Солодкова Татьяна. Сказка Ветра

   Ну почему я не послушал Водуницу? Почему не отказался, пока была возможность?
   Я сидел на полу, опершись спиной о свою кровать, и думал, думал… Из кухни до меня доносились голоса, но меня они не интересовали.
   – И он не выходит? - говорил встревоженный Ленкин голос.
   – Нет, - отвечала бабушка, - два дня сидит там, никого не желает видеть, ничего не ест. Даже Пургена вышвырнул, а потом орал на кого-то: "Убирайся! Мне вас по горло хватило!".
   – На домового, наверное, - предположила Писарева.
   – И я так подумала, - огласилась бабушка. - Ума не приложу, как вывести его из этого ступора.
   – А с Захаром связывались?
   – Он сам приходил, спрашивал, в чем дело. Он нашел магическое кольцо Дениса в канализации, наверное, он его в унитаз спустил.
   – И Денис не поговорил даже с ним?
   – Послал к черту из-за закрытой двери, а Захар не стал настаивать.
   – И что же делать? - в голосе Ленки стояли слезы.
   – Не знаю, - вздохнула бабушка. - Сашина смерть его сильно потрясла. Его не потрясло то, что он маг, то, что его дед был магом, то, что его родителей убили волшебники, но это… мне кажется, это перегрузило его, что ли. Он просто не выдержал.
   – Мне кажется, что дело не в перегрузке, а в чувстве вины, - возразила Лена. - Во-первых, черные маги схватили Сашу из-за Дениса, а во-вторых, он не смог его спасти.
   – И что же делать? Он прогнал меня, Свету, Захара, кота и даже домового.
   – Но ведь сегодня похороны. Он же пойдет на похороны?
   – Не знаю.
   – Пойдет, - уверенно сказала Лена, - точно пойдет, только надо, чтобы у него мозги на место встали и начали соображать хотя бы элементарное.
   – И что ты предлагаешь?
   – Я с ним поговорю.
   – Он закрылся, - напомнила бабушка.
   – Посмотрим, - послышался звук отодвигаемого стула и шаги, затем она постучала в мою дверь. - Денис! Денис, открой!
   Я не хотел открывать, не хотел никого видеть, вообще ничего не хотел. Хотя нет, хотел - напиться. Но только тогда мой ветер вырвется из-под контроля и перебьет оставшихся моих близких.
   – Денис, открой, я очень тебя прошу.
   Я не ответил. Посылать Ленку к черту мне не хотелось, сама поймет, что я не желаю никого видеть, и уйдет…
   Но она не поняла.
   – Ах так, - многообещающе произнесла Писарева. - Ну, посмотрим.
   Шаги удалились на кухню.
   "Вот и хорошо", - подумал я.
   – У вас есть шпилька? - снова донесся до меня Ленкин голос.
   – Есть, - растерянно ответила бабушка. - А что ты хочешь сделать?
   – Открыть дверь и съездить ему по морде, - мрачно сказала Писарева и снова вернулась к моей двери. На этот раз она не стучала и не просила открыть. Раздался шорох и скрип в замке. "Похоже, она еще и взломщица…"
   Замок щелкнул, и дверь открылась. На пороге стояла Ленка. Она была одета во все черное, а волосы стянуты на затылке в тугой узел.
   – Уходи, - безжизненным голосом попросил я.
   – Черта с два! - ответила она в моей обычной манере. - Вытащи голову из пятой точки и выползи из своей берлоги.
   – Не хочу, уйди.
   – Да щаз! Уже побежала!
   – Уйди.
   – Я тебе сейчас уйду! - она подошла и залепила мне пощечину.
   – Уй! - я поморщился, в голове зазвенело, но мысли немного прояснились. - Раз дерешься, тем более уйди.
   – Это еще не дерусь, - предупредила она и присела рядом со мной, - в следующий раз получишь по носу ногой с разворота.
   – А ты умеешь?
   – Чтобы расквасить тебе нос, сумею, - заявила Ленка. Во злобная, блин! Вот и советуй после этого людям раскрепоститься.
   – Что тебе от меня надо? - простонал я.
