Солодкова Татьяна. Сказка Ветра

   – Чего тебе еще? - больше в голосе не было никакой заботы. Властная и надменная волшебница Воды вернулась.
   – Это правда, насчет моих родителей? - прямо спросил я.
   Ее глаза блеснули:
   – Разве это что-то значит?
   – Для меня - да.
   Она отвернулась от меня, но все же ответила ровным, без эмоций голосом:
   – Правда. Но если ты собрался мстить, поздно. Твой дед отомстил много лет назад. Тогдашний Темный Властелин, отдавший приказ, сделавший тебя сиротой, был убит. Потом среди черных началась разруха, каждый хотел стать главным. Новый Властелин появился только года два назад. Разве ты будешь мстить ему?
   Я молчал. А что мне было говорить? Клясться уничтожить всех черных магов, а заодно и Темного Властелина, по силе равного трем магам Стихий?
   – Я не стану мстить, - наконец, сказал я. - Но играть в страуса и прятать голову в песок я не стану.
   Она не ответила. Мы вернулись к общему столу и заняли свои места.
   – О чем секретничали?- спросил Огнев, который прямо на глазах сгорал от любопытства.
   – Тебя это волнует? - скривилась Водуница.
   – А, что, Людмила, это секрет?
   – Просто не твое дело.
   Странно, я почему-то представлял себе магов Стихий друзьями, а на деле тут дружбой и не пахло.
   – А как часто собираются Стихии? - не утерпев, спросил я.
   – Только по чрезвычайным обстоятельствам, - ответил мне маг Земли. - Последний раз семь лет назад.
   Эту тему быстро замяли. Я не стал возражать, потому что мне было противно, они… наверное, потому что сами понимали, что самым могущественным людям… магам не престало обращать внимание на кого-то, кроме себя, любимых.
   А так можно сказать, что встреча с магами Стихий прошла довольно хорошо, не так, чтобы замечательно, но я опасался худшего.
   Итак, меня официально сделали магом Ветра. Процедура, надо сказать, муторная.
   Красов и Сырин начертили светящимся мелом на непроглядном полу какие-то странные узоры с кругом в центре. Работали они медленно, тщательно вырисовывая каждую деталь. А остальные, не отрываясь, следили за движениями их рук.
   – Готово, - провозгласил Сырин, и они с "коллегой" отошли в сторону.
   – Что ж, приступим, - сказала Вода. - Пойдемте.
   Почвин, Огнев и я подошли прямо к светящемуся в темноте меловому рисунку.
   – А что делать-то? - оглянулся я на Захара.
   – Верь инстинктам, - коротко, в своей манере ответил он и отошел подальше.
   – Инстинкты, - пробурчал я себе под нос. А может, я не умею ими пользоваться и, уж тем более, верить им? И вообще, голова у меня была забита совсем не этим.
   Но действо тем временем началось. Почвин шагнул в центральный круг, вытянул руку ладонью вверх, и… она наполнилась сухой землей, которая посыпалась на пол, когда он раздвинул пальцы.

 
О, Дух Земли, что жизнью правит,
Что нас хранит в часы упадка,
Что все на свете точно знает
И руку протянул к порядку,
Ты будь судьей для нас сейчас
И новичка прими в сей час.
 

   Я не понял, говорил ли маг Земли эти слова или же они звучали у меня в голове. Губы Алексея Почвина не шевелились. Но я слышал! Слышал его слова, складывающиеся в рифму и гремящие где-то над головой.
   Он замолчал и вышел из круга. На его место встал Огнев. От движения его рук, просыпанная Почвиным земля загорелась.

 
Огонь, безумный и скользящий,
Огонь, что губит города,
Огонь, что будет, и вчерашний,
Прими ты нового сюда.
 

   Мне стало не по себе. Земля читает какие-то стишки, Огонь, сейчас Вода прочтет. А мне что делать? Всяко дело, не молчать. Но, что говорить, я не знал.
   Водуница потушила пламя, и на полу образовалась блестящая лужица.

