Суэйн Джеймс. Ва-банк!

   – Сколько раз я говорил тебе, что говорить с набитым ртом нельзя? – прорычал Валентайн в трубку. – Ради Христа, Джерри, сначала прожуй, потом проглоти, а потом уж говори. Именно этим мы отличаемся от обезьян, понятно?
   – Да, пап, – виновато промолвил Джерри.
   – Твой дядя Луи…
   Умер, поперхнувшись на Рождество телятиной, – привычно закончил фразу Джерри. – И вы с бабушкой и дедушкой так и не смогли ничего сделать. Я помню, папа. И помню, что такое в семье уже случалось, а я – последний в роду. Но это все равно не преступление федерального масштаба.
   Валентайн задержал дыхание. Каждый раз одно и то же: проходит несколько недель, и они выскакивают каждый из своего угла, приплясывая, словно детишки из боксерской секции – сплошная злоба, но никакого мастерства.
   – Извини, – сказал он.
   Джерри молчал: он явно не знал, что сказать. Валентайн зашел с другого бока:
   – Как прошла игра?
   Джерри не привык к попыткам отца хоть как-то наладить отношения, поэтому, отвечая, тщательно подбирал слова:
   – Прекрасно! Ну, «Янки», конечно, проиграли, и это ужасно, но все равно было здорово. Я взял напрокат маленький телевизор, и мы могли еще видеть, что происходило на скамейке запасных, ну и все такое. Отлично провели время.
   – Жаль, что меня с вами не было, – сказал Валентайн.
   – Мне тоже жаль.
   Они снова помолчали. Валентайну было совсем не жаль, но он чувствовал, что должен сказать именно так. Он прокашлялся:
   – Слушай, помоги мне в деле, над которым я сейчас работаю. Зайди в мой дом – у Мейбл есть ключи – и включи мой компьютер. Загрузи «Windows» и войди в программу под названием ФМВ. Справишься?
   И в ту же секунду прикусил язык – вот черт, вылетело. Первый нормальный разговор за бог знает сколько лет, и на тебе: все-таки не удержался и все испортил. А ведь Джерри действительно попытался – в тех пределах, какие ему доступны, – наладить контакт. И Валентайн поспешил исправить оплошность:
   – Я имею в виду, ты не против?
   – Нет, папа, – тихо произнес сын.
 
   Прошло десять минут. Валентайн уже успел загрузить в ноутбук составленное им досье на Фрэнка Фонтэйна, и тут раздался звонок от Джерри.
   – Тебе следует уволить уборщицу, – сказал сын.
   – У меня нет никакой уборщицы, – ответил Валентайн.
   – Именно это я и имею в виду. У тебя везде мусор навален. Ты живешь, как бирюк.
   – У меня свое дело. И это не мусор, а деловой беспорядок. Только ничего не трогай.
   При обычных обстоятельствах Джерри обязательно что-нибудь да сказал бы, и возобновилась бы привычная свара. Но сегодня Джерри был каким-то другим, более сдержанным. Может, общение с Мейбл так на него подействовало, а может, то, что он примчался во Флориду, но не нашел отца, оказалось для него подходящим испытанием на прочность.
   – У меня на экране диск С, – сказал Джерри.
   – Отлично, набери «оболочка» и нажми на «ввод». На экране появятся пять или шесть иконок. Кликни на ФМВ два раза.
   – Сделано, – сказал сын. – Тебе надо сменить мышку.
   – А я и этой не пользуюсь.
   – Не пользуешься мышкой?
   – Да не могу разглядеть эту чертову стрелочку.
   – Ну, раз так тебе удобнее… А что означают эти буквы – ФМВ?
   – «Файл мертвых воришек». Твоя бывшая жена убедила меня, что после смерти мошенника лучше не стирать его файл, а переместить в отдельную программу: мало ли, а вдруг когда понадобится…
   – Очень похоже на Люсиль. Она никогда ничего не выбрасывала.
