Страница:
Резиалия присела в насмешливом реверансе и вышла из кабинета. Она давно уже не чувствовала настолько счастливой. Этот десятиминутный разговор стоил двух лет унижений. Она вспоминала выражение лица Ланлосса, когда тот понял, что загнан в угол, и чуть ли не мурлыкала от удовольствия. Теперь хорошо бы выгнать конюха — он хоть и не особо разговорчив, а все-таки не нужно, чтобы слуги слишком много знали, никто и так не поверит, что граф имеет к этому ребенку хоть какое-то отношение. Впрочем, оказалось, что она зря беспокоилась: если прислуга и связала между собой исчезновение кучера и внезапную беременность графини, то предпочла держать свои догадки при себе. Никому не хотелось остаться без работы в самом начале зимы, а графиня долго раздумывать не станет, мигом вышвырнет за ворота, и граф не заступится, раз уж сразу жену не удавил за такие штучки. Ланлоссу молчаливо сочувствовали, а Резиалию окончательно сочли ведьмой.
Ланлосс заставил себя успокоиться и вернуться к делам, честно дочитал все донесения, проверил отчет казначея и только после этого приказал седлать коня. Он должен был немедленно увидеть Эрну, убедиться, что с ней все в порядке, что её никто у него не отнял. А еще он должен все ей рассказать: и о бастарде Резиалии, которого ему придется признать, в то время как их любимая Саломэ останется незаконнорожденной, и о письме, способном в миг уничтожить их обоих. Одно Ланлосс знал точно: он не отдал Эрну Келиану, не отдаст и белым ведьмам, пусть хоть всем орденом приходят.
Через семь месяцев он стоял перед жрецом Эарнира, держа на руках закутанный в золотистую ткань красный комочек, и произносил слова обряда: «Кровь моя в тебе, сын мой». Он с удивлением обнаружил, что держать на руках силой навязанного ему бастарда не менее приятно, чем собственную дочь от любимой женщины, и уже без всякого раздражения нарек ребенку имя — Арьен Айрэ, наследный лорд Инхор. Какая разница, кто отец этого ребенка, да и кто мать. Дети — сами по себе, и раз уж малыш появился на свет — пусть так и будет. Он вырастит ребенка как своего сына, а уж то, что следующим графом Инхор станет сын конюха, ему, простолюдину, и вовсе безразлично. Он вернул ребенка Резиалии, с тревогой ожидавшей окончания обряда. Измученная родами женщина боялась, что, несмотря на все договоры, муж просто свернет бастарду шею. Ланлосс не стал ее разубеждать — пусть боится и дальше, для себя же твердо решил, что не позволит жене воспитывать этого ребенка.
XLIII
XLIV
XLV
Ланлосс заставил себя успокоиться и вернуться к делам, честно дочитал все донесения, проверил отчет казначея и только после этого приказал седлать коня. Он должен был немедленно увидеть Эрну, убедиться, что с ней все в порядке, что её никто у него не отнял. А еще он должен все ей рассказать: и о бастарде Резиалии, которого ему придется признать, в то время как их любимая Саломэ останется незаконнорожденной, и о письме, способном в миг уничтожить их обоих. Одно Ланлосс знал точно: он не отдал Эрну Келиану, не отдаст и белым ведьмам, пусть хоть всем орденом приходят.
Через семь месяцев он стоял перед жрецом Эарнира, держа на руках закутанный в золотистую ткань красный комочек, и произносил слова обряда: «Кровь моя в тебе, сын мой». Он с удивлением обнаружил, что держать на руках силой навязанного ему бастарда не менее приятно, чем собственную дочь от любимой женщины, и уже без всякого раздражения нарек ребенку имя — Арьен Айрэ, наследный лорд Инхор. Какая разница, кто отец этого ребенка, да и кто мать. Дети — сами по себе, и раз уж малыш появился на свет — пусть так и будет. Он вырастит ребенка как своего сына, а уж то, что следующим графом Инхор станет сын конюха, ему, простолюдину, и вовсе безразлично. Он вернул ребенка Резиалии, с тревогой ожидавшей окончания обряда. Измученная родами женщина боялась, что, несмотря на все договоры, муж просто свернет бастарду шею. Ланлосс не стал ее разубеждать — пусть боится и дальше, для себя же твердо решил, что не позволит жене воспитывать этого ребенка.
XLIII
Ванр твердо соблюдал правила игры — не путать спальню с кабинетом. О, вовсе не потому, что считал подобное положение вещей правильным, ему было бы куда как проще решать все вопросы, не вылезая из постели — оказавшись за письменным столом, Энрисса приобретала несгибаемость стали и твердость камня. Но прошедшие три года ничего не изменили в их отношениях. Как и прежде, наместница не скупилась на деньги и привилегии для своего секретаря, но не желала делиться властью с любовником. Поэтому Ванру, смирив нетерпение, пришлось ждать утреннего доклада, чтобы наконец-то, после долгих поисков, объявить о частичном успехе. Он все еще не нашел книгу, зато выяснил, что же случилось с несчастным Хранителем Кано и его учеником Тальвином. Как он и предполагал, разгадка тайны хранителя приблизила его к искомой книге, теперь это был только вопрос времени. Осталось убедить Энриссу в неминуемом успехе.
Наместница выслушала утренний доклад, подписала несколько бумаг, запланировала аудиенции на завтра и только тогда позволила Ванру занять место в кресле и начать рассказ:
— Прошу, господин Пасуаш. Что на этот раз вы нашли вместо книги?
— Хранителя, ваше величество.
— А книгу?
— Пока что нет, но теперь это будет просто.
— Я слушаю вас.
— В 1052 году от основания империи в замке герцогов Суэрсен появляется новый библиотекарь, некто Таль. Позволю себе напомнить вашему величеству, что имя ученика Хранителя Кано — Тальвин.
— И на что же у вас ушло столько времени? Достаточно было просто проверить замковые летописи.
— Увы, моя госпожа, в замковых летописях такого библиотекаря нет, вот, пожалуйста, список. В этом году в герцогском замке вообще не было библиотекаря, как и предыдущие пять лет. Но согласно отчету казначея, за пять лет на приобретение новых книг не потратили ни гроша, а за шестой год — на книги и переплетчиков ушло десять тысяч золотых.
