Стайн Роберт Лоуренс. Суеверный

   «Как только удается Чипу всегда выглядеть загорелым? – думает Сара. – Он проводит на солнце совсем немного времени. Даже в теннис он играет под крышей».
   – Так что папочки не будет. Только мы с тобой.
   Чип сует руку в карман хлопчатобумажных брюк, достает ключи от своего «Порше» и покачивает ими перед носом у Сары.
   – Вот потому-то я и пришел. Чтобы вытащить тебя отсюда.
   Сара смотрит на часы.
   – Сейчас пять часов. Мы попадем в пробку – час пик, да еще пятница. Транспорт...
   Наклонясь вперед, он ласково проводит указательным пальцем по ее щеке.
   – Мы будем вместе в час пик. Нам дела нет до транспорта, правда?
   От его прикосновений холодок пробегает у нее по спине. Девушка хватает указательный палец Чипа и ласково сжимает его. Смотрит в его ясные голубые глаза. Такие невинные глаза. Глаза младенца. Такие красивые, такие трогательно открытые. Американское лицо. Молодой Роберт Редфорд.
   Чип Уитни. Принц англосаксонских протестантов.
   Сара все еще не может привыкнуть к тому, что встречается с парнем, который красивее, чем она сама. Иногда она проводит пальцами по его мягким светлым бровям, ласкает его лицо, словно это лицо куклы.
   Красивое лицо. Красивая жизнь.
   Почти красивая...
   Шрам на подбородке делает Чипа человеческим существом. Крошечная белая полоска, длиною не больше дюйма. Он не помнит, откуда у него этот шрам. Полоска выделяется на загорелой коже, словно вторая улыбка. Саре нравится проводить пальцем по этому шраму.
   И, конечно же, его нос слишком мал. Сара долгое время была уверена, что при пластической операции хирург отрезал ему нос чуть-чуть короче, чем нужно. Но нет. Чип родился с этим вздернутым обрубком.
   Благодаря носу Чип выглядит самоуверенным. "Да он и в самом деле самоуверенный", – решила Сара несколько часов спустя после знакомства с ним. Только он как-то красиво, очаровательно самоуверен.
   С самого начала ему всегда удавалось ее смутить.
   Всегда, когда Сара была с ним, ей казалось, что она видит себя со стороны. Но, возможно, что проблема тут не в нем, а в ней.
   – Нам придется заехать ко мне на квартиру, – говорит девушка, поворачивается к клавиатуре, набирает несколько символов и начинает выходить из текстового редактора.
   Марсианин из Висконсина может подождать до следующей недели.
   – Мне нужно взять купальник и кое-какие вещи.
   – Мы можем там купить тебе купальник, – настаивает Чип. – Мы все равно поедем за покупками в город. Купи все, что тебе нужно.
   – Чип, я не могу покупать одежду каждый раз, когда я куда-нибудь еду. Я и так на мели, я даже обед приношу с собой.
   Ну почему они тратят так много времени на разговоры о бедной Саре и богатом Чипе? Сара знает, что именно она сама постоянно подчеркивает их финансовое неравенство. Но что ей еще остается делать?
   По сравнению с ней он просто Рокфеллер. А она учится жить в Нью-Йорке на одну зарплату.
   Широкие плечи под белой спортивной рубашкой поникли. Молодой человек вертит в руках стеклянный шар.
   – Ты мастерски изобретаешь любые предлоги, лишь бы не действовать спонтанно.
   Ох!
   Может ли она ему это спустить? Нет!
   – Возможно, это оттого, что "делать что-то спонтанно" – значит, делать то, что ты хочешь, когда ты этого действительно хочешь.
   Отплатила. Хороший удар.
   Чип кивает, улыбается. «Не та улыбка, – думает Сара. – Я ведь серьезно. Я не шучу. И у нас не легкая пикировка».
   Он кладет стеклянное пресс-папье рядом с грудой рукописей.
