Спенсер Лавирль. Раздельные постели

   Она уже знала, в каком порядке он будет их выполнять: его запястье будет покоиться на руле, когда он будет заводить мотор, ненужное прикосновение к зеркалу заднего вида, единственный раз он пожмет плечами и наклонит голову вперед, устраиваясь поудобнее, и так будет держать голову, когда «корветт» тронется с места. Сегодня он ехал с разумной скоростью. Вместо магнитофона на сей раз тихо играло радио, а мелодичные голоса говорили о том, что звучит радиостанция КС-девяностно пять. Потом без предупреждения начал петь Леттерман: «Мне кажется, я схожу с ума…» Клей молча вел машину. Каждому из них хотелось протянуть руку и выключить радио. Но никто из них не осмеливался это сделать. Огни приближались, удалялись, вспыхивали, исчезали, а машина двигалась сквозь приятный осенний вечер, мотор тихо ворковал. От слов песни стало еще хуже: «Ты просто слишком хороша, чтобы быть настоящей… не могу оторвать своих глаз от тебя…»
   Кэтрин была готова отдать все на свете, только бы сейчас зазвучало какое-нибудь бешено пульсирующее диско. Когда песня закончилась, Клей задал ей единственный вопрос:
   — Сегодня это тоже сделали девушки?
   Кэтрин с трудом взяла себя в руки. Не было смысла лгать.
   — Нет.
   Он посмотрел на нее долгим взглядом, потом все внимание сосредоточил на дороге.
   Неожиданно она догадалась, куда они едут. Ей не нужно было знать точный маршрут, чтобы быть уверенной в этом. Клей выехал на Интерстейт, проехал через тоннель и поехал в западном направлении по Бульвару Вэйзата к Шоссе сто, потом в южном направлении к Эдине. Снова ее охватило нежелательное чувство знакомого. Вдруг у нее возникла отчаянная надежда, что она ошибается, что он поедет в какое-нибудь другое место и тем самым сможет избежать установления дальнейших дружеских отношений. Но он этого не сделал.
   Они приехали на то же самое уединенное место, что и в первый вечер. Он остановил машину у подножия посыпанной гравием дороги, выключил мотор, радио продолжало тихо играть. За стеклами была кромешная темнота, но тусклый свет от приборов освещал его профиль. Обхватив руль, Клей рассеянно постукивал по нему большим пальцем в такт музыке.
   Кэтрин охватила паника и сдавило горло.
   Наконец он повернулся, опираясь локтем на руль.
   — Ты… ты думала над этим или уже что-нибудь решила?
   — Да… — Единственный слог прозвучал неестественно.
   — Да — ты подумала, или да — ты выйдешь за меня замуж?
   — Да — я выйду за тебя замуж, — разъяснила она, но в ее голосе не было ни намека на радость. Как бы ей хотелось, чтобы он не смотрел так на нее. Ей было интересно знать, чувствует ли он сейчас такую же пустоту на душе, какую чувствует она. Ей снова захотелось выйти из машины и побежать по посыпанной гравием дороге. Но куда она побежит? Для чего?
   Его деловитый тон вернул ее к действительности.
   — Я полагаю, ты не хочешь попусту терять время? Принимая во внимание, что ты беременна уже три месяца, я не хочу терять время. Думаю, что ты тоже?
   — Нет, — солгала она, опуская взгляд на колени. Из горла Клея вырвался короткий, нервозный смех.
   — Что тебе известно о свадьбах?
   — Ничего. — Она беспомощно посмотрела на него.
   — Мне тоже. Ты желаешь пойти и поговорить с моими родителями?
   — Сейчас? — Она не ожидала, что это будет так скоро.
   — Конечно.
   — Только не сегодня! — При тусклом свете было видно, как ее охватила паника.
   — Хорошо, тогда что ты хочешь делать? Сбежать?
   — Я не готова…
   — Нам надо с ними поговорить. Ты возражаешь?
   Что еще ей осталось делать?
