Страница:
Йаарх прислушался к себе и понял, что происходит нечто странное – его колотило сильной дрожью, неравномерной, прерывистой и болезненной. Он опустил глаза вниз и увидел, что живот его вспучился и задергался, как будто в нем бурлила какая-то стихия. Там шла какая-то сумасшедшая химическая реакция… И жидкость из его желудка куда-то исчезала, растекаясь по всему, так ему показалось, телу. Когда же это закончилось, он едва не сошел с ума от страха – вся поверхность тела пошла пузырями и потекла, как жидкая. Йаарх ничего не понимал, он лишь чувствовал, что в нем появляется нечто новое, неизвестное, попирающее все законы здравого смысла.
– Реакция прошла великолепно, Владыка Йаарх! – склонилась над ним смеющаяся Лли-Яр. – Но прошу тебя, соберись с силами, мы продолжим обряд. И тебе будет очень-очень больно…
Он скосил глаза вниз и увидел, что его тело уже приобрело свой обычный вид, только кожа блестит, как смазанная жиром. Хранитель вновь перевел взгляд на принцессу схорров, которая вместе с возникшей из тьмы жрицей уселись на корточки по разные стороны от него, и попробовал пошевелиться, но вдруг осознал, что его тело, кроме глаз и рта, ему совершенно не подчиняется. Но это не обеспокоило его, странное безразличие к чему бы то ни было лежало на нем тяжелым грузом. Йаарх спокойно и отстраненно наблюдал за тем, как Лли-Яр взяла с пола широкий кинжал и несколько раз ткнула им себя между ног, а затем проделала то же самое с жрицей, сидящей напротив. Странно, но эта противоестественная картина не вызвала в нем ничего, никакого отвращения или отрицания, он находился в каком-то отдалении. Все так же, без интереса, он смотрел на то, как принцесса размазала смешавшуюся кровь по лезвию кинжала, нараспев произнесла несколько жутковато для человеческого уха звучавших заклинаний, от которых все огни в зале погасли, и настала полная темнота. Лишь резкие бледно-лиловые вспышки, чередующиеся со тьмой, создавали какой-то непонятный ритм. «Совсем, как стробоскоп…», – мелькнула у Хранителя ленивая мысль, пока он совершенно спокойно, не испытывая никакого беспокойства, наблюдал за тем, как Лли-Яр подняла кинжал и длинным, плавным движением вспорола ему живот от солнечного сплетения до паха. Боль, конечно же, после этого пришла, но была какой-то отстраненной, а сам Йаарх как бы находился где-то в стороне, далеко, и не обращал на нее никакого внимания… Он с интересом наблюдал, как жрицы, на разные голоса декламируя заклинания, вынимали из его распоротого живота кишки и выкладывали из них странные, ни на что не похожие символы. Сколько времени продолжалось это действо он бы никогда не смог сказать – может день, а может час… Но жрицы неожиданно встали, скрестили над ним свои окровавленные руки и и произнесли одно длинное и очень странное слово:
– Ннн-вву-ааххх-Рр-хуррр…
И все его тело опять налилось жаром и забилось в диких конвульсиях. Но это продолжалось, к счастью, недолго и через некоторое время закончилось. Йаарх почувствовал, как его рот, помимо его воли, вновь широко открывается, и заметил, что вокруг него расселось двенадцать обнаженных женщин, широко расставивших ноги. Ударил гонг, и из их широко разверстых половых щелей синхронно вырвались двенадцать струй мочи, причем каждая из них имела свой цвет. Над лицом Хранителя они сливались в одну, играющую всеми цветами радуги, и обрушивались в его открытый рот. Он глотал эту странную смесь разноцветных жидкостей пока мог, пока в него лезло, абсолютно не ощущая вкуса. Но не в человеческих силах было проглотить столько зараз, и моча потекла по его лицу, мгновенно залив волосы и глаза, отчего те тут же начали печь. Вновь грянул гонг, и так же синхронно струи переслали литься, жрицы бесшумно встали на ноги и исчезли.
В голове его вдруг что-то взорвалось, перед глазами встала стена бело-черного пламени, и Йаарх почувствовал, что его бросает то в жар, то в холод, по телу пробегали волны болезненных, скручивающих судорог. Он ничего не видел, кроме бешеного звездного фейерверка и ничего не слышал, кроме дикого грохота барабанов в ушах. Но слава Творцу, что все в этом мире имеет свойство заканчиваться. Закончилось и это испытание, и Хранитель благодарил за это неизвестно кого, понимая, что еще немного, и его сознание не выдержало бы – он бы попросту сошел с ума. Он обессилено лежал на полу, ощущая, казалось, каждый нерв своего измочаленного предыдущим действом тела. Ему не хотелось уже ничего, только бы его, наконец, оставили в покое.