   – Ладно, ладно! Первым делом заедем к тебе. Можешь взять сумку. Потом мы где-нибудь быстренько пообедаем. Потом поедем на пляж. Такой план тебе больше нравится?
   В ответ девушка целует его в щеку.
   Чип вскакивает, словно поцелуй ему не понравился. Он смотрит на свои часы – старые часы фирмы «Булова» выпуска 1950 года, которые она купила ему в магазине на Колумбус-авеню в честь полугода со дня знакомства. Часы все время врут. Сара подозревает, что Чип носит их, только когда встречается с ней.
   – Пора идти!
   Молодой человек вышел в проход и нетерпеливо оглянулся на длинные ряды кабинок.
   Сару не удивила смена его настроения. Ему перечат! Чип терпеть не мог, когда ему перечат. И дело было не только в том, чтобы все было, как он хочет. Это было нарушение плавного течения его жизни.
   Чип даже маленькие препятствия воспринимал всерьез.
   Со временем Сара поняла, что он не был безнадежно избалован. У него были свои достоинства. Чип вырос в Беверли-Хиллз. У родителей был дом в Малибу, на берегу океана. Его отец был президентом киносети, и сын часто ездил с ним в Нью-Йорк. К ним домой без конца заглядывали теле– и кинозвезды и продюсеры. Они загорали и купались в олимпийских размеров бассейне позади дома или же гоняли мяч на теннисном корте перед двухэтажным домиком длягостей. При такой жизни Чип просто не мог вырасти заботливым и внимательным к другим.
   Подобное воспитание неоправданно завысило его требования к жизни.
   Чип полагал, что у него в жизни все будет легко и просто. Он привык к тому, что для каждого его пикника сияет солнце. Он думал, что так будет всегда.
   Люди обычно желают друг другу: «Хорошего тебе дня!». Чип воспринимал эту фразу буквально. Он считал само собой разумеющимся, что у него все дни будут хорошими.
   И считал само собой разумеющимся, что люди будут всегда говорить ему «Да».
   Да, да, да!
   «Нет» было для него огромным разочарованием. Оно его ужасно расстраивало. Оно было неприемлемо. Казалось, он каждое «нет» принимал очень близко к сердцу.
   Для Сары Чип был светлым и солнечным. Она любила проводить рукой вверх и вниз по тыльной стороне его руки. Любила подергать за пучок светлых волос, который виднелся в открытом вороте его рубашки. Эти волосы были похожи на крошечные лучики света, пробившиеся сквозь кожу.
   Сама она была совсем другой. Она была темноволосой, серьезной и совсем земной. Сара очень любила тень. Иногда рядом с ним она казалась себя одной из тех темных планет, которые невидимы невооруженным глазом до тех пор, пока их не осветит солнце. И только ночью такие планеты начинают сиять, как звезды.
   Да, да, да.
   При слове «нет» глаза его гасли. Он был таким добродушным. Таким... мягким. Мягким и золотым. Чип и Сара никогда не спорили ни о чем серьезном. Но даже небольшие «нет» портили ему настроение.
   – Нет, я не могу встретиться с тобой до пяти тридцати.
   – Нет, я не хочу кофе. Мне нужно вернуться на работу.
   – Нет, я люблю собак, но тебе придется забрать ее. В доме, где я живу, не разрешается иметь домашних животных.
   Да и потом, кто же выключает солнце? Для нее было невыносимо его сдержанное ворчание. При этом у него был такой обиженный вид, словно вся вселенная ополчилась против него и собирается погубить его одним-единственным «нет».
   Сара как сейчас помнила бледное изумленное лицо официантки в одном из ресторанов в Сохо. Помнила ее сбрызнутые лаком лиловые волосы и длинные пластиковые серьги, которые позвякивали, когда женщина недоуменно качала головой.
   – Нет, сэр. К сожалению, ризотто у нас закончился.
   Чип вскинул голову, словно в него выстрелили. Сара и в самом деле подумала, что ему больно. Он тут же вскочил и рванулся, едва не опрокинув столик со стеклянной крышкой. Саре ничего не оставалось, как догонять его. Перед тем как выйти, девушка обернулась и увидела, что официантка все еще стоит у стола со своим блокнотом и ее серьги качаются, как при землетрясении.
