Синицын Олег Геннадьевич. Скалолазка и Камень Судеб (Скалолазка - 3)

   Я спешно достала из пачки матовые увеличенные снимки замороженной бригады. Перебрала несколько листов и остановилась на том, где в объектив попали головы двух викингов. Заросшие, оскаленные, дикие физиономии.
   -...с правой стороны в волосах есть примечательная косичка. Она сплетена не из трех, а из четырех прядей. На конце косичка фиксируется стальной застежкой с оттиском оскаленной волчьей пасти. Явный знак принадлежности к дружине Фенрира.
   Тонкие косички в нечесаных шевелюрах обоих викингов получились на загляденье. Прямо как на моих снимках в школьном альбоме. Изображение волчьей пасти на застежке не рассмотреть. Эрикссон, очевидно, пользовался лупой.
   - Вы хотите сказать, что у мумии из Кембриджшира такая же косичка?
   - Нет. Волосы не сохранилась. Голова, впрочем, тоже... Но на веревке, которой связаны руки, имеется подобная. Вам лучше самой посмотреть.
   - Обязательно посмотрю. В Британском музее у меня работает хороший друг. Надеюсь, он познакомит меня с Хромоногим Ульрихом.
   Салон самолета незаметно заполнился. Стюардесса закрыла входной люк. Аэробус загудел двигателями.
   - Мы, кажется, собираемся взлетать, - сообщила я, глядя в окно. - Вышлю фотографии, как только окажусь в Лондоне.
   - Хорошо, Алена! Удачи.
   Эрикссон повесил трубку. Я потерла онемевшее ухо.
   Называется, позвонила, чтобы проверить сотовый телефон!
   В голове был кавардак. Столько информации за короткий срок! Нужно спокойно в ней разобраться, разложить все по полочкам. Четырехчасовый полет как раз к этому располагает. Нужно выявить стержень истории. А уже на него нанизывать известные факты. Тогда все станет на свои места, все будет логично и последовательно.
   Одно только совершенно непонятно. Послания с плиты у ног замороженного викинга. Что с ними делать, куда их приткнуть? Они настойчиво описывают события, которые происходят со мной!
   Моим соседом оказался приветливый старичок из Штатов. Последнее время по известным причинам я с настороженностью отношусь к людям с другой стороны Атлантики. Но этот человек был мил, забавен, а чуть позже выяснилось, что он ко всему еще и богат.
   - Здорово богаты? - не удержалась я. Вообще-то не собиралась с ним разговаривать. Но слово за слово - и мы вышли на довольно откровенные темы.
   - Ну-у... - произнес он, подумав. - Запуск спутника на орбиту могу профинансировать.
   - Что же вы не летите первым классом? Там, говорят, шампанское бесплатное.
   - А почему вы не летите первым классом? - Он смешно сощурился, глядя на меня. Прямо как дедушка Ленин.
   - Мне такой билет купили, - развела я руками. - Пообещали море денег, а на билете сэкономили.
   - Мне не нравится в первом классе, - признался он. - Там поговорить не с кем. Так легко, как с вами, не поболтаешь. Люди озабочены производственными планами, бизнес-процессами. Предел их мечтаний обанкротить конкурирующую контору. Здесь народ проще. Кто-то мечтает о новом доме. Кто-то о детях. Кто-то о "порше". Кто-то о длинноухом щенке. Один строитель небоскребов признался, что мечтает стать режиссером и снять художественный фильм о строительстве средневекового собора... Кстати, а у вас есть мечта?
   - У меня?.. Почему вы интересуетесь? - сурово спросила я. - Вы собираете людские мечты, а потом продаете их за деньги?
   - В некотором роде. Я владею телевизионной компанией. Выдаю "жвачку" сериалы, развлекательные шоу. И они нравятся зрителям.