Лли-Яр подошла к обессиленному Йаарху, ободряюще улыбнулась и потрепала его по щеке, как бы говоря: «Держись!». Он немного успокоился и уже почти безразлично смотрел на то, как схорра вылила на его рассеченный член флакон какой-то буроватой жидкости. И тут же дикая, яростная, раздирающая душу на куски боль ударила набатом, прошлась по каждому нерву, выжигая его до основания. Глаза Хранителя вытаращились, он хотел дернуться, закричать – но тело его ему не подчинялось, лишь выкаченные до предела глаза говорили о том, что он чувствовал, взывали к кому-то, но никто не обращал на это внимания. Лли-Яр укладывала его кишки обратно в живот, ее брат зачем-то стал возле него, приподнял и принялся смазывать его зад каким-то маслом. Сквозь кровавые волны боли он увидел склонившуюся над ним жрицу, полившую его на этот раз черной жидкостью. И боль начала уходить, но все же не исчезла совсем, оставшись точечным источником в рассеченном члене. Когда мгла, наконец, спала с его глаз, Йаарх обратил внимания на свой живот и даже несколько удивился, хотя думал, что уже ничего его удивить не способно – живот был цел, как будто бы никто и никогда его не вспарывал. Сквозь пелену слез, все еще заливавших глаза, Хранитель увидел двух жриц, появившихся из темноты. Они зачем-то подняли его ноги вверх и подложили по зад подушку. Но сами не ушли, так и продолжая держать его ноги поднятыми и широко разведенными в стороны. И туда пристроился Ну-Ир, гигантский член которого торчал как палка, резким движением сунул в его смазанный ранее и уже размякший анус два пальца и принялся разминать его. Йаарх с ужасом понял, что схорр собирается поиметь его в зад и чуть не сошел с ума, проклиная непослушное тело. Его глаза бешено вращались, ведь его собирались сделать педерастом, а из всех половых извращений для него абсолютно неприемлемой была именно мужская однополая любовь. Лли-Яр уловила в его взгляде бешеный протест, подошла к нему, присела на корточки и ласково положила ему руку на лоб. Затем негромко сказала:
– Прости, Йаарх… Но пойми – так надо! Без этого обряд не сможет завершиться… И все будет зря…
Она коротко кивнула брату, Ну-Ир выдернул пальцы из его зада и с размаха всадил туда свой огромный член. Странное масло, использованное схоррами, полностью расслабило сфинктер, и тот пропустил сквозь себя чудовище принца, но после этого лопнул, хлынула кровь, и глаза Хранителя вновь полезли на лоб от дикой боли, разрывающей его зад. Сколько времени продолжалась эта пытка, он не мог сказать никогда, только мечтал о ее окончании. Но в момент, когда сперма схорра горячей волной ударила внутрь его тела, все тело всколыхнулось и бешено завибрировало. Не понимая, что с ним происходит, Йаарх взглянул вниз и увидел, что у него растет грудь. Женская грудь! Он глянул еще ниже и икнул бы, если б имел такую возможность – разрезанный схоррой член втягивался внутрь его тела, а взамен… Взамен он почувствовал какое-то неудобство между ног, там появилось что-то новое, непривычное для него. Хранитель неожиданно понял, что становится женщиной… Ощущение было странным, волнующим и пугающим одновременно. Он явственно ощутил свою половую щель, клитор и влагалище, которые, едва успев вырасти, тут же вспыхнули огнем нестерпимого желания и это было приятно… Затем что-то как бы переключилось в его голове и он, нет она, окончательно ощутила себя самое. Половое возбуждение продолжало нарастать, но женщина, еще несколько мгновений назад бывшая мужчиной, никак не могла выразить его – тело ей не подчинялось. В ее голове бродили разные интересные мысли, она по-чему-то начала решать внезапно ставшую для нее важной проблему – как называть себя в женском теле? И решила… Пусть, когда она в женском облике, ее зовут женским вариантом имени Хранителя – Йаара. Она не владела собой, но понимала, что еще несколько минут и она попросту сойдет с ума от желания, ее клитор выпятился и напрягся, соски встали торчком, малые половые губы покрылись обильной влагой и раздались в стороны. Схорр, так и не вынувший своего члена из ее напрочь разорванного зада во время всего процесса превращения, прекрасно понял ее состояние. Он улыбнулся и сильными, нежными пальцами начал ласкать, гладить и мять возбужденные донельзя половые губки ее только что выросшего небольшого и нежного цветка. А затем Ну-Ир резким движением вынул член из зада Йаары, развел руками в стороны ее большие губы и осторожно, но сильно начал входить в нее. Женщине показалось, что она сейчас лопнет, в ее влагалище медленно и уверенно вдвигалось нечто столь огромное, что глаза ее полезли на лоб. Но как же это было приятно! Ей очень хотелось застонать, податься навстречу мужчине всем телом и как же она жалела, что не может этого сделать. Но когда член схорра вошел в нее до конца, небольшое, только что выросшее, влагалище женщины таки не вынесло этого вторжения, и перепонка между ним и анусом с гнусным, хлюпающим звуком лопнула, щедро окрасив кровью плиты пола.
