участие в Первой мировой. В обстановке величайшей секретности эти корабли, уже с русскими экипажами, совершили долгий и трудный путь вокруг Африки и летом прибыли в Архангельск. На Севере появилась собственная эскадра для конвоирования судов, и предлог для шантажа исчез.
Впрочем, хотя зарубежные поставки оказали поддержку в трудные месяцы, их роль в выходе России из кризиса преувеличивать не стоит. 27.3 на очередной конференции в Шантильи ген. Жилинский вынужден был предъявить претензии, что ружья, закупленные у Италии, оказались совершенно негодными. А когда позже, после долгих уговоров, западные державы согласились поставлять тяжелые орудия, то выяснилось, что 35% из них не выдерживают даже двухдневной стрельбы. Аэропланы, закупленные во Франции, почти сплошь оказались бракованными - поставщики воспользовались тем, что приемщики не разбираются в авиации. В общем, старались сбывать русским "некондицию", не принятую собственными армиями. Разного рода предпринимателей, дельцов, экспертов по подъему и "оздоровлению" экономики в Россию наезжало много. Но наезжали примерно так же, как сейчас - для "ознакомления", "консультаций". Водочки на халяву попить, икоркой закусить и повыдрючиваться, когда вокруг тебя на цыпочках прыгают. Чтобы не выглядеть предвзятым, приведу выводы не русского, а видного британского историка И. Стоуна о "помощи" Запада: "Нечестность и авантюризм иноземных бизнесменов разрушили веру русского народа в иностранных капиталистов. В Петрограде, в отталкивающей атмосфере ожидания обогащения, один за другим паразиты въезжали в отель "Астория"... Кризис с военным оборудованием и боеприпасами длился до тех пор, пока русские не оказались способными обеспечить себя сами".
Но как раз в период, когда русские еще не могли обеспечить себя сами, на них сыпались все новые претензии. Франция вела себя так, будто уже купила Россию. В частности, возник вопрос, что вместо поставок на Восток винтовок, лучше наоборот, прислать русских солдат на Запад, где винтовок хватает. Эта тема всплыла еще осенью 15-го, когда французам пришлось вернуть на заводы мобилизованных рабочих. И в Россию поехала делегация под руководством сенатора Думера и ген. По, просить 200-300 тыс. бойцов. Думер не стеснялся приводить такие аргументы: "Мы же в нашей армии имеем аннамитов (вьетнамцев), ни слова не понимающих по-французски, но прекрасно воюющих под нашим начальством". А когда русская делегация посетила Францию, президент Пуанкаре начал объяснять, сколь справедливо будет компенсировать "материальную помощь" Франции присылкой солдат. И не только солдат, но и рабочих на французские заводы! Царь и Алексеев решительно возражали. Но союзники нажимали, доходило до шантажа. И постаравшись минимизировать уступки, Ставка пошла на компромисс. Чисто символически, только чтобы укрепить узы союзничества, послать одну "экспериментальную" бригаду, которая останется российским соединением и будет подчиняться союзникам лишь в оперативном отношении.
Правда, 1-я Особая бригада стала соединением показательным, ее сформировали из отборных солдат. Возглавил ее Николай Андреевич Лохвицкий, бывший командир Красноярского полка, раненный и награжденный орденом Св. Георгия в боях под Лодзью (впоследствии командовал армией у Колчака). Бригада проделала трехмесячный путь через Сибирь, Дайрен, Сингапур, Бомбей, Суэц, и 20.4 прибыла в Марсель. Встреча была праздничной, командирам вручили ордена Почетного Легиона, солдат засыпали цветами, лакомствами, угощениями. Как вспоминал бывший в их числе Р.Я. Малиновский, изголодавшиеся из-за дефицита мужчин француженки буквально расхватывали бойцов, получивших увольнение. А поскольку и те "застоялись", то наверное, в жилах многих нынешних марсельцев течет и русская кровь. Доходило и до курьезов. Когда закормленных и упоенных солдат повезли в лагерь Майи, то выяснилось, что в пригородных французских поездах туалеты отсутствуют, двери из купе открывались сразу наружу, а остановок не делали. Русская смекалка нашла выход - человек присаживался на корточки в открытых дверях, а товарищи держали его за руки. И поезд, ощетинившийся солдатскими задами, как раз въехал на очередную станцию, где перроны заполнила публика с цветами...