   «А тебя вот выбросила», – хотел съязвить Валентайн, но обуздал острое желание в очередной раз оскорбить свою плоть и кровь и вместо этого сказал:
   – Вот теперь слушай внимательно. На основании информации, которую я тебе сейчас будут диктовать, создай досье, потом сравни его с досье, содержащимися в ФМВ, распечатай то, что получилось, и вышли по факсу мне в гостиницу. Это все займет не более десяти минут.
   – Эй, всегда рад помочь! А можно спросить?
   – Валяй.
   – Почему ты решил посмотреть досье на уже умерших шулеров?
   – Это долгая история, – ответил Валентайн. – Расскажу, когда вернусь домой.
   Джерри снова замолчал, и Валентайн только теперь понял значение сказанного: чтобы удовлетворить любопытство Джерри, ему придется либо позвонить ему, либо встретиться лично. Что ж, этот раунд его сын выиграл.
   – Звучит заманчиво, – сказал Джерри.
 
   Когда пятнадцать минут спустя Валентайн спустился вниз, в казино яблоку негде было упасть. Публика из тех, что шуточек не понимают: парни в рваных джинсах и пропотевших джинсовых рубашках, женщины в обтягивающих майках, ярких шортах и украшениях, купленных в телемагазинах. Нищие и голодные, они съехались в этот город-мираж в пустыне с деньгами, проиграть которые не могли себе позволить: они их либо выклянчили, либо заняли, либо украли. Они приехали сюда за мечтой, о которой вопил каждый рекламный щит в стране. Это был худший тип игроков: их знания о стратегии игр были ничтожными, как ничтожными были и шансы на выигрыш. Такую публику – самого низкого пошиба – в другие казино не допускали, и они набивались в «Акрополь», бедняцкие врата в рай.
   За конторкой портье восседала Роксана. Она собрала волосы в узел, и теперь ее уже нельзя было назвать просто хорошенькой – сердце у Валентайна забилось чаще: она перешла на другую, более высокую ступень женской привлекательности.
   – Кажется, вы с сыном помирились? – осведомилась она.
   – Вроде того. Спасибо за подготовительную работу. Она передала Валентайну два листочка из факса.
   – Знаете, в глубине души вы очень хороший человек.
   – Просто старомодный, – признался он.
   – А я люблю старомодных, – ответила она.
   Глаза ее сияли, и сердце Валентайна заколотилось еще чаще. Он понял, что она имела в виду. Да, это могло бы стать прекрасным приключением, беда только, что он к нему не готов. С тех пор как умерла Лоис, он не имел дел с женщинами, сознавая, что в противном случае оборвет последнюю ниточку, связывавшую его с женой. И если такое все-таки случится, то с какой-нибудь особенной женщиной, а не с молодой девушкой, которую он и знает всего-то сутки.
   – Готов поспорить, вы смотрели «Парк Юрского периода» раз десять, не меньше, – сказал он.
   Роксана, нахмурившись, наблюдала, как он пятится от конторки.
   – Вам определенно нравятся ископаемые, – пояснил Валентайн.
 
   Уже в лифте он развернул присланный Джерри факс. На первой странице было написано:

   Привет, пап! Программа выдала только один файл. Прямых совпадений я не увидел, но кто знает? Джерри.

   Валентайн перевернул страницу. Единственное выданное ФМВ досье содержало фотографию – из тех, что делают на права или на паспорт. Валентайн прикрыл глаза и попытался сравнить это лицо с лицом Фрэнка Фонтэйна.
   На первый взгляд сходства не было никакого: один хорош собой, обходителен и учтив, другой – с грубыми чертами и неприятной скользкой улыбочкой. Однако общее у них все-таки было: манера игры Фонтэйна – спокойная, размеренная и абсолютно безошибочная манера человека, который способен запомнить каждую карту в блэкджеке, где участвуют шесть колод, способен просчитать все шансы в любой из изобретенных человечеством игр и обратить их себе на пользу – путем обмана, изощренных трюков или безупречного математического расчета.
