Стайн Роберт Лоуренс. Суеверный

   – Эти двое сегодня провели вместе очень много времени, – пробормотала Девра, разговаривая скорее сама с собой, чем с Мильтоном.
   – Я не собирался ее приглашать, – признался Мильтон. – Но Лайам настоял. Он трижды звонил мне, чтобы убедиться, что Сара придет.
   Мильтон видел, как сузились глаза Девры. Кремовая кожа порозовела.
   – В самом деле?

* * *

   – Я что-то проголодался. Вы не хотели бы где-нибудь поужинать?
   Сара заморгала. Две рюмки вина и ей уже кажется, что он приглашает ее поужинать. Девушка подняла глаза на Лайама и увидела, что он ждет ответа.
   Мне не следует пить на вечеринках.
   Жарко. Немного кружится голова.
   Одна рюмка – это предел. От второй рюмки у меня начинает двоиться в глазах. И становится трудно соображать.
   Сара опасалась, что ей будет нелегко поддерживать с ним разговор – Лайам такой эрудированный! Но их беседа текла словно сама собой. И дело было не только в вине и в ярком огне в камине. И не в веселом настроении окружающих.
   Не слишком ли много она говорила о себе?
   Но Лайам так повел разговор, что у нее не было другого выхода.
   Девушка пыталась перевести разговор на него самого. Ей хотелось, чтобы он рассказал ей о своей сестре, о переезде сюда из Ирландии, о том, как он рос здесь, в чужой стране. И о том, как он начал интересоваться фольклором.
   Но Лайам, похоже, вовсе не стремился рассказывать о себе. Он упорно переводил разговор на нее, старался побольше узнать о ней самой, задавал вопрос за допросом. Темные глаза не отрываясь, смотрели на Сару. Казалось, ему были очень интересны ее ответы. Похоже, он был увлечен ею.
   С огромным энтузиазмом Лайам рассказал Саре только что обнаруженную им историю о человеке, которому дали золотую монету. Эта монета вновь появлялась в кармане после того, как была истрачена. Сначала Сара не поняла смысла этой истории, но Лайам терпеливо объяснил.
   А потом сунул руку в карман. Достал золотую монету. И вложил ее в руку девушки.
   – Это тот самый флорин, – сказал он, поддразнивая ее. – Попробуйте его истратить. Он останется с вами навсегда.
   – Потому что он волшебный? – спросила Сара и неожиданно ей захотелось поверить в волшебство так же, как в него верил Лайам.
   – Потому что он ничего не стоит! – воскликнул он.
   И они оба рассмеялись.
   Они смеялись вместе.
   Вместе.
   Девушка сунула монету в карман блейзера.
   Люди продолжали прерывать их, желая поговорить с Лайамом. Сара видела, что он их всех очаровал. У него это получалось очень легко. Сара наблюдала за ним со смешанным чувством зависти и восхищения.
   А теперь он приглашает ее поужинать.
   – Да, с удовольствием.
   Его темные глаза вспыхнули. Казалось, он очень доволен ее ответом.
   – Мильтон не обидится, если мы исчезнем? – шепотом спросила девушка.
   Она бросила взгляд на стоявшего у камина хозяина дома. Он такой широкий, закрывает почти весь камин. Рядом с ним молодая девушка с вьющимися каштановыми волосами. Они ведут оживленную беседу.
   – Гости скоро начнут расходиться, – ответил Лайам. – Конечно, им всем будет нас недоставать. Но я уверен, что со временем они переживут эту потерю.
   Выражение его лица изменилось. Он нахмурился.
   – Я, кажется, был сегодня не слишком общителен, да? Я все время был с вами.
   Сара опустила глаза. Она почувствовала, как застучало ее сердце.
   – Мне это доставило большое удовольствие, Лайам.
   – В таком случае, я пойду разыщу нашу одежду, а потом посмотрим, где нам удастся поужинать.
   – Я должна сказать подруге, что ухожу.
   Мэри Бет. За весь вечер я не сказала ей ни слова. Пару раз Сара видела, что подруга бросает в ее сторону любопытные взгляды из другого конца комнаты. Но Сара и Лайам почти все время провели у стены, рядом с диваном. Они отходили только для того, чтобы вновь наполнить рюмки.