   Землетрясение стихло, когда Сара добралась до тротуара. Чип уже изучал меню в окне соседнего ресторана. Он улыбнулся и притянул к себе Сару, словно ничего не случилось, словно солнце не заходило ни на минуту, словно его и совершенно не беспокоило это маленькое «нет». Так, просто шутка.
   Сара все еще дрожала от смущения. Она терпеть не могла никаких сцен. Девушка любила оставаться в тени. Ей хотелось что-нибудь сказать Чипу, выбранить его, объяснить, что ризотто не так важен.
   Но она знала, что это бесполезно. Он бы только посмеялся над ней. Он бы даже не понял.
   Как сейчас Сара видит эти качающиеся серьги. И каждый раз, когда она вспоминает об этом случае, ей становится тяжело на душе, ею овладевает тревога за Чипа.
   Страх?
   Тогда Чип взял ее за руку и они вошли в ресторан, у стойки бара была куча народу. Все столики были заняты. Мест не было. Но Чип раздобыл для них столик и они пообедали.
   Это так просто для него. Он требует, чтобы все было просто.
   Если все так просто, зачем я ему нужна?
   Казалось, она была ему нужна только тогда, когда они занимались любовью. Тогда казалось, что ему была нужна вся Сара, вся, целиком. Ему хотелось ласкать ее, успокаивать ее. Чип был готов чуть ли не проглотить ее. Готов доставить ей удовольствие. Готов сделать все, чтобы угодить ей. Угодить ей, угодить ей...
   Да, да, да.
   Только это быстро проходит.
   А ей он нужен?
   Он так ей нравится! Так темный мотылек летит к солнцу, рискуя обжечься, но стараясь подлететь как можно ближе. Саре нравились вечеринки в странных домах, похожих на миссионерские, или же в особняках, выстроенных на крыше небоскреба. Ей нравилось встречаться с занятными тщеславными людьми, стоявшими в привычных позах с рюмками в руках. Эти люди тратили столько усилий, чтобы выглядеть небрежно одетыми! Они были неистощимо остроумны и без конца смешили друг друга. Казалось, в жизни у них была лишь одна цель: хорошо выглядеть и рассмешить друг друга.
   Сару им тоже удавалось рассмешить. Она прижималась к Чипу, пряталась в его тень и оттуда наблюдала за ними.
   Саре нравился его «Порше». Ей нравился запах его лосьона после бритья. Он назывался «Наваждение». Наваждение для мужчин. Неужели мужчины не испытывают неловкости, покупая лосьон с таким названием? Не испытывают неловкости, спрашивая его в магазине?
   Нет. Для него это легко.
   Ей это в нем тоже нравится.
   Но нужен ли он ей?
   Нужно ли ей задавать себе этот вопрос? Нет.
   Сара выключила компьютер, сунула в полотняную сумку пачку гранок и торопливо взяла Чипа под руку. Она прошла мимо двух рядов кабинок сливового цвета. Мимо кабинета Элиота. Заглянула попрощаться с ним. Мельком Сара видела, как он склонился над телефоном, ероша рукой седые волосы. Он успел заметить, что она была с Чипом. Элиот махнул ей, отпуская.
   Молодые люди спускаются вниз на лифте. Чип уже что-то напевает. Он уже отошел от потрясения, вызванного изменением его планов. Пора целоваться. Сара уронила сумку и обеими руками притянула к себе его лицо. Самое время для долгого, сладкого поцелуя. До земли двадцать пять этажей.

* * *

   Чип нетерпеливо постукивает одной рукой по рулевому колесу, на несколько футов продвигает вперед темно-зеленый «Порше» и тормозит в нескольких дюймах от бампера стоящего впереди микроавтобуса.
   – Транспорт! – бормочет он. – Терпеть не могу выбираться на побережье в пятницу вечером!