— Однако по нынешним ценам мы на дворцовую библиотеку столько не тратим, — Энрисса даже не стала спрашивать, каким образом Ванр раздобыл эти бумаги, но можно было не сомневаться, что это случилось без ведома герцога Суэрсен.
— Далее, следующие десять лет на библиотеку опять ничего не потрачено и только потом ежегодно тратится до трех тысяч.
— Десять лет без библиотекаря? Что, мальчишка оказался настолько некомпетентен?
— Не совсем так, ваше величество. Год им все были довольны, настолько, что позволили молодому библиотекарю содержать при себе слепого отца и кормили с господской кухни, а не с прислугой. А потом младшая дочь герцога Эйнара обнаружила в себе непреодолимую тягу к знаниям, целыми днями просиживала в библиотеке, специально для нее выписывались заумные трактаты из Кавдна, более того, она пожелала освоить искусство переписчика — в библиотеке до сих пор хранятся сделанные ею списки.
Энрисса усмехнулась, она поняла, к чему клонит Ванр:
— А потом оказалось, что длительные бдения в библиотеке слишком вредны для слабой девушки.
— Вы совершенно правы, у миледи начались головные боли, а потом и тошнота. Когда все спохватились, никакая белая ведьма уже не спасла бы семью от позора. Север — не юг, там бастардов не прощают. Герцог в гневе принялся искать виновных, ведь горю уже не поможешь, зато прочим урок на будущее, пять дочерей — не шутка. Девица оказалась упорная, выдавать любовника отказалась и под поркой, а пытать родную дочь не стал даже герцог Суэрсен, хотя и славился жестоким нравом. Круг подозреваемых был весьма узок — кто-то из прислуги. Никаких благородных гостей в ту зиму в замке не было. А вот со слугами не церемонились — по три шкуры спускали, но все напрасно.
Энрисса пожала плечами:
— Для пользы дела можно было наказать любого, все равно ведь никто не сознается.
— Возможно, герцог бы склонился к той же точке зрения, но когда дело дошло до библиотеки, юный библиотекарь решил не дожидаться допроса с пристрастием, а во всем признался сам. Не устоял, мол, перед такой тягой к познанию.
— И, разумеется, герцог обошелся без суда.
— Вы совершенно правы. В таком деле ни к чему огласка. Библиотекаря повесили, а поскольку закон империи не позволяет вешать подданных империи без судебного разбирательства, то и упоминаний об этом прискорбном событии в замковой летописи не осталось.
— И что дальше?
— Дальше, герцог, проявив подлинное милосердие, решил не наказывать отца за грехи сына и приказал слепому убираться прочь из замка, что тот и сделал. Вместе с ним пропала и герцогская дочь, не иначе как желая отплатить последний долг любимому, позаботившись о его отце.
Энрисса вздохнула:
— Похвальная верность со стороны ученика и редкостная подлость со стороны учителя. Впрочем, чаще всего именно так и случается. Родители предают детей намного чаще, чем дети родителей.
— Не похоже, чтобы бывший хранитель мучался угрызениями совести. Через два года после этих печальных событий в Кавдне появляется слепой мудрец с красавицей женой и маленьким сыном. Именно он создал письменность для слепых.
— Которая практически не используется. Зачем слепому уметь читать? Если он богат — ему прочтут вслух, если беден — пусть осваивает ремесло.
— Разумеется, ваше величество, но это ведь не умаляет мудрости ее создателя. Так совпало, что любимый сын тогдашнего правителя Кавдна был слеп от рождения, так что мудреца щедро наградили, он прожил еще много лет и умер в богатстве и покое, окруженный рыдающими детьми и внуками.
— Очень поучительная история… но как она поможет вам найти книгу?
— Я предполагаю, что ученик хранителя искал эту книгу не менее рьяно, чем мы с вами.
— Да, пожалуй, вы правы, Ванр. С книгой на руках он мог поторговаться с наместницей и, чем боги не шутят, даже вернуть своему наставнику имя. Думаете, книга в библиотеке герцогов Суэрсен?
— Там, если Тальвин успел ее найти. Если нет — нужно проверить все библиотеки, в которых он мог закупать книги.
— Герцог не позволит рыться в своих книгах.
— Бесспорно. Я предлагаю объявить, что Хранитель проводит перепись личных библиотек, чтобы определить, есть ли там редкие книги, достойные оказаться в дворцовой библиотеке, и сделать с них списки или купить. Тогда у герцога Суэрсен не будет повода для подозрений.
— Хорошо, действуйте. Но библиотекой Суэрсена нужно будет заняться в числе последних. Нам некуда торопиться.
Ванр выругался про себя: теперь ей торопиться некуда, а три года покоя не давала. Но если эльфы наблюдают за поисками, лучше поводить их за нос подольше, а то не успеешь охнуть — останешься ни с чем.
— И еще, Ванр, все библиотеки вам придется проверять лично. Никаких помощников и переписчиков.
— Но ваше величество! Никто же не поверит, что вашему личному секретарю больше нечем заняться!
— Верно, но уже завтра вы перестанете быть моим личным секретарем. Я уволю вас за некомпетентность и исключительно по доброте своей поручу вам эту работу, с которой может справиться любой мальчишка, выучившийся читать.
— Но…
— Не беспокойтесь, ваша должность будет вас дожидаться.
— Но я же не смогу видеть вас!
Энрисса вздохнула, голос наместницы стал мягче:
— Да, мы не сможем видеться каждый день, как сейчас, но это ничего не изменит. Я буду ждать вас с нетерпением.
— Ваш секретарь мог приходить к вам без доклада, — Ванр не смел воспротивиться открыто, но в его тоне появились обвинительные нотки.
— Вы тоже сможете. Все знают, что я интересуюсь книгами, порой в ущерб государственным делам. После каждой проверенной библиотеки — приходите ко мне.
«Да уж, — почти с ненавистью подумал Ванр, — сделаешь ты что-нибудь в ущерб делам», а вслух с горечью поинтересовался:
— И когда же состоится мое… увольнение?
