Страница:
Леар и Элло с нетерпением ждали праздника урожая — подумать только, целую ночь на улице, и никто не отправит спать, а сидеть они будут за одним столом со взрослыми! И никакой няни поблизости, только мама и отец, но они тоже в гостях, им не до того будет! Элло строил на эту ночь большие планы: вино, не горячее, от больного горла, а из кубка, по-настоящему, сколько угодно сладкого пирога, и, самое главное — речка. Ну и что, что вода холодная! Он утром всегда умывается самой холодной водой, это неженке Леару подогретую приносят! Леара больше интересовали эльфы, недавно он отыскал в библиотеке большую книжку со страшными историями про эльфов, которые крадут детей из деревень и кушают их. Он, конечно, не верил, что их с братом съедят при родителях, но очень хотел посмотреть на живых людоедов, в книге на картинках у эльфов были огромные зубы, вылезающие изо рта чуть ли не до колен, и с них капала кровь. А еще у эльфов были острые красные когти, тоже в крови, а глаза у них были узкие и черные. Увидишь такое во сне — подушкой не отмашешься, но если отец не боится, то и Леар тоже не испугается.
Соэнна весь день находилась в отвратительном настроении. Утром она в очередной раз поспорила с мужем и, как обычно, проиграла. Теперь она отводила душу, жалуясь Марион:
— Он с ума сошел! Детей на всю ночь на речку! Там же туман, сыро, ветер!
Марион неуверенно возразила:
— Так ведь обычай такой. Всю семью зовут, нельзя отказываться, еще решат, что брезгуем.
— Да какая мне разница, что решат крестьяне! Они на моей земле живут! — От возмущения у герцогини перехватывало дыхание.
— Это же не просто крестьяне, а эльфы.
— Эээльфы, — передразнила Соэнна, — какая разница? Также в грязи землю пашут! Леар кашляет, обязательно простудится, а Элло точно что-нибудь учудит!
— Я бы с вами поехала, но нельзя — обычай такой. Не переживайте вы так, госпожа, Иннуона с Ивенной покойный герцог каждый год на праздник брал, вон, выросли здоровые.
— Ему ваши глупые обычаи дороже детей!
— Да все хорошо будет, там костры жгут всю ночь, побегают вокруг часок-другой, спать свалятся. А вина выпьют — так скорее уснут.
— Вечно все не как у людей!
Марион вздохнула — что тут скажешь, в роду Аэллин и в самом деле многое было не как у всех остальных. Придется Соэнне смириться, это сейчас дети маленькие, к маминой юбке жмутся, а подрастут — будут на отца похожи. Кровь в роду сильная, как ни разбавляй — не перебьешь. Лучше уж делать, как испокон веку заведено. Отказалась леди Сибилла дочь на воспитание отдать, кому от этого лучше стало? А вырастили б по обычаю, у родственников, вышла бы замуж в шестнадцать, а не в двадцать восемь, да и Иннуон бы с женой по-хорошему жил, о сестре не тосковал. Ясное дело, детей герцог на праздник в пику Соэнне тащит, а все-таки оно и к лучшему.
— Давайте я лучше одежду теплую приготовлю, и одеяла вам с собой сверну. Одно подстелите, вторым укроете — будут спать, как дома в кровати.
— Ты что-то ищешь, — она быстро глянула на запястье малыша, — Леар?
Даже при свете костра можно было заметить, как покраснел мальчик. Он понимал, что задавать подобные вопросы невежливо, и будь тут отец, а уж, тем более, мама, влетело бы ему как следует, но родители были далеко, а эта красивая дама совсем рядом и он решился:
— Я думал, тут будет мясо.
— Мясо? Ты не любишь пироги?
— Люблю, просто…
Дама поощрительно улыбнулась, хотя и несколько неумело, более внимательный наблюдатель мог бы подумать, что у нее мало опыта, и доверительно наклонилась поближе к мальчику. Леар вздохнул:
— Я читал в книжке…
Но дама перебила его с удивлением:
— Ты умеешь читать?
— Уже давно, — с гордостью сообщил ей мальчик.
— А твой брат? Вы вместе читаете?
— Нее, он не умеет. Говорит — скучно. А мне — не скучно.
— Так ты говорил про книжку?
— Ну да, там еще картинки были, с эльфами, только там совсем не такие, — Леар покосился на ногти женщины — острые, но кровь, вроде бы, не капает.
Далара усмехнулась — кажется, она уже поняла, о какой книжке идет речь. Ай да герцог, с эльфами дружит, а «Предания Зачарованного Леса» в библиотеке держит! А мальчик, похоже, не из трусливых, из любопытства готов поинтересоваться у страшной эльфийки, где именно спрятаны поджаренные детские тушки. Леар отвел взгляд от ее рук:
— А еще там про девочку было, она пошла в лес, а эльфы ее поймали, зажарили и съели. Это ведь больно, я на кухне один раз горячую сковородку тронул — потом вот такой пузырь вырос, а Элло не трогал, он только сказал, что она просто так горячая, а я — девчонка.
— И ты решил поискать, где тут спрятали загубленных детей? А не боишься, что мы и тебя съедим?
— Неа, — мальчик тряхнул головой, — вам отец не даст. Он герцог, у него много стражников с мечами.
— Но здесь же их нет.
— Ну вы же знаете, что они есть! — Мальчик был непоколебимо уверен, что дружина герцога Суэрсен — самая грозная сила в мире.
— А может, мы такие голодные, что не испугаемся твоего отца? Или съедим и его тоже?
— А в книжке было, что вы только маленьких детей кушаете, потому что большие — жесткие, а еще взрослые бывают жрецами, а жрецы для вас — ядовитые! Потому что вы, — мальчик на мгновение замолчал, вспоминая точное слово, — аредово отродье!
