Смит Бобби. В погоне за блаженством

   — Я верю, что он жив! Я буду верить до последнего! — Рени посмотрела на всех дикими глазами и выбежала из комнаты, едва сдерживая слезы.
   Джим встал и поспешил за ней, но Джордж остановил его:
   — Ей нужно побыть одной и подумать, Джим. Я совсем не хотел обидеть ее, но не вижу смысла в ложных надеждах, когда я чувствую, что шансов нет…
   Марта посмотрела на измученного мужа и обняла его. Подавленные, они ушли в свою комнату.
   — Неужели ничего нельзя сделать? — молвила Дорри, захлебываясь слезами.
   — Боюсь, что нет, — ответил Джим печально. — Могу я привести себя в порядок и отдохнуть немного в твоей комнате, Дорри?
   Сестра кивнула, и он пошел наверх.
   — Как вы думаете, Элиз, мне нужно пойти сейчас к Рени?
   — Пусть она немного побудет одна. Мы проведаем ее после обеда.
   — Хорошо, — согласилась Дорри, хотя ужасно тревожилась за подругу.
 
   Ей удалось поговорить с Рени перед ужином, но переубедить ее она не смогла. Ужинали в тот вечер рано, так как за обедом у всех пропал аппетит. Марта и Джордж попросили принести еду им в комнату. Рени и Дорри вместе спустились в столовую. Там их уже ждали Джим и Элиз.
   — Рад, что тебе лучше, — сказал Джим.
   Рени мило улыбнулась. Она выдерживала спокойствие.
   — Со мной действительно все в порядке.
   За ужином почти ни о чем не говорили, пока наконец Рени не поинтересовалась у Джима, когда будут возобновлены поиски.
   — Ты уверена, что хочешь говорить на эту тему?
   — Абсолютно. Я думаю об этом постоянно, а не говорить еще труднее для всех нас.
   — Ты права, — согласился он. — Единственная надежда на то, что Магвиры рано или поздно выйдут из укрытия. Отец считает, самое разумное — сидеть и ждать.
   Рени ничего не ответила, и он спросил:
   — Ты отдохнула после обеда?
   — Немного. Вы с Джорджем сделали все возможное, и мне сейчас гораздо спокойнее.
   — Боюсь, родители, так же как и ты, не могут смириться с худшим.
   — Знаю. Дорри сказала, что они не будут ужинать с нами. — Рени часто-часто заморгала. — Я поговорю с ними утром. Может быть, увидев, что во мне еще жива надежда, им станет легче.
 
   Поздно ночью Джордж и Марта лежали в кровати без сна. В последнее время им редко удавалось забыться хотя бы ненадолго.
   — Надеюсь, Рени не думает, что я намеренно был с ней жесток.
   — Нет, Джордж, она понимает: с каждым днем мы теряем надежду.
   — Видит Бог, я очень хочу, чтобы он вернулся! Но как он может столько времени находиться в плену у Магвира! — в отчаянии закричал Джордж.
   — Да, очень трудно вообще что-то объяснить, когда имеешь дело с таким зверем, как Уэс Магвир. Мы и раньше знали, что он опасен, но годы, проведенные в тюрьме, озлобили его еще больше. Ты действительно считаешь, что нет никакой надежды?
   Он покачал головой и с грустью посмотрел на жену.
   — Сожалею.
   Слезы отчаяния, копившиеся внутри нее все это время, выплеснулись наружу. Теперь она молила Бога только о том, чтобы он ниспослал ее сыну легкую смерть и покой на небесах.
 
   Рени тоже не спалось. Хоть она и верила, что Маршалл жив, душа окаменела. Но сегодня вечером ее осенила догадка. Отбросив легкое покрывало, Рени встала, подошла к окну и отдернула шторы. Темная ночь окутала город, и только одинокая луна ярким пятном светилась на небосклоне. Рени положила руку на живот: здесь ее будущее. Дай Бог, чтобы это предположение оправдалось. Возможно, она носит его ребенка. Едва заметная улыбка прогнала печаль с ее лица. Сын! Он будет похож на Маршалла. Если случится непоправимое и он не вернется к ней, у нее останется его ребенок, которого она будет любить и лелеять.
