Солодкова Татьяна. Витражи

Татьяна Владимировна Солодкова
 
Витражи

   Кто-то спросил у царя Агесилая:
   – Каким образом тебе удалось достичь славы?
   И царь ответил:
   – Я презирал смерть.
   "Избранные жизнеописания"

Плутарх

Предисловие

   Ночь колпаком накрыла Владивосток. Было прохладно и влажно. Темно, луны нет, улицы освещены только фонарями, яркими вывесками и фарами проносящихся машин. В эту ночь ветер словно сошел с ума: он метался из стороны в сторону, норовя сбить кого-нибудь с ног или вырвать что-нибудь легкое из рук, поэтому людей на улице было немного.
   Но ураганный ветер не пугал молодого человека, решительным шагом идущего по тротуару. Он шел быстро, не оглядываясь, иногда поглядывал на часы. На вид ему было лет двадцать пять-двадцать восемь, высокий, темноволосый, привлекательный, даже красивый. Одет просто: джинсы, куртка, рубашка…
   Молодой человек снова посмотрел на часы и заторопился сильнее, что-то упрямо гнало его вперед. А ветер все не утихал, только пешеход, казалось, вовсе не замечал его.
   Наконец, парень дошел до гаражей и остановился у одного из них. Он взмахнул рукой, и замок на двери, щелкнув, открылся, дверь распахнулась.
   Молодой человек хотел войти, но тут ветер охватил его и не позволил сделать даже шага.
   – Хватит, - мрачно и властно сказал парень, одновременно делая жест рукой.
   Но неведомая сила не отпускала.
   – Хватит! - закричал он. - У меня нет времени!
   Но эффект был тем же.
   Тогда молодой человек закрыл глаза, собираясь с мыслями и пытаясь успокоиться.
   – Я тоже тебя люблю, - сказал он негромко, но с явственной болью в голосе, - и ты прекрасно знаешь, что у меня нет выбора. Я не имею права этого не делать…
   Когда он замолчал, ветер тоже стих, и парень беспрепятственно вошел в темное помещение, которое после нового движения руки озарилось мягким ровным светом.
   Здесь было пусто, только у дальней стены располагался большой плоский камень, исписанный непонятными знаками, - алтарь.
   Молодой человек подошел к нему, сел на край и извлек из-за пазухи кинжал с остро отточенным лезвием. Он еще посидел несколько минут, видимо, колеблясь, а потом глубоко вздохнул, собираясь с силами, и… вонзил острие себе прямо в сердце…

1 глава
1 мая 20…

   Вам никогда не казалось, что вы живете слишком спокойно? Мне - точно нет. Если уж кому-то не дано спокойствия, то это на всю жизнь, не важно насколько коротка или длинна она будет.

   Темнота, тусклый свет факелов на стенах и скрип пыли под ногами…
   Я быстро шел по бесконечно долгому коридору без окон и дверей. С потолка свисала паутина, ей было опутано все вокруг, что придавало месту еще более пугающий вид. Но я не боялся, я куда-то отчаянно торопился, крутил головой в поисках хоть чего-то знакомого, но все это я видел впервые. Где я находился, я не имел понятия, знал одно - мне необходимо отсюда выбраться. Выбраться как можно скорее.
   А что если отсюда нет выхода? Что если я заперт в этом лабиринте коридоров навсегда? Меня обуяла паника, и я побежал, куда глаза глядят.
   Впереди показалась лестница, и я понесся по ней, а через несколько минут оказался в башне, роль крыши в которой играли разноцветные стекла. Через витражи лился яркий солнечный свет, от которого мне пришлось зажмуриться.
   А когда я открыл глаза, то обнаружил, что напротив меня стоит человек в черном балахоне с капюшоном, надвинутым на лицо.
   – Кто вы? - спросил я первое, что пришло на ум.
   – Твоя смерть, - хрипло произнес незнакомец, извлек из-под одежды древний мушкет и стал целиться в меня. - Прощайся с жизнью.
