— Планета щедрая, богатая, но для людей абсолютно бесполезная. Нам здесь не жить, а возить ископаемые в другие системы — себе дороже.
— Летели-летели — и все зря… — огорчился кто-то из геологов.
— Напротив! Для нас такая планета — находка! — возразил Макс. — Будь эта планета ценной, наш отчет десять раз перепроверили бы. За каждую неточность… — изобразил, будто возит провинившегося лицом по столу. — А так — проглотят все, что напишем.
Группа гляциологов задерживалась, Макс протянул руку за гитарой, но передумал и начал вполголоса читать стихи. В зале мгновенно наступила тишина. Потому что стихи были не абы какие. А такие, что холодок по спине и горло сводит.
Макс повернулся к ней, улыбнулся и подмигнул. Эльвира обреченно выдохнула, села на собственные ладошки и зажмурилась.
С шумом ввалились гляциологи.
— Элька, ты где? Сработает твой план. В лучшем виде сработает.
— Я здесь, — пискнула девушка.
— Что за тайны? Какой план? — зашумели вокруг.
— Разворот планеты.
— ЧИВО???
— Ну, передвижка материков в экваториальную область. План, сразу скажем, прост и гениален! — взял слово Поль. — «Фонтаны рая» Кларка все читали? Нет? Ну, об идее космического лифта, надеюсь, все знают? В двух словах — Земля вращается. Если на экваторе вбить колышек, привязать к нему нитку, а на другой конец нитки повесить спутник Земли, то за счет центробежной силы нитка натянется. По ней можно будет пустить кабинку лифта. Прямо в космос. Одна беда — Земля вращается медленно, поэтому нитка должна быть длинной и крепкой. Около пятидесяти тысяч километров. На сегодня такой материал только один — углеродное моноволокно.
— Короче, теоретик!
— Короче? Вопрос в зал! Что будет, если колышек вбить не на экваторе, а рядом с полюсом? Скажем, в Антарктиде, на восьмидесятом градусе южной широты?
— Отколется а-агроменный айсберг с твоим колышком и поплывет на экватор.
— Кто сказал? Молодец, возьми с полки пирожок! А если колышек поглубже вбить?
— Всю Антарктиду ему не сдвинуть…
— Почему? Центробежная сила тянет колышек в сторону экватора. Тянет? Тянет! Каждый день, каждую секунду тянет. Причем, со страшной силой! Если взять время в геологических масштабах, то всю Землю развернет так, что колышек окажется на экваторе.
— Ждать долго…
— А мы куда-нибудь торопимся? На самом деле все произойдет намного быстрее. Развернуть надо только кору. Под ней жидкая магма — она как вращалась, так и будет вращаться.
— Кора треснет.
— Правильно! Земная — треснет. А на Макбете она толстая, прочная…
— Так вы что — собираетесь Макбет развернуть?
— Мы просчитываем варианты. И пока все реально. Поправьте, если я не прав. У Макбета есть спутник на стационарной орбите. Это тот самый грузик, который подвешивается на конец нитки. В системе есть астероид из графита — это сырье для углеродного волокна. Остается только соединить одно с другим…
— Тогда почему на Земле до сих пор нет ни одного космического лифта?
— Грешков за ним много. А если оборвется? И все низкие орбиты придется от спутников очистить… Иначе рано или поздно любой спутник размажется об лифт. А низкие орбиты — они самые удобные. Лифт на Земле сэкономит копейки, а потерь будет на миллионы. На Макбете городов нет, спутников нет, благодать…
— Хорошо, — поинтересовался кто-то из космачей. — Сделаем мы лифт, а что дальше?
— А дальше — самое интересное! — обрадовался Поль. — Сейчас Макбет напоминает приплюснутый с полюсов шар. Когда полюс поедет на экватор, нарушится балансировка планеты. Произойдет перемешивание горячих глубинных слоев магмы с поверхностными, в результате чего кора планеты станет значительно тоньше. Планета попытается восстановить свою форму — приплюснутый с полюсов шар. Вдобавок за сто пятьдесят — триста лет материки потеряют ледяной панцирь и попытаются всплыть. Все это приведет к раскалыванию коры и возобновлению горообразовательных процессов. В конце концов, Макбет станет обычной планетой голубого ряда. С глубокими океанами и двумя крупными материками на экваторе.
— А экология? Не погибнет?
— С чего бы? Ну, уменьшится площадь теплых океанов. Ну, появятся два теплых материка и два холодных океана. Но это же не за год произойдет!
— И сколько лет это займет?
— Поворот полюсов — совсем немного. Сильно зависит от температуры и вязкости магмы на глубинах триста-четыреста километров, но по наилучшему сценарию — от ста до двухсот лет. А новый облик планеты сложится за восемь — десять тысяч лет. По геологическим меркам мгновенно.
В зале повисла тишина. Эльвира заметила, что Макс давно уже подает ей условные сигналы.
— Они никогда не пойдут на это, — торопливо и звонко выкрикнула, словно боясь упустить момент, выверенный Максимом до секунды.
— Кто — они? — удивился Поль.
— Наши правительства. Они только о сегодня думают!
Прозвучало по-детски глупо и неубедительно. Эля зло взглянула на Макса. А тот… подстраивал гитару, не обращая внимания на происходящее в зале. Предатель! Эльвира заговорила горячо и убежденно:
— Если мы хотим, мы должны сами! Своими руками, понимаете? Целая планета — она как ребенок! Ждет нашей помощи! Помните, что нам говорили? «Любите жизнь! Любите во всех ее проявлениях!» Вот она, здесь, ей помочь надо. Мы можем, надо только захотеть!
— Ты, Эльхен, фантазируешь…
— Эльхен права, — звенящим как стекло голосом произнес Максим. — Мы можем это сделать. У нас есть все необходимое. Корабль, киберы, шлюпки, сырье и свобода действий. Сейчас я скажу такое, чему вы поначалу не поверите. На всю операцию нужно полтора-два года времени и шесть человек максимум.
— А остальные?
— Остальные вернутся на Землю. Мы разобьем на поверхности несколько научных станций, высадим экипаж, сымитируем гибель Моби Дика и дадим SOS. Якобы Моби Дик взорвался, перелетая с северного материка на южный. Так как погибшими будут считаться всего пять-шесть человек, большого шума не будет. Корабль спрячем во втором поясе астероидов. А когда спасатели заберут «уцелевших», коллекции и улетят, оставшиеся на Моби Дике начнут работать.
