Смит Бобби. В погоне за блаженством

   — Что случилось, Джордж? Где Маршалл?
   — Точно не знаю.
   — Может быть, он пошел наверх отдохнуть?
   — Нет, он вышел на улицу, — спокойно объяснил Джордж.
   — Хорошо, — вздохнула Рени с облегчением. — Я думала, что-нибудь случилось.
   — Что-то действительно случилось, но не знаю, что именно.
   — Что вы имеете в виду?
   — Его мучает что-то. Если б не это, уверен, он быстро пришел бы в себя.
   — Надеюсь. Сделаю все возможное, чтобы он был счастлив. Хочется верить, что с рождением ребенка все встанет на свои места. — Рени положила руку на живот.
   — Как он воспринял эту новость?
   — Он был в восторге — сначала…
   — Сначала?
   — Он спросил, когда это произошло. По словам доктора, роды придутся на конец года, значит, это случилось в Сидархилле. Когда я упомянула о Сидархилле, он сразу же отстранился от меня, стал чужим. Это очень меня огорчило. Как он может любить меня и одновременно быть таким холодным?
   — Я думаю, он немного отдохнет и привыкнет к нам. Мы должны потерпеть. Ему многое пришлось пережить. Он рассказывал тебе?
   — Нет, нет еще.
   — Он, конечно, постарается избегать стрессовых ситуаций.
   — Вы думаете, напоминание о Сидархилле или о ребенке расстроило его?
   — Я думаю, его беспокоит твоя беременность. Ты знаешь, что Элизабет Энн умерла из-за выкидыша?
   — Да, Дорри рассказывала мне об этом.
   — Возможно, он боится, что то же самое может случиться и с тобой.
   Теперь Рени стало понятно поведение Маршалла. Он заботится о ней. Он боится, что она может умереть — так же, как и Элизабет Энн. Теперь все встало на свои места, наивно подумала Рени. Постепенно она будет убеждать его в том, что хорошо себя чувствует и ребенок у них будет крепким и здоровым. Как только его страхи улягутся, он станет прежним Маршаллом.
   — Вы заметили, в каком направлении он пошел?
   — По-моему, в сад.
   — Спасибо, Джордж. Пойду поищу его.
   Рени вышла навстречу утренней жаре. Солнце палило нещадно, и приятно было укрыться в тенистых аллеях среди декоративных деревьев и кустарников. Она безуспешно обследовала беседку, несколько скамеек вокруг сада и устремилась к причалу.
   Маршалл сидел на зеленом склоне над обрывом. Он выглядел усталым, и Рени понимала, что все это последствия злоключений, которые ему пришлось пережить; об этом, кстати, говорил Джордж.
   — Марш! — позвала она издалека, чтобы не потревожить его. — Если хочешь побыть один, я уйду, но, мне кажется, ты устал от одиночества.
   — Если это ты, я вряд ли откажусь от такой компании.
   Радостная, она подошла к нему.
   Маршалл поднялся и обнял ее.
   — Здесь замечательно! — Он показал на чудесную панораму, открывшуюся перед ними.
   — Тебе лучше пройтись, — сказала Рени, пытаясь увести его отсюда.
   — Прекрасно. Пойдем.
   Они взялись за руки и направились к небольшому утесу. Добравшись до вершины, расположились под ивой. Широкая река степенно несла свои воды. «Элизабет Энн» все еще стояла у причала. Джим разговаривал с лоцманом и Олли в штурманской рубке.
   — Это то самое место, о котором ты рассказывала Дорри в Сидархилле?
   — Да, я часто приходила сюда.
   — Такой же залив, как тот… — молвил он, но тут же переменил тему. — Подойди ко мне.
   Маршалл облокотился о ствол, прижал Рени к груди, поглаживая руками округлившийся животик. Она ласково улыбнулась ему и молча положила свои руки сверху, на его крепкие ладони. Закрыла глаза и вздохнула с облегчением.

Глава 33

   — Что он рассказал тебе? — спросила Марта, когда они с Джорджем тоже вышли на прогулку.
   — Много чего.