   Каким-то образом, я понял, что он не шутит и что сейчас я по-настоящему умру. И так мне стало обидно и противно, когда я представил, как он будет потом ликовать и хвастать, что это его рука меня убила…
   Не знаю, как, но решение пришло мгновенно. Я не стал пытаться спастись, пытаться уничтожить врага…
   – Не доставлю тебе такого удовольствия, - бросил я и кинулся на витражи. Звон разбиваемых стекол заполнил уши, осколки вонзились в тело. И я полетел вниз…
   Я дернулся, больно ударившись головой о спинку кровати.
   "Разбился", - такой была первая мысль. Хотя нет, не разбился - я осторожно ощупал затылок - просто шишку набил. Черт! О собственную кровать! Обидно.
   Тут я вспомнил свой сон, и мне стало не до обид. Приснится же такая гадость, потом и засыпать страшно. Звон разбиваемого стекла все еще стоял у меня в ушах. И вообще, нелепость какая. Я ведь даже не попытался спастись, а совершенно осознанно пошел на смерть. Может, кто бы и поступил так, но точно не я. Это не в моем стиле, что бы ни произошло, я буду бороться до последнего.
   Лена пошевелилась.
   – В летчика играешь? - сонно поинтересовалась она.
   Да, приземлился я с блеском, так и сотрясение мозга заработать не долго.
   – Ага, - ответил я. - Ничего, спи.
   – А я и сплю, - заверила она и повернулась на другой бок.
   Ага, она-то спит, а мне после такого ужастика не до сна. Ну живут же люди. А я? Наконец-то подошли долгожданные выходные, на работу в больницу не нужно, можно выспаться, и на тебе! Это гадкое подсознание так и норовит подкинуть свинью в самый неподходящий момент.
   А что, если это не простой сон, а вещий? Нет, я серьезно, волшебникам иногда снятся подобные сны-знамения, и если за пять лет моей магической деятельности мне они не являлись, это еще не значит, что у меня их вовсе быть не может.
   А если сон действительно вещий, то о чем он говорит? О том, что я брошусь с башни? Бред! Долго же я буду искать подходящую башню…
   Опять путано говорю. Ну, уж простите, манера у меня такая. Узнали? Конечно, узнали, кто ж еще способен запутаться в собственной болтовне? Только я, Денис Ветров собственной персоной. А теперь вспомнили? Да-да, тот самый студент журфака, который вдруг оказался магом, да не простым, а одним из магов Стихий, выучился магии за месяц и уговорил черных и белых магов заключить долгожданный мир. Ага, все это я. Звучит напыщенно, не находите? Ничего не могу поделать, все это чистая правда. Я все это сотворил, да еще каким-то образом умудрился остаться в живых. Как? Сам не знаю, некоторые вещи получаются сами собой.
   И вот уже пять лет я занимался магией и одновременно работал в больнице, чтобы исцелять людей, чему-то я научился еще, какие-то способности усовершенствовал, а так, вроде, все осталось как прежде. Правда, некоторые считают, что я стал еще более несносным. Я же считаю, что я просто стал более самостоятельным, мой наставник Захар уехал в Москву, а его коллеги Красов и Сырин были горазды на нравоучения, а не на полезные советы. Так что, получив несколько раз вместо подсказки раздраженный ответ: "Решай сам, уже не маленький", - я просто перестал спрашивать. Итог: количество выговоров удвоилось. Но, если быть честным, они меня не волновали.
   Короче говоря, моя жизнь вошла в свое русло. Я женился на любимой девушке, переселил бабушку и сестру в квартиру Захара, познакомился со всеми волшебниками Приморья и… растерял всех друзей не магов. Увы, это оказалось неизбежным. Смерть Сашки Бардакова я себе, наверное, так никогда и не прощу, а остальные друзья-приятели… Я считаю, что это того стоит, ведь я ежедневно спасаю десятки обреченных людей. Лена иногда говорит, что я совсем не живу для себя, но я искренне верю, что тот, кто прожил всю жизнь для себя, и не жил, по сути. Не думайте, я не идеалист, в чем-то я сам бываю эгоистичен и невыносим, но я стараюсь жить, чтобы и другим была от меня польза.