   - Ишь как я угадала... Постойте! Получается, что люди рассказывают вам свои мечты, а потом вы трансформируете услышанное в сериалы и шоу, которые посылаете через телевизоры тем же самым людям? Вы продаете людям их же грезы!
   - Ну, я перерабатываю материал. Трачу деньги на постановку, на зарплату телезвезд, на спецэффекты. Но в целом - да. Я продаю зрителям то, что взял у них. Круговорот в природе простейших фантазий. Вот, я признался. Теперь расскажите о вашей мечте.
   - Моя мечта?.. Я мечтаю, чтобы эпиляция не была такой болезненной.
   - Нет, если серьезно.
   Я задумалась:
   - Если говорить серьезно, то это весьма серьезный вопрос. Я хочу обрести покой. Устала от бешеного ритма жизни, хочется отдыха... Может, мне в монастырь уйти?
   - Это не мечта, - чуть слышно произнес мой попутчик. - Это желание.
   - Невыполнимое желание - тоже мечта? - улыбнулась я.
   Он кивнул в знак согласия, показывая, что больше не будет допытываться. И, кажется, обиделся. Он понял, что шкатулка не откроется. Я не открыла ему свою мечту.
   Телемагнат с глазами дедушки Ленина углубился в газету. На первой странице крупными буквами выделялся заголовок: "Берега Средиземного моря накроет полное солнечное затмение". Мне развлекаться чтением газет некогда. Есть работа. Я вытащила фотографии, но, даже перебирая их, продолжала думать о его вопросах и краснела от стыда.
   На самом деле у меня есть мечта. Не желание. Иногда она так сильно охватывает меня, что чувствую в груди трепетное жжение.
   Но моя мечта не сбудется в этой жизни. Так стоит ли рассказывать о ней соседу по бизнес-классу - пусть даже он милейший старикан?
   Вскоре я плавно и незаметно переключилась на размышления о цели моего путешествия.
   Что за Камень я разыскиваю? Зачем отправился за ним свирепый конунг Фенрир по прозвищу Волк?
   Мотивы викингов в принципе понятны. У древних скандинавов натура такая. Им легче было пуститься в далекое плавание, разгромить заморский город и вернуться израненными, чем день за плугом постоять. Они без таких развлечений жить не могли. Получается, что Фенрир отправился за Камнем ради подвигов, ради славы. Но где Волк пропадал все это время? Ведь ни единой песни не дошло до нашего времени! Ни о его странствиях, ни о великих битвах. А ведь знатный конунг, свирепый! Яркий должен был оставить след. Единственный слух гласит, что он все-таки добыл заветный артефакт. Но где он отыскал Камень? И где его спрятал? Почему окончил жизнь во льдах Северного полюса?
   Вытащила из сумки фотографии и плитку шоколада. Отправляя в рот черные ломтики "Фацер", стала перебирать снимки... И будто снова вернулась в холодные недра саркофага-айсберга.
   Каждая фотография пробуждала пережитые в ледовой пещере ощущения, которые против моей воли отцеживала память. Вот вырезанные на ледяных стенах рельефы. Я сразу вспомнила, что, когда фотографировала их, за спиной кроме Эрикссона стоял страж с топором. Я знала, что он мертв. Но все равно волновалась - пальцы не слушались, "Кэнон" валился из рук, а в ушах еще звучал собственный крик.
   В рельефах разобраться было трудно. Фигуры слишком примитивные. Викинги славились качеством стали и мастерством ковки, а вот художники из них получались неважные. Потому в некоторых запечатленных эпизодах человек ничем не отличался от дерева, а бывало и наоборот. Я пришла к выводу, что на стенах изображены какие-то сражения. Впрочем, могло ли быть иначе?
   Снимок за снимком - я словно шла по айсбергу, который остался лишь на этих фотографиях, да еще в моих воспоминаниях. Фотография ледяной стены, в которую вмерзла дружина... А морды у викингов еще те - напоминают ряхи бомжей с городской свалки. Волосы - длинные и нечесаные, лица - опухшие от несоблюдения личной гигиены, хотя, возможно, и от каждодневного пьянства. Единственное отличие от бомжей заключалось в том, что у викингов фигуры атлетические, а в руках топоры.
