Солодкова Татьяна. Витражи

   – Когда она умерла? - тихо спросил я.
   – Через неделю после твоего визита, - вздохнул старик.
   – Ясно… - идея казалась блестящей, я был уверен, что бабушка Прасковья поможет, но мне, молодому дурню, даже в голову не пришло, что за это время она могла умереть от старости, ведь ей было около сотни лет.
   – Расстроился? - понял по моему лицу Михалыч.
   – Я очень надеялся на ее помощь, - признался я. - В прошлый раз она была просто колоссальной.
   – А я ничем не могу тебе помочь?
   Я пожал плечами. А почему, собственно, не попробовать?
   – Ваша мать рассказывала о подруге, с которой была в молодости очень близка. Она была очень хорошей гадалкой. Не знаете, о ком речь?
   – Так это об Александре Гордеко, кажись! - воскликнул старик. - Так она ведьмой была, все так считали, мать сама говорила.
   – Правда? - я даже не поверил, что удача, наконец-то, повернулась ко мне лицом, а не…ну, вы понимаете чем.
   – Так мать здесь всю жизнь и прожила, и Александра тоже, только рано она умерла очень.
   – А родственники не могли сохранить какие-нибудь ее записи? - спросил я о том, на что, в принципе, и не надеялся.
   Михалыч покачал головой:
   – Родственники - нет. Не было их у нее. А дом так и стоит в стороне от других, перед самым лесом, забили его после ее смерти, зайти никто не решился, все верили, что она колдовала и порчу наводила, вот и потрусили. Так и гниет забитый и всеми забытый. Я эту Гордеко не застал, но ее все еще вспоминают как замечательную гадалку, никогда она не ошибалась. А про ведьму - да бред все это! Всем же известно, что магии не бывает, - Михалыч как-то хитро посмотрел на меня.
   – Не бывает, - рассеянно кивнул я, следя взглядом за Сашкой, который исчез за входной дверью, видимо, не дождался и пошел исследовать заброшенный дом. - Вы мне покажите, где она жила? - попросил я.
   Старик закивал.
   – После того, что ты для нас тогда сделал, как не помочь?
   Идти пришлось довольно далеко, и времени эта прогулка заняла около получаса. Грязь хлюпала под ногами, майское солнце ласково одаряло своим теплом, пели птицы, жужжала мошкара, а впереди простирался лес.
   Я шел с Михалычем, разговаривая ни о чем, и чувствуя себя, будто выехал на природу. Хорошее это место. У многих городских детей есть деревенские бабушки с дедушками, мои же не имели даже дачи. И находясь вдали от шумных улиц и толпы народа, я чувствовал какой-то детский восторг. Нет, я не настолько романтик, чтобы променять город, с которым я по-настоящему сжился на эту природу, но побывать здесь было полезно.
   – По-прежнему живем, - рассказывал старик, радостный встретить новое лицо. - Машины только у меня нет теперь, но это ничего, огородом больше занимаюсь вместе с женой. А ты, врач уже, небось?
   – Да, в Краевой больнице работаю.
   – Во-во! Там тебе и место… Слушай! - он попристальнее всмотрелся в мое лицо. - А это не тебя по телевизору показывали, обвиняя в колдовстве? Я мельком видел, не узнал сразу, но…
   Я скривился, но врать не стал, мало ли кого и почему по TV показывают.
   – Меня. Но вы же не верите в этот бред.
   Михалыч задумчиво прицокнул.
   – Я видел, как ты лечил прикосновением, - протянул он. - Но ты лечил, а не приносил вред. Ты спас многие жизни, а значит, в бред я не верю, - и добавил: - кем бы ты ни был.
   Я не сдержал улыбки. Ну почему та же Бушкова не могла просто поблагодарить за спасение матери и сделать вид, что все как прежде, так нет же, она все еще жаждет получить на меня компромат.
   – Спасибо, - поблагодарил я. - Кем бы я ни был… - А кто же я? Над этим вопросом стоило поразмыслить.
