* * *
Три дня спустя Рогов с Карельским все еще болтались неподалеку от спутника планеты и поджидали Космофлот. Рогов заканчивал осушительные работы на борту и неторопливо пикировался с курсантом.
— … если знать методику, можно.
— Что?
— Все! — отрезал Рогов.
— Э-э… Спасибо. Я запомню эту хохмочку.
Неожиданно и без предупреждения из гипера вынырнули линкоры Космофлота. Распахнули ангары и выпустили на свободу десятки ракетных катеров. Автопилот тут же сообщил об этом Рогову, а Рогов — курсанту. В космосе сразу стало тесно. Впрочем, Вадим узнал маневр. Это построение называлось «Блокада пространства». Ни один корабль не мог уйти с поверхности, или сесть на планету, не оказавшись в зоне 5-минутной досягаемости какого-то корабля Космофлота.
Вслед за ракетными катерами от линкоров отделились десантные транспорты. Эти пузатые, но маневренные машины вместе с катерами сопровождения сразу пошли к полюсам планеты. Рогов глазом знатока оценил красоту маневра. Особенно — группы, садящейся в восточном полушарии. Вход в атмосферу против вращения планеты, гашение скорости чуть ли не на семикратной перегрузке и — вертикально вниз, словно снег на голову. Весь спуск в атмосфере — четыре с половиной минуты! У Космофлота есть чему поучиться!
Пока Вадим с Максом любовались маневрами у полюсов, к ним самим приблизились четыре катера. Ожила связь
— Рогов, Карельский, вас ждут на флагмане. Вы готовы следовать за мной?
— Рогов на связи. Буду готов через три минуты.
— Карельский на связи. Готов. Если вы не будете слишком пришпоривать лошадей. Моя кобылка послушная, но не слишком быстрая.
«Хорошо держится курсант!» — оценил Рогов. Подплыл к пульту, защелкал тумблерами, выводя двигатели в рабочий режим. Окинул взглядом рубку. За трое суток он собрал тысячу двести литров из убежавших полутора тысяч. И рубка приобрела почти жилой вид. Только покоробились от воды листы инструкций на пульте и фотографии красоток на стенах. Фотографии остались от предыдущих арендаторов яхты. Рогов не стал их снимать, ибо свято место пусто не бывает. Завелись бы новые.
Но система контроля газового состава все еще захлебывалась от избытка влаги, и приходилось носить кислородную маску. К чему только не привыкнешь за трое суток ожидания в космосе. Даже к болтливому курсанту Рогов начал испытывать симпатию. К тому же, у курсанта оказались незаурядный ум, великолепный кругозор и странное чувство юмора. По-существу, двое суток они вели словесную игру, и Вадим затруднился бы сказать, кто набрал в ней больше очков.
— Говорит Рогов. К движению готов.
— Отлично, — весело откликнулся пилот катера. — Делай как я!
Катер сменил набор огней «Дрейфую» на «Иду с ускорением» и на минимальной тяге пошел вперед. Рогов занял позицию по левому борту, выдерживая дистанцию семьдесят метров. Шлюпка Карельского, угловато и резко дергаясь, пристроилась справа. Катера почетного эскорта, понаблюдав за ее эволюциями, предусмотрительно отстали метров на триста. За полчаса без происшествий дошли до линкора.
— Яхта «Северный луч», ваш ангар — третий. Проблесковые маяки красный с желтым.
Вадим поискал глазами нужные огни и плавным разворотом с торможением завел яхту в ангар. Развернул на сто восемьдесят, чтоб при старте было легче покинуть ангар и выпустил посадочные лыжи. Тут же под палубой включились гравитроны, и яхта, лязгнув лыжами о палубу, замерла. Из шлюза показалась швартовая команда в скафандрах. Вадим понял, что ангар не собираются герметизировать, и принялся облачаться в скафандр.
— Карельский, твою мать, ты мне фонари снесешь! Переключи автопилот на меня! — бубнила рация. — Я тебя сам отшлюзую.
— Нет у меня автопилота, — огрызался курсант. — Был, да весь вышел.
— Парни, кто ближе, возьмите шлюпку на внешнюю подвеску, доставьте в третий ангар! Я боюсь этого хулигана!
— Сто тридцать третий, беру хулигана за вешалку, веду в третий ангар, — отозвался пилот катера. — Карельский, замри!
Тяжесть в ангаре исчезла, эфир наполнился жизнерадостным матом. Кто-то из швартовой команды взлетел под потолок, но включил движки скафандра и отлетел подальше от створа люка.
