Скай Кристина. И придет ночь

   Силвер напряглась.
   – Опять секреты? Конечно, мы все вам уже порядком надоели. Я скажу Брэму, чтобы он оставил вас в покое.
   – Он меня нисколько не беспокоит, черт бы вас побрал! Да и ваше присутствие меня ничуть не обременяет.
   Взгляд Силвер упал на широкую, мускулистую грудь собеседника. Она заметила, как капелька пота проскользнула по его телу и скрылась в темных волосах у него на груди.
   Как же ей хотелось прижаться к нему и слушать биение его сердца!
   Но это было невозможно. Силвер зажмурилась и помотала головой, пытаясь отогнать свою соблазнительную фантазию.
   Этому никогда не бывать. Величайшая глупость – надеяться на что-то. Но желание, чтобы он заключил ее в объятия, не проходило. Сердце ее принадлежало ему навеки. Она не хотела его терять. Она не вынесет этой боли.
   Силвер резко повернулась и бросилась вон из комнаты, но споткнулась о порог.
   Люк успел подхватить ее.
   – Довольно! Немедленно поднимайтесь наверх, ложитесь в кровать и не смейте вставать, слышите меня?! Вы останетесь в постели, пока не окрепнете настолько, что сможете уйти отсюда. Даже если для этого мне вас придется связать.
   Поднимаясь с ней по лестнице, Люк старался не думать о том, какая она легкая и теплая и как бы он хотел держать ее так и никогда не отпускать.
   Каждый шаг давался ему с трудом. Он изо всех сил старался побороть свои чувства, но безуспешно. Когда он снова уложил ее в пропахшую лавандой постель и откинул ей со щеки волосы, выражение его лица было непроницаемо.
   Он хотел уже встать, но тут Силвер обхватила его руками за шею и не дала ему подняться.
   Ее лицо находилось всего в нескольких дюймах от него. От ее сладкого запаха у него разрывались легкие. Ее теплые, полные груди прикасались к нему.
   – Не надо, Силвер, – хрипловато сказал он.
   – Почему, Люк? Объясни мне.
   – Потому что мне пора идти.
   В ее глазах он увидел выражение странной нежности, которое он не раз замечал за последние несколько дней. Именно из-за этого Люк и не хотел заходить в ее комнату. Разбойник Блэквуд был достаточно опытен, чтобы понять, что значит, когда женщина смотрит на тебя таким взглядом.
   Она еще крепче обняла его за шею.
   – Скажи мне почему.
   Он взял ее за запястья и почувствовал, какие у нее хрупкие косточки и как бешено пульсирует ее кровь.
   – Почему? Да потому что я разбойник и вор. Моему слову нельзя доверять. Ты вообще не должна тут находиться.
   – Я тебе не верю.
   – Не надо жить иллюзиями, Солнышко. Прошлое мое чернее, чем ты можешь себе представить. Когда-то я тебя уже предупреждал, что мне не следует верить и не стоит впускать меня в свое сердце. Я не принесу тебе ничего, кроме страданий.
   – Не такая уж я и ранимая! Его янтарные глаза вспыхнули.
   – Может, я боюсь не столько за тебя, сколько за себя.
   – Значит, ты просто собираешься меня покинуть? Без всякого объяснения?
   – У меня нет выбора.
   Она пристально посмотрела на него. Глаза ее горели. Ярость в них была или нежность?
   – Я тебя так просто не отпущу. После моего ухода все здесь будет напоминать меня. Каждый раз, когда весенний ветерок донесет до тебя аромат лаванды, жимолости или женского тела, ты будешь думать обо мне. Ты вспомнишь, что я была к тебе так близка, что когда-то я лежала в твоей постели. – Продолжая обнимать его за шею, Силвер притянула его к себе. Ближе. Еще ближе. У Люка закипела кровь.
   – Не надо этого делать, Силвер.
   – Нет, надо. Прямо сейчас. Чтобы это ты тоже запомнил...