   – А вот и домик этот, - провозгласил мой проводник. Действительно, у самой кромки леса стоял деревянный дом с заколоченными ставнями, чуть покосившийся, но рухнуть, вроде, не собирающийся.
   Я сделал шаг вперед и обнаружил, что иду один. Михалыч остановился.
   – Вы не пойдете? - не понял я.
   – Нет, - он покачал головой, как мне показалось, с сожалением. - Я сам не верю, что в этом доме осталось что-то магическое, да и сомневаюсь, было ли оно там, но люди у нас суеверные. Если узнают, что заходил, потом хлопот с ними не оберешься, до поселка и то никто не подвезет.
   – Ясно, - кивнул я. - Ну, вы тогда не ждите. Я потом сразу уйду, чтоб слухов не было, что я в доме Гордеко побывал.
   – Так дорога ж там, - старик удивленно указал направление в ту сторону, откуда мы пришли.
   – Кто бы я ни был, - напомнил я его же слова. - Я доберусь.
   Его лицо приняло серьезное выражение.
   – Ну, ты хоть загляни когда, - смущенно пригласил он.
   – Приеду, - искренне пообещал я. "Если останусь жив, приеду".
   И Михалыч пошел обратно, а я направился к дому.

16 глава

   Сюрпризы бывают трех видов:
   1..приятные;
   2. неприятные;
   3. очень неприятные.
   Как правило, мне преподносят третьи.

   Дверь подалась первого заклинания. Ухнули петли, тишину пронзил душераздирающий скрип. Дверь рухнула под ноги, подняв столп пыли, которая накапливалась более полувека.
   Я вошел. Темнота. Ставни забивали на славу, только с большим трудом и неуемной фантазией угадывались очертания всеми забытой мебели.
   – Наконец-то! - призрак появляющийся в темноте в заброшенном доме - видение не для слабонервных. Я вздрогнул.
   – Куда ты пропал?! - набросился я на него.
   – Справлялся об этой Гордеко, думал, может, нам ее дадут в помощь…
   – А они? - просто так поинтересовался я, хотя ответ был очевиден, ведь Сашка появился один.
   – Отказали, - хмуро отозвался он. - Сказали, что хватит с тебя меня одного.
   – Как всегда, - пробурчал я. - Итак, приступим.
   Отрывать и возвращать на место доски со ставен было слишком долго, поэтому я поступил проще - только развел руки в стороны, произнес волшебное слово, и комната наполнилась светом, ничем не отличающимся от дневного.
   Пыли стало больше, особенно живописно смотрелась та, что свисала с потолка и со стен. Я даже чихнул.
   – Неженка, - фыркнул призрак в мою сторону. - А, кстати, местечко - мечта сумасшедшего художника.
   Я не мог с этим не согласиться. А вообще, что-то знакомое было в этом помещении, что-то… Я вспомнил, где еще видел такую паутину - в своем сне. С появлением Сашки витражи мне больше не снились, и я было решил… А, не важно, что я подумал, одно приятно, здесь была только паутина, витражей не наблюдалось.
   На полу под толстым слоем пыли валялись бумаги, на полках - древние книги.
   – Почему маги не забрали все это? - вслух удивился я. - Ведь все это бесценно!
   – Побрезговали? - предположил Сашка.
   – Да нет, - побрезговали бы копаться в вещах слабенькой ведьмочки, но, вспоминая ее прошлое пророчество, Александра Гордеко была великой. - Скорее, испугались.
   Я подошел к полке и провел рукой по переплетам, стирая пыль. "Высшие заклинания", "Белая магия как основа", "Правила магического боя"… Книжки как на подбор, я их, конечно, читал, но я-то маг Стихии, а такие книги разрешается только волшебникам, равным по силе Захару и другим.
   – Так, - заключил я, - никакой ведьмой эта Гордеко не была, а белой волшебницей, и молодой она не умирала, бессмертной она была, вот и выглядела молодой. Ее убили.
