Смит Уилбур. Время умирать

   Вместо этого гигантский вертолет подпрыгнул выше, словно пилот вздрогнул, когда ракета разорвалась рядом с ним, но когда дым развеялся, оказалось, что фюзеляж остался невредим. Джоб не верил своим глазам. Только пятно копоти осталось в том месте, куда ударила ракета.
   Пока он приходил в себя, уродливый нос «хайнда» повернулся в его сторону, и многоглазая морда принялась искать его. Отбросив РПГ в сторону, Джоб спрыгнул со скалы и побежал к воде, в то время как вертолет отрывал крупные ветки от дерева, под которым он до этого скрывался. Пушечный огонь вгрызался в ствол так же легко, как циркульная пила лесоруба, и через несколько мгновений дерево, наклонившись, упало и покатилось с обрыва в реку, подняв облако брызг.
   «Хайнд» полетел прочь, то поднимаясь, то опускаясь, курсируя вдоль берега реки. Ракета не причинила ему вреда, и он столь же невозмутимо искал новую цель.
   Шон встал на колени, кашляя и задыхаясь.
   — С тобой все в порядке? — прохрипел он, но Клодия не смогла сразу ему ответить. Ее глаза были залеплены песком, и слезы оставляли дорожки на покрывавшей ее щеки грязи.
   — Нам нужно добраться до воды. — Шон поставил ее на ноги и наполовину втащил, наполовину втолкнул на склон оврага.
   Они подбежали к вершине скалы и посмотрели вниз. Упавшее дерево плыло по течению, словно огромный плот из покрытых листьями ветвей.
   — Прыгай! — скомандовал Шон, и Клодия, не колеблясь, прыгнула далеко вперед, в воду. Шон последовал за ней, когда она была еще в воздухе.
   Он достиг поверхности воды; голова Клодии мелькала перед ним. Грязь смылась с ее лица, волосы налипли на глаза, сияющие в струях воды.
   Вместе они направились к проплывающей мимо горе веток и листьев. Клодия была хорошей пловчихой: даже полностью одетая и обутая, она уверенно гребла вперед, плывя кролем.
   Когда она добралась до плывущего дерева, Джоб протянул длинную руку, помогая ей взобраться на ветки. Дедан был уже там, а Шон подплыл секундой позже. Каждый уцепился за ветку, а листья образовали низкий зеленый шатер над их головами.
   — Я попал в него! — сердито пожаловался Джоб. — Моя ракета ударила его прямо по носу! Так получается, если ударить быка хлыстом, — он тут же развернулся и пошел на меня.
   Шон вытер лицо ладонью.
   — Титановая броня, — спокойно объяснил он. — Они практически неуязвимы для обычного оружия. И кабина пилота, и машинное отделение хорошо защищены. Единственное, что тебе остается, когда один из этих ублюдков нападает на тебя, — это бежать и прятаться.
   Он откинул назад мокрые волосы.
   — В любом случае ты отогнал его от нас. Он чуть было не взорвал нас своей большой вонючей пушкой! — Шон подплыл к Клодии.
   — Ты кричал на меня! — с укором сказала она. — Ты был довольно груб. И назвал меня глупой.
   — Лучше быть оскорбленным, чем мертвым, — усмехнулся он, и она улыбнулась в ответ.
   — Это можно считать приглашением, сэр? Я не возражаю против небольшого оскорбления от тебя.
   Под водой он обхватил ее за талию и обнял.
   — Господи, как я соскучился по твоему лицу!
   Клодия прижалась к нему.
   — Я поняла это только после того, как ты ушел… — шептала она.
   — Я тоже, — признался он. — До сих пор я думал, что не выношу тебя. А потом понял, что не могу без тебя.
   — Я чувствую слабость, когда ты говоришь это. Скажи мне, что ты действительно так думаешь.
   — Позже. — Он обнял ее. — Сначала давай попытаемся выбраться отсюда живыми.
   Оставив ее, он проплыл на другую сторону их лиственной пещеры, к Джобу.