   – Ничего особенного. Да ты только посмотри на себя: глаза красные, щетиной зарос, в одной рубашке третий день.
   – Мне и так хорошо, - пробурчал я.
   – Нет, не хорошо! Да, твой лучший друг умер, да, его больше нет, и, да, ты виноват в его смети. Но неужели ты думаешь, что можешь искупить вину, превратив свою жизнь в помойку? Он бы этого хотел? Твой друг, готовый ради тебя на все, этого бы хотел?! Отвечай!
   – Не хотел, - признал я.
   – Тогда какого черта ты делаешь? Хочешь осквернить его память? Хочешь, чтобы на том свете ему покоя не было?
   – Того света нет, - это я вывел сегодня ночью: раз Бога нет, то и того света тоже быть не может.
   – А если есть? - не сдавалась Ленка. - Если есть? Что тогда? Представляешь, как Сашке сейчас приятно на тебя смотреть? Даже не на тебя, а на то, что от тебя осталось.
   – Я не смогу с этим жить…
   – Сможешь! - на этот раз ее голос походил на рычание. - Хватит ныть! Ты думаешь, ты единственный, кто кого-то потерял? Ты что один такой на свете? Глядите-ка, неженка! Поднимайся и приводи себя в порядок! Сегодня похороны твоего друга! Ты можешь хотя бы достойно проводить его в последний путь? - я молчал. - Я, конечно, понимаю, что переместиться на кладбище для тебя секунда, но нужно же одеться…
   Я так резко вскинул голову, что в шее что-то хрустнуло.
   – Я не буду перемещаться!
   Она, не понимая, посмотрела на меня и поинтересовалась:
   – Почему?
   – Потому что все это из-за магии, я больше не буду ей пользоваться!
   Ленка пожала плечами:
   – Ладно, с магией потом разберешься. А раз ты решил ехать на автобусе, то поторапливайся. Ну же!
   – Сейчас, - не хотя ответил я. Она была права, не прийти на Сашкины похороны я не мог. - Сейчас оденусь.
   – Вот и отлично, - она поднялась с пола и направилась к двери.
   – Лен, - окликнул я ее.
   – Что? - она остановилась.
   – Почему ты со мной возишься?
   Лена как-то странно хмыкнула, будто говоря: "Ты так ничего и не понял".
   – Потому что я люблю тебя, идиот, - и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
   Меня этими словами словно по башке стукнуло. Меня, оказывается, еще можно любить. Меня! Такого жалкого и всем приносящего только вред. Мне казалось, меня можно только ненавидеть.
   На то, чтобы привести себя в порядок, я потратил больше двух часов. Быстро ничего сделать не получалось, и я провозился черт-те сколько.
   Когда я вышел из ванной, уже одетый в черные джинсы и свитер, бабушка даже перекрестилась от облегчения. Этот ее жест меня покоробил.
   – Поехали, - сказала Лена, - уже пора.
   – А Света? - забеспокоилась бабушка. - Она ведь тоже хотела пойти.
   – Она приедет туда, - сообщила Ленка, похоже, она была в курсе всего.
   И мы поехали. На автобусе. К хорошему быстро привыкаешь, а от плохого отвыкаешь еще быстрее, и я уже совсем отвык от общественного транспорта.
   Я уселся на одиночное сидение и отвернулся к окну. Бабушка села с Писаревой.
   Мы поехали.
   Я сидел и смотрел в окно, пытаясь абсорбироваться от окружающих. В автобусе ехало множество больных, но я делал вид, что ничего не замечаю. Говорят, можно заблокировать чужую боль, отказавшись от дара исцеления. Именно это мне и надо. Перерою книги, пойму как и поставлю этот блок.
   Как там сказала Водуница? Я в точности помнил ее слова: "Ты губишь себя ради других, а эти другие не то, что отплатят, они даже не узнают о твоем существовании. А ты себя погубишь, и самое страшное, что не только себя".