 
Вода, что жизни всей начало,
Вода, что правит у причала,
Вода, что не простит обман,
Прими же новенького к нам.
 

   Людмила вышла из круга. Что дальше? "Верь инстинктам"… Ну да, когда сам ничего не знаешь, посоветовать легче всего. С другой стороны, лучше сделать что-то неправильно, чем не сделать вовсе.
   Терзаемый сомнениями, я вступил в круг, который только что покинула Водуница, и, взмахнув рукой, призвал ветер. Он сразу откликнулся звоном в моей голове, а потом появился из ниоткуда и закружил воду на полу. Она разлетелась каплями по воздуху. Капли переливались всеми цветами радуги и все кружились, кружились… Я отпустил ветер и хотел уже выйти из круга, как вдруг сам собой заговорил. Я тоже, как и другие, не произносил ни слова, я просто слышал свой голос совсем близко. Говорил я и, вроде, не я. Наверное, я смог понять это явление, только впоследствии, очень нескоро, но я понял, что это говорил мой дар, мой ветер.

 
Волшебный Ветер, выше неба,
Сильнее и страшнее лжи,
Важнее влаги, жизни, хлеба,
Свободой высшего живи.
 

   Когда мой голос затих, я опасался, что снова рухну носом вниз, как при посвящении, но, слава богу, ничего не произошло. Я стоял, как стоял, и не думал падать.
   А когда я решил выйти из круга, то обнаружил, что никаких рисунков на полу больше нет, то ли их стер мой ветер, то ли они исчезли сами собой.
   Но на этом все не закончилось. Ко мне подошел Захар и вручил такое кольцо с рубином, как у него.
   – Но я не могу его носить…
   В ответ на это все стихийные вытянули руки и продемонстрировали такие кольца на своих пальцах.
   – Умудрись, поверни камнем вниз и не снимай. Никогда не снимай.
   – Это связь, - пояснил Красов. - Стоит тебе представить того, с кем необходимо связаться, и говори, он услышит через кольцо.
   И я надел миниатюрную рацию с рубином.
   – Очень скоро мы уничтожим нового выскочку Властелина, - сказал Почвин,- а пока… - и он переместился Коротким путем.
   За ним последовали Водуница и Огнев, а затем Красов и Сырин. Мы остались вдвоем с Захаром. Я чувствовал себя уставшим и очень хотел домой, спать, думать…
   Захар положил мне руку на плечо.
   – Как себя чувствуешь?
   – Ничего. Жить буду. Наверное…
   – Что-то не так? - нахмурился он.
   Слова Воды о моих родителях не давали мне покоя, но рассказать об этом… Словом, я знал, что за этим последует. Я все выкладываю, а он меня заверяет, что старая волшебница решила напугать ничего не знающего мальчишку и что все это ерунда. Но нравоучений мне на сегодня хватило, спасибо, достаточно. И я ответил:
   – Со мной все в порядке. Просто не выспался.

7 глава
3 октября.

   Не знаю, отчего так получается, но наша жизнь с каждым днем становится все сложнее и сложнее. Мы заводим новых друзей и теряем старых. Господи, как же больно их терять…

   Скажу без бахвальства, я оказался действительно хорошим учеником, потому что схватывал все на лету. А схватывать приходилось много. Дома эти дни я появлялся только на ночь. Бабушка мне все время говорила, что я какой-то странный, но я по возможности уходил от ответа. Зато с сестрой отношения у меня установились просто замечательные. Спросите почему? Да потому, что я ее вообще перестал видеть. Она то гуляла, то спала, когда я возвращался, и еще не вставала, когда я утром убегал. Красота!
   Мне несколько раз звонил Ухо. Я начал врать про свою загадочную Александру. Закончилось тем, что он бросил трубку.
   А так все шло хорошо. Только вот слова Воды прочно засели у меня в голове. "Магия - это смерть". Смерть близких людей, ясное дело. Я не испугался того, что я волшебник, что у меня живут домовой, холодильный и подъездная, что я слышу животных, что я повелеваю ветром… Но я до жути боялся того, что может за этим последовать. Мой дар проснулся всего ничего, чуть больше недели. А вдруг черные силы ударят по мне? То есть не по мне конкретно, а по бабушке, Светке или друзьям? Что тогда?