   — Ты видишь берег?
   Джоб кивнул.
   — Похоже, атака закончилась. Они выходят из убежищ.
   Шон выглянул из-за ствола дерева. Группа солдат осторожно двигалась по ближайшему к ним берегу.
   — Они будут подбирать обломки некоторое время, до того как поймут, что мы скрылись. Понаблюдай за ними.
   Он подплыл к Дедану, наблюдающему за дальним берегом реки.
   — Что ты видишь?
   — Они заняты своими потерями, — ответил Дедан. Люди с носилками сновали вдоль берега, собирая убитых и раненых, в то время как рабочее подразделение уже приступило к ремонту разрушенных укреплений и замене маскировки. Никто не обращал внимания на противоположный берег.
   Были и другие обломки, плывущие по течению вместе с ними: расколотые бревна и разломанное оборудование, пустые нефтяные цистерны — вполне достаточно для того, чтобы отвлечь внимание от их ненадежного убежища.
   — Если нас не обнаружат до наступления темноты, поплывем. Смотри в оба, Дедан!
   — Да, мамбо, — согласился тот и сосредоточил внимание на берегу.
   Шон тихо подплыл обратно к Клодии и забрался на бревно рядом с ней. Она немедленно придвинулась к нему.
   — Мне не нравится, когда ты отсутствуешь, даже минуту, — прошептала она. — Ты действительно сказал то, что думаешь?
   Он поцеловал ее, и она ответила так страстно, что прикусила его нижнюю губу. Он насладился легкой болью.
   Наконец она разомкнула объятия и немедленно спросила вновь:
   — Ты думал так?
   — Я не могу без тебя, — ответил он.
   — Ты можешь сказать лучше.
   — Ты самая прекрасная женщина, которую я когда-либо знал.
   — Неплохо, но все же это не то, что я хотела бы услышать.
   — Я люблю тебя!
   — Наконец-то, Шон! И я тоже люблю тебя. — Она снова поцеловала его, и они забыли обо всем на свете. Их губы слились и тела переплелись под поверхностью воды.
   Шон не знал, как долго это продолжалось, но вскоре Джоб потревожил их.
   — Нас прибивает к берегу, — сообщил он.
   Течение вынесло их дерево к очередной излучине реки, и оно застряло на обнажившейся песчаной отмели. Шон, опустив ноги, коснулся дна.
   — Перетащите его на глубину, — приказал он, и, все еще прикрытые листвой, они толкали дерево до тех пор, пока оно не снялось с песчаной отмели. Течение снова подхватило его и понесло к следующему повороту.
   Задыхаясь от усилия, Шон забрался на сук дерева над головой. Клодия подплыла к нему и забралась туда же.
   — Шон, — сказала она изменившимся голосом. — Я не могла спросить тебя, в основном потому, что я не хотела услышать ответ… — Она прервалась, глубоко вздохнув. — Мой отец?..
   Шон молчал, подыскивая нужные слова, когда Клодия заговорила снова.
   — Он не вернулся с тобой, не так ли?
   Шон покачал головой, и его отяжелевшие волосы облепили лицо.
   — Он нашел своего слона? — мягко спросила девушка.
   — Да, — просто ответил он.
   — Я рада, — прошептала Клодия. — Я хотела, чтобы это был мой последний подарок ему.
   Она обхватила Шона за шею, прижавшись щекой к его щеке, так что ей не нужно было смотреть ему в глаза, и только тогда задала следующий вопрос:
   — Мой отец мертв, Шон? Я должна услышать это от тебя, чтобы поверить.
   Он обнял ее свободной рукой и ответил:
   — Да, милая. Капо мертв, но он умер смертью настоящего мужчины, как и хотел, и Тукутела, его слон, ушел вместе с ним. Хочешь узнать подробности?
   — Нет. — Она покачала головой, крепко держа его в объятиях. — Не сейчас. Может, никогда. Он умер, и частица меня и моей жизни умерла с ним.