   Губы ее приоткрылись. Она прижалась к нему и жадно припала ртом к его губам. Она была неопытна и не умела скрыть трепет своего тела и дрожь в губах. Но ей и не нужно было этого уметь. Люк чувствовал, что ее сердце колотится так же бешено, как и его.
   Она любила его всей душой, и никакой опыт ей не был нужен. Силвер и не думала скрывать, что жаждет его ласк. Тело ее было теплым и податливым. Она слегка застонала, и он прижался к ней еще крепче, не в силах совладать с собой.
   – – Остановись, Солнышко. – Люк знал, что еще чуть-чуть – и у него уже не хватит сил остановиться. – Не надо.
   – Надо, – прошептала она. Руки ее опустились пониже и обняли его плечи. Она ощущала все его ребра. Припав к его груди, Силвер слушала, как бьется его сердце. – Прямо сейчас. – Она вздохнула и прижалась к нему всем телом.
   Люк застонал. Он пожирал ее глазами. Остановить ее у него не хватало сил. Как бы он хотел быть таким, каким она его считает!
   – Какая же ты дурочка!
   – Нет, это ты дурачок. Разве тебе со мной не нравится?
   – Ты спрашивала, почему я не заходил к тебе. Вот поэтому, Силвер, – прошептал он, повалив ее на подушки.
   Он прижался к ее губам и начал ласкать языком ее язык. Его рука прикоснулась к изгибу ее груди. Одним нетерпеливым движением он стянул с нее ночную сорочку, и его грубая ладонь прикоснулась к ее упругому соску. Люк понимал, что сейчас нужно Силвер. Он был опытным любовником. Лаская ее сосок, похожий на бутон, он разбудил ее кровь, заставил заиграть на ее щеках румянец неудовлетворенной страсти.
   – Ты чувствуешь? Ты хоть понимаешь, что я с тобой делаю?
   Стянув с нее покрывало, он оголил ее живот, затем бедра. При свечах все это казалось эротическим сном.
   – А здесь ты меня ощущаешь? Ты меня чувствуешь, Силвер? Горишь ли ты вся от каждого моего прикосновения?
   Она прижалась к нему, всецело отдавшись огню страсти. Силвер словно растворилась в своей любви.
   – Я хочу тебя, Люк. Меня волнует каждое твое прикосновение. Я помню, как когда-то ты до меня дотронулся и у меня от этого внутри все запело. Я тоже хочу тебя так ласкать, – прошептала она.
   Он шумно вздохнул.
   – Можно тебя хоть чем-нибудь напугать, девочка моя?
   – Да. Тем, что я тебя потеряю. Я пугаюсь при одной мысли, что могла бы никогда не изведать твоих ласк. – В бездонных озерах ее глаз отражалась нежность. – Я хочу чувствовать твое тело, Люк. Жажду любить тебя. Хотя бы раз.
   – Черт возьми, как ты можешь называть это любовью! Ты ведь даже не знаешь, кто я такой!
   – Ну так скажи мне. – Было невозможно разобрать, какого оттенка ее глаза теперь: зеленого или золотистого. Они были подернуты дымкой страсти. – А лучше покажи.
   Низкий тембр ее голоса проникал ему прямо в душу, лишал остатков силы воли. При одной только мысли, что ее неопытные тонкие пальчики прикоснутся к символу его мужества, у него кружилась голова. Казалось, он умрет, если не овладеет ею сейчас же. Но он не умер.
   Алжирская жизнь научила Люсьена Деламера самоконтролю. Вместо того чтобы обнять ее мягкие бедра и войти в ее влажное, жаркое лоно, он высвободился из ее объятий.
   – Показать, говоришь? Очень хорошо, я так и сделаю, мисс Сен-Клер. Смотрите, сколько вам вздумается. Может, тогда вы наконец поймете, почему вы не должны здесь быть и почему вам не следует никогда сюда возвращаться.
   Он отвернулся и сложил на груди руки так, что все мускулы на его спине напряглись.
   Сил вер была потрясена, разглядев вблизи те бледные шрамы, которые она лишь мельком видела из окна. Подобно разъяренным драконам, они вились по его гордой спине. Силвер не смогла сдержать стона. Она представила, какую боль, должно быть, когда-то причиняли ему эти раны.