В боях бригада сперва не участвовала - ее использовали для поддержания духа нации: русские с нами, русские помогут. И шли смотры и парады - за месяц 18 парадов. А французское правительство, не удовлетворившись одной бригадой, просило еще. Ведь уже началась бойня под Верденом. Войска несли колоссальные потери, великолепные дивизии сенегальских стрелков погибли бездарно и бестолково - их, не жалея, бросали в самое пекло. Откуда следовал вывод - заменить сенегальцев русскими. С весны давление на Россию пошло по нескольким направлениям. У нее требовали и солдат во Францию, и активизации действий против немцев. Ставке приходилось упорно отбиваться от таких притязаний. В ответ на упреки Жоффра Алексеев писал Жилинскому: "Заключение, что Франция, имеющая 2200 тыс. бойцов, должна быть пассивна, а Англия, Италия и Россия должны "истощать" Германию - тенденциозно и не вяжется с грубым мнением Жоффра, что одна Франция ведет войну. Думаю, что спокойная, но внушительная отповедь, решительная по тону, на все подобные выходки и нелепости стратегические, безусловно, необходима". А на дергания с требованиями новых ударов Михаил Васильевич дал заключение: "Будучи согласованы с общими постановлениями, принятыми на совещаниях представителей, нами решения в частностях всегда будут приниматься, исключительно сообразуясь с обстановкой и требованиями собственного фронта; стремиться к удовлетворению переменчивых желаний союзников под влиянием такой же переменчивой обстановки недопустимо".
Но разумеется, все подобные "дележки" в 1916 г. могли носить лишь чисто теоретический характер. Правда, Алексеев считал, что Турцию можно вывести из войны относительно просто, для этого англичанам и французам стоит лишь приложить усилия, адекватные усилиям русских. Он предлагал высадить все тот же десант в районе Александретты, англичанам активизироваться в Месопотамии и Персии, оказав содействие Баратову и Юденичу - и для полного краха уже расшатанной Порты этого будет достаточно. Но обжегшись на Дарданеллах и под Багдадом, союзники об активизации на Востоке и слышать не хотели. Французы, напуганные Верденом, не желали отвлекать войска на второстепенные фронты. Англичане тряслись за Суэц. А что касается десантов, то после Галлиполи западная военная наука ничтоже сумняшеся пришла к глубокомысленному выводу, что... они вообще отжили свой век. Поскольку, мол, "современное развитие средств вооруженной борьбы не позволяет производить высадку крупных масс войск на обороняемое побережье".
А между тем фронт "трех Николаев Николаевичей" - великого князя, Юденича и Баратова - продолжал одерживать успехи. Баратов в Хамадане дождался сосредоточения всего своего корпуса - к его 1-й Кавказской казачьей дивизии и Сводной кубанской бригаде постепенно подтягивались перевозимые через Каспий полки пограничников, Кавказская кавдивизия Шарпантье. После чего началось наступление на Западный Иран, где закрепились турецкие регулярные силы и марионеточное "национальное правительство" Персии. Разбив передовые части врага, корпус взял г. Бехистун и вышел на подступы к сильным оборонительным позициям неприятельской группировки, закрепившейся в г. Керманшах. И Баратов бросил свои части на штурм. Организован он был весьма грамотно. В лоб двинулись пехотинцы 2-го пограничного полка - перебежками, каждая рота (у пограничников их называли "сотнями") двумя цепями. Одна делает бросок к новому рубежу, другая прикрывает огнем. Атаку непрерывно поддерживали две горных батареи. А с флангов пошли в обход полки Кавказской кавалерийской дивизии и кубанские казаки. В результате напряженного боя к вечеру 26.2 русские части ворвались в Керманшах. Турки и их иранские приспешники, оставив город, начали поспешно отступать на юго-запад. В этом сражении получил боевое крещение будущий маршал Иван Баграмян. Он по окончании Тифлисского технического училища имел броню от призыва в армию, но пошел добровольцем и после обучения был зачислен рядовым во 2-й пограничный полк.