   Шон не мог найти слов утешения. Он обнимал ее, пока дочь оплакивала отца. Она плакала беззвучно, прижимаясь к нему, рыдания сотрясали ее. Слезы смешивались с каплями речной воды, но она чувствовала их соль на губах Шона, когда он снова и снова целовал ее, и его сердце умирало от горя вместе с ее сердцем.
   Так они плыли вниз по широкой зеленой реке, с берегов до них доносился дым и запах битвы, слабые крики и стоны раненых.
   Шон не мешал Клодии в ее немой скорби, и постепенно всхлипывания, сотрясавшие ее, стихли. Наконец она прошептала:
   — Не знаю, как бы я вынесла это без твоей помощи. Вы были так похожи. Я думаю, именно это прежде всего и влекло меня к тебе.
   — Принимаю это как комплимент.
   — Я это и имела в виду. Благодаря ему у меня появился вкус к сильным и властным мужчинам.
   Позади них, почти на расстоянии вытянутой руки, плыл труп. Тигровая камуфляжная куртка была наполнена воздухом, и он лежал на спине. Его лицо, совсем молодое, говорило о том, что это был мальчик лет пятнадцати. Из его ран вымылась почти вся кровь, только бледно-розовый след дымкой тянулся за ним. Но и этого было достаточно. Шон видел искривленные головы рептилий, похожие на кору древнего дуба, медленно двигающиеся по течению, сопровождая кровяной след, рябь, идущую от отвратительных морд, извивающиеся длинные хвосты. Два огромных крокодила обгоняли друг друга в погоне за добычей. Одна из рептилий, настигнув труп, высунулась из воды, ее челюсти с неровными рядами желтых зубов широко раскрылись, а затем сомкнулись на трупе. Зубы прошли через мертвую плоть со скрежетом, ясно донесшимся до них, и Клодия, зажмурившись, отвернулась. Прежде чем крокодил смог утащить тело под воду, вторая рептилия, еще более крупная, чем первая, тоже вонзила зубы в мертвое тело, и ее челюсти начали свою черную работу.
   Зубы крокодила не рассчитаны на то, чтобы сразу рассекать мясо и кости, поэтому они продолжали сжимать челюсти, работая огромными гребенчатыми хвостами, вращаясь в воде, злобно изгибаясь в белой пене, не отпуская труп, расчленяя его так, что были слышны звуки разрываемой плоти и хруст ломаемых костей.
   Охваченная ужасом Клодия посмотрела назад и замерла, когда одна из гигантских рептилий поднялась высоко над водой с рукой в челюстях и проглотила ее. Светло-желтые складки на внутренней поверхности ее глотки выпятились, когда кусок проскользнул вниз, а затем она ринулась обратно, чтобы оторвать следующий.
   Дерясь за жалкие человеческие останки, крокодилы уплыли от дерева, и Шон почувствовал огромное облегчение, вспоминая длинный шрам от колючей проволоки на своей спине, — ведь его кровь также должна была окрасить зеленые воды.
   — О боже, это все так ужасно! — прошептала Клодия. — Это становится ночным кошмаром!
   — Это Африка. — Шон обнял ее, чтобы успокоить. — Но я здесь, с тобой, так что все будет хорошо.
   — Будет, Шон? Думаешь, мы выберемся отсюда живыми?
   — Никакой денежной гарантии нет, — признал он. — Если это то, что ты имеешь в виду.
   Клодия всхлипнула последний раз, затем прижалась к нему и твердо взглянула в его глаза.
   — Прости, — сказала она. — Я веду себя как ребенок. Обещаю, это больше не повторится. В конце концов я нашла тебя до того, как стало слишком поздно.
   Девушка с преувеличенной веселостью улыбнулась ему, ловя губами капли воды на подбородке.
   — Мы будем жить сегодняшним днем. Что нам еще остается?
   — Да, моя девочка, — ухмыльнулся он в ответ. — Что бы ни случилось, я смогу сказать, что любил Клодию Монтерро.