   Сара была взволнована. Она испытывала легкое опьянение.
   Девушка обвела взглядом собравшихся, отыскивая Мэри Бет. Она нашла ее в зеркальном коридоре. Подруга беседовала с двумя мужчинами средних лет.
   Сара отвела ее в сторонку.
   – Я уезжаю с Лайамом. Ты не против? Мы поедем поужинать.
   Мэри Бет положила обе руки на плечи Сары.
   – Гм! Сколько же ты выпила?
   Сара хихикнула.
   – А что, заметно, что я пьяная? Просто мы с Лайамом...
   – Говорила я тебе: не поддавайся ты этому ирландскому обаянию!
   – Перестань так смотреть на меня, Мэри Бет! Мы собираемся просто поужинать. И все.
   – Ну, я просто тебя поддразниваю! – воскликнула Мэри Бет, сжимая плечо Сары. – Это замечательно! В конце концов, ты именно за этим сюда и пришла!
   Мужчины хихикнули. Сара вспыхнула от смущения. Ну почему они подслушивают?
   Мэри Бет порывисто обняла подругу.
   – Желаю хорошо провести время!
   – Я потом позвоню тебе, хорошо?
   Мэри Бет поправила лацканы фланелевого блейзера подруги.
   – Ну да. Позвони мне. Я хочу знать подробности.
   Мужчины снова хихикнули.
   Сара вернулась в гостиную и обвела ее глазами, отыскивая Лайама. Она дважды внимательно осмотрела комнату. Никаких следов Лайама.
   Он исчез. Уехал. Он со мной просто пошутил.
   Это была жестокая мысль. У Сары сдавило горло. Девушка тряхнула головой. Это все вино. Мне просто трудно ясно мыслить.
   Он пошел за одеждой. Но откуда ему знать, в чем я пришла?
   Сара прошла по зеркальному коридору, мимо Мэри Бет с ее собеседниками. Нашла спальню, куда были сброшены все пальто. Зашла в комнату. Увидела Лайама, стоявшего в ногах кровати.
   Он выглядит обеспокоенным. Лицо перекошено. Глаза прищурены. Трет подбородок. Это что, страх? Он смотрит на кучу одежды.
   Лайам не заметил ее. Сара подошла и стала позади него.
   – Лайам, что случилось? В чем дело?
   – Моя шляпа. Они оставили ее на постели!

Глава 15

   Андреа Де Хевен повернула ключ в замке и дважды проверила, что дверь как следует заперта.
   – Осторожно! – предупредила она. – Здесь ступенька крошится.
   Мистер Ольшем тяжело навалился на металлический поручень. Одна нога у него была короче другой и спуск по крутым каменным ступенькам был для старика настоящим испытанием. Мужчина тихонько ворчал, преодолевая ступеньку за ступенькой.
   Это был опрятно одетый пожилой человек с редеющими седыми волосами и широко расставленными голубыми глазами. Но несмотря на то, что глаза эти уже изрядно выцвели, Андреа сразу поняла, что в молодости он был очень красив. А теперь у него на щеках красноватые паутинки вен. И седая щетина на подбородке. На мистере Ольшеме была серая шерстяная куртка, до верху застегнутая, несмотря на тихий октябрьский вечер.
   – Я слишком упрям, чтобы пользоваться палкой, – пробормотал он.
   Андреа подождала, пока мужчина спустится по ступенькам, и только тогда стала спускаться сама. Сегодня на ней была мягкая лиловая шляпа с широкими полями. Женщина надела ее поглубже – не было времени вымыть голову. Пришлось быстро накинуть черный костюм, чтобы придать себе деловой вид.
   – Так что вы думаете о доме, мистер Ольшем?
   – Изрядно обветшавший, не так ли?
   Андреа уже знала, что старик мог быть довольно прямолинеен.
   – Довольно обветшавший, если вы собираетесь в нем жить, – согласилась Андреа, поправляя мягкие поля шляпы. – Но если вы собираетесь сдавать его студентам, то потребуется совсем небольшой ремонт. Студенты не слишком привередливы.