   Как же она была права… Тогда я мог легко отказаться от дара, теперь же будет гораздо сложнее. Он теперь жил во мне. Я больше не человек с проснувшимися сверхъестественными способностями, я - маг, маг Ветра. Я не знаю заклинания для отказа от дара, и мне уж точно его никто не даст. Но если нельзя отказаться полностью, то кто может помешать мне просто бросить? Я сказал "просто"? Вряд ли что-то связанное с магией может быть простым.
   Я все смотрел и смотрел в окно. Мимо проносился до боли знакомый городской пейзаж.
   Да, Лена права, если я закроюсь в своей комнате, ни моя вина, ни мои проблемы не исчезнут. Нужно продолжать жить, жить как самый обычный человек. Неизвестно, сколько еще погибнет моих близких из-за этой чертовой магии. Бабушка? Лена? Светка?… А что если они умрут? Что со мной тогда будет?
   Что мне сейчас делать? Мстить черным магам за Сашку? Мстить ради глупого морального удовлетворения и подвергать дорогих мне людей опасности? Ни за что! Черт с ней с этой магией и магами: белыми и черными, - пусть себе воюют, мне нет до этого дела. Я окончу университет, стану журналистом и попытаюсь забыть обо всем, что со мной произошло. Если смогу, конечно. Во всяком случае, я сделаю все, чтобы это осталось в прошлом.
   Хоронили Сашку не в городе, а на станции Седанка, что в получасе езды. У него на этом кладбище были погребены родственники.
   Мы сразу же поехали на кладбище. Я не захотел заезжать к Бардаковым домой, видеть его родителей лишнюю минуту было выше моих сил.
   Погода в тот день стояла холодная, но солнечная, как-никак конец октября. Народа на кладбище было много: многочисленные родственники, весь факультет (у Сашки со всеми были замечательные отношения), просто знакомые, некоторые преподаватели…
   "На мои похороны пришло бы столько же", - невольно подумалось мне, и ужасно захотелось, чтобы это Ухо хоронил меня, а не наоборот. Но мои желания не учитывались.
   Его мать увидела меня и подошла, у нее были красные заплаканные глаза. Честное слово, это был самый тяжелый день в моей жизни.
   – Денечка, - она знала меня с детства и потому иногда называла так. Несчастная мать обняла меня, как родного. - Деня, как же мы теперь без него?
   – Не знаю, - искренне ответил я. Я действительно не знал.
   – Кто же мог это сделать?
   На этот раз я промолчал. Я больше не мог врать, довольно с меня лжи, от которой нет никакого прока.
   Скоро Сашкина мать отошла, а ко мне подошла Писарева.
   – Ты как? - спросила она.
   – Лучше, чем он, - кивнул я в сторону гроба, который пришлось держать закрытым.
   Лена проследила за моим взглядом и помрачнела еще сильнее.
   – Надеюсь, что лучше, - пробормотала она. - Пойдем, сейчас будут опускать.
   Эти похороны были не похожи на похороны моих родителей. Может, потому что здесь было слишком много молодежи, а может, потому что я повзрослел.
   Мы подошли к свежевырытой могиле. Гроб стали спускать. Вот теперь Сашка по-настоящему уходит навсегда.
   На этот раз я сам схватил Ленкину руку, а она сжала мою.
   – Я с тобой, - прошептала она.
   – Я знаю.
   Гроб спустили и могилу начали засыпать землей.
   Навсегда…
   Никогда я больше не увижу своего друга, никогда больше не окликну его по имени, мы не будем разговаривать, смеяться до упада, и не подадимся в кино…
   НИКОГДА…
   Могилу засыпали, стали устанавливать памятник. Я отвернулся, не в силах больше на это смотреть. Да и что толку пялиться на холмик свеженасыпанной земли? Что это изменит? Кому это надо?
   Люди стали расходиться, Сашкины родители позвали всех к себе, чтобы помянуть покойного. Бабушка и Светка уже ушли.
   – Вы идете? - окликнул нас кто-то из наших однокашников, я даже не глянул кто.
   – Нет, - сказал я, не оборачиваясь, - я не иду.
   – Я тоже, - ответила Писарева, а потом спросила меня: - А почему мы не идем?