— Хорошо, уговорил, сегодня мы тебя кушать не будем.
— А завтра я уже дома буду! И Элло тоже, — торопливо добавил Леар, — его тоже кушать нельзя!
— А почему? Он же тебя дразнит, вот, сковородку горячую подсунул, и вообще — он старший.
— Все равно! Он мой брат! — Мальчик стал озираться вокруг, ища своего близнеца, вдруг его уже зажарили, пока он тут разговоры разговаривает!
— Не волнуйся, Леар. Я тебе открою страшную тайну.
Леар даже поднялся на цыпочки, чтобы лучше слышать, он очень любил тайны. Возможная печальная участь Элло была на время забыта, тем более, что он знал, что на самом деле с братом все в порядке. Далара наклонилась еще ниже, и тихо сказала:
— Эльфы вообще не едят людей. — Но по ее лицу промелькнула едва уловимая грусть.
— Но в книжке же написано! — До сих пор Леар пребывал в блаженной уверенности, что все написанное в книгах — святая правда.
— Книжка помнишь как называется? «Предания Зачарованного леса». А предание — это все равно что сказка.
— Сказки не такие!
— Не такие, — согласилась Далара. — Предание получается, когда люди чего-то не понимают, но боятся. Вот пошла та девочка в лес и не вернулась. Может, ее волки съели, а может, просто заблудилась, никто же не видел. А придумали, что ее эльфы скушали, чтобы другие дети боялись и в лес не ходили.
— А почему нельзя про волков предание написать?
Далара вздохнула — не станешь же объяснять четырехлетнему мальчику, что в природе людской обвинять в своих бедах других, непохожих. Но и сказать: «ты еще маленький, потом поймешь», она тоже не могла. И потому, что привыкла уважать чужое стремление к знаниям, и потому, что у этого мальчика, с такими умными блестящими глазами, могло не оказаться никакого «потом». Далара ведь солгала своему собеседнику — иногда эльфы съедали маленьких детей. Впрочем, взрослыми они тоже не брезговали. Пылающая Роза поморщилась, отгоняя воспоминания — мальчик ждал ответа.
— Понимаешь, все знают, что в лесу живут волки, но не боятся их и ходят в лес. Волки — они привычные, их все видели, все знают. А эльфов те люди никогда не видели, неизвестное всегда страшнее кажется.
Леар задумался:
— Так что, в книжках пишут про то, чего боятся?
— Не во всех, но часто.
— И там может быть неправда?
— Чаще, чем правда.
— А как отличать?
— Не знаю, Леар, — очень серьезно ответила ему эльфийка. — Я прочитала очень много книжек, но все равно иногда не могу отделить правду ото лжи. Это самое трудное.
Их разговор прервал женский крик: «Элло!»
— Мама кричит, — Леар побежал на звук, к воде.
Элло, ускользнув от бдительного присмотра под предлогом игры в мяч, как и собирался, при первой же возможности отделился от играющих, и полез в речку. Ледяная вода обожгла голые ноги, но он упрямо шел вперед, пока не перестал ощущать под ногами дно. Плавать мальчик умел, но никогда не пробовал делать это осенней ночью, да еще и в одежде. Скоро вода перестала казаться обжигающе горячей, и стало холодно, а самое главное — никто не увидел его подвиг, некому было восхититься отвагой храбреца! Элло развернулся и собрался плыть назад, но обнаружил, что стоит на одном месте, а берег ни на капельку не приблизился. Он еще сильнее заколотил по воде руками и с нарастающим испугом понял, что ноги не желают шевелиться, и только тогда заорал во все горло.
Когда Леар подбежал к берегу, высокий и по пояс промокший эльф как раз передавал Соэнне мокрого Элло. Ему и плыть-то не понадобилось — два шага сделал и вытащил из воды барахтающегося мальчишку. Герцогиню трясло: ей не нужно было смотреть на запястье сына, она и так знала, что это ее любимец. Как же, спать он спокойно будет! Прибежавший на крик Иннуон многозначительно посмотрел на мокрого голого ребенка, которого растирали в четыре руки на одеяле. Он тоже знал, кто из его сыновей обычно шалит подобным образом. Хорошо еще Леар с возрастом поумнел, и уже не поддавался на все подначки старшего брата. Соэнна набросилась на мужа, не стесняясь посторонних — пережитый ужас требовал выхода:
— Теперь вы довольны?!
— Ничего с вашим драгоценным сыном не случится. Разве что мягкое место пару дней болеть будет. Порку он заработал.
— Вы что же, еще и наказывать его собираетесь? — От возмущения Соэнна даже пришла в себя. Как будто он и так недостаточно нахлебался воды и страха! А ведь еще и горячка может случиться, не дай боги.
— Собираюсь, сударыня. Давно пора. Или он научится себя вести как следует или не доживет до пятилетия.
Мальчика, тем временем, растерли, напоили горячим медом, и, завернув в одеяло, уложили спать в одном из шалашей. Праздник продолжался, на размолвку супругов эльфы деликатно не обратили внимания, Леар со вздохом побрел в шатер, приткнулся к теплому боку брата. Скоро оба мальчика крепко спали.
— Который из них, Далара? У тебя была ночь.
Эльфийка ответила не сразу, внезапно осипший голос показался ей чужим, утратившим саму способность производить мелодичные звуки:
— Вам нужен старший.
— Элло?
— Да.
— Ты уверена?
— Проверьте сами, — в усталом безразличии тенью промелькнула насмешка — Далара знала, что никто не сможет опровергнуть ее слова.
