Страница:
– Да, Властелин.
– Снимите с него цепи, – приказание моментально выполнено.
– Хочешь испытать свою игрушку на мне? – протягиваю ему лук. Оружие хотя и мощное, но даже скафандр не пробьет.
– Как будет угодно Властелину, – солдат берет лук, кланяется, отходит метров на двадцать. Поднимаюсь на задние лапы, расправляю плечи. Солдат пробует лук, неторопясь достает и осматривает стрелу, кладет на тетиву. Дзинь, дзинь, дзинь – три стрелы отскакивают от стекол очков почти одновременно. Я даже испугаться не успел. Думал, он будет стрелять в грудь или живот. Хорошо, что не в нос целил.
– Отличный кадр, Мастер, – сообщает Уголек. – Стрела прямо в объектив шла.
Солдат возвращается в строй, кладет на землю лук и колчан. На лице никаких эмоций. Надеюсь, у меня тоже.
– Ты храбрый солдат и меткий стрелок, – говорю я. – Освободить их всех.
– Властелин, прошу тебя, прими дары и оставь наш город с миром, – гнет свою линию парламентер. Носильщики выносят вперед и открывают сундуки. Золото, ткани, что-то непонятное, то ли сушеные змеи, то ли корешки.
– Я останусь здесь дней на пять размышлять о бренности живого. Город не трону. Проследи, чтоб никто не нарушал моего уединения. Это, – обвожу широким жестом ряд сундуков, – убери. Не смеши меня. Теперь уходите.
Носильщики подхватывают сундуки и поспешно ретируются. Вся процессия с бесконечными поклонами пятится задом. Поворачиваюсь к ним спиной и иду в дом. На ступенях лестницы оглядываюсь. Процессия уже далеко. Люди бегут трусцой. На месте переговоров осталось что-то вроде открытого паланкина, и в нем кто-то сидит. Подхожу. В паланкине – девушка. В тяжелых, расшитых золотом и драгоценностями одеждах, но привязана. Причем, весьма надежно. Ни встать, ни рукой махнуть. Буду считать, языка взял. Достаю нож и обрезаю все веревки. Девушка молча падает в обморок. Мне под ноги. Массаракш! Поднимаю и затаскиваю ее вместе с паланкином в дом.
СЭКОНД. САНДРА
СЭКОНД. ДРАКОН
СЭКОНД. САНДРА
СЭКОНД. ДРАКОН
– Снимите с него цепи, – приказание моментально выполнено.
– Хочешь испытать свою игрушку на мне? – протягиваю ему лук. Оружие хотя и мощное, но даже скафандр не пробьет.
– Как будет угодно Властелину, – солдат берет лук, кланяется, отходит метров на двадцать. Поднимаюсь на задние лапы, расправляю плечи. Солдат пробует лук, неторопясь достает и осматривает стрелу, кладет на тетиву. Дзинь, дзинь, дзинь – три стрелы отскакивают от стекол очков почти одновременно. Я даже испугаться не успел. Думал, он будет стрелять в грудь или живот. Хорошо, что не в нос целил.
– Отличный кадр, Мастер, – сообщает Уголек. – Стрела прямо в объектив шла.
Солдат возвращается в строй, кладет на землю лук и колчан. На лице никаких эмоций. Надеюсь, у меня тоже.
– Ты храбрый солдат и меткий стрелок, – говорю я. – Освободить их всех.
– Властелин, прошу тебя, прими дары и оставь наш город с миром, – гнет свою линию парламентер. Носильщики выносят вперед и открывают сундуки. Золото, ткани, что-то непонятное, то ли сушеные змеи, то ли корешки.
– Я останусь здесь дней на пять размышлять о бренности живого. Город не трону. Проследи, чтоб никто не нарушал моего уединения. Это, – обвожу широким жестом ряд сундуков, – убери. Не смеши меня. Теперь уходите.
Носильщики подхватывают сундуки и поспешно ретируются. Вся процессия с бесконечными поклонами пятится задом. Поворачиваюсь к ним спиной и иду в дом. На ступенях лестницы оглядываюсь. Процессия уже далеко. Люди бегут трусцой. На месте переговоров осталось что-то вроде открытого паланкина, и в нем кто-то сидит. Подхожу. В паланкине – девушка. В тяжелых, расшитых золотом и драгоценностями одеждах, но привязана. Причем, весьма надежно. Ни встать, ни рукой махнуть. Буду считать, языка взял. Достаю нож и обрезаю все веревки. Девушка молча падает в обморок. Мне под ноги. Массаракш! Поднимаю и затаскиваю ее вместе с паланкином в дом.
СЭКОНД. САНДРА
Посмотреть на поединок собрались все жители форта, за исключением часовых на вышках. Даже женщины из бараков. Мужчины заключали пари. Сандра вышла в центр круга.
– Эй, Свинтус, Коровья Лепешка, выходи!
Зрители взревели от восторга. Не успел Свинтус протолкаться в круг, Сандра вновь закричала:
– Спорим на боченок вина против ведра воды, что я тебя без оружия уделаю!
– Идет! – отозвался Свинтус. – Я заставлю тебя все это ведро выпить!
– Снимаем оружие! – отстегивая на ходу меч, Сандра направилась к своим секундантам – Умнику и Скару.
– Ловко ты его обманула – похвалил Умник. Девушка оглянулась на Свинтуса. Тот отстегнул меч в ножнах, высоко поднял над головой, отдал Копыту. Вынул нож, поднял над головой, отдал. Сандра догадалась, что это ритуал. Она разоружалась намного дольше. Меч, нож на поясе, нож из левого мокасина, нож из правого. Каждый предмет зрители встречали все более громким криком восторга. А Сандра продолжала – звездочка из левого кармана, звездочка из правого, грузик на цепочке, свинцовый шарик. Подумала, сняла кожаную куртку. Осталась в легкой, спортивной, обтягивающей фигуру, не стесняющей движения. Свинтус тоже снял куртку, оголив волосатый живот.
– Сними амулет – приказал Лось. Он был судьей на поле. Сандра сняла чешуйку, погладила, отдала Скару.
– Скар, а зачем судья, если все можно? – спросила она.
– Судья следит, чтоб зрители вам не мешали.
– Готовы? – спросил Лось. – Начинайте!
– Шире круг! – закричала Сандра, идя навстречу Свинтусу. Не доходя пяти шагов, завопила во всю силу легких: «Банзай!», крутанулась на одной ноге и ударила пяткой в живот. Нога заболела. Два сантиметра жира, а под ними твердость литой резины. Свинтус отступил на два шага, потер пятерней живот. Поковырял пальцем в ухе.
– Ну, мужики, – доверительно сообщил он окружающим, – будто лошак копытом приложил!
Сандра поняла, что пропала.