— Кто же останется?
— Я! — выкрикнула Эля. Зал зашумел.
— Ти-хо! — возвысил голос Макс. — Останется Эльхен, кто-то из пилотов, кто-то из киберпрограммистов, я, как организатор…
— И капитан, — закончил Лэн.
— А я киберпрограммистом могу, — подняла руку Джоанна.
— Кто-то из пилотов — это, надо понимать, я, — криво усмехнулся Спиид.
— Вместе! — возразил Степа.
— Постойте, ребята! Вы что — с ума сошли? — возмутился Толик.
— Ни в коем разе, — спокойно ответил Макс. — Набираем команду смертников. Не в физическом плане, а в смысле карьеры. Эльхен — автор идеи, ей сам бог велел. Лэну за супергуманизм буксир светит, Спииду никогда больше не пилотировать ничего даже отдаленно напоминающее Моби Дик. Таких шикарных гигантов больше не делают.
— А ты?
— А у меня будет шанс взять в жены Эльхен. Сейчас она от меня нос воротит, а за два года притерпится. СтОит такая девушка двух лет жизни?
Эльвира фыркнула, сверкнула глазами и покраснела, вспомнив недавние мысли. Нет, все-таки Максу надо по голове настучать. При всех такое ляпнуть!
Села в уголок, закрыла глаза, зажала уши ладошками. Лицо горело, в желудке свернулся калачиком ледяной ежик. Зал шумел океаном.
— Послушайте, от вас никто не требует подвигов! — перекрыл шум громкий, уверенный голос Макса. — Держите язык за зубами — и все! Через два года, когда вернется Моби Дик, история забудется, а вы давно разлетитесь по всему космосу.
И опять гул неразборчивых голосов, на фоне которого тихий, но отчетливый перебор гитарных струн.
Эля больше не слушала слова, только интонацию. Преобладали гневные, возмущенные голоса.
Резкий удар по струнам!
И тихий голос в наступившей тишине:
— Почему?
— Подслушки, — Макс указал на видеокамеру в углу. — Что решим, еще неизвестно, но запись ведется. От этой записи всем могут быть большие неприятности.
— А здесь? В этом зале?
— Здесь я камеру отключил, — Макс достал щипчики и пощелкал ими в воздухе.
Вернувшись в каюту, Эля скинула тяжелые ботинки компенсационного костюма и забралась с ногами в кресло. В голове царил сумбур, поэтому его срочно требовалось выплеснуть на бумагу.
Раздался вежливый стук в дверь.
— Ой, я не одета, — взвизгнула Эля, почему-то перепутав себя с музой. — Минутку!
Это был Макс. С бумажками в руках. Заметил ботинок на полу, поискал взглядом второй, усмотрел его в противоположном углу комнаты, кивнул своим мыслям и прилип взглядом к рисунку. Даже пальцем потрогал.
— Нравится?
— Неправильно!
— Что неправильно? — обиделась Эля.
— Если к поэту приходит муза, то к поэтессе приходит музик, — уверенно провозгласил он.
— Максик, хочешь, я тебя кофем угощу, — затараторила Эльвира. — Я до сих пор понять не могу, как тебе всех убедить удалось?
— Ничего еще не удалось. Момент истины будет через три дня, когда народ в себя придет. Я составил список противников проекта. Большинство возьму на себя, но пятерых придется тебе убеждать. Если я подойду, только хуже будет. А у тебя шанс есть.
— А если Лэн прикажет все отменить?
— Лэн против коллектива не пойдет, как бы ему этого ни хотелось. Это за рамками национального менталитета. А вот с этими, — он отчеркнул ногтем фамилии, — на эмоции дави. Ну там, слезы, всхлипывания. Можешь на крайняк постель пообещать, все равно откажутся. Только этому не обещай. Этот согласиться может, — Макс посмотрел ей в глаза и широко, по-детски улыбнулся. Желание стукнуть его чем-то тяжелым от этой улыбки растаяло.
— Макс, я тебя когда-нибудь стукну. Больно! Давай список.
— Не надо меня стукать, лучше кофеем напои. Ты любишь кофе с коньяком? — Макс извлек откуда-то плоскую стеклянную фляжку с завинчивающимся колпачком и опять оглянулся на рисунок.
— А сухой закон? — Эля уже вызывала с камбуза кибера-стюарда.
— Сухой закон не против того, чтоб не пили, а против того, чтоб напивались. Только не все понимают разницу.
Кофе с коньяком показался Эле восхитительно вкусным.
— Ой, Максик, а шпиончики?
— Извини…
— Что?!
— Здесь их больше нету. Я принял меры еще перед собранием. Извини, тебя не было дома…
— … Что эквивалентно ускорению 8 "g" в свободном полете.
— Но ведь двигатели дают двадцать!
— Мало ли кто чего дает! Между прочим, у нас двигатели от танкера стоят. И рама от танкера. Только на нее столько финтифлюшек навешано, что к раме не подобраться. А если ферму за каркас цеплять, больше восьми единиц не получим! Каркас не выдержит!!!
— Мальчики, не ругайтесь!
— Спокойно, Эльхен. Мы не ругаемся, а обсуждаем. Толик, это сколько в пересчете на Зайчика получается?
— За один час работы двигателей на восьми единицах мы разгоним зайчика на двадцать пять сантиметров в секунду.
— Метр в секунду — за четыре часа???
— А ты что, куда-то торопишься? — возмутился Степан. Мы планету двигаем! Шестьдесят пять кубических километров. А ему мало!
— А дюзы не прогорят?
— Говорю же — движки от танкера! И нам орбиту надо только чуть-чуть приподнять. Дальше тросами и центробежной силой разгоним!
— Мальчики!
— Все нормально, Эля. Следующий вопрос. Какой максимальный угол отставания можем Зайчику позволить?
— Идеальные условия для разгона при угле 90 градусов. Но тут чуть ошибешься — и тросы на полюс намотаются. Думаю, надо держать 45 градусов. А если больше шестидесяти — будем выбирать тросы. Орбита ниже — скорость выше. Зайчик догонит — снова начнем вытравливать.
— Парни, вы учтите, что трос — больше сорока тысяч километров. Если мы сто километров выберем — это капля в море. Лишь натяжение чуть изменится.
