Солодкова Татьяна. Сказка Ветра

   – Если бы я не захотел, я бы не ответил, - заверил я. - И палкой бы не заставила.
   – Это уж точно…
   – А ты завтра… - я посмотрел на часы и исправился, - сегодня на учебу не пойдешь?
   – Конечно, нет. У меня мозги на занятиях в трубку свернутся. Я не мазохистка все-таки. Так что пройдусь, приду домой, скажу, что занятия раньше закончились.
   – А ты в каком районе живешь? - поинтересовался я, чувствуя, что начинаю засыпать.
   – На Первой речке, - ответила она. - Отсюда не слишком близко, так что пока доеду, гляди, и родители на работу уйдут. Лишь бы синяков на лице не осталось…
   – Их уже нет, - заверил я. - Вон зеркало.
   Она поднялась и посмотрела на себя. И ее лицо впервые озарила настоящая, широкая, радостная улыбка.
   – И правда, нет! - воскликнула Писарева, не веря собственным глазам.
   И только той ночью я впервые понял, как это хорошо исцелять людей.

10 глава
12 октября.

   Я никогда не верил в то, что шила в мешке не утаишь. А жизнь, как известно, любит тыкать людей носом в то, во что они не верят. Так что теперь я знаю: сколько веревочке ни виться…

   Я проснулся оттого, что кто-то держит меня за руку. Нет, даже не держит, а нагло вертит. Вертит и вертит… А мне какое дело? Спать хочу! И вдруг меня обдало холодом, мозги проснулись достаточно, чтобы начать хоть немного соображать, и я понял, ЧТО происходит. Кто-то рассматривал не мою руку, то есть, не просто руку, а именно левую, как раз ту, на которой было магическое кольцо с рубином.
   Я открыл глаза и резко вскинул голову, аж в шее что-то хрустнуло. Бабушка тут же отступила на шаг и выпустила мою руку. Я заметил, что мое кольцо, повернутое вечером вовнутрь, теперь было с внешней стороны.
   "И что же мне теперь делать?" - пронеслась в голове совершенно бестолковая мысль.
   Я огляделся, беспомощно моргая, и понял, что я, как сидел, разговаривая с Писой, так и уснул, облокотившись о стол.
   – Привет, ба, - выдавил я из себя.
   – Здравствуй, - от ее голоса потянуло таким холодом, что у меня мурашки по спине пробежали. "Пожалуйста, поздоровалась и уйди, - взмолился я. - Пусть ты не посчитала кольцо чем-то необычным. Пусть ты не будешь задавать вопросов!" Но она не ушла. - Во-первых, - строго изрекла бабушка, - не прилично спать в одной комнате с особой противоположного пола, если она не является твоей родственницей или женой…
   – Да мы… - хотел я возмутиться, но она погрозила пальцем, и я осекся.
   – Мне нет до этого дела, - продолжила бабушка, - и не смей меня перебивать, я сегодня не склонна сюсюкать. Ты сейчас пойдешь, умоешься и проводишь эту милую девушку, а потом придешь и спокойно поведаешь, куда ты все время пропадаешь, зачем притащил кота, почему не посещаешь занятия, откуда у тебя это кольцо и каким это, интересно, образом у Лены на лице прошли синяки за одну ночь.
   – С чего ты взяла, что я не посещаю занятия?! - неужели Писа проговорилась?
   – Сережа, твой однокашник, звонил вчера, справлялся, серьезно ли ты болен и скоро ли вернешься в университет, - пояснила ба. - Я сказала, что болен. Серьезно. На голову… Так, остальное обсудим позже, и не вздумай, как всегда, сбежать. Этого разговора тебе не избежать.
   Я почувствовал себя загнанным в клетку зверьком, маленьким таким, беззащитным-беззащитным, которому сейчас придет конец, и никто не сможет ему помочь.
   – А где Ленка? - спросил я, расправляя плечи.
   – Чай пьет. Сейчас допьет, и проводишь.
