Солодкова Татьяна. Витражи

   За этот час я многое высказал. Ветер, слава богу, молчал, будто его и нет. Общение с Сашкой, пусть, по сути, я и разговаривал вам с собой, мне всегда помогало, я начинал лучше понимать мир. А сегодня, когда я перемещался с кладбища, я чувствовал себя так же скверно и по-прежнему ничего не понимал.

8 глава

   Иногда чем больше хорошего ты делаешь, тем хуже тебе это откликается. Может, некоторым людям просто не стоит делать добра?

   Я переместился за несколько дворов от своего дома, чтобы хотя бы ради исключения войти в квартиру как положено - через подъезд, а то соседи скоро заподозрят, что со мной что-то не так, и без того на моем счету много странностей.
   Что что-то произошло, я понял сразу: выла сирена, а над домами плыло черное облако дыма. У меня аж сердце ушло в пятки. Вы не подумайте, не такой я и паникер. Но если большинство людей, увидев пожар в своем доме, перепугаются, но потом с облегчением узнают, что несчастье вовсе не у них, то со мной такого не бывает.
   И, едва переместившись, я понял, что горит именно моя квартира.
   "Ученик…" - не умолчал догадливый ветер.
   Но это я уже и сам сообразил. Ну, Стасик, я из тебя душу вытрясу. Если с тобой, конечно, все в порядке.
   Я пронесся между дворами и выскочил в свой двор. Толпы собралось немерено, пожарные заливали пеной… да-да, именно четвертый этаж.
   – Ветров, - заметил меня кто-то.
   – Ветров, - эхом повторил другой.
   – Вон он, хозяин.
   Люди расступились. О да, Стас не пострадал, только вывозился в саже. Но кто стоял с ним рядом! У меня появилось дикое желание утопить мальчишку в пене, которой тушили несчастную квартиру, потому что рядом стояла журналистка с микрофоном, а рядом с ней оператор с камерой.
   – Газовый баллон, - неловко оправдывался Стас, - несчастный случай…
   Идиот он сам несчастный, а случай тут ни при чем. Думал бы хотя бы что врать, ведь легко установить, что в квартире не было газа.
   – Денис! - похоже, Стас впервые был по-настоящему рад меня видеть. И, наверное, первый раз назвал меня по имени, а не "мастер-учитель" или еще как-нибудь в этом духе.
   – Вы хозяин квартиры? - обратилась ко мне журналистка, и камеру тут же перевели на меня. Ну, Стасик, ты мне за это заплатишь! - Представьтесь, пожалуйста.
   – Денис Ветров, - вынужденно назвался я.
   Журналистка прищурилась:
   – Случайно не тот знаменитый доктор, который отверг приглашение в престижную клинику в Германии ради Владивостока? - с любопытством спросила она
   – Он, он, - пробормотала одна из соседок по двору, но я невозмутимо ответил:
   – Нет, это мой полный тезка.
   Журналистка недоверчиво прищурилась, но приставать не стала.
   – Скажите, пожалуйста, - продолжила она свою работу, - а кем вам приходится этот молодой человек?
   Меня так и подмывало сказать, что никем, и я впервые его вижу. Но так поступать было нельзя. А что сказать? Брат? Дальний родственник?
   – Да какая, собственно, разница? - не придумав ничего правдоподобного, я пошел в наступление. - Лучше скажите, из-за его действий кто-нибудь пострадал?
   – Насколько нам известно, нет. Пожарные с честью выполняют свой долг и почти закончили.
   Я повернулся к Стасу:
   – Где Пурген? - о домовом и холодильном я не волновался, они-то ходы знают.
   – Пурген? - заинтересовалась журналистка.
   – Мой кот, - пояснил я. - Так где он?
   – Не знаю, - Стас только пожал плечами.
   Я протянул руку и так "ласково" потянул его за воротник, что треснули нитки.
   – Если с ним что-то случилось, можешь писать завещание, - предупредил я.