   — Что именно?
   — Магвир скрывался в пещере недалеко от Мерамека. Там он и держал Маршалла.
   — А он не мог как-нибудь убежать?
   — Однажды он попытался совершить побег, но его заковали в кандалы и посадили в крошечную комнату в конце пещеры.
   — В кандалах?
   — Магвир, по всей видимости, хотел, чтобы он вкусил прелестей тюремной жизни.
   Марта ничего не ответила, ее захлестнуло чувство ненависти.
   — Это счастье, что он мертв, Джордж. Он заслуживает смерти.
   — Ты права. Но это еще не все.
   Марта вопросительно взглянула на мужа, ожидая самого ужасного.
   — Он бил его плетью, а затем оставил взаперти в той комнате. Негодяи держали его все это время в темноте.
   Она почти физически ощутила то отчаяние, которое должен был испытывать ее сын, запертый в темноте и закованный в кандалы. Время ему, вероятно, казалось вечностью.
   — Магвир сказал ему, что Рени погибла.
   — Этого одного было достаточно, чтобы сломить его.
   — Ему больно. Как ему больно! Нужно время, чтобы научить его снова радоваться жизни.
   Марта подошла к мужу и обняла его.
   Маршалл и Рени вернулись домой только в полдень. Они улыбались.
   Вся семья была в сборе, и легкий обед прошел спокойно. Марта не могла оторвать глаз от сына, пока он жадно ел. Дорри развлекала его монологом о поездке в Леман и чудесном пребывании здесь. Маршалл одобрительно кивнул, взглянув на жену. После обеда Рени решила немного отдохнуть, и они с Маршаллом уединились в спальне наверху.
   Комната раскалилась от июльского солнца, поэтому пришлось задернуть занавески. Маршалл повернулся к туалетному столику.
   — Хочешь отдохнуть со мной? — спросила Рени.
   — Полежу рядом немного, хотя вряд ли удастся заснуть. Мне все еще не по себе после сегодняшнего.
   — Понимаю, дорогой. — Рени встала перед ним, чтобы он помог ей снять платье.
   Она легла на прохладные, манящие простыни, а он, сняв рубашку и ботинки, растянулся подле нее. Рени положила голову ему на плечо, а он обнял ее, словно хотел защитить. Она знала, что у него нет желания говорить, поэтому лежала молча, просто наслаждалась его присутствием. Через несколько минут Маршалл услышал ее ровное дыхание. За обедом он узнал, что Рени плохо ела и почти не спала последние дни. Может быть, она предчувствовала перемены. Напряжение тем не менее не спадало. Потрясающая новость о том, что его жена жива, поездка в Леман… Если б хоть на время избавиться от навязчивых мыслей, возможно, ему тоже удалось бы расслабиться. Он уткнулся лицом в ее пышные волосы, вдохнул аромат шелковых прядей и закрыл глаза.
   — Одну минутку, — ответила она тихо и встала с постели.
   Набросив пеньюар, Рени быстро подошла к двери и открыла ее. На пороге стояла Элиз.
   — Извини, что помешала. Уже семь часов, и приехал Элан. Тебе удалось немного отдохнуть?
   — Да, Элиз. А Маршалл все еще спит. Ужин готов?
   — У вас в распоряжении около получаса.
   — Хорошо. Пришлите кого-нибудь с водой, чтобы мы могли помыться.
   — Конечно. У тебя есть время. Думаю, Элан подождет, и ты покажешь ему своего мужа во всей красе.
   Рени вернулась в комнату тихо-тихо. Маршалл все еще крепко спал. Сбросив пеньюар, она забралась снова в кровать и прижалась к нему, осыпая поцелуями скуластое лицо. Он вздрогнул, протянул вперед руку и прижал ее к себе.
   — Ужин почти готов. Элан ждет внизу, хочет посмотреть на тебя.
   — Да, — пробурчал он сонным голосом. Губы потянулись к ее шее.
   — Я попросила принести воды, чтобы принять ванну. Думаю, это не помешает. Как ты считаешь?
   — Зачем? Мне тоже нужно? — усмехнулся Маршалл.