Эльф, не говоря ни слова, развернулся и отошел от костра. Далара смотрела на небо, уже с самого утра затянутое серыми тучами — начиналась настоящая осень. Себя не обманешь — она убила этого мальчика также верно, как если бы сама затянула на его тонкой шее удавку. Элло, красивое имя, напоминает о звездах… Леар останется жить и успеет узнать, что в книгах ложь попадается куда чаще правды, а верить можно только собственным глазам и рукам, и то — до первого обмана. Ему будет тяжело — опасно рвать узы так рано, но он выживет. И через двадцать лет они будут сидеть в библиотеке замка Аэллин, пить карнэ с корицей и беседовать об устройстве мира и смысле жизни. И Леар никогда не узнает, что остался жить лишь потому, что на празднике урожая заговорил с незнакомой эльфийкой. Много страшного и грязного рассказывали про Далару Пылающую Розу и среди эльфов и среди людей… многое из этого было правдой, но она не смогла убить ребенка, которому заглянула в глаза.
LXV
LXVI
Соэнна весь день находилась в отвратительном настроении. Утром она в очередной раз поспорила с мужем и, как обычно, проиграла. Теперь она отводила душу, жалуясь Марион:
— Он с ума сошел! Детей на всю ночь на речку! Там же туман, сыро, ветер!
Марион неуверенно возразила:
— Так ведь обычай такой. Всю семью зовут, нельзя отказываться, еще решат, что брезгуем.
— Да какая мне разница, что решат крестьяне! Они на моей земле живут! — От возмущения у герцогини перехватывало дыхание.
— Это же не просто крестьяне, а эльфы.
— Эээльфы, — передразнила Соэнна, — какая разница? Также в грязи землю пашут! Леар кашляет, обязательно простудится, а Элло точно что-нибудь учудит!
— Я бы с вами поехала, но нельзя — обычай такой. Не переживайте вы так, госпожа, Иннуона с Ивенной покойный герцог каждый год на праздник брал, вон, выросли здоровые.
— Ему ваши глупые обычаи дороже детей!
— Да все хорошо будет, там костры жгут всю ночь, побегают вокруг часок-другой, спать свалятся. А вина выпьют — так скорее уснут.
— Вечно все не как у людей!
Марион вздохнула — что тут скажешь, в роду Аэллин и в самом деле многое было не как у всех остальных. Придется Соэнне смириться, это сейчас дети маленькие, к маминой юбке жмутся, а подрастут — будут на отца похожи. Кровь в роду сильная, как ни разбавляй — не перебьешь. Лучше уж делать, как испокон веку заведено. Отказалась леди Сибилла дочь на воспитание отдать, кому от этого лучше стало? А вырастили б по обычаю, у родственников, вышла бы замуж в шестнадцать, а не в двадцать восемь, да и Иннуон бы с женой по-хорошему жил, о сестре не тосковал. Ясное дело, детей герцог на праздник в пику Соэнне тащит, а все-таки оно и к лучшему.
— Давайте я лучше одежду теплую приготовлю, и одеяла вам с собой сверну. Одно подстелите, вторым укроете — будут спать, как дома в кровати.
* * *
Праздничная ночь началась: герцог осушил первый кубок, за землю, что дает хлеб и мед, эльфийский старейшина поднял второй кубок за хозяина благодатной земли, на чем торжественные речи закончились. Иннуон повернулся так, чтобы лучше видеть танцующих девушек, Соэнна мрачно наблюдала, как ее драгоценные отпрыски разрисовывают скатерть яблочным повидлом, выдавленным из пирога. Она твердо решила, что не станет вмешиваться, даже если близнецы подожгут ножки стола — муж настоял на соблюдении традиции, пусть вместе с традицией и сыновей блюдет. Как герцогиня и предполагала, долго за столом близнецы не усидели. Элло соскользнул со скамьи, опрокинув при этом кубок на расплющенные останки пирога, и присоединился к мальчишкам, затеявшим игру в мяч. Леар окинул игроков задумчивым взглядом и решил обойти весь стол кругом. Может быть, жареных детей поставили подальше от гостей, чтобы не пугать? Но пока что ему попадались только пироги с яблоками. К погрузившемуся в размышления мальчику подошла рыжеволосая эльфийка:— Ты что-то ищешь, — она быстро глянула на запястье малыша, — Леар?
Даже при свете костра можно было заметить, как покраснел мальчик. Он понимал, что задавать подобные вопросы невежливо, и будь тут отец, а уж, тем более, мама, влетело бы ему как следует, но родители были далеко, а эта красивая дама совсем рядом и он решился:
— Я думал, тут будет мясо.
— Мясо? Ты не любишь пироги?
— Люблю, просто…
Дама поощрительно улыбнулась, хотя и несколько неумело, более внимательный наблюдатель мог бы подумать, что у нее мало опыта, и доверительно наклонилась поближе к мальчику. Леар вздохнул:
— Я читал в книжке…
Но дама перебила его с удивлением:
— Ты умеешь читать?
— Уже давно, — с гордостью сообщил ей мальчик.
— А твой брат? Вы вместе читаете?
— Нее, он не умеет. Говорит — скучно. А мне — не скучно.
— Так ты говорил про книжку?
— Ну да, там еще картинки были, с эльфами, только там совсем не такие, — Леар покосился на ногти женщины — острые, но кровь, вроде бы, не капает.
Далара усмехнулась — кажется, она уже поняла, о какой книжке идет речь. Ай да герцог, с эльфами дружит, а «Предания Зачарованного Леса» в библиотеке держит! А мальчик, похоже, не из трусливых, из любопытства готов поинтересоваться у страшной эльфийки, где именно спрятаны поджаренные детские тушки. Леар отвел взгляд от ее рук:
— А еще там про девочку было, она пошла в лес, а эльфы ее поймали, зажарили и съели. Это ведь больно, я на кухне один раз горячую сковородку тронул — потом вот такой пузырь вырос, а Элло не трогал, он только сказал, что она просто так горячая, а я — девчонка.