   Среди снимков попалась фотография щита, который перегораживал вход в айсберг. Помнится, исключительно ради этой штуковины Эрикссон вытащил меня из Москвы и сам полез на айсберг. Если бы не щит, не было бы заварухи с поисками Камня!..
   Я стала разглядывать снимок. Несколько плотно подогнанных деревянных досок были заключены в стальную прямоугольную окантовку, образованную силуэтами бегущих волков. На поверхности - непонятные уголки, ломаные линии, отметины, похожие на следы топора.
   Минут пять я пристально изучала щит, после чего пришла к выводу, что следы топора - не случайность. Рисунок явно что-то шифрует. Примечательная фотография. Нужно будет поговорить с Эрикссоном по поводу нее.
   Перевернула матовый лист и столкнулась нос к носу со свирепым лицом конунга Фенрира. Взгляд остекленевших глаз был обращен не на меня, а куда-то вверх. Но все равно - при виде огромного бородатого лица и клыков, продавивших верхнюю губу, сделалось жутко. По позвоночнику пробежал щекочущий холодок. Современный залитый искусственным светом салон аэробуса вдруг исчез - словно раздвинулся, ушел за границы зрения. Я видела только эту фотографию, только неистовое лицо Фенрира...
   С трудом оторвалась от страшного лика. Поскорее убрала снимок, сунув его в самый низ пачки. Открылся следующий. На нем оказались руки конунга, державшие меч. Когти на пальцах притягивали взгляд. Так и хотелось пощупать их, убедиться, что не накладные... Да, видимо, настоящие.
   Я слышала, что некоторые дети рождаются с роговыми образованиями, похожими на когти. Генетическая проказа природы. ДНК вдруг бунтует, вспоминая прошлое, и создает зверя из человека. Эта деталь делала облик конунга ужасным. Ему даже не нужно было принимать кличку апокалипсического волка. Он и так жутко страшный...
   На лезвии меча - возле его основания - какая-то помарка...
   Я поднесла фотографию ближе к глазам.
   Нет, это не брак негатива и не тень от вспышки. На лезвии темнели пять зарубок.
   Странно. Что они означают?
   Советские пилоты за каждый сбитый фашистский самолет рисовали на борту звездочку. Снайперы делали зарубку на прикладе, обозначая каждого подстреленного противника.
   Меч конунга - верный спутник по жизни и помощник. Такой же, как истребитель "Як" для пилота или винтовка для снайпера. Что означают пять прочерченных линий на лезвии меча? Он что, зарубил пятерых человек?
   Я осторожно вытащила фотографию с лицом Фенрира, глянула на нее и снова убрала.
   Сильно сомневаюсь, что сей исторический деятель загубил лишь пять человеческих душ. Обладая таким огромным мечом, страшным лицом и властью конунга, родившись во времена завоевательных походов, когда моратории ООН не запрещали поджигать чужеземные города, - и чтобы этот Фенрир, высунув язык, горделиво выскребал на мече очередную полоску?! Да он собственных подчиненных - лодырей и предателей - рубил не щадя!.. А уж врагов, наверное, десятками... Может, и сотнями - все же знатный конунг!
   Что же означают эти пять зарубок?
   Фотографии не прояснили картину. Наоборот. Запутали ее окончательно.
   Я решила не торопить события. Возможно, мумия из Британского музея чем-то поможет?..
   Протянула руку за очередным кусочком шоколада. Пальцы ткнулись в пустую хрустящую фольгу. Посмотрела на нее вопросительно.
   Оказывается, занятая мыслями и фотографиями, тихо и незаметно я уничтожила целую двухсотграммовую плитку.