— Завтра заседание Высокого Совета.
— Да, я подготовил для вас доклад по провинциям.
— Вы не подготовили этот доклад, Ванр.
— Это повод. Что послужит причиной?
Энрисса задумалась на некоторое время:
— Моя фрейлина, Анта Делорм.
— Она умерла месяц назад от неудачного вытравления плода?
— Именно так. И не без вашего участия.
— Как вам будет угодно, — Ванр с трудом сдерживался, чтобы не швырнуть тяжелую чернильницу в окно — вслед за карьерой Ареду под копыта летела и репутация.
Наместница вздохнула:
— Завтра вечером придете ко мне проститься, а сейчас ступайте, предупредите Хранителя. Вам понадобятся документы и список ценных рукописей.
Ванр коротко поклонился и вышел. Великие боги, да за что же такая несправедливость! В самую мерзкую пору года таскаться по графским да герцогским замкам, глотать пыль в их библиотеках, выслушивать насмешки. Мало с него храмовых школ было? И ведь не управится он за год, даже за два не управится! Из каждой библиотеки нужно будет привезти несколько списков, чтобы не вызывать подозрений. Наместница не сможет столько времени обходиться без секретаря. А без любовника? Может, она и здесь нашла замену Ванру? Неужели все так и закончится… ну уж нет! Он найдет ей эту книгу, в зубах притащит! За прошедшие три года Ванр отвык от риска, успокоился, расслабился, считая свое положение незыблемым. Судьба решила дать ему пинка? Не впервой, он справится. И с заданием, и с завтрашним представлением, а уж вечером так простится с наместницей, что она еще месяц рыдать в подушку будет. Но до чего же умна наместница! В одну сеть всю рыбу собрала: и книгу найдет, и Ванра от себя удалит, а то уже слишком долго при ней этот секретарь, слишком часто заходит без доклада, дворец — что гадюшник, рано или поздно шип поползет, а теперь всем все понятно. Симпатичный чиновник позволил себе спутаться с фрейлиной, за что и получил от наместницы на орехи. Все знали, что Энрисса не терпела, когда девушки из ее окружения позволяли себе то, что не могла позволить их госпожа. А заодно она еще и отрезала для Ванра всякую возможность успешного брака — кто же из приличных людей отдаст свою дочь за повесу, сгубившего невинную девушку?
Хранителя Ванр нашел на самом верху библиотечной башни. Старый Дью намеренно проводил там большую часть времени в надежде, что крутая лестница отобьет желание беспокоить его по пустякам. Он с радостью выслушал новости, выдал Ванру верительную грамоту за своей подписью и огромный список. Против некоторых книг стояли пометки, в чьих библиотеках они хранятся, про выделенные синим цветом вообще не было известно, сохранился ли хоть один список, красным были отмечены эльфийские рукописи. Далее молодому чиновнику пришлось выслушать двухчасовую лекцию о правилах переписывания книг. Как будто он этого до сих пор не знал, о том, как должно сохранять старый пергамент, какому переплетчику можно доверить редкую рукопись и какие нынче цены на книжном рынке! Помимо основного списка Ванру вручили несколько меньший, содержащий запрещенные книги. Их надлежало изъять именем закона и отдать лично Хранителю. Выслушав инструкции, Ванр тихо застонал: приехать, получить позволение хозяина, перерыть все книжные полки, получить разрешение сделать списки или же купить книги, переплести, упаковать, оформить документы, вернуться в столицу, отчитаться, сдать книги и все начать сначала и так восемнадцать раз! И ведь проклятая книга окажется в последней библиотеке! Если бы не вздорный характер герцогов Суэрсен, можно было бы сразу поехать на север. Право же, в этот момент Ванр не знал, кого он ненавидит сильнее: наместницу, хранителя, герцога Суэрсен или собственную мать — за то, что она произвела его на свет.
Наместница выслушала утренний доклад, подписала несколько бумаг, запланировала аудиенции на завтра и только тогда позволила Ванру занять место в кресле и начать рассказ:
— Прошу, господин Пасуаш. Что на этот раз вы нашли вместо книги?
— Хранителя, ваше величество.
— А книгу?
— Пока что нет, но теперь это будет просто.
— Я слушаю вас.
— В 1052 году от основания империи в замке герцогов Суэрсен появляется новый библиотекарь, некто Таль. Позволю себе напомнить вашему величеству, что имя ученика Хранителя Кано — Тальвин.
— И на что же у вас ушло столько времени? Достаточно было просто проверить замковые летописи.
— Увы, моя госпожа, в замковых летописях такого библиотекаря нет, вот, пожалуйста, список. В этом году в герцогском замке вообще не было библиотекаря, как и предыдущие пять лет. Но согласно отчету казначея, за пять лет на приобретение новых книг не потратили ни гроша, а за шестой год — на книги и переплетчиков ушло десять тысяч золотых.
— Однако по нынешним ценам мы на дворцовую библиотеку столько не тратим, — Энрисса даже не стала спрашивать, каким образом Ванр раздобыл эти бумаги, но можно было не сомневаться, что это случилось без ведома герцога Суэрсен.
— Далее, следующие десять лет на библиотеку опять ничего не потрачено и только потом ежегодно тратится до трех тысяч.
— Десять лет без библиотекаря? Что, мальчишка оказался настолько некомпетентен?
— Не совсем так, ваше величество. Год им все были довольны, настолько, что позволили молодому библиотекарю содержать при себе слепого отца и кормили с господской кухни, а не с прислугой. А потом младшая дочь герцога Эйнара обнаружила в себе непреодолимую тягу к знаниям, целыми днями просиживала в библиотеке, специально для нее выписывались заумные трактаты из Кавдна, более того, она пожелала освоить искусство переписчика — в библиотеке до сих пор хранятся сделанные ею списки.
Энрисса усмехнулась, она поняла, к чему клонит Ванр:
— А потом оказалось, что длительные бдения в библиотеке слишком вредны для слабой девушки.
