Солодкова Татьяна. Витражи

   – Послушай, - разозлился я, - мне эта идея нравится не больше, чем тебе!
   – Тогда распрощаемся и разойдемся, - предложил он, сияя голубыми-голубыми глазами.
   – Нет, - отрезал я, - раз у тебя такой большой дар, ты должен приносить пользу, а не лежать на диване, задрав ноги.
   – С какой это стати? - повторил он.
   – С той самой. Пошли.
   Он даже не двинулся с места:
   – Не хочу.
   – Стас! - воззвал к нему Федор. - Так с магами Стихий не разговаривают!
   – Как хочу, так и разговариваю, - Стас повернулся ко мне. - А куда идти-то?
   – Ко мне, - ответил я после непродолжительной, но ощутимой паузы, очень тяжело заставить другого делать то, что тебе самому неприятно.
   – Ага, значит, старик отдает меня со всеми потрохами?
   – К сожалению, да.
   – Отпад, - пацан закатил глаза, а потом легко спрыгнул со стола. - Ладно, поехали. Какая у тебя хоть машина?
   – Никакой, - признался я.
   – Шутишь? - в этот момент он напомнил мне Пургена, когда тому говорили, что колбаса кончилась. - Предлагаешь трястись в автобусе? Ну, учитель, ты даешь! У Красова хоть и плохонькая "Тойота", но ездит, по крайней мере.
   Я недоуменно уставился на него:
   – А зачем мне машина?
   – Чтобы ездить, - ответил Стас таким тоном, будто я не понимаю таких элементарных вещей.
   А я действительно не понимал, не понимал, почему он задает такие вопросы, ведь Стас проучился у Красова целых два месяца.
   – Мы переместимся, - пояснил я, на что пацан выпучил глаза.
   – Я не умею, - заявил он.
   – Ты не знаешь заклинание Короткого пути?
   – Знаю, - он насупился, - слова знаю, а перемещаться у меня не получается.
   Если честно, я совершенно не мог понять, как это можно не уметь, тем более, если знаешь слова (заклинание простенькое, никакой особой интонации не требует), из движений нужен только один шаг вперед. У меня так получилось с первого раза, это тебе не цепь повиновения набрасывать на разумное существо, то у меня только на шестой раз вышло. Впрочем, не получаться у Стаса могло и по другой причине, о которой я сразу не подумал, потому что у меня такого не бывало: для любого волшебства, даже самого простенького, необходимо желание и вера в свои способности - из-под палки нельзя даже переместиться.
   – Ладно, - решил я, - я тебя перемещу, - ехать сегодня на автобусах мне не хотелось. Я пользовался ими исключительно, чтобы лечить людей, но это требует больших затрат энергии, а она мне сегодня пригодится для борьбы с новоявленным ученичком.
   – Нет, - заартачился Стас.
   – Почему?
   – Это неприятно…
   Он не закончил фразы, потому что я потерял терпение, с этим типом можно спорить до бесконечности, а если делать это в офисе, того и гляди, Красов придумает новое садистское поручение. Так что я перенес Стаса Коротким путем без предупреждения. Он только и успел ойкнуть, как мы оказались в прихожей моей квартиры.
   – Насилие! - заорал он, рванувшись от меня. - Я же сказал, что не хочу!
   – Наши желания ничего не значат, - равнодушно сказал я, - не маленький, мог бы и знать.
   – Что это значит? - насупился он.
   – То, что ни один ты не хочешь быть магом…
   Он выпучил на меня глазищи, наверное, он считал себя единственным и неповторимым, ан нет, не вышло.
   – …Но от своего предназначения не уйти, иначе это может стоить другим жизни.
   – Какое мне дело до других?
   Я не ответил, этого не объяснишь. Впрочем, чего я хочу? Я дошел до этого в двадцать, то есть, будучи на четыре с лишним года старше Стаса.
   – Есть хочешь? - поинтересовался я.
   – Хочу, - не хотя признался он.
   – Отлично, - я позвал его на кухню, - заодно с холодильным познакомлю.