   Он прикусил нижнюю губу и поднял водянистые глаза к белой шелушащейся краске старого дома.
   – Меня беспокоят мокрые пятна на стенах кладовки. Там где-то течет.
   – Да, этим нужно будет заняться.
   Женщина видела, что мистер Ольшем явно теряет интерес к этому дому. Чтобы обновить штукатурку, привести в порядок водопровод и канализацию, сделать косметический ремонт, понадобится тысяч двадцать долларов, если не больше. Этому человеку нужен дом, который он мог бы сдать студентам прямо сейчас. Дом, который сразу же начал бы приносить ему доход.
   – Это неплохая сделка, – продолжала Андреа, желая отвлечь собеседника от созерцания разрушенного края сточной канавки. – Я уверена, что мне удастся убедить владельца сделать скидку с учетом ремонта труб в кладовке.
   Мужчина поцокал языком. Сделал кислую мину.
   – Ну, я не знаю, миссис Де Хевен... Гм... С вашей стороны было очень любезно показать мне дом в вечернее время. Я вам очень признателен.
   Женщина предприняла последнюю попытку.
   – Этот дом довольно дешев, я сама бы его купила, но у меня уже есть три дома, которые я сдаю внаем. Мне дай Бог с ними управиться!
   Мистер Ольшем понимающе улыбнулся и подмигнул ей.
   – Могу поспорить, что вы всем так говорите! Ушлый старикан!
   Несколько минут спустя Андреа уже шла домой, придерживая рукой шляпу, чтобы ее не сдуло порывом ветра, который неожиданно подул со стороны Хай-стрит. Мистер Ольшем предлагал подвезти ее на своем «BMW», но она отказалась. После очередной попытки продать дом Андреа всегда хотелось хорошенько прогуляться. Свежий воздух помогал избавиться от неприятного осадка.
   Сухие рыжие листья, приплясывая, неслись по тротуару. Ветер гнал их по желтому пятну света от уличного фонаря. Розоватые облака закрывали луну. Красное небо. Что бы это значило? Сегодня красное небо. Это к дождю или нет? Когда-то я это знала. И почему я стала забывать такие простые вещи?
   Андреа остановилась на углу Йель-стрит, когда впереди показался дом Лайама. Наверху горит свет. Значит, его сестра дома. Может, все же зайти? Извиниться, что пришла без приглашения. Сказать, что неважно себя чувствую. Рассказать ему, что принимаю наркотики, от которых мне всегда нехорошо.
   А может, извинений и не потребуется. Может быть, в тот день Лайам был так же, как и я, огорчен неожиданным приходом сестры.
   Женщина окинула взглядом свой костюм. Расстегнула верхнюю пуговицу на жакете. Поправила лацканы, чтобы лучше была видна блузка.
   Андреа подняла голову и в этот момент темная фигура преградила ей путь.
   Откуда взялся этот незнакомец? И как он мог подойти так тихо?
   – Эй! – воскликнула женщина, когда незнакомец сорвал с нее шляпу.
   Как резко! Почти как удар.
   Ошеломленная женщина обеими руками потянулась за шляпой. Но та уже покатилась по улице.
   – Прекратите!
   Незнакомец тяжело дышал и сопел. Очень горячее дыхание. Пахнет тухлым мясом. Как темно! Совершенно ничего не видно! Только горящие серые глаза без всяких эмоций.
   – Я отдам вам кошелек! Вот! Возьмите!
   Резкий звук рвущейся ткани. Андреа почувствовала, что ее куда-то тащат. Она изо всех сил старалась удержаться на ногах.
   Незнакомец сорвал с женщины жакет. Разорвал его пополам.
   – Возьмите кошелек! Пожалуйста, не трогайте меня! Возьмите все!
   Крик оборвался, когда женщина почувствовала жуткую боль в плече.
   Она увидела, как его громадные пальцы погружаются в ее плоть. Почувствовала, как горячая кровь течет по ее руке.
   И снова звук рвущейся ткани.