Кавказская армия в это время готовила очередную наступательную операцию. Великий князь Николай Николаевич, вернувшись из Ставки, привез Юденичу персональную глубокую благодарность от царя за Эрзерум. И передал пожелание Верховного Главнокомандующего - попытаться взять Трапезунд (ныне Трабзон). Очевидно, это было связано как раз с соглашением Сайкса - Пико. Зная о спорах и закулисных играх вокруг данного соглашения, царь хотел гарантированно занять своими войсками те регионы, на которые претендовала Россия. Однако и стратегическое значение Трапезунда было огромным. Это был важнейший порт на малоазиатском побережье Черного моря. Из него шли хорошие дороги на юг, в Эрзерум и Эрзинджан. А прямой дороги Стамбул - Анкара Эрзерум еще не существовало. И как раз через Трапезунд шло основное снабжение 3-й турецкой армии, ее подпитка пополнениями. Так, уже начали прибывать свежие части с Галлиполийского полуострова. Если же лишить врага порта, этим дивизиям пришлось бы тащиться пешком через всю Турцию, ослабляясь в пути и неся небоевые потери - да и когда еще доберутся. С другой стороны, и для русских Трапезунд мог стать отличным коммуникационным узлом, обеспечить снабжение морем вместо того, чтобы доставлять его караванами и машинами через Карс, по плохим дорогам и перевалам.
К Трапезунду русские выходили с двух направлений. С южного - расширяя занятую территорию после предыдущей победы, они заняли Байбурт, на полпути между Эрзерумом и этим портом. И с восточного, где был взят Ризе в 70 км от Трапезунда. Приморская группа Ляхова, действовавшая тут, была небольшой - 2 бригады и 2 полка, которые, к тому же, должны были прикрывать и собственное побережье. Но тут и местность была очень неудобной для наступления - узкая полоса между берегом и Понтийскими горами, перерезанная многочисленными стекающими с них речками, каждая из которых могла стать хорошим оборонительным рубежом. До сих пор военные операции здесь носили вспомогательный характер, и турки тоже держали на берегу ограниченные силы. Разумеется, они понимали огромное значение Трапезунда. Но сочли, что русские наступать будут с юга, от Байбурта, где могла развернуться для удара главная группировка Юденича. И соответственно, части 3-й турецкой армии организовывали на этом направлении оборону, перекрыв дорогу на Байбурт и перевалы Понтийских гор.
Однако Юденич не стал действовать так, как от него ждал противник. И несмотря на выводы о десантах западных военных теоретиков решил брать Трапезунд именно с моря. После Эрзерума рейтинг Кавказского фронта значительно повысился, его уже перестали считать "второсортным", сюда направлялись дополнительные орудия, пулеметы, эшелоны боеприпасов, подкрепления. В частности, 5-й Кавказский корпус, действовавший на Западном фронте, был расформирован, и входившие в его состав 1-я и 2-я Кубанские пластунские бригады возвращались Юденичу. Передавали ему и две новых ополченских дивизии, 123-ю и 127-ю. Их он и намеревался использовать для операции. Кроме Батумского отряда кораблей, для обеспечения десанта привлекались главные силы флота. Естественно, командарм, находясь в Эрзеруме, непосредственно руководить всеми этими разнородными контингентами, разбросанными на огромном пространстве, не мог. Поэтому в Трапезундской операции огромную роль сыграл штаб самого наместника во главе с оплеванными общественностью Янушкевичем и Даниловым. Но штаб этот был опытным и со своей задачей справился безукоризненно.