   Мальчишка был не просто странным, он был каким-то диким. У меня создалось такое впечатление, что с ним в жизни никто по-человечески не обращался. Это было необычно. Неужели никто? Да так не бывает. Или все-таки случается?… Я не понимал, и, если честно, мне не особо хотелось понять, будь моя воля, я бы вообще не связывался с этим пацаном. Но его поведение меня удивляло. Он вел себя как дикий зверь, пойманный в клетку, зверь, привыкший выживать в одиночестве, часто нуждающийся в помощи, но никогда и ни за что не принимающий ее от других, потому что боялся подвоха.
   Я раздобыл ему кое-какой еды под руководством опытного исследователя простора холодильника Кости и поставил тарелку и кружку на стол.
   Стас посмотрел на меня недоверчиво, но все-таки сел за стол и принялся за еду. А я отошел к окну и оперся о подоконник.
   Похоже, Красов наконец-то отомстил мне за свое унижение и за мое вечное непослушание - мне предстояла колоссальная работа с этим парнем. Вот именно, что не над этим парнем, а вместе с ним, иначе ничего не выйдет, ведь потому Петр Иванович и не добился успеха, потому что пытался лепить из Стаса мага, словно тот был пластилином. Нет, этот мальчишка не пластилин, и даже не глина, его нельзя переделать по своей воле, но без его согласия, такой, как он будет брыкаться до последнего, пока не перестанет чувствовать на себе чье-то давление. Красов считает, что мы похожи, возможно, но между нами существует одно крайне важное различие: да, в свои пятнадцать я был неуправляем, может, даже больше, чем он, но я всегда доверял людям. Я верил своим родным, я ни на миг не сомневался в своих друзьях… Я еще не читал Стасово досье, но уже точно знал, что я там прочту в первых же строках - "сирота". Те, у кого есть или хотя бы была семья, так себя не ведут. Я тоже сирота, но детство я провел с родителями, а потом под нежной заботой бабушки. Жаль ли мне было Стаса? Нет, жалость здесь была определенно не нужна, подход к этому человеку крылся не в ней, впрочем, я еще не знал в чем.
   – Ты всегда такой? - как бы, между прочим, спросил я.
   Он поднял на меня глаза, но прежде, чем что-то сказать, прожевал то, что успел засунуть в рот. У меня создалось такое впечатление, что будь у него салфетка, он бы даже промокнул губы. Да уж, странное сочетание: уличная грубость в разговоре и поведение по всем правилам за столом. Правилам, которые выполняет один из десяти, вот я, например, частенько что-то болтаю с набитым ртом, хотя и знаю, что это не прилично, и никогда себе не позволю ничего подобного в обществе.
   – Какой? - подозрительно поинтересовался он.
   Я ответил, не задумываясь ни на секунду:
   – Нелюдимый.
   – Всегда, - так же, не задумываясь, ответил Стас.
   Я внимательно смотрел на него, пытаясь понять, кто же он на самом деле. Уж точно не тот, кем хочет казаться.
   – Почему?
   – Не все ли равно? Красову вот все равно почему, ему главное, чтобы я перестал быть таким.
   – Ну, - я пожал плечами, - во-первых, я не Красов, а во-вторых, я дико любопытный.
   Я думал, что он ничего не ответит, но ошибся, по-моему, действия этого парня вообще невозможно предугадать.
   – Мне так нравится, - сказал он. - Ты, кажется, мой новый учитель, а не психиатр. Будь уверен, психиатры со мной уже работали.
   – Серьезно? - не поверил я. Стас, конечно, странный, но не настолько же.
   – А то, - на его губах появилась самодовольная усмешка, - в детдоме решили, вдруг я псих.
   – И?
   – Справку о невменяемости мне не дали.
   – Хотя ты старался, - сам не знаю, почему я это сказал. Я вдруг представил Стаса, забирающегося на стол, разбрасывающего бумаги и орущего: "Да! Мы, психи, такие! Мы буйные!"
   – Старался, - кивнул он. - Откуда ты знаешь?