   Вот так я и жил, пока в ночь на первое мая мне не приснился тот странный сон, а с него все и началось.
   Я все лежал, тупо пялясь в потолок. Сон не шел. Мысли улетели куда-то ну совершенно не туда. Зато спать мне теперь совершенно не хотелось. Завтра должен быть долгожданный выходной, и одна эта мысль утешала. Завтра? Я посмотрел на часы - 05:35. Ага, не завтра, значит, а сегодня. Весело же это сегодня началось, страшно даже представить, чем оно тогда закончится…
   Внезапно затрезвонил телефон. Ясно, у кого-то несчастье, причем, у простых людей, маги воспользовались бы кольцом.
   Я вскочил мигом. Мне уже давно просто так никто не звонит, я эдакая скорая помощь для всех и каждого.
   – Я слушаю, - быстро сказал я в трубку.
   – Денис, - раздался женский плачущий голос, - это Клавдия Андреевна из…
   – Я понял, - сразу узнал я. Клавдия Андреевна Бушкова жила в соседнем подъезде столько, сколько я себя помнил, никогда не работала, только растила детей и готовила мужу, а потому ее любимым занятием было высовываться из окна и ругать мальчишек, то слишком шумящих, то топчущих клумбу (клочок земли с поразительно живучими сорняками, который называли "клумбой" чисто из вредности). Словом, долго рассказывать, скажу коротко и ясно: меня Клавдия Андреевна почему-то ненавидела больше других. Уж не знаю, почему так получается, но почему-то всегда меня либо любят, либо ненавидят, и соседка не исключение. Помню, когда мне было пятнадцать, она изводила меня тем, что делала вид, что не слышит, когда я говорил ей: "Здравствуйте!", а потом жаловалась бабушке, что мне не достает воспитания и что это я - я! - с ней не здороваюсь! Закончилось это тем, что я разозлился и перестал здороваться на самом деле. Но она все же вечно находила причину, чтобы придраться, когда я проходил по двору. Окончательно отстала она вскоре после моего совершеннолетия, и мы снова стали здороваться. Но обратиться ко мне! Бушкова, еще в свои тридцать пять прозванная бабой Клавой, - ко мне! Немыслимо!
   – Что случилось?! - перепугался я.
   – Моя мама… - проплакал женщина. - Приступ… "Скорую" еще час назад вызвали, а она все не едет! Денис, ты же доктор… ты…
   – Бегу, - быстро ответил я. Как бы я там ни относился к бабе Клаве, ее мать здесь ни при чем, она всегда была милой старушкой и никогда ни к кому попусту не приставала, словом, не бабуля, а божий одуванчик, все знают, что таких старушек днем с огнем не сыщешь. Да и вообще, не важно, что из себя представляет человек, если я могу, я помогаю.
   Я положил трубку и бросился одеваться.
   – Кому плохо? - спросила проснувшаяся Лена, она уже привыкла, что меня вечно везде требуют, и не утруждала себя вопросом: "Что случилось?" Если меня срывают в такое время, сразу видно кому-то срочно требуется лечение.
   – Ангелине Васильевне.
   – Ой! - она больше не нашлась, что сказать. Эту старушку все любили.
   – Я мигом, - пообещал я и переместился в соседний подъезд прямо на лестничную площадку.
   И позвонил.
   Дверь открыли немедленно, да даже не открыли, а распахнули.
   – Входи, - пригласил меня муж Клавдии, приветливый, не в пример жене человек.
   Но не успел я переступить порог, как из комнаты донесся истерический крик:
   – Она не дышит!!! Она перестала дышать!!!
   Действительно, если у старушки был сердечный приступ, то я должен был почувствовать боль, но ничего не было.