   Да мне было страшно, но я старался не думать о худшем. И этот панический страх засел у меня глубоко в душе.
   А так я все учился и учился…
   А учение было не слишком легким.
   В тот день мы с Захаром переместились на какую-то поляну, как я понял, где-то в Сибири. Места было полно, и я вдоволь потренировался с ветром. Захар смотрел на меня и что-то записывал в свой блокнот. Этот человек… Такой лаконичный и сдержанный в общении, стал для меня настоящим другом Вот именно, что не наставником, а другом. Как ни странно, он понимал меня. И, хотя я все время трепался без умолку, а он почти постоянно молчал, мы очень сблизились за эту неделю. Только я очень хотел побольше узнать о деде, а Захар почему-то не рассказывал, и я ума не мог приложить почему. С Егором или Георгием Ветровым связана какая-то тайна, о которой мне пока никто не собирался говорить. Но я мысленно дал себе обещание, что это "пока" будет скорым.
   Итак, мы были в Сибири. Мне здесь нравилось. Ветер тут был довольно сильный без всяких приказов, и я сразу же почувствовал себя в своей тарелке.
   – Так, так, - сказал Захар, подойдя ко мне. - Ясно, что ветер вызывать ты умеешь, а что насчет трансформации готового?
   Я слегка удивился, оглядывая желтую траву, клонящуюся от ветра.
   – А что я и это могу?
   – Теоретически, - напомнил Захар, - ты можешь все, потому что ты маг Стихии. А практически… Пробуй, я могу научить тебя правильной работе с заклинаниями, но не с твоей стихией.
   Я пожевал губу.
   – И как же, по-твоему, я должен проводить эту "трансформацию готового ветра"?
   – Откуда я знаю? Дерзай. Как ты вызываешь ветер?
   – Ну… - я задумался, пытаясь подобрать наиболее точное слово. - Я с ним общаюсь, зову, и он приходит. А этот… как с этим, не знаю.
   – С каким - этим? - не понял Захар. - Прочисть врата восприятия! Ветер везде один. Он уже подчиняется тебе на территории всей России, тебе нужно только научиться с ним работать во всех его проявлениях.
   – Только, - передразнил я. - Вы все так склонны преуменьшать трудности.
   – А ты - преувеличивать.
   – Просто я реалист. А вы садисты!
   Захар же отошел, повторив:
   – Дерзай.
   Ветер шевелил мне волосы.
   Итак, мне нужно научиться направлять порыв, уже летящий на меня, а еще лучше и одновременно усиливать его.
   – Ну, ветерок, приступим, - пробормотал я, зачем-то разминая пальцы. Он сам по себе пахнул сильнее. Вот вредина, почти как я.
   Но как к нему подступиться? Мне даже показалось, что на Облачной было проще.
   Наконец, мне надоело думать. Поразмышлял - и хватит. Пора действовать.
   И я протянул руку, схватил ветер, размахнулся и швырнул его в обратную сторону, одновременно призвав новый.
   Эффект получился сногсшибательный. Причем, в прямом и переносном смысле. Меня-то, как Повелителя Ветра, не тронуло, а вот остальное… Часть травы вырвало с корнем, а Захар… Захара отбросило метров на пятьдесят.
   – Уп-с!
   Я тут же отослал ветер и бросился к своему другу и учителю, лежащему в ужасающей позе с неестественно вывернутой рукой.
   – Захар! - я присел возле него. - Ты жив?!
   Он открыл глаза и подумал.
   – Если я скажу "нет", ты обидишься?
   – Еще бы! - я попробовал его поднять, но он закряхтел. - Эй! Ты же бессмертный!
   – Чего орешь? - поморщившись, осведомился он.
   – А чего стонешь, как умирающий?! - еще громче заорал я.
   – Ничего-то ты не знаешь, - вздохнул он. - Бессмертие защищает от болезней и от вот таких случаев. Но бессмертие не неуязвимость. Не надо путать понятия. Не будь у меня бессмертия, я бы был уже мертв.