— Да чухня все это! Страшно только в самом начале. А поднимем Зайчика хотя бы на тысячу километров — он тросы натянет, как шелковый слушаться будет!
— А до этого?
— А до этого пусть рядом Моби Дик дежурит. Чуть что не так — лбом упрется, движки включит — скорректирует.
— Степа, рассчитай начальный участок. Особенно, пока первый трос тянем. Томми, ты потом проверь.
— А о рабочем теле для движков вы подумали? Надо на Зайчике заранее несколько заправок организовать.
— Рабочее тело — вода?
— А что же еще?
— Ой, геморрой… Ниже нуля замерзает, выше ста — закипает…
— Когда закипает — это от давления зависит. Но ты прав. Если замерзнут трубопроводы, проблем не оберешься…
— Если трубопроводы замерзнут, они лопнут!
— Тем более!!!
— Мальчики…
— Эля, не тусени. Все путем.
— На фиг заправки, — возвысил голос Спиид. — Заливаем полный бассейн — это тысяча двести тонн рабочего тела. Если нарастить борта, будет две тысячи тонн. Плюс то, что в баках для бассейна. Уже три с половиной тысячи. А еще можно лед в грузовых трюмах хранить. И по ходу дела в бассейне растапливать. Ставим в трюмах холодильники, в бассейне нагреватели — и рабочего тела имеем столько, сколько надо!
— Принято. Проехали, что дальше?
— А дальше то, что Зайчик на куски развалится! Та самая центробежная сила из него наши якоря вырвет — и ку-ку! Или он вообще в щебенку рассыплется. Он же не железный. Может, он от рождения на нескольких кусков растрескался.
— Блин! А мы тут сидим, губу развесили.
— Спокойно, это не вопрос. Пусть он хоть из коровьей лепешки слеплен. Мы для него авоську из тросов сплетем.
— Хорошая мысль! Тамара, возьмешь на себя расчет авоськи? Геологию Зайчика, размер ячейки сети и прочее?
— Если Димон поможет. И мне нужна буровая.
— Будет тебе буровая. Джоанна, поможешь Тамаре с буровой. Проехали. Поль, что у вас нового?
— Ничего. Все старое. Чуть уточнили расчеты — и все.
— Ну, в двух словах?
— Как я раньше говорил, поворачиваем не всю планету, а только кору. Кора выдержит.
— Ты говорил, трескаться начнет.
— Обязательно! Но позднее. Она сначала снизу подтаять должна.
— Поль, что из тебя каждое слово клещами тянуть надо? — возмутилась Эля.
— Хорошо, повторяю еще раз. Кора здесь толстая — до трехсот километров. С привлеченными в движение массами мы затронем слой до шестисот километров в глубину. Ниже ядро как вращалось, так и будет вращаться. Движение коры будет определяться силой натяжения тросов, инерционностью коры и вовлеченных в движение сопутствующих масс, силой вязкого трения и гироскопическим эффектом. Точных данных у нас нет, но ясно, что сила трения будет возрастать пропорционально квадрату скорости. Чем больше сопутствующая масса, тем больше инерционность, но ниже сила трения.
Когда пойдет поворот, поверхностные слои магмы перемешаются с глубинными. Начнется подтаивание коры снизу. Знаете, как айсберги в теплых морях… Через несколько веков прочность коры опустится ниже уровня внутренних напряжений. В общем, кора растрескается, возродится вулканическая активность. И это будет хорошо.
— А ледники на материках?
— Если материки сегодня передвинуть на экватор, через двести — двести пятьдесят лет ледовый щит полностью стает. И следа не останется. Это я как гляциолог говорю.
— Ясно. Проехали. Дальше.
— Максик, дай послушать!
— Время, Эльхен, время! Ленок, ты успеваешь конспектировать?
— Угу… Почти… Что не успела, потом с записи восстановлю.
— Глеб, они что-то замышляют!
— Твои, или мои?
— Не знаю. Но сначала Карельский отключил камеры в ВИП-ресторане и нескольких каютах, а потом просто эпидемия началась. Что характерно, Максим отключает настоящие камеры, а остальные — приманки.
— Знает, но со своими не поделился. Это штрих… Если затевают что-то серьезное, значит, сначала прогонят на компьютере. Ты говорил, имеешь полный доступ к Фафику. Помоги войти в их сеть.
— Что ты собираешься делать?
Пока не знаю, — Глеб почесал в затылке. — Кодекс самураев советует: «Не знаешь, что делать — сделай шаг вперед».
Зал шумел.
— … Вы еще не знаете, на каком корабле находитесь! График по вынужденной критической посадке зачитать?
— Что за критическая посадка? — озадачился кто-то из биологов.
— Это когда все живы, но на этом все хорошее кончается. Корабль всмятку, или еще что в том же духе. Так слушайте! Напоминаю, на борту при полной загрузке шесть тысяч человек. Итак, в скафандрах — до 6 часов. Через шесть часов все должны быть размещены в гермопалатках с замкнутым циклом жизнеобеспечения. В палатках — до 6 дней. За шесть суток должен быть развернут сначала наземный, а потом подземный жилой комплекс. С оранжереями, физкультурными залами, учебными классами и прочими удобствами. В подземном комплексе жить до полугода.
— А потом?
— А за полгода надо или восстановить корабль, или из его обломков и местного сырья собрать новый. Не такой шикарный, но способный доставить всех на ближайший заселенный мир.
— Кто же новый корабль строить будет?
— Штатный комплект кибер-монтажников должен развернуть необходимые производства. Кстати, у нас на борту киберов вдвое больше, чем в коммерческом рейсе. После прибытия намечалась перестройка корабля в учебную базу. И все материалы уже на борту.
— А если при посадке киберы — того?
— Если киберы — того, то люди — тем более! И вопрос снимается сам собой!
— Оптимист! А кто киберов программировать будет?
— Вот мы плавно подошли к самому интересному, — улыбнулся Макс. — Пока нас здесь много, нужно детально разработать проект.
— А коллекции кто собирать будет?
— То, что уже собрано, перенесем в лагеря на полюсах. А все остальное спишем на катастрофу корабля. Мол, все материалы были на борту.
— Макс, мы сейчас все забросим, полтора месяца ухлопаем, а потом окажется, что проекту хана, какой-то мелочи не хватает. И с чем мы вернемся на Землю?
— С проектом, голова садовая! На Землю мы вернемся с детально разработанным проектом спасения планеты. Вполне потянет на групповой дипломный. Это беспроигрышная лотерея!