Свинтус наступал. Выставив вперед левую руку, чуть пригнувшись, шел на нее. Сандра отступала, кружа вокруг него. Она приметила лужицу скользкой грязи, и теперь пыталась загнать в нее Свинтуса. Как только он встал туда, Сандра с воплем бросилась мимо него. Свинтус поскользнулся, Сандра пригнулась, проскочила под его рукой, схватила за щиколотку и побежала дальше. Свинтус распластался на земле. Сандра кошкой прыгнула на спину, взяла на болевой прием.
– Сдавайся, больно будет!
Но мужчины Сэконда не умели сдаваться. Свинтус напрягся, и Сандра покатилась кувырком в ту самую грязь. Зрители взревели.
– Ах ты, медведь парнокопытный! – закричала Сандра, размазывая по лицу грязь, и попыталась повторить удар ногой. Свинтус отмахнулся ладонью, как от насекомого. Сандра крутанулась в обратную сторону и села на попу. Свинтус двинулся к ней, но девушка зацепила левой ногой его пятку, правой уперлась в колено, нажала со всей силы, и он, бесконечно удивленный, повалился на спину.
Дальше бой складывался все хуже и хуже для Сандры. Несмотря на полноту и внешнюю неуклюжесть, Свинтус был опытным бойцом и ни разу не попался дважды на один и тот же прием. Не пропустил ни одного удара в голову, а ударов по корпусу, казалось, просто не замечал. Сандра кружила вокруг него, атаковала, оскорбляла, пытаясь вывести из себя. Ее удары иногда достигали цели, но Свинтус, все также неторопясь, преследовал по всему кругу. Улучив момент, девушка нанесла удар ногой в подбородок. Хотела нанести. Ногу перехватила его волосатая лапа. Сандра крутанула заднее сальто и все-таки врезала в подбородок другой ногой. Но сальто не получилось, и девушка растянулась у его ног. В следующий момент руки Свинтуса сомкнулись на ней, подняли над головой и швырнули об землю. На какое-то время Сандра потеряла сознание. Очнувшись, уставилась в широко раскрытые стеклянные глаза. Проворно откатилась, и Свинтус рухнул на место, где только что была она. Под левой лопаткой торчала толстая, неровно обструганная арбалетная стрела. Сандра встала на четвереньки, потормошила за плечо, присмотрелась к древку стрелы и пронзительно завизжала.
– Эй, Свинтус, Коровья Лепешка, выходи!
Зрители взревели от восторга. Не успел Свинтус протолкаться в круг, Сандра вновь закричала:
– Спорим на боченок вина против ведра воды, что я тебя без оружия уделаю!
– Идет! – отозвался Свинтус. – Я заставлю тебя все это ведро выпить!
– Снимаем оружие! – отстегивая на ходу меч, Сандра направилась к своим секундантам – Умнику и Скару.
– Ловко ты его обманула – похвалил Умник. Девушка оглянулась на Свинтуса. Тот отстегнул меч в ножнах, высоко поднял над головой, отдал Копыту. Вынул нож, поднял над головой, отдал. Сандра догадалась, что это ритуал. Она разоружалась намного дольше. Меч, нож на поясе, нож из левого мокасина, нож из правого. Каждый предмет зрители встречали все более громким криком восторга. А Сандра продолжала – звездочка из левого кармана, звездочка из правого, грузик на цепочке, свинцовый шарик. Подумала, сняла кожаную куртку. Осталась в легкой, спортивной, обтягивающей фигуру, не стесняющей движения. Свинтус тоже снял куртку, оголив волосатый живот.
– Сними амулет – приказал Лось. Он был судьей на поле. Сандра сняла чешуйку, погладила, отдала Скару.
– Скар, а зачем судья, если все можно? – спросила она.
– Судья следит, чтоб зрители вам не мешали.
– Готовы? – спросил Лось. – Начинайте!
– Шире круг! – закричала Сандра, идя навстречу Свинтусу. Не доходя пяти шагов, завопила во всю силу легких: «Банзай!», крутанулась на одной ноге и ударила пяткой в живот. Нога заболела. Два сантиметра жира, а под ними твердость литой резины. Свинтус отступил на два шага, потер пятерней живот. Поковырял пальцем в ухе.
– Ну, мужики, – доверительно сообщил он окружающим, – будто лошак копытом приложил!
Сандра поняла, что пропала.
Свинтус наступал. Выставив вперед левую руку, чуть пригнувшись, шел на нее. Сандра отступала, кружа вокруг него. Она приметила лужицу скользкой грязи, и теперь пыталась загнать в нее Свинтуса. Как только он встал туда, Сандра с воплем бросилась мимо него. Свинтус поскользнулся, Сандра пригнулась, проскочила под его рукой, схватила за щиколотку и побежала дальше. Свинтус распластался на земле. Сандра кошкой прыгнула на спину, взяла на болевой прием.
– Сдавайся, больно будет!
Но мужчины Сэконда не умели сдаваться. Свинтус напрягся, и Сандра покатилась кувырком в ту самую грязь. Зрители взревели.
– Ах ты, медведь парнокопытный! – закричала Сандра, размазывая по лицу грязь, и попыталась повторить удар ногой. Свинтус отмахнулся ладонью, как от насекомого. Сандра крутанулась в обратную сторону и села на попу. Свинтус двинулся к ней, но девушка зацепила левой ногой его пятку, правой уперлась в колено, нажала со всей силы, и он, бесконечно удивленный, повалился на спину.
Дальше бой складывался все хуже и хуже для Сандры. Несмотря на полноту и внешнюю неуклюжесть, Свинтус был опытным бойцом и ни разу не попался дважды на один и тот же прием. Не пропустил ни одного удара в голову, а ударов по корпусу, казалось, просто не замечал. Сандра кружила вокруг него, атаковала, оскорбляла, пытаясь вывести из себя. Ее удары иногда достигали цели, но Свинтус, все также неторопясь, преследовал по всему кругу. Улучив момент, девушка нанесла удар ногой в подбородок. Хотела нанести. Ногу перехватила его волосатая лапа. Сандра крутанула заднее сальто и все-таки врезала в подбородок другой ногой. Но сальто не получилось, и девушка растянулась у его ног. В следующий момент руки Свинтуса сомкнулись на ней, подняли над головой и швырнули об землю. На какое-то время Сандра потеряла сознание. Очнувшись, уставилась в широко раскрытые стеклянные глаза. Проворно откатилась, и Свинтус рухнул на место, где только что была она. Под левой лопаткой торчала толстая, неровно обструганная арбалетная стрела. Сандра встала на четвереньки, потормошила за плечо, присмотрелась к древку стрелы и пронзительно завизжала.
СЭКОНД. ДРАКОН
– Тебя как зовут?
– В-в-ветка.
– Просто Ветка?
– Ветка яблони в цвету.
– Что же мне с тобой делать?
– Дай мне легкую смерть, Властелин. Не ешь меня живую.
Вот в чем дело. Она не дары, она завтрак. Завтрак туриста. А я – турист.
– Ты думаешь, что очень вкусная? Сырая, да еще без соли. И не надейся. я таких не ем.