   Глава 5
   ПОГОНЯ БОСИКОМ
   Как я и ожидала, Лондон встретил дождем. Причем таким сильным, что сквозь ливневую пелену с трудом проглядывали здания аэропорта Хитроу. Зонт я конечно же с успехом оставила в Москве. Забыть о нем помогли два близнеца, забравшиеся в мою квартиру.
   - Как отрицательно!
   Мне нужен зонт. Возможно, удастся его купить в одном из магазинов аэропорта.
   Перед таможенной стойкой обнаружила, что у меня трясутся руки. Вначале удивилась - в каких только странах не проходила таможню! Потом вспомнила про поддельный паспорт... И затряслась всем телом.
   Тревога усилилась, когда я увидела, как за соседней стойкой пограничник терзал русскую семью вопросами, более подходившими контрразведчику: "Куда направляетесь?", "На кого работаете?", "Кто оплатил вашу поездку?" Пузатый отец семейства вспотел, отвечая чистую правду, и ежеминутно обтирал лысину платком. Что тогда остается мне при подобном "внимании"? На секунду представила, как расскажу про полузнакомого Сашу, бородатого викинга и болотную мумию, - и меня едва не стошнило на рядом стоявшего джентльмена.
   Ничего, однако, не случилось. Для граждан Евросоюза паспортный контроль не представлял сложности. В том числе для Алены Цойгель - неизвестной дамы, фамилия которой отпечатана в паспорте под моей фотографией.
   Пожилой усатый таможенник лишь кивнул, увидев развернутые корочки, и произнес:
   - Добро пожаловать в Объединенное Королевство!
   Я дебильно ему улыбнулась и на негнущихся ногах поспешила прочь.
   В одном из магазинов аэропорта обнаружила целый отдел зонтов. Поглядела через стекло на выставленные ценники, покопалась в кошельке и решила, что настала пора воспользоваться кредитной картой.
   ЧИП-код был приклеен к карточке с обратной стороны. Я содрала бумажку и наклеила ее в уголок зеркальца косметички. Затем вонзила кусок пластика в банкомат.
   На счету оказалась тысяча фунтов. Даже не целая. Девятьсот восемьдесят.
   Я долго смотрела на чек.
   Вот так жмоты, эти "Интеллиджент сервис групп"! Лихо же они кинули меня с деньгами! Подкупали гигантскими суммами, от которых можно умом тронуться, а на расходы выдали жалкую тысячу. И это для Лондона - одного из самых дорогих городов Европы!
   Впечатление такое, что это остаток счета какого-то олигарха, который погулял-покутил, да и отдал карточку своему водителю.
   - Ну попадись мне этот Саша! - процедила я сквозь зубы.
   Когда входила в магазин, в голове всплыла еще одна мысль. Вдруг денег мне дали в обрез лишь потому, что я сама и мои услуги требуются этим финансистам на очень короткий период? На день или два? А потом меня просто бросят в Лондоне. Как японским летчикам-камикадзе заливали в бак горючего ровно столько, чтобы долететь до американского крейсера, так и мне: пихнули немного денег, чтобы продержалась на плаву некоторое время.
   Задание все больше и больше не нравилось.
   Зонт в Англии такой же неотъемлемый предмет национального костюма, как у нас валенки. Я выбрала большой, складывающийся вдвое "Фултон" за тридцать фунтов. Дорого, но рассчитывала пользоваться им не только там, но и в Москве. Качественная вещь, крепкая. Не китайская дохлятина, которую выворачивает наизнанку, как только кто-нибудь чихнет в радиусе двух метров.
   От аэропорта до центра Лондона доехала в метро. Когда выбралась на поверхность, дождь уже перестал лить, и проверить приобретение не удалось.