   Умывался я долго, потому что одновременно пытался найти выход из сложившейся ситуации. Но он не находился. Я был в тупике. Что делать? Что сказать бабушке? Как выкрутиться? Мне захотелось стать страусом и спрятать голову в песок, лишь бы никому ничего не отвечать. Но даже если я бы и нашел заклинание, чтобы превратиться страуса, мне бы пришлось долго драпать до ближайшей пустыни, а это ой как не близко.
   Когда я смотрел на бегущую из крана воду, мне в голову пришла потрясающая мысль - утопиться.
   Да что же это?! До меня вдруг дошло, О ЧЕМ я думаю, и я ужаснулся. Парень, как же ты дальше жить будешь, если у тебя в двадцать лет подобные мысли в голову лезут?
   Я, наконец, умылся и вышел из ванной. Ленка с бабушкой сидели на кухне. Я отметил, что Писа прислушалась к моему совету и оставила волосы распущенными. А вообще, вид у нее был самый что ни на есть цветущий. Я подумал, что никогда не видел Писареву такой. Похоже, наш вчерашний, нет, сегодняшний ночной разговор, подействовал на нее положительно.
   – Привет, - улыбнулась она.
   – Привет, - отозвался я не слишком радостно. Мне снова захотелось стать страусом.
   – Ну, все, - Писа поставила кружку на стол. - Спасибо вам огромное за гостеприимство, но мне пора.
   – А где Светка? - совсем не кстати спросил я. Просто я привык к утренним крикам сестренки, разыскивающей в лабиринте нашей крохотной квартирки школьные принадлежности и одежду. А сегодня я ничего не слышал.
   – В школу уже ушла, - ответила бабушка, хмурость из ее взгляда не исчезла.
   – У тебя очень милая сестра, - высказалась Писа, - мы с ней познакомились.
   – Милая, - пробормотал я, - когда спит зубами к стенке…
   Интересно, чего это я сегодня эту "милую" не слышал? Это ж надо как вырубило. Говорил, говорил и бессовестно задрых, как сидел.
   Я поплелся за Ленкой в прихожую, заметил, что свои джинсы и свитер она тщательно вычистила, так что никаких следов вчерашних приключений у нее не осталось.
   Она обулась, и я вызвался проводить ее до автобуса. Мы спустились по лестнице в молчании. Я думал об упавшей мне на голову с утра проблеме, о чем думала Писа, меня в тот момент не интересовало.
   – Я опять лезу не в свое дело, но что-то случилось? - осторожно спросила Ленка, когда мы вышли из подъезда.
   – Нет, - я заставил себя улыбнуться. - Просто не выспался.
   – Ясно…
   Мы прошли несколько десятков метров к остановке. Автобуса еще не было, и пришлось ждать.
   – Я подожду сама, - предложила Писарева, - иди, ты же из-за меня не выспался.
   – Ерунда, - отмахнулся я. Лучше целые сутки простоять здесь, чем вернуться домой, где бабушка-фашистка приступит к пытке.
   Но автобус не заставил себя долго ждать.
   – Едет, - еще издалека увидел я его.
   Ну, может, у него шину спустит? Может, мотор заглохнет, и мне придется торчать здесь еще? Но общественный транспорт уцелел. Конечно, я мог что-нибудь с ним сотворить одним простеньким заклинанием, но… Короче, зачатки совести у меня все-таки остались. - Ну, пока, - сказал я Писе. - Если что, звони или приходи, всегда помогу, чем смогу.
   – Спасибо. За все спасибо. А если тебе в чем-то понадобится моя помощь, знай, я никогда не откажу, - в свою очередь заверила она.
   Автобус остановился, и Ленка вошла в него, махнув мне на прощание рукой. Честное слово, нормальная девчонка, даже интересная, только почему-то забитая. И я действительно помог бы ей снова, если бы она обратилась ко мне в будущем.
   Ладно, делать нечего. Не прятаться же, в самом-то деле? И я пошел домой, предчувствуя бурю. И на этот раз мой ветер был не в силах разогнать грозовые облака.