   — Думаю, нам придется поговорить с ними с глазу на глаз рано или поздно. Так почему не сделать это сегодня?.. Послушай, Кэтрин, они — не великаны-людоеды. Я уверен, что они нам помогут…
   — Я не питаю никаких иллюзий по поводу того, что они думают обо мне и моей семье. Они не смогут забыть все, что натворил мой отец. Разве можно меня осуждать за то, что мне не хочется их видеть?
   — Нет.
   Они сидели, думая об этом. Но ни один из них понятия не имел, как готовиться к свадьбе.
   — Моя мать знает, что нужно делать.
   — Да, например вышвырнуть меня.
   — Ты ее не знаешь, Кэтрин. Она будет счастлива.
   — Разумеется, — угрюмо ответила она.
   — Ну, тогда расслабься.
   Но они продолжали сидеть, отлично понимая колоссальную разницу между тем, что ПРОИСХОДИТ и что ДОЛЖНО происходить в такое время, когда двое людей решили пожениться.
   Наконец Кэтрин вздохнула.
   — Ну, тогда давай пройдем через это.
   Он резко завел машину. Он ехал обратно по петляющим улицам с первоклассными лужайками, размеры которых говорили скорее о зажиточности поместий, чем о плодородии земли. Машина описала кривую по дорожным камням и остановилась перед массивными передними дверями, которые она однажды уже критически рассматривала изнутри. Ее охватил страх.
   Клей шел за спиной Кэтрин к дому и поймал себя на мысли, что думает о Джил Мангассон и о том, как бы все происходило, если бы на месте Кэтрин была она.
   Уже в фойе Кэтрин предалась воспоминаниям о том вечере, когда они были здесь в последний раз. Она вспомнила, как в дом вбежал Клей, и какая за этим последовала сцена. Неожиданно Кэтрин очутилась перед зеркалом. Быстро взглянув, она отвернулась от его наблюдавших за ней глаз и решила не трогать локон волос, который выбился из прически. Он проницательно прочел ее мысли.
   — Ты выглядишь прекрасно… Пошли. — Он взял ее за локоть.
   Когда они вошли в кабинет, Анжела подняла глаза. Их неожиданное появление взволновало ее. Они были похожи на пару детей Солнца: оба светловолосые, высокие и потрясающе красивые. Анжеле Форрестер не нужно было даже говорить, насколько красивым будет их ребенок.
   — Мы не помешали? — спросил Клей. Его отец оторвал взгляд от бумаг, лежащих на столе, и удивленно уставился на них. Все в комнате подчеркивало бесконечность происходящего момента. Анжела медленно опустила ногу с колена и сняла очки для чтения. Клейборн и Анжела пристально смотрели на Кэтрин, и она чувствовала, как краска заливает ей шею. Она с трудом преодолела желание спрятаться за спину Клея.
   Наконец заговорил Клей:
   — Мне кажется, нам всем пора как следует познакомиться. Мама, папа, это — Кэтрин Андерсон. Кэтрин, мои родители. — И опять наступил еще более болезненный момент, во время которого комната напоминала натюрморт «Родители и Дети».
   Первой сделала движение Анжела.
   — Привет, Кэтрин, — сказала она, протягивая вперед безупречную руку в драгоценностях.
   Кэтрин сразу же почувствовала, что Анжела Форрестер, как и девушки из «Горизонта», была ее союзницей. «Эта женщина хочет, чтобы я вышла замуж за ее сына», — думала изумленная Кэтрин.
   Затем Клейборн Форрестер встал из-за стола, выражение его лица было менее радушным, хотя он тоже протянул руку и поздоровался с Кэтрин. Если пожатие Анжелы было теплым и миролюбивым, то от руки ее мужа веяло прохладой почти так же, как когда Кэтрин была в этой комнате в первый раз.
   — Значит, ты ее нашел, — без надобности заметил пожилой человек.
   — Да, несколько дней назад.
   Анжела и Клейборн быстро переглянулись.