 
   Едва к нему вернулось сознание, как он погрузился в раздумья о побеге. Бежать можно было только через маленькое отверстие, которое Магвиры тщательно забаррикадировали. Но даже если ему удастся выбраться отсюда, надо взять в расчет и других бандитов. Он понимал, это должно произойти как можно скорее, ведь с каждым днем силы иссякали. В голове постепенно созревал план. Цепи, конечно, существенная помеха, но они могут быть и оружием. Если, например, посчастливится обхватить Фрэнка или Уэса вокруг шеи кандалами, то есть надежда, что все получится. Теперь оставалось только ждать. Когда они откроют вход, он будет готов. Спина все еще болела, но это не шло ни в какое сравнение с болью истерзанной души. Он ни за что не откажется от попытки освободиться. Ибо отказ от нее равнозначен поражению, и сдаваться без боя он не намерен. Лучше достойная смерть, чем ожидание мучительного конца в темноте и сырости. Выстраивая план побега, Маршалл постоянно думал о Рени, о том, что не смог бы жить без нее. Полный решимости, он ловил каждый звук за пределами темницы. Наконец он услышал приближающиеся шаги и притворился полумертвым. Свет фонаря ворвался в пещеру. Фрэнк подполз к Маршаллу, лежавшему на боку у противоположной стены. Бросив взгляд на пленника, он повернулся, чтобы позвать Уэса. Маршалл мгновенно поднял руки и обхватил Магвира вокруг шеи цепью, сковывавшей его запястья. Фрэнк сначала остолбенел от неожиданности, потом его глаза вылезли из орбит, так как Маршалл сильно сдавил горло. Фрэнк судорожно царапал ногтями металл, пытаясь ослабить давление, но Маршалл все крепче сжимал руки, и холодная цепь все неотвратимее впивалась в шею.
   — Вылезем медленно вместе, — спокойно приказал Маршалл. — Если не хочешь умереть, лезь аккуратно вперед.
   Не в состоянии выдавить из себя ни звука, Фрэнк медленно пополз к выходу. Маршалл не выпускал его.
   — Какого черта ты там ковыряешься? — послышался раздраженный голос Уэса. — Мертв он или нет?
   Увидев Фрэнка и Маршалла, Уэс вскинул ружье.
   — Брось, Магвир, иначе твой брат умрет раньше, чем ты успеешь выстрелить, — хладнокровно сказал Маршалл.
   — Ты никуда не сможешь уйти, Уэстлейк. Ты покойник.
   — Думаешь, я этого не понимаю? Мне нечего терять. А ты можешь сейчас потерять близкого родственника, так что выбирай, да побыстрее.
   Уэс минуту колебался, затем отшвырнул в сторону ружье. Маршалл вытолкнул Фрэнка и выполз сам.
   — Входи! — скомандовал он.
   — Нет.
   — Вползай, говорю, не то я убью его. Ну, быстро! — Он еще крепче вдавил цепь, Фрэнк замотал руками, хватая воздух.
   Уэс нехотя подчинился.
   — Это не значит, что ты на свободе, Уэстлейк, — пригрозил он. — Там еще трое.
   — Заткнись и ползи.
   Когда Уэс оказался внутри, Маршалл быстро освободил Фрэнка, который был уже на грани смерти, и втолкнул его обратно. Завалив отверстие, он схватил ружье Уэса и медленно пополз по тоннелю к главному входу пещеры. Спрятавшись за валуном, он высматривал троих бандитов. На глаза попались только двое. Он с опаской посмотрел вокруг, третьего не было видно. Маршалл проверил, заряжено ли ружье, и осторожно двинулся из укрытия. Выбрал позицию поудобнее и открыл огонь. Первая же пуля сразила одного наповал. Второй исчез из поля зрения и взывал о помощи. Маршалл мог слышать, как они переговариваются, готовясь к нападению.