Лэн выбрал место в углу так, чтоб видеть весь зал. Происходящее ему не нравилось. Более того — пугало. В первые минуты капитан был уверен, что через полчаса о проекте забудут, перейдут к другим вопросам. Слишком скептически эта идея воспринималась большинством. Но Макс взял слово, и началась производственная планерка! Оказывается, за три дня организовались несколько групп, и они уже отчитывались о проделанной работе! Проект переделки корабля в орбитальный буксир для подъема орбиты Зайчика. Проект доставки на Зайчик сырья для производства углеродного моноволокна. Проект глубинных якорей для закрепления орбитальных тросов на северном полярном материке. Каждый доклад говорил — проект реален! Ребята вновь загорелись идеей.
Начались выступления скептиков. Но у Макса на все был готов ответ. Он царил над залом. Голосования так и не было, а Макс собирал группы, назначал руководителей… Будто проект уже утвержден!
Через три часа кошмар кончился. Или, наоборот, начался. Парни и девушки расходились из зала с горящими глазами. Поговорить с Максом Лэн не смог. Человек десять завалились в его каюту и до глубокой ночи обсуждали детали.
— Капитан, разговор есть.
— Что, Толик?
— Не здесь. Идем в мою каюту.
Молча прошли до каюты Толика.
— Макс говорит, пришла пора Фафика приструнить. Иначе на Земле раньше нас узнают, чем мы занимаемся.
— Как?
— Ну, влезут в его файлы, посмотрят, что мы считаем…
— Разве такое возможно?
Толик кивнул.
— Когда Макс меня спросил, я тоже думал, что невозможно. А логи посмотрел — они уже лазали… Тогда я полный дамп снял и с прошлогодним сравнил. В системе до черта примочек навешано.
— Что ты предлагаешь?
— Лэн, все просто как дважды два. Гасим Фафика, стираем все на фиг, кроме оперативной обстановки, и грузим прошлогодний дамп. Поверх загружаем полетное задание — и корабль наш до последней заклепки.
— А если сорвется?
— Восстановим то, что было. Я же говорю, полный дамп снял.
— Сколько на это надо времени?
— Часов двенадцать…
Лэн похлопал глазами
— Так много???
— Надо сначала прошлогодний дамп руками почистить. Ну там… пароли убрать, еще по мелочи…
— Хорошо. Оповести экипаж, что садимся на южный материк. Перед тем, как начнешь химичить, отключи все системы движения. Оставь только энергетику и жизнеобеспечение.
— Кон, ты был прав. Они на самом деле что-то замышляют.
— Бунт на корабле? Подняли веселого Роджера на мачте?
— Не знаю. Это как раз по твоей части. Я не могу в Фафика войти. Все видеокамеры замолчали, только телеметрия осталась.
— Телеметрия идет автономно. На Фафика никаким боком не завязана. Давно это случилось?
— Точно не знаю. Я пытался разобраться в том, что геологи на Фафике считали.
— И как?
— Думаешь, это так просто, если в программе ни одного комментария? Но что надо, то и считали. В смысле, свою геологию. Тектонику, прочность и упругость коры, дрейф материков…
— Пусти-ка меня за пульт, — Константин вызвал запись телеметрии. — Ага… Похоже, они все-таки взялись за перестройку корабля. Погасили все системы… А здесь снова включили… Если сравнить по времени с пропаданием связи… — Константин надолго задумался.
— Кажется, я знаю, — сообщил он минут через пять. — Ребятишки устроили на корабле большой шорох и умудрились запороть операционную систему Фафика. А потом восстановили со старой-старой копии. Или наши умники засунули в Фафика такой жучок, который при выключенном оборудовании подвешивает систему. Это даже более вероятно. Вот ребятам и пришлось вызваться со старой копии.
— Что из этого следует для нас?
— Только то, что мы ослепли на оба глаза и оглохли на оба уха. Теперь будем отслеживать самочувствие корабля… и все.
— Может, отозвать экспедицию?
— А повод? Ничего страшного на борту не произошло. Была нештатка, парни с ней справились. Проблемы-то не у них, а у нас… По легенде мы и телеметрию принимать не должны. Ребятишки обязаны рассчитывать только на себя. Эксперимент приобрел элементы первозданной чистоты.
Эля перестала понимать, когда за окном день, когда ночь. Еще ни разу в жизни она не работала так напряженно. Как в последний день перед экзаменом. Только день этот растянулся на недели. Она погрузилась в работу как в омут, чтоб отмыться от пережитого унижения. Чтоб не вспоминать, как в слезах и соплях на коленях четыре раза упрашивала парней не губить проект, чтоб не думать, как относиться теперь к тем, кого раньше считала друзьями.
Вроде простая работа — следить за соблюдением сетевого графика. Торопить отстающих, обеспечивать обмен информацией между группами разработчиков, утрясать конфликты… Она никогда не представляла, что процесс разработки настолько сложен и многогранен. К счастью, Макс, Лэн и еще двое парней отлично в этом разбирались. Проект стремительно двигался вперед. Спиид уже отвез часть киберов и оборудование на безымянный астероид, они там начали разворачивать производство.
— Летели-летели — и все зря… — огорчился кто-то из геологов.
— Напротив! Для нас такая планета — находка! — возразил Макс. — Будь эта планета ценной, наш отчет десять раз перепроверили бы. За каждую неточность… — изобразил, будто возит провинившегося лицом по столу. — А так — проглотят все, что напишем.
Группа гляциологов задерживалась, Макс протянул руку за гитарой, но передумал и начал вполголоса читать стихи. В зале мгновенно наступила тишина. Потому что стихи были не абы какие. А такие, что холодок по спине и горло сводит.
Эльвира вдруг поняла, что план Максима прост как гвоздь. Зажечь ребят, и на волне энтузиазма пробить ее проект. Но ведь не дадут! Прилетят с Земли, силой посадят всех на корабли, и пиши пропало…
Нас водила молодость
В сабельный поход,
Нас бросала молодость
На кронштадский лед.
Боевые лошади
Уносили нас,
На широкой площади
Убивали нас.
Как же он не понимает? Как спросить? Ведь три раза повторил: «Только не мешай. После собрания — все, что угодно. Но после, ясно?»
Но в крови горячечной
Подымались мы,
Но глаза незрячие
Открывали мы.