   — Несколько дней назад. Хорошо… — Но слово повисло в воздухе, и каждый почувствовал себя снова неловко. — Мы рады, что ты изменила свое мнение и вернулась, чтобы обговорить все более разумно. Нашу первую встречу, ну, давай скажем так, нельзя назвать идеальной.
   — Отец, не могли бы мы обойтись без явных…
   — Нет, все в порядке, — перебила его Кэтрин.
   — Мне кажется, нам всем лучше сесть. — Анжела жестом указала на кресла. — Кэтрин, пожалуйста. — Клей прошел за ней и сел рядом. Его родители сели в кресла возле камина.
   Хотя в животе Кэтрин чувствовала подергивание, она спокойно сказала:
   — Мы решили, что будет лучше прийти и поговорить с вами тотчас.
   Мистер Форрестер нахмурил лицо, точно так же, как в прошлый раз.
   — При сложившихся обстоятельствах, я тоже так думаю, — сказал он.
   Клей подался вперед по краю кресла, как будто хотел что-то сказать, но Кэтрин опередила его.
   — Мистер Форрестер, я понимаю, что мой отец был здесь неоднократно. Я хочу извиниться за его поведение, как в тот вечер, когда я была вместе с ним, так и за последующие разы, когда меня не было. Я знаю, как неразумно он может себя вести.
   Клейборн нехотя признался себе, что восхищался прямотой девушки.
   — Я полагаю, Клей рассказал тебе, что мы не дали показания против него.
   — Да, он говорил. И мне жаль, что вы так решили. Я могу сказать одно: у меня нет ничего общего с его поступками и надеждами, поверьте мне.
   Не желая того, Клейборн опять почувствовал, что восхищается ее прямолинейностью.
   — Мы, разумеется, знаем, что Клей предлагал тебе деньги, и что ты не приняла его предложение. Ты изменила свое мнение?
   — Я пришла сюда не для того, чтобы просить денег. Клей рассказал мне, что вы не заплатили моему отцу ничего, что он требовал, но я здесь не для того, чтобы защищать его интересы, если вы думаете именно так. Я никогда и пальцем не пошевелю, чтобы помочь ему в этом. В тот вечер, когда я приходила сюда, я уже решила для себя, что убегу из дома, но устрою все так, чтобы было похоже, что я уехала далеко, чтобы он не мог меня достать. Я думала, что, когда уйду, он оставит вас в покое. Но, вижу, можно было бы избежать многих неприятностей, если бы я осталась…
   — Я не претендую на то, чтобы любить твоего отца или прощать его, но я должен признаться, что чувствую облегчение оттого, что Клей нашел тебя и что раз и навсегда можно покончить с этой неразберихой. Мы все очень беспокоились и были расстроены поведением Клея.
   — Да, он говорил мне.
   Клейборн удивленно поднял бровь и посмотрел на сына.
   — Похоже, вы с Клеем многое успели обсудить в последнее время.
   — Да.
   Чего Клей не ожидал, так это невозмутимости Кэтрин. Он был приятно удивлен тем, как она держалась с отцом. Если и было что-то, чем Клейборн Форрестер восхищался, так это мужество, а Кэтрин проявляла его в высшей степени.
   — Вы пришли к какому-нибудь заключению? — решительно спросил Клейборн.
   — Я думаю, на этот вопрос ответит Клей.
   — Знаешь, он даже не соизволил рассказать нам, что нашел тебя.
   — Я заставила его дать слово, что он не расскажет. Я живу в доме для незамужних матерей, и мне не хотелось, чтобы мои знакомые и родители знали мое местонахождение.
   — Из-за твоего отца?
   — Да, помимо других причин.
   — Например?
   — Например, деньги вашего сына, мистер Форрестер, и давление, которое они могут оказать на меня.
   — Давление? Он предложил тебе деньги, которые ты отказалась принять. Ты это называешь давлением?
   — Да. Разве не так?
   — Вы укоряете меня, мисс Андерсон?