   Это была манера игры хладнокровной, безжалостной личности, от рождения наделенной самым ужасным из даров – совершенным мозгом.
   И если кто-то способен восстать из могилы, подумал Валентайн, то только он, один-единственный. Только Сонни Фонтана.

12

   Валентайн решил позвонить в Комиссию по игорному бизнесу: первым об этом должен узнать Билл Хиггинс. Сонни Фонтана стал для него сущей отравой с конца восьмидесятых, когда словно метеор ворвался в Лас-Вегас. Билл отреагировал мгновенно и перекрыл Сонни доступ во все казино штата, но Сонни не отступился. Он ушел в подполье и принялся обучать других шулеров, которые отстегивали ему процент от своих выигрышей. Помимо того, как жульничать в блэкджек, ученики Сонни получали знания о последних методах «зарядки» костей, перепрограммирования игровых автоматов, воздействия на результаты игры в рулетку. Он создал маленькую армию клонов, и казино приходилось держать постоянную оборону.
   У Хиггинса был включен автоответчик. Валентайн не любил оставлять на пленке дурные новости, поэтому просто сказал: «Билл, говорит Тони. Перезвони мне, как только сможешь. Это важно».
   Следующим, кому он позвонил, был Сэмми Манн. Сначала попробовал домашний номер, а когда там никто не ответил, наудачу набрал службу наблюдения казино. Как ни странно, Сэмми оказался на месте, и Валентайн осведомился, можно ли ему зайти.
   – Это очень срочно? – спросил Сэмми. Валентайн подтвердил: так оно и есть.
   – Мы на третьем этаже, – пояснил Сэмми.
   Валентайн решил спуститься по лестнице. Он взял себе за правило несколько раз в день давать себе хорошую нагрузку, чтобы сердце не застаивалось. Тогда и мысль его работала активнее. На площадке третьего этажа курили две горничных. Они и показали ему, где находится служба наблюдения – как раз позади помещения для уборщиц и прочего обслуживающего персонала.
   На стальной двери не было никаких опознавательных знаков. Он постучал и сделал шаг назад, прекрасно зная, что без соответствующих процедур доступ сюда запрещен законом. Через минуту дверь распахнулась, и Сэмми провел его в помещение с высоким потолком, но без окон.
   – Обычно субботними вечерами я свободен, – пояснил, запирая за ними дверь, Сэмми. – Я уже расположился перед телевизором, но позвонил Уайли. Какая-то старушка из Пасадины сорвала банк в крэпс, и Уайли решил, что она жульничала. Так что пришлось подъехать.
   – Ну и что, старушка жульничала?
   – Конечно, нет, – сказал Сэмми. – Уайли бредит.
   Глаза Валентайна постепенно привыкали к полумраку. Каждое казино имеет собственную службу наблюдения и безопасности, и все помещения такой службы похожи друг на друга. С одной стороны располагалась полукруглая консоль длиной в два с половиной метра с видеомониторами, каждый из которых подсоединен к своей видеокамере, а камерами было увешано все казино. За работой мониторов наблюдали пятеро специалистов, все мужчины; на их столах были разложены схемы, стояли клавиатуры, телефонные аппараты, переговорные устройства и множество пустых чашек из-под кофе. Как правило, этой работой занимались отставные полицейские, для которых прищучить очередного мошенника было несказанной радостью. Эксперты, словно зачарованные, вглядывались в черно-белые экраны, их лица казались совершенно непроницаемыми.
   Здесь у Сэмми имелся собственный уголок. Они прошли в него, закрыли дверь. На телефоне загорелась лампочка вызова. Сэмми нажал кнопку громкой связи:
   – Манн у аппарата.
   Голос Уайли, казалось, заполнил весь крохотный кабинетик.
   – Ну и что ты думаешь? Эта старая чертовка мухлевала?
   – У тебя галлюцинации. Она абсолютно чиста.
   – Чиста, как же! – завопил Уайли. – Да она ободрала нас на десять тысяч!
   – Хочешь, проверим? У меня тут как раз Валентайн стоит.