— И ты решил поискать, где тут спрятали загубленных детей? А не боишься, что мы и тебя съедим?
— Неа, — мальчик тряхнул головой, — вам отец не даст. Он герцог, у него много стражников с мечами.
— Но здесь же их нет.
— Ну вы же знаете, что они есть! — Мальчик был непоколебимо уверен, что дружина герцога Суэрсен — самая грозная сила в мире.
— А может, мы такие голодные, что не испугаемся твоего отца? Или съедим и его тоже?
— А в книжке было, что вы только маленьких детей кушаете, потому что большие — жесткие, а еще взрослые бывают жрецами, а жрецы для вас — ядовитые! Потому что вы, — мальчик на мгновение замолчал, вспоминая точное слово, — аредово отродье!
— Хорошо, уговорил, сегодня мы тебя кушать не будем.
— А завтра я уже дома буду! И Элло тоже, — торопливо добавил Леар, — его тоже кушать нельзя!
— А почему? Он же тебя дразнит, вот, сковородку горячую подсунул, и вообще — он старший.
— Все равно! Он мой брат! — Мальчик стал озираться вокруг, ища своего близнеца, вдруг его уже зажарили, пока он тут разговоры разговаривает!
— Не волнуйся, Леар. Я тебе открою страшную тайну.
Леар даже поднялся на цыпочки, чтобы лучше слышать, он очень любил тайны. Возможная печальная участь Элло была на время забыта, тем более, что он знал, что на самом деле с братом все в порядке. Далара наклонилась еще ниже, и тихо сказала:
— Эльфы вообще не едят людей. — Но по ее лицу промелькнула едва уловимая грусть.
— Но в книжке же написано! — До сих пор Леар пребывал в блаженной уверенности, что все написанное в книгах — святая правда.
— Книжка помнишь как называется? «Предания Зачарованного леса». А предание — это все равно что сказка.
— Сказки не такие!
— Не такие, — согласилась Далара. — Предание получается, когда люди чего-то не понимают, но боятся. Вот пошла та девочка в лес и не вернулась. Может, ее волки съели, а может, просто заблудилась, никто же не видел. А придумали, что ее эльфы скушали, чтобы другие дети боялись и в лес не ходили.
— А почему нельзя про волков предание написать?
Далара вздохнула — не станешь же объяснять четырехлетнему мальчику, что в природе людской обвинять в своих бедах других, непохожих. Но и сказать: «ты еще маленький, потом поймешь», она тоже не могла. И потому, что привыкла уважать чужое стремление к знаниям, и потому, что у этого мальчика, с такими умными блестящими глазами, могло не оказаться никакого «потом». Далара ведь солгала своему собеседнику — иногда эльфы съедали маленьких детей. Впрочем, взрослыми они тоже не брезговали. Пылающая Роза поморщилась, отгоняя воспоминания — мальчик ждал ответа.
— Понимаешь, все знают, что в лесу живут волки, но не боятся их и ходят в лес. Волки — они привычные, их все видели, все знают. А эльфов те люди никогда не видели, неизвестное всегда страшнее кажется.
Леар задумался:
— Так что, в книжках пишут про то, чего боятся?
— Не во всех, но часто.
— И там может быть неправда?
— Чаще, чем правда.
— А как отличать?
— Не знаю, Леар, — очень серьезно ответила ему эльфийка. — Я прочитала очень много книжек, но все равно иногда не могу отделить правду ото лжи. Это самое трудное.
Их разговор прервал женский крик: «Элло!»
— Мама кричит, — Леар побежал на звук, к воде.
Элло, ускользнув от бдительного присмотра под предлогом игры в мяч, как и собирался, при первой же возможности отделился от играющих, и полез в речку. Ледяная вода обожгла голые ноги, но он упрямо шел вперед, пока не перестал ощущать под ногами дно. Плавать мальчик умел, но никогда не пробовал делать это осенней ночью, да еще и в одежде. Скоро вода перестала казаться обжигающе горячей, и стало холодно, а самое главное — никто не увидел его подвиг, некому было восхититься отвагой храбреца! Элло развернулся и собрался плыть назад, но обнаружил, что стоит на одном месте, а берег ни на капельку не приблизился. Он еще сильнее заколотил по воде руками и с нарастающим испугом понял, что ноги не желают шевелиться, и только тогда заорал во все горло.
Когда Леар подбежал к берегу, высокий и по пояс промокший эльф как раз передавал Соэнне мокрого Элло. Ему и плыть-то не понадобилось — два шага сделал и вытащил из воды барахтающегося мальчишку. Герцогиню трясло: ей не нужно было смотреть на запястье сына, она и так знала, что это ее любимец. Как же, спать он спокойно будет! Прибежавший на крик Иннуон многозначительно посмотрел на мокрого голого ребенка, которого растирали в четыре руки на одеяле. Он тоже знал, кто из его сыновей обычно шалит подобным образом. Хорошо еще Леар с возрастом поумнел, и уже не поддавался на все подначки старшего брата. Соэнна набросилась на мужа, не стесняясь посторонних — пережитый ужас требовал выхода:
— Теперь вы довольны?!
— Ничего с вашим драгоценным сыном не случится. Разве что мягкое место пару дней болеть будет. Порку он заработал.
— Вы что же, еще и наказывать его собираетесь? — От возмущения Соэнна даже пришла в себя. Как будто он и так недостаточно нахлебался воды и страха! А ведь еще и горячка может случиться, не дай боги.
— Собираюсь, сударыня. Давно пора. Или он научится себя вести как следует или не доживет до пятилетия.