   Я смутился.
   – Прости.
   – Теперь понимаешь, почему мы забираемся так далеко от людей, чтобы практиковаться?
   – Да, - кивнул я. Захар все еще лежал, не меняя позы. - Эй, а ты вставать собираешься?
   – Рад бы. Только твой ветерок перестарался. У меня половина костей переломана.
   Я почувствовал, что бледнею.
   – И что теперь? - еле выдавил я.
   – Ну, в больницу нельзя, потому что врачи не поймут причин, по которым я еще жив.
   – И что же делать? Что ж тебе теперь вечность лежать вот таким…э-э… переломанным?
   – Зачем же? - он был спокоен, как танк. Аж противно. - Мне всего лишь нужен маг, который способен лечить.
   – И где же он?
   – Ну… в нашей стране их четверо…
   Знакомая циферка мне не понравилась. На что он намекает? Блин, да он не намекает, а говорит прямо!
   – Один из них сейчас рядом со мной, - договорил Захар.
   – Но я не могу!
   – Ты и на Облачной это говорил. И пять минут назад, кстати, тоже.
   Пристыдил, тоже мне. Он живой, поэтому мне стыдно. А о том, что на его месте мог оказаться смертный, мне страшно было даже думать. Вот черт! Да я могу быть смертельно опасен! Интересный вывод, но не особо приятный…
   Я покрутил кольцо на пальце.
   – Может вызвать кого-нибудь? - предложил я.
   – Хочешь, что б тебя осмеяли за непрофессионализм? - съехидничал он.
   – Ну и ладно, зато тебя починят.
   – Ты это можешь сделать сам.
   – Нет!
   – Да!
   – Нет!
   – Тебе что, нравится строить из себя беспомощного и бесталанного?
   Я посмотрел на его искореженное тело, и стыд таки добрался до меня.
   – Я попробую, - сдался я. - Но ты хотя бы видел, как это делается?
   – Да. Сначала прикасаются к больному, пытаются почувствовать его боль, а потом… потом, не знаю, что-то происходит. Вообще-то ты должен чувствовать чужую боль на расстоянии.
   – Чего?! - я аж сел на траву. - Да у нас у каждого второго что-то болит!
   – Такова твоя участь. Лечи, кого можешь. По-идее, чужая боль должна быть у тебя слабее.
   – А без идеи? - скривился я.
   – А без идеи - тебе не повезло.
   – Спасибо! Ладно, я попробую, но, если не получится, я не виноват.
   – Виноват.
   Я зарычал. Ну, виноват, виноват. Мог бы сказать что-нибудь приятное…
   Ладно, сперва надо почувствовать чужую боль. Я не был уверен, что мне это понравится, ведь мазохистских наклонностей я в себе как-то не замечал. Но выхода не было. Ну, был, конечно, - позвать кого-нибудь из других Стихийных. Но тогда Захар меня бы прибил. И я решил позвать помощь в случае провала.
   Я закрыл глаза и попытался расслабиться. Гармония и спокойствие… Только шорох травы… Только шепот ветра… "Ветер, помоги мне, - мысленно позвал я, - ветер, помоги!" Он ласково коснулся меня, будто это не он только что сносил все на своем пути.
   И вдруг я что-то почувствовал. Толчок в грудь, потом еще. И внезапно на меня обрушилась такая волна боли, какой я еще не испытывал ни разу в жизни. Хватая ртом воздух, я повалился на траву, обхватив себя руками. Казалось, еще один вздох, и… конец.
   – Денис! Денис! - перепугался Захар. - Денис, что с тобой?! Вставай!
   Я не мог встать. Я и дышал-то с трудом. Но ведь и Захар не мог встать. Из-за меня, моей оплошности. Я не мог позволить ему лежать. У меня было кольцо, но не было сил позвать на помощь. Почему же Захар не зовет?
   – Денис, ты можешь! Вставай! Денис!
   Я не мог. Не мог терпеть эту адскую боль. Но Захар в меня верил. Я должен был!