   — И, в свою очередь, был любим ею, — заверила она, снова поцеловав его. Это был долгий теплый поцелуй, приправленный ее слезами, выражение не вожделения, а страстного желания, залог уверенности для обоих, что есть что-то истинное и определенное в этом опасном и неопределенном мире.
   Шон не осознавал, насколько он возбужден, до тех пор пока Клодия не прервала поцелуй и не сказала, задыхаясь:
   — Я хочу тебя сейчас, сию же минуту. Я не могу ждать. О Боже, Шон, мой дорогой, пока мы живы и любим друг друга, но, может быть, уже вечером мы умрем. Возьми меня сейчас!
   Шон оглядел их лиственное убежище. Через просветы были видны берега. Было похоже, что они проплыли укрепления РЕНАМО. Никаких признаков жизни под галереями высоких речных деревьев не наблюдалось, кругом стояла густая утомительная тишина африканского полудня. Находившиеся близко друг к другу, но все же остающиеся на расстоянии вытянутой руки Джоб и Дедан осматривали реку. Из воды были видны только их головы.
   Шон посмотрел на Клодию, в ее медово-золотые глаза и понял, что хочет ее. Он еще никого не хотел так сильно, как ее.
   — Скажи это еще раз, — прошептала она срывающимся голосом.
   — Я люблю тебя, — сказал он, и они снова поцеловались горячо и страстно, теряя контроль над собой.
   — Быстрее, — сказала она сквозь поцелуй, — нам дорога каждая секунда.
   И она под водой начала срывать с них одежду. Одной рукой он помогал ей, как мог, а другой старался удержать их обоих над поверхностью зеленой воды.
   Она расстегнула его куртку, потом свою рубашку по пояс и прижалась к нему. Ее груди вздрагивали от холодной воды, а соски были возбуждены и налились, словно сочный спелый виноград. Шон отчетливо ощущал их прикосновение к своей коже.
   Он расстегнул кожаный ремень ее шорт цвета хаки, а она чуть приподнялась, чтобы ему было удобнее расстегнуть молнию, и задрыгала ногами, стараясь поскорее высвободить их, в то время как он исступленно стягивал мокрую ткань с ее ягодиц. Затем он перекинул шорты через руку, чтобы их не унесло течением, и вот она уже обнажена от талии и ниже. Отчаянно спеша, она расстегнула ему брюки и запустила туда обе руки, чтобы поскорее добраться до предмета своих желаний.
   — О, Шон, — выдохнула она, — о Боже, милый. Он такой большой, такой твердый… Пожалуйста, давай же, давай!
   В воде они почти ничего не весили и были подвижны, как пара брачующихся выдр. Клодия обвила его тело своими длинными ногами, подняв колени и скрестив лодыжки у него за спиной, одновременно лихорадочно направляя его в себя. Он начал двигаться, вторя ее движениям, но с первого раза у них ничего не получилось.
   Разочарованно застонав, она опустила руку в воду и направила его куда следовало. Затем, в страстном порыве изогнув спину, помогла ему войти в себя. Они сжали друг друга в объятьях, и вдруг ее тело напряглось, а золотистые глаза широко раскрылись, будто заполняя все ее лицо, — она наконец-то полностью ощутила его в себе. После холодной воды она показалась ему такой горячей, что это было почти невыносимо, и Шон невольно вскрикнул.
   Джоб и Дедан удивлено оглянулись и отвели смущенно взгляд, но Шон и Клодия забыли обо всем на свете.
   Все закончилось очень быстро, и она, совершенно обессиленная, повисла на его шее, как бегун-марафонец после изнурительного забега.
   Шон заговорил первым.
   — Прости, — сказал он, — все случилось так быстро, я просто не мог больше терпеть. А ты…?
   — Я успела задолго до тебя. — Она неуверенно улыбнулась ему одними уголками губ. — Было похоже на автомобильную катастрофу: мгновенно и опустошающе!