   — Пока нет, — озорно сказала она. — Но как только принесут воду, ты уже созреешь.
   — Не понимаю зачем. — Он искал губами ее губы.
   В этот раз никакого безрассудства не было. Он был нежен. Не спешил, ждал, пока Рени получит удовольствие. Руки и губы ласкали ее тело. Когда они добрались до ее груди, облизывая напряженные соски и нежную, мягкую кожу вокруг них, Рени задвигалась быстрее, плотнее прижимаясь к нему бедрами. Она со всей страстью отдавалась ему, но он отстранился. Он получал удовольствие от ее нарастающего возбуждения.
   — Я так скучала по тебе, пожалуйста, люби меня, — прошептала она на одном дыхании.
   — Я люблю тебя, люблю, — ответил он, нежно целуя ее.
   Они превратились в единое целое, познав неописуемый восторг и блаженство, и безустанно твердили слова любви.
   Прошло гораздо больше получаса, прежде чем Маршалл и Рени вошли в гостиную с сияющими глазами.
   — Марш! — воскликнул Элан, радостно пожимая руку и обнимая Маршалла. — Как хорошо, что ты вернулся!
   — Спасибо, Элан.
   — Пора садиться за стол, — объявила Элиз. — Все уже наверняка проголодались.
   — Ты нагулял аппетит? — спросила Рени шепотом, когда они входили в столовую.
   Маршалл ласково улыбнулся.
   — Голодный как волк. Все соки из меня выпила.
   Рени покраснела и шагнула вперед, но его сильная рука потянула ее назад.
   — Я люблю, когда ты рядом, мне нравится, как ты пахнешь, — прошептал он и поцеловал ее в щеку.
   Она вмиг повернулась к нему и хотела обнять, но вовремя вспомнила, где находится.
   — Прекрати, — попросила она.
   — Прекратить что? — не унимался он, нащупав рукой ее бедро.
   — Пойдем есть, все ждут.
   Маршалл пропустил Рени вперед и последовал за ней. К сожалению, теперь он глава семейства и должен сидеть в торце длинного стола, напротив жены. Рени печально улыбнулась, когда Маршалл нехотя занял свое место.
   — Какие планы, Маршалл? — спросил Элан после молитвы. — Чем думаешь заниматься, когда родится ребенок?
   — Пока еще не решил. Как только узнал от Олли, что Рени жива, время пролетело как одна минута.
   — Ты не знал?
   — Нет. Они сказали, что убили ее… Невозможно передать словами, что я почувствовал, узнав, что она цела и невредима и живет здесь.
   — Могу себе представить, — сказал Элан. — Если ты вдруг надумаешь заняться фермерством, дай мне знать. Я смогу найти тебе применение здесь, в Аемане.
   — Спасибо. Я буду иметь в виду.
   Подали ужин. Это были в основном сочные креольские блюда. Всем Уэстлейкам они очень понравились. Говорили понемногу обо всем, но, когда речь зашла о свадьбе, решили определить точную дату. Маршалл вернулся, и тянуть не было никакой необходимости. Теперь Элан и Элиз поженятся и будут всегда рядом. Договорились сыграть свадьбу через месяц и выпили за здоровье молодых.
   Только поздно ночью Рени и Маршалл вернулись в спальню. Хорошо еще, что им удалось немного вздремнуть перед ужином. Когда дверь была плотно закрыта, они, уже никого не опасаясь, бросились в объятия друг к другу.
   — Нужно будет перепланировать комнаты.
   — Зачем? Мне вполне подходит вот эта, — зашептал Маршалл ей на ухо.
   — Мы можем перебраться в комнаты моих родителей, если хочешь. Там еще спокойнее, мы будем совсем одни.
   — Всегда был рад уединению.
   — Я тоже, — молвила Рени.
   Они стояли посреди комнаты и целовались.
   — Пойдем спать? — спросила Рени.
   — Нет, еще рано. Мы ведь только что встали, ты забыла?
   — Я помню.
   Его губы нежно прижались к ее губам.