   – О нет...
   Она погладила его спину. Господи, какой же ад ему довелось вынести! Даже подумать страшно. Она не представляла, откуда у него взялись эти чудовищные рубцы.
   – Понимаешь, меня таким образом пометили. Я один из избранных телохранителей дея. У меня был доступ ко двору и даже к гарему. Уверяю тебя, что очень немногие удостаиваются такой привилегии.
   – Люк, не надо!
   Он рассмеялся:
   – Так этого тебе мало? Ну, тогда взгляни на это.
   Сжав зубы, он расстегнул первые две пуговицы на ширинке своих брюк. Он приспустил с себя серовато-синие фланелевые штаны, собравшиеся складками, и оголил твердый, подтянутый живот.
   Над брюками были видны еще два аккуратных серебряных шрамика.
   – Так наказывали за неповиновение в тюрьме для рабов, Силвер. В Алжире есть специальные люди, которые умеют мастерски орудовать хлыстом. Надо сказать, они получают от этого огромное удовольствие и истинные мастера своего дела. Каждый удар сдирает с тебя полоску кожи. Такие раны очень долго затягиваются. – Голос его стал жестким. – Люди начинают понимать, что лучше всего покориться...
   Руки его напряглись, словно он вспомнил о чем-то крайне неприятном. Он снова застегнул штаны.
   – Мне приходилось убивать людей, Силвер. Я видел, как они умирали прямо у моих ног, а сам и бровью не повел. Меня заставляли делать ужасные вещи... – Выражение его глаз стало суровым и непроницаемым. – Так что больше никогда не задавай мне этот вопрос – «почему». Беги от меня, беги и не оборачивайся. Потому что если ты оглянешься, я могу за тобой последовать. А в следующий раз у меня, может, и не хватит сил сдержаться.
   Свеча потихоньку плавилась. На стенах, обитых муаром, шевелились тени. Люк вышел из комнаты и затворил за собой дверь. Он отправился к себе в кабинет. Обычно при виде кожаных томов, хранивших мудрость тысячелетий, он успокаивался.
   Но сегодня книги его только раздражали. Он подровнял груду писем. Полил миниатюрную розочку в горшке, которая стояла на одном из окон за занавесками. Смахнул пыль с редкой египетской малахитовой статуэтки кошки.
   И стал готовиться к смерти. Люк сам не понимал, как тут оказался. Всего через час после своего разговора с Силвер он снова стоял у ее двери, держась за ручку.
   Она лежала перед ним, ее великолепное тело было залито лунным светом. Это было волшебное, вселяющее надежду зрелище. Он уже позабыл, что такая красота может существовать.
   До него донесся смешанный аромат лаванды, розы и шалфея. Ее аромат. Господи, что же он будет делать, когда она уйдет отсюда? Ему придется снова закалять свою успевшую обмякнуть душу. Но как?
   Сейчас он хотел жара, а не холода. Горячности ее мягкого тела, отвечавшего на каждую его ласку, ее пламенных объятий.
   Люк пошевелился. Он готов был уже забыть о своем обещании и прийти к ней, но в самый последний момент благоразумие взяло в нем верх. По лбу его стекал липкий пот, тело болело от неразделенной страсти, однако что-то его остановило.
   Пальцы его коснулись гладкого и холодного металла.
   Из сумки, перекинутой через его черный плащ, торчал пистолет. Из него ему приходилось убивать людей. Может, ему придется воспользоваться им нынешней ночью.
   Люк словно окаменел. Он вспомнил о прошлом, обо всех своих черных делах, и к горлу его подступила тошнота. Трезво обдумав все, он понимал, что их с Силвер разделяет миллион невидимых миль. Непреодолимая пропасть.
   Он для нее почти что умер. Он последний раз взглянул, как она сладко спит. А затем, застегнув плащ и нахлобучив на голову шляпу, скрылся в ночи, чтобы отомстить или умереть.
   Как будет угодно судьбе.