   – Догадался. Я поступил бы так же. Из принципа, наверное, считают ненормальным, вот и буду таким. Только психиатр, видимо, оказался профессионалом, и объяснил, что ты просто придуриваешься, не так ли?
   Стас надулся, моя прозорливость ему явно не понравилась.
   Он отодвинул от себя чашку:
   – Я наелся.
   Ясненько, переводим тему разговора. Нет уж, мы тоже так умеем, не пройдет.
   – Думаешь, волку-одиночке живется проще?
   – Чего пристал?! - вспыхнул он.
   – Я задал вопрос.
   – Да, я считаю, что лучше быть волком-одиночкой, чем стадной овцой.
   Ага, очевидно, он полагал, что сейчас я начну блеять, что я и остальные не овцы и тому подобное, но я даже не подумал говорить нечто подобное, я ведь действительно не менее упрямый. Не хотим говорить, не хотим открываться - и не надо, все правильно, рано еще.
   – Пошли, - позвал я, - покажу комнату, в которой ты будешь жить.
   – А ты один тут живешь? - спросил он.
   Да, этот аспект был самым сложным, конечно, Лена меня любит и понимает, но не факт, что она без возмущений воспримет, что я притащил кого-то в дом, не предупредив.
   – С женой.
   Брови Стаса встали даже не домиком, а прямо-таки Белым домом.
   – Ты женат? - изумился он. - Тебе сколько лет?
   – Двадцать пять.
   – Обрекать себя узами брака раньше тридцати?!
   – Эй! - возмутился я. - Ты не пускаешь меня в свою жизнь, и не надо, но будь добр, не лезь в мою.
   Он скорчил брезгливую физиономию:
   – Пожалуйста, больно мне надо.
   И я отвел его в комнату, в которой я жил с детства, теперь мы с Леной спали в большей комнате, а эта была своеобразным кабинетом, заваленным разнообразными магическими и медицинскими книгами.
   – Смахивает на библиотеку, - тут же прокомментировал Стас.
   – Туалет смахивает на туалет, - отозвался я, - я не против, можешь спать там.
   – Приветик! - мой домовой появился, как всегда, из-под кровати. - Чую, новой магией тянет.
   – А домовой Красова без спроса не высовывается, - заметил Стас.
   – Что?! - взвился Иосиф Емельянович. - Спрашивать?!
   Я закатил глаза, этот парень, что, хочет с первого дня всех настроить против себя? Зачем? Ладно я, а домовой-то тут при чем?
   – Домовой - мой друг, а не мой раб, - пояснил я, - чего и тебе желаю, иначе и впрямь поселю тебя в туалете.
   Стас фыркнул, он вообще часто фыркал.
   – Не поселишь.
   – Правда? - Я угрожающе улыбнулся. - Хочешь проверить?
   Он в кои-то веки промолчал, и я смело записал очко в свою пользу.
   – Располагайся, - вздохнул я.
   Лена восприняла нежданного гостя совсем не так, как я предполагал. Она расхохоталась, когда я заявил, что теперь буду его учить.
   – А что тут такого? - обиделся я.
   Она пожала плечами:
   – Может, поумнеешь.
   – Спасибо, - пробурчал я.
   – А если серьезно, по-моему, тебе не помешает пообщаться с кем-то, кто младше тебя. Ты только посмотри на окружающих тебя магов - им всем под сотню лет. Ты ведь даже с собственной сестрой не умеешь общаться, хотя у вас с ней разница в семь, а не в десять лет, как с этим парнем.
   – Я умею общаться со Светкой, просто она невыносима.
   Лена лукаво на меня посмотрела:
   – А я считаю, что вы похожи, и вам давно пора найти общий язык. У нее сейчас кризис, поэтому она на всех и налетает, скоро он пройдет, и тебе не мешало бы сделать первый шаг.
   – Не знаю, как мне найти общий язык со Стасом, - признался я. - Ты бы видела, с какой радостью он закрылся в комнате, чтобы остаться в одиночестве. Он ведь даже с тобой поздороваться не вышел.
