Смит Бобби. В погоне за блаженством

   — Доброе утро, Рени, — сказала Элиз. — Есть хорошая новость для тебя.
   — Да?
   Она пыталась скрыть волнение и, глотнув немного горячего чая, потянулась за круассаном.
   — Перед отъездом Марш и Джим решили, что будет спокойнее, если Марта и Дорри побудут с тобой в городе, пока Магвир снова не окажется за решеткой, — объяснил Джордж.
   — Великолепно, — радостно промолвила Рени.
   На самом деле она была разочарована отсутствием Маршалла. Но, осмысливая это сообщение, внезапно пришла к выводу, что, если Марта и Дорри будут с ней, Маршалл и Джим станут чаще навещать их, и немного оживилась.
   Переезд занял всего один день, и вскоре Рени и Дорри уже прогуливались по магазинам и лавкам. О Магвире больше не вспоминали, а через несколько недель и вовсе успокоились, переключившись на весну и предстоящий бал Дорри.
 
   «Элизабет Энн» набирала скорость, двигаясь на юг по величественной Миссисипи. Южнее Мемфиса льда почти не было, и навигация началась. Джим прогуливался по палубе, приветствуя пассажиров и обозревая окрестности. Еще не появилась первая весенняя зелень, и все вокруг казалось серым и безжизненным. У него было скверно на душе, хотелось поскорее вернуться домой. За многие годы он привык во время рейсов думать только о работе, но сейчас его мысли вертелись вокруг Рени. Было неприятно сознавать, что она смогла нарушить ритм его жизни. Но в то же время он радовался, что родители решили переехать в город, пока Магвир находится на свободе. Не только потому, что он сможет чаще видеться с Рени. Он хорошо помнил угрозы этого типа, брошенные в лицо брату несколько лет назад. Магвир убил человека на одном из пароходов Уэстлейков, а Джордж, будучи в то время капитаном, видел это. Маршалл успешно вел расследование, а Джордж давал свидетельские показания. Опираясь на них и используя неопровержимые факты, Маршалл убедительно доказал, что это было преднамеренное убийство, а не самооборона, как утверждал Магвир. Присяжные единогласно признали его виновным, и он был сослан на каторгу. Все думали, что он исчез навсегда. Но теперь, выйдя на свободу, он вынашивает план мести. В этом Джим не сомневался. Магвир клялся перед всеми в тот злополучный день, что Марш дорого заплатит за все. Хорошо, что родные скрываются в городе, да и шерифа известили о возможной опасности. Мысли его опять перескочили на Рени. Если Марш не проявляет к ней никакого интереса, то перед ним открывается широкое поле деятельности. Никто не подойдет к ней до весны, когда закончится траур по отцу. А к тому времени он сумеет завладеть ее сердцем. Но почему он так волнуется? Никогда прежде у него не было серьезных намерений — он и не помышлял о женитьбе. Заводил какие-то знакомства, но не более того, и всегда старался избегать осложнений в отношениях с женщинами. И вот теперь он ломает голову, как бы соблазнить ее. Конечно, он не собирался жениться на ней, просто ему хотелось обнимать ее, обладать ею. Мысль о том, что он может влюбиться, поразила его. Ничего подобного он до сих пор не испытывал, и от этого ему становилось не по себе. Надо навестить старую подружку Анжелик Ля Бруер, когда они прибудут в Новый Орлеан. Возможно, тогда выветрятся из головы эти мысли о любви и женитьбе. Анжелик всегда помогала ему избавиться от тяжелых дум. Вспомнив ее ласки, он улыбнулся, но вот опять появилась озабоченность в его глазах. Джим вошел в рубку с таким серьезным лицом, что лоцман у штурвала очень удивился — не привык видеть его угрюмым.
   Когда на горизонте показался Новый Орлеан, Джим уже был готов к встрече со своей знакомой. Он быстро закончил все дела и, оставив Олли за старшего, поспешил к ней.
