Смит Уилбур. Время умирать

   — В любое время, когда окажешься в Южной Африке, заходи навестить меня. — Шон потянулся и посмотрел на небо.
   Уже можно было различить кроны деревьев. Вот-вот должен наступить рассвет. Они загасили окурки и поднялись с земли.
   — Я должен тебе кое-что сказать, — прошептал Альфонсо. Его изменившийся тон сразу привлек внимание Шона.
   Он снова присел на корточки и взглянул на шантана. Альфонсо смущенно прочистил горло.
   — Мы прошли с тобой вместе долгий путь, — пробормотал он.
   — Долгий тяжелый путь, — согласился Шон, — но уже виден конец. В это же время завтра…
   Он не стал продолжать, а Альфонсо долго не отвечал.
   — Мы с тобой сражались плечом к плечу, — наконец сказал Альфонсо.
   — Как львы, — подтвердил Шон.
   — Я называл тебя Баба и Нкози Какулу.
   — И я этим гордился, — формально ответил Шон. — А я называл тебя другом.
   Альфонсо в темноте кивнул головой.
   — Я не могу позволить тебе перейти границу Зимбабве, — сказал он с внезапной решимостью.
   Шон перенес тяжесть тела на пятки.
   — Это почему же?
   — Помнишь Катберта? — спросил Альфонсо, и Шону потребовалось какое-то время, чтобы вспомнить это имя.
   — Катберт… а, ты имеешь в виду того, с авиабазы Большая скала. Того, что помог нам провести операцию?
   Казалось, все это было так давно.
   — Племянник генерала Чайны, — кивнул Альфонсо. — Именно о нем я и говорю.
   — Сэмми Дэвис-младший, — улыбнулся Шон. — Такой холодный равнодушный кот. Да, я хорошо его помню.
   — Генерал Чайна разговаривал с ним по радио. В то самое утро с базы хеншо, после нашей победы. Я был в бункере, в соседней комнате и слышал все, что он говорил.
   Шон почувствовал, как по его спине пробежал холодок, а кончики волос на затылке начало покалывать.
   — И что же Чайна ему сказал? — спросил он, боясь услышать ответ.
   — Он приказал Катберту дать знать зимбабвийцам, что это ты совершил налет на базу Большая скала и украл индеки, полный ракет. Он велел Катберту сообщить им, что ты собираешься вернуться в Зимбабве через долину Хондо, в районе миссии Святой Марии, и что они должны поджидать тебя именно там.
   У Шона закрутило в животе, и довольно долго он не мог прийти в себя от размеров и коварства расставленного ему Чайной капкана. В этом была просто-таки дьявольская жестокость. Позволить им поверить, что они наконец свободны, дать им почувствовать, что все опасности позади, когда на самом деле они двигались навстречу такой участи, какую не мог бы уготовать им и сам Чайна.
   Ярость высшего командования Зимбабве не будет знать границ. У Шона был зимбабвийский паспорт, документ довольно удобный, но который сразу же превратит его в предателя и убийцу, который не может ожидать никакой помощи со стороны. Он тут же будет передан в знаменитую зимбабвийскую Центральную разведывательную организацию и направлен в пыточные подвалы тюрьмы Чикаруби, откуда живым он уже никогда не выйдет. Джоба, невзирая на его ранение, ждет та же участь.
   Даже Клодия, хотя она и является американской гражданкой, больше попросту не существует. Прошло уже несколько недель, как было объявлено о ее пропаже. К этому времени интерес к этому случаю угаснет даже в американских посольствах в Хараре и Претории. Она, как и ее отец, будет считаться погибшей и не сможет рассчитывать на какую-либо защиту. То есть, она так же уязвима, как и все они.
   Ловушка захлопнулась, и выхода из нее нет. У них за спиной армия РЕНАМО, с флангов — ФРЕЛИМО, а впереди — зимбабвийская ЦРО. Им остается или слоняться по диким джунглям, или быть загнанными, как дикие животные, или умирать от голода в пустыне.