 
   А где-то далеко, в лондонском бальном зале, в окружении поклонников, стояла юная девушка. Ее драгоценности и шелковое платье блестели и переливались при свечах.
   Но сейчас Индию Деламер не интересовали ни поклонники, ни танцы. Неожиданно она, отвернувшись от своих ухажеров, бросилась в ночь, вон из людного бального зала, полного музыки и смеха.
   – Индия? Что с тобой, девочка моя?
   Девушка обернулась. По ее лицу струились слезы.
   – Бабушка, Люк в опасности. Сейчас я почувствовала это так ясно, как никогда. А я провожу драгоценное время в пустом веселье и праздности, вместо того чтобы искать его!
   Герцогиня Крэнфорд обняла внучку за плечи.
   – Чепуха. Мы искали его повсюду. Твой брат умер! Но для тебя-то жизнь на этом не заканчивается.
   – Нет, бабуля, ты ошибаешься, – сказала Индия. Она вглядывалась в ночь, словно видела во мраке нечто, что было скрыто от глаз остальных. – Он не умер. Не знаю где, не знаю когда, но я его найду. Клянусь.
 
   Он в опасности!
   Силвер проснулась в холодном поту и присела на кровати. Глаза ее потемнели от ужаса. Рядом не было ничего, что могло бы ее так напугать. В комнате было тихо, свеча давно догорела.
   Но страх не уходил. Подобно черной шелковой змее, он обвивал ее сердце.
   Люк в опасности! Она ясно это сознавала. Дрожащими руками Силвер откинула с лица волосы и поднялась на ноги. Теперь она уже многое про него знала. Она понимала, почему он старался задушить в себе все чувства и ни к кому не хотел привязываться. Господи, она никогда не сможет забыть эти рубцы у него на спине! При одном только воспоминании об этих следах человеческой жестокости у нее сжималось сердце.
   А теперь он подвергает себя еще большей опасности!
   Она должна его как-то остановить. Силвер направилась было к двери, но тут она распахнулась, и на пороге появился Брэм. Лицо его заливала смертельная бледность.
   – Ты его не видела?
   – Кого, Люка? Нет, но...
   – А я-то надеялся, что ошибся: думал, может он все еще тут, с тобой. – Мальчик пригладил свои черные растрепанные волосы. – Сам я сидел в библиотеке, зачитался и забыл обо всем на свете, а то бы я попытался его остановить.
   – Брэм, я ничего не понимаю. Расскажи мне по порядку, что случилось.
   – Люк! Он куда-то поскакал, весь с ног до головы закутанный в черное, – угрюмо объяснил мальчик. – Через плечо у него была перекинута сумка, а сзади на седле болталось ружье. – Его взволнованные глаза смотрели прямо на Силвер. – И он пустил коня во весь опор, Сил. Прямо через кусты понесся, как одержимый. Похоже, ему было все равно, заметят его или нет.
   Силвер вспомнила, какой у него был взгляд, когда он от нее ушел. Глаза Люка хранили суровое, непроницаемое выражение; в его хрипловатом голосе звучала безнадежность...
   «Так что больше никогда не задавай мне этот вопрос – «почему». Беги от меня, беги и не оборачивайся».
   Вот безумец! Упрямый дурак!
   Силвер потянулась к свече. Она старалась сохранять спокойствие, не думать о том, что сейчас он, может, лежит в пыли на норфолкской дороге и истекает кровью.
   – Вероятно, он отправился грабить кареты, Брэм. В конце концов, так он зарабатывает на жизнь. Он это не раз повторял.
   Мальчик уставился на нее. Было видно, что он шокирован.
   – Тебе что, все равно? А если он никогда не вернется? Если погибнет на вересковой пустоши? Тебя это не волнует?
   – Мне не все равно, – спокойно ответила Силвер. – Меня это тревожит больше, чем ты можешь себе представить. Но мы ничего не в силах предпринять. – Взгляд ее словно потух. – Собирай вещи. Мы возвращаемся в Лэвиндер-Клоуз.

Глава 26

   Непроглядная ночь.