   Тридцатишестилетняя Анжелик преуспевала в своем бизнесе. Ее хорошо знали и уважали в деловых кругах, а она, соответственно, высоко ценила клиентуру и считала своим долгом предлагать им только самое лучшее. Несколько молодых женщин, нанятых ею на работу, прошли тщательный отбор, они искусно ублажали тех, кто частенько заходил к ним. Здесь, в тихой части города, вдали от всякого сброда, можно было приятно отдохнуть.
   Анжелик встретила Джима чрезвычайно радушно, а дворецкий проводил его в главный зал, взяв у него плащ и шляпу. Джим обнял и поцеловал Анжелик, и они прошли в бар.
   — Чему обязана столь неожиданным посещением? — вопросила она, подавая ему как всегда шотландское виски. — Ты хоть скучал обо мне?
   Она подошла к нему, и Джим расплылся в улыбке.
   — А я вот скучала. Нет на реке другого такого мужчины. — Анжелик с пристрастием наблюдала за ним и заметила озабоченность в его взгляде. — Сегодня ты мне лжешь. Кто мог так завладеть твоим сердцем, что даже сейчас, в моем присутствии, ты думаешь о другой?
   — Именно поэтому я и пришел. Если кто и поможет мне, так это ты, — ухмыльнулся он, прижимая ее к себе.
   — Может быть, еще чего-нибудь выпьешь, а потом займемся делами.
   — Нет, мне кажется, я и так перебрал.
   — Ладно, тогда давай поднимемся наверх. Там есть прелестная комнатка. — Она оглядела гостиную, обставленную в классическом стиле. Обои были не красные и сверху не доносилась громкая музыка. — Хотя, знаешь, мои апартаменты гораздо уютнее, там нам никто не помешает.
   Слегка отодвинувшись, она обратилась к женщине, находившейся в этой комнате:
   — Мари, оставляю тебя за старшую. Прошу меня не беспокоить до утра. Понятно?
   — Да, мэм, — ответила та удивленно: мисс Анжелик не часто тратила свое время на посетителя, наверное, гость особенный.
   — Прекрасно! — Она повернулась к Джиму и взяла его за руку. — Пойдем? Думаю, ты помнишь дорогу?
   Он засмеялся и повел ее в зал, а затем наверх, по устланной коврами лестнице, в дальний конец довольно презентабельного дома, где располагались ее собственные комнаты. Когда они вошли, плотно закрыв за собой дверь, Анжелик впилась в него долгим и страстным поцелуем.
   — Ты спешишь? — спросила она томно, помогая ему снять пиджак и развязать галстук.
   — Нет, — ответил он, немного отдышавшись. — Как ты?
   — Лучше не бывает! Дела идут превосходно. Ты ведь сам бизнесмен и знаешь, что это такое, когда все ладится и приносит прибыль. У меня две новые молодые женщины. Они очень способные, и им сопутствует удача. Хочешь взглянуть на них?
   — Нет, спасибо. Ты единственная женщина, которая мне нужна. Зачем мне другие? Подойди сюда. — Джим почувствовал знакомый аромат духов, который так возбуждал его.
   Вот уже почти двенадцать лет он встречался с Анжелик, и они всегда хорошо понимали друг друга. Частенько она мечтала когда-нибудь выйти замуж за человека по имени Джим Уэстлейк. Но что толку в этих мечтах! На первом месте у нее работа; она предпочитает иметь дело с мужчинами как с деловыми партнерами. И ее профессия дает такую возможность. Они прислушиваются к ее мнению и ценят ее авторитет. А ей нравится разговаривать с ними на равных, и она презирает тех, кто этого не понимает.