   — Он уже использовал три выстрела… Фрэнк был без оружия, у него только ружье Уэса… Пусть стреляет!
   Улучив момент, Маршалл двинулся вперед, стал подбираться к их арсеналу. Быстрее, быстрее, пока они не разгадали его планы! Он подбежал к ружьям и, схватив одно, ринулся в укрытие. Едва успел спрятаться за грудой камней, как пули просвистели прямо над головой. Он ни на шаг не приблизился к выходу, но теперь у него было еще одно ружье, что увеличивало шансы.
   Внезапно появился бандит. Он открыл огонь, пытаясь перебежать к другому краю пещеры, но Маршалл уложил его с первого выстрела. Еще один готов! Окрыленный успехом, Маршалл устремился вперед, подальше от этого стойбища, где пахнет кровью и смертью. Даже беспорядочная стрельба его не пугала — он приближался к выходу. Он уже мог ощущать свежий воздух, хмельной и будоражащий. Увидев наконец долгожданный свет, он на минуту остановился и осмотрелся: где тот бандит, что стрелял в него? Вскинув ружье, он подбежал к выходу и выстрелил в предполагаемом направлении. Прижался к стене, посмотрел через плечо и стремглав бросился на свет Божий. В этот момент он почувствовал на себе два ствола.
   — Положи ружье, Уэстлейк, будь умницей, — услышал он насмешливый голос сзади.
   Позже он не мог вспомнить точно, как все произошло. Кто-то ударил его из-за спины, а дальше — провал. Когда он пришел в сознание, его окружали та же темнота, то же одиночество. Маршалл был в смятении, мозг отказывался соображать. Он смутно помнил, как его затащили сюда. Отчетливыми были только злорадные лица Уэса и Фрэнка, они потешались над его неудачей. Затем снова мрак. Он закрыл глаза из-за пульсирующей боли в голове.
 
   Он держит ее в объятиях, она, прижимаясь, произносит его имя, она страстно желает его, так же как он ее. От нежного тела исходит особое тепло. Она извивается, двигается под ним, самозабвенно отдается ему. Маршалл застонал и выбросил эти мысли из головы. Он все больше терял связь с реальным миром. Сначала пытался изгнать воспоминания, связанные с Рени, чтобы не сойти с ума. Ведь они в конечном итоге приводили его к последней картине, которая помимо его воли возникала перед ним снова и снова. Он видел ее смерть, унижение, которое ей пришлось испытать. Разыгравшееся воображение рисовало все в таких красках, что волосы вставали дыбом.
   Время неумолимо отсчитывало часы, дни, недели, и Маршалл почти свыкся с окружающей его пустотой. У него было ощущение, будто он вовсе не существует, и то, что Уэс и Фрэнк непрестанно унижали его, уже не имело никакого значения. Со всей очевидностью он понимал безвыходность своего положения. Его грызло чувство вины за судьбу Рени и осознание невозможности что-либо изменить. В его мыслях не было никакой логики, в мозгу всплывали не только ужасные картины ее смерти, но и сладостно-горькие воспоминания, порою так отчетливо, что казалось, он проживает все это заново.
 
   Филипп Де Гранд смотрел на Джулиану влюбленными глазами, когда она лежала под ним умиротворенная после любовных утех.
   — Дорогая, — проронил он между поцелуями, — ты уже решила, когда мы поженимся?
   — Как тебе кажется, Рождество подойдет?
   — Если ты этого хочешь…
   — К тому времени все неприятности, связанные с Уэстлейком, улягутся, и мы весело отпразднуем это событие. Согласен?
   — Ты как всегда поступаешь мудро. Больше пока ничего не слышно.
   — Знаю, это так печально. Бедняжка Рени. Ужасно, должно быть, потерять мужа всего через неделю после первой брачной ночи. — Тон ее был холоден и расчетлив. — А как Магвир собирается поступить с Маршаллом?
   — Нет необходимости обсуждать это сейчас, Джулиана! — с отвращением произнес Филипп.
   — Но, Филипп, я просто хочу знать, умер Марш или нет. Магвир сказал тебе, что он собирается с ним сделать? — спросила она снова.