   Они оставались в объятиях друг друга еще долгое время, успокаиваясь и отдыхая, пока Клодия не почувствовала, что он уже достаточно расслаблен. И только тогда она ослабила захват своих плотно сдвинутых ног. Клодия потянулась к губам Шона и нежно его поцеловала.
   — Теперь ты принадлежишь мне, а я — тебе. Даже если я умру прямо сегодня, это не будет ничего значить, потому что ты теперь существуешь во мне.
   — Будем надеяться, что у нас впереди побольше, чем один день. — Он улыбнулся и с нежностью посмотрел на нее. — А теперь одевайся, любовь моя, пока я проверяю, что там происходит. — И он протянул ей одежду.
   Шон поплыл туда, где находился Джоб.
   — Что-нибудь видно? — спросил он.
   — Думаю, мы уже за пределами их расположения, — ответил Джоб, тактично избегая взгляда Шона. Странно, но Шона не смутило то, что Джоб знал о происшедшем между ним и Клодией. Он все еще находился в состоянии восторга и триумфа от происшедшего, и ничто не могло испортить ему настроение.
   — Как только стемнеет, направим дерево к тому берегу и выберемся на сушу. — Шон взглянул на часы: до заката не больше двух часов. — Будь настороже, — сказал он и поплыл к Дедану, чтобы предупредить и его тоже.
   Он пытался подсчитать примерную скорость течения, глядя на противоположный берег. Выходило не больше, чем две мили в час. Когда солнце сядет, они все еще будут находиться в опасной близости от района расположения РЕНАМО. Река впадает в море на востоке, так что им, чтобы добраться до границы Зимбабве, придется либо обойти основные силы генерала Чайны, либо проскользнуть сквозь них. Задача была не из легких, но сейчас Шон чувствовал себя уверенным и неуязвимым. Он предупредил Дедана и поплыл обратно к Клодии.
   — Благодаря тебе я чувствую себя прекрасно, — сказал Шон.
   — Этим я намерена заниматься в будущем, — заверила она его. — Но что мы собираемся делать сейчас?
   — Пока не стемнеет — ничего, разве что управлять этим пароходом.
   Клодия снова обняла его, и так, обнявшись, они смотрели на реку, плавно несущую свои воды на восток.
   Немного погодя она сказала, что замерзла. Они пробыли в воде почти два часа. Шон понимал, что, хотя температура воды была всего на несколько градусов ниже температуры их собственного тела, она постепенно охлаждала их.
   Клодия взглянула на него и шаловливо улыбнулась.
   — Не думаешь ли ты о том, чем можно предотвратить переохлаждение? — спросила она. — Или ждешь моего предложения?
   — Ну, — он притворился, что думает, — мы бы могли зажечь огонь.
   — Вот как? — спросила она. — Готова поспорить, что нет.
   Она опустила руку под воду и через насколько мгновений прошептала.
   — Видишь? Согрелся! И мне даже не пришлось использовать спички.
   — Действительно, чудо, — согласился он и снова начал расстегивать ее пояс.
   — На этот раз давай попробуем продлить это чудо подольше, чем десять секунд, — предложила она.
   Заходящее солнце окрасило поверхность воды в огненно-оранжевые и темно-красные цвета, будто это была только что выплеснувшаяся из жерла вулкана лава. Создавалось впечатление, что на поверхности реки, извиваясь, танцует множество искрящихся золотистых змеек.
   — Теперь можем плыть к тому берегу, — сказал Шон, и они, вцепившись в дерево, стали направлять его к дальнему берегу. Плыть было тяжело и неудобно. Они почти полностью находились под водой, да к тому же им мешало течение. Все четверо пытались сохранить направление и, резко отталкиваясь, медленно пересекали широкий поток.
   Солнце наконец скрылось за горизонтом, и вода стала черной, как ночное небо. Дерево, на котором они плыли, последний раз высветилось в предзакатных лучах уходящего солнца. До южного берега оставалось метров тридцать.
   — Держитесь вместе, смотрите не потеряйтесь в темноте, — предупредил Шон.