   — Думай! — сказал сам себе Шон. — Ищи выход.
   Они могут попробовать пересечь границу Зимбабве, не в районе долины Хондо, а где-нибудь в другом месте, но ЦРО в поисках их поднимет на ноги всю страну. На каждой дороге будут установлены постоянные военные блокпосты. Без документов им не пройти и нескольких миль. А еще Джоб, что делать с Джобом? Как им пронести раненого, когда вся полиция и армия будут искать человека на носилках?
   — Нам надо идти на юг, — сказал Альфонсо. — Мы пойдем в Южную Африку.
   — Мы? — удивился Шон. — Ты хочешь пойти с нами?
   — Я не могу вернуться к генералу Чайне, — философски заметил он, — особенно после того, как я его предал. Я пойду с вами в Южную Африку.
   — Но ведь это переход длиной в триста миль, мимо двух враждующих армий: ФРЕЛИМО и южной группировки РЕНАМО. А как быть с Джобом?
   — Мы понесем его с собой, — ответил Альфонсо.
   — Триста миль?
   — Тогда оставим его здесь, — пожал плечами Альфонсо. — Он всего лишь матабел, умрет так и так, невелика потеря.
   Шон почувствовал, как у него к горлу подступают злые слова, но сумел сдержаться, пока все хорошенько не обдумал. Обдумав же предложение Альфонсо, он понял, что тот абсолютно прав. На севере сомнительное убежище в Малави было блокировано водами реки Кабора и отрядами генерала Чайны. На востоке лежал Индийский океан, а на западе поджидала зимбабвийская ЦРО.
   — Хорошо, — с неохотой согласился Шон. — Юг — это единственный выход. Возможно, мы и сможем проскочить между ФРЕЛИМО и южными силами РЕНАМО. Все, что нам там придется сделать, так это пересечь хорошо охраняемую железнодорожную ветку и переправиться через Лимпопо да найти достаточно пропитания, пока мы будем идти по выжженной и опустошенной десятью годами гражданской войны территории.
   — Зато в Южной Африке мы будем есть мясо каждый день, — жизнерадостно заметил Альфонсо.
   Шон встал.
   — А твои люди пойдут с нами?
   — Я убью тех, кто не пойдет, — прозаично заявил Альфонсо. — Мы не можем отпустить их обратно к генералу Чайне.
   — Правильно, — согласился Шон. — А ты по расписанию доложишь Чайне, что мы пересекли границу Зимбабве. С помощью радио мы сможем водить Чайну за нос дня четыре, а то и все пять. Он не догадается, что мы повернули на юг, пока ты будешь докладывать, что мы идем по прежнему пути и находимся вне его досягаемости. Тебе лучше бы немедленно переговорить со своими людьми. На юг лучше свернуть прямо сейчас. Поговори с ними, пока они сами не догадались, что мы что-то задумали.
   Альфонсо созвал своих бойцов. В серых лучах рассвета лица шанганов, когда они собрались в крут и слушали, как Альфонсо расписывал им южный рай, в который он их поведет, казались спокойными и рассудительными.
   — Мы все устали от войны, устали жить в кустах, как животные. Настало время научиться жить, как люди, найти себе жен и растить сыновей.
   Альфонсо был полон пламенного красноречия, свойственного всем новообращенным, и прежде чем он закончил свою речь, Шон увидел в глазах большинства солдат выжидательное понимание и почувствовал облегчение. Впервые он начал верить, что предстоящее им путешествие действительно возможно — хотя и при достаточных усилиях и немалой доле удачи.
   Он пошел сообщить о том, что им предстоит, Клодии и Джобу. Клодия как раз обтирала лицо раненого влажной тряпкой.
   — Ему намного лучше. Вот что значит хороший ночной отдых.
   Она умолкла, едва заметила выражение лица Шона. Настроение Клодии заметно ухудшилось, как только он рассказал, что им предстоит.