   Сделав над собой неимоверное усилие, я приподнялся. Из глаз хлынули слезы от боли. Но я не позволил себе упасть.
   – Ты можешь, - прошептал Захар.
   – Могу, - выдавил я, протянул руку и коснулся его. - Могу!
   С этим прикосновением что-то произошло. Боль вдруг усилилась, хотя это казалось невозможным. Я стиснул зубы. Боль достигла своего апогея, качнулась и стала уменьшаться. Через минуту она исчезла. Голова была как ватная, сил не было…
   – Могу, - прошептал я, падая.
   Захар исцелился и с несвойственной ему прытью успел вскочить и поймать мою голову, чтобы она не грохнулась о землю.
   – Можешь, - улыбнулся он. - Ты еще всем нам покажешь…
   Так началось мое хождение по мукам. И это вовсе не метафора. Это правда. То, что я сумел излечить Захара, послужило пробуждением моего дара врачевания. Только проблема в том, что я не только исцелял, но и чувствовал боль других. Это было с непривычки чудовищно тяжело. Я постоянно чувствовал страдания любого, кто приближался ко мне, иногда сильные, иногда нет. Захар говорил, что со временем я перестану замечать боль. Наверное, я должен был к ней привыкнуть, правда, я не понимал, каким образом. Мне было необходимо поговорить с кем-то из магов Стихий. Но никого из них я не видел, а звать кого-то через кольцо можно было лишь в экстренных ситуациях.
   А Захар, Красов и Сырин знали об исцелении не намного больше меня. Кроме того, у них сейчас появилась новая пища для размышлений. Дело в том, что погода во Владивостоке внезапно улучшилась. Ее портили, чтобы навредить людям, черные маги. А, почему они отступили сейчас, никто не мог понять. Хотелось бы верить, что черные испугались воссоединения Стихий. Но это было весьма маловероятно. Следовательно, они затаились до более удобного момента, который, естественно, не заставит себя ждать.
   Теперь наша приморская троица ломала голову, какой же шаг предпримут черные силы на этот раз. Вот только ответов не находилось.
   Я же был очень даже рад. Ведь покончить с врагами мы могли только, если бы они появились. А раз их не было, я имел возможность побольше всему научиться. Кстати, я уже начал изучать иностранные языки, чем невероятно гордился.
   В тот запомнившийся мне день я заперся в своей комнате и корпел над итальянским. Пурген уже не выдержал и сбежал спать в Светкину комнату, а Иосиф Емельянович продолжал наблюдать за мной, изредка что-то советуя.
   – Сейчас мозги в трубку свернутся, - проныл он где-то на пятом часу занятия.
   – Я не заставляю тебя себя слушать, - заметил я.
   – Но мне ж интересно.
   – Спасибо за заботу, - улыбнулся я.
   Домовой пристально на меня посмотрел и задумчиво почесал свою седую головенку.
   – Тебя что-то беспокоит? - наконец спросил он.
   – Учеба, - ответил я. К чему скрывать очевидное? Мне, правда, было паршиво.
   – А что с учебой? - Емельяныч, не понимая, посмотрел на лежащий на кровати учебник итальянского. - По-моему, у тебя неплохо получается.
   – Не та учеба. Университет, - пояснил я. - Мне кажется, я туда не вернусь.
   – Почему? Из-за прогулов? Наколдуешь, и люди забудут о них.
   – Ты думаешь? - я скривился, представив себе, как я магией добиваюсь хороших отметок. - Посмотрим.
   В дверь позвонили.
   – Кто это? - спросил я домового, который и на таком расстоянии хвастал своим нюхом.
   – Ох… запамятовал имя… Рыжий такой, с ушами лопоухими.
   – Сашка?! - подскочил я. - Что делать?
   – А что?
   – Он же… Я не могу ему врать! - я схватился за голову. "Не могу, но должен…"
   – Иди, открывай, - посоветовал Емельяныч. - А я пока твои магические книжки припрячу.
   Но я еще медлил.
   – Может, если подождать, он уйдет?
   Но звонок продолжал звонить.