   Темные немые силуэты деревьев.
   Черный разбойник, скачущий по холмам.
   Эта бархатная мгла, гасившая звуки и прятавшая тени, устраивала Люка. Он желал лишь одного – разрушать. Пришпорив коня, он поскакал по гребню холмов, окаймлявшему норфолкскую дорогу.
   На самой вершине возвышенности он открыл сумку и проверил пистолеты. Люк старался не думать о Силвер, не вспоминать, как она мирно спала, когда он ее оставил.
   Так будет лучше. Для них обоих.
   Ему словно кто-то шептал: «Не оглядывайся». Вдруг в тишине раздался цокот копыт. Через мгновение из мрака выплыло лицо Джонаса.
   – Зря я все-таки сюда прискакал, – угрюмо проворчал поджарый слуга. – Не место мне здесь. Да и вам тоже. Будь у меня хоть крупица рассудка, я бы, немедля ни минуты, повернул назад. – Он бросил на Люка свирепый взгляд. – Но я не смею вас предать. Ну, так какие планы на сегодня, Блэквуд?
   Люк откинулся в седле.
   – Они поедут с юга. Он богатый купец из Ярмута. Деньги, согласно моим данным, прячет под сиденьем. Сзади – один охранник, а в стене кареты спрятаны два пистолета.
   Джонас покачал головой:
   – Не нравится мне это. Что-то уж слишком просто. Зачем человеку, который богат, как Крез, возить с собой свои денежки? Нет, это мне не нравится. Если хотите знать мое мнение, то здесь попахивает ловушкой.
   По спине у Люка пополз холодок, но он постарался не обращать на это внимания.
   – Должно быть, ты становишься стар для разбойничьего дела, Джонас. Скоро тебе уже призраки в темноте начнут мерещиться.
   – И начнут, Люк Деламер. Тени разбойников, которых постигла преждевременная гибель, – мрачно ответил шотландец.
   По вересковой пустоши стелился жидкий туман. Люк приподнял с лица маску. Вдалеке послышался приглушенный топот копыт: в упряжи было восемь лошадей, и они неслись во весь опор. Люк теребил в руках вожжи, предвкушая удовольствие от предстоящей схватки.
   Наконец показалась тяжело нагруженная карета.
   – А вот и наш купец, – промолвил Люк. – С ним один охранник, как мне и сказали. Значит, мои сведения точны.
   Джонас, стоявший за его спиной, только фыркнул.
   – Уж слишком легко все оборачивается.
   Люк тихонько рассмеялся, но на душе у него скребли кошки.
   – Ну что ты разворчался, Джонас? Как древняя старуха. Надевай-ка маску и бери в руки пистолет. Пробила полночь. Самое время Блэквуду объезжать свои владения!
   Белые клубы тумана вились вокруг огромных валунов, которые Люк еще раньше успел набросать посреди дороги. Кучер не увидит их, пока на них не наткнется.
   Осталось всего несколько минут, подумал Люк. Он снова ощутил легкий холодок – признак неожиданного волнения.
   Люк прикусил язык, с которого было готово слететь проклятие, и сказал себе, что становится трусом, под стать Джонасу. Но он ни за что не повернет назад. Разбойник недаром выбрал этого купца: он останавливался в каждом городе по дороге из Нориджа в Кингз-Линн и хвастался богатством, которое нажил на нелегальной торговле живым товаром. Проклятый работорговец!
   Люк сам изведал все прелести рабской жизни. Ему доставит огромное удовольствие ограбить этого толстосума!
   Не доезжая до валунов примерно футов двадцать, кучер заметил грозившую ему опасность и что-то крикнул своим спутникам. Разрезая туман и сжимая пистолет, Люк стремглав помчался вниз, к остановившейся карете.
   С быстротой молнии Джонас стащил охранника с задков кареты и бросил его на землю.
   Одновременно с этим Люк подлетел к окошку экипажа.
   – Выходи, путник! – сурово приказал он. – Поторопись, лорд Блэквуд не любит, чтобы его заставляли ждать!