Мальчика, тем временем, растерли, напоили горячим медом, и, завернув в одеяло, уложили спать в одном из шалашей. Праздник продолжался, на размолвку супругов эльфы деликатно не обратили внимания, Леар со вздохом побрел в шатер, приткнулся к теплому боку брата. Скоро оба мальчика крепко спали.
* * *
Далара стояла у догорающего костра, обхватив плечи руками. Волосы, вобравшие утреннюю морось, казались непомерно тяжелыми, время от времени она встряхивалась, словно пыталась сбросить невидимый груз, и снова застывала, глядя в огонь. К ней подошел сребровласый эльф в тяжелом малиновом бархатном плаще, неуместном среди добротных шерстяных одежд местных хуторян. На лице его вечным отпечатком застыла каменная невозмутимость Филеста:— Который из них, Далара? У тебя была ночь.
Эльфийка ответила не сразу, внезапно осипший голос показался ей чужим, утратившим саму способность производить мелодичные звуки:
— Вам нужен старший.
— Элло?
— Да.
— Ты уверена?
— Проверьте сами, — в усталом безразличии тенью промелькнула насмешка — Далара знала, что никто не сможет опровергнуть ее слова.
Эльф, не говоря ни слова, развернулся и отошел от костра. Далара смотрела на небо, уже с самого утра затянутое серыми тучами — начиналась настоящая осень. Себя не обманешь — она убила этого мальчика также верно, как если бы сама затянула на его тонкой шее удавку. Элло, красивое имя, напоминает о звездах… Леар останется жить и успеет узнать, что в книгах ложь попадается куда чаще правды, а верить можно только собственным глазам и рукам, и то — до первого обмана. Ему будет тяжело — опасно рвать узы так рано, но он выживет. И через двадцать лет они будут сидеть в библиотеке замка Аэллин, пить карнэ с корицей и беседовать об устройстве мира и смысле жизни. И Леар никогда не узнает, что остался жить лишь потому, что на празднике урожая заговорил с незнакомой эльфийкой. Много страшного и грязного рассказывали про Далару Пылающую Розу и среди эльфов и среди людей… многое из этого было правдой, но она не смогла убить ребенка, которому заглянула в глаза.
LXV
У герцога Суэрсен не было причин отказать наместнице в маленькой любезности. Он сознавал, что вовремя оказанные маленькие любезности позволяют в будущем избежать больших одолжений. Герцог еще раз просмотрел список: те же самые книги, что отобрал секретарь. Наместница нескоро забудет, благодаря чьей нерасторопности ей пришлось просить герцога Суэрсен об одолжении. Господину Пасуашу не помешает выволочка — аж лоснится от самодовольства. Иннуон вызвал библиотекаря и приказал принести ему книги, посмотреть, что за шедевры привлекли внимание наместницы. Герцог, как и наместница, слыл книгочеем, но из трех названий в списке знал только одно — «Плач о Битве Луны и Звезды», редкий манускрипт, единственный в своем роде. Обычно эльфийские книги попадали к людям уже в переводе, или же эльфийские слова переписывались буквами имперского алфавита, поскольку мало кто из людей, даже говорящих на языке эльфов, понимал их письмена. Этот же манускрипт был написан двумя способами: сначала шел эльфийский текст, выполненный эльфийскими знаками, а потом — тот же самый текст обычным алфавитом. Бесценная книга для желающих овладеть эльфийской письменностью. Две другие книги он видел первый раз. Какое-то «Сказание о храбрых деяниях и погребении Воителя» и «Перечень великих деяний Золотого Ордена». Иннуон улыбнулся — мало кто в империи мог похвастаться, что не знает все книги в своей библиотеке. Библиотекарь тем временем вернулся и положил манускрипты на стол. Герцог жестом велел ему задержаться:
— Что вы можете сказать про эти книги?
— «Плач о Битве Луны и звезды» — уникален, одна из жемчужин вашей библиотеки. Насколько мне известно — оригинал хранится в библиотечной башне Сурема, а кроме вашей копии сохранилось всего три.
— Так это копия?
— Разумеется, ваше сиятельство. Оригинал — воистину бесценен.
— Странно… зачем может понадобиться копия, если есть оригинал?
— Возможно, для сличения текста.
— А у кого остальные три?
— Одна в библиотеке герцога Нэй, одна — в столичной храмовой школе Лаара, третья предположительно в библиотеке Дома Феникса.
Иннуон ничего не понимал: у наместницы есть не только оригинал, но и одна из копий. Зачем ей вторая? Может, она решила собрать у себя все три? Но Дейкар свою книгу не отдаст. Под ложечкой слабо шевельнулся червячок сомнения: слишком много странностей. Герцог отложил эльфийскую рукопись в сторону и протянул библиотекарю «Перечень великих деяний Золотого Ордена».
— О, это весьма любопытный текст, точнее, текст сам по себе неинтересен, скорее, курьезен, но другой такой книги вы не найдете нигде.
— Золотой Орден… маги закона? Те, что зачаровали статую короля?
— Вы совершенно правы, статую и не только. А эта книга, — библиотекарь раскрыл обложку и протянул Иннуону, — смотрите сами.
Герцог в недоумении уставился на текст, перевернул страницу, недоумение возросло, он быстро перелистал книгу до конца:
— И как это понимать?
— Строго в соответствии с заглавием, ваше сиятельство. Это перечень дат, в которые тот или иной маг Золотого Ордена совершил великое деяние. Имена магов держались в тайне, а описывать великое деяние нет никакого смысла, знающие и так поймут по дате, а остальным и понимать незачем.
— У этого ордена все книги такие?
— Увы, ваше сиятельство, никаких других книг после них не осталось. Золотые маги отличались еще большей скрытностью, чем огненные.