Забилась в угол, испуганно оттуда выглядывает. До Лиры ей далеко.
– Мы одной крови – ты и я!
– Ты выпьешь мою кровь? – бедняжка явно не читала Киплинга.
– Уходи домой, не нервируй меня.
Бочком, по стенке прошмыгивает мимо, выбегает из комнаты. Слышу шуршание платья и удаляющийся легкий топоток. Кажется, я опять сделал глупость. Надо было сначала распросить о местных обычаях. Кого же она мне напоминает? Кенти? Если сменить прическу, сделать челку… Нет, сходство только отдаленное. К тому же, эта – трусиха. Краем глаза замечаю движение. Оборачиваюсь – девчонка опять здесь.
– Властелин, если я вернусь, меня убьют. Подумают, что я убежала.
– Горе ты мое! Ладно, живи пока здесь, потом придумаю, куда тебя пристроить.
Расстегиваю скафандр, снимаю, выхожу во внутренний дворик, ищу угол, который можно приспособить под туалет. В самый неподходящий момент из-за угла высовывается робкая физиономия.
– Брысь! – физиономия исчезла.
Возвращаюсь. Опять забилась в угол, дрожит.
– Ты теперь меня убьешь?
– Я не убиваю молодых девушек. Я убиваю только вредных, болтливых, надоедливых старух. И то по их личной просьбе.
– Даже девственниц не убиваешь?
– Девственниц – особенно.
– А я – девственница! У меня кольцо непорочности есть! Я сейчас покажу! – задирает платье и юбки. Ничего себе! Такое кольцо быку в нос вставляют, а здесь – в интимное место. Это пострашнее пояса верности. И дешевле. Там – пояс с замком, здесь один замок. Экономия! Здешние мужи предпочитают простые и надежные средства. Не поверю, чтобы непорочные девы добровольно шли на подобную операцию. Значит, в городе существует рабство. Теперь проверю, гожусь ли я в детективы.
– Ты была рабыней? – опять напугал.
– Да, Властелин. Меня свободной утром сделали, когда к тебе понесли. – Расстегивает колье и кладет к моим ногам. Пожалуй, это колье больше на ошейник похоже. Ювелиры у них еще те. Камни толком гранить не научились. Я – и то лучше сделаю.
– Забери свое украшение.
– Благодарю тебя, Властелин. Можно, я твоей рабыней буду? Пока я твоя рабыня, они не посмеют ничего со мной сделать.
– Мастер, соглашайся! Будет тебе по утрам шкурку бархоткой полировать, за птичкой кучки убирать, – слышу в наушниках хихиканье Уголька.
– Я ее тебе на воспитание отдам. Только откуда ты о Баке узнала?
– Это правильно. Тебе нельзя доверять воспитание. Избаловал птичку. Он мне все ухо исклевал. За столом у мамы с вилки куски таскает. Членов комиссии совсем затерроризировал.
– Уголек, не давай ему безобразничать. Он все отлично понимает. Нахулиганит – ткни носом и скажи: «Уволю!». Да, разве комиссия еще не уехала?
– Кора посадила всех за дисплеи искать шаттл. Мы решили, что если шаттл сильно поврежден, компьютер может не идентифицировать обломки.
Ветка смотрит на меня с открытым ртом, круглыми от удивления глазами.
– Не обращай внимания, я не с тобой, я с женой разговариваю, – объясняю ей. – Ты ей понравилась.
– Я ее не вижу, Властелин.
– Я тоже ее не вижу. Она там, – тыкаю пальцем в потолок, – далеко.
Период страха у девушки сменился периодом веселья на грани истерики.
– Властелин, ты говорил, я без соли невкусная. У нас есть соль! И пряности есть, и вино! – бежит к своему паланкину, откидывает крышку сиденья, достает запасы. Для дракона маловато будет. Вытаскиваю вещи из комнаты, приказываю ей подмести. Ветка стаскивает платье и все юбки, кроме последней. Одну разрывает, обвязывает голову. Вспоминаю, как мы с Корой обживали бункер. Все повторяется. В этом мире нет ничего нового.
Пока Ветка работает, осматриваю здание. Поднимаюсь на крышу. Вокруг города необычное оживление. Солдаты в блестящих доспехах группами по три-четыре человека. Из всех ворот тянутся повозки. Солдаты указывают, куда им ехать, где разгружаться. В повозках… обычная земля. Метро они копают, что ли? Снизу меня зовет Ветка. Расправляю крылья и спускаюсь по методу Уголька – на биогравах. Швы на перепонке распухли и побаливают. Ветка гордо обводит комнату рукой. Совсем как Кора тогда. Мозаичный пол с геометрическим рисунком чисто выметен, стены тоже. На высоту человеческого роста. Дальше – серые от пыли. На дальней стене мозаика. Очищаю ее от пыли полностью. Ветка проворно заново подметает пол. Кучка пыли в соседнем зале увеличивается. Понял! Вот откуда земля в городе! Пыльная буря принесла. А мозаика весьма любопытна. Могучий воин стоит широко расставив ноги. Справа и слева от него – девушки на коленях. Он намотал на кулаки их длинные волосы. Одна девушка обнимает его колено, руки другой связаны за спиной. Мрачновато, но выразительно. Спрашиваю, что было в этом доме раньше. Женский невольничий рынок. Понятно…
Обедаем. Ветка поедает припасы из паланкина, я нажимаю на бревно от катапульты. Вкус у древесины отвратительный. Горчит, и во рту остается какой-то мыльный привкус. Запиваю вином. После обеда расспрашиваю Ветку о городе. Знает она мало, так как большую часть жизни провела за стенами храма, исполняя какие-то непонятные обряды, связанные с плодородием, и танцы. Танцует и на самом деле великолепно.
К вечеру начинает холодать. Разводим костер в соседней комнате. Паланкин идет на дрова. Кстати, он намного вкуснее катапульты. Тот самый солоноватый привкус, который мне понравился у древка копья. Расщепляю остаток бревна от катапульты и кидаю в костер. Шипит, обугливается, но не горит. Ветка сообщает, что солдаты вымачивают бревна и канаты в каком-то растворе, чтоб не загорались от огненных стрел. Огненные стрелы пускают кочевники. Это против них возвели такие большие стены. Но пятьсот лет назад даже стены не спасли. Тогда кочевники пустили на город сонный дым, и все солдаты на стенах заснули. Кочевники захватили все города, сожгли, потом отстроили и сами стали в них жить. На этом знания Ветки об истории заканчиваются.
Ложимся спать. Закутываю Ветку в свой скафандр как в одеяло, сам ложусь у стены. Ночью просыпаюсь от жуткой рези в животе. Рычу, реву и катаюсь по полу. Выпиваю остатки вина. За все годы существования в драконьей шкуре, со мной такое впервые. Видимо, виновата огнеупорная пропитка древесины. Пытаюсь отрыгнуть, но куда там! Ветка суетится и плачет, напуганная. Боль постепенно слабеет. Я – тоже. Наконец, засыпаю, совсем измученный.