— Вы совершенно правы, у миледи начались головные боли, а потом и тошнота. Когда все спохватились, никакая белая ведьма уже не спасла бы семью от позора. Север — не юг, там бастардов не прощают. Герцог в гневе принялся искать виновных, ведь горю уже не поможешь, зато прочим урок на будущее, пять дочерей — не шутка. Девица оказалась упорная, выдавать любовника отказалась и под поркой, а пытать родную дочь не стал даже герцог Суэрсен, хотя и славился жестоким нравом. Круг подозреваемых был весьма узок — кто-то из прислуги. Никаких благородных гостей в ту зиму в замке не было. А вот со слугами не церемонились — по три шкуры спускали, но все напрасно.
Энрисса пожала плечами:
— Для пользы дела можно было наказать любого, все равно ведь никто не сознается.
— Возможно, герцог бы склонился к той же точке зрения, но когда дело дошло до библиотеки, юный библиотекарь решил не дожидаться допроса с пристрастием, а во всем признался сам. Не устоял, мол, перед такой тягой к познанию.
— И, разумеется, герцог обошелся без суда.
— Вы совершенно правы. В таком деле ни к чему огласка. Библиотекаря повесили, а поскольку закон империи не позволяет вешать подданных империи без судебного разбирательства, то и упоминаний об этом прискорбном событии в замковой летописи не осталось.
— И что дальше?
— Дальше, герцог, проявив подлинное милосердие, решил не наказывать отца за грехи сына и приказал слепому убираться прочь из замка, что тот и сделал. Вместе с ним пропала и герцогская дочь, не иначе как желая отплатить последний долг любимому, позаботившись о его отце.
Энрисса вздохнула:
— Похвальная верность со стороны ученика и редкостная подлость со стороны учителя. Впрочем, чаще всего именно так и случается. Родители предают детей намного чаще, чем дети родителей.
— Не похоже, чтобы бывший хранитель мучался угрызениями совести. Через два года после этих печальных событий в Кавдне появляется слепой мудрец с красавицей женой и маленьким сыном. Именно он создал письменность для слепых.
— Которая практически не используется. Зачем слепому уметь читать? Если он богат — ему прочтут вслух, если беден — пусть осваивает ремесло.
— Разумеется, ваше величество, но это ведь не умаляет мудрости ее создателя. Так совпало, что любимый сын тогдашнего правителя Кавдна был слеп от рождения, так что мудреца щедро наградили, он прожил еще много лет и умер в богатстве и покое, окруженный рыдающими детьми и внуками.
— Очень поучительная история… но как она поможет вам найти книгу?
— Я предполагаю, что ученик хранителя искал эту книгу не менее рьяно, чем мы с вами.
— Да, пожалуй, вы правы, Ванр. С книгой на руках он мог поторговаться с наместницей и, чем боги не шутят, даже вернуть своему наставнику имя. Думаете, книга в библиотеке герцогов Суэрсен?
— Там, если Тальвин успел ее найти. Если нет — нужно проверить все библиотеки, в которых он мог закупать книги.
— Герцог не позволит рыться в своих книгах.
— Бесспорно. Я предлагаю объявить, что Хранитель проводит перепись личных библиотек, чтобы определить, есть ли там редкие книги, достойные оказаться в дворцовой библиотеке, и сделать с них списки или купить. Тогда у герцога Суэрсен не будет повода для подозрений.
— Хорошо, действуйте. Но библиотекой Суэрсена нужно будет заняться в числе последних. Нам некуда торопиться.
Ванр выругался про себя: теперь ей торопиться некуда, а три года покоя не давала. Но если эльфы наблюдают за поисками, лучше поводить их за нос подольше, а то не успеешь охнуть — останешься ни с чем.
— И еще, Ванр, все библиотеки вам придется проверять лично. Никаких помощников и переписчиков.
— Но ваше величество! Никто же не поверит, что вашему личному секретарю больше нечем заняться!
— Верно, но уже завтра вы перестанете быть моим личным секретарем. Я уволю вас за некомпетентность и исключительно по доброте своей поручу вам эту работу, с которой может справиться любой мальчишка, выучившийся читать.
— Но…
— Не беспокойтесь, ваша должность будет вас дожидаться.
— Но я же не смогу видеть вас!
Энрисса вздохнула, голос наместницы стал мягче:
— Да, мы не сможем видеться каждый день, как сейчас, но это ничего не изменит. Я буду ждать вас с нетерпением.
— Ваш секретарь мог приходить к вам без доклада, — Ванр не смел воспротивиться открыто, но в его тоне появились обвинительные нотки.
— Вы тоже сможете. Все знают, что я интересуюсь книгами, порой в ущерб государственным делам. После каждой проверенной библиотеки — приходите ко мне.
«Да уж, — почти с ненавистью подумал Ванр, — сделаешь ты что-нибудь в ущерб делам», а вслух с горечью поинтересовался:
— И когда же состоится мое… увольнение?
— Завтра заседание Высокого Совета.
— Да, я подготовил для вас доклад по провинциям.
— Вы не подготовили этот доклад, Ванр.
— Это повод. Что послужит причиной?
Энрисса задумалась на некоторое время:
— Моя фрейлина, Анта Делорм.
— Она умерла месяц назад от неудачного вытравления плода?
— Именно так. И не без вашего участия.
— Как вам будет угодно, — Ванр с трудом сдерживался, чтобы не швырнуть тяжелую чернильницу в окно — вслед за карьерой Ареду под копыта летела и репутация.
Наместница вздохнула:
— Завтра вечером придете ко мне проститься, а сейчас ступайте, предупредите Хранителя. Вам понадобятся документы и список ценных рукописей.