Иннуон взял в руки последнюю книгу, задумчиво перелистал, не глядя на выцветшие буквы. Он помнил этот черный кожаный переплет: в тот день, когда Квейг впервые приехал в замок, когда Иннуон еще не был женат и узы, пусть ослабевшие за три года войны, по-прежнему удерживали его с Ивенной вместе. Она уже тогда предчувствовала, чем все закончится, нет, это он предчувствовал, а она… она знала. Иннуон улыбнулся воспоминаниям: родственники кишмя кишели по всему замку, словно блохи на бродячем музыканте, Ивенна пряталась от них в библиотеке. Он тогда зашел, чтобы познакомить сестру с Квейгом, боги великие, кто же мог подумать… Книга оказалась занудной, но дядюшки и тетушки навевали на сестру еще большую тоску. Что же она еще говорила? Какое-то погребение военачальника, обряды, старое наречие… Он утащил ее переодеваться, книга осталась лежать, интересно… она ее потом дочитала? Наверное, нет… тогда было уже не до чтения: свадьба, брачная ночь, скандал, потом заболела мать… Нет, эту книгу наместница не получит. Для нее это просто образец старинного шрифта, а для Иннуона — тонкая нить между ним и сестрой, одна из немногих оставшихся. Пускай сама Ивенна давно уже забыла про скучное описание погребального обряда, он прочитает книгу — и на один крохотный шажок станет к ней ближе. Оставшиеся книги он протянул библиотекарю:
— Упакуйте как следует, я хочу отправить их наместнице, — а сам подвинул к себе чернильницу, нужно было написать вежливое объяснение, почему вместо трех книг Энрисса получит только две. А потом написать еще одно письмо Ивенне.
Иннуон никогда не отправлял их, но писал каждую неделю. Рассказывал о детских шалостях, делился последними новостями и планами, философствовал, сочинял стихи, украшал поля быстрыми карандашными набросками. А потом запечатывал письмо в конверт и клал к остальным, в старинную шкатулку из алмазной ели. Женщины рода Аэллин хранили в ней драгоценности, но Ивенна, уезжая, не взяла ничего, и Иннуон, уже потом, забрал шкатулку в свой кабинет. Надо было отдать ее Соэнне, но жена так и осталась для герцога чужой, и он не хотел признавать ее неотъемлемой частью рода. Пускай Ивенна отреклась от прошлого — он сохранит все, даже зная, что возврата не будет. Поэтому он и не отправлял письма: пока они лежали в шкатулке, можно было представлять себе, как Ивенна, сидя у камина, распечатывает конверт, пробегает глазами по строчкам, улыбается, перечитывает снова и снова. А если отправить письмо на самом деле — она даже не станет читать. Да и потом… откуда в Квэ-Эро камины?
Строчки быстро ложились на бумагу: праздник урожая и искупавшийся в ледяной воде Элло. Маленький негодник даже не простудился. От порки Соэнна его спасла, но в следующий раз на праздник он поедет только когда научится себя вести. Марион подвернула ногу, что-то неудачно, до сих пор хромает. Взяли нового стражника, племянник капитана, раньше служил в гвардии наместницы, не выдержал, вернулся домой. Военачальник совсем с ума сошел — нарядил гвардейцев в петушиные мундиры, непотребные девки и то скромнее одеваются, вот парень и сбежал, и положенных трех лет не отслужив. Надо было бы проучить, чтобы знал на будущее, как в чужих землях счастья искать, но капитан очень за него просил. Иннуон вспоминал все, что случилось за прошедшую неделю, набралось так много мелочей, что про книгу он рассказывал уже на третьей странице письма, на этот раз жалея, что Ивенна никогда не прочитает его послание. Иннуона не оставляло чувство неуверенности, и только Ивенна, одна кровь с ним, смогла бы разделить эту смутную тревогу. Он запечатал письмо печатью с крылатым драконом и положил в шкатулку. Пусть пока полежит там, быть может, однажды он наберется решимости и отправит его Ивенне.
— Что вы можете сказать про эти книги?
— «Плач о Битве Луны и звезды» — уникален, одна из жемчужин вашей библиотеки. Насколько мне известно — оригинал хранится в библиотечной башне Сурема, а кроме вашей копии сохранилось всего три.
— Так это копия?
— Разумеется, ваше сиятельство. Оригинал — воистину бесценен.
— Странно… зачем может понадобиться копия, если есть оригинал?
— Возможно, для сличения текста.
— А у кого остальные три?
— Одна в библиотеке герцога Нэй, одна — в столичной храмовой школе Лаара, третья предположительно в библиотеке Дома Феникса.
Иннуон ничего не понимал: у наместницы есть не только оригинал, но и одна из копий. Зачем ей вторая? Может, она решила собрать у себя все три? Но Дейкар свою книгу не отдаст. Под ложечкой слабо шевельнулся червячок сомнения: слишком много странностей. Герцог отложил эльфийскую рукопись в сторону и протянул библиотекарю «Перечень великих деяний Золотого Ордена».
— О, это весьма любопытный текст, точнее, текст сам по себе неинтересен, скорее, курьезен, но другой такой книги вы не найдете нигде.
— Золотой Орден… маги закона? Те, что зачаровали статую короля?
— Вы совершенно правы, статую и не только. А эта книга, — библиотекарь раскрыл обложку и протянул Иннуону, — смотрите сами.
Герцог в недоумении уставился на текст, перевернул страницу, недоумение возросло, он быстро перелистал книгу до конца:
— И как это понимать?
— Строго в соответствии с заглавием, ваше сиятельство. Это перечень дат, в которые тот или иной маг Золотого Ордена совершил великое деяние. Имена магов держались в тайне, а описывать великое деяние нет никакого смысла, знающие и так поймут по дате, а остальным и понимать незачем.
