– Славит, – сказал доктор.
– Нет, свалит, – возразила женщина и обнаружила, что доктор на нее не смотрит.
Его глазные яблоки закатились под веки. Голова качнулась к левому плечу. Тело невролога повело назад. Стул под ним натужно скрипнул, оторвав от линолеума две ножки. Около секунды собеседник балансировал на накренившемся стуле, а затем впечатляюще грохнулся на пол. Челюсть на бледном лице отпала, из угла рта вытекла струйка слюны. От удара доктор даже не пошевелился, женщине показалось – умер.
Она заверещала так пронзительно, будто до нее добрались террористы из сна. Через закрытую дверь смотровой крик вырвался в коридор, долетел до поста дежурной и палат. Можно сказать, что все неврологическое отделение содрогнулось от этого крика.
5
Едва Альбина услышала истеричный вопль, пронесшийся по отделению словно по скотобойне, она тотчас подумала об Андрее. Подобные возгласы свойственны приемному отделению, ну, может, психиатрии, но никак не неврологии, четверть пациентов которой даже не могут разговаривать. Она извинилась перед пожилым мужчиной, которому объясняла результаты его анализов, и побежала в смотровую комнату, откуда доносился вопль.
Из приоткрытой двери высовывалось лицо женщины в толстых очках. Когда Альбина оказалась возле нее, женщина больше не голосила, а только беззвучно открывала рот.
– Успокойтесь, прошу вас. Что произошло?
Альбина потеснила ее обратно в смотровую, оглянулась на коридор и спешно закрыла за собой дверь. Интуитивно она уже знала, что увидит.
Андрей распластался на полу. Веки приоткрыты, глазные яблоки под ними быстро двигаются. Лицо бледное, а температура тела наверняка не больше тридцати трех градусов. У девушки не было ни малейших сомнений, в каком состоянии он сейчас находился, и это было по-настоящему ужасно – не столько из-за вопившей женщины, сколько из-за тех, кто считал, что Андрей в силу ущербного здоровья не должен заниматься больными. Этот обморок будет для них дополнительным козырем, чтобы надавить на Перельмана, который поддерживал подчиненного.
– Что с ним случилось? – спросила Альбина. Она сгоряча подумала, что Андрей принял снотворное. Не дождался ночи, проглотил пару капсул и провалился за дверь.
– Он все спрашивал о моих снах, а потом упал, – объясняла женщина, вернувшись на кушетку. Похоже, ей там было уютнее, чем рядом с потерявшим сознание врачом.
Альбина опустилась на колени. Пульс на сонной артерии едва прощупывался. Андрей не в коме, но в предшествующем ей состоянии, так называемой станции. Что делать? С прошлого раза девушка помнила, что реанимация бессильна. Андрей очнется, только если захочет этого сам.
Что делать?
Из коридора донесся стук тяжелых туфель старшей медсестры Натальи Борисовны. Альбина в отчаянии потрясла своего куратора за плечи:
– Андрей Андреевич, ну что же вы! Очнитесь!
6
Андрей проваливался в темноту.
По крайней мере, так ему казалось поначалу. Уже потом стало ясно, что падения нет, просто он быстро спускался по лестнице, ведущей под землю. И лестница привела его в обитель тьмы и холода. На станцию, где сегодня творилось что-то неладное.
Пол и стены едва заметно вздрагивали от толчков непонятной природы. Откуда-то сверху сыпался песок. Андрей сошел с лестницы, сделал несколько шагов по мраморному полу, когда из-под него донесся могучий глубинный удар. Зал тряхнуло. Качнулись стены. Где-то в темноте звонко лопнула кладка. Над головой раздался пронзительный скрежет, до смерти перепугавший Андрея. Он живо представил, как обрушившийся потолок погребает его под обломками в этом неуютном зале, по которому временами гуляет чудовище.
Стоило о нем подумать, как глаза наткнулись на жуткую, косматую фигуру неподалеку от перрона. Из разрушенного окна в потолке на нее падал свет, и Андрей впервые разглядел Стража. И содрогнулся от омерзения.