   Дверца скрипнула и отворилась. Из сумрака кареты показалась высокая фигура, завернутая с ног до головы в плащ. На шее у этого человека было намотано толстое кашне, а лицо скрывала низко надвинутая шляпа.
   – Я весьма сожалею, что потревожил ваше мирное путешествие, друг мой, но это мои владения, и я вынужден собрать с вас дань.
   Путник пожал плечами и вышел из кареты.
   – Вы не возражаете? Похоже, я вас даже не удивил? Человек расстегнул плащ. У него были широкие сильные плечи и узкие бедра. Если бы не одежда модного покроя, Люк принял бы этого парня за кулачного бойца.
   Он нахмурился. Чувство тревоги все возрастало.
   – Сколько в карете еще пассажиров?
   Этот странный купец ничего не ответил. Он лишь пожал плечами и скрестил на груди руки.
   Люк обернулся, желая убедиться, что за холмом никто не затаился в засаде. Но ночь была тиха, если не считать шелеста ветра и одинокого крика ястреба, которого было не различить в темноте.
   Люк взглянул на кучера:
   – Оружие на землю!
   Кучер выругался, но сделал, как ему было сказано. На землю с грохотом полетел тяжелый мушкет, отчего кони заржали и встали на дыбы.
   Люк чувствовал, как буравят его глаза купца. Не нравился ему этот пристальный взгляд. Что-то здесь не так...
   Люк соскочил с коня и направился к карете. Но он оказался недостаточно осторожен. Когда он был всего в каких-то трех футах от цели, путник сбросил с себя плащ и, прежде чем Люк успел что-то предпринять, нога, обутая в ботинок, ударила его по запястью и выбила пистолет. Выругавшись, Люк отпрянул назад и выхватил из ножен рапиру. Купец припал к земле, лицо его скрывала тень кареты.
   Люк прищурился. К нему снова вернулось предчувствие беды.
   – Вы допустили большую ошибку, друг мой, – произнес он. – Еще одно движение – и мой клинок вонзится вам между ребер.
   В ответ купец лишь рассмеялся. В воздухе снова мелькнула его нога. На сей раз Люк еле успел увернуться. Он резко наклонился влево, а затем бросился на купца со шпагой, метя ему прямо в сердце.
   Но вместо того чтобы взмолиться о пощаде, как ожидал того Люк, его жертва сбросила с себя шляпу и кашне и рассмеялась:
   – Какой захватывающий поединок! Неужели ты посягнешь на жизнь старого приятеля?
   Его голос!
   Пораженный Люк широко распахнул глаза. У путника был странный выговор, свидетельствовавший о том, что он много лет прожил на Востоке. Перед внутренним взором Люка проплыли картины прошлого. Он вспомнил другие поединки под луной в Средиземном море, когда под ними качалась корма парусника.
   – Коннор? Коннор Маккиннон? Господи, неужели это ты?!
   – А кто же еще? – усмехнулся путник. Луна, выглянувшая на минуту из-за туч, осветила его статную фигуру и широкие плечи. – Я проехал тысячу миль в поисках отъявленного головореза по кличке Блэквуд.
   – Ну, вот ты его и нашел, чума на твою голову! Значит, все эти россказни о десяти мешках золота, спрятанных под сиденьем, всего лишь выдумка?
   – Боюсь, что так, – отозвался светловолосый Маккиннон. – Ну а какого дьявола мне еще было делать? Когда ты исчез из Лондона, оставив короткую записку, я нигде не мог тебя найти и решил, что самый простой способ отыскать тебя – сыграть на твоей жадности. Я сочинил историю о богатом купце, надеясь, что таким образом мне удастся выманить Блэквуда из норы. Я в восторге оттого, что мой план удался. – Затем великан понизил голос: – У меня для тебя срочные новости, вот почему я не мог ждать твоего приезда в Лондон. Нам надо поговорить.