   — Вы укоряете МЕНЯ, мистер Форрестер?
   Напряжение в комнате достигло высшей степени. Через минуту Клейборн сказал менее обвинительным тоном:
   — Ты удивляешь меня. Я не ожидал такой… беспристрастности.
   — Я вовсе не беспристрастна. Последние две недели были ужасными. Я принимала решения, что было нелегко.
   — Для нас эти недели тоже были отвратительными.
   — Да, Клей рассказывал мне о вашем, смею сказать, ультиматуме.
   — Называй это как хочешь. У меня нет сомнения, что Клей преподнес тебе все в правильной форме. Мы были чрезвычайно расстроены тем, что он не смог правильно рассудить ситуацию и показал, что не только не хочет отвечать за свои поступки, но и не хочет разрушать планы на будущее.
   Анжела Форрестер подалась вперед, сидя на краю кресла, скрестив ноги и опираясь изящным локтем о колено.
   — Кэтрин, — сказала она, и в ее голосе послышались первые эмоциональные нотки в этой комнате, — пожалуйста, пойми, что я — мы все — крайне волновались о твоем благосостоянии и благополучии ребенка. Несмотря на то, что ты говорила Клею, я была так напугана твоим уходом из дома. Я боялась, что ты сделаешь аборт.
   Кэтрин быстро посмотрела на Клея, удивленная тем, что он рассказал родителям, что предлагал деньги на аборт.
   — Они знают все подробности нашего первого разговора, — подтвердил он.
   — Ты удивлена, Кэтрин? — спросила Анжела. — Тем, что Клей рассказал нам, или тем, что мы… навязали выход из этой ситуации?
   — Полагаю, и тем, и другим…
   — Кэтрин, мы знаем, что в первый раз ты была здесь вопреки своему желанию. Поверь мне, мы с отцом Клея бесчисленное множество раз задавали себе вопрос, как поступить правильно. Мы принудили Клея, чтобы он привез тебя обратно, поэтому, разве мы не так же виноваты в применении силы, как твой отец?
   — Мой отец — импульсивный человек… Пожалуйста, не думайте, что я такая же, как он. — Кэтрин посмотрела вниз на свои колени, первое внешнее проявление ее внутреннего смятения. — Я не люблю своего отца. — Она подняла голову и смело посмотрела в лицо Клейборна, продолжив: — Вы можете узнать причину, почему я сейчас здесь. Я хочу, чтобы он не получил от вас ни гроша. У меня нет ничего общего с альтруизмом.
   Клейборн поднялся, подошел к своему столу и сел. Он взял в руки нож для разрезания бумаги и начал вертеть его в руках.
   — Вы очень прямая молодая женщина.
   Анжела видела, что это доставляло удовольствие ее мужу. И хотя прямолинейность девушки была неприятна Анжеле, тем не менее она была тронута до глубины души тем, что дочь питала такие сильные отрицательные чувства по отношению к своему отцу. Женщина понимала, как много нужно пережить, чтобы отречься от отца такой девушке, как Кэтрин. Все это затронуло материнские чувства к Анжеле.
   — Вам это не нравится? — спросила Кэтрин.
   — Нет, нет, вовсе нет, — ответил Клейборн. Его раздражало то, что кто-то другой контролировал ход разговора. Он привык делать это сам.
   Кэтрин снова посмотрела на свои колени.
   — Ну, как бы там ни было, мне больше не придется жить с ним в одном доме.
   Снова лицо Анжелы выражало сожаление. Она посмотрела на мужа, потом перевела взгляд на сына, который изучал профиль Кэтрин.
   Клей убрал свою руку со спинки кресла и обнял Кэтрин за шею, как раз в том месте, где он однажды был, свидетелем следов плохого обращения ее отца. Вздрогнув, она посмотрела ему прямо в глаза, казалось, что его рука обожгла через волосы ее кожу… Клей посмотрел на своего отца.