— У этого ордена все книги такие?
— Увы, ваше сиятельство, никаких других книг после них не осталось. Золотые маги отличались еще большей скрытностью, чем огненные.
Иннуон взял в руки последнюю книгу, задумчиво перелистал, не глядя на выцветшие буквы. Он помнил этот черный кожаный переплет: в тот день, когда Квейг впервые приехал в замок, когда Иннуон еще не был женат и узы, пусть ослабевшие за три года войны, по-прежнему удерживали его с Ивенной вместе. Она уже тогда предчувствовала, чем все закончится, нет, это он предчувствовал, а она… она знала. Иннуон улыбнулся воспоминаниям: родственники кишмя кишели по всему замку, словно блохи на бродячем музыканте, Ивенна пряталась от них в библиотеке. Он тогда зашел, чтобы познакомить сестру с Квейгом, боги великие, кто же мог подумать… Книга оказалась занудной, но дядюшки и тетушки навевали на сестру еще большую тоску. Что же она еще говорила? Какое-то погребение военачальника, обряды, старое наречие… Он утащил ее переодеваться, книга осталась лежать, интересно… она ее потом дочитала? Наверное, нет… тогда было уже не до чтения: свадьба, брачная ночь, скандал, потом заболела мать… Нет, эту книгу наместница не получит. Для нее это просто образец старинного шрифта, а для Иннуона — тонкая нить между ним и сестрой, одна из немногих оставшихся. Пускай сама Ивенна давно уже забыла про скучное описание погребального обряда, он прочитает книгу — и на один крохотный шажок станет к ней ближе. Оставшиеся книги он протянул библиотекарю:
— Упакуйте как следует, я хочу отправить их наместнице, — а сам подвинул к себе чернильницу, нужно было написать вежливое объяснение, почему вместо трех книг Энрисса получит только две. А потом написать еще одно письмо Ивенне.
Иннуон никогда не отправлял их, но писал каждую неделю. Рассказывал о детских шалостях, делился последними новостями и планами, философствовал, сочинял стихи, украшал поля быстрыми карандашными набросками. А потом запечатывал письмо в конверт и клал к остальным, в старинную шкатулку из алмазной ели. Женщины рода Аэллин хранили в ней драгоценности, но Ивенна, уезжая, не взяла ничего, и Иннуон, уже потом, забрал шкатулку в свой кабинет. Надо было отдать ее Соэнне, но жена так и осталась для герцога чужой, и он не хотел признавать ее неотъемлемой частью рода. Пускай Ивенна отреклась от прошлого — он сохранит все, даже зная, что возврата не будет. Поэтому он и не отправлял письма: пока они лежали в шкатулке, можно было представлять себе, как Ивенна, сидя у камина, распечатывает конверт, пробегает глазами по строчкам, улыбается, перечитывает снова и снова. А если отправить письмо на самом деле — она даже не станет читать. Да и потом… откуда в Квэ-Эро камины?
Строчки быстро ложились на бумагу: праздник урожая и искупавшийся в ледяной воде Элло. Маленький негодник даже не простудился. От порки Соэнна его спасла, но в следующий раз на праздник он поедет только когда научится себя вести. Марион подвернула ногу, что-то неудачно, до сих пор хромает. Взяли нового стражника, племянник капитана, раньше служил в гвардии наместницы, не выдержал, вернулся домой. Военачальник совсем с ума сошел — нарядил гвардейцев в петушиные мундиры, непотребные девки и то скромнее одеваются, вот парень и сбежал, и положенных трех лет не отслужив. Надо было бы проучить, чтобы знал на будущее, как в чужих землях счастья искать, но капитан очень за него просил. Иннуон вспоминал все, что случилось за прошедшую неделю, набралось так много мелочей, что про книгу он рассказывал уже на третьей странице письма, на этот раз жалея, что Ивенна никогда не прочитает его послание. Иннуона не оставляло чувство неуверенности, и только Ивенна, одна кровь с ним, смогла бы разделить эту смутную тревогу. Он запечатал письмо печатью с крылатым драконом и положил в шкатулку. Пусть пока полежит там, быть может, однажды он наберется решимости и отправит его Ивенне.
LXVI
Энрисса сидела в кресле и раздраженно кусала губы. Ванр читал письмо от герцога Суэрсен и понимал, что выразительным молчанием он не отделается. У Энриссы не было в обычае дважды наказывать за одну и ту же провинность, но для данного случая она, пожалуй, сделает исключение — сумей Ванр вынести книгу из замка, можно было бы уже покончить с этой историей. Он и сам понимал, что сплоховал, но, право же, чем дальше, тем сильнее Ванра раздражали высочайшие выволочки. Он не понимал, как можно утром разносить мужчину в пух и прах, а вечером ожидать от него проявления горячей страсти. Пришлось даже обратиться к белой ведьме, зелье помогло, но на душе осталось неприятное послевкусие. Он вздохнул, нечего оттягивать неизбежное:
— Прикажете распорядиться?
— Нет еще. Вы представляете, какой поднимется шум?
— Если это будет несчастный случай…
— Даже так. Это ведь герцог Суэрсен. Сразу же найдут сотню причин, по которым мне это было выгодно. Старая традиция… герцог Суэрсен не может быть лоялен, даже если вдруг захочет.
— Найдут сотню — не страшно. Главное, чтобы не остановились на одной. Пока будут шуметь — можно отправить в Суэрсен временного управляющего от короны и вывезти хоть всю библиотеку целиком.
— Опекунство должен получить кто-то из родственников.
— Их там слишком много, пока будут выбирать — все успеем. Вдова, — тут Ванр несколько запнулся, — не будет мешать.