   Анжелик провела рукой по его широкой спине, и его мускулы напряглись под шелковой рубашкой. Джим втайне ждал этого момента, понимая, что сегодня инициатива будет в ее руках. Бросив рубашку на стул, он с восхищением оглядел эту еще молодую женщину. Она была квартеронкой с необычным цветом кожи. Ее золотистые блестящие волосы казались еще золотистее из-за смуглого цвета лица. Светло-карие глаза всегда были зеркалом настроения: они могли быть приветливыми и ласковыми, как южное солнце, а иногда превращались в маленькие холодные кусочки золота. Всегда элегантный и подтянутый, Джим часто задавался вопросом: почему она не хочет разделить судьбу многих женщин и не выходит замуж? Но такие темы, как, впрочем, и ближайших родственников, обсуждать запрещалось. Поэтому и она ничего о нем не знала, кроме того, что он холостяк. Для нее было вполне достаточно, что он прекрасный любовник и с ним приятно общаться.
   Джим немного расслабился, лежа на широкой кровати, и наблюдал, как она сбрасывает одежду. Она всегда раздевалась у него на глазах, и он буквально воспламенялся от ее медленных, соблазнительных движений.
   Когда он увидел ее совершенно обнаженной, кровь закипела в его жилах. Он прижался к ней всем телом, и она почувствовала его неукротимое желание. Из ее груди вырвался радостный крик, она взобралась на него и довела до высшей точки наслаждения. А через минуту уже лежала рядом, лаская его грудь и прислушиваясь к его угомонившемуся дыханию.
   — Теперь ты уж точно никуда не торопишься, правда?
   — Ты права. У нас еще вся ночь впереди! Я думаю, этот вечер запомнится надолго.
   — А ты сомневался. — Голос ее прозвучал немного обиженно.
   Вдруг он опять вспомнил о Рени и пожалел, что не она сейчас лежит рядом.
   — Нисколько, — солгал он, и Анжелик это почувствовала.
 
   Наступило утро. Солнце красным шаром выплыло из-за горизонта. Анжелик наблюдала за Джимом, пока тот одевался. Глаза ее были холодными и злыми.
   — С тебя двести пятьдесят долларов, мистер Уэстлейк, — ледяным голосом сказала она.
   Джим перестал застегивать рубашку и вопросительно посмотрел на нее. Вот уже несколько лет такие ночи были истинным наслаждением для обоих, но сейчас Анжелик только выполняла свою работу, и он никак не мог объяснить подобный выпад.
   — Ты использовал меня сегодня вечером, — продолжала она. — Ты не любил меня, а делал то, что делал бы с любой проституткой с пристани. Я не работаю с посетителями, для тебя я сделала исключение, но только сегодня.
   Он прекрасно понимал, что обвинения справедливы, и не пытался переубедить Анжелик. Он просто извлек названную сумму и положил на туалетный столик. Затем натянул пиджак и, обернувшись, тихо произнес:
   — Прощай, Анжелик!
   Она стояла, оцепенев, посреди комнаты, пораженная таким быстрым финалом.
 
   Джим успел вернуться на пароход до полудня. Он не чувствовал себя отдохнувшим ни телом, ни душой. Забыв о сне, он с головой окунулся в работу и освободился только поздно вечером, закончив подписывать контракты. Теперь наконец можно и поспать. Обидно, что даже после преднамеренного визита к Анжелик он не смог забыть о Рени. Эта проницательная женщина угадала его мысли. Он потерял самую страстную женщину в своей жизни ради грез о невинном создании, которое и не подозревало, что так взволновало его. Выругавшись от всей души, он разделся и забрался в койку, предупредив Олли, чтобы его не беспокоили.
 
   Джим был рад, когда Сент-Женевьев скрылся из виду. Они впрок заправились топливом и были готовы проделать безостановочный путь до Сент-Ауиса. Наперерез водному потоку «Элизабет Энн» двигалась на север, домой.
   Они немного задержались в пути. Джиму удалось в Мемфисе забрать хлопок, да и пассажиров хоть отбавляй. Удачный рейс! Он торжествовал — чутье бизнесмена не изменило ему и в этот раз.