   – На поминках пьют водку, не так ли? - она кивнула. - Думаешь, я обойдусь одной стопкой? - продолжал я. - Если я начну, то уж точно напьюсь, уж слишком мне паршиво. А надираться мне нельзя, потому что тогда ветер вырвется из-под контроля.
   – Ясно, - поняла она, и, очевидно, своим бурным воображением представила последствия.
   – А ты бы пошла, - сказал я.
   – Без тебя не хочу.
   – Спасибо.
   Она положила голову мне на плечо.
   – Не за что. Может, пойдем отсюда, а?
   – Пошли.
   Все уже уехали, и мы остались одни.
   – На электричку? - спросила Лена.
   – Да.
   – А может?…
   Я замотал головой.
   – Нет, я не стану больше пользоваться даром.
   – И поэтому ты спустил в канализацию свое кольцо?
   – Захар все время меня вызывал, а я не хочу видеть магов.
   – Я думала, Захар - твой друг.
   – Он прежде всего маг. И, увидев меня, он не попытается понять меня как друг, а как маг станет читать мне нотации, чтобы я немедленно перестал ныть и занялся магией.
   – М-м, - протянула Лена, - может, он будет прав? Магия - твой дар, то, с чем ты родился, она в тебе.
   – Она приносит только вред. Мои родители, де, теперь вот Сашка. Кто следующий? Ты? Бабуля? Поверь, я не хочу проверять. Эта магия, о которой ты говоришь как о чем-то великом, лишила меня нормальной жизни, лишила меня всего, подарив боль, врагов и потери. По-твоему, ей стоит заниматься после этого?
   – Я скажу, стоит, но ты меня все равно не послушаешь.
   – Не послушаю, - согласился я, - потому что очень вас всех люблю и не переживу, если что-то случится еще и с кем-то из вас.
   – А другие люди? Ты мог бы им помочь, - настаивала она.
   – Своя рубашка ближе к телу, - возразил я. - Знаешь такое? Вы мне близки, а люди - это вообще абстрактное понятие, я их не знаю.
   – Я думала, ты полюбил исцелять.
   – Полюбил, - признал я. - Но никто не помогает мне, почему тогда я должен помогать им? Я хочу жить собственной жизнью.
   – А что если в этом и есть твоя жизнь - жить ради других?
   – Послушай, - не выдержав, попросил я. - Хватит об этом. Я уже все для себя решил.
   Она укоризненно посмотрела на меня:
   – И ты сможешь с этим жить?
   – Не знаю, - честно ответил я.
   На следующий день я поехал на учебу. На автобусе. Народ в универе был подавлен, а в остальном все было как всегда. Самый трудный месяц в моей жизни заканчивался, и я был очень этому рад. Хотелось, чтобы поскорее минуло лет десять и это все забылось.
   Нет в моей жизни никакой магии, словно не было. И не будет. Я действительно этого хотел.
   – Поехали к Акварели, - предложил я Ленке после учебы.
   – Поехали, - быстро согласилась она. - Я сама хотела предложить, а то мы ее на целую неделю забросили, обиделась, наверное.
   Лена была права, вот только я решил поехать к Акварели не из-за того, что мы о ней забыли, а просто это была возможность отвлечься.
   Пробок на дороге в этот час не было, и до места мы добрались быстро.
   – А что если Акварель снова начнет задавать вопросы о магии? - спросила Лена, когда мы поднимались по ступенькам.
   – Скажу, что тема устарела.
   – Резонно, но она на этом помешалась.
   – Ты тоже слишком много говоришь о магии, - заметил я.
   – А ты слишком много о ней думаешь, - не осталась в долгу Ленка. Как интересно, мы с ней так мало знакомы, а она уже знает меня лучше меня самого.
   – Скоро перестану думать, - пообещал я.
   – Не думаю.
   – А я уверен.
   Она пожала плечами:
   – Если хочешь, упрямься, мне-то все равно.
   Но ей было не все равно, я это знал.
   Наконец, мы поднялись на девятый этаж и позвонили в дверь. Вопреки нашим ожиданиям ее открыли удивительно быстро. Но нашему удивлению не было предела, когда вместо Акварели на пороге возникла пухленькая невысокая женщина в домашнем халате и тапочках на босу ногу.