   Они сбились в кучку, держась за одну ветку. Шон взял руку Клодии и уже собирался что-то сказать, но, так ничего и не произнеся, вдруг наклонил голову и прислушался.
   Он был удивлен тем, что ничего не слышал до этого, — возможно, потому, что высокие поросшие лесом извилистые берега реки заглушали его. Как бы то ни было, шум вдруг стал неожиданно громким, и теперь можно было со всей определенностью сказать, что это звук подвесного мотора лодки, идущей на высокой скорости.
   — Черт, — сквозь зубы пробормотал Шон и взглянул на противоположный берег, до которого по-прежнему оставалось тридцать метров, хотя с таким же успехом могло бы оставаться и тридцать миль.
   Рев мотора становился то громче, то тише, то нарастал, то утихал, видимо, благодаря каким-то акустическим особенностям воды и деревьев. Но было ясно, что лодка идет вниз по течению и быстро приближается к ним. Было ясно: она идет со стороны расположения РЕНАМО. Шон стал вглядываться вдаль сквозь густую листву и наконец заметил отблески света в темноте — луч, который на мгновение мигнул на фоне ночного неба, а потом осветил темные верхушки деревьев, отразился от воды и нагло прошелся по берегам.
   — Патрульная лодка РЕНАМО, — сказал Шон, — и, похоже, они ищут нас.
   Клодия лишь еще крепче сжала его руку, но никто не произнес ни слова.
   — Попробуем притаиться здесь, хотя вряд ли они нас пропустят. Когда луч направят в нашу сторону, готовьтесь нырнуть.
   Звук мотора вдруг изменился, лодка явно замедляла ход и наконец показалась из-за излучины реки в нескольких сотнях ярдов и стала быстро приближаться к их убежищу.
   Луч попеременно проходился то по одному, то по другому берегу, освещая их ярко, как днем. Это был очень мощный луч, возможно, луч переносного фонаря, такого же, которым ослепили Шона на вершине утеса.
   В отражающемся от берегов свете можно было разглядеть суденышко и его экипаж. Шон узнал восемнадцатифутовую надувную лодку «зодиак» с пятидесятипятисильным подвесным мотором «ямаха». И хотя он еще не мог точно сосчитать, сколько человек на борту, можно было предположить, что их там по крайней мере человек восемь или девять. На носу лодки был установлен пулемет, а по центру лодки стоял человек в камуфляже с фонарем в руках.
   Луч прожектора скользнул по их пристанищу, ослепив их своим ярким зловещим светом, и двинулся дальше. Затем вернулся и безжалостно уперся прямо в них. До Шона донесся отдаваемый на лодке неразборчивый приказ по-шангански, и «зодиак», изменив курс, направил в их сторону. Луч прожектора по-прежнему был устремлен на них.
   Все четверо погрузились в воду так, что только носы торчали над поверхностью, и постарались как можно лучше укрыться за веткой, за которую держались.
   Рулевой «зодиака» сбавил скорость и переключил двигатель на нейтралку. Черная резиновая лодка теперь дрейфовала всего в каких-нибудь двадцати футах от них. Луч фонаря метался по густой массе зеленых листьев, скрывающих беглецов.
   — Отвернись, — напряженно шепнул Шон и обнял Клодию под водой. Даже несмотря на то, что их лица загорели, их бы тут заметили в ярком свете фонаря. Шон развернул Клодию и сам повернулся затылком к преследователям.
   — Там никого нет, — сказал кто-то по-шангански. Хотя эти слова были произнесены довольно негромко, голос говорящего был слышен совершенно отчетливо.
   — Обойти кругом! — скомандовал другой голос, и Шон узнал сержанта-шангана, который сопровождал его в расположение генерала Чайны. «Зодиак» начал медленно огибать плывущее по течению дерево, оставляя позади себя белесый след.