— Вот как, — сухо заметила наместница.
— Я бы даже сказал, она не сильно расстроится, став вдовой. Герцог не самый любезный супруг. Кроме того, он предпочитает младшего сына, а герцогиня — наоборот. Она постоянно боится, что герцог найдет способ обойти законы наследования. — Ванр замолчал, понимая, что проявляет подозрительную осведомленность.
— А герцогине двадцать лет. Подходящий возраст для второго замужества. — В голосе Энриссы появилась опасная вкрадчивость.
— Не думаю, что она согласится потерять титул. В любом случае, леди Соэнна не откажется от вашего покровительства. Особенно если ее не разлучать с сыновьями.
Энрисса недобро улыбнулась:
— Нет, господин Пасуаш. Прекрасная леди Соэнна пока что останется замужней дамой. Я попытаюсь еще раз.
— Но ваше величество, вы только привлечете его внимание к книге!
— После второго отказа мы точно будем знать, что делать.
— Это и сейчас очевидно!
— Я бы не сказала. Герцог, должно быть, привязан к сестре. Вы же знаете про эти загадочные узы, — Энрисса не скрывала своей брезгливости.
— Он выдал ее замуж.
— Это еще ничего не значит.
— И как вы будете его уговаривать?
— Попрошу прислать книгу в столицу на время, чтобы мои переписчики смогли во всех подробностях скопировать шрифт. А потом потеряю.
Ванр вздохнул, он надеялся, что Энрисса сама заметит еще одну трудность, но, похоже, это был тот редкий случай, когда секретарь оказывался прозорливее своей госпожи:
— Ваше величество, в письме сказано, что герцогиня Ивенна любила эту книгу. Наверное, не за красивый шрифт. Она должна была прочитать текст.
— Я знаю, — спокойно отозвалась Энрисса.
— Я должен что-либо предпринять?
— Зачем? Герцогиня замужем уже пять лет. Слишком поздно останавливать ее теперь. Подозреваю, что она просто не поняла смысл текста, вы же сами видели, какой там запутанный диалект. А то и бросила читать на середине, шрифт-то выцвел.
— Но тогда откуда столь трепетное отношение к книге у герцога?
— Не знаю, — с раздражением бросила Энрисса, — может он боготворит все, чего касалась рука его возлюбленной сестры.
— Рассказывали, что герцогиня уехала с женихом в большой спешке, не взяв с собой даже смену одежды. Кто его знает… Но герцог показался мне пускай и не самым приятным, но все же вменяемым человеком.
— Прикажете распорядиться?
— Нет еще. Вы представляете, какой поднимется шум?
— Если это будет несчастный случай…
— Даже так. Это ведь герцог Суэрсен. Сразу же найдут сотню причин, по которым мне это было выгодно. Старая традиция… герцог Суэрсен не может быть лоялен, даже если вдруг захочет.
— Найдут сотню — не страшно. Главное, чтобы не остановились на одной. Пока будут шуметь — можно отправить в Суэрсен временного управляющего от короны и вывезти хоть всю библиотеку целиком.
— Опекунство должен получить кто-то из родственников.
— Их там слишком много, пока будут выбирать — все успеем. Вдова, — тут Ванр несколько запнулся, — не будет мешать.
— Вот как, — сухо заметила наместница.
— Я бы даже сказал, она не сильно расстроится, став вдовой. Герцог не самый любезный супруг. Кроме того, он предпочитает младшего сына, а герцогиня — наоборот. Она постоянно боится, что герцог найдет способ обойти законы наследования. — Ванр замолчал, понимая, что проявляет подозрительную осведомленность.
— А герцогине двадцать лет. Подходящий возраст для второго замужества. — В голосе Энриссы появилась опасная вкрадчивость.
— Не думаю, что она согласится потерять титул. В любом случае, леди Соэнна не откажется от вашего покровительства. Особенно если ее не разлучать с сыновьями.
Энрисса недобро улыбнулась:
— Нет, господин Пасуаш. Прекрасная леди Соэнна пока что останется замужней дамой. Я попытаюсь еще раз.
— Но ваше величество, вы только привлечете его внимание к книге!
— После второго отказа мы точно будем знать, что делать.
— Это и сейчас очевидно!
— Я бы не сказала. Герцог, должно быть, привязан к сестре. Вы же знаете про эти загадочные узы, — Энрисса не скрывала своей брезгливости.
— Он выдал ее замуж.
— Это еще ничего не значит.
— И как вы будете его уговаривать?
— Попрошу прислать книгу в столицу на время, чтобы мои переписчики смогли во всех подробностях скопировать шрифт. А потом потеряю.
Ванр вздохнул, он надеялся, что Энрисса сама заметит еще одну трудность, но, похоже, это был тот редкий случай, когда секретарь оказывался прозорливее своей госпожи:
— Ваше величество, в письме сказано, что герцогиня Ивенна любила эту книгу. Наверное, не за красивый шрифт. Она должна была прочитать текст.
— Я знаю, — спокойно отозвалась Энрисса.
— Я должен что-либо предпринять?
— Зачем? Герцогиня замужем уже пять лет. Слишком поздно останавливать ее теперь. Подозреваю, что она просто не поняла смысл текста, вы же сами видели, какой там запутанный диалект. А то и бросила читать на середине, шрифт-то выцвел.
— Но тогда откуда столь трепетное отношение к книге у герцога?
— Не знаю, — с раздражением бросила Энрисса, — может он боготворит все, чего касалась рука его возлюбленной сестры.
— Рассказывали, что герцогиня уехала с женихом в большой спешке, не взяв с собой даже смену одежды. Кто его знает… Но герцог показался мне пускай и не самым приятным, но все же вменяемым человеком.