Макс повернулся к ней, улыбнулся и подмигнул. Эльвира обреченно выдохнула, села на собственные ладошки и зажмурилась.
С шумом ввалились гляциологи.
— Элька, ты где? Сработает твой план. В лучшем виде сработает.
— Я здесь, — пискнула девушка.
— Что за тайны? Какой план? — зашумели вокруг.
— Разворот планеты.
— ЧИВО???
— Ну, передвижка материков в экваториальную область. План, сразу скажем, прост и гениален! — взял слово Поль. — «Фонтаны рая» Кларка все читали? Нет? Ну, об идее космического лифта, надеюсь, все знают? В двух словах — Земля вращается. Если на экваторе вбить колышек, привязать к нему нитку, а на другой конец нитки повесить спутник Земли, то за счет центробежной силы нитка натянется. По ней можно будет пустить кабинку лифта. Прямо в космос. Одна беда — Земля вращается медленно, поэтому нитка должна быть длинной и крепкой. Около пятидесяти тысяч километров. На сегодня такой материал только один — углеродное моноволокно.
— Короче, теоретик!
— Короче? Вопрос в зал! Что будет, если колышек вбить не на экваторе, а рядом с полюсом? Скажем, в Антарктиде, на восьмидесятом градусе южной широты?
— Отколется а-агроменный айсберг с твоим колышком и поплывет на экватор.
— Кто сказал? Молодец, возьми с полки пирожок! А если колышек поглубже вбить?
— Всю Антарктиду ему не сдвинуть…
— Почему? Центробежная сила тянет колышек в сторону экватора. Тянет? Тянет! Каждый день, каждую секунду тянет. Причем, со страшной силой! Если взять время в геологических масштабах, то всю Землю развернет так, что колышек окажется на экваторе.
— Ждать долго…
— А мы куда-нибудь торопимся? На самом деле все произойдет намного быстрее. Развернуть надо только кору. Под ней жидкая магма — она как вращалась, так и будет вращаться.
— Кора треснет.
— Правильно! Земная — треснет. А на Макбете она толстая, прочная…
— Так вы что — собираетесь Макбет развернуть?
— Мы просчитываем варианты. И пока все реально. Поправьте, если я не прав. У Макбета есть спутник на стационарной орбите. Это тот самый грузик, который подвешивается на конец нитки. В системе есть астероид из графита — это сырье для углеродного волокна. Остается только соединить одно с другим…
— Тогда почему на Земле до сих пор нет ни одного космического лифта?
— Грешков за ним много. А если оборвется? И все низкие орбиты придется от спутников очистить… Иначе рано или поздно любой спутник размажется об лифт. А низкие орбиты — они самые удобные. Лифт на Земле сэкономит копейки, а потерь будет на миллионы. На Макбете городов нет, спутников нет, благодать…
— Хорошо, — поинтересовался кто-то из космачей. — Сделаем мы лифт, а что дальше?
— А дальше — самое интересное! — обрадовался Поль. — Сейчас Макбет напоминает приплюснутый с полюсов шар. Когда полюс поедет на экватор, нарушится балансировка планеты. Произойдет перемешивание горячих глубинных слоев магмы с поверхностными, в результате чего кора планеты станет значительно тоньше. Планета попытается восстановить свою форму — приплюснутый с полюсов шар. Вдобавок за сто пятьдесят — триста лет материки потеряют ледяной панцирь и попытаются всплыть. Все это приведет к раскалыванию коры и возобновлению горообразовательных процессов. В конце концов, Макбет станет обычной планетой голубого ряда. С глубокими океанами и двумя крупными материками на экваторе.
— А экология? Не погибнет?
— С чего бы? Ну, уменьшится площадь теплых океанов. Ну, появятся два теплых материка и два холодных океана. Но это же не за год произойдет!
— И сколько лет это займет?
— Поворот полюсов — совсем немного. Сильно зависит от температуры и вязкости магмы на глубинах триста-четыреста километров, но по наилучшему сценарию — от ста до двухсот лет. А новый облик планеты сложится за восемь — десять тысяч лет. По геологическим меркам мгновенно.
В зале повисла тишина. Эльвира заметила, что Макс давно уже подает ей условные сигналы.
— Они никогда не пойдут на это, — торопливо и звонко выкрикнула, словно боясь упустить момент, выверенный Максимом до секунды.
— Кто — они? — удивился Поль.
— Наши правительства. Они только о сегодня думают!
Прозвучало по-детски глупо и неубедительно. Эля зло взглянула на Макса. А тот… подстраивал гитару, не обращая внимания на происходящее в зале. Предатель! Эльвира заговорила горячо и убежденно:
— Если мы хотим, мы должны сами! Своими руками, понимаете? Целая планета — она как ребенок! Ждет нашей помощи! Помните, что нам говорили? «Любите жизнь! Любите во всех ее проявлениях!» Вот она, здесь, ей помочь надо. Мы можем, надо только захотеть!
— Ты, Эльхен, фантазируешь…
— Эльхен права, — звенящим как стекло голосом произнес Максим. — Мы можем это сделать. У нас есть все необходимое. Корабль, киберы, шлюпки, сырье и свобода действий. Сейчас я скажу такое, чему вы поначалу не поверите. На всю операцию нужно полтора-два года времени и шесть человек максимум.
— А остальные?
— Остальные вернутся на Землю. Мы разобьем на поверхности несколько научных станций, высадим экипаж, сымитируем гибель Моби Дика и дадим SOS. Якобы Моби Дик взорвался, перелетая с северного материка на южный. Так как погибшими будут считаться всего пять-шесть человек, большого шума не будет. Корабль спрячем во втором поясе астероидов. А когда спасатели заберут «уцелевших», коллекции и улетят, оставшиеся на Моби Дике начнут работать.
— Кто же останется?
— Я! — выкрикнула Эля. Зал зашумел.
— Ти-хо! — возвысил голос Макс. — Останется Эльхен, кто-то из пилотов, кто-то из киберпрограммистов, я, как организатор…
— И капитан, — закончил Лэн.
— А я киберпрограммистом могу, — подняла руку Джоанна.
— Кто-то из пилотов — это, надо понимать, я, — криво усмехнулся Спиид.
— Вместе! — возразил Степа.
— Постойте, ребята! Вы что — с ума сошли? — возмутился Толик.