   – А ты не преувеличиваешь? Неужели тебе бы не сообщили о волшебнице, которая так правдиво предсказывала будущее? Да и мне бы сказали там о том, что нужно посетить это место…
   Он размечтался. Его зачем-то вернули, но зачем еще не известно. Но вовсе не за тем, чтобы теперь у меня все легко получалось.
   – …конечно, сказали бы…
   – Сашка! - прервал я его. - Мы оба пешки, неужели не понял? И она была пешкой. Не удивлюсь, если ее убрали свои же.
   – Призраки не бывают пешками, - возразил он.
   – Призрачными пешками, - перефразировал я. - Это без разницы.
   Я убрал пыль с переплетов еще нескольких книг. Редчайшие экземпляры.
   – Они просто все это похоронили! - ужаснулся я.
   Сашка больше не возражал.
   А я тем временем открыл шкаф. Так, тетради, отлично. Книги есть и в библиотеке, и у меня, а мне нужны как раз личные записи Александры.
   Тетрадей было много, они были почти без пыли, так как дверца шкафа была плотно закрыта. Все без подписей, только одна с витиеватыми буквами на обложке: "Дневник".
   – Дневник, - прочел Сашка, смотрящий из-за моего плеча.
   Я, ничем не руководствуясь, открыл последнюю исписанную страницу.
   Почерк был размашистый, было видно, что человек торопился или нервничал. "Уже скоро, я знаю, - было написано чернилами. - Это не изменить. Что ж, пусть так… Но как быть с парнем? Он придет лет через 60-70. Это долго! Это чертовски долго! Но если он не узнает то, что я должна ему сказать, он никогда не использует для себя то захудалое пророчество и не объединит… этих ослов. Что же делать?… Он ДОЛЖЕН услышать то, что я хочу сказать! - затем пропущено несколько строк, и далее почерк был уже ровным и более мелким, похоже, волнение отступило. - Прасковья передаст мои слова. Она узнает его. Его нельзя будет не узнать - ветер будет следовать за ним по пятам, так я ей и сказала. Что ж, меня уже ждут. Я знаю, что мои записи тронуть не посмеют, поэтому пишу, веря, что когда-нибудь их прочтут не мои враги", - витиеватая роспись "А. Гордеко" - и больше ничего.
   – Здесь про меня, - выдохнул я. - Она хотела передать мне те слова сама, но не смогла.
   Страшно было даже представить, что было бы, не передай Прасковья мне их. Я был бы уже мертв, а мир потрясла бы война между магами и людьми…
   Я еще полистал дневник. Здесь были в основном личные переживания и эмоции. Никаких пророчеств.
   Я перебрал другие тетради. Рецепты, заклинания, географические карты неизвестных мне мест. Никаких пророчеств.
   – А это что? - окликнул меня Сашка.
   Я поднял голову. Он стоял возле стены и вглядывался в доски.
   – Что там? - я подошел к нему.
   – Тетрадь. Два слоя досок, а она посередине.
   – Ты видишь сквозь стены? - изумился я.
   – Учусь.
   Я вытянул вперед руку, призывая к себе спрятанную тетрадь. Миг - и она у меня на ладони. Толстая, в кожаном переплете. От нее так и веяло магией.
   – Защищена, - понял я, - затем закрыл глаза и провел пальцами по обложке. Очень сильно защищена. Даже перворазрядный не откроет.
   – А маг Стихии? - забеспокоился Сашка.
   – Кажется, могу.
   – Но как же тогда она поставила такую защиту, если не была Стихией?
   – Заклятие сборное, - пояснил я. - Оно собиралось по чуть-чуть десятилетиями. Но к нему нет ключа.
   – Как это? Ты не можешь его снять?
   – Не знаю, по-моему, его не надо снимать. Тот, кто может, просто, - я резко распахнул тетрадь, - откроет!
   – Вы, маги, все психи, - уверенно заключил Ухо. - Ну, так что там?
   – Пророчества, - я пролистывал страницы. - Десятки тысяч пророчеств!
   – А нельзя ли…
   Сашка не договорил, потому что я, побледнев, впился взглядом в страницу.