   Люк нахмурился:
   – Эта пустошь не лучшее место для разговоров. Боюсь, за мной по пятам ходит слишком много других бандитов. Джонас, – позвал он. – Отпусти кучера и охранника. Нашему путнику они больше не понадобятся. Через несколько минут и кучер, и охранник, счастливые, что так дешево отделались, вскочили в карету и исчезли в тумане.
   – А ты все такой же сорвиголова, как я посмотрю, – сказал Люк приятелю. – Ты хоть подумал, что я мог бы пронзить тебя шпагой?
   – Да я бы тебе сперва руку сломал, разбойник. Или ногу – другую.
   – Ах да, твое прославленное искусство восточного боя. Эти приемы, конечно, чертовски полезны, но с закаленной сталью тягаться не могут.
   Коннор Маккиннон лишь улыбнулся:
   – Когда-нибудь мы это еще проверим. Ну а теперь нам пора. Мне не хочется ничего объяснять судебному приставу, если вдруг ему случится проехать по этой дороге.
   Люк рассмеялся:
   – Мне тоже. Нам нужно на запад, но тебе придется идти пешком. Мой конь не сможет понести двоих. Ты всегда был здоровенным детиной, Коннор Маккиннон.
   – С удовольствием пройдусь, а еще лучше пробегусь. Я бегаю быстрее твоей лошади! – С этими словами он бросился к гребню омытых туманом холмов.
   Люк с улыбкой покачал головой. Этот человек был для него загадкой. Он всегда появляется тогда, когда его меньше всего ждешь и когда он больше всего нужен. В Китае он изучал секреты тайного боевого искусства шао-линь. Поговаривали, что он единственный из европейцев, кто удостоился высокой чести быть посвященным. Также ходила молва о том, что он прошел физическую подготовку в горах на западе Китая.
   Когда Маккиннона об этом спрашивали, он только улыбался, не подтверждая, но и не опровергая слухов. Люк был обязан ему жизнью. Ему удалось вырваться из дворца алжирского дея, но он бы не смог уйти далеко: ведь у него на плече болтался Джонас, потерявший сознание.
   Маккиннон заметил его и спрятал в фургоне с китайскими специями, которые он доставлял во дворец дея.
   Люк с Джонасом провели два жутких часа, прячась под грубым брезентом, в то время как слуги дея осматривали товары. В тот день Маккиннон спас их не единожды, а трижды, потому что когда дей обнаружил, что пропал ценный раб, он поднял на ноги весь город. Слуги дея камня на камне не оставили, но так никого и не нашли. К тому времени Люк и Джонас были уже в гавани: Маккиннон спрятал их на одном из кораблей своей флотилии.
   Да, этот человек был загадкой. Похоже, ему нравилось появляться тогда; когда его меньше всего ожидаешь увидеть. Люк покачал головой. Очертания фигуры Маккиннона появились уже на гребне следующего холма. Да может статься, он и правда доберется до Уолдон-Холла скорее его.
   Рана Силвер снова заныла, когда она выбралась из двуколки, позаимствованной ими с Брэмом у разбойника. Бледные ряды лаванды блестели при лунном свете, наполняя легкие чистым, свежим ароматом. Силвер успела уже позабыть, как прекрасен ее Лэвиндер-Клоуз.
   Но на этот раз при виде аккуратных цветочных полей, окаймленных кустами алых и белых роз, Силвер не испытала привычного удовлетворения. Сегодня она чувствовала внутри себя пустоту, боль и беспокойство, которые никак не желали проходить.
   Брэм осторожно дотронулся до ее плеча:
   – Сил, что с тобой? У тебя такой вид, словно ты привидение увидела.
   Она и правда увидела призрак. Бесконечную вереницу длинных, пустых будней, которые отныне потянутся для нее. Огонь в ее сердце догорел, осталась лишь зола, и теперь ей вечно суждено испытывать боль и тревогу. До самой смерти.
   – Со мной... со мной все хорошо, Брэм, – ответила она, стараясь не думать о человеке с янтарными глазами. Выпрямившись, она направилась к холму. – Пойдем разыщем Тинкера. Я хочу узнать, какой ущерб нанесли эти негодяи, с тех пор как я была здесь в последний раз.