Йаара завопила бы от боли, смешанной с невероятным наслаждением, если бы только могла это сделать, если бы только ее тело хоть немного подчинялось ей. Член схорра с возрастающей скоростью и силой бился об ее матку, и женщина плыла в океане извращенного, болезненного удовольствия, почти ничего не видя перед собой и желая, чтобы это никогда не заканчивалось. Да, теперь она понимала, почему говорят, что женщины от секса получаю много больше удовольствия, чем мужчины. Это действительно было так, и Йаара не хотела больше ничего, плывя в каких чувственных волнах страсти и с нетерпением ожидая того момента, когда горячая струя спермы ударит в ее глубины. Лишь резкая, неожиданная боль вернула ее к реальности. Над ней склонилась Лли-Яр и медленно, облизывая свои узкие губы длинным языком и что-то напевая себе под нос, явно получая от этого огромное удовольствие, отрезала ей левую грудь. Дикая боль, полное бессилие и невероятное, нечеловеческое наслаждение создали столь странный коктейль, что тело Йаары начало содрогаться в волнах следующих один за другим оргазмов. Она даже не видела, как схорра отрезала ей левую грудь, положила ее рядом с левым ухом и принялась за правую. Йаара только вдруг ощутила ударившую прямо в ее матку струю спермы, и мужчина тут же вырвал свой член из нее, оросив последними каплями ее напрягшийся живот. Самый сильный из всех предшествующих этому оргазмов охватил ее, погрузив в водоворот огненных сполохов, будто бы прямо в ее голове взрывались фейерверки. Женщина не видела и не ощущала, что схоррская принцесса отрезала ее вторую грудь и также положила ее на пол. Ну-Ир отошел в сторону, и его место тут же заняла сестра, продолжающая сжимать в правой ладони окровавленный кинжал, и дала команду жрицам, держащим ноги Йаары, чтобы те развели их пошире. Они постарались от души и растянули ноги женщины так, что затрещали суставы. Лли-Яр подняла кинжал, резким движением вонзила его во влагалище Йаары и тут же начала резать. Боль, пронзившая тело Хранительницы была столь сильна, что сознание ее помутилось, но одновременно, почему-то, доставляла ей столь огромное наслаждение, что оргазмы, болезненные и извращенные, вновь последовали один за другим. Что именно творила с ней схорра и сколько времени она это делала, Йаара никогда не смогла бы сказать, но в момент, когда принцесса вырвала из ее тела вырезанный половой орган и торжествующе подняла его над головой, в глазах женщины окончательно помутилось, и она потеряла сознание.
Когда Йаарх открыл глаза, то понял, что снова стал мужчиной. Но тело его все так же ему не подчинялось, двигались только глаза. Он скосил взгляд влево и увидел там неизвестно откуда взявшийся табурет, на котором стояло большое треугольное черное блюдо. На нем лежали какие-то окровавленные комки плоти. Присмотревшись, Хранитель понял, что это отрезанные у него, когда он был женщиной, груди и половая щель. «Странно-то как… – мелькнула отстраненная мысль. – Мне отрезали сиськи и п…у, а я даже боли не чувствую… Интересно…» Ему почему-то хотелось гнусно хихикать, и он жалел, что не имел такой возможности. В этот момент к нему склонилась ласково улыбающаяся Лли-Яр, все еще сжимавшая в одной руке окровавленный кинжал, обхватила второй его член вместе с яйцами и принялась неспешно отрезать их. То ли он привык к боли, то ли еще что, но Хранитель даже с интересом наблюдал за тем, как его половой орган медленно отделяется от тела. Боль, конечно же, была, но он обращал на нее очень мало внимания, как на что-то постороннее, но не очень ему мешающее. С тем же непосредственным интересом, ничему уже не удивляясь, он смотрел, как схорра положила отрезанное на блюдо. Принцесса утерла рукой потный лоб, оставив на нем кровавые потеки, затем устало подошла к брату и не спеша отрезала его гигантский член. Также вместе с яйцами. Ну-Ир во время всей этой операции загадочно улыбался, с легкой насмешкой смотря на лежащего напротив Йаарха. Член брата Лли-Яр тоже положила на блюдо. «Зачем бы это? – спросил сам себя Хранитель. – Что она собирается со всем этим делать? Уж не есть ли? Только бы меня не заставила это делать, с меня и хралов хватит под завязку…» Схорра, тем временем, легла на пол, подняла и широко расставила свои великолепные ноги. К ней тут же подошла другая жрица, подобрала брошенный кинжал и спокойно, ни на кого не глядя, отрезала ей верхнюю пару грудей, положив их туда же, где лежало все остальное. Потом она подошла к широко расставленным ногам Лли-Яр, присела и принялась вырезать огромную половую щель своей принцессы, которая тихонько посмеивалась при этом. При таких размерах операция заняла немало времени и жрица вся покрылась потом, прежде чем сумела положить ее половой орган на блюдо. Схорра, продолжая посмеиваться, отстранила ее, быстро встала на ноги, подошла к лежащему, спокойно наблюдающему за всем происшедшим Йаарху, и присела на корточки над его лицом. Присела так, чтобы кровь из раны капала ему прямо во все еще широко распахнутый рот. Он с немалым интересом наблюдал, как огромная, кровоточащая рана между ног молодой женщины затягивается прямо на глазах. Вот уже наметились большие половые губы, бугорок клитора и первый намек на малые. Через каких-то несколько минут половая щель Лли-Яр уже вновь во всей своей красе смотрела на него. Йаарху хотелось улыбнуться, ведь он так любил это потрясающее зрелище – половую щелочку молодой женщины над своим лицом. Хотя нависающие над ним чудовище назвать щелочкой было бы весьма затруднительно. Он увидел, что половые губы ее слегка напряглись, дернулись, и на его лицо хлынула струя мочи. «Опять…», – мелькнула досадливая мысль, но выбора у него не было. Хоть и нехотя, Йаарх пил, ощущая, как жидкость стекает по его лицу, затекая в глаза, отчего те немного пощипывало. А принцесса, не прекращая мочиться, нараспев произносила какое-то длинное заклинание. Когда же она закончила, Хранитель вдруг почувствовал, что его тело вновь подчиняется ему, и зашелся в диком кашле, выливая из своих легких заполнившую их жидкость. Он смутно ощущал, что его подняли вниз головой и начали дружно встряхивать, помогая прокашляться. Когда же Йаарх наконец задышал самостоятельно, схорры перевернули его, поставили на пол и Лли-Яр нежно обтерла его лицо поданным из темноты полотенцем.