   – Вам кого? - осведомилась она.
   – А Акварель дома? - спросил я.
   – Кто? - не поняла она.
   – Ну, - я попытался вспомнить ее настоящее имя. - Ира. Ира Топорова.
   – А, - наконец, поняла женщина. - Художница! Так бы и сказали.
   Вообще-то, мы так и сказали.
   – Так она дома?
   – Нету ее. Она продала мне квартиру и немедленно выехала в начале этой недели еще до окончания оформления документов.
   – А она не просила ничего передать, если к ней зайдут? - растерялся я.
   Новая хозяйка квартиры только развела руками в воздухе:
   – К сожалению, нет, - и она захлопнула дверь перед нашими носами.
   – И что бы это значило? - спросила Лена.
   – Понятия не имею, - отозвался я, не понимая ровным счетом ничего.
   – Неужели мы ее чем-то обидели?
   Мы стали спускаться.
   – Обидели, - поморщился я. - Я обидел.
   – И чем, интересно?
   – Тебе обязательно знать? - уточнил я, врать мне не хотелось, но правда была, мягко говоря, не для Ленкиных ушей.
   – Конечно, обязательно! Ты же знаешь, я страсть как любопытна. Ну, так что там у вас с Акварелью?
   – Я ей отказал, - признался я, чувствуя, что отчего-то краснею. Ну надо же! Первый раз в жизни краснею перед девушкой! А раньше бессовестно врал им - и ничего.
   – В каком смысле? - не поняла Лена.
   И мне пришлось уточнить. Мяться было бесполезно, и я просто сразу выложил:
   – Она предложила мне себя, а я не взял.
   – Ух! - Ленка даже остановилась посреди лестницы и неожиданно спросила: - Почему?
   – Что? Почему она это сделала? Не знаю, понравился я ей, говорила же, что лицо у меня выразительное…
   – Да нет, - нетерпеливо перебила Ленка. - Почему ты ей отказал?
   – Не знаю.
   – Как можно такое не знать?
   – Ну, - протянул я, - к некоторым девчонкам изначально относишься как к друзьям.
   – Ясно, - кивнула она и обогнала меня на лестнице.
   "Действительно, - мелькнуло у меня в голове, - как тут можно не знать?"
   – Лен! - окликнул я ее. И пускай грязная лестничная площадка дома Акварели не то место и из-за последних событий в данный момент не то время, но я скажу ей то, что очень хочу сказать. - Подожди!
   – Ну, чего еще? - вид у нее был мрачный.
   – Я соврал, - признался я. - Все я знаю, я просто не сразу понял. Но отказать Акварели у меня была причина.
   Лена скривилась:
   – То ты знаешь, то не знаешь… Так почему?
   – Потому что оказалось, период ничего не значащих отношений в моей жизни завершился, - начал я. - Потому, - я взял ее руку и прижал к своей груди на уровне сердца, - что мое сердце оказалось уже занято.
   Она вздрогнула и подняла на меня огромные испуганные глаза.
   – Денис, таким не шутят, - донесся до меня ее шепот.
   Я все еще не отпускал ее руку.
   – А я и не шучу. Лен, это не то место для таких слов, но я должен тебе это сказать сейчас. Я люблю тебя, - она мочала и не сводила с меня удивленных глаз, и я продолжил: - Давай, ты пошлешь меня к черту, и мы на этом закончим, только не молчи. Я трус, я подвел друга, предал магов…
   После этих слов Лена высводила свою руку и… и вдруг залилась смехом!
   – Дурак, - сквозь смех простонала она. - Какой же ты дурак!
   – Я знаю, - виновато признал я.
   Она перестала смеяться и попросила:
   – Повтори еще раз, что ты сказал, а то я отреагировала несколько неадекватно.
   Я чувствовал себя действительно полным дураком.
   – Я люблю тебя.
   – Я тоже тебя люблю, - вдруг улыбнулась она. - Только давай выйдем из здания, а то нас выгонят за то, что мы шумим…
   Но вместо того, чтобы выполнить ее предложение, я крепко прижал ее к себе.