Ванр коротко поклонился и вышел. Великие боги, да за что же такая несправедливость! В самую мерзкую пору года таскаться по графским да герцогским замкам, глотать пыль в их библиотеках, выслушивать насмешки. Мало с него храмовых школ было? И ведь не управится он за год, даже за два не управится! Из каждой библиотеки нужно будет привезти несколько списков, чтобы не вызывать подозрений. Наместница не сможет столько времени обходиться без секретаря. А без любовника? Может, она и здесь нашла замену Ванру? Неужели все так и закончится… ну уж нет! Он найдет ей эту книгу, в зубах притащит! За прошедшие три года Ванр отвык от риска, успокоился, расслабился, считая свое положение незыблемым. Судьба решила дать ему пинка? Не впервой, он справится. И с заданием, и с завтрашним представлением, а уж вечером так простится с наместницей, что она еще месяц рыдать в подушку будет. Но до чего же умна наместница! В одну сеть всю рыбу собрала: и книгу найдет, и Ванра от себя удалит, а то уже слишком долго при ней этот секретарь, слишком часто заходит без доклада, дворец — что гадюшник, рано или поздно шип поползет, а теперь всем все понятно. Симпатичный чиновник позволил себе спутаться с фрейлиной, за что и получил от наместницы на орехи. Все знали, что Энрисса не терпела, когда девушки из ее окружения позволяли себе то, что не могла позволить их госпожа. А заодно она еще и отрезала для Ванра всякую возможность успешного брака — кто же из приличных людей отдаст свою дочь за повесу, сгубившего невинную девушку?
Хранителя Ванр нашел на самом верху библиотечной башни. Старый Дью намеренно проводил там большую часть времени в надежде, что крутая лестница отобьет желание беспокоить его по пустякам. Он с радостью выслушал новости, выдал Ванру верительную грамоту за своей подписью и огромный список. Против некоторых книг стояли пометки, в чьих библиотеках они хранятся, про выделенные синим цветом вообще не было известно, сохранился ли хоть один список, красным были отмечены эльфийские рукописи. Далее молодому чиновнику пришлось выслушать двухчасовую лекцию о правилах переписывания книг. Как будто он этого до сих пор не знал, о том, как должно сохранять старый пергамент, какому переплетчику можно доверить редкую рукопись и какие нынче цены на книжном рынке! Помимо основного списка Ванру вручили несколько меньший, содержащий запрещенные книги. Их надлежало изъять именем закона и отдать лично Хранителю. Выслушав инструкции, Ванр тихо застонал: приехать, получить позволение хозяина, перерыть все книжные полки, получить разрешение сделать списки или же купить книги, переплести, упаковать, оформить документы, вернуться в столицу, отчитаться, сдать книги и все начать сначала и так восемнадцать раз! И ведь проклятая книга окажется в последней библиотеке! Если бы не вздорный характер герцогов Суэрсен, можно было бы сразу поехать на север. Право же, в этот момент Ванр не знал, кого он ненавидит сильнее: наместницу, хранителя, герцога Суэрсен или собственную мать — за то, что она произвела его на свет.
XLIV
Эльн Мирлан, граф Тейвор и военачальник империи, отмечал сегодня свое двадцатилетие. Двадцать лет, всего лишь двадцать! Проклятая молодость! Из-за нее Эльну приходилось тратить столько сил, чтобы добиться беспрекословного подчинения, и все равно он видел сомнение, а то и презрение в глазах офицеров и чиновников военного ведомства. Казалось, сами стены шепчут ему в спину: «Мальчишка, щенок, да что ты вообще можешь!» А он мог! Он единственный мог создать для империи армию — армию, которая на века обеспечит мир и спокойствие, армию, не знающую поражений и хранящую верность только государству и, соответственно, той, кто это государство возглавляет. Но до чего же приходилось тяжело — тень Ланлосса Айрэ стояла у него за спиной. Все говорили: «Ну что вы, разве может этот мальчишка сравниться с генералом Айрэ» или еще хуже: «Граф Инхор не ведал поражений, а граф Тейвор — сражений». Порой ему до дрожи в руках хотелось вызвать на дуэль придворных острословов и изувечить на всю оставшуюся жизнь. Но он не смел, зная, что может проиграть. Ведь первым мечом империи был все тот же ненавистный Ланлосс Айрэ, а граф Тейвор не имел права рисковать своей жизнью — она принадлежала империи и наместнице. Да, Эльн Мирлан ненавидел Ланлосса Айрэ, принесшего империи долгожданную победу в затяжной войне, обожаемого в народе, боготворимого среди солдат. Это была чистая, незамутненная ненависть, не приправленная завистью или стремлением превзойти противника. Граф Тейвор искренне считал, что генерал Айрэ принес империи больше вреда, чем пользы.
Несомненно, нынешний граф Инхор был великим стратегом и тактиком, он не проиграл ни одного сражения и всегда побеждал малой кровью, равно ценя жизни сражающихся с обеих сторон. При нем армия забыла, что такое мародерство и неповиновение, дезертирство и воровство. Слово похвалы из его уст ценилось выше кинжала чести, и даже графские и герцогские сынки, попавшие на войну против воли, уже после первой встречи с генералом считали за честь служить под его началом. Ланлосс Айрэ был безупречен, и в этом граф Тейвор видел главную угрозу для армии, а, значит, и для империи. Все, от наместницы, до молочницы, от бургомистра до батрака, знали: Ланлосс Айрэ победил в войне за острова. Не империя, не наместница, не войско империи — генерал Айрэ. Империю ожидают долгие годы мира? Несомненно, как же иначе, варварам достаточно услышать имя победителя Свейсельских Островов — и они просят покровительства империи. Кавдн понижает торговые пошлины, а Ландия, наконец-то, перестала поощрять контрабанду — ведь у империи есть непобедимый Ланлосс Айрэ! Что с того, что он сейчас в Инхоре, ведь в любой момент он может вернуться! Солдаты презрительно фыркают вслед военачальнику — он ведь не генерал Айрэ! Безопасность империи, военная честь империи, будущее империи зависит от одного единственного человека! Мыслимо ли такое?