   – Умерла, - вздохнул муж Клавдии Андреевны.
   – Посмотрим, - отозвался я, ужасно разозлившись. Я, видите ли, торопился, а она умерла, нет, так не пойдет. Я против!
   Я бросился в комнату. Хоть я и маг, но мертвых оживлять, естественно, не умею, будь оно так, то никто из нас никогда бы не терял любимых людей. Так уж заведено: маг может очень многое, но далеко не все. Поэтому оживить Ангелину Васильевну магией я просто физически был не в силах. Но кто сказал, что она окончательно и бесповоротно мертва? В конце концов, ведь и обычные врачи могут привести человека в чувства после остановки сердца.
   Несчастная лежала на диване, а Бушкова склонилась над ней, сама с мертвенно бледным лицом.
   – Отойдите!
   Вы не думайте, что, если я маг, работающий в больнице, то, кроме того, как колдовать, я ничего не умею. Хоть диплом врача у меня и поддельный, я много чему научился в медицинских вопросах, вы даже представить себе не можете, сколько всяческих энциклопедий и справочников мне пришлось вызубрить - все-таки не так просто переделаться из журналиста в медика, а магия далеко не так могущественна, чтобы всецело полагаться только на нее.
   – Только что остановилось, - причитала Клавдия, - уже после звонка в дверь…
   – Отлично, - я нажал на грудную клетку, делая массаж сердца.
   – Она… она…
   – Жива!
   Умирающая женщина с трудом вдохнула, возвращаясь к жизни, но, не будь я волшебником, это возвращение было бы не надолго. Она задышала, и ее боль разлилась по комнате, для меня эта боль показалась замечательной, ведь теперь я мог ее исцелить. Одного моего прикосновения было достаточно, чтобы сила исцеления вырвалась на свободу.
   "Живи…" Ангелине Васильевне было около семидесяти, и сейчас, когда она возвращалась к жизни, я понял, что подарил ей еще не меньше двадцати лет. Как-то раз Красов пытался прочесть мне лекцию, что я не должен тратить силу, на стариков, потому что они итак скоро умрут. Мы тогда с ним сильно поскандалили. И вот сейчас я понял, что скандалил не зря, потому что каждый человек важен, ведь спасал я старушку вовсе не от старости, а от болезни. Приедь наша бравая скорая раньше, с этой задачей справилась бы и она.
   Веки спасенной дрогнули, сейчас она, вероятно, чувствовала утомленность, но определенно не боль.
   – Денис? - удивилась она мне. - Ты что здесь делаешь?
   – Ухожу, - быстро нашелся я. Но тут заметил, как изумленно и восторженно смотрят на меня хозяева.
   – Слышала, что ты исцеляешь безнадежных, но не верила, - прошептала Клавдия, - даже когда звонила, не верила.
   – У тебя и впрямь золотые руки, - поддержал ее супруг.
   Терпеть не могу, когда меня хвалят, да еще с такими обалдевшими лицами. Так, похоже, их дети сегодня не ночуют дома, это уже плюс, а то вся семья Бушковых стояла бы и пялилась на меня во все глаза.
   – Чем мы можем тебя отблагодарить? - спросила Клавдия Андреевна.
   – Ничем, - заверил я, - я бесплатная "скорая помощь".
   – Но как же…
   От ненужной благодарности меня спас звонок в дверь.
   – Кажется, медики подоспели, - предположил я.
   Хозяин в сердцах выругался:
   – Я бы всех этих докторов…
   – Эй, - напомнил я, - я, между прочим, тоже доктор.
   – Дверь лучше открой! - тут же прикрикнула Клавдия на мужа, выпуская свой скверный характер на свободу.
   Привычный к матриархату супруг повиновался.
   – "Скорую" вызывали? - жизнерадостно донеслось от двери. В этом голосе было столько оптимизма, что хозяин все же не выдержал и не удержался от нецензурной речи, на этот раз, обложив всю нашу лечащую братию по полной программе.