А в ангар уже осторожно заруливал катер со спасательной шлюпкой на нижней подвеске. Катер был всего раза в два массивнее шлюпки, поэтому маневрировал с трудом. Отцепил шлюпку и поскорее вылетел наружу. Вновь включились гравитроны. Совсем чуть-чуть. Шлюпка нехотя опустилась на палубу. Откуда-то налетели ребята швартовой команды, защелкнули карабины швартовых тросов, намертво принайтовав шлюпку к палубе.
Рогов опустил забрало шлема, отшлюзовался, спустился на палубу. Дождался Карельского, пожал руку и на правах раньше прибывшего повел к внутреннему шлюзу. Шлюзовая камера линкора оказалась совмещена с кабиной лифта. Пока опускались на один уровень, камера заполнилась воздухом. Рогов поднял забрало. Воздух ему понравился. В меру сухой, с легким запахом хвойного леса. Карельский тоже открыл шлем. Он оказался чисто выбрит и даже аккуратно причесан. Совсем не тот обезьян, которого Вадим видел на экране три дня назад.
У дверей лифта их ждали пять человек. Один — седой в рабочем комбинезоне без знаков различия и четыре офицера внутренней службы при полном параде и даже в белых перчатках. Не обращая внимания на Рогова, офицеры отдали честь Карельскому, предложили следовать за собой и удалились.
— Это похоже на арест, — удивился Рогов.
— Парнишка задержан до выяснения, — сообщил человек в комбинезоне. — А вас мы приглашаем в совет экспертов.
— Что ему инкриминируют?
— Пустяк. Кражу государственной собственности в особо крупных размерах. Если быть точным, угон звездолета. Простите, я не представился. Я — тот самый адмирал, который запрещал вам садиться.
* * *
— … Скажите, Карельский, как за столь короткое время вы сумели наделать столько глупостей?
— Я рано вставал и поздно ложился.
— Серьезней, курсант.
— Адмирал, а назовите хоть одну причину, по которой нам не следовало этого делать.
— Устав.
— Каждый болеет за свою команду. Я хочу, чтоб Моби Дик остался учебному корпусу. А высший генералитет Космофлота хочет прибрать корабль к рукам. Назвать фамилии? Кокорин, Якобсон, Кюрье. Разве не так?
— А разве их желания достаточно? — усмехнулся адмирал.
— Сегодня — нет. Но — предположим. Только предположим, что вы завтра уйдете в отставку. По состоянию здоровья, например. Кто займет ваше место? Даю пятьдесят процентов за Кокорина и тридцать за Якобсона. Разве нет? С другой стороны, возвращается Моби Дик. Привозит результаты. Планета голубого ряда бесполезна для человечества. Скандал!!! Так не бывает! Мальчишки напортачили, надо послать проверочную экспедицию! Разве нет? Под такой шумовой завесой можно послать с проверочной миссией тот же Моби Дик, но уже с экипажем из Космофлота. А кого же еще? Все корабли заняты, все экспедиции расписаны на пять лет вперед. А потом — так просто забыть вернуть корабль учебному корпусу в связи с производственной необходимостью.
— Звучит убедительно, — кивнул адмирал. — Якобсон способен на подобную авантюру. Но что в этом отношении меняет ваш план?
— Все меняет. Результаты экспедиции привозит на Землю Космофлот. Ну, во всяком случае, становится гарантом их подлинности. Споры вокруг принадлежности Моби Дика затихают сами собой, поскольку спорить не о чем. А через два года Моби Дик неожиданно возвращается! Принадлежность его учебному Корпусу уже никто не оспаривает. Все обсуждают результаты первого астроинженерного проекта в истории человечества.
— Ишь как завернул! А если ребятишки погибнут?
Макс тяжело вздохнул.
— Адмирал, у вас есть время, чтоб не торопясь, без спешки поговорить о моральных проблемах? Именно не торопясь, и без спешки. Потому как разговор будет долгий.
— Сейчас — нет. Но мы к нему вернемся. — Адмирал вызвал офицера охраны. — В камеру арестованного. В одиночку. Подальше от остальных.
— Есть доставить арестованного в одиночку!
— Как идут допросы?
— Только начали.
— Допрошенных держите в отдельном помещении?
— Так точно.
— Хорошо… Вот еще — в самом начале допроса пусть кто-нибудь входит в допросную и сообщает, что в околопланетном пространстве отловили Максима Карельского. И еще что-то говорит, но чтоб допрашиваемый этого уже не слышал. Сделаете?