   Когда я вернулся, бабушка все еще сидела на кухне.
   – Я боялась, что ты сбежишь, - сухо сказала она.
   – А разве это помогло бы? - хмыкнул я и сел напротив нее. Мне показалось, что на лице у бабули залегли новые морщинки. Мне стало стыдно, но сбежать больше не хотелось.
   – Когда вчера Сережа позвонил, - сказала она. - Я хотела сразу с тобой поговорить, но ты пришел не один, и я решила отложить разговор до утра. Я рада, что пришла к такому решению, потому что я бы спросила тебя про прогулы, а ты бы опять мне соврал, - я почувствовал, что краснею. - Но, слава богу, я решила дождаться утра, а за ночь… подумала, сопоставила и сделала выводы. И о твоих исчезновениях, и о вранье, и о прогулах, и о Пургене, Лениных синяках (но это уже утром), а потом кольцо с рубином все поставило на свои места. Ну, что ты на это скажешь?
   Что бы я на это ни сказал, это бы уже ничего не изменило. По рассуждениям бабушки я понял, что напрасно боялся, что мне придется ей что-то рассказывать. Все оказалось гораздо более запутанным, потому что бабушка ВСЕ ЗНАЛА и без меня.
   – Продолжай, - вот и все, что я сказал.
   И она продолжила:
   – У меня уже две недели назад появились подозрения, но я не верила, не смела верить, думала, может, ересь, которую ты несешь, вовсе не вранье, но… Первой настоящей странностью стал кот. Я молилась, молилась, чтобы все это мне показалось, что ты ни во что ни ввязался, не связался с… с ними! А сегодня утром я увидела Ленино лицо без единой ссадины, а вчера оно было одним сплошным фингалом. Такие синяки меньше, чем за неделю, не проходят. А она стала благодарить меня за какую-то замечательную мазь, которую ты ей дал. Я сразу же подумала о кольце, решила, если его нет, тебя еще можно спасти, вернуть… И я пошла к тебе, пока ты спал… И оно было… это чертово кольцо было на твоей руке… есть, - она с ненавистью воззрилась на рубин на моем пальце. - Маги Стихий тебя еще не приняли?
   – Да, неделю назад.
   – О Господи! - бабушка подняла глаза к потолку. - Да за что нам это?!
   – Бабуль, да ничего страшного… - попробовал я ее успокоить.
   – Ничего страшного?! - воскликнула она. - Мы столько сил потратили, чтобы скрыть от тебя правду, мы оба, я и твой дед. После гибели твоих родителей мы с ним решили, что следующим магом Ветром будет кто угодно, но только не наш внук. Мы думали, пусть твой врожденный дар спит, и никто о нем знать ничего не будет.
   – Они нашли меня, - я почему-то не мог смотреть бабушке в глаза. - Необходимо воссоединение Стихий.
   – Господи! А нельзя… нельзя отказаться?
   "Да с радостью!"
   Я покачал головой:
   – Может, и можно, теоретически, но Я НЕ МОГУ, понимаешь? Я нужен магам, я нужен людям.
   Она зажмурилась.
   – Ты даже не представляешь, сколько раз я это слышала от твоего деда. Сколько раз… Он был вечно занят, все время кому-то нужен, долг вечно призывал его куда угодно, но только не домой.
   – Я не могу отказаться, - твердо повторил я. - Но откуда… откуда ты узнала? Ведь нельзя простым людям знать о… о нас.
   Она вздохнула.
   – Егор сам и рассказал, потому что окончательно заврался, и я больше не могла это выносить. Потом твои добрые белые маги попытались меня убить, но Егор отбил, заявил, что, если они, попробуют вновь, он порвет с магией. И он добился своего, меня оставили в покое, только взяли клятву никому не распространяться о магии.
   – Но почему ты относишься к магии, как к чуме? - не понимал я. - Из-за того, что дед погиб? Но погибнуть может и простой человек.