Вот уже три года граф Тейвор трудился над созданием новой армии, не виданной прежде. Армии, не зависящей от гения одного единственного военачальника и доброй воли именитых лордов, командующих своими отрядами. Он мечтал увидеть армию солдат-профессионалов, не наемников, воющих за деньги, но сыновей своей земли, желающих защищать эту землю, а не своих хозяев. По сложившемуся положению вещей в мирное время в распоряжении наместницы находилась ее личная гвардия и отряды наемников, защищающих границы. В случае войны графы и герцоги выводили на поле боя свои дружины, а города выставляли ополчение или же оплачивали полки наемников. Таким образом, военачальник даже не знал, на сколько людей он может рассчитывать в случае войны. Графы и герцоги, как вассалы империи, не могли отказаться прислать свои отряды, но ведь никто не знал, сколько людей служит тому или иному лорду! Они сами платили своим воинам, и наместница не могла приказать увеличить или уменьшить число людей в этих отрядах. В мирное время число наемников, подчиняющихся наместнице, превосходило дружину любого вассала, но Тейвор не хотел даже думать о том, что случится с империей, если несколько лордов решат объединиться. А ведь еще есть незаконные отряды у вассальных дворян! Содержать боевую дружину в мирное время позволялось только графам и герцогам, но никто не мог помешать их вассалам нанять себе охрану! Иногда таких «охранников» у какого-нибудь сельского помещика-богача оказывалось больше, чем воинов у его лорда.
Порой юный военачальник недоумевал, каким образом империя простояла больше тысячи лет. Вот уж воистину магия! И все же, если что-то не случилось вчера, это вовсе не значит, что оно не произойдет завтра, и граф Тейвор медленно, но неуклонно проводил военную реформу. К счастью, наместница разделяла его точку зрения. К несчастью — неофициально. Каждую медную монету для военного ведомства приходилось с боем выгрызать у Высокого Совета. Белые ведьмы, дай им волю, вообще разогнали бы армию, а всех мужчин, носящих оружие, выслали из страны. Орден Дейкар, поддержав назначение Тейвора, в дальнейшем не проявлял к нему интереса, а бургомистр больше смерти страшился повышения налогов. После каждого заседания совета Эльну хотелось кого-нибудь убить. О, если бы ему дали достаточно денег! Уже через два года в империи была бы армия его мечты! Но наместница уговаривала не спешить. Дворяне не позволят распустить свои дружины, а чтобы убедить их в необходимости реформы, нужно сперва создать грозную силу, способную сокрушить любой военный союз между провинциями. Все нововведения военачальника оплачивались с налогов, и Энрисса резонно предполагала, что графы и герцоги не придут в восторг от подобного использования их денег. И все же дело продвигалось вперед — вот уже два года, как открылась первая военная школа для младших офицеров, в которую мог поступить любой юноша в возрасте от восемнадцати до двадцати трех лет вне зависимости от происхождения. Нужно было только сдать несложные экзамены, а дальше — выдержать три года обучения. Этим молодым людям, не воевавшим под началом Ланлосса Айрэ, и предстояло возглавить новую армию империи.
Тем временем при дворе шептались, что граф Тейвор способен только устраивать парады и проводить маневры, чем ему и следует заниматься, ибо если, не приведи боги, начнется война, толку от него на поле боя будет меньше, чем от курицы — та хоть в суп годится. Хорошо еще, что всегда можно вернуть генерала Айрэ! Граф притворялся глухим и требовал деньги на новые мундиры для дворцовой гвардии, нелепые настолько, что дамы прикрывали усмешки веерами, завидев дежурного гвардейца. Наместница не вмешивалась, хотя петушино-яркие красно-золотые мундиры и плюмажи резали ей взгляд. Блеск золотого шитья заслонял от невнимательных глаз все прочие изменения. В тренировочных лагерях за городом кипела жизнь — воспользовавшись миром на границе, Тейвор отзывал приграничные отряды в столицу и обучал на новый манер, назад они возвращались уже с другими офицерами. Несмотря на возмущение казначейства, в армии ввели новые мундиры по общему образцу, разумеется, без золотого шитья и перьев. Военачальник просиживал дни напролет с лучшими кузнецами и рудознатцами империи, подбирая подходящий вариант вооружения — меч легкий, удобный в бою, с хорошим балансом и из недорогой стали. В его замке, в тайне от всех, даже от матушки, почтенной вдовы, все еще управляющей землями сына, трудились над улучшенной моделью лука, способного пробить тяжелые доспехи, и новыми зажигательными смесями. В военных кузницах работа кипела днем и ночью, для Тейвора было очевидно, что тяжелые доспехи скоро останутся в прошлом, они слишком дорого стоят и неудобны в бою. Такая защита подходит для знатных рыцарей, с детства обученных воевать во всем этом железе, но неуместна в его армии. Ему нужен легкий, прочный и дешевый доспех. Люди графа разъезжали по провинциям, выискивая породу лошадей, подходящую для новой конницы — не капризные аристократы-кавднийцы и не рыцарские тяжеловозы, а выносливые неприхотливые кони, совмещающие в себе силу и быстроту. Денег не хватало, и граф залез в долги. Если бы не матушка, по мере сил останавливавшая безумства сына, в казне графства давно бы уже не осталось ни гроша. Въедливый юноша не оставлял без внимания ни одной мелочи, затвердив как молитву, что в военном деле не существует мелочей. Из какой крупы варят кашу для солдат, у кого закупают руду для военных кузниц, в каком состоянии имперские тракты, какой формы наконечники для стрел и во сколько трубят отбой в тренировочных лагерях — он знал все и интересовался всем. Если Ланлосс по именам помнил каждого своего солдата, то Тейвор мог в любой момент с точностью сказать, сколько железа закупили для его кузниц, сколько мер зерна требуется запасти на зиму, и почем продают сукно с учетом оптовой скидки. Солдаты были для него глиной в руках, чье предназначение — принять нужную форму на гончарном круге. Не удивительно, что его не любили.
Сегодня, в свой день рождения, он рассеянно принимал поздравления и подарки от придворных, жалея, что вынужден столь бездарно тратить время. Увы, наместница не пожелала слышать никаких возражений и отметила двадцатилетие племянника роскошным балом. Но вместо того, чтобы танцевать и ухаживать за девушками, именинник притаился за колонной и углубился в свои записи — пришло время заняться флотом.