– Ну и ну… – прохрипел он. – Многого я ожидал, но такого…
– Я ведь тебе говорила, Владыка Йаарх, – иронично улыбнулась схорра, – что у ритуалов Тьмы свои законы и правила.
– Это все? – хрипло спросил Хранитель.
– Увы, нет… – опустила глаза принцесса. – Осталось еще одно и, боюсь, самое для тебя трудное…
– Что же?
– Увидишь, – спокойно сказала схорра, подходя совсем близко.
Йаарх не выдержал и обнял ее, схватившись ладонями за ее мускулистые ягодицы, затем просунул руку между ее ног и принялся теребить половые губы.
– Как же я тебя хочу… – выдохнул он.
– В конце обряда, – улыбнулась ему принцесса и жадно, взасос, поцеловала его.
Когда Йаарх смог отдышаться от этого поцелуя – длинный язык молодой женщины, казалось, побывал у него даже в глотке – он увидел, что схорра уже стоит чуть в сторонке от него, загадочно улыбаясь.
В зале вновь грянул гонг, зажглись десятки светильников и несколько жриц внесли в дверь нечто, напомнившее Хранителю гинекологическое кресло, на котором сидела крепко накрепко привязанная, с широко разведенными в стороны худенькими ножками, человеческая девочка лет пятнадцати-шестнадцати с удивительно большой для ее возраста и комплекции грудью. Большие, чуть ли не в половину лица карие глаза были наполнены слезами, и в них плескался ужас напополам с отчаянием.
– Зачем здесь этот ребенок?! – резко повернулся к принцессе Йаарх.
Она с улыбкой подошла поближе и вложила ему в руку свой залитый кровью кинжал, залитый настолько, что рукоять его стала скользкой.
– Ты должен отрезать девочке грудь и то, что растет между ногами, а затем положить все это на блюдо, – ответила она.
– Я не стану делать этого, – вскрикнул Хранитель, отшвыривая кинжал в угол. – За что мучить несчастное дитя?!
– Йаарх… – тяжело вздохнула схорра. – Я же не прошу тебя замучивать девочку до смерти, хотя это было бы самым лучшим.
– Лучшим?! – с гневом вскрикнул он.
– Да, лучшим! – подтвердила принцесса. – Нам, для завершения обряда, необходимы ее боль, ужас и отчаяние. Не знаю, слышал ли ты такой термин – гаввах.
– Слышал… – мрачно ответил Хранитель. – Но я не…
– Это энергия боли и смерти! – перебила его Лли-Яр. – Но я понимаю твое отношение к насилию над невинными, хотя и не могу принять его. И именно поэтому я не требую от тебя убивать малышку. Но отрезать ей ты обязан.
– Не буду! – набычился Йаарх.
– Да пойми же ты, дубина, – разозлилась, наконец, схорра. – Раз ее не убивают, то все отрезанное отрастет обратно еще до конца обряда. И она почти не будет помнить происшедшего с ней – лишь как отголоски давнего кошмара. Не более!
– О, господи… – прохрипел землянин, пряча голову в ладони. – Но почему я?!
– Да потому, что обряд проводится над тобой! Семье девчонки очень хорошо заплатили, и она сама согласилась на урезание.
– Сама? – недоверчиво спросил Йаарх и подошел к привязанной девушке. – Ты действительно сама согласилась на то, чтобы тебя урезали?