   Джим прогуливался по палубе, засунув руки в карманы теплого плаща. Над рекой сгущались ранние зимние сумерки. Он любил холодное время года, особенно бодрящий воздух зимних ночей, который укреплял силы и дух. Спустившись в рубку, решил проверить, все ли в порядке, а затем пойти поужинать вместе с пассажирами.
 
   Это был ничем не примечательный человек среднего роста; ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы изменить внешность. Огромное, как будто с чужого плеча пальто, теплый шарф, даже очки на носу для маскировки. Он сел на пароход в Сент-Женевьев и все время находился в каюте, дабы объявиться в нужное время. Теперь в своей привычной одежде, без очков, закрывавших пол-лица, он был самим собой. Фрэнк Магвир сидел на кровати в крошечной, восемь на восемь футов, каюте и ждал. Взглянув на часы, он отметил, что еще слишком рано, но это не имело никакого значения. Ведь такого момента он ждал куда больше времени.
   Теперь пан или пропал: или он сделает шаг к намеченной цели, или его выбросят на берег. Ему удалось пробраться на корабль переодетым в респектабельного бизнесмена, и он уютно устроился в миленькой каюте на лучшем пароходе Уэстлейков, с нетерпением ожидая осуществления первого из планов, которые они обдумали с братом после его побега с каторги. Он встал, лениво потянулся и, поставив саквояж на пол, рядом с койкой, лег и закрыл глаза. Ждать осталось недолго, а, отдохнув несколько минут, он сможет выдержать все.
 
   Закрыв дверь своей каюты, Джим спустился по трапу в столовую. Сегодняшний вечер не обещал ничего интересного. Он будет ужинать с семейством, направлявшимся в Калифорнию. Он и раньше слышал о причинах отъезда из долины Миссисипи, но ни одна из них не показалась ему существенной. Чем плохи плодородные земли? А большие города и маленькие городишки? Здесь встретишь любую этническую группу, какую только можно себе представить. Хотя Джим был всегда вежлив с теми, кто стремился покинуть эти края, он не понимал их. Никакие блага не смогли бы оторвать его от реки. Никогда в жизни он не уедет из этих мест, которые по праву считает своей родиной.
   Ужин был великолепен, а шеф-повар — на высоте. Джим извинился, вышел из-за стола и направился в салон. С гордостью огляделся вокруг: сверкающие хрустальные люстры, портрет Элизабет, изысканная мебель, огромное зеркало, в котором отражалось все это, освещенное лучами яркого солнца. Здесь он чувствовал себя как рыба в воде. Уверенный в себе, преисполненный чувства собственного достоинства, талантливый — так отзывались о нем его пассажиры. Уэстлейкские маршруты были самыми доходными в пароходстве, а именно это судно и его капитан были воплощением стабильного успеха. Джим на мгновение задумался, натянул перчатки и отправился еще раз осмотреть пароход.
 
   Фрэнк взглянул на часы. Незаметно наступила ночь, а столовая была полна народу. Бесшумно открыв большой чемодан, который прихватил с собой, он вынул содержимое: две большие канистры с горючим и коробку спичек. Затем посреди койки сложил кучей постельное белье. Закрыв внутреннюю раму окна, обильно полил белье горючей жидкостью и поднес спичку. Оно тут же вспыхнуло, и он с Удовлетворением стал наблюдать, как жадные языки пламени потянулись к стенам каюты. Взяв остатки горючего и спички, он вышел через наружную дверь и легко пробрался по палубе к сходням. Теперь нужно поджечь хлопок на нижней палубе. Он понимал, что, заметив огонь наверху, все ринутся туда и он сможет осуществить свой коварный план здесь, рядом с котельным отделением. Если паровые котлы достаточно раскалятся, то произойдет мощный взрыв, а это как раз то, что задумывали братья Магвир. Они нанесут Уэстлейкам удар по наиболее уязвимому месту — по кошельку. Лишившись самого прибыльного парохода, они вряд ли смогут быстро оправиться.