   — Я действительно не знаю. Он не говорил мне, а я, естественно, не спрашивал.
   — Филипп, я хочу знать.
   — Никто, кроме самого Магвира, не знает, а с тех пор как Маршалл исчез, о нем нет никаких известий.
   Джулиана была явно огорчена этим.
   — Не важно. Если б Марша собирались отпустить, они бы давно уже сделали это. Интересно, а что его семья думает по этому поводу? — Она пододвинулась ближе к Филиппу и притворно улыбнулась. — Полагаю, пора навестить их. Прошло уже достаточно времени.
   Филипп застонал и обнял ее.
   — Пожалуйста, постарайся не выдать себя.
   — Не такая уж я дура! Нет, это будет дружеский визит. Миссис Уэстлейк относится ко мне с симпатией. Уверена, она будет рада.
   — Не надо говорить о них сейчас, дорогая, — взмолился Филипп, гладя ее золотистые волосы. — Меня не интересуют намерения Уэстлейков и уж тем более не считаю нужным обсуждать это именно сейчас.
   Филипп жадно обнял ее, а она, безучастная к нему, мысленно вела разговор, который предстоял ей завтра в доме Уэстлейков. А улыбка, которую он принял за отклик на его ласки, свидетельствовала лишь о том, что Джулиана со злорадством обдумывала речь, обращенную к покинутой молодой жене.
 
   В доме Элиз жизнь постепенно входила в свою колею. Со дня исчезновения Маршалла прошло уже полтора месяца. Как Джим ни сопротивлялся, все-таки Джордж отправил его на «Элизабет Энн». Продолжать поиски было бессмысленно — все возможное они сделали. Теперь им оставалось только ждать, когда Магвир объявится сам.
   Мучительно больно было это осознавать, и безвыходность положения тяжелым камнем лежала на сердце Джорджа. Он поехал в контору Маршалла, чтобы заняться неотложными делами, тем не менее время тянулось бесконечно долго. По настоянию Марты он наконец вернулся в Сидархилл — помочь по дому, и все были рады его возвращению. Дорри по совету матери продолжала принимать участие в балах и вечеринках.
   Приближалось лето. Элиз возила Рени по магазинам, надо было обновить ее гардероб, но постоянная апатия племянницы не давала ей покоя. Большую часть времени Рени проводила в своей комнате. Она совсем утратила аппетит и с каждым днем все больше худела. Теперь ее спутником было молчание, она говорила только тогда, когда нужно было ответить на вопрос. Она замкнулась в себе, и никто не мог достучаться до ее души. Казалось, она навсегда потеряна для близких.
   Однажды Элиз, как всегда озабоченная, осторожно постучала в дверь ее комнаты.
   — Рени, я должна поговорить с тобой.
   — Я слушаю, Элиз. — Рени лежала на кровати, окна были глухо зашторены, от чего в комнате царил полумрак.
   — Мы должны поговорить. Я не могу больше видеть, как ты чахнешь.
   — Я прекрасно себя чувствую, — спокойно ответила Рени.
   — Тогда сядь и докажи мне это.
   Рени устало поднялась, делая вид, что только проснулась.
   — Первые недели ты держалась молодцом, а теперь на тебе лица нет.
   — Знаю. Я не в силах это выносить…
   — О чем ты?
   Рени обвела комнату безумными глазами.
   — Я просто не хочу думать…
   — Скажи мне, может, я смогу помочь…
   — Никто не сможет помочь мне. Никто, кроме Маршалла… — Она зарыдала.
   Элиз порывисто обняла ее.
   — Он жив. Ты должна верить.
   — Но как? Ни слова, ни намека все эти полтора месяца. Конечно, если б он смог, то вернулся бы ко мне, — промолвила она сквозь слезы, — Дорогая, может быть, он как раз пытается сделать это. Держись! Нельзя сдаваться!
   — Я так долго верила… но теперь, я только что от врача… — Она заходилась в рыданиях.
   — Врача? Зачем ты к нему ходила? — Элиз в ужасе посмотрела на племянницу, воображая непоправимое.