   Незнакомец сорвал кожу с плеча женщины. Глубоко вонзил пальцы в ее тело и сорвал кожу.
   Легко. Словно сдернул простыню с кровати.
   Хрустнула шея.
   Пальцы глубоко вонзились в горло жертвы. Сорвали кожу до затылка.
   Но я все еще жива! Все еще жива!
   Ворча и сопя, незнакомец методично снимал кожу со спины. Сверху вниз.
   Полоску за полоской. Одну за другой. До конца. Какая прелесть!

Часть третья

Глава 16

   Сара щекой прижала телефонную трубку к плечу. Обеими руками она высоко подняла волосы и посмотрела на свое отражение в зеркале.
   – Я собиралась их коротко обрезать, но, может, я и не стану этого делать. Лайаму нравятся длинные волосы.
   Мэри Бет простонала на другом конце линии.
   – Я просто не могу в это поверить!
   – Они хорошо выглядят, если заплести их во французскую косичку, но у меня нет на это времени. Ты можешь представить, что я жила в Нью-Йорке и никогда не делала причесок? Я все еще просто завязываю волосы сзади, как делала, когда мы были первокурсницами. А челка у меня в стиле пятидесятых годов. Я вчера видела такую по телевизору в одном старом фильме.
   – Сара, ты говоришь прямо словами телерекламы, где героиня борется со своими волосами. Скучно до слез.
   Сара отпустила волосы и взяла трубку в руку.
   – Борется с волосами? Что ты имеешь в виду? – спросила она, смеясь.
   – Вот я, например. Я не могу просто так взять и завязать волосы сзади. Если я все же это сделаю, то буду выглядеть так, словно у меня на голове сидит скунс. Белокурый, но все же скунс.
   – Ну? Мэри Бет...
   – Мне приходится по-настоящему сражаться с моими волосами. Требуются значительные усилия, чтобы с ними совладать, чтобы заставить их подчиниться. И даже после этого моя голова выглядит как автокатастрофа. Именно поэтому мне пришлось волосы обстричь так коротко.
   – Но, Мэри Бет...
   – Так что я просто не желаю слушать жалобы по поводу твоих волос. У тебя прекрасные, шелковые, блестящие волосы. Да тебя только в рекламе шампуня снимать! И даже, если ты вообще наголо побреешься, ты все равно будешь красива, и ты это знаешь!
   Наступила пауза.
   Потом Сара тихо сказала:
   – Скунс? У тебя на голове? Я всегда думала, что это фокстерьер!
   Они дружно рассмеялись. Сара подумала, что им хорошо вместе, как в доброе старое время. Мэри Бет всегда жаловалась на свою внешность. Но почему-то именно у нее всегда был какой-нибудь молодой человек, сходивший по ней с ума.
   Мэри Бет первой оборвала смех.
   – Что ты имеешь б виду, когда говоришь, что Лайаму нравятся длинные волосы? Вы всего два раза вместе куда-то сходили и он уже говорит тебе, какую прическу тебе носить?
   – Да нет! Конечно, нет! – запротестовала Сара.
   – Этот знаменитый профессор тебя куда-то пригласил и что же? Вы сидели вдвоем и обсуждали твои волосы?
   – Да нет! Впрочем, да! Я хочу сказать, что он немного рассказывал мне об ирландских обычаях. Ты же знаешь, что он всегда готов говорить о подобных вещах.
   – Да я-то откуда могу об этом знать? – недовольно прервала ее Мэри Бет.
   – Есть какое-то древнее суеверие по поводу того, что коротко подстригать волосы – значит укорачивать себе жизнь. А потом он...
   – По мне так это звучит слишком мрачно...
   – Мэри Бет, если ты будешь все время меня перебивать...
   – Прости!
   Но она намеренно перебила Сару еще три раза. Каждый раз, когда потом Сара снова начинала говорить, они обе хохотали. Просто умора!
   Саре казалась, что ей давно уже не было так весело. Она позвонила Мэри Бет, как только вернулась домой. Вернулась со второго свидания. Они опять ужинали с Лайамом.
   Второе свидание!
   Вино и ужин уже были в прошлом. Но только не Лайам!