Посреди вздрагивающего зала сидел мертвец в истлевшей одежде и с длинными свалявшимися волосами (именно их Андрей раньше принимал за космы, а невероятно отросшие ногти на пальцах – за когти). Рука мертвеца сжимала кусок сырого мяса, скорее всего человечины. Под сводами подземелья раздавалось смачное чавканье.
«Господи Иисусе!» – подумал Андрей.
Он даже не представлял, что в его голове сидит такая гадость. Именно в его, ни в чьей другой, ведь станция спиритического метрополитена является частью подсознания доктора Ильина.
Мертвец прекратил свою страшную трапезу. По-звериному поднял голову, что-то почуяв. Взгляд желтых, горящих ненавистью глаз впился в Андрея.
Ужас сдавил сердце. Возникло желание немедленно спрятаться, сбежать, а лучше всего – очнуться. Что угодно, только бы оказаться вне поля зрения плотоядных глаз.
Страж заворочался, поднимаясь на ноги. Распрямился во весь баскетбольный рост. Запястье правой руки прошлось по треснувшим губам, смахивая кровь. Андрей смотрел на него и не мог сдвинуться с места. Тело отказалось, подчиняться. Но, может, тварь не заметит? Может, пронесет?
Мертвец сделал шаг... второй... и вырос прямо перед Андреем – так быстро, что тот не успел опомниться. Казалось, что их разделяет приличное расстояние, что еще есть время подумать, но Страж преодолел это расстояние неуловимо быстро, словно телепортировался. Только тогда Андрей увидел, что стоит во тьме. Он забыл предупреждение отца Кирилла и сошел с тропы света!
От косматой фигуры дохнуло замогильным холодом. К Андрею наклонилась голова, облепленная волосами, не позволяющими рассмотреть лицо, чему Ильин только обрадовался. Он не хотел глядеть в это лицо. Ему казалось, что там собраны все страхи, которые только существуют во тьме. Стоит взглянуть на него – и к тебе явится смерть.
Страж поднял руку и мертвой хваткой взял Андрея за плечо.
– Привет! – произнес он хрипящим голосом из глубины покрытого волосами и тенью лица. – Куда намылился, доктор-врач?
Сердце, бьющееся на пределе, едва не разорвалось от открытия, что мертвец разговаривает.
– Кто ты? – пролепетал Андрей обессилевшим языком.
Вместо ответа мертвец с силой поволок его куда-то в глубину зала. Андрей пытался упираться, но это было невозможно.
– Нет, нет, нет! – умоляюще закричал он.
Перед глазами прошелся длинный коготь медведя-гризли. На его конце темнела кровь, оставшаяся после недавней трапезы. У него все ногти были заляпаны кровью.
– Больше не будешь здесь шастать... и по равнине тоже... У меня есть для тебя местечко, где ты останешься навсегда! – Последнюю фразу монстр сновидения произнес с отчаянной злобой.
Новый могучий удар прокатился под полом.
Зал подпрыгнул. Мертвец покачнулся, расставив руки, чтобы не потерять равновесие. И на секунду отпустил Андрея.
Невзирая на хаос в мыслях и физиологический ужас, доктор Ильин четко уяснил, что другого шанса не будет. Оттолкнувшись от пола, он бросился прочь от страшной фигуры. Юркнул в проем, взбежал по лестнице и вылетел через дверь. А в следующую секунду он уже находился в руках Альбины Багаевой.
7
– Слава богу! – выдохнула девушка.
Испуганными глазами Андрей таращился на потолок. На напряженном лбу собрались морщины, дыхание частое, словно он пробежал стометровку. Альбина провела ладонью по его волосам, отчего морщины на лбу разгладились.
Он шевельнулся. Протянул руку и ухватился за кушетку, пытаясь встать.
– Вам не надо бы... – предупредила девушка, но он не послушал. Оперся на ее плечо и поднялся на дрожащие ноги.