Она медленно подняла на мужчину полный боли взгляд и прошептала:
– А что еще мне оставалось делать?.. Мать опять слегла, отец со старшим братом в очередной запой ударились, а как вы думаете, легко, когда к тебе походит пятилетний братишка и просит немножко хлеба? А мне нечего ему дать, понимаете, нечего! Все, что можно было еще продать, эти скоты в кабак утащили… Я уже по всем публичным домам бегала, по всем Домам Удовольствий, надеялась простой проституткой устроиться. Куда там… Там такие требования… А урезание всегда пожалуйста…
– Мы ее у самых ворот Дома Удовольствий перехватили, – вставила Лли-Яр. – Шла с такой решительной миной на личике, что все сразу же стало ясно – куда и зачем идет.
– Спасибо вам, госпожа! – уставилась на нее девушка. – Спасибо за все!
– А за что ей тебя благодарить? – удивленно повернулся к схорре Йаарх.
– Да мы же девочке раз в сто больше, чем в Доме Удовольствий, заплатили, – криво ухмыльнулась она. – Купили дом для семьи и открыли счет в солидном банке, счет, которого хватит, чтобы их семья не голодала лет сорок.
– Так у них же в семье алкоголики, – недоверчиво хмыкнул Йаарх. – Пропьют…
– А счетом имеют право пользоваться только она и мать, а отнюдь не мужчины, – улыбнулась Лли-Яр. – Ведь девочка идет на жертву добровольно, и я не хочу, чтобы ее боль оказалась напрасной.
– Спасибо вам, госпожа… – еще раз прошептала несчастная малышка.
– Сколько тебе лет, девочка? – с горечью спросил ее Хранитель.
– Шестнадцать… Я уже совершеннолетняя, господин, я имею право! Пожалуйста, не отбирайте у детей куска хлеба и дом. Умоляю вас… Пусть им будет хорошо, в чем дети-то виноваты? А я… Да забери меня Серый Убийца!
– Вот именно, – горько улыбнулся Йаарх.
– Что? – с недоумением спросила его девушка.
– Я и есть Серый Убийца. И сегодня днем ваш король стал моим вассалом.
– Неправда, – взглянула на него своими огромными глазами малышка. – Он был… страшный… А вы – добрый. Вы – не он!
Хранитель только грустно улыбнулся ей в ответ. Девочка почему-то вызывала у него столь щемящую нежность, что сердце замирало. И он должен причинить ей такую страшную боль? Нет… Если только правда то, что она ничего не запомнит… Но он-то помнить об этом будет… Йаарх сжал кулаки и замычал от отчаяния, прекрасно понимая, что прерывать обряд Тьмы на середине смертельно опасно и для него, и для окружающих. Ведь если она, неудовлетворенная, вырвется на свободу и начнет крушить все вокруг… Жертв будет куда больше. Из глаз его потекли слезы, но он, не обращая на это внимания, повернулся к Лли-Яр и сказал ей:
– Я сделаю это, схорра… Но только с одним условием – ты дашь мне Слово, что у нее все вырастет обратно, и она почти ничего не запомнит.
– Я даю тебе Слово, Владыка Йаарх! – твердо ответила Лли-Яр. – Даже не одно. Я даю тебе в этом Слово схоррской принцессы и Слово Верховной Жрицы Черного Пламени!
– Ну что ж… – скрипнул зубами Хранитель и повернулся к девушке. – Сразу нужно резать, или я могу попытаться сперва доставить девочке удовольствие и хоть немного расслабить ее?
– Это было бы неплохо, – кивнула головой принцесса. – Но я сомневаюсь, что тебе это удастся. Посмотри сам, девочка в ужасе, у нее напряжена каждая мышца. Естественно, что было бы намного лучше, если бы она перед урезанием была сексуально возбуждена, для нее бы тогда все прошло значительно легче.
– Я попытаюсь… – хмуро ответил Йаарх и подошел к привязанной.
Он нежно погладил малышку по голове и прошептал ей:
– Не бойся меня, маленькая…
– Я не вас боюсь, господин, – вскинула на него глаза девочка. – Я боли боюсь… Я ведь видела урезание, слышала, как девочки кричали…
И из глаз ее хлынули слезы.
– Как тебя зовут, маленькая? – спросил мужчина, сам едва сдерживаясь, чтобы не заплакать и не напугать этим ее еще сильнее.
– Исана, господин…
– Исана, девочка, прости меня, если сможешь, но я должен причинить тебе эту боль… – почти прошептал Йаарх. – Неудовлетворенная Тьма может вырваться наружу, а тогда…
– Я понимаю… – столь же тихо ответила она, но глаза ее вновь залились слезами.