   – Не мне тебе советовать, как раскрепощать замкнувшихся в себе людей, - она покачала головой, - ты ведь это и так умеешь, со мной у тебя получилось.
   – Но ты сама хотела измениться.
   В ответ Лена только пожала плечами.
   А Стас заперся в комнате и выходить не собирался. От ужина гордо отказался, причем через дверь, которую так и не открыл, хотя я несколько раз подходил к ней и просил выйти. Но в ответ слышал фразочки типа: "Черта с два! Мне и здесь не плохо!" Конечно, я мог бы с легкостью открыть замок магией, но не стал этого делать из принципа.
   Да что вообще этот пацан творит? Кем он себя возомнил? Он же прекрасно видел, что мне его всучили, и я вовсе не горел желанием учительствовать. Тогда какого черта действовать мне на нервы? Я же не прошу от него чего-то сверхъестественного, я даже не прошу его себе доверять, просто не препятствовать. Так нет же! Придурок какой-то, честное слово.
   Он так и не вышел, высунулся один раз и поинтересовался наглым голоском, есть ли у нас что "музон" послушать, но тут я уже не выдержал и сам послал его к черту. Или он решил, что ему подарили этакого мальчика на побегушках? Если так, я собирался ткнуть Стаса носом в реальность как можно скорее. Я, конечно, привык, что многие считают меня мальчишкой, но, простите, эти "многие" все столетние, и для них я действительно еще ребенок, но Стас-то младше меня на десять лет!
   – Что собираешься делать? - спросила меня Лена вечером, сразу после того, как я отложил в сторону Стасово досье, на которое потратил несколько часов.
   – Не знаю, - признался я, стараясь говорить как можно тише, чтобы Стас ненароком не услышал.
   – И что это значит? У тебя же всего месяц, чтобы сделать из парня человека.
   – Попытаться сделать, - поправил я, - всего лишь попытаться, не факт, что у меня получится.
   Лена фыркнула, точь-в-точь, как Стас.
   – Если захочешь, у тебя все получится, - заверила она. - Вот только пока ты не хочешь.
   – Ну и что? Мы квиты, он тоже не хочет иметь со мной ничего общего. Вернусь завтра с работы и займусь им, будет у меня учить заклинания.
   Лена удивленно распахнула глаза:
   – Ты завтра собираешься на работу?
   – Конечно, - я совершенно не понял, что ее так удивило, - по идее должен был быть выходной, но решили, что больница будет работать.
   – Нет, - она замотала головой. - Меня удивляет не то, что больница работает, а то, что ты работаешь! Ты же должен заниматься учеником.
   А вот с этим я был категорически не согласен.
   – Что же это получается, - возмутился я, - я угроблю весь день на пререкания с ним, но, естественно, так ничего и не добьюсь, а некоторые люди лишатся жизни только из-за того, что я не пришел?
   Лена смутилась:
   – Ну, не знаю… А с ним что? Уверен, что он не сбежит или не выкинет еще что-нибудь, он же дикий? А я завтра тоже работаю.
   – Он не убежит, - ответил я с самому себе непонятной уверенностью. - Попросим Емельяныча за ним присмотреть, к тому же Пурген на подхвате, он бешеный, но, сама знаешь, когда надо, не подведет.
   Лена посмотрела на бумаги, которые я положил на стол:
   – Узнал что-нибудь новое?
   Я покачал головой:
   – Все, как я предполагал. От него отказались сразу после рождения, поэтому он рос в детском доме, никто так и не усыновил, ну и так далее… Но один момент меня удивил: в тринадцать лет у него появились друзья, вернее, это он думал, что они его друзья…
   Лена поежилась:
   – Ты так говоришь. Эти дружки оказались бандитами?
   – Ага. Какая-то шайка. У них нашли ворованные вещи, а они подставили Стаса и сказали, что это он их им дал. В результате Стаса поставили на учет в милиции, а им хоть бы хны.
   – А ты уверен, что он был не виноват?
   – Да, - я постучал пальцем по листам, - это досье составлял Красов.