   Спутанные ветки отбрасывали абсолютно черные тени, а вода отражала ослепительные световые вспышки, невыносимо режущие глаза. Когда «зодиак» подплыл к ним достаточно близко, четверо беглецов осторожно перебрались к дальней стороне своего покрытого листьями убежища. Стоило лучу осветить то место, где они находились, как беглецы бесшумно ушли под воду, а снова вынырнув, старались набирать в легкие новую порцию воздуха как можно тише.
   Им показалось, что игра в прятки со смертью продолжалась целую вечность. Наконец голос на «зодиаке» снова сказал:
   — Да нет там никого. Мы только зря теряем время.
   — Продолжайте осмотр, — ответил голос сержанта. Затем через минуту прозвучал новый приказ: — Пулеметчик, а ну-ка очередь по дереву!!
   На носу «зодиака» сверкнуло волшебным огнем дуло РПД, и тысячи пуль принялись с ошеломляюще зверской жестокостью рвать дерево в клочья. У них заложило уши от оглушительных выстрелов, и на ветки, под которыми они лежали, посыпался дождь из листьев и палок. Пули срывали с дерева клочки коры и вздымали фонтанчики на поверхности воды. Некоторые пули рикошетили в ночное небо, завывая, словно потревоженные духи.
   Шон снова окунул Клодию под воду и погрузился сам, но и там слышал, как пули впиваются в воду или ударяются о ствол дерева. Он держался, пока не почувствовал, что его легкие вот-вот сгорят, будто наполненные кислотой. И только тогда он выплыл на поверхность, чтобы глотнуть немного воздуха.
   Пулеметчик на «зодиаке» стрелял короткими очередями. Как и у любого радиста, у каждого опытного пулеметчика был свой собственный стиль стрельбы, который могли узнавать другие. Этот предпочитал давать по паре коротких очередей по пять выстрелов каждая. Чтобы добиться такой точности, требовалось не меньшее искусство, чем пианисту, дающему концерт.
   Шон с Клодией поднялись на поверхность, чтобы вдохнуть немного воздуха. Дедан тоже всплыл, причем всего лишь в трех футах впереди них. Луч фонаря ярко осветил его голову. С его короткой кудрявой бороды стекала вода, глаза на его иссиня-черном лице сверкали как два шара из слоновой кости, а рот был широко открыт, втягивая спасительный воздух.
   Пуля ударила в висок, чуть повыше уха. Голова его дернулась от удара, а кожу на голове разрезало, как ножом. Он непроизвольно закричал, скорее, взревел, словно раненный в сердце бык. Затем его голова упала вперед, и он начал погружаться лицом в темную воду.
   Шон метнулся к нему, схватил за плечо и вытащил на поверхность до того, как его унесло течением, но его голова безвольно болталась из стороны в сторону, а глаза закатились так, что были видны только белки.
   Однако на «зодиаке» услышали крик, и сержант закричал одному из его людей:
   — Готовься бросить гранату. — А затем обратился к ним: — Сдавайтесь. Даю десять секунд.
   — Джоб, скажи ему, что мы выходим, — нехотя приказал Шон.
   Матабелы и шанганы понимали друг друга, и Джоб закричал им, чтобы не стреляли.
   Клодия помогла Шону поддерживать голову Дедана над водой, и они вместе подтащили его к «зодиаку». Свет прожектора ослепил их, но несколько рук протянулись к ним и по одному втащили в лодку.
   Дрожа, как едва не утонувшие щенки, они сгрудились в центре лодки. Тело Дедана лежало между ними, и Шон нежно положил его голову к себе на колени. Тот был без сознания, едва дышал, и Шон осторожно повернул его голову, чтобы обследовать рану на виске.
   Какое-то время он даже не понимал, что видит. Из длинной, но неглубокой раны на голове выпирало что-то белое и блестящее.
   Однако Клодия, задрожав, прошептала:
   — Шон, это же его… это его… — Она никак не могла заставить себя договорить, и только тогда Шон понял, что он видит мозги Дедана, все еще удерживаемые плотной белой мембраной dura mater — твердой мозговой оболочкой, но уже вылезающие через рану на череп, как из лопнувшей покрышки порой выпирает камера.