   Молодой человек сжимает колено Сары, потом снова берется за руль.
   Девушка поднимает колени, упираясь ими в обитое кожей отделение для перчаток.
   – Некоторым из нас приходится зарабатывать на жизнь, – язвительно замечает она. – Другие могли бы выехать и пораньше.
   – Люди явно переоценивают значение работы в своей жизни, – парирует он.
   Все машины передвигаются на несколько футов вперед.
   Сара видит за поворотом красные мигающие огни.
   – Похоже на аварию. Как только проедем, все будет нормально.
   Чип не отвечает. Кажется, он ее не слышит. Куда это он смотрит?
   Уличный фонарь освещает его лицо. Они продвигаются еще на несколько дюймов. Свет и тьма. Свет и тьма. Кажется, что красивое лицо Чипа то исчезает, то снова появляется. Но его прищуренные глаза не мигают.
   – О чем ты думаешь? – ласково спрашивает она.
   – Что? А!
   Почему ее вопрос удивил его?
   – Так, ни о чем. Меня просто загипнотизировал транспорт. Ты же знаешь, как это бывает, – вздыхает он. – Мы могли бы выехать пораньше, если бы твоя мама не позвонила.
   – Ну, мне нужно было обязательно с ней поговорить. Бедная мамочка! Все время одна в этом большом доме! Она никогда столько не разговаривала со мной по телефону. А теперь...
   – Тебе нужно купить ей собаку.
   – Она не справится с собакой. Ты же знаешь, с ее-то артритом... – Сара убирает с глаз челку. – Да я не против побеседовать с ней. Просто мама всегда неудачно выбирает для этого время. И она начала очень много повторяться. По три раза рассказывает мне одну и ту же историю. Это печально.
   Чип немного продвинул машину вперед.
   – А как твои братья? Кажется, один из них живет в нескольких кварталах от нее?
   – Ну да. Но мы с мамой всегда были близки... Думаю, это оттого, что я самая младшая. Ты же знаешь, маме было сорок, когда я родилась, и... – Сара замолкает, заметив, что Чип не слушает.
   В соседней машине, рядом с Сарой, включен внутренний свет. Водитель, круглолицая дама с ярко-рыжими локонами, наклонилась вперед к зеркальцу заднего вида и поправляет темную помаду на губах. На заднем сиденье двое мальчишек толкаются и дерутся.
   – Ты разговаривал с отцом? – спрашивает Сара, пытаясь снова завладеть его вниманием.
   – С отцом? – Чип переключает скорость и нажимает на газ.
   Они проезжают поворот. Никакой аварии. Просто нужно отбуксировать одну машину.
   – Ты собирался с ним поговорить, – напоминает Сара. – До его отъезда. По поводу работы, помнишь?
   Чип кивает и покусывает нижнюю губу. Он смотрит прямо вперед.
   – Да, я думал об этом. Но потом мне пришла в голову другая идея.
   Сара ждет продолжения и внимательно, изучающе смотрит на него.
   Фонарь осветил лицо девушки, выдав ее напряжение. Маленький шрам на лице Чипа сверкнул и погас. Чип еще сильнее прищурился, сосредотачиваясь на том, что собирался сказать.
   – В общем, я не хочу работать на моего отца, – медленно говорит он, отчетливо произнося каждое слово, словно это впервые пришло ему в голову.
   Отсутствие работы у Чипа беспокоило Сару больше, чем его самого. Она поймала себя на том, что все время думает об этом. Девушка поняла, что до сих пор ей еще не приходилось встречать людей, начисто лишенных честолюбия.
   Большинство его приятелей по Гарварду переехали в Лос-Анджелес и стали писать комедии для телевидения. Именно этим в наши дни занимаются серьезные выпускники Гарварда. Раньше они обычно становились писателями, журналистами или драматургами. Но у друзей Чипа были более современные устремления: они хотели писать двадцатидвухминутные сценарии, чтобы разбогатеть.