Несомненно, нынешний граф Инхор был великим стратегом и тактиком, он не проиграл ни одного сражения и всегда побеждал малой кровью, равно ценя жизни сражающихся с обеих сторон. При нем армия забыла, что такое мародерство и неповиновение, дезертирство и воровство. Слово похвалы из его уст ценилось выше кинжала чести, и даже графские и герцогские сынки, попавшие на войну против воли, уже после первой встречи с генералом считали за честь служить под его началом. Ланлосс Айрэ был безупречен, и в этом граф Тейвор видел главную угрозу для армии, а, значит, и для империи. Все, от наместницы, до молочницы, от бургомистра до батрака, знали: Ланлосс Айрэ победил в войне за острова. Не империя, не наместница, не войско империи — генерал Айрэ. Империю ожидают долгие годы мира? Несомненно, как же иначе, варварам достаточно услышать имя победителя Свейсельских Островов — и они просят покровительства империи. Кавдн понижает торговые пошлины, а Ландия, наконец-то, перестала поощрять контрабанду — ведь у империи есть непобедимый Ланлосс Айрэ! Что с того, что он сейчас в Инхоре, ведь в любой момент он может вернуться! Солдаты презрительно фыркают вслед военачальнику — он ведь не генерал Айрэ! Безопасность империи, военная честь империи, будущее империи зависит от одного единственного человека! Мыслимо ли такое?
Вот уже три года граф Тейвор трудился над созданием новой армии, не виданной прежде. Армии, не зависящей от гения одного единственного военачальника и доброй воли именитых лордов, командующих своими отрядами. Он мечтал увидеть армию солдат-профессионалов, не наемников, воющих за деньги, но сыновей своей земли, желающих защищать эту землю, а не своих хозяев. По сложившемуся положению вещей в мирное время в распоряжении наместницы находилась ее личная гвардия и отряды наемников, защищающих границы. В случае войны графы и герцоги выводили на поле боя свои дружины, а города выставляли ополчение или же оплачивали полки наемников. Таким образом, военачальник даже не знал, на сколько людей он может рассчитывать в случае войны. Графы и герцоги, как вассалы империи, не могли отказаться прислать свои отряды, но ведь никто не знал, сколько людей служит тому или иному лорду! Они сами платили своим воинам, и наместница не могла приказать увеличить или уменьшить число людей в этих отрядах. В мирное время число наемников, подчиняющихся наместнице, превосходило дружину любого вассала, но Тейвор не хотел даже думать о том, что случится с империей, если несколько лордов решат объединиться. А ведь еще есть незаконные отряды у вассальных дворян! Содержать боевую дружину в мирное время позволялось только графам и герцогам, но никто не мог помешать их вассалам нанять себе охрану! Иногда таких «охранников» у какого-нибудь сельского помещика-богача оказывалось больше, чем воинов у его лорда.
Порой юный военачальник недоумевал, каким образом империя простояла больше тысячи лет. Вот уж воистину магия! И все же, если что-то не случилось вчера, это вовсе не значит, что оно не произойдет завтра, и граф Тейвор медленно, но неуклонно проводил военную реформу. К счастью, наместница разделяла его точку зрения. К несчастью — неофициально. Каждую медную монету для военного ведомства приходилось с боем выгрызать у Высокого Совета. Белые ведьмы, дай им волю, вообще разогнали бы армию, а всех мужчин, носящих оружие, выслали из страны. Орден Дейкар, поддержав назначение Тейвора, в дальнейшем не проявлял к нему интереса, а бургомистр больше смерти страшился повышения налогов. После каждого заседания совета Эльну хотелось кого-нибудь убить. О, если бы ему дали достаточно денег! Уже через два года в империи была бы армия его мечты! Но наместница уговаривала не спешить. Дворяне не позволят распустить свои дружины, а чтобы убедить их в необходимости реформы, нужно сперва создать грозную силу, способную сокрушить любой военный союз между провинциями. Все нововведения военачальника оплачивались с налогов, и Энрисса резонно предполагала, что графы и герцоги не придут в восторг от подобного использования их денег. И все же дело продвигалось вперед — вот уже два года, как открылась первая военная школа для младших офицеров, в которую мог поступить любой юноша в возрасте от восемнадцати до двадцати трех лет вне зависимости от происхождения. Нужно было только сдать несложные экзамены, а дальше — выдержать три года обучения. Этим молодым людям, не воевавшим под началом Ланлосса Айрэ, и предстояло возглавить новую армию империи.
Тем временем при дворе шептались, что граф Тейвор способен только устраивать парады и проводить маневры, чем ему и следует заниматься, ибо если, не приведи боги, начнется война, толку от него на поле боя будет меньше, чем от курицы — та хоть в суп годится. Хорошо еще, что всегда можно вернуть генерала Айрэ! Граф притворялся глухим и требовал деньги на новые мундиры для дворцовой гвардии, нелепые настолько, что дамы прикрывали усмешки веерами, завидев дежурного гвардейца. Наместница не вмешивалась, хотя петушино-яркие красно-золотые мундиры и плюмажи резали ей взгляд. Блеск золотого шитья заслонял от невнимательных глаз все прочие изменения. В тренировочных лагерях за городом кипела жизнь — воспользовавшись миром на границе, Тейвор отзывал приграничные отряды в столицу и обучал на новый манер, назад они возвращались уже с другими офицерами. Несмотря на возмущение казначейства, в армии ввели новые мундиры по общему образцу, разумеется, без золотого шитья и перьев. Военачальник просиживал дни напролет с лучшими кузнецами и рудознатцами империи, подбирая подходящий вариант вооружения — меч легкий, удобный в бою, с хорошим балансом и из недорогой стали. В его замке, в тайне от всех, даже от матушки, почтенной вдовы, все еще управляющей землями сына, трудились над улучшенной моделью лука, способного пробить тяжелые доспехи, и новыми зажигательными смесями. В военных кузницах работа кипела днем и ночью, для Тейвора было очевидно, что тяжелые доспехи скоро останутся в прошлом, они слишком дорого стоят и неудобны в бою. Такая защита подходит для знатных рыцарей, с детства обученных воевать во всем этом железе, но неуместна в его армии. Ему нужен легкий, прочный и дешевый доспех. Люди графа разъезжали по провинциям, выискивая породу лошадей, подходящую для новой конницы — не капризные аристократы-кавднийцы и не рыцарские тяжеловозы, а выносливые неприхотливые кони, совмещающие в себе силу и быстроту. Денег не хватало, и граф залез в долги. Если бы не матушка, по мере сил останавливавшая безумства сына, в казне графства давно бы уже не осталось ни гроша. Въедливый юноша не оставлял без внимания ни одной мелочи, затвердив как молитву, что в военном деле не существует мелочей. Из какой крупы варят кашу для солдат, у кого закупают руду для военных кузниц, в каком состоянии имперские тракты, какой формы наконечники для стрел и во сколько трубят отбой в тренировочных лагерях — он знал все и интересовался всем. Если Ланлосс по именам помнил каждого своего солдата, то Тейвор мог в любой момент с точностью сказать, сколько железа закупили для его кузниц, сколько мер зерна требуется запасти на зиму, и почем продают сукно с учетом оптовой скидки. Солдаты были для него глиной в руках, чье предназначение — принять нужную форму на гончарном круге. Не удивительно, что его не любили.