   Джоб лежал очень тихо, и Шон, решив, что он опять перешел грань сознательного и бессознательного, нагнулся проверить ему пульс. Как только он коснулся его руки, Джоб открыл глаза.
   — Ты доверяешь этим шанганам? — прошептал он.
   — У нас не слишком большой выбор, — заметил Шон, затем резко продолжил, — мы…
   — Оставь меня здесь, — шепот Джоба был едва слышен.
   Выражение лица Шона посуровело и в голосе появились злые нотки.
   — Прекрати эту ерунду, — предупредил он Джоба.
   — Без меня у вас еще есть шанс, — настаивал Джоб. — А если вам надо будет тащить еще и эти носилки…
   — У меня двенадцать здоровых шанганов, — заметил Шон.
   — Лучше пусть хоть кто-нибудь пройдет, чем мы все умрем. Оставь меня, Шон. Спасайся сам и спасай Клодию.
   — Ты начинаешь меня злить. — Шон встал и сказал Клодии: — Мы выступаем через десять минут.
   Весь день они осторожно пробирались на юг. Было большим облегчением то, что теперь не надо было следить за появлением в небе вертолетов, однако шанганы по привычке периодически задирали головы вверх. Чем ближе они подходили к железнодорожной ветке, тем медленнее становилось их продвижение, все больше времени проводили они, прячась в лесных зарослях и кустах, ожидая возвращения Матату, который сообщал, что дорога впереди свободна, и вел их дальше.
   Ближе к концу дня Шон оставил отряд в заросшем кустарником овраге и пошел вместе с Матату. Разведчики отсутствовали почти два часа и вернулись, когда солнце уже садилось. Они тихо и внезапно появились возле Клодии.
   — Ну и напугал же ты меня! — выпалила она. — Ты прямо как кошка.
   — Железнодорожная ветка всего лишь в миле от нас. Охрана ФРЕЛИМО, похоже, находится в растерянности. На ветке оживленное движение военных составов, а кругом царит паника. Для того чтобы пересечь ветку, надо будет что-то придумать. Как только выйдет луна, я схожу, посмотрю еще раз.
   Пока они ждали появления луны, Альфонсо установил антенну и вышел на очередной сеанс связи со штаб-квартирой генерала Чайна.
   — Голубок в полете, — сообщил он условную фразу, чтобы Чайна поверил, что Шон со своим отрядом пересекли границу.
   После короткой паузы, за время которой оператор, очевидно, докладывал о принятом сообщении, Альфонсо получил приказ возвращаться на основную базу к реке. Он передал подтверждение приема и выключил рацию.
   — Они не будут ожидать моего возвращения еще пару дней, — улыбнулся Альфонсо, собирая рацию, — так что подозрения у них возникнут еще не скоро.
   Как только бледно-серебряный диск луны показался над верхушками деревьев, Шон и Матату исчезли в лесу, чтобы провести окончательную разведку железнодорожной ветки.
   Примерно в миле от того места, где они остановились, разведчики обнаружили пересекающий ветку узкий ручей. Хотя он, в сущности, и представлял собой небольшую лужицу, вокруг него росли густые кусты, которые могли послужить хорошим прикрытием. Обычно кусты бывают вырублены на сотню ярдов от дороги в каждую сторону, но здесь молодой поросли позволили отрасти на высоту примерно по пояс человеку.
   — Ну и ленивые же свиньи во ФРЕЛИМО, — пробормотал Шон. — Зато это даст нам хоть какое-то прикрытие. Пройдем по руслу ручья.
   Ручей пересекал ветку по бетонной трубе, проложенной под насыпью. В пятидесяти ярдах от трубы располагался пост охраны. Пока Шон наблюдал в бинокль за дорогой, часовой ФРЕЛИМО с автоматом АК за спиной прошелся от поста до того места, где под рельсами проходила труба. Он прислонился к перилам и закурил сигарету. Огонек сигареты отмечал его путь, когда тот направился обратно к посту.
   Шону показалось, что часовой нетвердо держится на ногах, а когда охранник достиг сторожевого поста, до ушей Шона и Матату донеслось негромкое женское хихиканье.