   Ленка даже присвистнула:
   – Да, дела еще хуже. Он теперь никому не верит.
   – Ага, а с чего ему мне верить? Но, с другой стороны, с чего ему мне не верить?
   Она серьезно посмотрела на меня:
   – Может, стоит спросить у него?
   – Не знаю, - который уже раз за сегодняшний день повторил я.

4 глава

   Вам когда-нибудь снились кошмары? А что бы вы сказали, если бы вам сообщили, что это никакие не кошмары, а пророческие сны, которые обязательно исполнятся?

   Я сказал: "Ой!"
   А ночью мне приснился все тот же сон про башню, незнакомца в плаще и мое глупое самоубийство. Что-то нехорошее предвещал этот сон, если вчера я еще надеялся, что это самый обычный человеческий кошмар, то, когда он повторился, сомнений не осталось - это был магический сон-предупреждение. Только что он предрекал, я понятия не имел. Да и задумываться над этим у меня не было времени.
   Как и собирался, я отправился с утра на работу. Стас - парень непростой, когда он, наконец, возьмется за ум и начнет учиться добросовестно, мне еще предстоит брать в больнице отпуск без содержания, но пока терять драгоценное для кого-то время тратить на бессмысленные ссоры я не собирался.
   К моему глубочайшему удивлению, день прошел без непредвиденных ситуаций, да и вообще больных сегодня было мало, потому что горожане полагали, что мы еще празднуем и не работаем. Поэтому за этот день я даже не устал, силы пришлось тратить не так много, как обычно. Принял два десятка больных, ассистировал на двух операциях, вылечил нашего главврача, которого неожиданно схватил сердечный приступ - вот, в общем-то, и все, что я сделал за целый рабочий день - ничтожная часть моего обычного графика.
   Когда я вернулся домой, Лены еще не было. Стас же, очевидно, почувствовал себя свободным и выбрался из своего "бомбоубежища" - моей бывшей комнаты. Я был прав, бежать он не собирался, а преспокойненько сидел на кухне и болтал с Пургеном, который вальяжно раскинулся у него на коленях и помуркивал между словами.
   Я появился внезапно и, естественно, не через дверь, поэтому в первое мгновение Стас меня не заметил.
   – Явился, - зато вздохнул котище в мою сторону. Стас вдруг стремительно вскочил, так что Пурген с грохотом свалился на пол. - Озверел, что ли?!
   – Привет, - поздоровался я.
   – Привет, - парень мгновенно натянул на себя непроницаемую маску.
   "Так, - отметил я про себя, - любит животных. Это уже плюс - хоть кого-то он да любит".
   – Подружились? - поинтересовался я, глядя на возмущенно отряхивающегося Пургена.
   – Как же! - обиженно пробурчал кот и чинно удалился из кухни.
   Мы со Стасом остались вдвоем, Костика в холодильнике я не считал - он не то, что Емельяныч, его ничего не интересует, кроме еды.
   Пацан смотрел на меня выжидающе и с нескрываемой неприязнью.
   – Лена думала, ты сбежишь, - заметил я, не зная, с чего начать.
   – Ты же все равно найдешь… Не бойся, я привык сидеть взаперти.
   – Да кто тебя запирает? - не понял я, вернее, это он не понимал. - По-моему, это ты вчера заперся.
   Он прищурился:
   – Хочешь сказать, что не запрещаешь мне отсюда выходить и идти туда, куда я только пожелаю?
   Я кивнул.
   – Если будешь возвращаться.
   – Чтобы учиться?
   – Угу.
   Теперь в его взгляде появилось подозрение. Да что же это? С ним что, никто никогда по-человечески не разговаривал? А Красов еще больше усугубил дела, вот, значит, как…
   – Ладно, - вздохнул я, - мне все-таки придется тебя учить, и не стоит оттягивать эту минуту, потому что от этого проще не станет. Начнем сегодня.
   Он вскинул голову, сияя голубыми наглыми глазами:
   – А если я не хочу?