   Камеру, наконец-то, направили на огонь, вырывающийся из окна и никак не желающий тухнуть.
   Я же незаметно переплел пальцы и прошептал заклинание Усмирения огня. Если бы Стас не ленился, то тоже уже мог бы его знать.
   – Три квартиры пострадало, - сказал кто-то рядом со мной.
   Я обернулся. Ага, к бабе Клаве вернулось ее знаменитое красноречие, а заодно и ехидство. Однако быстро же мы все забываем.
   Я отбил ее наглый самоуверенный взгляд своим.
   – Насколько я понял, ваше жилище не пострадало.
   Она надула губы, но больше ничего не сказала.
   Пожарные закончили. Пресса укатила, и люди стали расходиться. Соседи обещали предоставить счет. Черт, и почему маги могут создавать все, что угодно, но только не деньги?
   Вот теперь я схватил Стаса за шиворот по-настоящему.
   – Какого черта ты вытворяешь?!
   – Ты же сам сказал, чтобы я тренировался.
   – Придурок несчастный, - я выпустил его и понесся домой, вернее туда, что осталось от нашей уютной квартирки.
   Повсюду была пена, стены обгорели, от мебели остались только каркасы да пружины, у телевизора от высокой температуры взорвался кинескоп, у компьютера выбила экран упавшая гардина.
   Вонь стояла неимоверная.
   – Емельяныч! - заорал я. - Емельяныч!
   Никто не отзывался. Может, я зря за него не волновался?
   Стас вошел вслед за мной, и я резко обернулся.
   – Если ты угробил моего домового…
   Вид у Стаса был такой растерянный и беззащитный, какого я еще не видел. Но мне было его не жаль.
   – Я… - начал он, и его голос сорвался. - Я не хотел…
   – Если бы ты хотел, я бы уже свернул тебе шею, - прошипел я и пошел по углям в другую комнату. - Емельяныч!
   Наконец, раздалось знакомое пыхтение, и взлохмаченная перепачканная сажей голова домового высунулась из-под того, что когда-то было кроватью.
   – Не ори так, - попросил он, - живой я.
   – Слава богу, - выдохнул я. - А Костик с Пургеном где?
   – В гостях у домового из сорок третьей, - успокоил Емельяныч. - Куда ж еще их было девать?
   – Молодец.
   – Еще я кой-какие книги спас, - он потупился, - не все, конечно.
   Черт, большинство книг были единственными во всем мире. И их нельзя восстановить!
   – А разве нельзя все исправить заклинанием? - спросил Стас.
   – Лучше молчи! - шикнул на него домовой.
   – Это точно, - поддержал я. - Восстановить можно все, но только не магические книги.
   – Ой, - Стас даже побледнел. - Честное слово, мне так жаль…
   – Куда уж там…
   – Я пойду, - заторопился Емельяныч, чувствуя бурю, - мы с Михрюткой чай не допили.
   Я не стал возражать:
   – Иди, конечно.
   Он исчез, и Стас моментально вжал голову в плечи. И где, интересно, пацан, готовый бросить вызов всему миру, способный дерзить до хрипоты? Нет, такого я здесь не видел. Стас вдруг сделался младше и даже ниже.
   Больше всего на свете мне хотелось его задушить, причем голыми руками без всякой магии. Но было в его потухшем взгляде что-то такое, что заставило меня спросить:
   – Ты хоть понимаешь, что вытворил?
   – Сжег книги…
   – Дурак! Ты чуть не погиб сам и не угробил других. К черту книги, не в них дело, есть вещи поважнее.
   – Но ведь никто не пострадал, - возразил Стас, но уверенности в его тоне я не заметил.
   – А если бы пострадал? Ты тоже бы извинился и забыл?
   – Я же сказал, что мне жаль! - он рванулся от меня в другой конец комнаты.
   – Думаешь, я буду за тобой гоняться? - непритворно изумился я. - Что, совсем сдурел?
   – Я не хотел! - выкрикнул Стас, будто это что-то меняло. - Все получилось случайно. Никто не должен был пострадать, и никто не пострадал!