   – Конечно! Пусть и он посмотрит.
   – Шестой экран, – сказал Валентайну Сэмми.
   На шестой экран выводилось изображение с камеры, надзиравшей над столом для игры в крэпс. Определить, о ком именно шла речь, оказалось проще простого: количество фишек, лежавших рядом с подозреваемой дамой, намного превышало таковое у ее соседей по столу. Кто-то из экспертов переключил кнопки на консоли управления, и камера взяла женщину крупным планом. Ей было около восьмидесяти, дрожащие руки обезображены артритом. Ну уж нет, она никак не могла припрятать в ладони фишку и прибавить ее к своей ставке после того, как кости были брошены. О чем только Уайли думает?
   – Чиста, как свежий снег, – объявил Валентайн, вернувшись в закуток Сэмми.
   – Черта с два! – упрямился Уайли.
   – Слушай, у Тони есть для нас кое-какая информация, – сказал Сэмми. – Поднимешься к нам?
   – Чуть позже.
   – Это срочно. И оставь старую кошелку в покое. Она не жульничает.
   – И все равно я ее погоню.
   – Ты идиот!
   – Пусть так.
   – Плохая ночь? – осведомился Валентайн у Уайли, когда тот спустя десять минут заявился в каморку с сигаретой в одной руке и стаканом «Джонни Уокера» в другой. Галстук болтался на нем, словно петля висельника.
   – Омерзительная, – признался питбосс. Отхлебнув виски, он оглядел Сэмми, который, морщась, поглаживал живот.
   – Ты в порядке?
   – Бывало и лучше, если честно.
   – Снова желудок?
   – Желудок, голова, спина, – пожаловался Сэмми. – Не одно, так другое.
   – У тебя наверняка рак, – загоготал Уайли.
   Сэмми сжал кулаки.
   – Предполагается, это шутка такая? Слушай, у тебя мозги явно не на месте.
   – Это моя малышка так шутит, – извиняющимся тоном произнес Уайли. – Твоя малышка тебе такое говорит, и ты ее за это еще ни азу не выдрал?
   – Выпороть мою кроху? Ты спятил! Да меня за это в тюрягу упекут!
   – Ну, здесь, в казино, ты кулаки не прячешь.
   – Это совсем другое дело, – сказал Уайли.
   – И какая из твоих крох такая юмористка?
   – Младшенькая, Мишель.
   – Ей уже двенадцать, не так ли?
   – Одиннадцать.
   – Да, не везет тебе.
   Валентайн терпеливо ждал окончания этого диалога. До прихода питбосса Сэмми вкратце проинформировал его о тяжкой семейной жизни Уайли. Дети достались ему от первого брака жены и были воспитаны просто чудовищно. Уайли работал по две смены, поэтому проводил с ними всего по два уикэнда в месяц, что делало его существование хоть сколько-нибудь терпимым.
   – У Тони есть новости, и плохие, – объявил Сэмми. Уайли вытаращился на Валентайна:
   – Вы вычислили Фонтэйна?
   – Вычислил, – ответил за него Сэмми.
   – И кто это? – Уайли не сводил с Валентайна глаз.
   – Это Сонни Фонтана, – сказал Валентайн.
   Уайли с размаху хлопнул стаканом по столу. Невероятно, но ни одной капли не выплеснулось.
   – Что?! Да это полный бред! Сонни Фонтана мертв. Это знают все, даже его братец. И мы платим вам по тысяче в день, чтобы вы назвали нам имя мертвеца? Это несерьезно!
   Сэмми протянул Уайли распечатку файла ФМВ и сказал:
   – Забудь о том, что тебе известно. Тони провел сравнительный анализ.
   Уайли читал распечатку и бледнел просто на глазах. Оторвавшись наконец от бумаги, он сказал:
   – Но я слышал, что тот парень на озере Тахо так стукнул Фонтану дверью по черепу, что у него мозги из ушей полезли. Тот, кто мне об этом рассказывал, божился, что так оно и есть.