   Я тоже вышел в прихожую, надо было сматываться, в конце концов, и, желательно, по-быстрому.
   У дверей обнаружился уже хорошо знакомый мне работник "скорой помощи", я множество раз натыкался на его работу, вернее, на отсутствие оной. Парень был года на три меня старше, значит, ему было около двадцати восьми, вечно радостный, улыбчивый, ну еще бы, чужая беда для него явно не горе. И это медик! Верно говаривают старики: куда мы катимся! В общем, для себя я уже давно прозвал этого парня коновалом.
   – Вы тут разговаривайте, - влез я между руганью Бушкова, - а я пойду домой, жена волнуется.
   – Ты?! - выпучил на меня глазищи "скорый коновал".
   Ага, видать, и ему моя рожа примелькалась. "Ничего, - подумал я, - ты мне нравишься еще меньше".
   – Я, - я нагло улыбнулся. - Соскучился?
   Э-э, да что это? От "медика" явственно разило спиртным. Нет, он, что, совсем не понимает, что жизнь и смерть не игрушки? Интересно, если его стукнуть башкой об стенку, у него встанут мозги на место? Навряд ли…
   Пока он ловил ртом воздух, как конь после долгого бега, в поисках наиболее эффектного оскорбления в мой адрес, я думал, как бы его проучить. По морде я, конечно, дать ему всегда сумею, но как сделать, чтобы увалень ушел с работы, выполнять которую назначат человека поумнее и поотвественнее…
   Он, кажется, что-то надумал, когда мне пришла в голову идея.
   Я сделал незаметное движение пальцев и практически беззвучно произнес волшебное слово. От моего действия уровень алкоголя в его крови поднялся как раз до такого уровня, при котором падают и засыпают на целые сутки, пока зверская головная боль не поднимет на ноги. Конечно, это было нечестно, но это был единственный пришедший в мою невыспавшуюся голову способ устроить так, чтобы этого молодца уволили в ближайшие сутки. Смена у него заканчивалась в 06:00 (это я уже знал), то есть через несколько минут, так что никто ничего не терял, только он - работу.
   Итак, "коновал" смрадно икнул и свалился на коврик. "Приятных слов", - мысленно пожелал я ему.
   – Что это с ним? - изумился Бушков.
   Я пожал плечами:
   – Напился. Позвоните его начальству, - и вышел вон.
   – Ну что? - тревожно спросила Лена, когда я вернулся.
   – Отлично, - я подхватил ее и закружил по прихожей, - все просто отлично! Я спас старушку и сделал гадость одному подонку!
   Она засмеялась:
   – А ну пусти меня! Его долго нет, я начинаю беспокоиться, а он там без меня гадости делает!
   – В следующий раз непременно позову тебя с собой, - пообещал я, - твои гадости получаются изысканней.
   – А если серьезно? - спросила она, когда я поставил ее на ноги.
   Я пожал плечами.
   – Я чуть не опоздал, но сейчас бывшая больная в полном порядке.
   – Я рада.
   – А я пойду отсыпаться, - я сделал загадочный взгляд, - ты со мной?
   – Слушай, - вдруг вспомнила Лена, между прочим, совсем некстати. - А что тебе приснилось, когда ты так бурно поздоровался со спинкой кровати?
   – Не помню, - соврал я - нечего ее попусту волновать - и притянул ее к себе. - Не лучше ли сейчас подумать о другом?
   Интерлюдия
   Юноша был странным. Так считали все, кто был с ним знаком. Просто Стас Кравченко никогда не делал того, чего от него ждали, он всякий раз выкидывал нечто такое, что совершенно не сочеталось с его предыдущим поступком. Он то делал нечто совершенно гениальное, то полную глупость, но никогда не признавал, что не прав. Это был его принцип: не поддаваться чужому влиянию. Стас мог совершить все, что угодно, но только не стать чьей-либо марионеткой.