   – Значит, мы в равном положении, - ответил я. - Пошли.
   Я поманил его за собой в комнату, где он недавно играл в рака-отшельника. Он, не хотя, но пошел следом.
   – Садись, - я повернул стул спинкой вперед и уселся, положив руки на нее руки.
   – Ладно, - Стас плюхнулся на кровать, всем своим видом выражая протест.
   Он молчал. А мне что прикажите? Я даже на преподавателя не учился, вот попросили бы меня написать статью, как журналиста, - так пожалуйста, я, по крайней мере собирался стать журналистом. А как учительствовать, я понятия не имел, тем более, как заинтересовать кого-то тем, что ему совершенно не интересно?
   – Давай вопрос на вопрос? - предложил я. Увы, это было единственное, что пришло мне в голову, в последнее время бедную на идеи.
   Он изучал меня вечность (секунд двадцать, наверное), а потом кивнул:
   – Давай.
   – Отлично. Что из магии ты умеешь?
   – Знаю наизусть десяток заклинаний, пользоваться ими не могу, только зажигаю огонь…Э-э…Это правда, что ты учился всего месяц? - спросил Стас.
   – Нет, - честно ответил я, - я учусь до сих пор. Почему ты не хочешь быть магом?
   – А зачем? Чтобы потратить и без того короткую жизнь на дела магические? Стать таким, как Красов? Магия - это несвобода, меня это не устраивает… Что тебя держит в магии? Почему ты тогда ее не бросил? - ответил он мне тем же.
   Хорошенький вопросик, я, пожалуй, на него сам себе не отвечу, а тут придется отвечать, да к тому же честно, Стас-то не врет, это видно.
   – Пурген проболтался, что я хотел ее бросить?
   Он мотнул головой, словно отбрасывая мои слова.
   – Мой вопрос. Ты не ответил.
   Ну, точно проболтался, паскуда толстая, да я этого кота… И это он мой хранитель?!
   Но вопрос требовал ответа.
   – Я остаюсь в магии, потому что ежедневно спасаю десятки людей.
   – Зачем? Они тебя не отблагодарят.
   – Мой вопрос, - напомнил я точно таки тоном, как он минуту назад. - Почему ты никому не доверяешь?
   – Это не по теме! - возмутился Стас.
   – Как раз по ней, - настоял я. - Так почему?
   – Можно подумать, ты всем доверяешь.
   – Стараюсь. Теперь я не могу всем рассказывать о себе, поэтому доверия стало меньше. Но если не доверять совсем, у тебя не останется друзей.
   – Мне не нужны друзья, - не уступал он, - а доверять всем подряд глупо.
   – Не доверять никому - еще глупее. Признай, что ты никому не доверяешь, потому что не умеешь, у тебя никогда не было настоящего друга, друга в полном смысле этого слова, человека, за которого ты мог бы умереть.
   – А у тебя был, значит? - в его голосе послышалась издевка.
   – Представь себе.
   – И куда же он подевался?
   – Погиб. Из-за меня, - сам не знаю, зачем я добавил последнюю фразу. Бесконечное чувство вины давало о себе знать всегда в самый неподходящий момент.
   Стас подумал немного, а потом хмыкнул.
   – И после этого ты говоришь, что в дружбе есть что-то хорошее? Твой друг угробил себя, как я понимаю, по твоей вине. И это хорошо? По-моему, он был редкостным дураком, раз с ним случилось такое, идиотизм. Так ему и надо было, раз уж он…
   Он не договорил. Угадайте почему? Меня можно задеть по-разному, но самый верный и быстрый способ - неуважительное отношение к дорогим мне людям, особенно к умершим дорогим мне людям, которые ничего не могут сказать в свое оправдание. Я мог бы стерпеть все, что угодно, но только не безразличную фразочку: "Так ему и надо".
   Я резко выбросил руку вперед, и Стаса в мгновение ока сдуло с кровати. Я даже не встал со своего стула, а ветер поднял Стаса к потолку и продолжал трепать, словно обезумивший торнадо.