   – Почему? - печально повторила ба. - Да потому что это по молодости дар был для него просто даром, а с годами человек в нем стал исчезать. Такое чувство, что твой дед утратил душу. Не знаю, поймешь ли ты, но Егор исчез, остался равнодушный ко всему людскому маг Ветра. Он перестал быть человеком, он прогорел изнутри. А ведь раньше он тоже был таким, как ты, простым добрым парнем, а превратился… превратился в чудовище. Я очень любила твоего деда, но он умер не пять, а десять лет назад. И последняя смерть принесла облегчение, потому что настоящий Егор был уже давно мертв.
   – Ты думаешь, я утрачу все человеческое?
   – Да, не сегодня, не сразу, но это неизбежно.
   – Черта с два! - я подскочил. - Я хозяин своей судьбы! С какой стати я буду меняться?!
   – От тебя это не зависит.
   – Чего-чего? Еще как зависит!
   – Сядь, - попросила бабушка.
   Нехотя, я послушался, а она продолжила:
   – Магия хуже наркотика, от нее не вылечишься, если она в твоей крови. Сперва Егор считал себя человеком с волшебным даром, а потом он однажды заявил, что он НЕ ЧЕЛОВЕК, он - МАГ. С тех пор в его жизни пошло четкое разделение, - бабушка подняла руки ладонями вверх, изображая чаши весов. - Представь, что справа - семья, слева - магия, - ее левая рука резко пошла вниз. - Магия для него значительно перевешивала, - она снова сравняла ладони. - Представь, что справа - люди, слева - маги, - и снова ее левая ладонь опустилась. - Понимаешь?
   – Мне тошно тебя слушать, - прошептал я.
   – А мне больно на тебя смотреть.
   – Я не стану таким.
   – Ты не можешь давать гарантий.
   – Могу!
   В этот момент мой рубин засветился. Я сорвался с места.
   – Денис, ты куда?!
   – За мной приехали!
   – Кто?
   – Захар Титов. Знаешь такого? Он мой наставник.
   Бабушка вздохнула с облегчением:
   – Что ж, по крайней мере, в этом маге всегда остается человеческое. И человек он хороший.
   Я взялся за ручку двери.
   – Я знаю, Захар - замечательный человек.
   Я уже распахнул дверь, но тут бабушка снова меня окликнула.
   – Денис!
   Я обернулся.
   – Да?
   – Ты можешь хоть учебу не бросать?
   – Не знаю, - честно ответил я и вышел на лестничную площадку, поскорее побежал по ступенькам, пока бабушка снова меня ни о чем не спросила.
   "Господи, от кого я бегу? От себя? От своего дара?…"
   Мне действительно было тошно.
   – Привет, - распахнул я дверцу Захаровой "Волги".
   – Здравствуй, - улыбнулся он мне.
   Я плюхнулся на сидение, и автомобиль тронулся.
   – Куда мы едем на этот раз?
   – Выберем тебе еще книг и, может, уже дадим тебе какое-нибудь задание, которые всегда поручают новичкам.
   – Я завтра пойду на учебу в университет, - сообщил я как факт, демонстрируя, что разрешение мне не требуется.
   – А как же задание? - спокойно спросил Захар.
   Я не хотел кричать, но голос повысился сам собой, потому что эти последние недели были самыми тяжелыми в моей жизни.
   – Какое, к черту, задание?! - вскричал я. - Лучше бы подумали, а как же моя жизнь!
   – Вчера ты был угнетен, но не враждебен, - заметил Захар. - Что-то произошло?
   Сначала я не желал отвечать, молча уставился в окно, но мой наставник по-прежнему ожидал моего ответа. И я ответил:
   – Вчера я встретил одного человека, задавленного обществом и своей собственной семьей, и решил, что моя жизнь не настолько плоха. А сегодня я вдруг понял, что, оказывается, как раз хуже моей жизни нет. Мало того, что я уже теряю друзей и неизвестно скольких близких потеряю в будущем, так я еще и свихнусь через годок-другой и решу, что я не человек, а маг, великий и ужасный.
   – С чего ты взял, что свихнешься? - нахмурился Захар.