— Ни в коем разе, — спокойно ответил Макс. — Набираем команду смертников. Не в физическом плане, а в смысле карьеры. Эльхен — автор идеи, ей сам бог велел. Лэну за супергуманизм буксир светит, Спииду никогда больше не пилотировать ничего даже отдаленно напоминающее Моби Дик. Таких шикарных гигантов больше не делают.
— А ты?
— А у меня будет шанс взять в жены Эльхен. Сейчас она от меня нос воротит, а за два года притерпится. СтОит такая девушка двух лет жизни?
Эльвира фыркнула, сверкнула глазами и покраснела, вспомнив недавние мысли. Нет, все-таки Максу надо по голове настучать. При всех такое ляпнуть!
Села в уголок, закрыла глаза, зажала уши ладошками. Лицо горело, в желудке свернулся калачиком ледяной ежик. Зал шумел океаном.
— Послушайте, от вас никто не требует подвигов! — перекрыл шум громкий, уверенный голос Макса. — Держите язык за зубами — и все! Через два года, когда вернется Моби Дик, история забудется, а вы давно разлетитесь по всему космосу.
И опять гул неразборчивых голосов, на фоне которого тихий, но отчетливый перебор гитарных струн.
«Как ему удается пробиться даже сквозь такой гомон?» — Эльвира на секунду открыла уши и снова зажала ладошками. И еще, и еще раз. «Ву, ву, ву, ву» — шумело в ушах. «Они решают мою жизнь, а я чем занимаюсь? Спросят дети: Мама, а что ты делала в самый важный день в жизни? — А я им скажу: Ушами хлопала».
Я хату покинул,
Пошел воевать,
Чтоб землю в Гренаде
Крестьянам отдать.
Прощайте родные!
Прощайте друзья!
"Гренада, Гренада,
Гренада моя!"
Эля больше не слушала слова, только интонацию. Преобладали гневные, возмущенные голоса.
Резкий удар по струнам!
И тихий голос в наступившей тишине:
— … И последнее, — опять перекрыл шум голос Макса. — Обсуждать проект можно только здесь или в Холодном доме.
Комсомольцы-добровольцы,
Надо верить, любить беззаветно…
— Почему?
— Подслушки, — Макс указал на видеокамеру в углу. — Что решим, еще неизвестно, но запись ведется. От этой записи всем могут быть большие неприятности.
— А здесь? В этом зале?
— Здесь я камеру отключил, — Макс достал щипчики и пощелкал ими в воздухе.
* * *
Вернувшись в каюту, Эля скинула тяжелые ботинки компенсационного костюма и забралась с ногами в кресло. В голове царил сумбур, поэтому его срочно требовалось выплеснуть на бумагу.
Интересно, а кто из парней тянет на беса покоя? Максик, или Томми? Лэн тянет, вот кто! Ну и пусть тянет. Томми сильней, и подбородок с ямочкой. Если Лэн слово скажет — плакал мой проект…
Вооружусь бедой и силой злою -
И выйдет благо, а не что попало.
Оставь меня, прекрасный бес покоя,
Я без покоя сроду не страдала.
Последняя строчка Эле не понравилась. Но коварная муза куда-то улетела, а без нее дело застопорилось. Постановив, что строчка временная, Эля принялась рисовать музу. Скромно одетая бесстыдница, всего в полметра ростом, сидела на крышке рояля, касаясь босыми пальчиками ноты «Ля» и кормила с ладошки шоколадными конфетами такого же маленького пегасика. Рисунок удался! Некоторое время Эля наводила марафет, прорабатывая детали, потом аккуратно вырезала лист из альбома и повесила на стенку.
Способна я в отчаяньи и боли
К свершениям безумным, но великим,
Цена которых не играет роли -
Так не смущай же безмятежным ликом.
Раздался вежливый стук в дверь.
— Ой, я не одета, — взвизгнула Эля, почему-то перепутав себя с музой. — Минутку!
Это был Макс. С бумажками в руках. Заметил ботинок на полу, поискал взглядом второй, усмотрел его в противоположном углу комнаты, кивнул своим мыслям и прилип взглядом к рисунку. Даже пальцем потрогал.
— Нравится?
— Неправильно!
— Что неправильно? — обиделась Эля.
— Если к поэту приходит муза, то к поэтессе приходит музик, — уверенно провозгласил он.
— Максик, хочешь, я тебя кофем угощу, — затараторила Эльвира. — Я до сих пор понять не могу, как тебе всех убедить удалось?
— Ничего еще не удалось. Момент истины будет через три дня, когда народ в себя придет. Я составил список противников проекта. Большинство возьму на себя, но пятерых придется тебе убеждать. Если я подойду, только хуже будет. А у тебя шанс есть.
— А если Лэн прикажет все отменить?
— Лэн против коллектива не пойдет, как бы ему этого ни хотелось. Это за рамками национального менталитета. А вот с этими, — он отчеркнул ногтем фамилии, — на эмоции дави. Ну там, слезы, всхлипывания. Можешь на крайняк постель пообещать, все равно откажутся. Только этому не обещай. Этот согласиться может, — Макс посмотрел ей в глаза и широко, по-детски улыбнулся. Желание стукнуть его чем-то тяжелым от этой улыбки растаяло.
— Макс, я тебя когда-нибудь стукну. Больно! Давай список.
— Не надо меня стукать, лучше кофеем напои. Ты любишь кофе с коньяком? — Макс извлек откуда-то плоскую стеклянную фляжку с завинчивающимся колпачком и опять оглянулся на рисунок.
— А сухой закон? — Эля уже вызывала с камбуза кибера-стюарда.
— Сухой закон не против того, чтоб не пили, а против того, чтоб напивались. Только не все понимают разницу.
Кофе с коньяком показался Эле восхитительно вкусным.
— Ой, Максик, а шпиончики?
— Извини…
— Что?!
— Здесь их больше нету. Я принял меры еще перед собранием. Извини, тебя не было дома…
* * *
— … Что эквивалентно ускорению 8 "g" в свободном полете.
— Но ведь двигатели дают двадцать!
— Мало ли кто чего дает! Между прочим, у нас двигатели от танкера стоят. И рама от танкера. Только на нее столько финтифлюшек навешано, что к раме не подобраться. А если ферму за каркас цеплять, больше восьми единиц не получим! Каркас не выдержит!!!
— Мальчики, не ругайтесь!
— Спокойно, Эльхен. Мы не ругаемся, а обсуждаем. Толик, это сколько в пересчете на Зайчика получается?