Просыпаюсь с первыми лучами солнца. Ветка спит сидя (на моей лапе), прислонившись к моему теплому боку и закутавшись в скафандр. Просыпается, спрашивает, как я себя чувствую. Приятно, что она меня больше не боится. Ложимся поудобнее и снова засыпаем.
Просыпаемся от шума барабана и завывания труб. Ветка одевает блузку с короткими рукавами и короткую юбку. Выходим из дома. Город проснулся. Из ворот опять тянутся повозки с землей. К нам движется процессия. Сегодня она намного скромнее, чем вчера. Опять несут паланкин. Музыкант с гонгом на этот раз принес что-то вроде стиральной доски. Проводит по ней вверх-вниз железной палочкой. Звук не такой громкий, но не менее противный. Ищу на поясе лазерный пистолет, но он остался в скафандре.
– Властелин, это Цветок Кактуса, моя подруга. Ты ведь не будешь ее есть? Она тоже девственница, – сообщает на всякий случай Ветка.
Когда вперед выходит парламентер, громко говорю Ветке:
– Передай ему, что девица Цветок Кактуса свободна и мне не нужна. Одной болтушки хватает. Паланкин могут оставить. А вместо девиц пусть лучше приносят зажаренного быка и пару бочек воды.
Ветка кланяется мне и передает мои слова парламентеру. Он и так все слышал, но соблюдает субординацию. Выслушивает Ветку, кланяется, отдает приказ своим людям. Солдаты отвязывают Цветок, Ветка тянет ее за руку ко мне. Та, испуганная, сбивчиво благодарит меня, кланяется, подхватывает платье, бежит вслед уходящим людям. Раскинув руки, Ветка танцует на ступенях что-то, напоминающее сиртаки, и сама себе подпевает. Солдаты оглядываются, она машет им, не прекращая танца. Когда процессия скрывается, затаскиваю паланкин в дом, открываю ящик под сиденьем. Меню то же самое. Боченок вина, специи, пряности, немного хлеба. Проверяю, сколько воды осталось в контейнере скафандра. Мне на один глоток, но Ветке дня на два хватит. Отливаю немного вина во фляжку для Ветки, остальное выпиваю. Закусываю боченком, потом принимаюсь за паланкин. Ветка ест хлеб, запивает сильно разбавленным вином и без перерыва болтает. О том, какой я хороший. Суровый, но справедливый. Понял, кого она мне напоминает, Джулию!
– С чего ты взяла, что я суровый, но справедливый.
– Ты хартахану наслал, город наказал. Но они покаялись, и ты их простил. Меня есть не стал, Цветок теперь богатая и свободная.
– Что такое хартахана?
– Пыльная буря. Разве она не так называется?
Есть над чем подумать. Я – Черная Птица, Властелин Смерти, и это именно я наслал на город пыльную бурю. За это меня уважают и подкармливают. Похоже, я сел не в свое кресло. Ну и пусть. Сказано же – «Не сотвори себе кумира». А сотворили – так подкармливайте! В следующий раз не будете камнями бросаться. А я буду думать о бренности всего живого, как и обещал. Все-таки никудышний из меня Властелин. Сначала бурю вызвал, а потом начал выпендриваться с лазерным пистолетом, мишень из себя изображать… Мелко это для Властелина. Несолидно, однако, друг пернатых.
Осматриваю швы на перепонке. Заживление идет отлично. Таскаюсь из угла в угол большого зала и думаю, почему так долго нет известий от Уголька. Конечно, если бы обнаружили шаттл, тут же сообщили бы, но… Не выдерживаю, вызываю Уголька на связь.
– Мастер, мы проверили по первому разу почти весь материк и не нашли. Осталось процентов пять, покрытых облаками на всех снимках. Сейчас проверяем по второму разу. Я увеличила разрешение вдвое, но слайдов теперь в четыре раза больше.
Плохо. Очень плохо. Собственно, от меня теперь ничего не зависит. Если они живы, то живы. Но двадцать против одного, что шаттл упал в океан, реку, озеро, болото, зыбучие пески, наконец. Рано или поздно мы его найдем. Опросим поголовно всех местных жителей, перетрясем по песчинке всю планету, но шаттл найдем. А людей? Что же ты наделал, Сэм!
– Властелин, что с тобой? Тебе опять плохо? Скажи, что с тобой?
Рассказываю Ветке, зачем я здесь. Как всегда, она понимает все по-своему.
– Ты хочешь забрать их души?
– Нет, я хочу спасти их жизни. Они слишком молоды, чтобы умирать.
– В-в-ветка.
– Просто Ветка?
– Ветка яблони в цвету.
– Что же мне с тобой делать?
– Дай мне легкую смерть, Властелин. Не ешь меня живую.
Вот в чем дело. Она не дары, она завтрак. Завтрак туриста. А я – турист.
– Ты думаешь, что очень вкусная? Сырая, да еще без соли. И не надейся. я таких не ем.
Забилась в угол, испуганно оттуда выглядывает. До Лиры ей далеко.
– Мы одной крови – ты и я!
– Ты выпьешь мою кровь? – бедняжка явно не читала Киплинга.
– Уходи домой, не нервируй меня.
Бочком, по стенке прошмыгивает мимо, выбегает из комнаты. Слышу шуршание платья и удаляющийся легкий топоток. Кажется, я опять сделал глупость. Надо было сначала распросить о местных обычаях. Кого же она мне напоминает? Кенти? Если сменить прическу, сделать челку… Нет, сходство только отдаленное. К тому же, эта – трусиха. Краем глаза замечаю движение. Оборачиваюсь – девчонка опять здесь.
– Властелин, если я вернусь, меня убьют. Подумают, что я убежала.
– Горе ты мое! Ладно, живи пока здесь, потом придумаю, куда тебя пристроить.
Расстегиваю скафандр, снимаю, выхожу во внутренний дворик, ищу угол, который можно приспособить под туалет. В самый неподходящий момент из-за угла высовывается робкая физиономия.
– Брысь! – физиономия исчезла.
Возвращаюсь. Опять забилась в угол, дрожит.
– Ты теперь меня убьешь?
– Я не убиваю молодых девушек. Я убиваю только вредных, болтливых, надоедливых старух. И то по их личной просьбе.
– Даже девственниц не убиваешь?
– Девственниц – особенно.
– А я – девственница! У меня кольцо непорочности есть! Я сейчас покажу! – задирает платье и юбки. Ничего себе! Такое кольцо быку в нос вставляют, а здесь – в интимное место. Это пострашнее пояса верности. И дешевле. Там – пояс с замком, здесь один замок. Экономия! Здешние мужи предпочитают простые и надежные средства. Не поверю, чтобы непорочные девы добровольно шли на подобную операцию. Значит, в городе существует рабство. Теперь проверю, гожусь ли я в детективы.