   – Потому что мой дед свихнулся, - пробурчал я, обиженный на весь свет.
   – Ага, - наконец, понял маг, - с бабушкой поговорил, значит.
   – Я-то поговорил, и мы много чего выяснили. Только вот, чего я не пойму, почему меня заставили прятаться и врать всем, в то время как моя бабушка знала о существовании магов еще задолго до моего рождения, - я посмотрел на Захара. - Или вы мне настолько не доверяете?
   – С чего ты взял?
   – Почему тогда я не знаю элементарного?
   – Про бабушку?
   – Хотя бы.
   – Ну… - протянул Захар. - Если хочешь знать, я хотел рассказать, но мне сказали этого не делать. Красов и Сырин решили, что незнание того, что твоей бабушке все известно, поможет тебе… как это?… попрактиковаться в хранении тайны, - от последних слов пахнуло надменной Красовской интонацией. - Ты обиделся?
   Я никогда не был обидчивым, но это… Скажу честно, это меня задело, даже очень. Я ведь действительно старался. Да не старайся я, у меня бы все еще был лучший друг. Я старался, а мной играли, играли подло, так, как им заблагорассудилось, не считаясь со мной.
   – Будто я тряпичная игрушка, - произнес я сквозь зубы.
   – Тебе придется с этим смириться, - удрученно сказал Захар. - Несмотря на то, что ты маг Стихии. Пока ты молод, Денис, тебе придется терпеть то, что тобой пренебрегают и будут пренебрегать. Это удел всех молодых.
   – Так, значит, поэтому Красов, например, выглядит совершенным стариком, хотя бессмертен? - предположил я.
   – Нет.
   – Но вы же говорили, что выглядеть старше солиднее… - я не договорил, потому что в этом не было необходимости. - Опять соврали, да?
   Захар невинно пожал плечами:
   – Если бы маги не умели бы лгать, как самые заправские актеры, то весь мир бы давно уже знал о магии.
   – Зачем же врать одному из вас?
   – А ты тогда не был одним из нас.
   От этой непробиваемости Захаровой логики мне стало смешно. Я вообще человек отходчивый, а на этого человека обижаться, тем более надолго, я не мог.
   – Чего смеешься? - удивился наставник.
   – Тому, что у вас на все найдется готовая отговорка.
   – Ах, это… Конечно, на то мы и маги.
   – Так почему вы, бессмертные, не сохраняете себе вечную молодость? - вернулся я к предыдущей заинтересовавшей меня теме.
   – В эти тайны посвящаются лишь бессмертные, - чинно заявил он.
   – Да брось ты, - отмахнулся я. - Все свои, расслабься!
   И - надо же! - сработало.
   – Маг, принявший бессмертие, принимает облик, соответствующий его внутреннему миру. Я, например, стал выглядеть так гораздо раньше положенного.
   – Почему?! - изумился я, теперь уже окончательно забыв все обиды.
   – А потому, что я с детства считал себя старше, чем был, хоть дряхлым стариком не стал, и на том спасибо… Вот Людмила, - я понял, что он говорит о Водунице, - она всегда чувствовала себя молодой женщиной, она ей и остается.
   – Как страшно, - ужаснулся я. - Вот я вдруг решу сейчас стать бессмертным и - р-раз! - в миг заделаюсь старикашкой. Извини, это не камень в вашу клумбу, - на всякий случай добавил я.
   Но Захар почему-то расхохотался.
   – Так тебе нравилось в двадцать выглядеть на пятьдесят? - не понял я.
   – Не так, чтобы особо нравилось… Но рассмешило меня не это, - объяснил он, - а то, что ты боишься принять облик старика в то время как тебе это никоим образом не грозит. Ты ж наоборот младше выглядеть станешь. Из тебя мальчик двенадцатилетний получится.
   Он откровенно веселился, а я на этот раз по-настоящему надулся. Предупредил, что мной будут пренебрегать, и тут же сам это выделывает. Добрый учитель, нечего сказать.