В период подготовки Юденич провел и частную операцию по овладению г. Мамахатун. Как раз там обозначились войска, подвезенные из Галлиполи, и надо сказать, турецкое командоваание действовало далеко не лучшим образом. Едва получив первые подкрепления, тут же бросило их в атаки, силясь вернуть хоть какие-нибудь маловажные деревни. И Юденич решил разбить их, пока враг не накопил там достаточно сил, а заодно отвлечь неприятеля от Трапезунда. Сюда были направлены 5-я Кавказская казачья дивизия ген. Томашевского, 39-я пехотная дивизия Рябинкина. В напряженных боях, разыгравшихся на р. Тузла-чай противника разбили, захватили 1 тыс. пленных и 2 орудия и пошли в преследование. Жестокое столкновение произошло между авангардом 1-го Кавказского полка и турецким арьергардом. Две сотни казаков и неприятельская рота заметили друг друга, находясь на голом поле - но их разделяла каменная гряда. И кинулись навстречу, понимая - в этих условиях уцелеет тот, кто первым займет гребень. Первыми успели казаки. Они потеряли 3 чел., а турецкую роту перестреляли полностью. Пехота и конница с двух сторон ударили на Мамахатун. Тут имелись очень сильные позиции - гора Губах-даг представляла собой кольцевой кратер древнего потухшего вулкана, края которого являлись настоящей естественной крепостью. Но укрепиться там турки не успели. Поставили лишь одну батарею, и налет казаков она отразила. Однако в это время с другого направления атаковала пехота, и Мамахатун был взят. Захватили 800 пленных, обозы, враг отошел за р. Кара-су.
А между тем вовсю шли приготовления к десанту. Опять огромное значение придавалось секретности. Чтобы не насторожить противника, ополченские дивизии сосредотачивались даже не в черноморских портах, а в далеком Мариуполе. Вроде как для перевозки на Юго-Западный фронт. Части 2-го Туркестанского начали демонстрировать атаки под Байбуртом. А Приморская группа 26.3 начала наступление у Ризе. Комбинированным ударом с суши и с моря, откуда вели огонь двенадцатидюймовки "Императрицы Марии", четыре эсминца и канонерки Батумского отряда, очередной рубеж вражеской обороны был прорван. А первый эшелон десанта, пластуны, погрузившись на транспорты в Новороссийске, появился вдруг у неприятельских берегов и начал высадку. 1-я бригада Гулыги - со "всеми удобствами", в Ризе, включившись в удар группы Ляхова, а 2-я Краснопевцева у Сюрмене - рядом с Трапезундом. Причем и тут пластуны отличились. Сочли, что боты с транспортов выгружать слишком долго, и ринулись вплавь. В апреле. И лошадей повели вплавь - хотя пластуны были пехотой, и лошади у них были не верховые, а обозные "старушки". Но утонула лишь одна, а казаки добрались до берега все. Всего в сжатые сроки было перевезено 10 тыс. пластунов, 300 лошадей и 12 орудий.
Командование противника, спохватившись, попыталось воспрепятствовать перевозкам. К Новороссийску был срочно отправлен крейсер "Бреслау", начавший обстреливать город. Но подошли броненосцы Черноморского флота, и он вынужден был убраться. У русских было хорошо налаженным и авиационное наблюдение. И германскую подводную лодку, тоже сунувшуюся было к Новороссийску, обнаружили с самолетов и сразу отогнали. А больше морское неприятельское командование не смогло предпринять ничего, поскольку Босфор блокировали русские субмарины. Собственно, ничего не сумело предпринять и сухопутное командование. Вся соль Трапезундской операции была в ее стремительности. Турецкие войска, сбитые с предшествующих рубежей, откатились на последнюю перед Трапезундом реку Кара-дере. Но закрепиться здесь им не дали, 15.4 при артиллерийской поддержке флота пластуны форсировали Кара-дере. Враг побежал. Попытался зацепиться на городских окраинах, но атаки не выдержал. 18.4 Трапезунд был взят. В качестве трофеев наступающим досталось 23 орудия - из них 8 береговых, 14 тяжелых шестидюймовок и 1 полевое. Штаб фронта докладывал в Ставку: "Победа эта была одержана при содействии Черноморского флота, искусные действия которого дали возможность блестяще осуществить огневую поддержку сухопутным войскам. Победе способствовала также дружная поддержка, оказанная войсками, действующими на прочих направлениях Малой Азии и своими подвигами облегчившими задачу Приморского отряда".