   – Так или иначе, но он дотронулся до моих волос и сказал, что они мягкие. Сказал, что они светятся. Лайам очень романтичен. Я бы даже сказала, несколько старомоден. Он говорит то, что большинство мужчин не стали бы говорить. Лайам не отрывал глаз от моих волос. У него поразительные карие глаза. Я действительно...
   – Сара, ты так говоришь, словно ты пьяна...
   – Я не пьяна, Мэри Бет. Я вообще почти не пила. Просто, мне кажется, что он удивительный человек.
   Новая пауза. На этот раз более длительная.
   – Сара, я знаю, что ты подумаешь. Что я говорю это из ревности или еще что-нибудь подобное.
   – Что? Что ты хочешь этим сказать? – заинтересованно спросила Сара.
   Пожалуй, ее интерес был несколько преувеличен.
   Она сказала себе, что Мэри Бет права. Девушка глубоко вдохнула и задержала дыхание. Закрыла глаза и медленно выдохнула. Успокойтесь, мисс Морган!
   – Мне кажется, что тебе надо быть осторожнее!
   – Прости, не поняла?
   – Ты меня понимаешь. Я просто не хочу, чтобы тебя обидели. Мне кажется, что сейчас ты очень ранима. Я права?
   – Возможно.
   – Послушай, снимая видео, я наблюдала за Лайамом. Он флиртует со всеми подряд.
   – Наши отношения – совсем другое дело! – Сара постаралась сказать это небрежно, но ей это не вполне удалось.
   – Сара, он флиртовал даже с ирландским сеттером, который носился вокруг нас!
   Они обе рассмеялись.
   – Это не просто флирт, Мэри Бет. Мы действительно очень нравимся друг другу. Я хочу сказать, что мы оба попали в точку. Ты же сама знаешь, как это бывает, когда ты с кем-то настроена на одну волну. Ну...
   – Именно это я и пытаюсь тебе сказать, Сара! – нетерпеливо сказала Мэри Бет. – Ты не можешь знать этого наверняка. Признайся, что это так. Ты слишком плохо понимаешь мужчин!
   – Ну, дай мне время! Признаю, несколько раз я сделала неудачный выбор, но...
   – Несколько раз? Могу поспорить, что ты каждый раз делаешь неудачный выбор! Последний раз это был Чип. А до него Стив. А тот парень, забыла, как его звали... На втором курсе, когда мы переехали на квартиру...
   – Борис?
   – Верно, Борис!
   – Мэри Бет, четыре года назад ты обещала мне никогда больше не упоминать этого подлеца!
   – Господь с тобой, Сара, я годами не вспоминала о Борисе! Ну что за мерзкий тип! Он был не просто самым скучным проходимцем во всем колледже! Он ведь украл твой стереомагнитофон! Он украл его, когда ты поехала домой на Рождество! Украл и продал его!
   Сара простонала.
   – Спасибо, что напомнила, подружка!
   – Я просто пытаюсь тебе помочь! Сара, ты из тех, о ком пишут книги!
   – Книги? Какие книги?
   – Ну, ты знаешь! «Плохие мужчины для хороших девушек». Все эти книги о том, какими непроходимыми идиотками бывают женщины, выбирая мужчин.
   – Что? Ты назвала меня непроходимой идиоткой?
   Мэри Бет рассмеялась.
   – Не принимай это так близко к сердцу. Я не только тебя имею в виду. Я просто пытаюсь тебе объяснить. Я тебя знаю уже долгие годы, и ни разу – ни разу – ты не нашла себе парня, который бы тебя стоил!
   – Ну ладно, ты высказала слою точку зрения, – проворчала Сара.
   Нет, Мэри Бет временами просто занудна!
   – Лайам – это другое дело, – сказал она и добавила. – Знаешь, из того, что ты спасла меня, вытащив из Нью-Йорка, а потом пристроила в колледж, еще не следует, что ты за меня отвечаешь!
   – Ладно, ладно! – резкий тон Сары заставил Мэри Бет немного пойти на попятный. – Ты и раньше никогда меня не слушала. Ну что ж, не слушай и теперь. В конце концов, что я понимаю!