   – У него там рука не отсохла? - возмутился домовой. - Иди лучше открывай, а то без двери и без звоночка останемся.
   Делать было нечего. Плохо, что я дома один, а то можно было бы попросить бабушку сказать, что меня нет.
   – Иди, - подтолкнул домовой, - у тебя получится.
   Еще бы у меня не получилось! Я разозлился на весь мир и побежал в прихожку. Не спрашивая, кого бог принес, так как мне уже было это известно, я распахнул дверь.
   – Привет, - на меня уставились серые прищуренные глаза. - Можно войти?
   "Нельзя!!!"
   Я задушил немой крик и, сделав над собой усилие, отошел в сторону, давая Бардакову пройти, а затем захлопнул дверь.
   Едва Сашка вошел, меня будто пронзило иголкой, так, что я даже вздрогнул.
   – Зуб болит? - с ходу спросил я.
   Он непонимающе уставился на меня:
   – Откуда ты знаешь?
   – Щека припухла, - соврал я.
   – А-а. Вот черт!
   – Ничего, пройдет, - заверил я, собираясь это "пройдет" устроить.
   Сашка отмахнулся, хотя зуб у него болел порядочно.
   – Поговорим? - предложил он.
   – Поговорим, - кивнул я. - Проходи.
   Пока Ухо снимал куртку, я решил сходить в свою комнату и проверить, все ли убрал Иосиф Емельянович.
   – Давай скорее, - поторопил я Сашку и, проходя мимо, словно просто так, хлопнул друга по плечу. Окна были открыты, и я понадеялся, что Сашка не удивится проскользнувшему ветерку. Он ничего не сказал. А я, довольный тем, что вылечил ему больной зуб, прошел в свою комнату.
   В комнате был идеальный порядок. Емельяныч постарался на славу. Интересно, когда это он умудрился даже пыль стереть с книжных полок?
   – Спасибо, - прошептал я.
   – Пожалуйста, - донеслось из-под кровати.
   В этот момент подошел Сашка. Он даже присвистнул, оглядев внутреннее убранство.
   – Если верить в то, что признак творческого человека - беспорядок в его жилище, то ты, дружище, завязал с творчеством, - прокомментировал он.
   – Да разве ж это порядок?
   – А то. У меня так в лучшие времена не бывает. А ты, смотрю, прям чистюля.
   – Да это бабушка прицепилась, чтоб мы со Светкой уборкой занялись, - я уселся на кровать. - Пришлось удовлетворить ее требования…
   – Ты не рад меня видеть? - вдруг, перебив, резко спросил он.
   "Нет. Не теперь…"
   – Ну что ты? Рад. Это ты бросил трубку, когда мы разговаривали по телефону, - избрав лучшей защитой нападение, начал я. - А я очень даже рад, только буду радоваться еще больше, если ты не станешь терроризировать меня вопросами.
   – Ты неделю не появляешься на занятиях, - напомнил Сашка. - Сколько это будет продолжаться?
   – Не знаю, - честно ответил я.
   – Так в универ ты не собираешься? - уточнил он, недоверчиво сверля меня взглядом.
   Я покачал головой:
   – В ближайшее время точно нет. Я занят.
   – По телефону ты сказал то же.
   – Может, сядешь, - предложил я. - У меня уже шея болит.
   Он плюхнулся на стул и гневно воскликнул:
   – Какого черта ты уходишь от ответа?!
   – Я не ухожу!
   – Уходишь! - он наклонился вперед и, понизив голос, более спокойно спросил: - Чем ты занят?
   – Я работаю, - на этот раз это была чистая правда.
   Похоже, Сашка это почувствовал и задал вполне логичный вопрос:
   – Где и кем?
   Честное слово, мне захотелось ответить, что в борделе проституткой по вызову. Но я осадил себя, прекрасно понимая, что мой собеседник в данный момент на шутки не настроен.
   – Я не могу сказать, - подумав, произнес я. - Мне дали работу на условиях неразглашения. Если я кому-то расскажу, меня уволят.
   Бардаков нахмурился.
   – Брось, разве я кому расскажу?