– Ты была рабыней? – опять напугал.
– Да, Властелин. Меня свободной утром сделали, когда к тебе понесли. – Расстегивает колье и кладет к моим ногам. Пожалуй, это колье больше на ошейник похоже. Ювелиры у них еще те. Камни толком гранить не научились. Я – и то лучше сделаю.
– Забери свое украшение.
– Благодарю тебя, Властелин. Можно, я твоей рабыней буду? Пока я твоя рабыня, они не посмеют ничего со мной сделать.
– Мастер, соглашайся! Будет тебе по утрам шкурку бархоткой полировать, за птичкой кучки убирать, – слышу в наушниках хихиканье Уголька.
– Я ее тебе на воспитание отдам. Только откуда ты о Баке узнала?
– Это правильно. Тебе нельзя доверять воспитание. Избаловал птичку. Он мне все ухо исклевал. За столом у мамы с вилки куски таскает. Членов комиссии совсем затерроризировал.
– Уголек, не давай ему безобразничать. Он все отлично понимает. Нахулиганит – ткни носом и скажи: «Уволю!». Да, разве комиссия еще не уехала?
– Кора посадила всех за дисплеи искать шаттл. Мы решили, что если шаттл сильно поврежден, компьютер может не идентифицировать обломки.
Ветка смотрит на меня с открытым ртом, круглыми от удивления глазами.
– Не обращай внимания, я не с тобой, я с женой разговариваю, – объясняю ей. – Ты ей понравилась.
– Я ее не вижу, Властелин.
– Я тоже ее не вижу. Она там, – тыкаю пальцем в потолок, – далеко.
Период страха у девушки сменился периодом веселья на грани истерики.
– Властелин, ты говорил, я без соли невкусная. У нас есть соль! И пряности есть, и вино! – бежит к своему паланкину, откидывает крышку сиденья, достает запасы. Для дракона маловато будет. Вытаскиваю вещи из комнаты, приказываю ей подмести. Ветка стаскивает платье и все юбки, кроме последней. Одну разрывает, обвязывает голову. Вспоминаю, как мы с Корой обживали бункер. Все повторяется. В этом мире нет ничего нового.
Пока Ветка работает, осматриваю здание. Поднимаюсь на крышу. Вокруг города необычное оживление. Солдаты в блестящих доспехах группами по три-четыре человека. Из всех ворот тянутся повозки. Солдаты указывают, куда им ехать, где разгружаться. В повозках… обычная земля. Метро они копают, что ли? Снизу меня зовет Ветка. Расправляю крылья и спускаюсь по методу Уголька – на биогравах. Швы на перепонке распухли и побаливают. Ветка гордо обводит комнату рукой. Совсем как Кора тогда. Мозаичный пол с геометрическим рисунком чисто выметен, стены тоже. На высоту человеческого роста. Дальше – серые от пыли. На дальней стене мозаика. Очищаю ее от пыли полностью. Ветка проворно заново подметает пол. Кучка пыли в соседнем зале увеличивается. Понял! Вот откуда земля в городе! Пыльная буря принесла. А мозаика весьма любопытна. Могучий воин стоит широко расставив ноги. Справа и слева от него – девушки на коленях. Он намотал на кулаки их длинные волосы. Одна девушка обнимает его колено, руки другой связаны за спиной. Мрачновато, но выразительно. Спрашиваю, что было в этом доме раньше. Женский невольничий рынок. Понятно…
Обедаем. Ветка поедает припасы из паланкина, я нажимаю на бревно от катапульты. Вкус у древесины отвратительный. Горчит, и во рту остается какой-то мыльный привкус. Запиваю вином. После обеда расспрашиваю Ветку о городе. Знает она мало, так как большую часть жизни провела за стенами храма, исполняя какие-то непонятные обряды, связанные с плодородием, и танцы. Танцует и на самом деле великолепно.
К вечеру начинает холодать. Разводим костер в соседней комнате. Паланкин идет на дрова. Кстати, он намного вкуснее катапульты. Тот самый солоноватый привкус, который мне понравился у древка копья. Расщепляю остаток бревна от катапульты и кидаю в костер. Шипит, обугливается, но не горит. Ветка сообщает, что солдаты вымачивают бревна и канаты в каком-то растворе, чтоб не загорались от огненных стрел. Огненные стрелы пускают кочевники. Это против них возвели такие большие стены. Но пятьсот лет назад даже стены не спасли. Тогда кочевники пустили на город сонный дым, и все солдаты на стенах заснули. Кочевники захватили все города, сожгли, потом отстроили и сами стали в них жить. На этом знания Ветки об истории заканчиваются.
Ложимся спать. Закутываю Ветку в свой скафандр как в одеяло, сам ложусь у стены. Ночью просыпаюсь от жуткой рези в животе. Рычу, реву и катаюсь по полу. Выпиваю остатки вина. За все годы существования в драконьей шкуре, со мной такое впервые. Видимо, виновата огнеупорная пропитка древесины. Пытаюсь отрыгнуть, но куда там! Ветка суетится и плачет, напуганная. Боль постепенно слабеет. Я – тоже. Наконец, засыпаю, совсем измученный.
Просыпаюсь с первыми лучами солнца. Ветка спит сидя (на моей лапе), прислонившись к моему теплому боку и закутавшись в скафандр. Просыпается, спрашивает, как я себя чувствую. Приятно, что она меня больше не боится. Ложимся поудобнее и снова засыпаем.
Просыпаемся от шума барабана и завывания труб. Ветка одевает блузку с короткими рукавами и короткую юбку. Выходим из дома. Город проснулся. Из ворот опять тянутся повозки с землей. К нам движется процессия. Сегодня она намного скромнее, чем вчера. Опять несут паланкин. Музыкант с гонгом на этот раз принес что-то вроде стиральной доски. Проводит по ней вверх-вниз железной палочкой. Звук не такой громкий, но не менее противный. Ищу на поясе лазерный пистолет, но он остался в скафандре.
– Властелин, это Цветок Кактуса, моя подруга. Ты ведь не будешь ее есть? Она тоже девственница, – сообщает на всякий случай Ветка.
Когда вперед выходит парламентер, громко говорю Ветке:
– Передай ему, что девица Цветок Кактуса свободна и мне не нужна. Одной болтушки хватает. Паланкин могут оставить. А вместо девиц пусть лучше приносят зажаренного быка и пару бочек воды.