– Я хочу попробовать, маленькая моя, сперва сделать тебе приятно…
Сказав это, Йаарх опустился на колени перед прекрасным лоном юной девушки. Он нежно гладил и массировал ее живот, грудь, ножки и ягодицы, целовал внутреннюю часть бедер, не приближаясь пока к цветку любви. В глазах Исаны появилось изумление, но она все еще была напряжена, как струна. Но умелые и ласковые мужские руки неспешно делали свое дело, массируя каждый напряженный мускул, поглаживая каждый участок нежной кожи, и девушка постепенно, очень медленно начала расслабляться. Хранитель не спешил, он уже видел, что его усилия дали результат – мертвенная бледность покинула ее лицо, щечки порозовели, губки приоткрылись. Ее уже не сводило от страха судорогами, и Йаарх начал целовать ее грудь. Наконец, через незнамо сколько времени, он добился своей цели – маленькие соски Исаны встали торчком, дыхание участилось, на лепестках цветка любви появились первые капли сока. Девушка прикрыла глаза, их которых исчез страх, и тихонько застонала. Лли-Яр, пристально, но молча наблюдавшая за усилиями Хранителя, одобрительно кивнула головой – он действовал очень профессионально. А сам Йаарх, продолжая целовать тело Исаны, опускался все ниже и ниже, пока его губы не оказались в опасной близости от совсем уже открывшегося небольшого розового бутона. Она вновь приоткрыла глаза, увидела голову мужчины между своих ног и вдруг резко задергалась, поняв, что он хочет сделать.
– Нет, нет, господин! Не делайте этого! Ведь вам тогда тоже отрежут!.. Вам-то за что? Не надо…
– Уже и не один раз… – тихонько засмеялся Хранитель и указал рукой на блюдо. – Но все отрезанное выросло обратно, как видишь.
Исана бросила взгляд на блюдо и тихонько вскрикнула, поняв, что лежит на нем. Затем опустила взгляд вниз, на член Йаарха и наконец-то, кажется, поверила ему, так как почти незаметно улыбнулась чему-то своему, закрыла глаза и откинулась на кресле, окончательно расслабившись. Ее нежная, прелестная щелочка раскрылась перед лицом Хранителя, как бы приглашая его делать с ней все, что он только пожелает. Он улыбнулся и ласково поцеловал покрытые влагой небольшие губки, раздвинул их языком и начал нежно, с любовью, ласкать девушку. Она выгнулась и застонала от еле сдерживаемой стеснительностью страсти. Но через несколько минут Исана уже не помнила о стеснительности и поучениях матери, о том, что на нее смотрят много людей, и полностью отдалась волнам наслаждения, в которые погрузил ее этот странный господин.
– Реакция прошла великолепно, Владыка Йаарх! – склонилась над ним смеющаяся Лли-Яр. – Но прошу тебя, соберись с силами, мы продолжим обряд. И тебе будет очень-очень больно…
Он скосил глаза вниз и увидел, что его тело уже приобрело свой обычный вид, только кожа блестит, как смазанная жиром. Хранитель вновь перевел взгляд на принцессу схорров, которая вместе с возникшей из тьмы жрицей уселись на корточки по разные стороны от него, и попробовал пошевелиться, но вдруг осознал, что его тело, кроме глаз и рта, ему совершенно не подчиняется. Но это не обеспокоило его, странное безразличие к чему бы то ни было лежало на нем тяжелым грузом. Йаарх спокойно и отстраненно наблюдал за тем, как Лли-Яр взяла с пола широкий кинжал и несколько раз ткнула им себя между ног, а затем проделала то же самое с жрицей, сидящей напротив. Странно, но эта противоестественная картина не вызвала в нем ничего, никакого отвращения или отрицания, он находился в каком-то отдалении. Все так же, без интереса, он смотрел на то, как принцесса размазала смешавшуюся кровь по лезвию кинжала, нараспев произнесла несколько жутковато для человеческого уха звучавших заклинаний, от которых все огни в зале погасли, и настала полная темнота. Лишь резкие бледно-лиловые вспышки, чередующиеся со тьмой, создавали какой-то непонятный ритм. «Совсем, как стробоскоп…», – мелькнула у Хранителя ленивая мысль, пока он совершенно спокойно, не испытывая никакого беспокойства, наблюдал за тем, как Лли-Яр подняла кинжал и длинным, плавным движением вспорола ему живот от солнечного сплетения до паха. Боль, конечно же, после этого пришла, но была какой-то отстраненной, а сам Йаарх как бы находился где-то в стороне, далеко, и не обращал на нее никакого внимания… Он с интересом наблюдал, как жрицы, на разные голоса декламируя заклинания, вынимали из его распоротого живота кишки и выкладывали из них странные, ни на что не похожие символы. Сколько времени продолжалось это действо он бы никогда не смог сказать – может день, а может час… Но жрицы неожиданно встали, скрестили над ним свои окровавленные руки и и произнесли одно длинное и очень странное слово:
– Ннн-вву-ааххх-Рр-хуррр…
И все его тело опять налилось жаром и забилось в диких конвульсиях. Но это продолжалось, к счастью, недолго и через некоторое время закончилось. Йаарх почувствовал, как его рот, помимо его воли, вновь широко открывается, и заметил, что вокруг него расселось двенадцать обнаженных женщин, широко расставивших ноги. Ударил гонг, и из их широко разверстых половых щелей синхронно вырвались двенадцать струй мочи, причем каждая из них имела свой цвет. Над лицом Хранителя они сливались в одну, играющую всеми цветами радуги, и обрушивались в его открытый рот. Он глотал эту странную смесь разноцветных жидкостей пока мог, пока в него лезло, абсолютно не ощущая вкуса. Но не в человеческих силах было проглотить столько зараз, и моча потекла по его лицу, мгновенно залив волосы и глаза, отчего те тут же начали печь. Вновь грянул гонг, и так же синхронно струи переслали литься, жрицы бесшумно встали на ноги и исчезли.