   На этот раз мы забрели в очередной читальный зал, где, незаметно для глаз простых людей, хранились магические фолианты.
   – Держи, - я сел за свободный стол, а Захар притащил мне книги.
   – Что это?
   – История. С практикой у тебя дела идут хорошо, а в теории один сплошной пробел.
   Весело. Мало мне забот было, еще и историей пичкают! Но возражать было бессмысленно.
   И мне пришлось читать. Моя улучшенная память быстренько откладывала все прочитанное по полочкам. Но читать было совсем не интересно, потому что я все время отвлекался на мысли о завтрашнем дне, о том, как я приду на учебу, и о том, почему же дедушка сошел с ума.
   Слава богу, Захар ушел, вручив мне чтиво, так что надзора надо мной не было, и я халтурил без малейшего зазрения совести.
   Прочел я немного. Ну, неинтересно мне было изучать старинные пророчества, которые навряд ли когда-либо исполнятся. Правда, некоторые из них были вполне реальными, например, те, в которых говорилось о том, что однажды магия исчезнет, останутся люди со спящим даром, но который некому будет разбудить. В такое я вполне мог поверить. Подобных пророчеств, ну, то есть, правдивых на первый взгляд, было довольно много. Первые я прочел, а остальные просто пролистал.
   Мое внимание зацепило пророчество на другую тему. Наверное, я его и заметил только потому, что оно отличалось от других, начиная хотя бы с того, что оно было написано аж в XII веке. "Что ж за штука такая, которая не может исполниться несколько столетий?" - подумал я и погрузился в чтение.
   В пророчестве (кстати, не факт, что оно было правильно переведено на современный русский) говорилось о взаимоотношениях черных и белых магов, враждовавших с самого появления магии на Земле. Пророк полагал, даже был уверен, что однажды настанет час, когда мальчик (почему именно мальчик, а не взрослый, автор пророчества предоставлял догадываться тому, кому взбредет в голову прочесть его творение) объединит белое и черное, убедит заклятых врагов пожать друг другу руки… Нет, ну о чем этот пророк думал? Черные маги - носители зла и, если они для чего-то объединятся с добрыми, то только затем, чтобы подобраться поближе, а потом устроить диверсию.
   – А-а… - раздался у меня над ухом голос Захара. - Вот ты что читаешь.
   Надо же, он рано вернулся. Я глянул на часы и понял, что это не наставник управился, а я долго просидел в библиотеке.
   – Ты веришь в это? - я кивнул в сторону раскрытой книги.
   Захар пожал плечами.
   – Кто знает. Я всегда думал, что у этого мальчика из пророчества должна быть недюжинная сила воли. А разве такое может быть у ребенка? Я не знаком ни с одним взрослым, кто был бы способен воссоединить несоединимое, а мальчик… Нет, я не думаю, что это пророчество может когда-либо исполниться. Таких мальков не бывает. Хотя… чем черт не шутит.
   Я тоже пожал плечами. Я вечно верил во всякий бред, но не настолько же нереальный!
   Вернулся домой я как всегда под вечер, но по уши начитавшийся пророчеств и получивший свое первое задание.
   Почему-то я полагал, что задание для начинающего волшебника - это, например, избавить деревню от засухи или остановить потоп в какой-нибудь части нашей необъятной Родины. Но все оказалось гораздо прозаичнее. Мне дали адрес и сказали завтра же поехать туда. Оказалось, чтобы выполнить это поручение, мне вовсе не нужно быть магом, более того, чтобы справиться как можно безупречнее, мне следует взять какого-нибудь "бездарного" человека…
   Ну, что-то я замудрил. Но обо всем по порядку.