   — Кэтрин ушла из дома и устроила это таким образом, чтобы он думал, что она уехала далеко, а сама могла спокойно продолжать занятия.
   Удивившись, Клейборн спросил:
   — Ты учишься?
   — Да, в университете.
   Клей заговорил снова:
   — Само собой разумеется, что ей трудно пришлось бы учиться, и заниматься ребенком. Мне удалось убедить ее, что будет разумным, если я буду помогать в финансовом отношении. — Он замолчал на некоторое время, потом взял руку Кэтрин и положил ее на свое колено, что показалось девушке очень знакомым. — Мы с Кэтрин все обговорили. Сегодня вечером я попросил ее руки, и она согласилась.
   Анжела тщательно старалась скрыть боль на своем лице, но ее пальцы судорожно сжались. Нож для разрезания бумаги выскользнул из рук Клейборна и со звоном упал на крышку стола. Он оперся локтями о стол и закрыл лицо руками.
   — Мы решили, что это — лучший выход, — тихо сказал Клей. Отец поднял глаза как раз в тот момент, когда рука Кэтрин осторожно соскользнула с колена Клея.
   «Что я наделала?» — подумала Кэтрин.
   Анжела пробормотала:
   — Я чувствую такое облегчение, — и задумалась, так ли это было на самом деле.
   Клейборн не мог сдержаться, чтобы не спросить:
   — Вы уверены?
   Кэтрин почувствовала, как глаза Клея притягивают ее взгляд к его лицу. Он окинул ее таинственным взглядом и положил руку ей на плечо.
   — Мне и друзьям Кэтрин удалось ее убедить, — сказал он, вкладывая в слова какой-то интимный смысл.
   Кэтрин почувствовала, как покраснело ее лицо.
   Анжела и Клейборн были свидетелями того, с какой нежностью их сын смотрел на молодую женщину, и, потрясенные, они посмотрели друг на друга. Как могло случиться, что все произошло так быстро? Но каждый из них понимал, что однажды между молодыми людьми была интимная связь, значит, их уже влекло друг к другу. Все в поведении Клея говорило об этом, а смущение девушки это подтверждало. Но, чувствуя, что Кэтрин не нравится то, что Клей показывал свое отношение, Анжела подошла к ним и начала поздравлять. Клейборн встал из-за стола, подошел и пожал им руки. Крепко держа обеими руками руку сына, он честно сказал:
   — Мы гордимся твоим решением, Клей.
   Комната наполнилась мучительной смесью страстного желания и разочарования. Чувствуя это, Кэтрин подумала, что это похоже на состояние вора, который выбирает себе в жертву бывших друзей.
   Анжела мягко спросила сына:
   — Ты хочешь, чтобы твой отец и я занялись приготовлениями к свадьбе.
   — Конечно, — не без колебания ответил Клей. — Кэтрин и я понятия не имеем, как это делается.
   — Почему бы не провести свадьбу здесь? — совершенно неожиданно спросила Анжела.
   Сразу было видно, что Кэтрин не думала об этом заранее. Как бы извиняясь, Анжела коснулась ее руки.
   — О, прости меня, я была слишком самонадеянной? Из того, что ты рассказала о своем отце, я подумала, что, возможно… — Она смущенно замолчала.
   Кэтрин поняла, что попала впросак, и Анжела Форрестер этому исключительно помогла.
   Кэтрин попыталась снять напряжение и засмеялась. Но ее смех получился каким-то болезненным.
   — Нет, нет, все в порядке. Вероятно, вы правы. Мой отец не выложит деньги, раз его намерением было только извлечь выгоду из этой ситуации для себя.
   — Я тебя смутила, Кэтрин, не желая этого. Я вовсе не думала ущемлять права твоих родителей. Пойми, отец Клея и я хотим дать вам все, что вы пожелаете относительно свадьбы. Я просто не хочу, чтобы ты подумала, что тебя в чем-то ограничивают. Пожалуйста, пойми: Клей — наш единственный сын, Кэтрин. Это случается один раз в жизни. Будучи его родителями, мы хотели бы позволить себе удовольствие и отпраздновать великолепную свадьбу, как мечтали это сделать. Если бы ты… ну, если бы вы оба согласились, чтобы служба проходила здесь, мы были бы чрезвычайно счастливы, правда, дорогой?