В голове его вдруг что-то взорвалось, перед глазами встала стена бело-черного пламени, и Йаарх почувствовал, что его бросает то в жар, то в холод, по телу пробегали волны болезненных, скручивающих судорог. Он ничего не видел, кроме бешеного звездного фейерверка и ничего не слышал, кроме дикого грохота барабанов в ушах. Но слава Творцу, что все в этом мире имеет свойство заканчиваться. Закончилось и это испытание, и Хранитель благодарил за это неизвестно кого, понимая, что еще немного, и его сознание не выдержало бы – он бы попросту сошел с ума. Он обессилено лежал на полу, ощущая, казалось, каждый нерв своего измочаленного предыдущим действом тела. Ему не хотелось уже ничего, только бы его, наконец, оставили в покое.
Лли-Яр подошла к обессиленному Йаарху, ободряюще улыбнулась и потрепала его по щеке, как бы говоря: «Держись!». Он немного успокоился и уже почти безразлично смотрел на то, как схорра вылила на его рассеченный член флакон какой-то буроватой жидкости. И тут же дикая, яростная, раздирающая душу на куски боль ударила набатом, прошлась по каждому нерву, выжигая его до основания. Глаза Хранителя вытаращились, он хотел дернуться, закричать – но тело его ему не подчинялось, лишь выкаченные до предела глаза говорили о том, что он чувствовал, взывали к кому-то, но никто не обращал на это внимания. Лли-Яр укладывала его кишки обратно в живот, ее брат зачем-то стал возле него, приподнял и принялся смазывать его зад каким-то маслом. Сквозь кровавые волны боли он увидел склонившуюся над ним жрицу, полившую его на этот раз черной жидкостью. И боль начала уходить, но все же не исчезла совсем, оставшись точечным источником в рассеченном члене. Когда мгла, наконец, спала с его глаз, Йаарх обратил внимания на свой живот и даже несколько удивился, хотя думал, что уже ничего его удивить не способно – живот был цел, как будто бы никто и никогда его не вспарывал. Сквозь пелену слез, все еще заливавших глаза, Хранитель увидел двух жриц, появившихся из темноты. Они зачем-то подняли его ноги вверх и подложили по зад подушку. Но сами не ушли, так и продолжая держать его ноги поднятыми и широко разведенными в стороны. И туда пристроился Ну-Ир, гигантский член которого торчал как палка, резким движением сунул в его смазанный ранее и уже размякший анус два пальца и принялся разминать его. Йаарх с ужасом понял, что схорр собирается поиметь его в зад и чуть не сошел с ума, проклиная непослушное тело. Его глаза бешено вращались, ведь его собирались сделать педерастом, а из всех половых извращений для него абсолютно неприемлемой была именно мужская однополая любовь. Лли-Яр уловила в его взгляде бешеный протест, подошла к нему, присела на корточки и ласково положила ему руку на лоб. Затем негромко сказала:
– Прости, Йаарх… Но пойми – так надо! Без этого обряд не сможет завершиться… И все будет зря…
Она коротко кивнула брату, Ну-Ир выдернул пальцы из его зада и с размаха всадил туда свой огромный член. Странное масло, использованное схоррами, полностью расслабило сфинктер, и тот пропустил сквозь себя чудовище принца, но после этого лопнул, хлынула кровь, и глаза Хранителя вновь полезли на лоб от дикой боли, разрывающей его зад. Сколько времени продолжалась эта пытка, он не мог сказать никогда, только мечтал о ее окончании. Но в момент, когда сперма схорра горячей волной ударила внутрь его тела, все тело всколыхнулось и бешено завибрировало. Не понимая, что с ним происходит, Йаарх взглянул вниз и увидел, что у него растет грудь. Женская грудь! Он глянул еще ниже и икнул бы, если б имел такую возможность – разрезанный схоррой член втягивался внутрь его тела, а взамен… Взамен он почувствовал какое-то неудобство между ног, там появилось что-то новое, непривычное для него. Хранитель неожиданно понял, что становится женщиной… Ощущение было странным, волнующим и пугающим одновременно. Он явственно ощутил свою половую щель, клитор и влагалище, которые, едва успев вырасти, тут же вспыхнули огнем нестерпимого желания и это было приятно… Затем что-то как бы переключилось в его голове и он, нет она, окончательно ощутила себя самое. Половое возбуждение продолжало нарастать, но женщина, еще несколько мгновений назад бывшая мужчиной, никак не могла выразить его – тело ей не подчинялось. В ее голове бродили разные интересные мысли, она по-чему-то начала решать внезапно ставшую для нее важной проблему – как называть себя в женском теле? И решила… Пусть, когда она в женском облике, ее зовут женским вариантом имени Хранителя – Йаара. Она не владела собой, но понимала, что еще несколько минут и она попросту сойдет с ума от желания, ее клитор выпятился и напрягся, соски встали торчком, малые половые губы покрылись обильной влагой и раздались в стороны. Схорр, так и не вынувший своего члена из ее напрочь разорванного зада во время всего процесса превращения, прекрасно понял ее состояние. Он улыбнулся и сильными, нежными пальцами начал ласкать, гладить и мять возбужденные донельзя половые губки ее только что выросшего небольшого и нежного цветка. А затем Ну-Ир резким движением вынул член из зада Йаары, развел руками в стороны ее большие губы и осторожно, но сильно начал входить в нее. Женщине показалось, что она сейчас лопнет, в ее влагалище медленно и уверенно вдвигалось нечто столь огромное, что глаза ее полезли на лоб. Но как же это было приятно! Ей очень хотелось застонать, податься навстречу мужчине всем телом и как же она жалела, что не может этого сделать. Но когда член схорра вошел в нее до конца, небольшое, только что выросшее, влагалище женщины таки не вынесло этого вторжения, и перепонка между ним и анусом с гнусным, хлюпающим звуком лопнула, щедро окрасив кровью плиты пола.