   — Ты счастлива, что у тебя будет ребенок?
   Этот вопрос вертелся у него на языке весь вечер.
   Оттолкнув его, Рени посмотрела вопросительно.
   — А ты разве нет?
   — Конечно, да! — поспешил ответить Маршалл.
   Рени была удивлена.
   — Мы еще даже не поговорили. — Она расстегнула рубашку и погладила его грудь.
   — Знаю. — Он вообще боялся этой темы. — Ты ведь хочешь услышать от меня связный рассказ?
   — А мне очень понравились слова, которые ты говорил мне утром и днем. — Она улыбнулась и положила голову ему на грудь, как будто прислушивалась к глухим ударам сердца.
   Маршалл подхватил ее, и они упали на белоснежную кровать. Он скинул рубашку, затем все остальное.
   — Надо будет попросить Сару помочь мне раздеться в следующий раз.
   — Зачем? Я же здесь. Мне нравится самому раздевать тебя.
   При тусклом свете лампы ее тело было восхитительным. Беременность пошла ей на пользу. Она придавала ей какую-то особую женскую прелесть. Маршалл долго лежал молча и смотрел на нее как завороженный.
   — Я как будто во сне, — сказал наконец он. — Мне трудно поверить, что все происходит наяву. Снова обнимать тебя… Чудо… Я не поверил, когда услышал, что ты жива. Так долго я считал, что ты… — Голос его задрожал, глаза помутнели.
   Он наклонился и нежно поцеловал ее. Губы скользнули к шее, к груди. Рени слишком долго ждала, когда он снова будет принадлежать ей. Теперь этот миг настал. Он рядом, и душа его открывается для нее.
   Рени страстно желала, чтобы вернулась былая легкость в их отношениях, когда они так хорошо понимали друг друга. Она придет, нужно только время. Время и терпение, как говорил Джордж. Сейчас у нее есть и то, и другое. Ведь чувствовала же она, что Марш вернется. Не в фантазиях, а живой, настоящий Марш. Так оно и случилось, и она сделает все, чтобы блаженство, которое они испытывали раньше, повторилось.
   — Сейчас мы начнем все сначала, — как бы подслушав ее мысли, сказал Маршалл. — Нам есть, что сказать друг другу.
   — Верно. Вместе мы можем горы свернуть.
   — Вместе. Как мне нравится это слово.
   — Мне тоже. Когда мне сказали, что ты погиб, единственное, чего я хотела, — это родить ребенка и вырастить его похожим на тебя.
   Рени проснулась среди ночи. Маршалл крепко спал. Лампа все еще горела на столе. Она выключила свет и, свернувшись калачиком подле мужа, снова заснула. Она испытывала необыкновенное чувство защищенности рядом с его огромным телом.
   Через какое-то время Рени вновь пробудилась ото сна. На мгновение ее охватила паника. Она не понимала, что случилось. Маршалла не было в постели… Но из комнаты он не выходил. Она отчетливо слышала рядом его тяжелые шаги. Привстав на постели, она наклонилась к столу и зажгла небольшую лампу. Перед ней возникло чужое лицо. Безумные глаза, рука, скользнувшая по этим глазам. Не поднимая головы, Маршалл быстро надел брюки и вышел из комнаты. Она слышала, как он спустился с лестницы, прошел по ковру в гостиной, заглушавшему его шаги.
   Рени не на шутку встревожилась. Она встала, наспех накинула пеньюар и выбежала за ним следом. Дверь в гостиную была открыта, она ринулась туда и увидела его на балконе. Если он и заметил ее появление, то не подал виду. Он был подобен безжизненной статуе: так же неподвижно стоял и смотрел в черную бездну ночи. Рени остановилась в недоумении, затем шагнула к нему.
   — Марш! — позвала она тихо и взволнованно.
   Он оглянулся. Глаза неестественно блестели, пронизывая ее насквозь. Рени невольно содрогнулась от этого безумного взгляда. Что-то произошло с ним, о чем ни он, ни Джордж не говорили ей, и теперь настало время выяснить все до конца. Что бы ни случилось, она справится. Неизвестность погубит их. Набравшись мужества, Рени взяла его чужую руку и потянула к креслам, стоящим в саду. Маршалл повиновался.