   Клейборн, который выглядел растерянным и осажденным, смог только согласиться. «Но, черт побери, — думал он, — вместо нее должна была быть Джил. ДОЛЖНА БЫЛА БЫТЬ ДЖИЛ!»
   — То, что говорит Анжела, — правда. Конечно же, мы не стеснены финансами и были бы счастливы оплатить расходы.
   — Я не знаю еще, — сказала Кэтрин испуганно.
   — Мама, у нас не было возможности поговорить об этом, — объяснил Клей.
   Анжела тщательно подбирала слова, надеясь, что Клей поймет.
   — Существуют социальные обязанности, которые люди их положения должны выполнять. Я не вижу причин, по которым вы оба должны прятаться, как провинившиеся дети. К свадьбе нужно относиться как к празднику. Я… Кэтрин, вижу, что смутила тебя, но, пожалуйста, отнесись к нашему предложению правильно. Нам не составит труда оплатить это маленькое событие. Ты можешь назвать это эгоизмом, если хочешь. Клей — наш единственный сын, ты должна понять…
   — Мама, мы с Кэтрин обговорим этот вопрос и дадим вам знать.
   Обратившись к Клею, Анжела сказала:
   — Очень много людей будут огорчены, если их не пригласить. Мне бы хотелось, чтобы, по крайней мере, присутствовала наша семья и близкие друзья. Ты знаешь, как расстроятся дедушка и бабушка, если их не пригласить. И я уверена, что Кэтрин тоже захочет, чтобы присутствовала ее семья.
   Но ни Клей, ни Кэтрин не знали, как отнесутся другие к этому событию.
   — Итак, — Анжела выпрямила плечи, — достаточно всего сказано. Я понимаю, что была довольно поспешной, но, что бы вы ни решили, я знаю, что мы сможем осуществить ваши планы.
   — Спасибо, миссис Форрестер. Мы должны будем это обговорить.
   Снова наступила неловкая пауза, и, нарочито воодушевленный, Клейборн весело хлопнул в ладоши и предложил выпить бокал вина в честь такого события.
   Клей тотчас подхватил идею и, пока Клейборн доставал хрустальные бокалы, пошел за нераспечатанной бутылкой.
   Кэтрин подали бокал прекрасного марочного вина. Она поднесла бокал к губам и посмотрела на Клея. Слава Богу, он понял, что выражал ее взгляд. Произнесли тост, потом Клей взял из рук Кэтрин бокал и поставил его вместе со своим бокалом на стол.
   — Кэтрин и я навестим вас… когда, Кэтрин? — Он посмотрел на нее. — Завтра утром?
   «События разворачиваются слишком быстро!» — подумала она. Но она была вынуждена согласиться и на завтрашнюю встречу.
   Собираясь уходить, Кэтрин попыталась поблагодарить Анжелу. Глаза Анжелы были влажными, когда она сказала:
   — Все будет хорошо. — Она взмахнула рукой. — А сейчас идите. Увидимся завтра.
   Клейборн и Анжела продолжали стоять в комнате, обнимая друг друга за талию, Кэтрин мысленно сравнивала их со своими родителями и признала, что эти люди не заслуживают того, чтобы их обманывали. Они были «богатыми сукиными детьми», так ее отец презрительно их называл, и Кэтрин сама чуть было не начала их презирать. Но сейчас она увидела, что они не просто мать и отец, которым ничего не нужно, кроме благополучия сына. Покидая их дом, Кэтрин думала: «Я НИЧУТЬ НЕ ЛУЧШЕ, ЧЕМ МОЙ ОТЕЦ».