   — Да у них там вечеринка, — причмокнул Шон языком.
   — Пальмовое вино и джиг-джиг, — с завистью согласился Матату и в лунном свете поднял правую руку, на которой большой палец был зажат между средним и указательным. — Я бы от такого тоже не отказался.
   — Грязный развратник, — дернул его за ухо Шон. — Когда мы доберемся до Йоханнесбурга, я добуду тебе самую большую, самую толстую леди, которую только можно будет сдвинуть с места.
   Амурные вкусы Матату были притчей во языцех. «Как у шерпа с Эвереста», — обычно говорил при этом Шон.
   Вольности, которые позволяла себе охрана дороги, обещали сделать переход линии делом довольно простым. Шон и Матату тихо выбрались из русла ручья и направились туда, где оставили остальных.
   Они отсутствовали три часа, и когда приблизились к лагерю, оставалось всего несколько минут до полуночи. В начале оврага Шон остановился, чтобы дать условный сигнал, булькающую трель красношеего козодоя. Ему вовсе не улыбалось, чтобы их подстрелил кто-нибудь из шанганов Альфонсо. Он подождал ответа несколько минут и, не дождавшись, повторил сигнал. В ответ — опять тишина, и вот тогда у него появилось первое тревожное предчувствие.
   Вместо того чтобы пойти напрямую, они осторожно обогнули овраг, в лунном свете Матату неожиданно наткнулся на след и немного прошел по нему, тревожно нахмурившись.
   — Кто это? Куда шли? — прошептал Шон.
   — Много людей. Наши шанганы! — Матату поднял голову и указал на север. — Они ушли, покинули лагерь.
   — Ушли? — Шон пришел в замешательство. — Бессмыслица какая-то, если только!.. О, Господи! Только не это!
   Быстро и тихо он проскользнул к лагерю. Часовые, которых он расставил перед тем, как уйти, исчезли, посты были покинуты. Шон почувствовал, как у него внутри поднимается паника, готовая поглотить его целиком.
   — Клодия! — прошептал он, еле сдерживаясь, чтобы не выкрикнуть это имя во весь голос.
   Ему хотелось броситься к лагерю и найти ее, но Шон несколько раз глубоко вздохнул и подавил панику.
   Он переключил автомат АКМ на стрельбу длинными очередями и пополз вперед на животе. Пять шанганов, которых он оставил спящими на дне оврага, исчезли, их снаряжение и оружие тоже исчезли. Он пополз дальше и в слабом свете луны разглядел силуэт носилок Джоба; рядом с ними, как и перед их уходом, лежала завернутая в одеяло Клодия, но невдалеке от нее лежало, распластавшись, еще одно тело. В свете луны он заметил на затылке лежащего темное пятно.
   — Кровь!
   Шон отбросил всякую осторожность и бросился к Клодии, рухнул рядом с ней на колени и прижал ее к себе.
   Пробуждаясь от крепкого сна, она вздрогнула и вскрикнула, начала вырываться из его рук, но затем, поняв, кто это, успокоилась.
   — Шон! — выпалила она, все еще не придя в себя ото сна. — Что такое? Что случилось?
   — Слава тебе, Господи! — с облегчением пробормотал он, — Я уж думал!..
   Он осторожно усадил ее и подошел к носилкам Джоба.
   — Джоб, с тобой все в порядке?
   Он осторожно потряс его за плечо, тот зашевелился и что-то пробормотал.
   Шон вскочил на ноги и подошел туда, где лежал Альфонсо. Он дотронулся до его шеи. Кожа была влажной, но пульс ровный и глубокий.
   — Клодия! — крикнул он. — Принеси фонарь!
   В свете фонаря он осмотрел ссадину на голове Альфонсо.
   — Хорошенький ударчик, — проворчал он. Хотя кровотечение было небольшим, он приложил к ране тампон и перевязал рану.