В этот момент распахнулась дверь, и в смотровую влетела Наталья Борисовна – хмурая, сосредоточенная, готовая к любым неожиданностям, к которым ее приучила работа старшей медсестрой отделения. Влетела – и застыла на пороге, подозрительно оглядывая присутствующих.
Наталья Борисовна не увидела ничего вызывающего. В палате находились врач, его ординатор и больная – самая обычная картина. Вот только больная перепугана насмерть (по лицу видно, что кричала именно она), Андрей Ильин бледный как творог и держится за стену, а молодая девушка, ординатор второго года, вообще стоит на коленях. В воображении старшей медсестры нарисовалась не очень привлекательная картина.
Она деловито кашлянула.
– Здесь кто-то кричал, – произнесла Наталья Борисовна. – Что случилось?
Альбина взглянула на Андрея, но он молчал, потрясенно взирая куда-то мимо старшей медсестры. Молчать было нельзя, девушка это понимала. Нужно что-то ответить, иначе к вечеру по отделению пойдут черт знает какие слухи, медсестрам только дай повод. Но что же придумать?
– Эта женщина... увидела мышь, – нашлась Багаева.
Дородная пациентка ошеломленно уставилась на ординатора.
– Мышь? – переспросила Наталья Борисовна.
– Да, – кивнула Альбина.
Старшая обеими руками задумчиво поправила шапочку.
– Уборщица говорила мне, что выметала мышиный помет из учебной комнаты, но я не поверила. Неужели мыши? Сколько лет у нас не было мышей, и вот на тебе! Что скажете, Андрей Андреевич?
– Непорядок, – изрек Андрей. Голос его звучал поразительно хладнокровно. Альбина не могла поверить, что еще несколько секунд назад он валялся на полу без сознания.
– Мне позвонить в санэпидемслужбу? – уточнила старшая.
– Позвоните, – разрешил он.
Наталья Борисовна потопталась в проеме, но в смотровой ей больше было нечего делать, и она вышла в коридор, аккуратно затворив дверь. Спустя секунду послышались ее удаляющиеся шаги.
– Андрей Андреевич... – начала Альбина, но он оборвал ее шепотом:
– Я сейчас опять упаду.
8
В себя он приходил в бельевой, которую Альбина заперла на ключ, позаимствованный у санитарок. Лежал на тюках с чистыми пижамами – ноги совсем не держали. Темнота в голове развеялась, но осталось легкое оглушение, словно его огрели дубиной, обернутой поролоном.
Багаева пришла через час. Он с трудом оторвал голову от мешка, пахнущего хлоркой, и обнаружил, что девушка явилась не одна. С ней пришла Ольга Савинская.
– А ты здесь откуда? – выдавил он из себя.
– От верблюда.
– Я ей ничего не говорила, – предупредила Багаева, передавая упаковку аспирина и бутылочку с водой.
– Людям с головой на плечах не надо говорить, они все понимают сами, – ответила Савинская. – Я зашла поболтать с Маринкой, когда услышала крик, такой крик, что мертвого подымет... Только не надо мне рассказывать про мышей! Что случилось?
Андрей проглотил три таблетки аспирина, отхлебнул из бутылочки.
– Последние дни меня мучают головокружения. В смотровой они закончились обмороком. И я угодил на подземную станцию, представляете!
– Как весело, – недовольно произнесла Савинская. – Когда у тебя томография?
Андрей без сил уронил голову на тюк:
– Завтра.
Ольга приблизилась к нему:
– Андрей, в прошлый раз я уже говорила: то, что с тобой происходит, не игрушки. Ты болен. Ты настолько болен, что даже не осознаешь этого. Тебе нужно прекратить свои эксперименты.
– Оль, послушай...