Ветка кланяется мне и передает мои слова парламентеру. Он и так все слышал, но соблюдает субординацию. Выслушивает Ветку, кланяется, отдает приказ своим людям. Солдаты отвязывают Цветок, Ветка тянет ее за руку ко мне. Та, испуганная, сбивчиво благодарит меня, кланяется, подхватывает платье, бежит вслед уходящим людям. Раскинув руки, Ветка танцует на ступенях что-то, напоминающее сиртаки, и сама себе подпевает. Солдаты оглядываются, она машет им, не прекращая танца. Когда процессия скрывается, затаскиваю паланкин в дом, открываю ящик под сиденьем. Меню то же самое. Боченок вина, специи, пряности, немного хлеба. Проверяю, сколько воды осталось в контейнере скафандра. Мне на один глоток, но Ветке дня на два хватит. Отливаю немного вина во фляжку для Ветки, остальное выпиваю. Закусываю боченком, потом принимаюсь за паланкин. Ветка ест хлеб, запивает сильно разбавленным вином и без перерыва болтает. О том, какой я хороший. Суровый, но справедливый. Понял, кого она мне напоминает, Джулию!
– С чего ты взяла, что я суровый, но справедливый.
– Ты хартахану наслал, город наказал. Но они покаялись, и ты их простил. Меня есть не стал, Цветок теперь богатая и свободная.
– Что такое хартахана?
– Пыльная буря. Разве она не так называется?
Есть над чем подумать. Я – Черная Птица, Властелин Смерти, и это именно я наслал на город пыльную бурю. За это меня уважают и подкармливают. Похоже, я сел не в свое кресло. Ну и пусть. Сказано же – «Не сотвори себе кумира». А сотворили – так подкармливайте! В следующий раз не будете камнями бросаться. А я буду думать о бренности всего живого, как и обещал. Все-таки никудышний из меня Властелин. Сначала бурю вызвал, а потом начал выпендриваться с лазерным пистолетом, мишень из себя изображать… Мелко это для Властелина. Несолидно, однако, друг пернатых.
Осматриваю швы на перепонке. Заживление идет отлично. Таскаюсь из угла в угол большого зала и думаю, почему так долго нет известий от Уголька. Конечно, если бы обнаружили шаттл, тут же сообщили бы, но… Не выдерживаю, вызываю Уголька на связь.
– Мастер, мы проверили по первому разу почти весь материк и не нашли. Осталось процентов пять, покрытых облаками на всех снимках. Сейчас проверяем по второму разу. Я увеличила разрешение вдвое, но слайдов теперь в четыре раза больше.
Плохо. Очень плохо. Собственно, от меня теперь ничего не зависит. Если они живы, то живы. Но двадцать против одного, что шаттл упал в океан, реку, озеро, болото, зыбучие пески, наконец. Рано или поздно мы его найдем. Опросим поголовно всех местных жителей, перетрясем по песчинке всю планету, но шаттл найдем. А людей? Что же ты наделал, Сэм!
– Властелин, что с тобой? Тебе опять плохо? Скажи, что с тобой?
Рассказываю Ветке, зачем я здесь. Как всегда, она понимает все по-своему.
– Ты хочешь забрать их души?
– Нет, я хочу спасти их жизни. Они слишком молоды, чтобы умирать.
СЭКОНД. САНДРА
В руках мужчин моментально оказалось оружие. Женщины завизжали, прижались к стенам домов. Несколько секунд все напряженно оглядывались. Скар подбежал к Сандре, бросил ей меч, вгляделся в то направление, откуда прилетела стрела. Оттуда уже возвращались три воина, неся арбалет. Подошел Лось, выдернул и внимательно осмотрел стрелу.
– Стрелявший бросил арбалет и скрылся, – сказал один из воинов. – Его сейчас ищут.
– Чья стрела? – громко спросил Лось. – То ли второпях, то ли пацан делал.
– Это моя стрела, – сказала Сандра. – И арбалет мой.
– Ты здесь была. Тебя все видели. Кто мог взять твой арбалет?
– Любой мог. Он был сломан, я его на поленницу бросил. Со стрел наконечники снял и тоже выбросил, – ответил Скар.
Все рассмотрели арбалет. Треснувшее ложе было просверлено и крепко стянуто кожаными ремешками в трех местах.
Подошел След и еще несколько воинов.
– Форт не степь. Здесь везде следы. Но чужих нет, – доложил След.
– Сандра, иди домой, никуда не выходи. Не то опять во что-нибудь впутаешься, – приказал Скар. – Мне пора на вышку. След, присмотри за ней.
Девушка поплелась к дому. На ее кровати лежала Воля. Вокруг нее суетились баба Кэти и Птица. Сандра разделась, свернулась калачиком под одеялом на кровати Скара. Ее трясло. Баба Кэти подошла к ней, пощупала лоб, заставила выпить что-то горячее, горькое.
Проснулась от громких мужских голосов за стенкой. Завернулась в одеяло, заглянула в соседнюю комнату. Лось и Копыто выспрашивали, где находилась Птица во время поединка. След молча слушал, прислонившись к стене. Баба Кэти горячилась и клялась, что Птица ни на миг не выходила из комнаты.
– Господин, она же всю ночь у столба простояла. – вмешалась Сандра.
– Ну и что? – спросил Лось.
– Ей некогда было арбалет чинить.
– А ведь верно, – удивился Копыто. – Починить машинку – на это время надо.
– Ты сама что думаешь? – в упор спросил Лось.
– Я не знаю. Я только…
– Что?
– Не воин это сделал. Воин, который в оружии разбирается, не стал бы расколотое ложе веревочками связывать. Он бы новое сделал. Скар почему арбалет выбросил – думал, его починить нельзя. И кузнец так думал, и я тоже.
– Верно девка говорит. Не воин это. Воин оружие не бросит, – согласился Копыто.
– Выходит, баба, – задумчиво произнес Лось. Протянул руку и потрепал Сандру по волосам. Приласкал, как собаку. – С чего начнем? С бараков или мужского дома?
– В мужской дом Свинтус не ходил. У него своих баб много. А в бараках ты сейчас ничего не узнаешь. Матка белугой ревет. Десять лет к нему в дом набивалась, а он тощих любил – ответил Копыто.
Лось выругался и вышел. Копыто за ним. Сандра побежала одеваться, но След поймал ее за волосы.
– Ты куда? Скар велел тебе дома сидеть, – потащил на кухню, толкнул на лавку. – Тебе там делать нечего, – и тихим голосом, чтоб не услышали женщины, – Свинтуса убила матка. Вернется Скар – будем судить в своем кругу. – Снова громко: – Пойдешь в бараки, ноги выдерну! Понятно?
Сандра часто закивала головой. След вышел. Девушка задумалась о будущем, наскребла из трубы сажи, развела, изготовила чернила. Порылась в сундуке, достала самую старую простыню. Расстелила на столе и принялась составлять список работ по баракам. Через три часа закончила, подождала, когда высохнут последние буквы, свернула и задумалась. Череп не умел читать, а Умника не интересовали бараки. Еще умела читать жена Умника, но, как и все свободные женщины, избегала любых дел, связанных с бараками. Выбора не было. Свернула простыню и пошла к Умнику. Тот вышел на стук, но в дом пригласить не захотел. Сандра начала объяснять, зачем пришла, но тут из комнаты вышел Лось, и она растерянно замолчала.
– Что же ты гостей в дверях держишь? – спросил он Умника.