Однако сражение на этом не закончилось. Турецкое командование поняло, что проморгало, и из Стамбула поступил приказ 3-й армии во что бы то ни стало вернуть Трапезунд. Турки все еще занимали его окрестности, контролировали район между Трапезундом и Байбуртом. И, перебрасывая подкрепления с других участков, повели на захваченный город атаки с юга и запада. Закипели ожесточенные бои, переходящие в штыковые схватки. Но теперь порт был в руках русских. И сюда стали прибывать части 123-й и 127-й пехотных дивизий, на базе которых был восстановлен 5-й Кавказский корпус, который возглавил ген. Яблочкин. Натиск противника удалось отразить, и русские войска сами перешли в наступление. Оно проходило в тяжелейших условиях, в горах, покрытых сплошными зарослями кустарника и лесами, по прорезающим их ущельям, перегороженным неприятельскими позициями. Лишь постепенно, шаг за шагом, к 30.5 части 5-го Кавказского корпуса вышли на рубеж р.Самсун-Дараси в 25 км западнее Трапезунда и расширили свой участок до 20 км на юг. А 3-я пластунская бригада ген. Камянистого, наступая от Байбурта в составе 2-го Туркестанского корпуса, сумела войти в связь с 1-й бригадой Гулыги. Приморская группировка соединилась с главными силами армии. Трапезунд стал отличной тыловой и коммуникационной базой фронта. А для его защиты от новых ударов неприятеля Юденич распорядился начать строительство укрепрайона на отвоеванном вокруг Трапезунда плацдарме
Одновременно с битвой за Трапезунд развернулась широкомасштабная операция и на другом фланге Кавказского фронта. Британский корпус Таунсенда изнемогал в осаде, и союзников надо было выручать. Великий князь Николай Николаевич задумал нанести два удара - Азербайджанским отрядом Чернозубова на Мосул и корпусом Баратова на Багдад. В принципе, если бы поддержали англичане, направив в Ирак дополнительные силы, возможен был важный стратегический выигрыш. Деблокировать Таунсенда, соединиться с союзниками, разбить врага в Месопотамии и ударить на Диарбекир, в обход фланга 3-й турецкой армии. Однако переговоры на этот счет снова увязали в бесконечных оговорках, согласованиях, британцы ссылались на неготовность - в общем, "обжегшись на молоке, дули на воду".
Русским войскам тоже потребовалась основательная подготовка. Организовать тылы, перегруппироваться, дать отдых лошадям перед дальним рейдом. Чтобы предохранить солдат от солнечных ударов, заготовили специальные матерчатые козырьки на шнурках, крепящиеся к фуражке и прикрывающие лоб и затылок. Даже всех коней снабдили налобниками из белой ткани. И в конце марта наступление началось. Сбив противостоящие отряды противника, части Баратова взяли Керинд и Касри-Ширин, выходя к границам Ирака. А войска Чернозубова развернули продвижение двумя колоннами. Из Урмии выступил отряд ген. Левандовского из 3-й Забайкальской и 4-й пластунской бригад, а из Соудж-булага - отряд ген. Рыбальченко из двух полков 4-й казачьей дивизии, пограничного полка и 4-й армянской дружины.
Встревоженные турки сразу прекратили атаки Кут-эль-Амары, сняли оттуда свой 13-й корпус и бросили навстречу Баратову. Так что англичане получили отличную возможность вызволить Таунсенда и ударить на Багдад. Да и сами осажденные могли вырваться - против них остались лишь заслоны. Но ни главное британское командование, ни Таунсенд этим шансом не воспользовались. Его корпус был деморализован потерями, ослаблен болезнями, недоеданием, плохим климатом. И, по признанию немецких офицеров "окруженный лишь слабыми турецкими силами", 29.4 капитулировал после 148 дней осады. От корпуса к этому времени осталось 9 тыс. чел. Турецкая и германская пропаганда раструбили об этом как об очередной величайшей победе, заодно стараясь сгладить шок от катастроф Эрзерума и Трапезунда. Правда, автор победы фельдмаршал фон дер Гольц до нее не дожил. Тиф и дизентерия косили осаждавших так же, как осажденных, и он скончался за неделю до сдачи англичан.