   — Я… — Рени перевела дух и выпалила: — У меня будет ребенок.
   Элиз вздохнула с облегчением.
   — Ребенок? Это же здорово!
   — Я тоже так думала вначале, — сказала Рени всхлипывая. — Но сейчас мне так одиноко… Растить ребенка, который никогда не увидит своего отца…
   Элиз прочитала в ее глазах страшное отчаяние.
   — Мысль о том, что Маршаллу не суждено узнать своего ребенка, невыносима… Господи, что же мне делать?
   — Ты кому-нибудь уже говорила?
   — Нет.
   — Хорошо. Мы скажем Марте сегодня вечером. Уверена, она обрадуется.
   — Но мне неудобно…
   — Ты хотела бы поехать в Леман? Может, поездка пойдет на пользу. Я составлю тебе компанию. Марта и Дорри собираются вернуться в Сидархилл. Тогда и отправимся, — сказала Элиз.
   Рени вопросительно посмотрела на тетю.
   — Неужели это возможно?
   — Я поговорю сегодня с Мартой, и мы все решим. И не волнуйся. Когда Маршалл вернется, они отправят его прямо к тебе, — успокоила ее Элиз.
   Рени стало немного легче на душе, и она спустилась вниз. И тут же попала в объятия Джулианы.
   — Бедняжка, как вам должно быть тяжело!
   Про себя она самодовольно улыбнулась, отметив, как та ужасно выглядит.
   Рени оторопела от такого неожиданного проявления чувств. Ведь Джулиана была просто недавней знакомой. Она едва сдержалась, чтобы не оттолкнуть ее.
   — Пройдемте в гостиную, — предложила Рени.
   — Что-нибудь слышно? — продолжала кудахтать Джулиана. — Я места себе не нахожу. Филипп запретил мне заходить, чтобы не расстраивать вас.
   — Никаких новостей. — Рени была удивлена столь запоздалым беспокойством.
   — Никаких?
   — Джим и мистер Уэстлейк искали повсюду, но никаких следов, — объяснила Рени.
   — А вы надеялись, что они что-нибудь найдут?
   Рени почувствовала отвращение. Не в силах больше выносить присутствия Джулианы, она отстранилась, закусив губу, чтобы не разразиться бранью.
   — Что думают его родственники? Я хотела бы увидеться и с миссис Уэстлейк.
   — Ее сейчас нет дома… Может быть, вы заедете позже? — Рени встала, давая гостье понять, что пора уходить.
   — Вы думаете, Марш погиб? После всего, что случилось с вами! И почему Магвир захватил именно Маршалла? Если ради выкупа, давно бы стало известно об этом.
   Рени устало опустилась на стул, а Джулиана была неутомима.
   — Вы уже подумали о поминках? Ведь прошло так много времени, и никакой надежды увидеть его живым.
   Рени едва могла сдержать гнев. Стиснув зубы, чтобы не наговорить гадостей, она сказала:
   — Джулиана, вам лучше уйти. Ваше напускное сочувствие не прибавит нам оптимизма. Если вы то же самое собираетесь говорить миссис Уэстлейк… Пожалуйста, извините меня. — Она встала, ни один мускул на ее лице не дрогнул. — Полагаю, вы знаете, где выход.
   Рени удалилась, зашелестев юбками. Джулиана продолжала стоять, глупо улыбаясь. Затем она медленно натянула перчатки и незаметно покинула дом Фонтейнов. Она выполнила свою задачу: заронила сомнение в душу молодой жены Маршалла. Довольная собой, она медленно направилась к экипажу и покатила в торговый центр.

Глава 24

   Спустя три недели после откровенного разговора с Элиз Рени собралась в дорогу — мысль о том, что скоро она будет дома, в Лемане, окрыляла ее. Согретая добрыми напутствиями Джорджа и Марты, она уже не страшилась этой поездки и возвращения на родину. Джим был на седьмом небе, узнав о будущем племяннике, и обещал помогать всегда и во всем. Он не позволит Рени падать духом и станет радовать малыша, привозя из каждого плавания маленькие подарочки.