– Я помешала? Я потом зайду, – заторопилась Сандра.
– Пришла, так заходи, – распорядился Лось.
В комнате сидели за столом Копыто, Череп и Завер. Сандра развернула свою простыню.
– Ошибок-то! Кто тебя грамоте учил? – ужаснулся Умник.
– Ой, я не подумала. Это не ошибки, это на нашем языке написано. Прочитать-то можно? – с надеждой спросила девушка.
– Можно, можно. Только смешные слова получаются, – успокоил Умник.
Сандра прочитала план вслух для всех. Лось черезвычайно заинтересовался. Заставил прочитать еще раз, ведя пальцем по буквам. Потом несколько раз тыкал пальцем в текст, заставляя читать с выбранного места. Задумался.
– Зачем ты это сделала, – спросил, неожиданно выйдя из задумчивости и указывая на простыню.
– А вдруг со мной что случится. Как сегодня.
– Вот об этом мы и говорим. Тот, кто Свинтуса в нуль отправил, он тебя спасал, или на Свинтуса зуб имел?
– Я не знаю. Я здесь недавно, – забормотала Сандра, покраснела и потупилась.
Лось поднял ее лицо за подбородок, взглянул в глаза.
– До конца говори.
– Если кто-то меня спасал, даже если узнаю, не скажу.
– А раньше почему говорила?
– Глупая была, не подумала.
Мужчины рассмеялись.
– Которая из баб могла убить Свинтуса? – размышлял вслух Лось.
– Легче сказать, какая не могла. Жена, и та сейчас радуется, – отозвался Завер.
– А кто из баб умеет стрелять из арбалета? Хартахана, матка, кто еще?
Сандра похолодела.
– Так они тебе и скажут, – буркнул Копыто.
– Матка бы в Хартахану пальнула – сказал Завер.
– Стрелявший бросил арбалет и скрылся, – сказал один из воинов. – Его сейчас ищут.
– Чья стрела? – громко спросил Лось. – То ли второпях, то ли пацан делал.
– Это моя стрела, – сказала Сандра. – И арбалет мой.
– Ты здесь была. Тебя все видели. Кто мог взять твой арбалет?
– Любой мог. Он был сломан, я его на поленницу бросил. Со стрел наконечники снял и тоже выбросил, – ответил Скар.
Все рассмотрели арбалет. Треснувшее ложе было просверлено и крепко стянуто кожаными ремешками в трех местах.
Подошел След и еще несколько воинов.
– Форт не степь. Здесь везде следы. Но чужих нет, – доложил След.
– Сандра, иди домой, никуда не выходи. Не то опять во что-нибудь впутаешься, – приказал Скар. – Мне пора на вышку. След, присмотри за ней.
Девушка поплелась к дому. На ее кровати лежала Воля. Вокруг нее суетились баба Кэти и Птица. Сандра разделась, свернулась калачиком под одеялом на кровати Скара. Ее трясло. Баба Кэти подошла к ней, пощупала лоб, заставила выпить что-то горячее, горькое.
Проснулась от громких мужских голосов за стенкой. Завернулась в одеяло, заглянула в соседнюю комнату. Лось и Копыто выспрашивали, где находилась Птица во время поединка. След молча слушал, прислонившись к стене. Баба Кэти горячилась и клялась, что Птица ни на миг не выходила из комнаты.
– Господин, она же всю ночь у столба простояла. – вмешалась Сандра.
– Ну и что? – спросил Лось.
– Ей некогда было арбалет чинить.
– А ведь верно, – удивился Копыто. – Починить машинку – на это время надо.
– Ты сама что думаешь? – в упор спросил Лось.
– Я не знаю. Я только…
– Что?
– Не воин это сделал. Воин, который в оружии разбирается, не стал бы расколотое ложе веревочками связывать. Он бы новое сделал. Скар почему арбалет выбросил – думал, его починить нельзя. И кузнец так думал, и я тоже.
– Верно девка говорит. Не воин это. Воин оружие не бросит, – согласился Копыто.
– Выходит, баба, – задумчиво произнес Лось. Протянул руку и потрепал Сандру по волосам. Приласкал, как собаку. – С чего начнем? С бараков или мужского дома?
– В мужской дом Свинтус не ходил. У него своих баб много. А в бараках ты сейчас ничего не узнаешь. Матка белугой ревет. Десять лет к нему в дом набивалась, а он тощих любил – ответил Копыто.
Лось выругался и вышел. Копыто за ним. Сандра побежала одеваться, но След поймал ее за волосы.
– Ты куда? Скар велел тебе дома сидеть, – потащил на кухню, толкнул на лавку. – Тебе там делать нечего, – и тихим голосом, чтоб не услышали женщины, – Свинтуса убила матка. Вернется Скар – будем судить в своем кругу. – Снова громко: – Пойдешь в бараки, ноги выдерну! Понятно?
Сандра часто закивала головой. След вышел. Девушка задумалась о будущем, наскребла из трубы сажи, развела, изготовила чернила. Порылась в сундуке, достала самую старую простыню. Расстелила на столе и принялась составлять список работ по баракам. Через три часа закончила, подождала, когда высохнут последние буквы, свернула и задумалась. Череп не умел читать, а Умника не интересовали бараки. Еще умела читать жена Умника, но, как и все свободные женщины, избегала любых дел, связанных с бараками. Выбора не было. Свернула простыню и пошла к Умнику. Тот вышел на стук, но в дом пригласить не захотел. Сандра начала объяснять, зачем пришла, но тут из комнаты вышел Лось, и она растерянно замолчала.
– Что же ты гостей в дверях держишь? – спросил он Умника.
– Я помешала? Я потом зайду, – заторопилась Сандра.
– Пришла, так заходи, – распорядился Лось.
В комнате сидели за столом Копыто, Череп и Завер. Сандра развернула свою простыню.
– Ошибок-то! Кто тебя грамоте учил? – ужаснулся Умник.
– Ой, я не подумала. Это не ошибки, это на нашем языке написано. Прочитать-то можно? – с надеждой спросила девушка.
– Можно, можно. Только смешные слова получаются, – успокоил Умник.
Сандра прочитала план вслух для всех. Лось черезвычайно заинтересовался. Заставил прочитать еще раз, ведя пальцем по буквам. Потом несколько раз тыкал пальцем в текст, заставляя читать с выбранного места. Задумался.
– Зачем ты это сделала, – спросил, неожиданно выйдя из задумчивости и указывая на простыню.
– А вдруг со мной что случится. Как сегодня.
– Вот об этом мы и говорим. Тот, кто Свинтуса в нуль отправил, он тебя спасал, или на Свинтуса зуб имел?
– Я не знаю. Я здесь недавно, – забормотала Сандра, покраснела и потупилась.
Лось поднял ее лицо за подбородок, взглянул в глаза.
– До конца говори.
– Если кто-то меня спасал, даже если узнаю, не скажу.