   – Когда же ты поймешь, что магия не игрушка?
   – А я не играл! Просто я не могу быть таким великим и могущественным, как ты!
   – Ясное дело, - согласился я. - Ты не маг Стихии.
   – Я не могу быть таким, как ты! - о, а это уже звучало как обвинение.
   Вот и приехали. Из меня сразу же улетучилась вся злость, смытая волной понимания, сметающего все на своем пути. Так вот почему я никак не мог подобраться к этому парню. Просто я искал не в том направлении. А проблема оказалась совсем на поверхности…
   – Да ты и собой быть не можешь, - как недавно он намеренно сказал гадость про Сашку, чтобы меня задеть, так же намеренно сейчас и я произнес эти слова. О да, я знал, что они его заденут, но иного способа пробиться к нему не было, по крайней мере, я уж точно не видел.
   Он часто заморгал и закусил губу. А потом выпалил куда громче прежнего:
   – А я не знаю, кто я! Я никто! Ты же сам сказал это! И ты прав! Я никто! Подумаешь, маг! Я никто! Я бродяга! Ничтожество! У меня не только семьи нет, у меня даже фамилии и той нет, и не было никогда! И да, я не умею доверять! Я не умею любить! А все потому, что и меня никто никогда любил! Доволен?! Я ничтожество, и только что это еще раз доказал.
   Нет, доволен я не был. А он продолжал. Ему давно пора было выговориться, и я ни за что не стал бы его перебивать или пытаться успокоить. Гнойники должны прорваться, иначе исцеления не произойдет.
   – …Доволен?! Что же ты молчишь?! Наори на меня! Давай! Может, тогда я возненавижу тебя, и мне станет легче! Давай же! Я опять совершил оплошность! Я не могу быть таким, как ты. Красов только и твердил о твоих способностях! Но я на такое не способен! Не могу! От меня вечно чего-то ждут! Но я все время обманываю ожидания! Я и огонь-то не смог удержать под контролем!…
   В его глазах сверкнули слезы. И мне представился гордый мальчик, прячущийся на чердаке детского дома, чтобы никто не видел его слез.
   "Занятно…" - заинтересованно пробормотал ветер.
   Стас сам смутился от своей слабости. Он явно хотел сбежать, но его трагизм был в том, что бежать было некуда и не к кому.
   – Дым разъедает глаза, - протянул я ему спасительную соломинку.
   – Еще так, - он ухватился за нее с рвением утопающего и быстро смахнул слезу рукавом.
   – А теперь иди сюда, - позвал я.
   Он глянул на меня из-под бровей.
   – Ну же! Иди сюда.
   Стас передернул плечами, но все же подошел к окну, у которого я стоял. Он явно ожидал подвоха с моей стороны.
   – И что? - буркнул мальчишка, подойдя.
   Я обнял его за плечи и повернул лицом к окну.
   – Что ты видишь?
   – Город.
   – В котором живут тысячи людей, - подсказал я. - Если ты будешь приносить им пользу, ты уже не будешь никем. Просто относись к своему дару немного серьезнее.
   – Я не смогу…
   – А я думал, что не смогу тебя понять, - возразил я, - но я ошибся.
   Он так резко вскинул голову, что я испугался, как бы она у него не оторвалась.
   – Если я сам ни черта не понимаю, никто не поймет!
   – Наоборот, - теперь я действительно понял, почему Стас все время шарахался от людей. - Ты не никто, ты боишься быть никем, боишься обмануть ожидания, а еще больше боишься признаться в этом самому себе; того, кто является ничтожеством на самом деле, его положение устраивает, - я решил рискнуть и протянул ему руку. - Я предлагаю тебе не учительство, я предлагаю тебе дружбу, - от этого слова краска прилила у него к лицу. - Дружбу, - повторил я, чтобы он уверился, что я не шучу, - поверь, не надо пытаться казаться хуже, чем ты есть. Друзья всегда примут тебя настоящим. И я действительно хочу быть тебе другом. Я раньше думал, что ты не веришь людям, но нет, проблема в том, что ты не веришь себе. Думаешь, кто может захотеть с тобой общаться? Я хочу. Ну же, так ты принимаешь мою дружбу?