   – Это про деда, - и я зачитал: - "Человек золотой души, получивший огромное могущество, не справится с ним, не успевший ничему научить своего приемника, будет убит своими же друзьями, когда стекла из его сна разобьются".
   Перед смертью дед сказал: "Вот стеклышки и разбились". Так сказал мне Захар. Значит, дедушка читал это. Или нет? Или это я подгоняю факты друг под друга, ничем не руководствуясь, кроме своего же воображения? Но почему Захар ничего не рассказал мне об этой предсказательнице? Я вообще никогда не слышал такого сочетания - Александра Гордеко. Как странно… Или Захар не знал или снова мне соврал…
   – А нельзя ли, - снова начал Сашка, - произнести что-нибудь, чтобы все исполнившиеся за это время пророчества, исчезли? Иначе здесь неделю не разобраться.
   – Не знаю, - признался я. - Такого никогда не делали, даже исполнившиеся пророчества, как правила, хранят.
   – И что же делать?
   Я пожал плечами:
   – Импровизировать, я полагаю… Сейчас попробую.
   Я взмахнул рукой, чтобы тетрадь повисла передо мной в воздухе. Так, какое же заклинание можно использовать или как сочинить новое? "Ну же, Александра, ты же знала, что я приду. Не могла не знать. Помоги же мне!"
   Я закрыл глаза и отдался интуиции целиком и полностью. Говорили, когда маг не знает нужного заклинания, это единственный выход.
   Минут десять я стоял возле висящей передо мной тетрадью и произносил куски всех приходящих на ум заклинаний, без зазрения совести соединяя древнефранцузский язык с шумерским, старорусским и современным английским.
   Воздух вокруг меня стал уплотняться. Потом что-то щелкнуло.
   – Смотри! - выдохнул Сашка.
   Я распахнул глаза.
   Тетрадь начала вращаться. "Если я ее испортил!…" - пронеслась в голове паническая мысль. Тетрадь снова зависла, вздрогнула и с грохотом повалилась на толстый слой пыли на полу.
   – Ну, Ветер, ты даешь, - прокомментировал Ухо.
   – Стараюсь, - я нагнулся, поднял тетрадь и стряхнул с нее грязь.
   – Ну?! - заторопил меня Сашка, но, честно говоря, открыть ее мне было страшно, вдруг там ничего нет?
   Но я все же пересилил себя и перевернул обложку, первую страницу, вторую, третью… Сердце бешено бухало в груди. Страницы были пустыми! Пустыми!!!
   Но я твердо решил долистать до конца.
   Тетрадь была пуста. Вся. Кроме последней страницы.
   – Получилось!!! - не помня себя, заорал я, прыгая по взлетающей вверх пыли с бесценной тетрадью в обнимку.
   – Не может быть!!! - Сашка даже оторвался от пола, чего он еще не делал при мне.
   – Получилось!!!
   Я попробовал взять себя в руки. Все-таки я не такая бездарность, у меня получилась импровизация - самое сложное, с чем может столкнуться маг.
   – Ну же, читай, - не терпелось Сашке.
   – Ладно, - я перестал обнимать свое сокровище и вновь открыл последнюю страницу.
   Выходит, все, кроме этого пророчества, уже сбылись. А это было не слишком длинное, написанное очень аккуратно и мелко.
   "Когда тысяча магов падет жертвой детоубийцы, назвавшимся богом, когда витражи закружатся в небывалом танце, а единственный в своем роде будет похищен на поживу растолокшего кости и выходов не останется, один все же найдется - напоить пасть доброй волей кровавой".
   Сашка поморщился:
   – Ты что-нибудь понял?
   Я не ответил, а, как завороженный, повторил:
   – "А единственный в своем роде будет похищен на поживу растолокшего кости"…
   – И что?
   – Стас - единственный маг первого разряда! Единственный в своем роде! - вскричал, чувствуя, что злодейка-удача снова демонстрирует мне филейную часть своего тела.
   – По-твоему, его похитили?