   После окончания университета – без всяких наград, разумеется, – закончив университет середнячком, Чип некоторое время провел в Белизе, занимаясь черт знает чем. Вернувшись, остановился в отцовском бунгало в Малибу, общаясь со своими погруженными в работу над сценариями друзьями в то время, когда они не сидели за своими компьютерами, а подставляли солнцу уже и без того загорелые тела. Или шатались по вечеринкам.
   На одной таких вечеринок Сара и встретила Чипа. В тот раз это была издательская вечеринка в Пак Билдинг. Она сама начала разговор с этим улыбающимся, загорелым, уверенным в себе парнем. Чип близко наклонился к ней, а ее в этот момент больше всего беспокоило, куда деть пластиковый стаканчик. В тот вечер Чип рассказал Саре, что начал было писать роман, но это занятие быстро стало его раздражать, потому что роман продвигался очень медленно. С его точки зрения это было неблагодарное занятие, да к тому же ему нечего было сказать людям.
   Сара слушала. Ему было что ей сказать. Места, о которых он рассказывал, вечеринки, на которые он ее водил, друзья, которым он ее представлял – все это заставило ее саму по-новому посмотреть на себя.
   Все это было великолепно, волнующе, романтично. Иногда Саре казалось, что она сама живет в одном из роскошных рекламных проспектов. Наваждение. Наваждение длямужчин. И для меня тоже. Но у Чипа все еще нет работы. Ему двадцать четыре года, и у него есть деньги на жизнь.
   Может, все дело в том, что она выросла в Индиане? Разве обязательно каждому кем-то становиться?
   Чип повернул руль и начал было перестраиваться на другую полосу, потом передумал. Он вздохнул и побарабанил пальцами по рулевому колесу.
   – Когда мы туда доберемся, будет самое время для ночного купания.
   Сара протянула руку и погладила его по плечу.
   – Это было бы хорошо.
   Вокруг них без конца сигналили. Мимо проревел мотоцикл. Он проскользнул между рядами. Сзади на мотоцикле сидела девушка в линялых джинсах. Она прижималась к спине парня в черном шлеме и в кожаной куртке.
   – Что за идею ты упомянул? – Сара опустила колени, стряхнула с джинсов нитку и посмотрела в окно. – Я имею в виду твою идею насчет работы...
   Чип колебался.
   – Ну... Работать на моего отца было бы тяжело. Он, скорее всего, тоже не захочет, чтобы я болтался у него под ногами. Он обязательно меня куда-нибудь сплавит. Ты же понимаешь! Найдет какую-нибудь работенку для начинающих, в какой-нибудь компании, снимающей фильмы. Они всегда рады лизнуть ему задницу. Они сделают меня помощником режиссера. Это значит, что мне придется следить за тем, чтобы кофеварка не пустовала. Там я не получу никакой интересной работы.
   – Так в чем же твоя идея? – настаивала Сара.
   Чип посигналил и перестроился в другой ряд.
   Темный бензовоз с ревом пронесся мимо. Сара вздрогнула. Она всегда казалась себе маленькой и ранимой в огромном «Порше».
   – Посмотри-ка на эту табличку с номером! – Чип указал на белый «Мерседес» впереди них.
   Яркий свет фар заставил Сару прищуриться. Она прочитала табличку: «Съешь меня». Девушка рассмеялась.
   Чип покачал головой.
   – В некоторых людях чувствуется класс, а? Ты можешь себе представить, что ты ставишь такую табличку на «Мерседес» стоимостью в шестьдесят тысяч долларов? Она же испортит всю машину!
   – Ну не томи, расскажи о своей великой идее, – продолжала настаивать Сара. – Ожидание просто убивает меня!
   Чип пожал плечами и махнул правой рукой, придерживая руль левой.
   – Ну, я подумал, почему бы мне не основать собственную компанию, не снимать фильмы самому? Начать с малого. Может быть, делать игровые фильмы. С небольшим бюджетом. До ста миллионов. А может, делать фильмы для телевидения. Качественные. Противоречивые. Такие, что не пройдут незамеченными.