– Нет, это ты послушай! – повысила голос Савинская. – Думаешь, нам нравится смотреть, как ты убиваешь себя? Головокружение, обморок, кома... Знаешь, чего я больше всего боюсь? Знаешь?! – Она грозно склонилась над ним. – Что однажды, когда я буду на смене, раздастся звонок. И это будет Людочка из приемного, которая скажет, что тебя опять привезли. Как тогда... – В ее глазах блеснули слезы. – Я ведь думала, ты в отделении. Не поверила, когда она сказала, что Андрея Ильина сбила машина. Не поверила даже, когда тебя привезли в реанимацию, потому что это был не ты!.. И до сих пор это не ты!
Она смахнула капли с ресниц.
– Так вот, я тебе не позволю гробить себя. Завтра пройдешь томографию. И я проверю – прошел ли, специально позвоню Новикову. Если будешь темнить, все расскажу твоему завотделением.
– Мне может потребоваться твоя помощь.
– В чем?
Андрей не ответил.
– Если эта помощь касается работы, то никаких проблем. Но если это что-то связанное с изощренными способами самоубийства, которые ты практикуешь последнее время... я тебя первая прибью!
– Что ж, спасибо на этом.
– Да иди ты! – в сердцах воскликнула Ольга, рывком распахнула дверь и вышла из бельевой.
Андрей тяжело поднялся и устроился в сидячем положении. На помощь Савинской можно не рассчитывать. Жаль.
Рядом тихонько пристроилась Альбина.
– Тоже уйдешь от меня?
– Нет, – ответила она.
– Слава богу.
Они помолчали.
– Будете проводить эксперимент этой ночью?
– Без сомнений. Зря, что ли, я выклянчил орексин у Кривокрасова?
– Вам нельзя делать это одному, – серьезно сказала она. – Ольга Владимировна права, это очень опасно. Я думаю, вам нужен помощник, который следил бы за вашим состоянием во время сна. Если вы не против, то я могла бы стать таким помощником... Посижу рядом, понаблюдаю. Андрей Андреевич, позвольте это сделать! Мне очень хочется помочь.
Андрей был настолько измотан, что даже не обрадовался неожиданному разрешению проблемы, хотя произошло то, на что он не смел надеяться.
– А твой парень ревновать не будет?
– Мой парень? Переживет как-нибудь. Скажу, что дежурю в отделении. По сути, так и будет.
Он нахмурил брови, изображая Кривокрасова:
– Только учти, максимум, что я тебе позволю, – упоминание в конце статьи.
Она засмеялась.
– Расскажите, что вам снилось в последний раз, – попросила она. – Мне очень хочется знать!
Андрей вдруг помрачнел, вспомнив:
– Там мертвец в подземном зале.
– Кто? – Альбина перестала улыбаться.
– Мертвец. Очень страшный. Ты даже представить себе не можешь. Он пытался оставить меня в коме.
Глава четвертая
МАЛЕНЬКАЯ ЭЛЛИ В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ
1
Если на свете существовала удивительная волшебная страна, то Элли очутилась именно в ней. Измотанная утренними событиями, девочка плелась по тротуарам, сжимая в одной руке куклу, в другой шоколадный батончик, и каждая открывающаяся частичка города поражала ее с неослабевающей силой.
Огромные белые дома уходили в небо. Улицы были широкими, просторными и чистыми. Вдоль улиц росли пальмы и деревья, усыпанные абрикосами, орехами, каштанами. Катящиеся по улицам автомобили были большими и сверкающими. Многие из них очарованная Элли увидела впервые, поэтому они показались ей странными. Люди здесь в большинстве своем одевались красиво и выглядели беззаботными. Они приветливо улыбались друг другу, а если останавливались, то заводили оживленный разговор.
Все это имело разительный контраст с родным городком, в котором Элли провела всю свою жизнь, не высовывая носа из крохотной квартиры мачехи. Дома там были низкими, а улицы тесными и замусоренными. Автомобили по ним ездили старые, с ржавчиной на дверях и колесных дисках. Люди одевались намного беднее, были раздражены и постоянно искали, где бы раздобыть денег.