   Он сморгнул, словно не веря собственным органам чувств, и медленно, будто в замедленной съемке подал руку.
   – Принимаю.
   "Если ты его подведешь, он не переживет…" - констатировал ветер и нарушил торжественность момента.
   "Не подведу", - мысленно ответил я ему.
   Тут хлопнула входная дверь, и примчалась взъерошенная Ленка.
   – Все в порядке? Я как увидела прямой эфир, так и примчалась.
   – Прямой эфир? - охнул я. Час от часу не легче. Голова болела, я прижал ладонь ко лбу.
   – Да, - кивнула Лена. - Ты хорошо отшил ее с Германией. Никто не пострадал?
   – Моя гордость, - буркнул Стас.
   – Ага, - подтвердил я. - А еще магические книги, за которые Красов мне голову отпилит тупой ножовкой. А Пургеша развлекается и пьет чай у некоего Михрютки из сорок третьей.
   – М-да, - Лена окинула взглядом пепелище. - Полагаешь, нам хватит денег, чтобы задобрить соседей?
   Я пожал плечами:
   – Полагаю, да. Если они не убьют нас раньше. Ладно, пора наводить порядки.
   – Нам выйти? - спросила Лена.
   Я покачал головой. Магия, выпущенная опытной рукой, затрагивает только то, на что направлена, и не имело смысла оставлять помещение.
   Я просто прочел заклинание Полного восстановления. По квартире пронесся легкий треск, воздух перед глазами колыхнулся, и все стало, как было до пожара, только на книжных полках остались прорехи.
   – Хоть на себя не тратиться, - вздохнула Лена.
   Но не думайте, что на этом история с пожаром благополучно завершилась. Как бы не так. С кем-с кем, а со мной ничего просто не бывает.
   Я тоже подумал, что все, проехали, осталось только решить вопрос с соседями, но тут в дверь позвонили.
   Я как раз переставлял оставшиеся магические книги, выясняя размах причиненного ущерба; Стас же, совершенно запутавшись, как ему себя вести и что говорить, ушел, как он выразился "гульнуть".
   Поэтому Лена сорвалась с места.
   – Я открою.
   Я не возражал, видеть мне определенно никого не хотелось. Настроение было неважное, даже отвратительное: книги было по-настоящему жалко, хотя я и знал их практически наизусть.
   Щелкнул замок, послышались голоса. Правда слов было не разобрать, и голос незваного гостя я не узнал, потому что Лена вышла на лестничную площадку.
   "Книги - это наше богатство… - пропел назойливый ветер. - Их надо беречь…"
   – Знаю, - откликнулся я, - и сжег их не я, - хотя во время обучения мне много раз хотелось это сделать.
   "Хорошо, что ты не обвинил мальчишку… - признал мой невидимый собеседник. - Он бы совсем замкнулся…"
   – Знаю, - во второй раз повторил я.
   – Денис! - В этот момент позвала меня Ленка, и я тут же сорвался с места. Панические нотки в ее голосе мне не понравились. Она паникует реже меня, но никогда по пустякам.
   И, о да, на сей раз Лена паниковала не зря: посреди нашей целехонькой прихожей стояла баба Клава и, разинув рот, взирала на обстановку. А у Лены бы вид загнанного в угол зверька.
   – Ах, вот почему не хотела впускать! - взвилась Бушкова. - Ага! - она увидала меня.- Вот он красавчик! Я всегда знала, что с ним что-то не так!
   – Что случилось? - прикинулся я дурачком.
   "Что она здесь делает?" - спросил я у Ленки взглядом.
   "Ворвалась", - так же безмолвно ответила она мне.
   – Случилось! - визгливо заявила баба Клава. - Устроил поджог, попортил соседям жизню! А сам целехонек!