— Так точно
— Постарайтесь, голубчик. Тогда мы услышим от ребят много интересного.
— Это жестоко! — выкрикнул Макс.
— Юноша, это правда. А моральные проблемы мы договорились обсудить позже. Разве не так? Уведите!
Когда за Максом закрылась дверь, адмирал связался с Землей. Вызвал Старое поле.
— Константин, я вас не отвлек от срочных дел? Вы знаете, я в восторге от Карельского. Он так все расписал… Еще немного, и сам поверю, что по другому нельзя было поступить. А какие новости с Моби Дика?
— Легли на дно, адмирал. Погасили огни. Потушили котлы. Свернули все паруса. Встали на мертвый якорь. Какие еще раньше термины были? В общем, затаились и выжидают.
— Сколько времени им надо, чтоб привести корабль в полетную готовность, поднять и уйти в гипер?
— Вечность! Сорок минут, не меньше.
— Вот видите, Константин, а вы о них плохое думали.
Вошел Рогов.
— Вадим, вы внимательно следили за допросом? — обратился к нему адмирал.
— Да.
— Странно Максим себя ведет. По-существу, не скрывает, что они угнали и спрятали корабль. Прямо не говорит, но и не отрицает. Сообщил даже, что вернут в целости и сохранности через два года. Но ни слова не сказал о том, чем они намерены заниматься эти два года. А что вы думаете?
— Мне надо переварить информацию. У этого парня много лиц. Сегодня он совсем не похож на того, с которым я три дня общался.
— Я не тороплю. Подумайте… И маленькая просьба — вы уже знаете, что Моби Дик цел. Но не говорите об этом нашим экспертам. Пусть пока все идет по правилам, которые установили ребятишки.
* * *
Тяжелая герметичная дверь с лязгом захлопнулась. Клацнули запоры. Максим осмотрел жилплощадь. Два метра длина, два метра высота. Метр ширина. Откидная койка шириной семьдесят сантиметров на одной стенке, откидное сиденье — на другой. Попробовал опустить койку — не удалось.
— Не дергай, — прозвучал металлический голос откуда-то с потолка. — Койка — это после отбоя.
— Молодой человек, мне ваши порядки до фонаря, — обратился к потолку Макс. — Я из другого ведомства. Присяги не давал. Перед Космофлотом чист и незапятнан. Если подам официальную жалобу, у вас будут бо-ольшие неприятности! Можете проконсультироваться у начальства.
— Салага! Я выполняю приказ. Неприятности будут не у меня, а у старлея, — отозвался потолок.
— Тоже верно, — вынужден был согласиться Макс. Потрогал стены, пол, потолок. Пол почему-то был теплый, а потолок холодный. Подышал на блестящий металл двери, нарисовал пальцем рожицу. Зачем-то лизнул. Дверь оказалась соленой. «Морской водой мыли» — подумал Макс. Потом вспомнил об антисептической обработке помещений и поспешно вытер язык рукавом. Он не провел в карцере и пяти минут, но было уже смертельно скучно. Может, облизать стены, слегка отравиться и переехать в госпиталь? А если выйдет передозировка?
— Ох, умру я, умру! Похоронят меня. И никто не узнает, где могилка моя… — затянул высоким голосом как можно жалобнее. Под конец даже всхлипнул для убедительности и с надеждой посмотрел на потолок. Потолок безмолвствовал. Макс прикинул, где могут находиться камеры наблюдения. Если в противоположных углах, то плохо. Но попробовать можно…
— Эй, салага! — прогудел басом чревовещателя, стараясь не шевелить губами.
— Что? — откликнулся своим голосом и принялся озираться.
— Сиди, не дергайся! Заметят ведь. И рот рукой прикрывай, когда говоришь, — опять басом.
— Ты где? — своим голосом.
— Не вертись, балда! Когда порцайку получишь, хлеб не жри. Мякишем глазки залепишь, будешь королем жить!
— Спасибо, так и сделаю. А ты кто?
— Кто-кто? Иван Пихто! У тебя курево есть?
— Не курю я.
— Эх, салага, салага… Пррри-ибыла в Одессу банда из Амура… Ты чего не подпеваешь?
— Я слов не знаю.
— Мурку не знать?! Гоп-стоп, куда я попал? Слушай и запоминай…
И дальше в таком духе, на разные голоса беседуя сам с собой, развлекался минут сорок. Надавал себе мудрых советов и клятвенно пообещал все их выполнить.