Элли шла по Рио и разглядывала город ошалелыми глазами. Циклопическую чашу стадиона «Маракана». Зеленый ковер лесопарка Тижука, раскинувшегося на холмах посреди города. Футуристические небоскребы центра и проспекты. Витрины роскошных магазинов и рестораны. Заливы с белыми парусами яхт. Громадные пилоны многокилометрового моста Нитерой, протянувшегося на другую сторону бухты Гуанабара. Девочка никогда в жизни не видела ничего подобного и сомневалась, что увидит когда-либо еще.
На бесконечном городском пляже под солнцем лежали сотни загорелых тел. Элли нерешительно остановилась на границе, за которой тротуар превращался в песок. Ей хотелось зайти в воду, погладить набегающую волну, наступить на пену. Плавать она не умела. В Барбасене неподалеку от их дома находился пруд, где купались дети и иногда взрослые, но Мария-Луиза не водила туда девочку. Поэтому Элли очень хотела зайти в морскую воду... только ее смущали люди на пляже. Вдруг кто-то скажет, что здесь нельзя находиться посторонним? Она умрет со стыда.
Когда она двинулась от пляжа, так и не дотронувшись до воды, взору открылось нечто потрясающее, чего Элли раньше не замечала. Высоко в небесах, на вершине зеленого холма, вытянулась статуя. С расстояния она казалась небольшой, но девочка знала, что это не так. Бог раскинул руки над городом, словно держал его в своих объятиях, а может, под своим покровительством. Последнее показалось Элли ближе к истине.
При виде далекой фигуры она вдруг ощутила страх где-то в темечке. Он странным образом напомнил тот страх, который вызвала в ней подпрыгивающая в руках кукла. Элли не понимала связи между могущественной фигурой и необычной игрушкой, но была уверена, что она существует.
К слову сказать, после встречи с двоими опасными незнакомцами Элли часто пыталась заговорить со своей куклой. Когда она больше не могла идти, то присаживалась на кромку тротуара, вытягивала уставшие ноги и, положив на них спутницу, задавала вопросы. Осторожно (ответы куклы пугали), Элли спрашивала только важные вещи. Что ей делать? Куда идти дальше? Как вернуться домой?
Кукла молчала.
Она не подала ни единого знака с тех пор, как девочка сбежала от незнакомцев из пикапа. И Элли решила, что время для ответов пока не пришло. Когда будет нужно, кукла даст знать... Умом девочка это понимала, но все равно каждый час, присев на скамейку или бордюрный камень, вежливо задавала кукле вопросы. Проходящие мимо взрослые трогательно улыбались: девочка, играющая с куклой, – что может быть естественнее и милее! Никто из них понятия не имел, какие могущественные силы таились в обычной игрушке. Никто, кроме Элли.
От шоколадного батончика, порядком растаявшего на жаре, осталась только половина. Во время каждого привала Элли откусывала от него небольшой кусочек, который разбавляла хлебным мякишем. В результате голод ее не беспокоил. Поев сама, она обязательно угощала мякишем куклу. Маленькая спутница путешествовала вместе с ней и тоже испытывала голод. Девочка подносила мякиш к пластмассовым губкам, изображала чавканье, затем незаметно выбрасывала макиш на асфальт, будто кукла съела хлеб. Воду они пили из поливочных кранов, которые в обилии торчали возле газонов. Иногда к ним был приделан шланг, из которого человек в резиновом фартуке поливал кусты и траву. В этом случае Элли и кукла искали другие краны.
К вечеру, когда Элли пресытилась впечатлениями, незаметно, как прилив, накатила тоска. Каким бы прекрасным ни был новый мир – хотелось домой, к Марии-Луизе... Хотя, сказать по правде, хотелось даже не этого. Элли любила свою мачеху, потому что любить ей больше было некого, но в ответ она желала получать не только побои и ругань. Девочка мечтала вернуться в дом, который волшебным образом преобразится. Туда, где она будет желанной, где ее будут любить так же сильно, как в других семьях родители любят своих детей. Но, похоже, на планете Земля такого места не существовало, и скудные надежды Элли были связаны исключительно с родной Барбасеной.