   Я пожал плечами.
   – Срочная ремонтная бригада, - выдал я самое дурацкое оправдание, которое только могло прийти в голову. О, оправдание было действительно по-настоящему дурацкое, потому что за два часа, прошедшие после пожара, полный ремонт сделать невозможно.
   – Я пришла спросить, не нужна ли помощь, - распылялась Бушкова, - а они уже управились!
   – Вы бы порадовались, - заметила Лена каменным голосом. - За других. Хоть раз в жизни.
   – Ты на что намекаешь?! - баба Клава даже покраснела от злости. - Я к ним со всей душой… Знала, что с этим парнем что-то не то, - ее похожий на сосиску палец указал на меня. - Вот оно что! Колдун! Не зря мою мать вылечил одним прикосновением. Всем расскажу! Колдун в доме! Небось, и порчу втихаря на всех насылает… - ее воображение понесло, но, надо отдать ей должное, мысль о моей связи со сверхъестественным ее не напугала.
   Но я решил это исправить.
   Я приблизился к ней всего на шаг, но с таким видом, что она отшатнулась.
   – Если я, по-вашему, могу так легко навести порчу, - произнес я медленно и угрожающе, чтобы до нее дошло каждое слово, - то какого черта вы мне угрожаете?
   Глаза Бушковой округлились, она пискнула и бросилась вон из квартиры. А я ветром захлопнул за ней дверь.
   – И что теперь? - хмуро осведомилась Лена.
   Я обреченно провел рукой по лицу.
   – Вызову ей понос…

9 глава
12 мая.

   Чем страшнее зло, тем более древние корни оно имеет. Можете мне поверить, проверено на личном опыте. Так что зрите в прошлое и учитесь на ошибках своих предков, они все равно умерли. И им не обидно… Наверное…

   – И я доверил тебе книги, которые не имеют и не могут иметь копий! Тебе, не признающему правил и приличий!
   Я сидел в кабинете Красова перед его столом, а хозяин апартаментов расхаживал взад-вперед возле меня, не переставая кричать, время от времени страдальчески закатывал глаза и хватался за голову. Я чувствовал себя отвратительно. Я всегда мог дать Красову отпор, причем в грубой форме, но только не в том случае, когда он прав, а я действительно виноват.
   – Этим книгам было сотни - тысячи! - лет! - распылялся он. - Богатство магии! Реликвия! Учебные пособия!
   Я молчал, давно мне не было так стыдно. Я сам дико люблю книги. Все. А магические - это же необходимая часть жизни любого мага.
   Стас ждал в коридоре. Его Красов вообще не пожелал видеть, хотя, связавшись со мной утром, потребовал, чтобы мы явились оба. С утра выслушивать лекции всегда тяжело, а если всю ночь провел в тесном контакте с замками, мушкетами и витражами, осколки которых впиваются в твое лицо, - особенно тяжко.
   – Чего ты молчишь?! - еще больше разозлился Красов. - Что, язык проглотил?
   – А что мне говорить? Вы правы.
   Бедный Красов чуть язык не проглотил от удивления.
   – Я прав? - изумился он. - Я? Ты признаешь мою правоту?
   – Ну не во всем, конечно. Но в том, что вина целиком на мне, это правда.
   Маг присел на край своего стола и покачал головой.
   – Как ты мог? - воззвал он к моей совести. - Я же тебя предупреждал на счет этого мальчишки. Вы с ним одинаково ненормальные, но все же между вами есть два существенных различия. Во-первых, ты старше. Во-вторых, ты всегда думаешь о других. Не ожидал такой безалаберности даже от тебя. Я же говорил, что Стаса нельзя оставлять одного, предварительно не опутав помещение толстым слоем заклинаний. Он же камикадзе, не думает ни о себе, ни, тем более, о других.
   – По-вашему, я должен был его замуровать?
   – Хотя бы, - охотно согласился Петр Иванович. - Это единственный способ оградить его от ошибок.