   Лондон всегда выглядит как старый и добрый знакомый. Я таким его и представляла, когда читала в детстве Конан Дойла и Стивенсона. Мрачный Тауэр и знаменитый мост перед ним, башни Вестминстерского аббатства, туманная Темза, обязательный Биг Бен над ней - высокий и строгий... Город такой же, как в моих девических книгах. Только жизнь в нем изменилась. По сравнению с временами Конан Дойла, с улиц исчезли викторианская размеренность и неторопливость. Конные повозки и кебы сменили автомобили и красные двухэтажные автобусы. Прогуливающихся джентльменов с тросточками и холодных леди смела плотная толпа куда-то спешащих людей. Среди них - половина с фотоаппаратами и видеокамерами. Туристы. К их числу можно отнести и меня, но мне некогда рассматривать Букингемский дворец или гулять по магазинам Оксфорд-стрит. У меня дела.
   Отыскала в записной книжке телефон моего знакомого. Набрала номер на сотовом, вдавливая ногтем крохотные кнопки. Миниатюризация скоро дойдет до того, что кнопки придется нажимать иголкой.
   - Генри, привет! Это Алена Овчинникова!
   - Оффчинникова?.. - задумчиво повторил голос из телефонной трубки. Потом дошло: - Алена!! Алена, душа твоя пропащая! Я все жду-жду, когда ты в гости приедешь. Давно обещала!
   - Вот и приехала, - произнесла я в трубку, искренне улыбаясь.
   - Это... потрясающая новость! Надолго?
   - Как получится. Я по делам. И дела мои связаны с Британским музеем.
   - К черту дела! Сначала в ресторан. Устрицы и французское шампанское томятся в ожидании!
   - К сожалению, сначала дела. Меня интересует один из ваших экспонатов. Это болотная мумия под названием "Хромоногий Ульрих".
   - Хмм... - замялся на секунду Генри. - Она не совсем экспонат. То есть да, мумия хранится в музее. И интересная, и древняя, но выставлять ее для обозрения мы не решаемся по этическим соображениям. Смерть этого человека была жестокой. Кто-нибудь из посетителей может испугаться, упасть в обморок или подавиться чипсами. Поэтому мы храним мумию в запасниках.
   - Я могу на нее взглянуть?
   - Ну разумеется!.. Приезжай прямо в музей. Встретимся у входа в Египетский зал.
   - Договорились! Только, Генри, умоляю... Оркестр и цветы подождут до следующего раза.
   До музея добралась на автобусе. Думала об археологии и о своей роли в этой науке - прямо скажем, не последней! Возгордившись, вышла на остановку раньше, чем нужно. Сообразила об этом, когда красный двухэтажный автобус скрылся за углом. Пришлось оставшуюся часть пути топать пешком.
   До площади Грэйт Рассел Стрит, где расположился главный вход в Британский музей, шла по симпатичной аллее. Клены и тополя уже надели пестрый осенний наряд, мокрую после дождя асфальтовую дорожку усыпали желтые листья. Слева тянулись стены музея, отгороженные от меня чугунными прутьями забора.
   Британский музей - впечатляющий по красоте и размаху комплекс, построенный в античном стиле (неоклассицизм, если быть точной). Здания образуют замкнутый квадрат. В их галереях размещены богатейшие коллекции ассирийской, египетской, римской и древнегреческой культур. В девятнадцатом и начале двадцатого века британские археологи имели привычку возвращаться на родину вместе со всеми своими находками, поэтому залы музея изобилуют редчайшими экспонатами древности.
   В центре квадрата зданий виден огромный купол, в котором находится одна из крупнейших библиотек мира. Она содержит шесть миллионов томов. Еще исследователь купли-продажи штанов и теоретик коммунизма Карл Маркс сиживал тут. Но об этом расскажу позже...
   Взглянув в сторону музея, обнаружила возле служебного входа небольшой фургон с надписью на борту "Перевозки Томсона". Шрифт почему-то был готическим. Словно этот Томсон поставляет древности в Британский музей прямиком из Средневековья, а обратно возит для короля Артура и рыцарей Круглого стола чизбургеры и кока-колу. Нашел дорожку через эпохи и колесит по ней.