   Друзей у него не было, были приятели, завистники и враги, которых благодаря резкости характера, к пятнадцати годам у него накопилось больше чем достаточно. Он привык быть один. Мать, которую он никогда не видел и даже не знал ее имени, отказалась от него сразу после рождения. У него и фамилии-то настоящей не было: эту, очевидно, выбрали наугад. Это сейчас все заявляют, что его назвали в честь знаменитого актера…
   У Стаса не было ни друзей, ни родных - никого, одиночество было не просто привычкой, а стилем его жизни. И он ежедневно заверял и себя, и других, что ему никто не нужен. Ведь, если у тебя нет близких, они не могут тебя предать и бросить, не так ли? Как-то он попытался завести друзей, но из этого ничего не вышло, Стас только еще раз убедился, что был прав в своем желании ни с кем не сближаться.
   Жизнь в детском доме сделала его еще более резким, чем он был от рождения. Здесь раскисать было нельзя: старшие мальчишки всегда были готовы намылить шею зазевавшемуся. Стас и не зевал. Он с раннего детства поставил себя на такое положение, что с ним просто не связывались, ему даже кличек не давали, хотя здесь это было принято.
   Но то, что Стас стал еще резче, вовсе не значит, что он озверел. Он ни разу не тронул даже пальцем ни одного младшего, не замучил ни одной дворовой кошки, хотя это было излюбленным развлечением всех его сверстников, наоборот, за кошек многие поплатились целостью лица.
   Нельзя сказать, что Стасу нравилось быть не таким, как все, но сгибаться перед кем-либо было против его природы. Его любили девчонки, ненавидели большинство мальчишек, а взрослые откровенно побаивались, что же он выкинет на этот раз, и с большим наслаждением придумывали новое наказание для непослушного пацана, а слово "Кравченко" у них превратилось в нечто, напоминающее ругательство.
   Но в пятнадцать лет жизнь круто изменилась. Стас как раз закончил девять классов, когда в детский дом пришел странного вида старик, одетый в черный плащ до пола и с большим рубином в серебряной оправе на пальце. Он назвался знакомым родителей Стаса и принялся вешать мальчишке лапшу на уши о красавице матери и тому подобном, в чем Стас сразу же распознал вранье.
   – Я не люблю спагетти, - заявил он. - Ищите свободные уши подальше от меня.
   Сказав это, он хотел уйти, но тут странный дед резко схватил его за руку.
   – Я вернусь, и мы поговорим, - пообещал он.
   – После дождичка в четверг, - фыркнул Стас.
   Но уже через несколько часов ему стало не до смеха: внезапно поднялась температура и стало тошнить, да так, как никогда раньше. Его немедленно потащили в медпункт, но и доктор ничем не смог сбить температуру, поднявшуюся до сорока градусов. Все прошло само собой часа через два, но за это время он успел подумать, что вместе с рвотой выйдет желудок.
   Стас бы ни за что не догадался сопоставить визит старика и свою странную болезнь, но когда тот пришел на следующий день, первым его вопросом был: "Сильно тошнило? Не переживай, так со всеми".
   Стас, конечно, растерялся от подобного заявления, но не настолько, чтобы разучиться хамить.
   – Хотите сказать, вы у всех вызываете рвоту? - любезно поинтересовался он.
   В ответ старик хмыкнул:
   – Ох, кого-то ты мне напоминаешь… Ничего, с тобой будет иначе…
   И тут он принялся нести всякий бред про магию.
   – Хотите сказать, я маг? - расхохотался Стас. - Да вам полечиться не мешает.
   – Посмотрим, - многозначительно ответил дед.
   А еще на следующий день Стасу вдруг сообщили, что его усыновляет некто Красов Петр Иванович. Сначала Стас воспринял это как шутку: никого не усыновляют почти в шестнадцать, и без возражений пошел на встречу с Красовым. Но каково же было его удивление и подкатившая к горлу паника, когда новоявленным опекуном оказался тот самый сумасшедший старик.