   – Я дал слово, - безаппляционно ответил я.
   – Ладно, - он сдал назад и снова начал строить логическую цепочку. - Я понимаю, слово - это нечто важное. Но учеба? Диплом? Образование? Тебе же нравилось учиться. Неужели тебе платят так много, что работа заменила все и… и друзей?
   Платят… Ха! Да, мне несколько раз давали деньги, но совсем немного. Мне было даже неловко брать их у Захара и остальных. Но ведь это действительно была моя зарплата. Кроме того, откажись я от этих денег, нам не на что было бы жить, ведь я не успевал не только учиться, но и работать.
   – Платят мне достаточно.
   – А зачем врал про девчонку?
   – Не хотел говорить о работе.
   Он пожевал губу.
   – Даже так… Ладно. А тот тип у крыльца на черной "Волге"?
   – Мой работодатель. Саш, это допрос? Я не обещал тебе чистосердечного признания, я не преступник. Ты мне не доверяешь или поверил моей бабушке, что я наркоман?
   – Я ничему не поверил, - возразил Бардаков, и я заметил, как его внимательный взгляд обшаривает мою скромную обитель. - Просто я, как каждый уважающий себя журналист, сперва хочу собрать информацию и только потом делать выводы.
   – А зачем тебе делать эти самые выводы?
   – Ты мой друг, я хочу знать, что с тобой происходит. Ты же любил учебу, так почему же теперь она ничего не значит? А твоя бабушка? Она знает, что ты не появляешься в университете?
   Нет, ну, мне, конечно, понятно, что друг переживает за меня. В другое время это даже приятно. Однако, когда забота начинает превращаться в опеку и даже почти слежку, это злит. Тем более, если вследствие этой слежки "следователь" может нарыть то, чего не стоит "нарывать".
   Я вскинул голову.
   – А ты хочешь ей об этом поведать?
   Он, наконец, оторвал взгляд от обстановки и посмотрел на меня:
   – Ты же знаешь, что нет. Я просто беспокоюсь.
   И его взгляд снова полетел по кругу.
   – Эй! - не выдержал я. - Желтая пресса, ты не статью обо мне пишешь! Хватит искать на меня компромат!
   – Кажется, это ты мне советовал ничего не выпускать из вида.
   – Мало ли, чего я советовал! - возмутился я. - Это на меня не распространяется. Послушай, ну не могу я тебе рассказать о своей новой работе. Хочу, но не могу.
   Он поморщился.
   – Ты что, секретный агент?
   – Хуже, - вырвалось у меня, а у Сашки глаза на лоб полезли.
   – Как - хуже?! - выдохнул он, и вдруг его взгляд упал на мою руку. При своих домочадцах я поворачивал кольцо камнем вовнутрь, но так как я учил весь день в своей комнате, то автоматически крутил колечко вокруг пальца, а потом просто-напросто совершенно о нем забыл. - А это что еще?
   – Что? - прикинулся я дурачком, коим я в тот момент себя и чувствовал.
   – Кольцо, - Сашка набрал в легкие побольше воздуха и добавил: - С рубином… огромным рубином.
   – Это не рубин, - запротестовал я. - Откуда у меня на него деньги? Простая пластмасса.
   – Вот и я думаю, откуда у тебя на него деньги… - он схватил меня за руку, а потом его лицо приняло такое выражение, будто он получил пинок в живот. - Врать еще уметь надо. А ты забыл, что мой дед - ювелир?
   Мое сердце с грохотом рухнуло к пяткам. О деде Бардакова я действительно забыл. Да уж, Сашка настоящий рубин с цветной дешевкой не спутает.
   Пока я полностью осознавал свою ошибку, в голове у Сашки тоже крутились колесики и, похоже, быстрее, чем у меня.
   – А ведь у типа, о котором ты мне рассказывал, тоже было кольцо с рубином на пальце, и у него была шляпа, а тот у "Волги" был в шляпе, а теперь ты…
   Он замолчал ошалело глядя на меня.
   – Это не то, что ты думаешь, - начал я. - Он не мафиози и не распространитель наркоты…