Собственно, главный смысл русской операции исчез. Но она, уже начавшись, по инерции продолжалась. Части Левандовского и Рыбальченко в жестоком бою взяли г. Ревандуз. При этом погиб командир 4-й армянской дружины Кери. Создалась угроза г. Мосулу - русские были в 100 км от него. Но встретив сильное сопротивление, дальше продвигаться не стали и закрепились на достигнутых рубежах. А Баратов решил продолжить путь на Багдад - хотя бы в качестве рейда. Его войска, разгоняя отряды курдов, заняли пограничный город Ханэкин. Действия проходили в очень тяжелых условиях, по страшной жаре, при недостатке питьевой воды - ее привозили в бурдюках на верблюдах. Но дальше навстречу стали выдвигаться превосходящие силы турок. Вступать с ними в сражение Баратов не стал и приказал отходить назад к Керманшаху.
В этой операции снова отличился вахмистр Семен Буденный. От дивизии Шарпантье были высланы вперед разъезды, чтобы разведать г. Бекубэ, уже совсем рядом с Багдадом. Взвод драгун 18-го Северского полка под командованием Буденного вошел в этот городишко, противника не обнаружил, послал донесение командиру и отправился дальше. Но вдруг его нагнали посыльные и сообщили, что на обратной дороге нарвались на колонну турок. Взвод начал выбираться по вражеским тылам. Подойдя к Ханэкину, увидели караваны верблюдов - обозы всей вражеской группировки. Горстка драгун неожиданно атаковала их, наведя панику, в суматохе отбила два каравана, груженных мешками риса, сухофруктов и других продуктов. Взяли и пленных, от которых узнали, что вся местность занята большими силами неприятеля. Питаясь трофеями, поехали кружными проселками на Хирван. Потом внезапно с тыла атаковали турок, порубив и захватив в плен их заставу, и вышли к своим. Взвод был уже исключен из списков части как погибший - он путешествовал по территории противника 22 дня. Буденный за этот рейд был награжден Георгиевским крестом II степени.
55. ЮТЛАНДСКИЙ БОЙ И ТРЕНТИНО
Какое несчастье быть в союзе с такими негодяями, но что делать!
Ген. Д. С. Дохтуров, 1805 г.
В западной и западнической литературе можно встретить порой сетования, что Антанта являлась союзом "социально и культурно разнородных организмов". Отчасти это так. Но лишь отчасти. Поскольку опять неясно, что понимать под словом "культура". Если брать техническую сторону, то подобное утверждение больше относится к Центральным Державам, там разница между Германией и Турцией была куда более разительной, и тем не менее их союз был весьма эффективным. А если брать нравственную сторону, то утверждение можно считать справедливым - но не в том плане, как обычно понимается авторами. Особенностью Антанты стало соединение в общем альянсе России, где в то время моральные и духовные ценности все еще сохраняли приоритет над материальными, и Запада, где понятия нравственных идеалов тоже существовали, и пожалуй, были более сильными, чем в наши дни, но уже занимали подчиненное положение по отношению к приоритетам прозаичной материальной выгоды.
Вот и получалось, что русские, по признанию У. Черчилля, проявляли подлинное "соревнование боевого товарищества, которое было отличительной чертой царской армии". А их партнеры-англичане даже в самые тяжелые для России дни отчаянно торговались за оплату кредитов золотом по грабительским ценам, за проценты на эти "кредиты", а то и доходили до попыток прибрать под контроль русские финансы. И государственный контролер Харитонов комментировал: "Значит, с ножом к горлу прижимают нас дорогие союзнички или золото давай, или ни гроша не получите. Дай Бог им здоровья, но так порядочные люди не поступают". А министр Кривошеин констатировал: "Они восхищаются нашими подвигами для спасения союзных фронтов ценою наших собственных поражений, а в деньгах прижимают не хуже любого ростовщика". Даже такой ярый западник, как кадет Шингарев, выражал неодобрение подобной позиции Лондона и Парижа.