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   На улице похолодало, и начался безжизненный дождь. Еще не нагретый обогреватель дышал холодным и влажным воздухом в ноги Кэтрин, и, чтобы не дрожать, она обхватила колени обеими руками.
   Направляясь обратно в «Горизонт», Клей спросил властным тоном:
   — Ну, что ты думаешь?
   — У меня такое чувство, что это событие выплывает из рук прямо на наших глазах. Я никогда не думала, что твоя мать выступит с таким предложением.
   — Я тоже, но, полагаю, что у меня не было времени подумать. Все же это лучше, чем проводить свадьбу в церкви в присутствии тысячи приглашенных, разве не так?
   — Не знаю, чего я ожидала, но только не бабушек с дедушками. — Почему-то Клей Форрестер казался слишком шикарным, чтобы прятать своих дедушку и бабушку где-то в укромном месте.
   — Ты же знаешь, я не из раскольнической семьи, — сказал он, пытаясь внести немного юмора в совсем не смешную ситуацию.
   — Как раз сейчас я почти жалею, что это не так. Я говорю о тебе и о себе тоже.
   — Разве у тебя нет ни бабушки, ни дедушки?
   — Нет, они умерли. Но если бы они у меня и были, то я бы сожгла перед их домом портрет отца. Клей, на нашей свадьбе его не будет.
   — Ну, если мы его не пригласим, это не очень затронет мои чувства. Но как мы сможем не включить его в список приглашенных, если включаем твою мать? Ты ведь это предлагаешь сделать?
   — Я не знаю, что предлагаю. Вся идея о настоящей церемонии — абсурд! Мой старик опьянеет и станет несносным. Он все испортит! Или же он будет расхаживать по дому и говорить гостям, что ему улыбнулась удача!
   — Но я не вижу, каким образом мы можем уклониться от него.
   — КЛЕЙ! — сказала она и сама не поверила, каким тоном произнесла его имя.
   — Что? Что значит это — КЛЕЙ? — повторил он таким же тоном недоверия.
   — Ты действительно хочешь, чтобы это была большая, шумная вечеринка? Я имею в виду, ты собираешься позволить, чтобы твоя мать взяла на себя заботы по подготовке и расходы на настоящую свадьбу, позволить поверить им, что это навсегда?
   — Если она хочет этим заниматься, пусть занимается. Она гордится, когда организовывает «маленькие общественные события», как она их называет. Кому от этого будет плохо?
   — Мне! Я уже чувствую себя преступницей, планируя все это. Я не хочу вводить в заблуждение твоих родителей больше, чем это необходимо.
   — Кэтрин, я думаю, все торжество обойдется меньше, чем стоит одно кольцо на руках моей матери. Почему бы ей не позволить удовольствие?
   — Потому, что это нечестно, — упрямо сказала Кэтрин. Он не смог сдержать раздражения.
   — Мы уже поставили их перед фактом, так какая разница, как мы будем демонстрировать свои отношения?!
   — А мы не можем сказать правду?
   — Не можем! Я думаю, что это еще больнее заденет моих родителей. Я не знаю насчет твоих — я имею в виду твою мать, — но я глубоко сомневаюсь, что она очень расстроится, если ты выйдешь замуж при поддержке моих родителей. Знаешь, именно к этому все сводится. Мои родители решили согласиться на женитьбу и хотят, чтобы об этом стало известно. Разве не в этом суть всех свадеб?
   — Нет. Суть большинства свадеб заключается в том, что мужчина и женщина связывают себя обязательствами на всю жизнь.
   Но Клей почувствовал, что за ее словами кроется какой-то другой смысл.
   — Тебе не нравится отвратительное хвастовство на свой счет, не так ли? Особенно если счет оплачивают презренные богатые люди, которых тебя воспитывали так сильно ненавидеть?
   Кэтрин в очередной раз была поражена проницательностью Клея.
   — О'кей, я признаю это. Благодаря предрассудкам отца у меня сложилось предвзятое мнение по отношению к богатым. Но твои родители доказали, как я была не права.