   Во вспыхивающем и гаснущем свете автострады он показался Саре совсем мальчишкой. Взволнованным мальчишкой. "Так вот почему у него до сих пор нет работы! – неожиданно поняла она. – Просто до сих пор ему еще не приходило в голову начать карьеру с вершины. Маленький мальчик, который начинает с вершины".
   Машина рванула вперед. Чип нажал на газ и они с ревом понеслись по пустому шоссе. Сара чувствовала себя опустошенной. Ей казалось, что она что-то потеряла. Что-то оставила там, позади, где он рассказал ей об этом своем новом плане.
   Девушка поняла, что там осталась какая-то часть ее чувств к нему. С нею все еще были восхищение, страх и поклонение. Но какая-то часть этого солнечного божества испарилась из машины. Она ехала в мощном «Порше» с маленьким мальчиком с невинными голубыми глазами. С маленьким вздернутым носиком. Ехала с малышом, который выбирал, какие леденцы он хочет получить.
   Сара прочистила горло.
   – Но чтобы основать такую компанию – компанию по производству фильмов... Разве для это не требуется очень много денег?
   Вопрос прозвучал более требовательно, чем ей хотелось бы.
   – Ну да, конечно!
   Смех был очень неприятным. Насмешливым.
   – Конечно, мне нужны деньги для начала. Именно об этом я и собираюсь поговорить с отцом, когда он вернется с побережья.
   Какой леденец ты собираешься купить мне, папочка?
   Сара внимательно посмотрела на Чипа. Она представила, как он держит длинную палочку и лижет большой круглый мятный леденец.

Глава 9

   Сара любила заниматься с ним любовью под шум океана за окном. Простыня под ней была влажной и соленой. А Чип на ней – таким легким.
   Приглушенный рев. Волна разбивается о песок. Затишье. Падает новая волна. «Идеальный ритм», – думает девушка.
   Глаза ее широко открыты. Она смотрит, как Чип скользит по ней.
   Грохот. Тишина. Грохот. Тишина. Нежное прикосновение его тела.
   Глаза открыты. Сара старается думать о волнах...
   Грохот... Грохот... Грохот...
   Подумай о чем-либо другом. Слушай... Думай...
   Грохот... Грохот... Скольжение...
   Почему я думаю о посторонних вещах?
   О-о-х! – Чип откидывает назад голову и испускает предупредительный стон.
   Волны высоко поднимаются и разбиваются о берег. Сара представляет: белая пенистая волна бьется о черную скалу. Брызги взлетают в ночное небо. Чип падает на нее, целует плечо, груди...
   Грохот и скольжение... Скольжение и грохот...
   Там, снаружи, шум волн не смолкает.
   Девушка долго лежит без сна, слушает тихое, ровное дыхание Чипа, смотрит на лунный свет за волнующимися занавесками, думает об океане. Волны катятся к берегу. Катятся тихо, нежно, словно подкрадываются... Потом они поднимаются и с грохотом падают, разбиваясь о берег. Они грохочут с неожиданной силой, подобно нежеланным темным мыслям, которые прокрались в ваш мозг...

* * *

   Завтрак на открытой веранде. Дымка. Солнце уже высоко. Булочки с голубикой, сладкие ломти желтого арбуза с фермы на Норт Си Роуд.
   Чип, в маленьких красных плавках, царапает кустики светлых волос на загорелой груди, потом потягивается, выбрасывая обе руки высоко над головой.
   – Мы долго спали.
   Сара улыбается и одной рукой убирает с лица темные волосы.
   – У меня такое ощущение, словно я на каникулах.
   Чип наливает себе еще чашку кофе из белого кувшина. Поднимает кувшин в ее сторону. Девушка накрывает чашку ладонью и отрицательно качает головой.
   – Ты спала?
   – Как бревно, – лжет она.
   – Это все океан.
   Он поворачивается к воде, опираясь рукой о деревянные перила.