   – Мне тоже об этом говорили, – сказал Сэмми.
   И Валентайн слышал именно эту историю – его источником был не кто иной, как Билл Хиггинс. Именно поэтому он и сбросил досье Сонни в ФМВ.
   – Значит, то был не он, – решил Уайли.
   – Не хочу даже рассуждать на эту тему, – раздраженным тоном произнес Сэмми. – Знаю одно: когда я услышал смех этого Фонтэйна, то сразу понял, что когда-то с ним сталкивался. И это досье подтверждает мои подозрения. Нас обокрал лучший шулер на свете. И теперь мы должны сделать все, чтобы такое не повторялось.
   – Господи Иисусе! – пробормотал Уайли, отпил из своего стакана и протянул его Сэмми.
   – Ваше здоровье! – произнес начальник службы охраны и наблюдения и залпом проглотил остаток.
   – А ты сам с Фонтаной дело имел? – спросил Уайли.
   – Давным-давно, – сказал Сэмми, вытирая рукавом рот. – Если ты что подумал, то могу сказать: теперь Фонтана ко мне никаких симпатий не испытывает.
   Уайли растерянно повернулся к Валентайну:
   – Но почему мы?
   Это был хороший вопрос. Зачем Фонтане выдавать свое новое лицо – явно из-под ножа высококлассного пластического хирурга – в таком низкопробном заведении, как «Акрополь»? Фонтана не мог не понимать, что пятьдесят тысяч для «Акрополя» большая потеря и казино сядет ему на хвост.
   – Не знаю, – откровенно признался Валентайн.
   – Вам приходилось его арестовывать? – спросил Уайли.
   – Нет.
   – У Тони свои счеты с Фонтаной, – сказал Сэмми.
   – Правда? – уточнил Уайли.
   Валентайн только кивнул в ответ.
   – Ну что ж, – сказал питбосс. – Может, сейчас у вас появится шанс с ним поквитаться.
   – И кто сообщит Нику? – спустя некоторое время спросил Уайли.
   – Ты и сообщишь, – сказал Сэмми.
   – Я? Наверное, это следует сделать Тони. Он же его вычислил.
   Сэмми в задумчивости взглянул на Валентайна:
   – Вы сможете?
   При обычных обстоятельствах Валентайн ни за что бы не согласился – он не любил выступать в роли гонца, доставляющего дурные вести. Но Сэмми выглядел по-настоящему больным, а Уайли явно надрался.
   – Ладно, – согласился он.
   – Ну а теперь решим, кто отвезет вас к нему, – сказал Сэмми, выудил из кармана полудолларовую памятную монету с профилем Кеннеди и подбросил ее в воздух. Монета лениво вращалась над их головами. Схватив ее, Сэмми спросил Уайли:
   – Орел или решка?
   – Орел, – ответил Уайли. Сэмми разжал кулак:
   – Решка. Ты проиграл.
   – Ну почему я у тебя никогда не выигрываю?
   Валентайн чуть не расхохотался. Подобно семидесяти процентам человечества, Уайли, скорее всего, назвал бы орла. Вот почему шулера всегда носили с собой монету, у которой с обеих сторон была решка.
   – Понятия не имею, – ответил Сэмми.
 
   – Кажется, у Ника гости, – сказал Уайли, направляя свой «Бьюик» к подъездной аллее дома, более смахивавшего на дворец. Время шло к одиннадцати, а дом и вылизанная лужайка были освещены словно платная автостоянка.
   – Как вы определили?
   – Подъездная дорожка пуста. У Ника четверо слуг. Когда он приглашает даму, то дает им выходной.
   – У этого парня есть класс.
   Уайли припарковался у парадной двери. Выбираясь из машины, Валентайн насчитал восемь полированных колонн, поддерживавших мраморный портик. История либо превозносила людей, которые при жизни возводили храмы в честь самих себя, либо насмехалась над ними, так что Ника ждала еще масса неожиданностей – впрочем, вряд ли коротышка грек об этом когда-либо задумывался.