Алексеев в январе 16-го писал в Париж ген. Жилинскому: "За все, нами получаемое, они снимут с нас последнюю рубашку. Это ведь не услуга, а очень выгодная сделка. Но выгоды должны быть хотя немного обоюдные, а не односторонние". Увы, западные державы думали именно об односторонней выгоде, и нередко их претензии вообще зашкаливали за рамки приличий. Например, суда, перевозившие в русские порты вооружение, конвоировались английскими крейсерами. И Лондон попытался получить за это "компенсацию", направив в Россию запрос: "Ввиду того, что от действий германских подводных лодок утрата тоннажа торгового флота союзников весьма значительна, английское правительство предлагает весь русский торговый флот, находящийся в свободных морях, передать ему в распоряжение и ведение". Причем обещалось, что "известный процент русских судов будет всегда обслуживать русские заказы, а остальное будет посвящено общим интересам". Правительство и Ставка не знали, что и ответить,- было понятно, что Британия просто хочет наложить лапу на русские суда. Но союзники настаивали, стали сокращать тоннаж отправляемых в Россию грузов.
К счастью, столь наглые требования возмутили даже Думу. 15.1 вопрос был поднят на Особом Совещании, после чего к Родзянко пожаловали с разъяснениями посол Бьюкенен и военный агент Нокс. Председатель Думы сказал им прямо: "Это вымогательство, это недостойно великой нации и союзницы, русский народ не может снести такого унижения и об этом придется говорить с кафедры Думы". И союзники пошли на попятную. Но морской министр Григорович, предвидел, что англичане могут отомстить и возникнут проблемы с конвоированием судов. Поэтому нашел выход в переговорах с японцами - они согласились по "дешевке", всего лишь за возмещение расходов по подъему со дна и ремонту вернуть крейсера, потопленные в прошлой войне: "Варяг", "Пересвет" и "Полтаву". Так что и "гордый "Варяг" снова вступил в строй и принял участие в Первой мировой. В обстановке величайшей секретности эти корабли, уже с русскими экипажами, совершили долгий и трудный путь вокруг Африки и летом прибыли в Архангельск. На Севере появилась собственная эскадра для конвоирования судов, и предлог для шантажа исчез.
Впрочем, хотя зарубежные поставки оказали поддержку в трудные месяцы, их роль в выходе России из кризиса преувеличивать не стоит. 27.3 на очередной конференции в Шантильи ген. Жилинский вынужден был предъявить претензии, что ружья, закупленные у Италии, оказались совершенно негодными. А когда позже, после долгих уговоров, западные державы согласились поставлять тяжелые орудия, то выяснилось, что 35% из них не выдерживают даже двухдневной стрельбы. Аэропланы, закупленные во Франции, почти сплошь оказались бракованными - поставщики воспользовались тем, что приемщики не разбираются в авиации. В общем, старались сбывать русским "некондицию", не принятую собственными армиями. Разного рода предпринимателей, дельцов, экспертов по подъему и "оздоровлению" экономики в Россию наезжало много. Но наезжали примерно так же, как сейчас - для "ознакомления", "консультаций". Водочки на халяву попить, икоркой закусить и повыдрючиваться, когда вокруг тебя на цыпочках прыгают. Чтобы не выглядеть предвзятым, приведу выводы не русского, а видного британского историка И. Стоуна о "помощи" Запада: "Нечестность и авантюризм иноземных бизнесменов разрушили веру русского народа в иностранных капиталистов. В Петрограде, в отталкивающей атмосфере ожидания обогащения, один за другим паразиты въезжали в отель "Астория"... Кризис с военным оборудованием и боеприпасами длился до тех пор, пока русские не оказались способными обеспечить себя сами".