Клацнули запоры, дверь распахнулась, и вошла девушка с нашивками сержанта на рукаве. Улыбнулась, обежала заинтересованным взглядом карцер, подмигнула Максу.
— Ужин, курсант! — откинула сиденье, поставила на него металлический кейс и раскрыла. Кейс оказался подносом для невесомости. Шесть тубов различного цвета и размера в эластичных захватах.
— Скажите, а курева у вас нет? — поинтересовался Макс. — Один знакомый просил…
Девушка хихикнула, помахала Максу пальчиками и вышла.
Только кончил есть, как запоры вновь клацнули, и в карцер вошел Рогов.
— Господи, а вас-то сюда за что? — притворно изумился Макс.
— Поговорить хочу, — просто ответил Вадим.
— Прошу прощения, с мебелью напряжонка, сесть некуда.
— Мухтар Максимыч, вас не затруднит?! — возвысил голос Рогов. Потолок не отозвался, но койка лязгнула и слегка отошла от стенки. Макс подергал на себя верхний край, но тот не поддался.
— Тяните за нижний, — посоветовал Рогов. И действительно, нижний край легко пошел вперед, верхний опустился, проскрежетав по стенке, и койка заняла рабочее положение.
— Ишь ты, как хитро, — удивился Макс.
— Если вы не встанете по сигналу побудки, она вас просто скинет на пол, — объяснил Вадим, усаживаясь. — Максим, за последний час я узнал о вас много нового. И у меня возникли вопросы.
Макс знакомым жестом ожесточенно почесал шевелюру.
— Не самое удачное место для откровенной беседы. Все время чувствую взгляд в затылок… Скажите, Вадим, вы когда последний раз посещали альма матер?
— Давно.
— Жаль. Вы нашли бы там много изменений. Например, четыре года назад были заменены почти все учебники, изменены учебные программы. Я как раз поймал начало этого процесса. Поступи я на год позднее — и ничего бы не заметил. Не застал бы смены учебников…
— Что в этом странного? Учебные программы обновляются постоянно.
— Ничего, за исключением пунктика. Представьте на минутку, что новые программы идут с довеском. Незаметно, но постоянно на курсантов оказывается психологическое воздействие. Совсем слабое, почти неощутимое. Но пять с половиной лет — большой срок.
— Это слишком серьезное обвинение, чтоб быть голословным.
— Поверьте, в методиках психологического воздействия я разбираюсь. И кто говорит об обвинениях? Это просто игра ума, нечто вроде теста на сообразительность. Как бы вы поступили?
— Не знаю… Сначала надо узнать, куда направлен вектор воздействия.
— А сам факт, что вашу психику лепят как кусок пластилина, вас не волнует?
— Вы думали об этом больше меня. Поделитесь.
— Хорошо. Можно противодействовать воздействию. Противопоставить ему свое. В пределах учебной группы это подействует. Но не в пределах всего учебного Корпуса.
— Тогда что делать?
— Можно показать психологам, чем кончаются их игры. Например, что они даже представить не могут выверты модифицированной психики. Как вы думаете, что они сделают, столкнувшись с непредсказуемым поведением гомо супер собственного производства? Может, бросят опыты?
— Спасибо, Максим, мне надо подумать. Я все обмозгую и зайду к вам еще раз, — Рогов поднялся и постучал в дверь.
— Вадим!
— Что?
— Простите меня великодушно и не берите в голову. Мне тут скучно, вот я и развлекаюсь. Это игра ума, ничего больше. Даже нянечка в детском саду оказывает влияние на психику ребенка. А учитель просто обязан этим заниматься.
— А замена учебников — это тоже игра ума?
— Нет, это правда. Началось глобальное наступление на ксеноцид. Вселенский гуманизм в галактических масштабах и так далее. Год назад издательства перестали печатать книги, в которых люди с пришельцами воюют. Уэллса — «Войну миров», боевики всякие… Но ведь в этом нет ничего плохого, вы как думаете?
— До свидания, Карельский!
* * *
Адмирал встал и поднял руки.
— Тишина в зале! Молодые люди, по порядку. Все успеют высказаться. Начинает аналитический отдел. Что у вас, Маккоун?
— Похвастаться особенно нечем. Но, с другой стороны, поражает уровень подготовки молодых людей.
— Что же они задумали?
— Этого я не знаю, — развел руками докладчик. — Они мастерски это скрывают. Четыре группы, эвакуированные на разные корабли, не контактируя между собой, рассказывают одно и то же. Почти слово в слово. Это сговор. Другого названия я не нахожу.