   Уайли позвонил. Где-то в глубине дома гулко отозвался гонг. Поскольку дверь так и не открылась, Уайли вдавил кнопку на домофоне. Из черного ящичка послышался недовольный голос Ника:
   – Ну?
   – Это Уайли и Валентайн, – сказал Уайли.
   – Знаю. Вижу вас на мониторе, идиот. Что это вам не спится?
   Уайли смахнул с домофона паутину и почти прижал губы к микрофону: он не знал, один Ник или еще с кем, и стоит ли гостю или гостье слышать, о чем он тут будет говорить…
   Да, подумал Валентайн, этот питбосс – тот еще идиот!
   – Надо поговорить, – полушепотом сообщил Уайли.
   – А разве мы сейчас не этим занимаемся?
   – Непосредственно. То есть лицом к лицу.
   – Mano a mano? А зачем? Ты что, по морде мне дать хочешь?
   И из домофона послышалось довольное ржание, сопровождаемое женским хихиканьем. Валентайн живо представил себе картину. Для Ника секс был чем-то вроде наркотика – в таких ситуациях он становился счастливейшим человеком на планете.
   – У нас плохие новости, – пояснил Уайли.
   – Насколько плохие? – в голосе Ника появилась озабоченность.
   – Нам надо сообщить вам об этом лично.
   – До того серьезно?
   – Да, Ник, это серьезно.
   Послышалось что-то вроде всплеска, и дверь, зажужжав, отворилась.
   – Только ноги вытрите, – сказал Ник.
   Они вытерли ноги и вошли во дворец площадью под тысячу квадратных метров – каким-то образом, после шести официальных разводов и бесчисленного количества судебных тяжб с претендовавшими на алименты любовницами, Нику удалось его сохранить. Опрашивая служащих отеля, Валентайн слышал о хоромах Ника, но все равно не был готов к столкновению с этим кошмаром. Спроектированный тем же безумным греком, который строил «Акрополь», дворец был украшен фресками, где среди разнообразной флоры и фауны резвились нимфы и нимфетки, застигнутые в различных позах и на различных стадиях половых сношений с персонажами древнегреческого пантеона.
   – Боже правый! – не удержался Валентайн от тихого восклицания.
   – Это что-то! – восхитился Уайли. Направляясь в гостиную, он спросил: – Хотите выпить?
   – Только воды.
   Мраморный бар имел форму фаллоса. Уайли налил из-под крана воды, потом достал из холодильника пару бутылок безалкогольного пива. На барной стойке Валентайн увидел стакан с остатками какого-то коктейля и следами оранжевой помады на ободке.
   – Новенькая, похоже, – отметил Уайли.
   С уже открытыми бутылками он направился по коридору к личным апартаментам хозяина и постучал в дверь.
   – Входите, – пригласил Ник. – Мы здесь все свои.
   Апартаменты тоже были гигантскими – здесь поместился бы весь дом Валентайна, да еще бы место осталось. И мебели здесь было побольше. Уайли остановился в центре комнаты, высматривая босса.
   – Сюда, тупица.
   Уайли расплылся в улыбке. Валентайн проследил за его взглядом: через открытую дверь видна была ванна-джакузи с Ником; на коленях у него пристроилась молодая девица, и Ник продолжал заниматься с ней любовью.
   – Вот это да! – восхитился Уайли.
   Ник помахал им рукой. Голова девицы повернулась ничуть не хуже, чем у героини Линды Блэйр в «Экзорцисте», и Валентайн увидел, что это Шерри Соломон.
   – Устраивайтесь поудобнее, – пригласил Ник.
   В углу находилось что-то вроде зоны отдыха. Уайли уселся на кожаный диван, Валентайн опустился в мягкое кресло, имевшее форму человеческой ладони. Уайли вполголоса произнес:
   – Зря Ник трахается с персоналом. До добра это не доведет.
   – Вот и скажите ему об этом, – посоветовал Валентайн.
   – Да уж, придется.