Но как раз в период, когда русские еще не могли обеспечить себя сами, на них сыпались все новые претензии. Франция вела себя так, будто уже купила Россию. В частности, возник вопрос, что вместо поставок на Восток винтовок, лучше наоборот, прислать русских солдат на Запад, где винтовок хватает. Эта тема всплыла еще осенью 15-го, когда французам пришлось вернуть на заводы мобилизованных рабочих. И в Россию поехала делегация под руководством сенатора Думера и ген. По, просить 200-300 тыс. бойцов. Думер не стеснялся приводить такие аргументы: "Мы же в нашей армии имеем аннамитов (вьетнамцев), ни слова не понимающих по-французски, но прекрасно воюющих под нашим начальством". А когда русская делегация посетила Францию, президент Пуанкаре начал объяснять, сколь справедливо будет компенсировать "материальную помощь" Франции присылкой солдат. И не только солдат, но и рабочих на французские заводы! Царь и Алексеев решительно возражали. Но союзники нажимали, доходило до шантажа. И постаравшись минимизировать уступки, Ставка пошла на компромисс. Чисто символически, только чтобы укрепить узы союзничества, послать одну "экспериментальную" бригаду, которая останется российским соединением и будет подчиняться союзникам лишь в оперативном отношении.
Правда, 1-я Особая бригада стала соединением показательным, ее сформировали из отборных солдат. Возглавил ее Николай Андреевич Лохвицкий, бывший командир Красноярского полка, раненный и награжденный орденом Св. Георгия в боях под Лодзью (впоследствии командовал армией у Колчака). Бригада проделала трехмесячный путь через Сибирь, Дайрен, Сингапур, Бомбей, Суэц, и 20.4 прибыла в Марсель. Встреча была праздничной, командирам вручили ордена Почетного Легиона, солдат засыпали цветами, лакомствами, угощениями. Как вспоминал бывший в их числе Р.Я. Малиновский, изголодавшиеся из-за дефицита мужчин француженки буквально расхватывали бойцов, получивших увольнение. А поскольку и те "застоялись", то наверное, в жилах многих нынешних марсельцев течет и русская кровь. Доходило и до курьезов. Когда закормленных и упоенных солдат повезли в лагерь Майи, то выяснилось, что в пригородных французских поездах туалеты отсутствуют, двери из купе открывались сразу наружу, а остановок не делали. Русская смекалка нашла выход - человек присаживался на корточки в открытых дверях, а товарищи держали его за руки. И поезд, ощетинившийся солдатскими задами, как раз въехал на очередную станцию, где перроны заполнила публика с цветами...
В боях бригада сперва не участвовала - ее использовали для поддержания духа нации: русские с нами, русские помогут. И шли смотры и парады - за месяц 18 парадов. А французское правительство, не удовлетворившись одной бригадой, просило еще. Ведь уже началась бойня под Верденом. Войска несли колоссальные потери, великолепные дивизии сенегальских стрелков погибли бездарно и бестолково - их, не жалея, бросали в самое пекло. Откуда следовал вывод - заменить сенегальцев русскими. С весны давление на Россию пошло по нескольким направлениям. У нее требовали и солдат во Францию, и активизации действий против немцев. Ставке приходилось упорно отбиваться от таких притязаний. В ответ на упреки Жоффра Алексеев писал Жилинскому: "Заключение, что Франция, имеющая 2200 тыс. бойцов, должна быть пассивна, а Англия, Италия и Россия должны "истощать" Германию - тенденциозно и не вяжется с грубым мнением Жоффра, что одна Франция ведет войну. Думаю, что спокойная, но внушительная отповедь, решительная по тону, на все подобные выходки и нелепости стратегические, безусловно, необходима". А на дергания с требованиями новых ударов Михаил Васильевич дал заключение: "Будучи согласованы с общими постановлениями, принятыми на совещаниях представителей, нами решения в частностях всегда будут приниматься, исключительно сообразуясь с обстановкой и требованиями собственного фронта; стремиться к удовлетворению переменчивых желаний союзников под влиянием такой же переменчивой обстановки недопустимо".