   Дело в том, что недавно кто-то из черных магов, то ли намеренно, то ли случайно был замечен во время колдовства. Его заметила девушка, которая была настолько поражена увиденным, что принялась рассказывать об этом на каждом шагу. Естественно, ей не поверили и немедленно отправили к психиатру. Тут жертва, наконец, поняла, что дело пахнет керосином, и правдой ничего не добьешься. Поэтому сообразительная девушка попросила у своей гордости прощения и сделала вид, что лечение на нее подействовало и она верит, что ни магии, ни людей, владеющих ей, нет. Девчонка оказалась смышленая, никаких умственных отклонений помимо веры в магию, у нее не наблюдалось. Поэтому, когда она заявила, что раскаивается в своем поведении и верит, что все это - продукты ее воображения, врачи обрадовались и отпустили пациентку с миром. Однако девушка не только не вылечилась и не раскаялась, она еще и не унялась. Вернулась домой и продолжила пропаганду. Она не буйствовала, поэтому соседи просто пропускали ее бред мимо ушей и никому не жаловались. А девушка продолжала жить одна, веря в свою правоту.
   Маги, как я понял, часто убирали свидетелей, но, оказывается, не всех подряд, а только тех, кто знал не только о самом существовании магии, но и знал имена ее представителей. Эта же девушка видела того волшебника в первый и в последний раз, так что "убирать" ее было еще рано.
   В этом и было мое задание - убедить девушку, что магов нет. Ведь, в принципе, доказать обратное она не может. Итак, я должен был так заговорить ей зубы, чтобы она поверила мне больше, чем собственным глазам. Иначе говоря, мне предстояло сделать то, чего не смогли добиться опытные психиатры. А так как я сам еще слишком близок к простым людям, "мои работодатели" побаивались, что это я пойду на поводу у нашей "сумасшедшей" и вместо того, чтобы заставить ее признать, что все, что она видела, неправда, сам расскажу ей недопустимую разглашению информацию.
   – Поэтому возьми с собой кого-нибудь обычного, чтобы получше сдерживаться и не взболтнуть лишнего, - посоветовал Захар.
   – Кого, интересно? - хмыкнул я. - И под каким предлогом?
   – Придумай сам.
   Ну, как всегда, помощь мне была оказана колоссальная, то есть никакая, а, по словам Захара, мне предстояло сделать сущие пустяки, то есть невозможное.
   – А не проще стереть девчонке память? - спросил я.
   – С чего ты взял, что память можно стирать? - удивился наставник.
   – Как - с чего? - я даже растерялся. - Во всех книгах и фильмах волшебники память стирают всем, кто их видел.
   Захар усмехнулся и нравоучительно произнес:
   – Никогда не верь тому, что написано. Многие авторы чертовски талантливы, и мало ли чего они выдумают. Запомни раз и навсегда, что память магией стирать нельзя. Стираешь память - стираешь разум и получаешь не человека, а растение, поэтому милосерднее просто убрать свидетеля, чем стирать его память. И тебе с этой девушкой придется постараться, ведь либо ты ее переубедишь, либо ее придется уничтожить. Она знает не так много, так что в ее власти ее спасти.
   – А если я не готов к такой ответственности? - заартачился я, кожей чувствуя, что из этого ничего хорошего не выйдет.
   Захар дернул уголком губ. То ли хотел улыбнуться, да передумал, то ли у него был нервный тик.
   – Ты готов, - уверенно произнес он.
   У меня аж руки опустились. Готов, не готов, а иди и делай. Весело! Тьфу на такую жизнь!
   – Как хоть эту девчонку зовут? - обреченно спросил я.
   – Вообще, Ирина Торопова, но она предпочитает, чтобы ее называли Акварель.
   – Она, что, художница?
   – Да, и сейчас рисует исключительно того черного мага, которого видела.
   Захар, прищурившись, смотрел на меня. Вот ведь ехидна магическая! Зла не хватает.
   – Ну что, берешься? - лукаво спросил он.
   "Можно подумать, я могу отказаться…" - слегка обиженно подумал я. Тяжело вздохнул и ответил ожидаемо:
   – Берусь.
   Он улыбнулся.
   Я мысленно зарычал.
   Я вернулся домой, и мы с бабушкой молча сидели на кухне и пили чай. Я молчал, потому что смертельно устал, а бабушка… Мне было ясно, о чем она думала, но мне не хотелось снова убеждать ее в том, что я не свихнусь.