   – Пусти меня! - заорал он. - Пусти!
   Ага, видимо, он только теперь понял, с кем шутил шутки. Я, конечно, не злой по натуре, но злить меня определенно не рекомендуется: мой ветер может не только весело щекотать по лицу, но и быть чудовищной, смертоносной силой.
   – Ты его не знал и не в праве его судить, - произнес я довольно громко ледяным голосом, медленно поднявшись со своего места. - Только полные ничтожества желают смерти всем, кроме себя, безо всякой на то причины.
   – Пусти!
   Но я не унимал ветер.
   – Я хотел найти с тобой общий язык, стать если не другом, то не посторонним человеком, хотел помочь разобраться в твоих проблемах не силой, как Красов, а участием! Но нет! Черта с два, Его Величество это не устраивает. Отлично, это твой выбор…
   – Пусти!!!
   – …Но не смей относиться ко мне, и особенно к моим друзьям, как к тряпкам в отхожем месте, - холодно продолжал я. Нет, я не сжалюсь, я выскажу ему все разом, и плевать я хотел, поймет его дурная башка что-нибудь из моих слов. - Ты еще никто, ты еще ничего не сделал, чтобы можно было бы считать тебя личностью. Поэтому не смей вести себя так. Если ты решил себе, что я добренький дурачок, которым ты сможешь манипулировать, то ты глубоко ошибаешься. Ты прав, я не убью тебя, но припечатать головой о стену довольно громко запросто. Понял?
   – Пусти!
   – Я спрашиваю: понял?!
   Под таким ветром любой поймет, даже дурак. Стас дураком не был.
   – Понял…
   – Отлично, - я опустил руку и отпустил ветер, Стас с грохотом свалился на пол возле кровати: у меня и в мыслях не было устраивать ему мягкую посадку. - А теперь, - я добавил льда в голос, - ты будешь не развлекаться, не беседовать с Пургеном, а сидеть и учить, - я скинул с полки книгу с заклинаниями, и она приземлилась рядом со Стасом. - К завтрашнему дню ты вызубришь ее от корки до корки, все заклинания, слово в слово, семьсот пятьдесят страниц. Память у тебя улучшена, я знаю, так что справишься. И не дай бог тебе не выучить. Это Красов ежеминутно твердит, какой ты ценный, раз перворазрядный, только он наверняка упоминал, что я ежедневно нарушаю десятки правил, поэтому то, что касается твоей неприкосновенности, я могу и нарушить, - я встал, пошел к двери и добавил уже у порога: - Если не сделаешь, сегодняшние потолочные приключения покажутся тебе шуткой.
   Он так ничего и не сказал, даже с пола не встал, сидел и ошалело смотрел на меня.
   Я хлопнул дверью.
   Я сорвался. Я был не прав. Я прекрасно это понимал, но некоторые слова задевают нас куда сильнее, чем хотелось бы. Я действительно пытался подружиться с этим парнем. Что ж, метод пряника не прошел, посмотрим, что будет с кнутом…
   Но не успел я как следует успокоиться и перестать злиться, как получил вызов через золотое кольцо черных магов.
   – Слушаю, - отозвался я не слишком любезно.
   – Денис, нам надо поговорить, - ответил мне голос Акварели, которая, казалось, совсем не обратила внимания на мой тон.
   – Срочно?
   – Скорее да, чем нет.
   Ох, терпеть не могу, когда люди начинают говорить загадками, никогда не знаешь, чего от них ждать, а уж от Акварели.
   – Ты где? - спросил я, сдаваясь.
   – Во Владивостокской квартире, - взволнованно ответила она. - Перемещайся, - и отключила связь.
   Я недоуменно уставился на кольцо, которое перестало светиться, и был вынужден послушаться. Если Акварель иногда и волновалась, то я этого еще не видел. Честное слово, ни разу. Я видел ее в ярости и гневе, видел расстроенную, обрадованную, сердитую… но всегда каменно спокойную и уверенную в себе. Но взволнованную!… Что-то должно было случиться на редкость из ряда вон выходящее.