   – Его нельзя посадить под стекло, - возразил я. - Запирая его, вы только сделали его своим врагом. Не знаю, как у вас, а у меня врагов и без него выше крыши.
   – Ты даже не представляешь, что натворил своими благими намерениями! - взвыл Красов. - Они у тебя вечно благие, но что из них получается.
   Я нахмурился:
   – О чем вы?
   – О том, что пока благодаря тебе и твоим намерениям правила ни изменились, мы проводили чистки.
   А это-то тут при чем? Неужели мы его так разозлили, что у великого мага руку зачесались убить кого-нибудь бездарного?
   Я удивленно вскинул брови, и он пояснил:
   – Пусть это было жестоко, но раньше мы бы уничтожили поднявших шумиху, и все бы унялось. А теперь тебе придется расхлебывать самому.
   – Что - расхлебывать?
   У меня мороз пробежал по коже, когда он перегнулся через стол и взял одну из газет, аккуратно сложенных в кипу.
   – Полагаю, ты еще не читал, - сухо произнес он и протянул газету мне.
   Я закусил губу и принял "подарочек", который грозил оказаться смертельным.
   "Магия во Владивостоке. Молодой колдун терроризирует общество", - гласил заголовок на первой полосе.
   Я с трудом сглотнул и поднял на Красова глаза.
   – Читай, читай, - кивнул он, и - надо же! - в его тоне не было даже тени злорадства. - Я подожду. И Стас тоже подождет, никуда он не денется.
   Я сморгнул и принялся читать, буквально физически чувствуя, как земля уходит из-под ног.
   "Наши корреспонденты уже ни раз уделяли внимание молодому доктору краевой больницы Денису Андреевичу Ветрову. Но до сих пор вся информация, полученная о нем, была глубоко положительной, поэтому все невольно закрывали глаза на странности, которые так и окружают этого человека. И этих странностей удивительно много. Пациенты все пять лет его работы в городе, твердят, что он исцеляет буквально одним прикосновением, другие доказывают, что Ветров понимает животных, а некоторые уверяют, что когда он заходит в помещение, его неотступно преследует ветер. Но все это спускалось со счетов, потому что он действительно исцелял тех, для кого, казалось, нет ни единого шанса, и даже отказался от предложения стать ведущим врачом в одной из самых престижных клиник Германии. Странные друзья, странные исчезновения, странные кольца на руке, постоянные секреты… Все это было, но люди предпочитали закрывать глаза, ведь благое дело важнее всего.
   Однако общественность все же задавалась вопросом, кто же такой Ветров и откуда у него такие способности. И вот тайна Дениса Ветрова раскрыта. Раскрыта только вчера, и мы спешим поделиться с вами свежеполученной информацией…
   Как нам стало известно, Ветров еще неделю назад ушел в отпуск без содержания, объяснив это проблемами в семье, и теперь не появляется в больнице. А вчера в его квартире случился пожар, из-за чего пострадало имущество соседей. Но это не было бы принято во внимание, ведь мало ли что не случается с людьми, если бы к нам в редакцию не обратилась соседка Ветрова Клавдия Андреевна Бушкова. Клавдия Андреевна рассказала, что в первых числах мая в квартире Ветрова появился пятнадцатилетний мальчишка, который совершенно точно не является его родственником, а кто он, Денис комментировать не желает и постоянно уходит от ответа. Судя по всему, именно этот мальчик и устроил пожар в квартире. Но странно не это. Бушкова как добрая и благожелательная соседка решила вскоре проверить, все ли в порядке у молодой семьи Ветровых, и предложить свою помощь.