– А раньше почему говорила?
– Глупая была, не подумала.
Мужчины рассмеялись.
– Которая из баб могла убить Свинтуса? – размышлял вслух Лось.
– Легче сказать, какая не могла. Жена, и та сейчас радуется, – отозвался Завер.
– А кто из баб умеет стрелять из арбалета? Хартахана, матка, кто еще?
Сандра похолодела.
– Так они тебе и скажут, – буркнул Копыто.
– Матка бы в Хартахану пальнула – сказал Завер.
СЭКОНД. ДРАКОН
Ветка по своей инициативе взялась за уборку большого зала, примыкающего к нашей комнате. Разыскала где-то в подвале облысевшую швабру метровой длины, деревянную лопату и упорно сгребает пыль и землю к окнам. Потом лопатой выкидывает наружу. Я шляюсь из угла в угол и путаюсь у нее под ногами. Завтра уже смогу летать, а куда лететь – неясно. Можно лететь северным маршрутом, по островам, можно южным, через перешеек. Разница в десять тысяч километров, если ошибусь.
Сигнал рации. Наконец-то! Это Кора. Просит, чтоб я приказал Угольку и леди Тэрибл лечь спать. Они работают третьи сутки без отдыха и без перерыва. Изучают снимки. Говорю, что попробую, но не уверен в результате. Прошу Лиру на связь.
– Лира, ложись спать. От тебя сейчас никакой отдачи. Можешь пропустить шаттл.
– Но Коша…
– Это приказ.
– Хорошо.
Удалось.
– Кора, давай Уголька.
– Я слышу, Мастер. Мы, драконы, выносливей людей. Я еще поработаю.
– У тебя язык заплетается. А если десантироваться придется! Немедленно ложись. Считаю до трех! Девять. Восемь. Семь. Шесть…
– Уговорил, красноречивый. Уже ложусь.
Это наша старая игра. Всегда опасался, что когда-нибудь досчитаю, а она так и не послушается.
Опять шатаюсь из угла в угол. Ветка кончила пылить, взяла фонарь и отправилась исследовать подвалы. Вернулась очень быстро, расстроенная и напуганная. Хотел распросить, что ее напугало, но заработала рация.
– Мастер, не спишь?
– У нас день, Анна. Как там у вас дела?
– Утром, то есть, к вечеру у вас, получим полную картину. Облачный фронт уйдет, циклон рассосется, белых пятен на карте не останется.
– А как комиссия?
– Собственно, о них я и хотела поговорить. Удивительно, Мастер. Сначала ты их отругал как мальчишек. Потом Кора высказалась в духе: «Вы нам нужны. Добровольцы, вперед!» Фотографии на дверях кают, на которых ребятишки и девчонки все такие молодые, зубастые, аж завидно. Да еще эта записка у Сэма на тумбочке. У людей появилась общая цель в жизни.
– Что за записка?
– Ты не видел? Женской рукой: «Не перепутай: нож, ложка справа, вилка слева.» И человечек нарисован. Такой, из палочек. На груди салфетка, в одной руке ложка, в другой вилка. Обстановка вокруг такая… Слов не могу найти. Заколдованный лес из сказки. Киберы под ногами суетятся, экраны всякие, небо черное. Непривычному человеку завыть хочется. То ли от восторга, то ли от ужаса. А записка эта – такая обычная, домашняя. Все на свои места ставит. Да и работа глушит эмоции. Мои интриганы по двенадцать часов сидят за терминалами, толпятся у суммарной карты, только на фотографии ребят не молятся. Уже два дня ни одного политического спора.
– Вообще не спорят?
– Вообще не спорить они не умеют. Еще как спорят! До хрипоты, до перехода на личности. Особенно за едой – тарелки опрокидывают. Делят Сэконд на административные зоны. Каждый кадр из твоих передач по часу обсуждают. Почему у солдат доспехи медные, а оружие железное. Какая денежная система, какая религия, что за сонный дым. Да, насчет дыма. Будь осторожен. Кора говорит, на тебя тоже может подействовать.
Сигнал рации. Наконец-то! Это Кора. Просит, чтоб я приказал Угольку и леди Тэрибл лечь спать. Они работают третьи сутки без отдыха и без перерыва. Изучают снимки. Говорю, что попробую, но не уверен в результате. Прошу Лиру на связь.
– Лира, ложись спать. От тебя сейчас никакой отдачи. Можешь пропустить шаттл.
– Но Коша…
– Это приказ.
– Хорошо.
Удалось.
– Кора, давай Уголька.
– Я слышу, Мастер. Мы, драконы, выносливей людей. Я еще поработаю.
– У тебя язык заплетается. А если десантироваться придется! Немедленно ложись. Считаю до трех! Девять. Восемь. Семь. Шесть…
– Уговорил, красноречивый. Уже ложусь.
Это наша старая игра. Всегда опасался, что когда-нибудь досчитаю, а она так и не послушается.
Опять шатаюсь из угла в угол. Ветка кончила пылить, взяла фонарь и отправилась исследовать подвалы. Вернулась очень быстро, расстроенная и напуганная. Хотел распросить, что ее напугало, но заработала рация.
– Мастер, не спишь?
– У нас день, Анна. Как там у вас дела?
– Утром, то есть, к вечеру у вас, получим полную картину. Облачный фронт уйдет, циклон рассосется, белых пятен на карте не останется.
– А как комиссия?
– Собственно, о них я и хотела поговорить. Удивительно, Мастер. Сначала ты их отругал как мальчишек. Потом Кора высказалась в духе: «Вы нам нужны. Добровольцы, вперед!» Фотографии на дверях кают, на которых ребятишки и девчонки все такие молодые, зубастые, аж завидно. Да еще эта записка у Сэма на тумбочке. У людей появилась общая цель в жизни.
– Что за записка?
– Ты не видел? Женской рукой: «Не перепутай: нож, ложка справа, вилка слева.» И человечек нарисован. Такой, из палочек. На груди салфетка, в одной руке ложка, в другой вилка. Обстановка вокруг такая… Слов не могу найти. Заколдованный лес из сказки. Киберы под ногами суетятся, экраны всякие, небо черное. Непривычному человеку завыть хочется. То ли от восторга, то ли от ужаса. А записка эта – такая обычная, домашняя. Все на свои места ставит. Да и работа глушит эмоции. Мои интриганы по двенадцать часов сидят за терминалами, толпятся у суммарной карты, только на фотографии ребят не молятся. Уже два дня ни одного политического спора.
– Вообще не спорят?
– Вообще не спорить они не умеют. Еще как спорят! До хрипоты, до перехода на личности. Особенно за едой – тарелки опрокидывают. Делят Сэконд на административные зоны. Каждый кадр из твоих передач по часу обсуждают. Почему у солдат доспехи медные, а оружие железное. Какая денежная система, какая религия, что за сонный дым. Да, насчет дыма. Будь осторожен. Кора говорит, на тебя тоже может подействовать.