   — Сядь, — сказала она голосом, не терпящим возражений.
   Он не глядя устало плюхнулся в кресло, не поворачивая головы. Однако ей удалось заметить в глазах неимоверное страдание… Какая это мука — просыпаться в темной комнате. Ему бы следовало рассказать ей, чтобы это не повторилось. На пароходе у него всегда горела лампа. Как на беду, это случилось здесь. Он неожиданно проснулся и, не в силах понять, где находится, почувствовал себя снова в ловушке, в этой адской пещере. Опять темнота, одиночество. Он пулей выскочил из комнаты.
   Задыхаясь в угаре воспоминаний, Маршалл поднял глаза и увидел перед собой бледное лицо жены. Она была расстроена, но в глазах читалась бескомпромиссная решимость. Он должен пощадить ее нервы и рассказать все, что скрывал от нее.
   — Может быть, пойдем в дом? — предложила Рени.
   — Нет, лучше на воздухе. Мне необходимо о многом рассказать тебе.
   Ее объял ужас. Она хотела видеть перед собой человека, которого отняли у нее, но это был не он. Терпение, повторял Джордж. Последние месяцы доказали, что этого у нее предостаточно.
   — Говори, Марш, — подбодрила его Рени.
   Она немного отодвинулась и увидела, как напряглись мышцы на широких плечах, когда он поудобнее усаживался в жестком кресле. Она терпеливо ждала начала рассказа.
   — Я неуютно чувствую себя в темной закрытой комнате, — наконец сказал он.
   — Я проснулась и увидела перед собой дикого зверя. А ты ограничился одной фразой. И это все объяснение? — набросилась на него Рени. — Так ты мне доверяешь или нет?
   Он встал и облокотился на перила.
   — Магвир держал меня взаперти в наручниках в маленькой темной клетке. Хотел создать подобие тюрьмы…
   Рени проглотила сказанное.
   — Я заметила, что ты все время пытаешься скрыть от меня руки.
   — Я проснулся среди ночи и не понял, где нахожусь. Должен признаться, меня охватил испуг. Единственное, что я хотел сделать, это вырваться из темноты, но я заблудился… Прости… — Он отвел глаза. Она не должна видеть, что творится в его душе.
   — Не надо извиняться. Ты ни в чем не виноват. Мне не следовало выключать лампу, но я не знала. Теперь мы будем спать со светом, — закончила она спокойно.
   — Если тебе неудобно…
   — Перестань оправдываться! — Она почти кричала. — Я твоя жена и скоро стану матерью твоего ребенка…
   — Ты уверена, что моего? — сердито выпалил он слова, которые готовился сказать все утро.
   Рени, вне себя от ярости, влепила ему смачную пощечину.
   — Как ты посмел усомниться в моей верности? — Она сжала кулаки. — Как ты посмел?
   Маршалл грубо схватил ее за плечи.
   — Ну, так что же все-таки произошло? — спросил он холодно.
   — О чем ты?
   Она побледнела, заметив перемену в его лице. Не может же он иметь в виду те несколько минут, которые она провела с Джимом, приняв его за мужа? Как он мог вообще подумать, что она способна любить кого-то еще! Он, единственный мужчина в ее жизни!
   Маршалл притянул ее ближе, не обращая внимания на попытку освободиться из его больно сжимающих рук.
   — Тебе не придется мне лгать. Я знаю, что случилось с тобой, — произнес он ненавидяще в порыве нахлынувших чувств. — После всего того, что мне пришлось пережить, еще несколько плохих новостей уже не имеют никакого значения.
   — Что ты хочешь этим сказать?
   — Правду. Твою версию. Одну я уже слышал.
   Рени закачала головой. Она поняла, Что в таком состоянии он ничего не воспримет адекватно. Она судорожно искала выход, надеясь, что, начав говорить, он выскажется более вразумительно.
   — Объясни мне, что ты слышал.