   "Ветрова встретила меня холодно, - рассказывает Клавдия Андреевна, - и не пустила даже в прихожую. Я сразу поняла, что здесь что-то не так. Я спросила, все ли в порядке, а она попросила не беспокоиться, а по ее виду было заметно, что хочет поскорее от меня отделаться. Тогда я не выдержала и решила выяснить, что происходит ради безопасности общественности и нашего дома непосредственно. И когда я все же вошла в их жилище, я не обнаружила и следа от пожара. А недавно Ветров вылечил мою мать, когда она была при смерти, хотя спасти ее было уже невозможно. Вот тогда кусочки сложились воедино, и я поняла: Денис - маг (колдун, называйте, как хотите). Я сразу же сказала, что мой долг сообщить об этом всем. Тогда Денис стал угрожать мне, что превратит в лягушку, я испугалась и попыталась сбежать, а он погнался за мной…"
   Больше госпожа Бушкова ничего не смогла нам рассказать, потому как начинала плакать от ужаса при одном упоминании о случившемся.
   С одной стороны, не верится в слова Клавдии Андреевны. Но, с другой стороны, слишком уж много странностей замечено за Денисом Ветровым. Может быть сверхъестественное гораздо ближе, чем нам кажется, и стоит только очистить свои врата восприятия, чтобы все это увидеть? В любом случае за Ветровым будет вестись наблюдение до тех пор, пока не откроется истина".
   Еще минуту после того, как закончил читать, я не мог найти слов и поймать в голове ни одну из бешено мечущихся мыслей. И я еще хотел стать журналистом! Я бы тоже писал вот такую дрянь, основанную только на слухах. Нет уж, "желтая пресса" точно не для меня.
   Красов ждал, когда же мое возмущение достигнет апогея.
   И дождался. Я взорвался.
   – Не было никакой лягушки! Она и так жаба, зачем еще в кого-то превращать!
   – А я говорил, не надо было исцелять старуху, - напомнил Красов.
   – Да она-то тут при чем, если у нее не ребенок, а монстр вырос?!
   – Благие намерения, - протянул мой "начальник".
   – А я не могу смотреть, как умирают люди в то время, когда я могу им помочь! Неужели вы не понимаете?!
   Красов посмотрел на меня внимательно-внимательно.
   – А ты не боишься, что однажды эти самые люди будут смотреть, как ты умираешь, но пальцем о палец не ударят, чтобы тебе помочь?
   По словам Акварели, жить мне оставалось совсем немного. Мне вспомнилась та коряга с надписью "Memento mori", и я поежился.
   – Это будет испытание для их совести, - ответил я. - Правда, сомневаюсь, что у людей типа Бушковой есть совесть.
   – А у Стаса?
   – У Стаса она есть, - твердо заверил я.
   – Ты уверен, что справишься с ним, сумеешь его обучить?
   Я саркастически улыбнулся, хотя мне было ой как не до смеха.
   – Не вы ли сбагрили его мне только затем, чтобы меня отвлечь? - напомнил я.
   – Не только, - пространно ответил собеседник.
   – В любом случае, - заверил я, - еще до июня Стас научится всему.
   – Почему до июня? - не понял он.
   Но я не собирался откровенничать.
   – Потому что я боюсь витражей, - ответил я, всем своим видом демонстрируя, что не намерен объяснять смысл своих слов.
   Больше Красов меня не держал, и я направился к двери. Стас сидел на столе в полном одиночестве.
   – Наконец-то! - он спрыгнул со стола. - Кстати, а где Федор?
   Надо же, а я даже не заметил его отсутствия. Вот осел!
   – Где Федор? - я обернулся к Красову, дошедшему до двери вместе со мной. У того сделалось такое лицо, что я перепугался: - Его тоже похитили?
   – Нет, что ты, - Красов покачал головой с таким видом, будто сказал: "Лучше бы похитили".
   – Да что стряслось?
   Маг помялся еще пару мгновений, но все же ответил:
   – Федор сошел с ума, - в ответ на мой недоуменный взгляд он пояснил: - Ну, помнишь, он в веру подался, вот на этой вере и помешался. Он заперт заклинаниями, ведет себя совершенно невменяемо, кричит о каком-то Кришне, крестится двумя руками и желает нам всем смерти. Я видел, как маги сходят с ума, но это очень странное сумасшествие.