   — Хорошо еще, что ударили по голове, а то могли бы и серьезно ранить, — мрачно пошутил он.
   — Что случилось, Шон? — взволновано спросила Клодия. — Я уснула как убитая и ничего не слышала.
   — Тебе повезло, — сказал Шон, завязывая узел на повязке, — а то бы и тебе потребовался такой же уход.
   — Что случилось? Где остальные?
   — Ушли, — сказал он, — сбежали, дезертировали. Их, очевидно, не вдохновила прогулка, а может быть, и сама цель прогулки. Они приложили Альфонсо по голове и отправились обратно к генералу Чайне.
   Клодия изумленно уставилась на него.
   — Ты хочешь сказать, что нас осталось только четверо? А все шанганы кроме Альфонсо ушли?
   — Именно так, — согласился Шон. Альфонсо застонал и попробовал дотронуться до повязки. Шон помог ему сесть.
   — Шон! — Клодия схватила его за руку, и он повернулся в ее сторону. — Что мы будем делать? — Шон бросил взгляд в сторону носилок. — Что мы будем делать с Джобом? Как мы его понесем? Как мы отсюда выберемся?
   — Это, любовь моя, чрезвычайно интересный вопрос, — мрачно согласился Шон. — Все, что я могу тебе сказать, так это то, что завтра к этому времени нашему старому приятелю генералу Чайне станет известно, что мы в бегах, и при этом он будет точно знать, куда мы направляемся.
   Она пораженно уставилась на него.
   — Что же нам делать?
   — Похоже, у нас не такой уж большой выбор, — сказал он. — Для нас еще пока открыта только одна дорога… пойдем туда, куда и шли.
   Он помог Альфонсо встать на ноги.
   — Это невозможно, — взволнованно прошептала Клодия. — Вы вдвоем не сможете унести носилки.
   — В этом ты, конечно, права. Придется придумать что-то другое.
   Подойдя с двух сторон, они подняли Джоба с носилок и уложили на одеяло Клодии, затем, в то время как остальные молча наблюдали за ним, Шон начал разбирать стекловолоконные носилки. Пока он этим занимался, из темноты бесшумно возник Матату и тихо что-то прошептал на ухо Шону.
   Шон бросил быстрый взгляд в сторону Альфонсо.
   — Ты их хорошо обучил. Твои шанганы разошлись в одиннадцати разных направлениях. Если мы бросимся их преследовать, то поймаем одного или двух, но кто-то обязательно дойдет до Чайны и доставит ему приятные новости.
   Альфонсо начал проклинать и поносить дезертиров, а в это время Шон объяснял Джобу и Клодии:
   — Я хочу использовать нейлоновые ремни для изготовления чего-то наподобие подвесного стула.
   Клодия поглядела на него с сомнением.
   — Джоб не настолько силен, чтобы сидеть. При движении откроются раны, кровотечение…
   Она замолчала, заметив взгляд Шона.
   — У тебя есть лучшее предложение? — огрызнулся он, и она только покачала головой.
   Шон в два раза увеличил длину тяжелого зеленого полотна, взял ремни от своего АКМа и АК Альфонсо, чтобы сделать петли.
   — Остальное подгоним на ходу, — заверил он, затем взглянул на Клодию. — Вместо того чтобы выискивать трудности, принесла бы хоть какую-то пользу и собрала все снаряжение, которое нам оставили шанганы. Нам надо отобрать то, что мы возьмем с собой.
   Он очень быстро отобрал необходимое, оставив все, без чего можно было обойтись.
   — Альфонсо и я понесем Джоба. Кроме этого, мы сможем нести только наше оружие и одеяла. Клодия и Матату должны взять медикаменты, фляги с водой и собственные одеяла. Все остальное бросаем здесь.
   — А консервы? — спросила Клодия.
   — Забудь о них, — резко сказал Шон и принялся прилаживать свой груз.