— За один час работы двигателей на восьми единицах мы разгоним зайчика на двадцать пять сантиметров в секунду.
— Метр в секунду — за четыре часа???
— А ты что, куда-то торопишься? — возмутился Степан. Мы планету двигаем! Шестьдесят пять кубических километров. А ему мало!
— А дюзы не прогорят?
— Говорю же — движки от танкера! И нам орбиту надо только чуть-чуть приподнять. Дальше тросами и центробежной силой разгоним!
— Мальчики!
— Все нормально, Эля. Следующий вопрос. Какой максимальный угол отставания можем Зайчику позволить?
— Идеальные условия для разгона при угле 90 градусов. Но тут чуть ошибешься — и тросы на полюс намотаются. Думаю, надо держать 45 градусов. А если больше шестидесяти — будем выбирать тросы. Орбита ниже — скорость выше. Зайчик догонит — снова начнем вытравливать.
— Парни, вы учтите, что трос — больше сорока тысяч километров. Если мы сто километров выберем — это капля в море. Лишь натяжение чуть изменится.
— Да чухня все это! Страшно только в самом начале. А поднимем Зайчика хотя бы на тысячу километров — он тросы натянет, как шелковый слушаться будет!
— А до этого?
— А до этого пусть рядом Моби Дик дежурит. Чуть что не так — лбом упрется, движки включит — скорректирует.
— Степа, рассчитай начальный участок. Особенно, пока первый трос тянем. Томми, ты потом проверь.
— А о рабочем теле для движков вы подумали? Надо на Зайчике заранее несколько заправок организовать.
— Рабочее тело — вода?
— А что же еще?
— Ой, геморрой… Ниже нуля замерзает, выше ста — закипает…
— Когда закипает — это от давления зависит. Но ты прав. Если замерзнут трубопроводы, проблем не оберешься…
— Если трубопроводы замерзнут, они лопнут!
— Тем более!!!
— Мальчики…
— Эля, не тусени. Все путем.
— На фиг заправки, — возвысил голос Спиид. — Заливаем полный бассейн — это тысяча двести тонн рабочего тела. Если нарастить борта, будет две тысячи тонн. Плюс то, что в баках для бассейна. Уже три с половиной тысячи. А еще можно лед в грузовых трюмах хранить. И по ходу дела в бассейне растапливать. Ставим в трюмах холодильники, в бассейне нагреватели — и рабочего тела имеем столько, сколько надо!
— Принято. Проехали, что дальше?
— А дальше то, что Зайчик на куски развалится! Та самая центробежная сила из него наши якоря вырвет — и ку-ку! Или он вообще в щебенку рассыплется. Он же не железный. Может, он от рождения на нескольких кусков растрескался.
— Блин! А мы тут сидим, губу развесили.
— Спокойно, это не вопрос. Пусть он хоть из коровьей лепешки слеплен. Мы для него авоську из тросов сплетем.
— Хорошая мысль! Тамара, возьмешь на себя расчет авоськи? Геологию Зайчика, размер ячейки сети и прочее?
— Если Димон поможет. И мне нужна буровая.
— Будет тебе буровая. Джоанна, поможешь Тамаре с буровой. Проехали. Поль, что у вас нового?
— Ничего. Все старое. Чуть уточнили расчеты — и все.
— Ну, в двух словах?
— Как я раньше говорил, поворачиваем не всю планету, а только кору. Кора выдержит.
— Ты говорил, трескаться начнет.
— Обязательно! Но позднее. Она сначала снизу подтаять должна.
— Поль, что из тебя каждое слово клещами тянуть надо? — возмутилась Эля.
— Хорошо, повторяю еще раз. Кора здесь толстая — до трехсот километров. С привлеченными в движение массами мы затронем слой до шестисот километров в глубину. Ниже ядро как вращалось, так и будет вращаться. Движение коры будет определяться силой натяжения тросов, инерционностью коры и вовлеченных в движение сопутствующих масс, силой вязкого трения и гироскопическим эффектом. Точных данных у нас нет, но ясно, что сила трения будет возрастать пропорционально квадрату скорости. Чем больше сопутствующая масса, тем больше инерционность, но ниже сила трения.
Когда пойдет поворот, поверхностные слои магмы перемешаются с глубинными. Начнется подтаивание коры снизу. Знаете, как айсберги в теплых морях… Через несколько веков прочность коры опустится ниже уровня внутренних напряжений. В общем, кора растрескается, возродится вулканическая активность. И это будет хорошо.
— А ледники на материках?
— Если материки сегодня передвинуть на экватор, через двести — двести пятьдесят лет ледовый щит полностью стает. И следа не останется. Это я как гляциолог говорю.
— Ясно. Проехали. Дальше.
— Максик, дай послушать!
— Время, Эльхен, время! Ленок, ты успеваешь конспектировать?
— Угу… Почти… Что не успела, потом с записи восстановлю.
* * *
— Глеб, они что-то замышляют!
— Твои, или мои?
— Не знаю. Но сначала Карельский отключил камеры в ВИП-ресторане и нескольких каютах, а потом просто эпидемия началась. Что характерно, Максим отключает настоящие камеры, а остальные — приманки.
— Знает, но со своими не поделился. Это штрих… Если затевают что-то серьезное, значит, сначала прогонят на компьютере. Ты говорил, имеешь полный доступ к Фафику. Помоги войти в их сеть.
— Что ты собираешься делать?
Пока не знаю, — Глеб почесал в затылке. — Кодекс самураев советует: «Не знаешь, что делать — сделай шаг вперед».
* * *
Зал шумел.
— … Вы еще не знаете, на каком корабле находитесь! График по вынужденной критической посадке зачитать?
— Что за критическая посадка? — озадачился кто-то из биологов.
— Это когда все живы, но на этом все хорошее кончается. Корабль всмятку, или еще что в том же духе. Так слушайте! Напоминаю, на борту при полной загрузке шесть тысяч человек. Итак, в скафандрах — до 6 часов. Через шесть часов все должны быть размещены в гермопалатках с замкнутым циклом жизнеобеспечения. В палатках — до 6 дней. За шесть суток должен быть развернут сначала наземный, а потом подземный жилой комплекс. С оранжереями, физкультурными залами, учебными классами и прочими удобствами. В подземном комплексе жить до полугода.
— А потом?