   Просто сижу и даю советы, словно знаю истину в последней инстанций! А сама развлекаюсь с восемнадцатилетним парнишкой!
   И добавила:
   – И получаю кучу удовольствия!
   Более сердечный смех.
   – Я обратила внимание, что ты не привела с собой Эрика на вечеринку к Мильтону, – поддразнила ее Сара.
   – Ну, мне пришлось перепеленать его и уложить спать.
   – Знаешь, шесть лет разницы все-таки очень много.
   – Если иметь в виду Эрика и меня, то да. Знаешь, он все еще считает, что Бивис и Батхэд – это клево!
   Сара хихикнула.
   – Мэри Бет, ты никогда не думала о том, чтобы сыграть роль в комедии?
   Подруга изобразила притворную ярость.
   – Ты и в самом деле думаешь, что моя жизнь – это комедия?
   Сара бросила взгляд на часы, стоявшие на ночном столике.
   – Ну да! А моя жизнь – это комедия положений. Комедия о работающей девушке, которая снова пошла учиться. Пожалуй, нам с тобой пора заканчивать. У меня завтра занятия, а к ним нужно еще подготовиться. Я должна выбрать тему для курсовой работы, которую буду писать в этом семестре.
   – О чем же ты собираешься писать? Может, напишешь «Психологию отбора профессоров фольклора»?
   – Мэри Бет, тебе что, больше нечего сказать? Ты не можешь далее на минуту забыть о Лайаме! Я могу подумать, что ты и в самом деле ревнуешь!
   – Да, я прямо позеленела от зависти! Так все же, о чем же ты будешь писать? О фрейдизме?
   Сара колебалась.
   – Я подумала... Может быть, я напишу что-нибудь о горе...
   – Прости, не поняла?
   – Ну, я давно об этом думала. После того как в позапрошлом году умер мой отец... Я пережила тяжелое время... Я хочу сказать, что меня удивила моя собственная реакция. Мы ведь знали, что он умрет. И мне казалось, что я подготовлена... А потом БАЦ! На меня словно тонна кирпича свалилась. Я была совершенно выбита из колеи. Его смерть очень сильно на меня подействовала, – Сара вздохнула.
   – Извини, – пробормотала Мэри Бет. – Я послала тебе письмо, когда узнала о твоем несчастье... Потом от тебя долго не было вестей... Я думала...
   – Мама настаивала, чтобы мы с ней сходили к психиатру, который знает, как справиться с постигшим нас горем, – продолжала Сара. – Тогда эта идея показалась мне совершенно дурацкой. Я пошла только ради матери. Но женщина-психиатр оказалась по-настоящему толковой. Она говорила с нами о пяти стадиях горя, через которые проходят люди. Обрисовала картину в целом – неверие, гнев, чувство вины и так далее. Все это соответствовало действительности. Психиатр изложила это очень ясно и понятно.
   – Поэтому, когда я узнала, что мне придется писать работу для доктора Нудинга, я вспомнила о женщине, которая помогает людям пережить горе. Я подумала, не написать ли мне о различных стадиях горя.
   – Сара, ты не боишься, что это может всколыхнуть тяжелые воспоминания? Воспоминания о том, что ты пережила?
   – Ну нет, не думаю... Ха, да ты опять обо мне беспокоишься! В чем дело, Мэри Бет? У тебя развивается материнский комплекс? Ты всегда была...
   Сара услышал в трубке гудки.
   – Ой, подожди-ка! Кажется, у меня еще один звонок на очереди! Кто-то еще звонит!
   «Может, это Лайам!» – подумала она и сердце ее неожиданно застучало.
   – У тебя звонок на очереди?
   – Ну да! Это такая бесплатная услуга. Телефонная компания предоставила ее для пробы, когда мне ставили телефон. Так что попрощаемся. Я тебе завтра позвоню, ладно?
   И снова характерные гудки.
   – Ладно. До свидания!
   Сара нажала кнопку. Ей не терпелось узнать, кто еще ей звонит.
   – Алло?
   В трубке раздался хриплый голос. Он был чуть громче шепота.
   – Это Сара?