— А что по вашему мнению произошло с кораблем?
— Вадим Рогов утверждает, что корабль погиб в результате взрывов спин-генераторов. Один генератор взорвался в верхних слоях атмосферы, другой — в плотных. Наши эксперты-радиометристы говорят то же самое. Разведчики обнаружили на одном из островов обломки предметов с корабля. Почему-то, в основном, кресла из шлюпок. Хочу заметить, кресла были заранее демонтированы.
— Абсолютно точно. Курсанты освободили салоны шлюпок от всего лишнего. Кресла хранились в багажных трюмах Моби Дика, — подтвердил адмирал.
— Спасибо. Мы обнаружили также фрагменты сантехники, внутренних переборок и носовую часть шлюпки. Фрагмент шлюпки очень сильно поврежден, его просто вывернуло наизнанку силой взрыва. Однако, эксперты-баллистики и сейсмологи утверждают, что падения корабля на планету не было. Сейсмографы, установленные курсантами, не зарегистрировали падения в океан тела массой двести тысяч тонн. Или ударной волны взрыва, который разнес в пыль тело массой двести тысяч тонн. На ближайших островах не зарегистрировано следов цунами. Вывод — взрывы в атмосфере были фальсифицированы. Следствие из этого вывода — Моби Дик и четыре человека на его борту целы и невредимы. Скорее всего, они сейчас прячутся в гипере.
— Великолепно, Маккоун! Право, великолепно! Вы возродили во мне надежду. Ямато, проведите еще один раунд допросов, но на этот раз сообщите курсантам результаты экспертизы.
— Йес, сэр!
— Терентьев, ваша очередь.
— Слушаюсь, адмирал. Как известно, шлюпка Карельского в момент перехвата шла на спутник планеты. Спутник носит имя Зайчик. Моя группа провела разведку поверхности. На спутнике велись очень серьезные изыскательские работы. Беру на себя смелость утверждать, что на поверхности намечены шестьдесят четыре строительные площадки.
— Что именно наметили построить ребятишки.
— Точно не знаю, сэр. Но это объекты глубокого залегания. Возможно, двигатели.
— Двигатели?
— Да, сэр. Если превратить этот каменный шар в звездолет… На заре космоплавания рассматривались такие проекты…
— А экипаж? Не маловато ли — четыре человека на шестьдесят пять кубических километров корабля?
— Мало, сэр. Но моя группа проверяет другую гипотезу. Превращение спутника в беспилотный корабль-брандер.
— Вот как? Кого же он должен протаранить?
— Звезду…
На долгую минуту зале воцарилась тишина.
— Смелая гипотеза — первым нарушил молчание адмирал. — В чем же цель тарана звезды?
— Вернуть человечеству планету голубого ряда. Дело в том, что все курсанты убеждены: Макбет для человечества бесполезен. На нем существует очень старая, загнавшая себя в тупик, но по-прежнему активная и опасная биосфера. Заселить планету можно только после полного — повторяю, полного уничтожения биосферы.
Как можно уничтожить биосферу целой планеты? Проще всего вскипятить океаны. Для этого надо временно поднять активность звезды. Звезда вспыхнет, океаны закипят, жизнь погибнет. А через сто-двести лет планету можно снова заселять…
— И что показывают расчеты вашей группы?
Докладчик развел руками.
— Не все так просто… Вертикальное падение тела на звезду не вызовет нужного эффекта, с какой бы скоростью ни падал Зайчик. Вплоть до субсветовой. Однако, если тело входит в звезду по касательной, можно подобрать режим, при котором выплеснется фонтан звездного вещества и накроет планету. Вся сложность в дозировке воздействия. Чуть меньше — и катаклизм затронет лишь дневную половину планеты. Чуть больше — и имеем мертвый радиоактивный шар, непригодный для жизни. Однако, расположение площадок и направление скважин говорит именно за то, что на спутнике предполагалось смонтировать двигатели.
— Поясните.
— Все площадки располагаются на одной половине спутника. Стволы скважин пробурены не к центру тела, а параллельно друг другу. Если на спутнике располагать двигатели, то именно так!
— Ямато, об этой гипотезе тоже намекните на допросах. И проследите за реакцией курсантов.
* * *
Максим смотрел запись совещания и, за отсутствием карандаша, грыз костяшки пальцев. Адмирал и Рогов молча наблюдали за ним.
— Что теперь скажете, молодой человек?
— Можно просмотреть некоторые места еще раз?