   Фургон остался позади. Я потеряла его из виду, обогнув очередное здание, вставшее поперек пути. Цокая каблучками по мокрым каменным плитам, вышла наконец на площадь, с трех сторон окруженную стенами со впечатляющей колоннадой, которая напоминала о греческом Парфеноне. Над входом, устроившись под треугольным срезом крыши, замерли скульптуры богов-олимпийцев, а над их головами, на гребне, гордо реял сине-красный британский флаг. Я, конечно, понимаю, что, водрузив флаг на высокое здание, британцы продемонстрировали свой патриотизм. Но под опеку Юнион Джека случайно попали и греческие олимпийцы. Будто и они, подобно Британскому музею, исконная собственность короны.
   Войдя в помещение, повернула в залы античного Ближнего Востока. Немного поплутала в них, затем отыскала стрелочки указателей. Не задерживаясь возле ассирийских бородатых львов и каменных барельефов, добралась до входа в Египетский зал. Побродила между древних саркофагов и доисторической кухонной утвари. Наконец подошел Генри Уэллс.
   Мой знакомый был большой и высокий, с тяжелой слоновьей поступью, от которой, как мне показалось, дребезжали стекла и сотрясались экспонаты. Седовласый, со шкиперской бородкой... Он - историк при музее. В свободное время пишет фантастические рассказы, за что прозван коллегами Гербертом Уэллсом.
   - Здравствуй, Генри! - сказала я, смиренно улыбаясь.
   - Добрый день, леди Овчинникова... Или правильнее тебя теперь называть фройляйн? Слышал, ты стала обладательницей древнего баварского замка?
   - Это ложь, - быстро ответила я. - Замок Вайденхоф завещан мне, но я не собираюсь вступать во владение.
   - Если не нужен, может, подаришь? Всегда мечтал жить в средневековом замке, - широко улыбаясь, произнес Генри.
   - Я не против. Только там холодно, мрачно, а еще старый слуга имеет обыкновение экономить ночью на электричестве. Поэтому в комнатах иногда такая тьма, будто тебя заживо похоронили.
   Генри поежился, шмыгнул носом. Ведущий сотрудник Британского музея, почетный доктор университетов Лондона, Брно, Праги и Осло, просто большой в физическом смысле человек, как малое дитя, боялся темноты. Поздно вечером по улицам не гулял, на ночь перед кроватью ставил зажженную лампу, в его карманах всегда имелся фонарик. Причин своей ноктофобии Генри не раскрывал, но коллеги шутили, что Большому Уэллсу в темноте видятся чудовища из его собственных фантастических рассказов.
   - Так где же мой Хромоногий Ульрих? - спросила я. - Жду с нетерпением, когда познакомлюсь с его высушенной личностью.
   Генри не шелохнулся. В глазах еще стоял страх перед темнотой замка Вайденхоф, которую я описала. Сразу видно, что у человека богатая фантазия.
   Он постоял, уставившись на меня, затем помотал головой, стряхивая наваждение. Достал из кармана леденец, отправил в рот и промурлыкал:
   - Что ж, если ты предпочитаешь общаться с мертвыми, а не с живыми, тогда пошли... Возьми конфетку.
   Я взяла у него леденец, но есть не стала. Мы отправились по залам, и я тут же забыла про конфету. Она так и осталась в руке. Генри шел впереди, широко расставляя ноги и разведя руки в стороны, словно ему под мышки вставили по валику. Та независимость, с которой он держался, полное игнорирование египетских гробниц и древнегреческих бюстов создавали впечатление, что Генри - хозяин всего музейного комплекса. Толпы посетителей вокруг казались гостями, которые очутились в доме вопреки его воле.
   Мы миновали трех девушек, сидевших на полу перед статуей какого-то цезаря на коне. Они, скорее всего, из художественной школы. Одна рисовала голову коня, другая тщательно выводила грифелем торс римлянина. Третью, видимо, настолько сморило искусство, что она мирно спала, ткнувшись носом в планшет.