— А за полгода надо или восстановить корабль, или из его обломков и местного сырья собрать новый. Не такой шикарный, но способный доставить всех на ближайший заселенный мир.
— Кто же новый корабль строить будет?
— Штатный комплект кибер-монтажников должен развернуть необходимые производства. Кстати, у нас на борту киберов вдвое больше, чем в коммерческом рейсе. После прибытия намечалась перестройка корабля в учебную базу. И все материалы уже на борту.
— А если при посадке киберы — того?
— Если киберы — того, то люди — тем более! И вопрос снимается сам собой!
— Оптимист! А кто киберов программировать будет?
— Вот мы плавно подошли к самому интересному, — улыбнулся Макс. — Пока нас здесь много, нужно детально разработать проект.
— А коллекции кто собирать будет?
— То, что уже собрано, перенесем в лагеря на полюсах. А все остальное спишем на катастрофу корабля. Мол, все материалы были на борту.
— Макс, мы сейчас все забросим, полтора месяца ухлопаем, а потом окажется, что проекту хана, какой-то мелочи не хватает. И с чем мы вернемся на Землю?
— С проектом, голова садовая! На Землю мы вернемся с детально разработанным проектом спасения планеты. Вполне потянет на групповой дипломный. Это беспроигрышная лотерея!
Лэн выбрал место в углу так, чтоб видеть весь зал. Происходящее ему не нравилось. Более того — пугало. В первые минуты капитан был уверен, что через полчаса о проекте забудут, перейдут к другим вопросам. Слишком скептически эта идея воспринималась большинством. Но Макс взял слово, и началась производственная планерка! Оказывается, за три дня организовались несколько групп, и они уже отчитывались о проделанной работе! Проект переделки корабля в орбитальный буксир для подъема орбиты Зайчика. Проект доставки на Зайчик сырья для производства углеродного моноволокна. Проект глубинных якорей для закрепления орбитальных тросов на северном полярном материке. Каждый доклад говорил — проект реален! Ребята вновь загорелись идеей.
Начались выступления скептиков. Но у Макса на все был готов ответ. Он царил над залом. Голосования так и не было, а Макс собирал группы, назначал руководителей… Будто проект уже утвержден!
Через три часа кошмар кончился. Или, наоборот, начался. Парни и девушки расходились из зала с горящими глазами. Поговорить с Максом Лэн не смог. Человек десять завалились в его каюту и до глубокой ночи обсуждали детали.
* * *
— Капитан, разговор есть.
— Что, Толик?
— Не здесь. Идем в мою каюту.
Молча прошли до каюты Толика.
— Макс говорит, пришла пора Фафика приструнить. Иначе на Земле раньше нас узнают, чем мы занимаемся.
— Как?
— Ну, влезут в его файлы, посмотрят, что мы считаем…
— Разве такое возможно?
Толик кивнул.
— Когда Макс меня спросил, я тоже думал, что невозможно. А логи посмотрел — они уже лазали… Тогда я полный дамп снял и с прошлогодним сравнил. В системе до черта примочек навешано.
— Что ты предлагаешь?
— Лэн, все просто как дважды два. Гасим Фафика, стираем все на фиг, кроме оперативной обстановки, и грузим прошлогодний дамп. Поверх загружаем полетное задание — и корабль наш до последней заклепки.
— А если сорвется?
— Восстановим то, что было. Я же говорю, полный дамп снял.
— Сколько на это надо времени?
— Часов двенадцать…
Лэн похлопал глазами
— Так много???
— Надо сначала прошлогодний дамп руками почистить. Ну там… пароли убрать, еще по мелочи…
— Хорошо. Оповести экипаж, что садимся на южный материк. Перед тем, как начнешь химичить, отключи все системы движения. Оставь только энергетику и жизнеобеспечение.
* * *
— Кон, ты был прав. Они на самом деле что-то замышляют.
— Бунт на корабле? Подняли веселого Роджера на мачте?
— Не знаю. Это как раз по твоей части. Я не могу в Фафика войти. Все видеокамеры замолчали, только телеметрия осталась.
— Телеметрия идет автономно. На Фафика никаким боком не завязана. Давно это случилось?
— Точно не знаю. Я пытался разобраться в том, что геологи на Фафике считали.
— И как?
— Думаешь, это так просто, если в программе ни одного комментария? Но что надо, то и считали. В смысле, свою геологию. Тектонику, прочность и упругость коры, дрейф материков…
— Пусти-ка меня за пульт, — Константин вызвал запись телеметрии. — Ага… Похоже, они все-таки взялись за перестройку корабля. Погасили все системы… А здесь снова включили… Если сравнить по времени с пропаданием связи… — Константин надолго задумался.
— Кажется, я знаю, — сообщил он минут через пять. — Ребятишки устроили на корабле большой шорох и умудрились запороть операционную систему Фафика. А потом восстановили со старой-старой копии. Или наши умники засунули в Фафика такой жучок, который при выключенном оборудовании подвешивает систему. Это даже более вероятно. Вот ребятам и пришлось вызваться со старой копии.
— Что из этого следует для нас?
— Только то, что мы ослепли на оба глаза и оглохли на оба уха. Теперь будем отслеживать самочувствие корабля… и все.
— Может, отозвать экспедицию?
— А повод? Ничего страшного на борту не произошло. Была нештатка, парни с ней справились. Проблемы-то не у них, а у нас… По легенде мы и телеметрию принимать не должны. Ребятишки обязаны рассчитывать только на себя. Эксперимент приобрел элементы первозданной чистоты.
* * *
Эля перестала понимать, когда за окном день, когда ночь. Еще ни разу в жизни она не работала так напряженно. Как в последний день перед экзаменом. Только день этот растянулся на недели. Она погрузилась в работу как в омут, чтоб отмыться от пережитого унижения. Чтоб не вспоминать, как в слезах и соплях на коленях четыре раза упрашивала парней не губить проект, чтоб не думать, как относиться теперь к тем, кого раньше считала друзьями.
Вроде простая работа — следить за соблюдением сетевого графика. Торопить отстающих, обеспечивать обмен информацией между группами разработчиков, утрясать конфликты… Она никогда не представляла, что процесс разработки настолько сложен и многогранен. К счастью, Макс, Лэн и еще двое парней отлично в этом разбирались. Проект стремительно двигался вперед. Спиид уже отвез часть киберов и оборудование на безымянный астероид, они там начали разворачивать производство.