   И Уайли принялся посвящать Валентайна в подробности сексуальной жизни Ника с таким видом, будто это и так была широко доступная информация. Судя по рассказу, то самое, из-за чего он всю жизнь влипал в неприятности, и составляло его истинное величие. А именно: отношение к женщинам. Ник любил каждую, до которой мог дотянуться своими жадными ручонками. И если они соглашались, он превращал их жизнь в сказку: щедрые подарки, неослабное внимание, лимузины, лучшие места на лучших шоу, свежие розы каждый день – короче, все, что только их душа пожелает.
   Но именно из-за этого у Ника возникали проблемы. Он был слишком уж внимателен и щедр. За несколько недель бедная женщина привыкала к этой волшебной сказке, а он вдруг отбирал хрустальные башмачки и объявлял, что бал окончен. Реакция принцесс, снова превратившихся в Золушек, была вполне типичной – от истерики до попыток самоубийства.
   Время от времени Ник сдавался и женился на какой-нибудь из них, но кончалось все одинаково – разводом, в результате которого его капитал уменьшался еще на один солидный кусок. Уайли так давно наблюдал за этой каруселью, что в свое время смог точно предсказать день, когда Ника покинет последняя супруга.
   Ник выплыл из ванной в алом шелковом халате, с курчавых волос капала вода. Уайли подал ему пиво, Ник уселся в обитое леопардовой шкурой кресло и сделал жадный глоток.
   – Ну и насколько нас ободрали? – спросил он.
   – Ободрали? – спросил Уайли. – А разве я об этом что-нибудь говорил?
   – Просто я привык, что, когда казино обдирают, ты тут как тут.
   – Вот уж не знал, что я такой предсказуемый, – Уайли поморщился.
   – Именно такой. – И Ник снова глотнул из бутылки.
   – Тони вычислил Фонтэйна, – сказал питбосс.
   Ник наклонился, халат его распахнулся, обнажив сморщенные гениталии.
   – И ради этого ты прервал мой лучший трах за последние полгода?
   Уайли ухмыльнулся:
   – Совершенно верно.
   – Что такого смешного ты увидел?
   – Ваши яйца.
   Покраснев, Ник запахнул халат. Уайли снова посерьезнел, а Валентайн, стараясь не расхохотаться, торопливо пил воду.
   – Скажите сами, – обратился к нему Уайли.
   – Это Сонни Фонтана, – сказал Валентайн.
   – Кончайте придуриваться! – воскликнул Ник и одним глотком прикончил пиво. – Фонтана умер. Ему на озере Тахо башку дверью прищемили.
   – Эту историю все знают, – сказал Валентайн. – Поверьте, Ник. Это точно он.
   – Вы уверены?
   – Да.
   – На сто положительных процентов?
   – И на сто тоже.
   Но Ник не желал верить. Он посмотрел на Уайли и спросил:
   – А ты и Сэмми с этим согласны?
   – Да. Вот почему мы и пришли.
   Ник вскочил и принялся мерить шагами комнату. Валентайн краем глаза заметил, как из ванной выбежала и скрылась в спальне Шерри. Если Ник и услышал, как открылась и закрылась дверь, то вида не подал.
   – Сонни Фонтана! – воскликнул Ник и с силой выкинул вперед кулак, словно пытаясь сбить с ног воображаемого противника. – Моя жизнь превратилась в какой-то долбаный фильм катастроф! Какого черта Сонни Фонтана выбрал именно меня? – Повернувшись на пятках, Ник вперил указующий перст в своего питбосса: – Идеи есть?
   – Я по-прежнему полагаю, что Нола замешана. – Уайли помедлил, но добавил: – Тони тоже так считает.
   Уайли понимал, что мнение Валентайна для Ника куда важнее.
   – Это правда? – переспросил Ник.
   Валентайн кивнул.
   – Попросите полицейских заставить Нолу снова пройти испытание на полиграфе.
   – И вы полагаете, мы что-нибудь узнаем?
   Валентайн снова кивнул. У Фонтаны всегда имелся помощник из числа служащих казино – это отличало его стиль.