   – Вы не имеете права! - орал Стас, когда на его глазах подписывались документы об опекунстве. - Вы не можете! Я почти совершеннолетний! - и не важно, что это "почти" равняется двум с половиной годам. - У меня есть паспорт! Я гражданин Российской Федерации!
   Но его никто не стал даже слушать. Директор подписал бумаги с таким радостным лицом, словно не слышал Стасовых воплей. Вот тогда-то у Стаса впервые появились сомнения по поводу диагноза, который он вынес старику - директор детского дома явно был околдован.
   – Так это правда? - охнул Стас.
   – Конечно, - самодовольно улыбнулся Красов. - А как же иначе? И с этого дня ты мой ученик.
   – Но я не хочу!
   – Это твое призвание, - настаивал Красов.
   – Черта с два! - Стас хотел сбежать, как угодно, хоть через окно, но вдруг обнаружил, что не может сдвинуться с места. - Что вы сделали? - тут он заметил, что директор заснул прямо за своим столом. - Кто вы?!
   – Я же сказал, - спокойствию старика можно было только позавидовать, - маг. Ты тоже, только будущий, и тебе придется много учиться, чтобы стать настоящим волшебником.
   – А если я не стану?
   – Я тебя заставлю, - пожал тот плечами. - Ты даже не представляешь свою ценность, поэтому удрать тебе не удастся.
   Ему и не удалось. Красов поселил его в своей квартире, из которой, естественно, Стас бесчисленное количество раз пытался сбежать. Пару раз получилось, но зловредный старик находил его уже через час.
   Да, Стас оказался магом, в это он поверил, причем магом немалой силы, по словам Красова, он уступал только неким магам Стихий, о которых старик говорил очень часто.
   Красов пичкал его заклинаниями и магическими правилами, но Стас не прекращал протестовать. Вот оказался бы он наследным принцем, он бы не отказался, а магом - нет уж, увольте.
   В тот день Красов был особенно не в духе. Началось с того, что Стас не выучил то, он сказал, а потом кто-то связался с ним через кольцо. Пока Петр Иванович слушал, он мрачнел на глазах.
   – Расточает силы на бездарных бабок?! - под конец вскричал он. - Да что этот сопляк о себе думает?! От моих заданий он морду воротит, а сам творит совершенно бесполезные вещи! - Красов перевел взгляд на Стаса, с интересом наблюдающего за этой сценой. - И ты такой же, - прошипел он, - точная копия. И откуда вы только беретесь?!
   Стас хотел было подсказать, откуда берутся дети, но раздумал, уж слишком взбешенным выглядел его наставник.
   – Так ты выучил правила до сорок первого? - вдруг неожиданно спокойно спросил Красов, словно забыв, что уже это спрашивал.
   – Нет, - буркнул Стас,- я же сказал.
   – Замечательно, - он зачем-то потер ладонь о ладонь, и на его лицо появилось совершенно мечтательное выражение. Это Стасу не понравилось - явно гадость задумал.
   – Замечательно? - переспросил он.
   – Чудесно, - Красов расплылся в улыбке. - Хватит вам пить мою кровь, выпейте ее друг у друга…

2 глава

   Никогда не понимал людей, любящих сюрпризы, ведь сюрпризы бывают не только приятные, но и страшные.

   Использовать свой выходной так, как мне бы хотелось, я все равно не мог: ну не дадут мне с утра до вечера проваляться в постели. Хотя именно это я Лене и предложил.
   – Скорее грибы зацветут, - усмехнулась она. - Забыл? Твоя бабушка жаловалась, что ты у нее не бываешь, и ты - заметь, ты, а не я - обещал к ней заехать сегодня.
   – Не хочу, - проныл я.
   – Что? - Лена вскинула брови. - Ты не соскучился? Между прочим, ты ни ее, ни Свету целый месяц не видел. И это притом, что ты маг, который может с легкостью переместиться куда угодно.
   – Ты же знаешь, не было времени.