Впрочем, глядя на статую бога, Элли казалось, что огромный вдохновляющий город может подарить все, чего ей не хватает.
2
Вечерний город за спиной Бычка светился огнями. Где-то там по улицам слонялась девчонка, которую они упустили. Он стоял возле окна, низко опустив голову, боясь смотреть в глаза боссу. Лусио сидел в своем излюбленном кресле, широко расставив ноги, слегка морщась, словно от головной боли. Телевизор на этот раз был выключен. Вместо него изображением и звуком являлся Гуго, потрепанный, со сломанным носом, но не потерявший ни грамма самоуверенности. Расхаживая из конца в конец комнаты, он объяснялся перед шефом, говорил много, очень много, еще больше жестикулировал. Его правое запястье перетягивал бит.
– Лусио, амиго, ты пойми, так получилась! – гнусавил колумбиец. – Девчонка вдруг чесанула от нас, я и глазом не успел моргнуть. Это мачеха виновата, не подвела к нам девчонку, как было условлено. Она... я ей глотку перегрызу, поверь мне! Я отправлюсь в эту долбаную Барбасену и порежу на части эту сучку. А еще этот... – Он ткнул пальцем в направлении Бычка. – Вместо того чтобы броситься за девчонкой, стоял и хлопал хлебалом. Будь я на его месте, то сразу бы за ней двинул, но я находился в кабине.
Бычок изумленно поднял голову, глядя на сдавшего его напарника.
– Так и было? – негромко спросил Лусио у крепыша.
– Я... Лусио, послушай... я не думал...
– А надо было! – усмехнулся Гуго. – Послушай, Лусио, амиго, я ведь сразу поехал за ней. Сразу же. Ей было не сбежать от меня, ты же меня знаешь! Я бы сразу взял ее...
– Но не взял, – вставил gerente.
– Мы прокололи колесо. Какой-то идиот рассыпал гвозди посреди дороги. Сука! Я его найду... О амиго, даже не беспокойся! Вообще об этом забудь – положись на своего старого друга. Я весь город на уши поставлю. Все начнут ее искать! Девчонка не могла далеко уйти. Ты глазом не успеешь моргнуть, как мы найдем ее, обещаю тебе.
– Почему она ушла во второй раз? – спросил Лусио.
Колумбиец сощурился, быстро соображая.
– Девчонка хитра как сатана. Она вела себя словно взрослая, подтверди, Бычок... Но теперь я ее знаю, теперь она меня не проведет! Она отправилась в город, ее могли видеть многие дилеры. Она сейчас бродит по улицам, я мигом ее найду, дай только срок!
– Хочешь срок? – сказал Лусио, повышая голос – Так это не проблема. Твой фоторобот красуется во всех полицейских участках. Тебе очень повезло, что ты сейчас на свободе. Но все может разом перемениться. И перо отыщется. И свидетели из школы самбы вспомнят твою колумбийскую физиономию.
– Нет... – Гуго заискивающе засмеялся. – Лусио, я тебе точно говорю, что найду ее. Я...
– Гуго, вы облажались. Серьезно облажались. Оба.
Стоящий у окна Бычок нервно сглотнул. Гуго продолжал улыбаться.
– Я просил сделать простую вещь, – продолжал Лусио, – позвонить мне, если что-то пойдет не так.
– Лусио, брат, ну как ты не поймешь! Мы могли сразу взять ее!
– Но не взяли.
Выстрел грянул резко. От неожиданности Бычок едва не вывалился в распахнутое окно.
Гуго рухнул на спину, со звонким стуком ударившись затылком об пол. Руки разлетелись в стороны, словно у Христа, стоящего над городом. Во лбу темнело отверстие, похожее на третий глаз.
Лусио в кресле не изменил позы, лишь в руке, лежащей на подлокотнике, появился «глок», от ствола поднималась струйка дыма.