   Он свел все до минимума, прекрасно понимая, что каждый лишний фунт веса уже после первых нескольких миль превратится в десять. Шон даже уговорил Альфонсо оставить АК и дал ему вместо этого пистолет, отобранный у русского пилота. Он ограничил себя всего лишь двумя обоймами для собственного АКМа и оставил у себя и Альфонсо по две гранаты — по одной разрывной и одной фосфорной.
   Чтобы патруль ФРЕЛИМО случайно не обнаружил оставленное снаряжение, они сложили его в кучу, забросали сверху землей и накрыли ветками.
   — Отлично, приятель, — сказал Шон Джобу. — Настало время отправляться в путь.
   Он взглянул на часы и увидел, что уже без нескольких минут три. Они здорово отстали от графика и теперь, чтобы пересечь железнодорожную ветку, у них оставалось всего несколько часов темноты.
   Шон присел на корточки рядом с Джобом и помог тому сесть, затем прочно закрепил его раненую руку на груди.
   — А теперь самое трудное, — предупредил он, и они вместе с Альфонсо подняли Джоба на ноги.
   Джоб стойко вынес это, не издав не звука, и стоял, поддерживаемый Шоном и Альфонсо.
   Шон и Альфонсо надели на себя лямки импровизированного подвесного стула из нейлонового полотна, приподняли Джоба и усадили его в эту люльку. Здоровой рукой Джоб обхватил Шона за плечо, а Шон и Альфонсо взялись за руки у него за спиной, чтобы поддержать раненого.
   — Готовы? — спросил Шон.
   В ответ Джоб только что-то тихо проворчал, стараясь скрыть, какую боль доставляет ему каждое движение.
   — Если вы считаете, что нам сейчас так уж плохо… — жизнерадостно сообщил Шон, — то предлагаю подождать еще пару часов!
   Они пошли вдоль оврага по направлению к железнодорожной ветке. Шли медленно, стараясь приспособиться к новому, не совсем удобному способу передвижения, пытаясь придерживать Джоба, чтобы не доставлять ему лишних мучений, но когда они вышли на пересеченную местность, Джоба начало болтать, и он то и дело ударялся о своих носильщиков. Раненый не издавал ни звука, но Шон слышал его тяжелое дыхание прямо над ухом, а когда боль становилась особенно мучительной, Джоб вцеплялся пальцами в плечо Шона.
   Они медленно продвигались по обмелевшему руслу ручья по направлению к водосточной трубе, пересекающей железную дорогу. Матату шел в сотнях ярдов впереди и был едва виден в лунном свете. Один раз он просигналил, чтобы отряд остановился, а через несколько минут предложил снова продолжить путь. Клодия шла сзади, отстав шагов на пятьдесят, чтобы в случае обнаружения и вынужденного отступления у нее было хоть какое-то преимущество.
   Неся Джоба, Альфонсо и Шон не могли двигаться бесшумно. Однажды они оступились в илистой луже, и в ночной тиши это прозвучало так, словно где-то поблизости купается стадо бегемотов.
   Матату первый достиг насыпи и начал делать им отчаянные знаки, чтобы они поторопились. Шон и Альфонсо заковыляли вперед, придавленные к земле весом Джоба, и оказались как раз на открытом месте, когда вверху на насыпи послышался скрип гравия и приглушенные голоса.
   Стараясь пригнуться как можно ниже, они неуклюже побежали вперед, добрались до насыпи и укрыли Джоба в темноте тоннеля. Клодия бежала в два раза быстрее и отстала от них всего лишь на несколько ярдов. Шон обернулся и свободной рукой втащил ее из лунного света в благословенную темноту водосточной трубы.
   Они прислонились к бетонной стене, пригнувшись под изогнутым сводом и стараясь восстановить дыхание. Все изрядно запыхались, пробираясь через грязь и песок обмелевшего ручья.
   Шаги и голоса становились все громче, и наконец идущие остановились прямо у них над головами. По звукам голосов было похоже, что это мужчина и женщина. Гарнизоны ФРЕЛИМО то ли таскали с собой собственных маркитанток, то ли находили подружек в лагерях беженцев, в большом количестве раскиданных вдоль железной дороги.