Сегодня, в свой день рождения, он рассеянно принимал поздравления и подарки от придворных, жалея, что вынужден столь бездарно тратить время. Увы, наместница не пожелала слышать никаких возражений и отметила двадцатилетие племянника роскошным балом. Но вместо того, чтобы танцевать и ухаживать за девушками, именинник притаился за колонной и углубился в свои записи — пришло время заняться флотом.
XLV
Квейг вот уже в третий раз с удивлением перечитывал письмо от графа Тейвор, военачальника империи и своего дальнего родственника по материнской линии, настолько дальнего, что проще было забыть об этом родстве, чем вычислить, кем же они друг другу приходятся. По крайней мере, во время пребывания герцога Квэ-Эро в столице, юный военачальник относился к нему с явной неприязнью, несмотря на то, что Тейвор и Квэ-Эро соседствовали — в его глазах Квейг принадлежал к людям Ланлосса, как и все остальные молодые дворяне, воевавшие под началом генерала Айрэ. Квейг, в свою очередь, считал, что если уж империи так понадобились услуги Ланлосса Айрэ в Инхоре, то можно было хотя бы позволить ему самому назначить себе преемника, а не ставить на этот пост семнадцатилетнего мальчишку.
И вот теперь это письмо… Так уж сложилось, что в империи не было флота, принадлежащего короне, как в Кавдне или Ландии. Купцы сами строили или покупали торговые корабли, а лорды прибрежных земель обеспечивали безопасность морских путей. Тейвор правильно оценивал ситуацию, Квейг порой и сам задумывался об этом: его сил вполне хватало, чтобы научить осторожности пиратские шайки, но начнись серьезная война на море — его корабли быстро окажутся на дне, и он знал, что у остальных морских лордов дела обстоят еще хуже. Герцоги Квэ-Эро столетиями возглавляли береговое братство, потому и содержали больше кораблей, чем в любой другой провинции. Все эти годы империя не обращала внимания на свои морские границы. Купцы и капитаны исправно платили десятину в береговое братство, на эти деньги строили новые корабли, содержали в порядке порты. Какая-то сумма ежегодно оседала в герцогской казне, но ее не хватило бы на постройку военного флота. Пока что в этом не было и необходимости, начнись война с соседями — до Сурема вражескому войску все равно придется плестись по суше, за это время их десять раз разбить успеют, а у вечно беспокойных варваров и вовсе флота не было. И все же, Квейг предпочел бы иметь возможность защитить свои земли с моря от любого нападения. Столица-то о себе позаботится, а вот Квэ-Эро, после того, как через него пройдет многотысячное войско, превратится в пустыню. Квейг старался усилить свой флот: построил несколько новых кораблей, заменил катапульты на старых, пропитал дерево особым составом, защищающим от огня. Из-за этих необходимых трат он снова не смог снарядить вожделенную экспедицию: десятины берегового братства не хватало, а повышать налоги из-за призрачной угрозы он тоже не хотел. Будет война или не будет — это еще вопрос, а детей кормить морякам нужно каждый день. Теперь, правда, у него появились свободные средства — приданое Ивенны, но он все никак не мог решиться использовать деньги жены на затею, которую она наверняка не одобрит. Ивенна здраво смотрела на жизнь.
И вот теперь это письмо… Так уж сложилось, что в империи не было флота, принадлежащего короне, как в Кавдне или Ландии. Купцы сами строили или покупали торговые корабли, а лорды прибрежных земель обеспечивали безопасность морских путей. Тейвор правильно оценивал ситуацию, Квейг порой и сам задумывался об этом: его сил вполне хватало, чтобы научить осторожности пиратские шайки, но начнись серьезная война на море — его корабли быстро окажутся на дне, и он знал, что у остальных морских лордов дела обстоят еще хуже. Герцоги Квэ-Эро столетиями возглавляли береговое братство, потому и содержали больше кораблей, чем в любой другой провинции. Все эти годы империя не обращала внимания на свои морские границы. Купцы и капитаны исправно платили десятину в береговое братство, на эти деньги строили новые корабли, содержали в порядке порты. Какая-то сумма ежегодно оседала в герцогской казне, но ее не хватило бы на постройку военного флота. Пока что в этом не было и необходимости, начнись война с соседями — до Сурема вражескому войску все равно придется плестись по суше, за это время их десять раз разбить успеют, а у вечно беспокойных варваров и вовсе флота не было. И все же, Квейг предпочел бы иметь возможность защитить свои земли с моря от любого нападения. Столица-то о себе позаботится, а вот Квэ-Эро, после того, как через него пройдет многотысячное войско, превратится в пустыню. Квейг старался усилить свой флот: построил несколько новых кораблей, заменил катапульты на старых, пропитал дерево особым составом, защищающим от огня. Из-за этих необходимых трат он снова не смог снарядить вожделенную экспедицию: десятины берегового братства не хватало, а повышать налоги из-за призрачной угрозы он тоже не хотел. Будет война или не будет — это еще вопрос, а детей кормить морякам нужно каждый день. Теперь, правда, у него появились свободные средства — приданое Ивенны, но он все никак не мог решиться использовать деньги жены на затею, которую она наверняка не одобрит. Ивенна здраво смотрела на жизнь.