   Сразу за девушками находилась неприметная дверь с надписью "Только для сотрудников музея". Генри толкнул ее и по-хозяйски вошел. Я проследовала за ним, чувствуя себя неуютно - ведь не сотрудница.
   Мы очутились в пустынном коридоре, который до ужаса напомнил мой архивный. Прошли по нему не больше пары километров, встретили пару охранников и остановились возле еще одной двери. Я бы не отличила ее от десятков других.
   За ней оказалось большое помещение, заполненное ящиками. Возле входа за письменным столом, произведенным в те времена, когда качественной считалась мебель громоздкая и массивная, сидела пожилая женщина. Как только мы вошли, она метнула из-под очков строгий взгляд.
   - Мисс Эндрюс, - заявил Генри, проходя мимо стола, - мы тут посмотрим кое-что.
   - Здрассьте, - поздоровалась я.
   Женщина едва заметно кивнула в ответ. Возможно, она собиралась что-то сказать нам, но Генри дернул меня за собой, чтобы не задерживалась.
   - Что тебе известно о болотных мумиях? - спросил он, шествуя вдоль длинного ряда разнокалиберных ящиков.
   - Только то, что их находят в болотах, - отчеканила я строчку из своих энциклопедических познаний.
   - Замечательный ответ... Болотные мумии - целый пласт археологии. Интересный, дающий обильные данные, но в то же время - совершенно загадочный. С семнадцатого века в болотах северной Европы находят тела людей, которые подверглись жестокому насилию и были сброшены в темные стоялые воды приблизительно полторы-две тысячи лет назад.
   - То есть в железном веке? - уточнила я.
   Мы остановились возле синего пластикового контейнера. Генри наклонился, читая приклеенную табличку.
   - Правильно. В железном веке... - Он сунул за щеку еще леденец и повернулся ко мне. - Болотный мох сфагнум и продукты его разложения вступают в реакцию с кальцием и азотом. В результате этого тело лишается извести, в которой размножаются микроорганизмы. Кроме того, пласты болотной грязи не позволяют проникнуть кислороду, который необходим бактериям для расщепления тканей. В итоге в так называемых верховых болотах создаются условия для сохранения биологического тела - то есть для естественной мумификации. За две тысячи лет тело, попавшее в такое болото, становится... - он снял с ящика верхнюю крышку, - ... приблизительно таким, как это!
   Я заглянула в ящик. Подняла глаза на Генри, затем снова посмотрела внутрь:
   - Классный ящик! А где мумия?
   Генри вздрогнул, словно его ужалила оса. Посмотрел в пустоту вместе со мной, затем перевернул крышку, которую держал в руках. Проверил - не прилипла ли мумия с другой стороны?
   - В ящике двойное дно? - поинтересовалась я. - Как у Дэвида Копперфильда?
   - Никакого Копперфильда! - Генри отбросил крышку и быстрым шагом направился к столу кладовщицы. Я засеменила за ним.
   - Мисс Эндрюс! - издалека закричал историк. - Куда сбежал наш Хромоногий Ульрих?
   - Никуда не сбежал, - спокойно ответила смотрительница запасников.
   - Мумия отсутствует в контейнере!
   - Конечно, отсутствует, - ответила женщина. Генри и я замерли перед ее столом. - Если бы вы, мистер Уэллс, когда вошли сюда, задержались хотя бы на минуту, то узнали бы, что мумию забрали сегодня утром.
   - Кто забрал? - дрожащим голосом спросила я, предчувствуя неприятности. Зачем-то поглядела на леденец, который дал мне Генри.
   - Вы не переживайте! - заверила мисс Эндрюс. - Все в порядке. Мумию взяли на время для изучения. По согласованию с директором музея.
   - Кто? - Я опустила руку с леденцом.
   - Профессор Йоркского университета. Известный ученый и исследователь.