   Да, я так думал. Я паниковал. Я не знал, что делать!
   Так, стоп! Чего это я паникую? Я же не знаю, похитили его или это только может произойти.
   Я немного успокоился и поднес к лицу руку с кольцами.
   – Стас? - в ответ - ничего. - Стас!… Черт!
   – Отключено? - догадался Сашка.
   – Если он сам его отключил, я его убью! А если не сам… - Я снова выругался. Странно, раньше это помогало. Теперь никакие ругательства облегчения не приносили.
   Я вырвал последний листок из пустой теперь тетради, сложил его в несколько раз и засунул в задний карман джинсев.
   – Может, он дома, - со слабой надеждой предположил я.
   Сашка тоже выглядел хмуро, похоже, он тоже разделял мои подозрения.
   – Пошли, - я направился к выходу.
   Солнце сияло по-прежнему ярко, несмотря на то, что день клонился к вечеру. Только хорошая майская погода больше не казалось мне такой уж замечательной.
   Я вернул магией сорванную дверь на место и для верности наложил несколько защитных заклинаний. Почему Гордеко была так уверена, что в ее дом не войдут, и не защитила его даже от простых людей? Может, она и была уверенна в безопасности своего имущества, только вот я нет. Наверняка, в селе прослышат о том, что кто-то приезжий был в ее доме, и решат, что теперь опасности нет и можно пойти поглазеть.
   Вот только теперь я переместился домой.
   – Стас?! - громко позвал я. - Стас!!!
   – Нет его, - печально констатировал мой персональный призрак.
   – Сам вижу.
   Ну почему я такой идиот? Такими рождаются или становятся? Наверно, все-таки становятся, помнится, раньше я соображал нормально.
   Из-под кровати высунулся домовой.
   – Не возвращался он еще, - доложил Емельяныч прежде, чем я успел задать вопрос. - А что-то случилось?
   – Боюсь, что да, и надеюсь, что нет, - я глянул в окно. Машина журналистов все еще стояла у подъезда. И я впервые со дня ее появления этому обрадовался. - Ждите здесь, - я понесся к двери, - я сейчас.
   – Ждите? - недоуменно переспросил Емельяныч. Выходит, Сашку он не видел. Интересно, домовые тоже не видят приведений.
   Я за несколько секунд сбежал по подъездной лестнице и выскочил во двор.
   – Эй! - я забарабанил по тонированному стеклу микроавтобуса.
   Дверца открылась, и на меня в полном изумлении уставился тот самый оператор, что сопровождал надоедливую журналистку.
   – Гляди-ка, бегал от нас, бегал, а взял и сам припрыгал!
   Хлопнула задняя дверь, и - ву-аля - появилась та самая любительница задавать вопросов. Интересно, ей так много платят, что она тоже торчит здесь днями и ночами? Или, вернее, обещали заплатить за поимку меня с поличным?
   – Вы решили дать интервью? - обрадовалась она. - Подождите, я возьму микрофон…
   – Мне нужна ваша помощь, - признался я.
   – Правда? - изумилась она. - Ну, тогда я тем более возьму микрофон.
   – Да нет же, - я действительно был на грани отчаяния, - я не собираюсь делать никаких заявлений. Мне нужно только знать, вы были здесь утром? Видели, когда из подъезда вышел мальчишка, тот самый, виновник пожара?
   Наверное, на моем лице многое отразилось, потому что она посерьезнела.
   – Видели, конечно. А что? Он что-то украл? Что-то ценное?
   Как бы у него не украли такую ценную штуку, как жизнь…
   Я не ответил на ее нелепое предположение, а задал новый вопрос:
   – Он был один?
   – Нет, вот я и подумала, что он что-то украл, иначе, зачем за ним являться милиционеру…
   – Какому милиционеру? - не понял я.
   – Так я же говорю, - она тряхнула кудряшками, очевидно, для убедительности. - Он вышел, мы его узнали, хотели попросить прокомментировать обвинение Бушковой, а он умчался от нас, - она обиженно сморщила носик.