   Похоже, между ними происходил оживленный спор. Мужчина говорил заплетающимся от выпитого языком, а в голосе женщины слышались капризные протестующие нотки. Наконец мужчина возбужденно повысил голос.
   — Доллар шуми, десять долларов, — сказал он. Голос женщины стал мягче, теперь в нем можно было услышать согласие и кокетство.
   Затем послышались шаги по гравию, и несколько сорвавшихся камешков упало на дно ручейка.
   — Они спускаются сюда! — на одном дыхании выпалила в ужасе Клодия, и все инстинктивно отпрянули в глубь трубы.
   — Тихо, — сказал Шон.
   Он высвободил Джоба из импровизированного сиденья и прислонил к бетонной стене.
   Не успел Шон вытащить нож, как на фоне лунного света у входа в трубу появились два силуэта.
   Они прижимались друг к другу и тихо смеялись, женщина поддерживала мужчину, пока они пробирались вперед. Шон сжал рукоять ножа, нацелив его чуть выше живота и готовый в любой момент встретить незваных гостей, но те сделали всего лишь несколько шагов в глубь тоннеля, продолжая хихикать и перешептываться, повернулись лицом друг к другу. Их фигуры были четко очерчены на фоне входа в тоннель.
   Часовой ФРЕЛИМО прижал женщину к стене, поставил рядом свой карабин и начал возиться, расстегивая одежду. Женщина прислонилась спиной к стене и привычным жестом задрала переднюю часть юбки выше пояса. Смеясь и что-то пьяно бормоча, часовой привалился к ней. Одной рукой женщина продолжала держать задранную юбку, а другой поддерживала и направляла мужчину.
   Если бы Клодия протянула руку, она вполне бы могла дотронуться до этой пары, но те были слишком заняты друг другом, чтобы замечать что-то вокруг. Мужчина начал раскачиваться около женщины, его голос стал громче, как бы подвигая к еще большим усилиям, движения становились все более яростными. Внезапно мужчина откинул назад голову, замер и издал крик, напоминающий клекот петуха-астматика. Затем он медленно обвис, женщина засмеялась и резко оттолкнула его. Продолжая смеяться, она расправила юбку и взяла мужчину за руку. Парочка выкарабкалась из трубы и скрылась за углом. Их шаги снова захрустели по насыпи и вскоре затихли. Шон сунул нож обратно в висящие на поясе ножны и сказал:
   — Это называется покувыркаться в джунглях!
   С нервным облегчением Клодия хихикнула.
   — Ровно две секунды, это просто новый мировой рекорд, — прошептала она. Шон отрывисто обнял ее.
   — Мы все еще друзья? — прошептал он, — извини, что пришлось огрызнуться на тебя.
   — Просто я была пессимисткой и заслужила это. Больше не услышишь от меня никаких стонов и причитаний.
   — Оставайся рядом.
   Он повернулся, чтобы подхватить Джоба, и обнаружил, что тот от слабости сполз по стене и сидит на песчаном дне ручья.
   Когда он наклонился, чтобы помочь ему подняться, его пальцы коснулись больного плеча Джоба. Повязка была мокрой, и улыбка сползла с лица Шона. Кровотечение началось снова.
   «С этим мы ничего поделать не можем», — подумал он, осторожно помогая Джобу подняться.
   — Как у тебя дела, старик?
   — Обо мне не беспокойся, — хрипло, чуть слышно прошептал тот.
   Шон тронул за плечо Матату, и тот, повинуясь безмолвному приказу, сразу же направился к дальнему концу тоннеля и исчез в зарослях обмелевшего ручья.
   Через несколько минут до них донесся свист ночной птицы, это Матату давал знать, что путь свободен. Шон послал Клодию вперед и подождал пять минут, пока она пересечет открытое пространство.
   — Пошли.
   Шон взглянул на светящийся циферблат своего «ролекса», они подняли Джоба и двинулись в направлении лунного света.