   Рени и Элиз привели дом в порядок, закрыли его и после возвращения Марты и Дорри в Сидархилл купили билеты на «Элизабет Энн». Да, в Сент-Луисе Рени обрела счастье, но оно оказалось таким мимолетным, к тому же настолько омраченным событиями последних полутора месяцев, что ей хотелось поскорее убежать от всего, что принесло ей невыносимые страдания.
   Рени вошла в главный салон и пересекла его, направляясь к столику Джима. Элиз уже была там. Джим усадил Рени, бросив на нее любящий взгляд. За легкой беседой не заметили, как прошел ужин.
   — Мы прибудем в Леман завтра утром, — сказал Джим за кофе.
   — Даже не верится, что утром я буду дома, — промолвила Рени. — Я так скучала!
   — Всегда приятно возвращаться домой после долгой разлуки, — добавила Элиз.
   — Сколько вы там не были? — спросил Джим.
   — Я переехала в Септ-Луис почти двадцать пять лет назад.
   — Почему вы уехали оттуда? — поинтересовалась Рени.
   — Моя бабушка по материнской линии, твоя прабабушка, Сент-Совин, жила в Сент-Луисе одна. Все посчитали, что мне следует переехать к ней, — ответила Элиз уклончиво.
   — Но почему? Прабабушка могла вместе с вами и отцом уехать в Новый Орлеан. Леман тогда еще не был достроен, и вы оба жили в фамильном доме в Bo-Кар, — напомнила Рени.
   — Она была очень богата и хотела жить среди друзей. Очень интеллигентная старушка!
   — Возможно. — Рени подобный ответ не удовлетворил, и она решила на некоторое время оставить эту тему. — Пойду немного отдохну.
   Джим предложил обеим руки, и они встали из-за стола.
   — Пройдемся немного по палубе?
   — С удовольствием.
   Была тихая лунная ночь.
   — Если посмотреть вдаль, то можно увидеть очертания домов на плантациях. Они обычно хорошо освещены и очень красивы ночью, — восторженно объяснял Джим, остановившись у перил.
   Они действительно заметили мерцающие огни огромного дома вдалеке.
   — Какое чудо! — восхитилась Элиз. — Уверена, Леман очень красив, если смотреть на него с реки.
   — Так оно и есть! Этот дом — самый красивый в мире, — добавила Рени.
   Они побродили еще немного и вернулись к каюте. Рени сказала Джиму:
   — Не знаю, как и благодарить тебя за такой прекрасный вечер.
   — Мне хотелось сделать тебе что-нибудь приятное, — честно признался он.
   — Ты самый близкий мой друг. Не представляю, что бы я делала без тебя и Элиз. — Рени посмотрела на тетю — та степенно держала Джима за руку и улыбалась.
   — Для меня это очень важно, — ответил он и переменил тему: — Вас кто-нибудь встретит завтра?
   — Да, Элан. Мы написали ему, как только приняли решение вернуться.
   — Отлично. Думаю, он подготовил дом к вашему приезду. Тебе сейчас вредно заниматься такой работой.
   — Не волнуйся, я буду осторожна.
   — Здесь я покидаю вас, — сказала Элиз у двери своей каюты. — До завтра.
   Попрощавшись, Джим и Рени направились дальше. Они были одни в эту тихую лунную ночь, и Джиму снова захотелось обнять ее и крепко прижать к себе. Усилием воли он подавил это желание. Они остановились возле каюты Рени и долго молчали.
   — Рени, мне хочется…
   Она поднесла руку к его губам.
   — Пожалуйста, не надо.
   Он поцеловал ей руку, стараясь казаться равнодушным.
   — Если будут какие-то новости, я сразу же сообщу.
   — Спасибо, — прошептала Рени.
   Она закрыла глаза, пытаясь сдержать подступившие слезы. Так хотелось уткнуться в него сейчас и зарыдать. Ведь Джим такой же сильный, как… был Маршалл. Был?