   Фрэнк не торопился уходить, пока не услышал вдалеке истошный крик: «О Боже! Пожар!»
   Тогда он стремглав бросился к тюкам хлопка и, облив их горючим, бросил зажженные спички в эту же кучу. Грозное пламя вырвалось наружу, и Фрэнк отскочил назад, поражаясь свирепости огня. Он услышал быстрые шаги и оказался нос к носу с Джимом Уэстлейком.
   — Какого черта ты здесь делаешь! — прорычал Джим, бросившись на Фрэнка с последней ступеньки.
   Фрэнк сделал шаг в сторону, и Джим больно ударился о борт. Когда он пришел в себя, Фрэнк, смеясь, прыгнул в воду и быстрыми, уверенными гребками стремительно поплыл к берегу.
   Минуту Джим колебался, желание броситься следом за негодяем, который пытался уничтожить его детище, было непреодолимым. Но разум восторжествовал над чувствами, и он ринулся ко все разраставшемуся пламени. Не думая об опасности, он хватал тюки горящего хлопка и один за другим перебрасывал их за борт. Призывая на помощь тех, кто работал в котельной, Джим продолжал самоотверженно сражаться с огнем. На нем уже горели пальто и перчатки, но он совсем не чувствовал боли от ожогов. Сейчас главное — спасти пароход. Всю свою жизнь он работал не покладая рук, чтобы получить его, и сейчас было бы преступлением отдать его на погибель. Казалось, прошла целая вечность, когда наконец появились люди с ведрами воды для спасения того, что еще не успело загореться. Джим продолжал бросать в воду горящие тюки до тех пор, пока не осталось ни одного. Он тяжело дышал, едкий дым застилал глаза и вызывал кашель, но он не мог себе позволить отдохнуть хоть немного. Он бросился на верхнюю палубу, услышав взволнованные крики и ожидая самого страшного. Везде толпились пассажиры, кричали женщины и дети, в страхе прижимаясь к перилам. Они боялись спускаться вниз из-за дыма и пламени, а в салоне бушевал огонь, и туда тоже нельзя было пробраться.
   — Капитан Уэстлейк! Вы должны спасти нас! Сэр, немедленно причаливайте к берегу! Большинство из нас не умеет плавать! — кричали испуганные пассажиры.
   Джим посмотрел на них и стремглав побежал к тому месту, откуда поднималась новая волна пламени и дыма. Первый помощник капитана и механик уже боролись с огнем, подтащив поближе бочки с водой, которые хранились на палубе на случай пожара. Джим тут же присоединился и вместе с другими моряками неистово работал, наполняя ведро за ведром. Когда наконец удалось справиться с огнем, Джим схватился за поручни, чтобы не упасть. До его сознания долетали отдельные фразы:
   — Отведите его в каюту! Осторожно, руки! Уйдите с Дороги! Кто-нибудь, успокойте пассажиров! Дайте им виски! До Сент-Луиса всего несколько часов, обстановка контролируется!
   — Посмотрите на капитана! — не своим голосом закричала испуганная женщина. — С ним все в порядке?
   — Не знаю, пожалуйста, пропустите нас, — ответил Олли грубо, помогая Джиму подняться по трапу.
   Моряки открыли дверь в каюту Джима, уложили его на кровать и оставили Олли присматривать за ним. Джим никак не мог взять в толк, что происходит. Оставив его на минуту одного, Олли вернулся с большой бутылкой виски и двумя бокалами.
   — Олли, пароход… — Он пытался сесть, но свалился без сил.
   — Огонь потушен. Выпей, — настаивал Олли.
   — Ты проверил?.. — продолжал Джим, слегка пригубив.
   — Не волнуйся. Сделай глоток побольше, это как раз то, что тебе нужно сейчас, — сказал он твердо, зная, каким упрямым может быть Уэстлейк.
   Олли заставил его выпить побольше и, сняв с него полусгоревшую одежду, осмотрел ожоги.