   – Ленчик, ты не представляешь, как мне помогает твоя поддержка, - прошептал я.
   Мы спустились вниз. Держась за руки.
   Небо заволакивало тучами, и ветер бушевал на всю катушку.
   – Не хочешь угомонить ветер? - спросила Лена.
   – Нет.
   – Почему? А если этот ветер поднимет с земли кирпич и врежет им мне по голове, полагаешь, я меньше пострадаю?
   – Я не стану пользоваться магией, - не сдался я, несмотря ни на что, - хватит пытаться меня разубедить.
   – Не хватит! - внезапно донесся из-за спины голос Захара.
   Я резко повернулся.
   – Ты что здесь делаешь? - в миг разозлился я. Следил, значит!
   – Ищу тебя. Мы можем поговорить?
   – Нет.
   – Да, - встряла Ленка. - Поговорите с ним и вправьте мозги на место.
   – Предательница, - пробормотал я.
   Но она и не думала обижаться.
   – Дурак, - услышал я в ответ, а Лена повернулась и пошла в сторону автобусной остановки.
   – Дельная девчонка, - заметил Захар.
   – Зачем ты пришел? - продолжал я негодовать.
   – Поговорить, я же сказал. Пройдемся? - он указал на тротуар.
   Я понял, что отвязаться не удастся, пришлось сдаться:
   – Пошли.
   – Денис, почему ты выкинул кольцо? - спросил Захар. - Почему не отвечал на вызовы?
   – Не хочу иметь с магией ничего общего, - я не смотрел на него.
   – Из-за Саши?
   – Из-за Саши.
   – Но ведь если ты перестанешь чудить и разбрасываться волшебными вещами, начав работать, ты сможешь отомстить. Четыре мага Стихий сумеют убить Темного Властелина, твой дед это уже делал.
   – Помнится, после этого дед свихнулся, - заметил я.
   – Никогда не поверю, что ты боишься сойти с ума.
   – Не боюсь, - согласился я. - Я за себя вообще не боюсь. Я боюсь за других. Сашку убили обычные черные маги, и, если мы даже покончим с Властелином, опасность не исчезнет. Я больше никого не хочу терять.
   – А как же люди? Разве тебе не нравилось помогать им?
   – Не ценой жизней собственных близких. Я не хочу мстить. Если я буду бездействовать, моим родным ничего не грозит.
   – Но черные маги хотят всем объявить о себе и о существовании магии. Если это произойдет, начнется самая настоящая гражданская война между волшебниками и бездарными. И тогда свободных людей не останется: одни умрут, других поработят. Неужели ты не понимаешь?
   – Понимаю.
   – Тогда пойдем, тебе осталось еще совсем немного подучиться, чтобы стать полноценным магом. У тебя есть не только волшебный дар, у тебя талант, я еще ни разу не видел, чтобы учились с такой скоростью. Пойдем со мной.
   – Захар, мне нужно заклинание, чтобы навсегда заблокировать магический дар, -впервые за время нашего разговора я посмотрел Захару в лицо. И не нашел там даже малой толики понимания. - Вот вы все время твердите, что я сопляк, юнец. А ведь вы правы. Я еще слишком молод для такой ответственности. Пусть другие спасают мир.
   – Но это должен быть ты! - продолжал настаивать мой наставник. - Ты для этого родился. Это твоя судьба.
   – Не моя.
   – Денис, да что же ты делаешь?! - бессильно взвыл Захар. - Ты же сам над собой издеваешься, против своей природы прешь! Тебе же нравилось быть магом, ты же стольких людей спас. Что с тобой?!
   – Я не издеваюсь над собой, - упрямо возразил я. - Я делаю то, что хочу.
   Вдруг Захар резко остановился, смотря мне прямо в глаза. Я еле сдержал возглас, чтобы не охнуть, - в его глазах стояли слезы.