   – А при чем тут милиционер, - все еще не понимал я.
   – Так я же говорю! Час назад Боря, - она указала на оператора, - пошел в супермаркет купить поесть, вернулся и сказал, что пацан только что вошел в магазин. И мы решили все же выловить его на выходе. Минут через десять он вышел, но не один, а с милиционером в форме, тот его за плечо держал. Мы все же подошли, но этот милиционер заявил, что парнишка - преступник, и они сели в подъехавшую машину.
   Она недоуменно вглядывалась в мое лицо, видимо, пытаясь найти ответы. Но у меня их не было. Я сам запутался. При чем тут милиция? Магия - дрянь, но за нее не сажают, в уголовном кодексе и статьи такой нет…
   Предположение, которое пришло мне в голову, было страшным, но я все же спросил:
   – А этот милиционер, случайно, не был такой невысокий плотный с седыми волосами вокруг лысины, но гладким молодым лицом?
   – Точно! - закивала журналистка. - Я еще подумала, что пора бы ему на пенсию…
   Я не дал ей разговориться не по теме.
   – А мальчишка? Он не вырывался? Не пытался убежать?
   – Нет, шел себе рядом, но вид у него был какой-то сонный.
   Меня обдало холодом.
   – Глаза полуприкрыты, руки по швам, лицо равнодушное?
   – Д-да. Откуда вы знаете?
   Я хотел провалиться сквозь землю. Цепь повиновения! Этот подлец спеленал Стаса цепью повиновения! Вот почему он явился лично - ни у кого другого не получилось бы подчинить себе мага первого разряда.
   – Что с вами? - забеспокоилась репортерша. - На вас лица нет. Ой! - в ней снова проснулся профессионал. - Вы хотите сказать, что это был не милиционер, это был бандит, и он похитил мальчика.
   – Бросайте работу, - мрачно посоветовал я, - идите писать детективы, - и, не прощаясь и не давая никаких объяснений, быстро пошел обратно в подъезд.
   Нет, это я раньше был на грани отчаяния, теперь я был в нем с головой. Мне доверили Стаса, он сам мне доверился, а я позволил его похитить, чтобы потом найти, как Красова, на алтаре с ножом в сердце. Или вовсе не найти! Да что я за человек такой? Почему гибнут все, кто находится рядом со мной? Все, кто мне дорог?
   – Кришна? - спросили в один голос Сашка и домовой, едва я вошел.
   – Он его подчинил и увез. Так, - я попробовал собраться и отогнать от себя панику. Паниковать еще рано. Пока есть шанс, надо пытаться все исправить, а попаниковать можно и после. - Зеленые совершают свои ритуалы в полночь. У нас еще есть шанс.
   – Мне очень жаль, - сказал мне Захар, когда я примчался к нему за советом и за помощью, в которой отчаянно нуждался. - Выходит, это конец, как только Кришна выпьет силу перворазрядного мага, даже Стихии не смогут ему помешать.
   – Так не выпьет же! - возразил я. - Мы спасем Стаса и тем же поможем себе. Главное: спасти его. Остальное - потом.
   – Мы не сможем найти его, - отрезал Захар.
   – Это еще почему?!
   – Да потому, что Кришна не дурак, он не позволит нам найти его, пока не выпьет его силу.
   – Да мне плевать, позволит он или нет! - взвился я. - Я не собираюсь его спрашивать!
   – Ты пришел ко мне за советом, - по-прежнему спокойно, но несколько тише сказал он. - Так вот, я советую тебе оставить Стаса. Ты не сможешь его найти и тем более помочь. Мне очень жаль, но изменить что-либо не в наших силах.
   От такой реакции у меня горло перехватило, и я не сразу смог заговорить.
   – А… а если бы на месте Стаса оказался я?
   Захар вздрогнул, как от пощечины.
   – Скорее всего, я бы рискнул.
   – Потому что маг Стихии важнее перворазрядного? Или потому что я - это я?