 
   Фрэнк Магвир с трудом вылез из ледяной воды на берег. С такого большого расстояния он не мог отчетливо видеть, продолжает ли гореть судно. По крайней мере ему удалось поджечь, и тут есть над чем поразмыслить Уэстлейкам. Едва он успел перевести дух, как услышал сзади приближающийся цокот копыт.
   — Красочное зрелище, Фрэнк! — приветствовал брата Уэс.
   — Точно. Уэстлейк застал меня врасплох на палубе, но я вовремя смылся, оставив ему память о себе.
   — Думаю, ты сумел постоять за нас, — проникновенно сказал Уэс. — Вот сухая одежда. Тебе как раз пригодится.
   — Ты прав, ведь не июль на дворе.
   — Теперь поторопись. Нам нужно отпраздновать победу.
   — Ты отправил письмо?
   — Конечно.
   Братья лукаво подмигнули друг другу, и Фрэнк пошел в лес переодеться, чтобы затем вволю покутить.
 
   Джордж Уэстлейк встревоженно ходил взад и вперед по конторе Маршалла.
   — Как ты думаешь, что все это значит?
   — Не знаю, но боюсь, что-нибудь случилось с Джимом и «Элизабет Энн»… Он намного опаздывает… — Маршалл еще раз взглянул на записку, которую ему таинственно вручили несколько часов назад.
   — Который час? — прорычал Джордж.
   Маршалл вынул из кармана часы.
   — Уже одиннадцатый.
   — Надеюсь, Марта не встревожилась из-за твоего необычного официального вызова. Не часто ты посылаешь кого-нибудь за мной.
   — Сомневаюсь, что она вообще связала это с Магвиром.
   — Прочти еще раз. Не понимаю…
   Маршалл развернул письмо и прочитал: «Уэстлейк, это лишь начало из того, что мы задумали. Все еще впереди… Магвир».
   Они переглянулись.
   — Наверное, нам нужно поехать на пристань, узнать, есть ли какие-нибудь новости об «Элизабет Энн».
   — Тебя нельзя оставлять одного. Я сейчас закрою, и мы поедем вместе.
   — Когда мы выбежали, он уже выбрасывал горящие тюки за борт, совсем один! — сказал матрос с восхищением. — Все будет хорошо, правда?
   Олли спустился посмотреть, как сильно пострадали главный салон и каюта капитана.
   — Думаю, все прояснится завтра, когда я отвезу его к доктору. Кажется, это серьезно, хотя я ничего не понимаю в ожогах. Сильно ли поврежден пароход? — спросил он у матроса, когда проходил вместе с ним в выгоревшую каюту.
   — Из-за огня и дыма мы потеряли около трети всего хлопка. Одна капитанская каюта повреждена полностью. А что здесь?
   Они кое-как пробрались в главный салон.
   — Должно быть, они убегали в панике. Кто-нибудь пострадал?
   Олли был поражен увиденным.
   — Нет, просто все перепугались. Придется много потрудиться, чтобы восстановить былую красоту.
   Кругом валялись перевернутые столы, осколки разбитого хрусталя и фарфора. Огонь не пощадил ничего, даже огромное зеркало в дальнем конце салона разлетелось вдребезги от брошенного стула во время спешной эвакуации.
   — Пройдет немного времени, и Джим снова взойдет на капитанский мостик, а пароход будег выглядеть как новый. — Затем, поникнув головой, Олли грустно спросил: — Кстати, а как возник пожар?
   — Точно не знаю. Мы только слышали, как капитан закричал на кого-то, а палуба уже горела… Думаю, мы выясним, когда он придет в себя. Скажите ему, что все будет в порядке и через несколько часов мы уже будем дома.
   Олли кивнул и направился в каюту Джима.