   – Да, да!
   – Ты хочешь жить, Сара? Да? Тогда держись подальше от Лайама!

Глава 17

   Гаррета замутило. Он изо всех сил старался удержать в себе свой ужин.
   Тяжело дыша, он закрыл глаза.
   Еще одно убийство и опять на редкость отвратительное.
   Я должен посмотреть. У меня нет другого выхода. Это моя работа.
   Открой глаза, Гаррет! Делай свое дело!
   – Гаррет, я могу тебе чем-нибудь помочь? – раздался озабоченный голос Вальтера откуда-то сзади.
   У Гаррета дрожали колени. Он тяжело сглотнул, ощущая во рту неприятный кислый привкус. У него сдавило горло.
   Ну как ты собираешься мне помочь, ты, жирный идиот? Эту женщину собирают по кускам, разбросанным рядом с тротуаром.
   Мне хочется только одного – закрыть глаза. Или удрать. Так как ты собираешься мне помочь?
   Он глубоко вдохнул. Задержал дыхание. Подождал, пока его перестанет мутить.
   И как это знаменитого Коломбо никогда не рвало?
   Открыв глаза, Гаррет покосился в сторону мигающих красных фонарей. Вдали выли сирены. «Скорая помощь» резко затормозила, выскочив передними колесами на тротуар. Свет и двигатель тут же выключили.
   Гаррет с горечью подумал о том, что «скорая» здесь не нужна. Тут больше бы пригодился пылесос, чтобы собрать все куски с земли.
   Из тени показались зеваки. Они молча сгрудились у кирпичной стены многоквартирного дома, недалеко от тротуара. Лица людей искажены от ужаса. Губы сжаты. Глаза широко раскрыты.
   Они что, смотрят, как Гаррет оцепенел от ужаса и бессилия?
   – Вальтер! Гони их отсюда! Поставь ограждение! Давай хоть вид сделаем, что мы полицейские! убери их отсюда! Эй, вы, я к вам обращаюсь! Вы стоите на месте преступления! Убирайтесь отсюда!
   У него до боли сдавило горло.
   Вальтер рванулся к толпе, неловко размахивая руками.
   – Отойдите! Ну же, шевелитесь! Нечего здесь смотреть! Идите по домам! Нечего здесь смотреть!
   Нечего смотреть?
   Гаррет заморгал. Медики в белых халатах суетились на месте происшествия, подбирая щипцами куски кожи и бросая их в стерильные банки для образцов. Гаррет не решился доверить эту работу своим сотрудникам и настоял, чтобы это сделали медики.
   Некоторые кусочки кожи были маленькие, как перышки. Другие были побольше и напоминали пропитанные кровью куски пористой резины. На концах они подсохли и закручивались.
   Гаррет прибыл на место преступления через две минуты после звонка. Он разговаривал с Энджел, препираясь с ней по поводу того, что нужно принять предложение брата и переехать, когда их прервали. Визжащий женский голос по телефону. Истеричный, бессвязный, выкрикивавший названия улиц. Так близко от студенческого городка. Почти рядом с тем местом, где было совершено другое кошмарное убийство.
   Глаза Гаррета сначала задержались на пропитанном кровью остове. В лунном свете белели ребра, проступавшие сквозь разорванную плоть. Обнаженные ноги, неестественно вытянутые в виде буквы "V". Разорванная одежда. С одной ноги сорвана мякоть и видна коленная чашечка.
   Отводя глаза, Гаррет скользнул взглядом по лицу убитой. Ее широко раскрытые глаза укоризненно смотрели на него.
   Сколько она еще жила? Была ли она жива, когда убийца рвал на части ее тело?
   Может, убийца все же смилостивился и сначала убил ее? Или она видела, как с нее сдирают кожу, словно оберточную бумагу?
   От этой мысли Гаррета замутило и вывернуло на обочину. Глаза его были крепко закрыты.
   Теперь желудок успокоился, но Гаррету все еще казалось, что его несет пылающий красный поток, и он старается удержать голову над поверхностью. Гаррет все еще чувствовал в горле неприятный привкус и каждый вдох был сознательным усилием.