   – Денис, ты для меня не чужой, - он протянул руку, чтобы коснуться моего плеча, но я шарахнулся, словно у него была плетка:
   – А если Стас тебе чужой, значит, черт с ним? Пусть гибнет? Плакать-то не будешь! А я буду, слышишь?! Он мне не безразличен! Да кем бы он ни был, он живой, он ждет помощи, ведь это мы затащили его в магию! Он жил бы как все, но мы втащили его в эту бездну! Мы обязаны ему помочь!
   – Мы не в силах, - сухо повторил Захар.
   – Посмотрим, - упрямо ответил я.
   Он чуть повысил голос:
   – Не вздумай вызывать Кришну, даже Стихиям нельзя с ним встречаться один на один. Разве что вчетвером…
   Он говорил о безысходности, о том, что Стаса не спасти, а я просто стоял и смотрел на него, даже не слушая. У меня еще осталась детская привычка ученика слушаться своего наставника. Я любил его, я все еще тянулся к нему, испытывал подсознательное желание ему доверять… Захар - хороший человек, очень хороший, но он не борец, он чтит правила и не рискует без надобности. Я все еще хотел его воспринимать как учителя и верить его принципам, но проблема была в том, что я больше не его ученик. И ничей.
   – Однажды, - негромко сказал я. - Я очень сильно разочаровал тебя своей трусостью. Ты помог мне с ней справиться. Вы все помогли. И я никогда больше не буду из страха смерти бояться рисковать.
   – И что же ты собираешься делать?
   – Глупости, - ответил я. - И лучше не пытайся меня переубедить. Как сказал кто-то великий, я не знаю, что делаю, но знаю, ради чего. Увидимся, - и я переместился домой.
   Было 19.00. У меня оставалось пять часов, прежде чем Стаса зарежут, как ягненка. И видит бог, я готов был делать настоящие глупости.

17 глава

   Что делать, когда ты в отчаянии? Что если друзья не помогут, потому что не хотят, не могут или боятся? Что же тогда? Остается только один вариант - обратиться за помощью к врагу…

   Лене уже все выложил Емельяныч. И она ждала меня, страшно взволнованная и хмурая.
   – Что Светка говорила тебе о том, видела ли она Игоря после того…чайка? - с ходу спросил я.
   – Как раз сегодня звонила, я дико удивилась, Игорь сказал ей, что вы с ним мило пообщались и не полслова о магии.
   – По-моему, она ему по-настоящему дорога, - высказался я. - Как думаешь?
   Лена кивнула:
   – Наверное, иначе он бы больше у нее не появился, ведь ты его раскрыл. Или бы попытался взять ее в заложницы, а он приходит на свидания с цветами.
   – Значит, не все потеряно.
   Лена нахмурилась еще больше:
   – Даже ради Светы он не станет тебе помогать.
   – Мне - нет, - согласился я. - А пареньку, такому же магу, как и он, сироте, не имеющему никого?
   – Возможно…
   – Если он умеет любить, - заключил я, - он сумеет понять, что я имею в виду.
   – Он не станет тебя слушать.
   – А Свету?
   – Я не знаю, - призналась она. - Я ведь его даже не видела, я понятия не имею, что это за человек.
   Я пожал плечами:
   – Мне он почему-то нравится. Может, потому что он ненавидит именно меня, но его ненависть не затрагивает моих близких. Но я должен попробовать, ведь у Стаса не будет другого шанса.
   – Хочешь, чтобы я пошла с тобой? - заботливо поинтересовалась она.
   – Да, уведешь бабушку. Ладно?
   – Конечно.
   Светка заорала как резанная, когда мы без предупреждения появились посреди комнаты.
   – Денис! Ты что больной?! А вдруг бы Игорь зашел, а тут ты! - и уже с улыбкой: - Привет, Ленчик.
   – Привет, - ответила Лена. - Бабушка дома?
   – Вот она я! - бабушка выплыла из кухни и немедленно нас расцеловала. - В гости?
   – Не совсем, - признался я. Бабуля нахмурилась. - Мне нужно кое о чем поговорить со Светой.