 
   Джордж и Маршалл прочесывали пристань, надеясь встретить хоть кого-нибудь, кто видел «Элизабет Энн». Наконец после часового поиска они обнаружили «Бель Мари» из Мемфиса и его капитана Джейка Мейсона, который видел Джима в том порту. Они с облегчением вздохнули, когда узнали, что Джим забрал там груз. Вероятно, потому он задерживается с прибытием. С этим они и поспешили домой к Элиз. В дверях их встретила Марта, вся в тревоге из-за их долгого отсутствия.
   — Джим еще не вернулся? — спросила она, услышав объяснение, что их задержали дела на пристани.
   — Нет еще. Но, как сказал Джейк Мейсон с «Бель Мари», Джиму удалось попутно загрузиться хлопком, и поэтому он опаздывает.
   Марта приняла это за чистую монету и пошла в гостиную. Рени, Дорри и Элиз тепло встретили их. Слава Богу, в их отсутствие ничего не произошло.
   Отказавшись от горячего шоколада, который пили женщины, Джордж и Маршалл налили по большому бокалу коньяка и сели поближе к камину.
   — Я буду искать Джима днем и ночью, чтобы привезти его сюда, — сказал Джордж, подавленный затянувшимся молчанием домочадцев.
   Маршалл улыбнулся. Он стоял небрежно облокотившись на каминную полку и потягивал коньяк.
   — Думаю, он не пропустил ни одного попутного груза от Нового Орлеана и еще не успел потратить все деньги.
   — Вы с уважением относитесь к деловым качествам вашего брата, не так ли? — спросила Рени, следившая за каждым движением Маршалла.
   Его безразличное отношение к ней с той самой ночи в Сидархилле начинало действовать ей на нервы. Она все еще чувствовала на губах его поцелуй и никак не могла забыть тот сладостный трепет.
   — У него особое чутье в таких вопросах, — ответил Маршалл.
   Он был благодарен матери, когда та переменила тему разговора. Вернувшись в контору, он стал обдумывать план поиска Джима, а письмо Магвира лежало тяжелым камнем у него на сердце.
 
   Только в третьем часу ночи они вошли в док. Олли послал матроса за доктором, а решение неотложных вопросов взял на себя. Вернувшись в капитанскую каюту, он сел на стул рядом с кроватью Джима и стал ждать. Через полчаса приехал доктор Фримонт, страшно недовольный, что его разбудили среди ночи.
   — Что случилось, Олли?
   Он поставил свой чемоданчик на маленький умывальник и сбросил с плеч огромное пальто.
   — У нас был пожар, два загорания, он ликвидировал оба.
   — Что с Джимом?
   — Сильные ожоги рук. Он выбрасывал горящие тюки с хлопком за борт.
   — Сколько времени он без сознания?
   — Думаю, он просто отключился. Первое, что я сделал, так это напоил его виски.
   — Когда это произошло?
   — Около семи.
   Доктор ничего не сказал в ответ, а тотчас принялся осматривать Джима. Через некоторое время он сказал:
   — Я думаю, все не так серьезно, как кажется на первый взгляд. Это не значит, что обойдется без боли, но, к счастью, внутренних повреждений нет.
   — Хорошо.
   — Не разрешай ему вставать несколько недель и следи за тем, чтобы он выполнял все мои рекомендации.
   — Я прослежу, — пообещал Олли решительно.
   Доктор Фримонт был доволен, что Джим не чувствовал и не видел, как он прикладывал лекарство и бинтовал обожженные места.
   — Смазывайте ему руки этой мазью два раза в день и почаще меняйте повязку.
   — Думаете, это так легко? — пробурчал Олли — он очень хорошо знал Джима.
   — Если он хочет побыстрее вернуться к работе, ему придется смириться и выполнять все, что я сказал. — Доктор Фримонт улыбнулся.
   — Спасибо, доктор. — Олли пожал ему руку и хотел проводить.
   — Не стоит, Олли. Тебе самому не мешает хорошенько выспаться. Я оставил для него настойку опиума на умывальнике. Пусть примет немного, если боль будет невыносимой. Я заеду через несколько дней.