— Пожалуйста, — адмирал протянул пульт.
Несколько минут курсант гонял запись вперед-назад, останавливал, увеличивал чье-то лицо… У Рогова сложилось впечатление, что суть обсуждаемого Максима не интересовала. Он искал что-то свое.
— Спасибо.
— Хотите что-то сказать? — мягко поинтересовался адмирал.
— Ваша гипотеза — пальцем в небо. Уничтожить жизнь на целой планете! Нужно быть военным, чтоб до такого додуматься.
— Мы слушаем вашу версию происходящего.
— Вы думаете, я ее дам?
— Обязательно дадите, Карельский. Это единственный шанс спасти проект, в который вы вложили столько сил. Сейчас только от меня зависит, вернется Моби Дик на Землю, или задержится здесь. Вы ведь проиграли, Карельский. Проиграли по вашим собственным правилам.
— Давайте откроем карты, адмирал.
— Ловлю вас на слове, молодой человек. Итак, вы сказали Рогову, что две недели болтались в поясе астероидов. Но запасы кислорода на шлюпке говорят, что десять дней из четырнадцати вы дышали забортным вакуумом. О том же говорят и запасы продуктов на борту. Стертая память навигационного компьютера тоже не в вашу пользу. И нет результатов двухнедельных наблюдений. С заключением экспертов по фальсификации взрыва корабля вы знакомы. Делаем вывод — корабль спрятан в поясе астероидов не далее, как в пятнадцати часах хода шлюпки. Что-то у вас пошло не так, и вы прибыли на планету. Посетили все четыре лагеря, хотели зайти на спутник, но не успели. Отсутствие одного из пятерых членов экипажа на борту корабля уже ставит операцию на грань провала.
Это — факты, которые самостоятельно выяснил Космофлот. А есть факты, которыми поделился учебный Корпус, и о которых эксперты Космофлота не знали.
Экипаж дал «SOS», сообщил о гибели корабля, но телеметрия по-прежнему идет с борта якобы погибшего корабля. Нам известно, какие небесные тела посещал корабль. Думаю, если мы их посетим, найдем там много-много киберов. Мы знаем, где сейчас находится Моби Дик, И знаем, что на предстартовую подготовку ему надо сорок минут. А нам на высадку хватит десяти. Продолжать?
— Не надо.
— Теперь вы расскажете мне все, а уж я буду решать, оправдан ли риск вашего эксперимента.
— Вот мы и подошли к разговору о моральных проблемах, — оживился курсант. — Допустимая цена риска, стоимость человеческой жизни… Вы готовы, адмирал?
— Здесь нечего обсуждать. Человеческая жизнь имеет наивысшую ценность.
— А я разве спорю? Разговор-то о другом. Возьмем медика, который вколол себе опасный вирус. Он рискует своей жизнью. Но весь институт на год раньше получает результат. Хорошо, пускай не весь институт, а только отдел. Пятьдесят человек сэкономили по году жизни. Это пятьдесят человеко-лет. Именно таким куском жизни рискует медик. А если два года? Сто человеко-лет. Целая жизнь. Риск оправдан!
Теперь возьмем наш проект. Вы знаете, сколько лет и сколько нервов займет согласование во всех инстанциях. Сколько людей будет вовлечено в бюрократическую волокиту. Десять лет болтовни и трепологии — и только тогда, может быть, начнется подготовительный этап. Или — имеем результат через два года. Восемь человеко-лет. Это даже не жизнь. Это детство. Счет в нашу пользу, адмирал.
— Анархия — мать порядка! Так в чем заключается ваш проект?
* * *
— Поль, придумай что-нибудь… — умница и красавица бросила подшивку старых комиксов на тумбочку рядом с койкой, перевернулась на живот и с надеждой посмотрела на гляциолога. Поль послушно отложил книжку и задумчиво поскреб нижнюю челюсть.
— Викторина? Леди и джентльмены, кто первым скажет, что означает название этого корабля?
Несколько голов приподнялись над подушками.
— А как он называется?
— Явай.
Минуту царила тишина, нарушаемая легким скрипом извилин.
— Неправильный вопрос, — первым сдался Димон. — Надо на логику или сообразительность, а это на знания. Где их тут взять?
— Явай — это полуостров в Карском море, — раздалось откуда-то с потолка.
— Спасибо, тетенька, — скосил глаза Поль. — Если сдвинуть койки к стенке, можно устроить танцы.
— А музыка?
— Нет проблем, — Поль поднес к губам кулак и очень похоже изобразил соло на саксофоне.