   Он фыркнул ей прямо в лицо, усадил в кресло и отвернулся.
   — Фрэнк и Уэс все мне рассказали. Все! — устало промолвил он, приглаживая растрепанные волосы дрожащей рукой.
   — Что? Что именно?
   — Я столько раз мысленно представлял это себе! Но я не знаю, что здесь правда, а что ложь. Они сказали, что прежде, чем убить тебя, они… использовали тебя… — Слова, которые он так боялся произнести, вырвались наконец наружу.
   — Они — что?
   — Они сказали, что сначала изнасиловали тебя, — повторил он, не поворачивая головы. — Они сказали, что ты даже не сопротивлялась, а наслаждалась…
   Маршалл не успел договорить. Рени подошла к нему и повернула к себе его лицо. Он отводил глаза.
   — Послушай меня, — твердо сказала она. — Ничего этого не было. Когда они ударили тебя, я вырвалась и побежала. Они не трогали меня, слышишь, не трогали. Уэс только разорвал на мне платье, и все.
   Ему очень хотелось верить сказанному.
   — Спроси отца. Он разговаривал с доктором. Я никогда не врала и не собираюсь врать тебе.
   Он посмотрел на нее. В душе кипели страсти, которые он не в силах был выразить словами.
   — Верь мне! — Рени обняла его и хотела поцеловать. — У меня никого не было, кроме тебя.
   Когда он почувствовал ее нежные губы сначала на щеке, еще не остывшей от пощечины, а затем на своих губах, с силой обхватил ее руками. В этом безумном объятии было все: и надежда, и любовь, и прощение.
   — Эти долгие месяцы в заточении… — отрывисто говорил он. — И теперь, когда я узнал о ребенке… Это было последней каплей… Прости.
   — Тебе незачем извиняться. Это произошло с тобой, но не по твоей вине. Магвиры хотели причинить тебе боль, и, очевидно, им это удалось. — Она крепче прижала его и гладила, успокаивая. — Мы начинаем все сначала, запомни.
   Он кивнул. Они соприкоснулись губами, и души их слились воедино.
   — Где ты был все это время?
   Они стояли рядом, руки их были переплетены.
   — Не важно. — Он силился отбросить внезапно нахлынувшие воспоминания. — Самое главное — я вернулся.
   — Зачем ты затыкаешь мне рот? Я могу представить, что с тобой было. Тем более если не хочешь говорить об этом. Но я ведь часть твоей жизни, и ты не можешь делиться со мной только хорошим и умалчивать о плохом. Я не позволю.
   — Рени… Я не хотел обидеть тебя… Я просто…
   — Ты думаешь, со временем то, что тебя мучает, исчезнет? Нет — до тех пор, пока ты не перестанешь прятаться от своих проблем. Ты уверил себя, что я не справлюсь с этим? Или ты боишься, что я увижу в тебе что-то неприглядное? Я люблю тебя. Я слишком много испытала, молясь за тебя, беспокоясь о тебе, чтобы вот так просто отпустить тебя сейчас, когда ты нуждаешься во мне больше, чем когда-либо. — Она уже не сдерживала вырывающихся из груди рыданий.
   Маршалл стоял в оцепенении. Он не мог шевельнуться, В ушах звенели ее слова. Он знал, что она права. Она угадала все его сокровенные мысли. Она для него — единственный близкий человек. Он сам сделал выбор, когда женился в ту дождливую ночь. Другого не дано. Но если он отвернется от нее сейчас, их совместная жизнь превратится в пытку, в бессмысленное существование, полное невысказанных мыслей и чувств. Ведь он сам просил ее делиться с ним всем, и радостями и печалями. И теперь он сам не сдержал данной обоими клятвы. Он как бы очнулся, подошел к ней ближе, легко подхватил на руки и сел, прижимая ее к груди.
   — Ты права, ты права, — шептал он, осыпая ее поцелуями.
   Рени лежала у него на руках, вымотанная только что произнесенной тирадой. Слезы текли прямо ему на грудь.
   — Я не смогу вынести разлуки с тобой. Я должна знать, где ты, что с тобой… Почему ты не разрешаешь помочь тебе?