   — Позавтракаем вместе? — Джим наклонился и нежно поцеловал ее.
   — Договорились.
   Он проводил Рени и с головой ушел в работу. Он не слышал, как Рени бросилась на кровать и, уже не сдерживая слез, зарыдала.
   Когда вошла Силия, чтобы помочь переодеться, Рени медленно села на кровати, стыдясь своего вида.
   — Миссис Рени, я сейчас позову мисс Элиз.
   — Все пройдет. Я просто немного устала.
   Рени лежала в темноте, уставясь в потолок. Нужно взять себя в руки — не у нее одной горе. Потеря Джима ничуть не меньше: все-таки родной брат. Главное для нее сейчас — спокойствие. А счастья без любимого мужа уже не будет никогда. Но надо думать о ребенке, только о нем, чтобы он никогда не испытывал страха. Леман как раз самое подходящее место, тихое и уединенное. Она будет жить там, где отец воспитывал ее один, и она тоже справится. Последнее время она много думала об отъезде. Марта и Джордж поначалу ни под каким предлогом не хотели ее отпускать. Они считали, что должны быть рядом, пока она носит под сердцем их внука, но потом решили, что перемена обстановки, возможно, окажется для нее благотворной. Помогли ей собраться в дорогу и обещали навестить, как только позволят обстоятельства. Рени вздохнула.
   Как бы хорошо ни относилась к Джиму, она не даст ему ни малейшего повода думать, будто ее привязанность к нему может перерасти в любовь. Маршалл — вот ее единственная любовь, другой быть не может. С мыслями о муже она ненадолго уснула.
   Наступило ясное, теплое утро. Около восьми Рени уже была готова к завтраку и стояла на палубе, ожидая появления Элиз. Мимо проплывали берега, покрытые сочной, буйной зеленью Луизианы, и сердце ее сладко защемило от близости родного дома. Поглощенная своими чувствами, она не сразу заметила Джима. Он направлялся в свою каюту, чтобы привести себя в порядок после бессонной ночи. Он провел ее в баре с Олли, а затем работал с бумагами.
   Рени обернулась на звук его шагов и поспешила навстречу.
   — Доброе утро, — сказала ода, но, заметив его осунувшееся лицо, встревожилась. — Как ты себя чувствуешь? У тебя такой измученный вид.
   — Спасибо, — усмехнулся Джим, а Рени покраснела. — А ты, должен заметить, выглядишь сегодня прекрасно. Наверное, встреча с домом так действует на тебя?
   — Да, — улыбнулась она, — всего несколько часов, и мы дома!
   — Я должен подготовиться к завтраку. Может, подождешь меня в штурманской рубке?
   — Как интересно! — обрадовалась Рени. — Думаю, я не пропущу Элиз. — Она посмотрела на каюту тетушки.
   Джим показал Рени свои владения и познакомил с лоцманом Лоу, стоявшим на вахте. Она скромно опустилась на скамейку позади рулевого и стала ждать. Но полчаса, пока отсутствовал Джим, не прошли даром: из беседы с Лоу Рени узнала много интересного о торговле на плантациях в нижнем течении Миссисипи и показала свою осведомленность.
   — Посмотрите-ка на эту молодую леди, капитан! Она знает свое дело.
   — Прекрасно. Теперь, когда она по рукам и ногам связана с пароходством, поможем ей урезать расходы и всегда их держать на минимуме. Ты готова к принятию пищи?
   — Проголодалась как волк. Спасибо, Лоу.
   Под руку с Джимом Рени вошла в главный салон и почувствовала на себе живой взгляд Элизабет Энн.
   — Она очень милая. — Рени уставилась на портрет. — Я часто думаю о ней.
   — Элизабет была очень милой только с одной стороны, — сказал Джим. — Но если б ты узнала ее поближе, возможно, у тебя сложилось бы другое мнение.
   — Правда?
   — Она была ужасно избалованна.
   — Неужели? Когда смотришь на такие красивые лица, кажется, и душа у них должна быть так же красива.
   — Напротив, красота испортила ее, она была взбалмошна.