   – Я здесь всегда сплю, как младенец.
   Как младенец.
   Малыш хочет леденец?
   «Что же случилось? – спрашивает себя Сара, залпом допивая кофе и почти давясь. – Почему я продолжаю об этом думать?»
   Девушка поправляет верхнюю часть бикини. Оглядывает себя сквозь темные очки. «Господи, какая я бледная! Прямо как эти чайки на песке!»
   Сара смотрит вниз, на дюны и пляж. Благодаря дымке песок в солнечных лучах стал золотисто-голубым. Кажется, что небо кончается там, где от горизонта поднимаются клубы темных облаков.
   Чип схватил ее руку и потянул.
   – Пошли! Как насчет утреннего купания?
   Голубые глаза его сияют, зубы блестят.
   – Уже не утро. Уже заполдень.
   Она выпивает последний глоток кофе и ставит чашку на стеклянный столик.
   – Тем лучше, – он сильнее тянет девушку за руку, поднимает на ноги. – Теперь вода уже нагрелась.
   Сара смеется и округляет золотисто-зеленые глаза.
   – Ну конечно. Градусов под сорок!
   Чип обиженно смотрит на нее.
   – Я думал, тебе нравится холодная вода.
   – Только когда она теплая.
   Эти слова заставили ее вспомнить Мэри Бет Логан. В колледже она была у Сары соседкой по комнате. «Именно так любила выражаться Мэри Бет, – думает Сара. – Для меня это нехарактерно».
   Девушка решает, что пора позвонить Мэри Бет. Они не разговаривали по телефону уже несколько недель, может быть даже несколько месяцев.
   Мэри Бет... Она все еще в Мур-колледже. Некоторые люди так никогда и не взрослеют.
   Чип потащил Сару вниз, к дюне.
   – Ох! – сосновые иголки колют ее босые ноги. – Чип, дай мне надеть сандалии!
   – Нет времени! Бежим! Беги прямо в воду, не то ты вообще не решишься войти.
   Девушка понимает, что он прав.
   В нижней части дюны песок уже сухой и теплый. На берегу стоит чайка. Запрокинув голову, она испускает пронзительный крик. Предупреждение? «Не ходи – замерзнешь!»
   Золотисто-зеленые волны. Невысокие, ласковые. Разбиваясь, они долго лижут песок... Быстро растет стена темных облаков. Там, вдали, океан под облаками кажется совсем темным. Сара видит на воде место, где кончается солнечный свет. Воздух становится холодным.
   Девушка нерешительно останавливается у кромки воды. Холодные волны плещутся о голые ноги. Вода отходит назад, оставляя на ее лодыжке обрывок морской травы.
   Сара дрожит.
   Чип хватает ее за руку.
   – Пошли! Не хнычь!
   Вода снова плещет на лодыжки. Девушка отступает назад, старается вырвать у него руку.
   – Отпусти! Слишком холодно!
   Чип смеется. Подхватывает Сару на руки. Ее нога цепляет песок, словно брыкается, протестуя.
   – Пусти! Пусти меня, Чип! Говорю же, пусти!
   Он усмехается и пускается бежать, уклоняясь от ее размахивающих рук. Молодой человек крепче сжимает девушку. Он удивительно силен. Это поражает и пугает Сару. Он так легко ее несет.
   Чип не желает принимать ее «нет».
   Он с плеском погружается в воду. Девушка чувствует холодные брызги на своей спине, на ногах.
   – Отпусти! Отпусти! Нет! Не бросай меня!
   Неужели доисторические пещерные жители тоже играли в такие игры с океаном?
   Сара начинает кричать, но соприкосновение с холодной водой настолько острое, что она замолкает. Девушка закрывает глаза, словно падает под набегающей волной, потом поднимается на ноги, дрожа и хватая ртом воздух. Мокрые волосы закрывают ей глаза. Играя, она замахивается на Чипа кулаком. Он ныряет в воду.
   – О-о-х! Я замерзаю, Чип! Ну погоди, я тебе покажу!