   — Я знаю… знаю.
   Они еще долго сидели обнявшись. Наконец Маршалл прервал молчание и рассказал ей все. Гораздо больше, чем отцу, Джиму или Олли. Единственный раз Рени прервала его, когда узнала, что Джулиана имела к случившемуся непосредственное отношение.
   — Если бы я знала… — вскочила она. — И еще осмелилась приехать к нам! — Рени кипела от гнева, придумывая, что сделать с Джулианой Чэндлер.
   — Не расстраивайся из-за нее. Я уже повидался с ней, прежде чем Олли нашел меня.
   — И что ты сделал? — спросила Рени с тревогой.
   — Хотел задушить, — сказал Маршалл безразлично. — Я рад, что не довел дело до конца. Больше мы о ней не услышим.
   — Слава Богу!
   — Не знаю, что остановило меня тогда. Я ведь считал, что ты умерла. Не было никакой надежды…
   Рени крепче прижалась к нему.
   — Пожалуйста, забудь об этом.
   — Конечно. Но я столько времени жил с этим. Меня согревала одна-единственная мысль: я сведу счеты с Джулианой. За это я даже благодарен ей.
   — Расскажи мне о Джонсонах.
   — У них чудесная ферма к юго-западу от города. Они недавно переехали туда из Кентукки.
   — Как они нашли тебя? Ведь ты был совсем один, и никто не знал, где ты находишься.
   — Меня нашел шериф Тэнер. Он-то и привез меня к ним на ферму.
   — Ты долго жил с ними?
   — Около трех недель. Первую неделю я вообще ничего не помнил. Их дочь, Кэролин, ухаживала за мной. Очень милая девушка.
   — Сколько ей лет? — ревниво спросила Рени, скрывая улыбку.
   — Уже взрослая, — пошутил Маршалл и поцеловал ее в губы. — Тебе не стоит волноваться по этому поводу. Мне нужна только одна женщина. Даже когда я узнал, что ты погибла, мне никто другой не был нужен.
   — Пусть так будет всегда, — прошептала она. — Продолжай, я не хочу тебя отвлекать.
   — Нет, ты определенно меня отвлекаешь.
   Руки его скользнули под пеньюар и стали гладить ее тело.
   — Ты говорил… — прервала она, убирая его руки.
   — Первым делом они сняли наручники. Я этого не почувствовал — всю первую неделю был без сознания.
   — Сильно болели руки? Спина? Твои шрамы…
   — Безобразие, правда?
   — Да, — без колебания согласилась Рени.
   — Спине досталось больше всего. Заживала очень долго. Когда сняли наручники, руки сразу же пошли на поправку.
   Маршалла не смутила откровенность жены.
   — Я многим обязана Кэролин Джонсон.
   — Они хорошие люди. Когда отец будет возвращаться на север, попрошу его послать им приличную сумму денег.
   — Уверена, они оценят твою благодарность, хотя, если они такие хорошие, как ты говоришь, то не ожидают никаких вознаграждений.
   Маршалл наклонился и нежно поцеловал жену в лоб.
   — Как здесь красиво! Теперь понимаю, почему ты так скучала по дому.
   — Я очень люблю Леман. Думаю, ты бы подружился с отцом.
   — Если вы похожи, то он был тираном!
   — Что ты! — засмеялась Рени. — Он был добрым, великодушным человеком.
   — Кто здесь сейчас хозяйствует?
   — Элан. Следить за плантациями нетрудно, так как Леман и Виндлэнд расположены недалеко друг от друга.
   — Наверное, он живет где-то рядом. Очень быстро приехал, получив приглашение на ужин. Да и Элиз обещала навещать нас при первой необходимости.
   — Тебе обязательно надо увидеть его дом. Он великолепный.
   — Трудно представить себе что-то еще более красивое, чем Леман.
   — Рада, что тебе здесь понравилось. Ты останешься, когда родится ребенок? — Рени спросила робко, боясь услышать «нет». Возможно, он хочет побыстрее вернуться в Сидархилл и заняться работой.