Он крепко зажмурился и напрягся всем телом, ожидая наказания – неизбежного и такого же мгновенного, как его выстрел. Сколько Лусио ни убеждал себя, что ничего не произойдет, в нем все равно вырастал этот страх и в одно мгновение заполнял все тело...
Небеса опять остались безмолвными. На голову не обрушились ни молнии, ни огненный столб, ни кара, покрывающая кожу уродливыми язвами. В который раз убийство сошло ему с рук.
Он открыл глаза, прислушиваясь к себе. Пик прошел, страх перед чем-то, что выше и больше него, таял. Возле окна визжала резина. Шлепанец Бычка перекрутился вокруг пальцев на правой ступне, и он, судорожно елозя ногой по половицам, пытался вернуть его в нормальное положение.
Лусио поднял ствол на Бычка. Тот вмиг окаменел, забыв о шлепанце.
– Ты меня слышишь, Бычок?
– Да, – глухо ответил крепыш.
– Нормально слышишь? В ушах не звенит после выстрела?
– Н-нет.
– Хорошо. Я зол на вас обоих. – (Бычка в этот момент словно окатило ледяной водой.) – Очень зол. Вы потеряли девочку, которой нет цены. Вы оба кретины. Правда, ты кретин, который сделал то, о чем я просил...
Глаза Бычка округлились, превратившись в шарики для пинг-понга и ярко белели на смуглом лице. Он и в обычное время не отличался выдающимися умственными способностями, а сейчас и вовсе впал в ступор. Поэтому Лусио не стал вдаваться в пространные объяснения, а только махнул рукой и убрал «глок» под футболку.
– Забери его. – Он мотнул головой в сторону тела. – Отвези туда, где потемнее, и оставь так, чтобы нашли через день или два. Пусть полиция порадуется.
Бычок долго возился с Гуго, теперь своим бывшим напарником. Иногда бросал настороженные взгляды на Лусио, и тот вспомнил, что парень пока не прошел высшую степень посвящения (говоря проще, никого не завалил), хотя в его надежности нельзя сомневаться. Дядя Бычка был известным гангстером, преданным Бейра-Мару. Туповатым, как и его племянник, но преданным.
После того как Бычок загрузил мертвого Гуго в пикап мороженщика и уехал, Лусио несколько минут сидел неподвижно, глядя на лужу крови на полу. Его подчиненные упустили девочку очень некстати, очень. Красавчик думал, что она уже у него. Он подготовил роскошные апартаменты, в которых собирался поселить девочку на неделю или две, чтобы добиться ее доверия, чтобы она не ощущала враждебности. Пока бы Элли лопала мороженое и манго, он не спеша подготовил бы последнее испытание. Он собирался провести нечто вроде ритуала – в каком-нибудь могильнике с зажженными свечами и каббалистическими знаками... И зачем он поперся в Сан-Пауло, где решался вопрос о жалких двухстах тысячах, когда здесь решалась его судьба!
Заниматься пропавшей девочкой совершенно не было времени. Его проблемы с доной Флорестой становились все острее. Она отовсюду вытесняла его людей. Бороться с ней было тяжело, поскольку Сеньора обладала сильными связями в среде бизнесменов, политиков, судей, имела на высоких должностях своих людей в полиции. Лусио слышал, что в молодости она получила медицинское образование и теперь занималась какими-то аферами, связанными с крупными клиниками, правда, никто толком не знал – что это за аферы. В любом случае под ее контролем находились значительные территории города, а сила и влияние были чрезвычайно велики, впрочем, как и всей «Comando Vermelho», которую представляла женщина. Последнее столкновение с ней закончилось потерей крупной партии героина и полдюжины soldados. Красавчика выдавили с только что завоеванной территории и угрожали отобрать другие, находящиеся под его контролем. Ему нужно было думать, что с этим делать, какие решения предложить своему dono. Но все мысли занимала только девочка. Из-за нее он не мог сосредоточиться на других делах. Пришлось их отложить.