   – А я ведь до последнего верил в тебя, - прошептал он. - Мне говорили, из этого парня ничего не выйдет, он слишком своенравен. Я думал, это хорошо, значит, у него есть характер. Но я ошибся. Как же я ошибся! Какой там характер! Человека с характером, сильного человека, никакая боль, никакая потеря не сломит, он будет жить, он будет идти до конца и бороться, бороться до победы. А ты… ты не представляешь, сколько надежд ты погубил, сколько веры уничтожил и сколько невинных людей погибнет в скором времени по твоей вине, из-за твоей нерешительности… трусости!
   – Прости, - вот и все, что я мог сказать.
   Захар покачал головой, словно отбрасывая от меня свои извинения.
   – Я - тебя - презираю - всем - сердцем, - медленно, отчеканивая каждое слово, произнес он и переместился Коротким путем.
   Я остался один посреди пустого тротуара. Я и сам себя презирал. Да что там! Я себя ненавидел. Да, я трус. Трус. Ничтожество. Но его слова меня задели, однако к действиям не побудили. Я все для себя решил: мне не быть магом, героем или кем-то там еще. Хочу быть журналистом, среднестатистическим жителем России. Хочу быть незаметным и заурядным человеком.
   Я приехал домой.
   Бабушка ушла в магазин, и дома была одна Светка.
   – Привет! - звонко поприветствовала она меня.
   – Привет, - ответил я вяло.
   – Мне Лена сказала, что ты с магией завязал, - сказала сестренка. - Это правда?
   Я кивнул.
   – Да.
   – Ты что больной?! - Светка выпучила на меня глазищи. - Совсем с ума сошел! Это же такие возможности!
   – Сама поживи с такими возможностями, а потом говори, - огрызнулся я.
   – Деня, ты же сам говорил, что вас всего четверо на всю Россию, - не понимала Светка. - Больше ни у кого нет таких способностей, только у вас. Как же ты можешь всех бросить?
   – Могу, и все.
   – Когда ты спас меня, ты был настоящим магом, - неожиданно сказала она. - Я тогда подумала, что ты настоящий герой. Став магом, ты стал человечнее, стал братом, о каком я всегда мечтала, но каким ты никогда не был. Ты маг, белый маг!
   – Белый, - усмехнулся я, - черный… Какая разница? Сашку убили черные, тебя пытались убить белые. Я не хочу иметь ничего общего ни с одной магией: ни с черной, ни с белой, ни с полосатой. Все. Точка. Надоело.
   Светка смутилась.
   – Я думала, тебе нравится быть не таким, как все, - она больше ничего не сказала и ушла в свою комнату.
   И чего все ко мне лезут? Даже сестра. Почему все хотят сделать из меня мага? Им-то это зачем? А что я могу поделать, если мне едино противны и черная, и белая магии.
   Я вошел в свою комнату. Емельяныча было не видно, я как позавчера на него наорал, так он больше не показывался. Мне было стыдно перед старичком, я успел его полюбить, но он тоже был отголоском магии, о которой я мечтал забыть.
   Я стал переодеваться, и тут из-под кровати высунулась усатая морда.
   – Если я выйду, драться не будешь? - спросил кот.
   Я вспомнил, я давеча вышвырнул его из комнаты за шкирку.
   – Не буду, - пообещал я. - Только ты сам уйди от меня подальше.
   – Только кое-что скажу, ладно?
   – Ладно, - ну что я мог сказать? Пурген, просящий разрешения что-то сделать, - зрелище, на которое стоит посмотреть.
   – Я специально под кроватью спрятался, чтобы получше тебя рассмотреть, когда придешь, - сказал кот.
   – Зачем? - не понял я. - Давно не видел?
   – Такого я вообще никогда не видел, - Пурген для убедительности выпучил глаза. - Ты у нас феномен.
   – В смысле? - насторожился я. - У меня, что, рога выросли?
   – У тебя аура посерела, - значительно сказал Пурген.
   – Чего?
   – Раньше она была белая, что говорило о твоей принадлежности к белым магам, - пояснил он, - потом кто-то, черный маг, который за тобой следил, слегка запачкал ее черным. Но теперь она серая. СЕРАЯ! Однотонно серая. А такого не бывает.
   Я пожал плечами, меня это не слишком взволновало. Серая, так серая.