Йаара завопила бы от боли, смешанной с невероятным наслаждением, если бы только могла это сделать, если бы только ее тело хоть немного подчинялось ей. Член схорра с возрастающей скоростью и силой бился об ее матку, и женщина плыла в океане извращенного, болезненного удовольствия, почти ничего не видя перед собой и желая, чтобы это никогда не заканчивалось. Да, теперь она понимала, почему говорят, что женщины от секса получаю много больше удовольствия, чем мужчины. Это действительно было так, и Йаара не хотела больше ничего, плывя в каких чувственных волнах страсти и с нетерпением ожидая того момента, когда горячая струя спермы ударит в ее глубины. Лишь резкая, неожиданная боль вернула ее к реальности. Над ней склонилась Лли-Яр и медленно, облизывая свои узкие губы длинным языком и что-то напевая себе под нос, явно получая от этого огромное удовольствие, отрезала ей левую грудь. Дикая боль, полное бессилие и невероятное, нечеловеческое наслаждение создали столь странный коктейль, что тело Йаары начало содрогаться в волнах следующих один за другим оргазмов. Она даже не видела, как схорра отрезала ей левую грудь, положила ее рядом с левым ухом и принялась за правую. Йаара только вдруг ощутила ударившую прямо в ее матку струю спермы, и мужчина тут же вырвал свой член из нее, оросив последними каплями ее напрягшийся живот. Самый сильный из всех предшествующих этому оргазмов охватил ее, погрузив в водоворот огненных сполохов, будто бы прямо в ее голове взрывались фейерверки. Женщина не видела и не ощущала, что схоррская принцесса отрезала ее вторую грудь и также положила ее на пол. Ну-Ир отошел в сторону, и его место тут же заняла сестра, продолжающая сжимать в правой ладони окровавленный кинжал, и дала команду жрицам, держащим ноги Йаары, чтобы те развели их пошире. Они постарались от души и растянули ноги женщины так, что затрещали суставы. Лли-Яр подняла кинжал, резким движением вонзила его во влагалище Йаары и тут же начала резать. Боль, пронзившая тело Хранительницы была столь сильна, что сознание ее помутилось, но одновременно, почему-то, доставляла ей столь огромное наслаждение, что оргазмы, болезненные и извращенные, вновь последовали один за другим. Что именно творила с ней схорра и сколько времени она это делала, Йаара никогда не смогла бы сказать, но в момент, когда принцесса вырвала из ее тела вырезанный половой орган и торжествующе подняла его над головой, в глазах женщины окончательно помутилось, и она потеряла сознание.
Когда Йаарх открыл глаза, то понял, что снова стал мужчиной. Но тело его все так же ему не подчинялось, двигались только глаза. Он скосил взгляд влево и увидел там неизвестно откуда взявшийся табурет, на котором стояло большое треугольное черное блюдо. На нем лежали какие-то окровавленные комки плоти. Присмотревшись, Хранитель понял, что это отрезанные у него, когда он был женщиной, груди и половая щель. «Странно-то как… – мелькнула отстраненная мысль. – Мне отрезали сиськи и п…у, а я даже боли не чувствую… Интересно…» Ему почему-то хотелось гнусно хихикать, и он жалел, что не имел такой возможности. В этот момент к нему склонилась ласково улыбающаяся Лли-Яр, все еще сжимавшая в одной руке окровавленный кинжал, обхватила второй его член вместе с яйцами и принялась неспешно отрезать их. То ли он привык к боли, то ли еще что, но Хранитель даже с интересом наблюдал за тем, как его половой орган медленно отделяется от тела. Боль, конечно же, была, но он обращал на нее очень мало внимания, как на что-то постороннее, но не очень ему мешающее. С тем же непосредственным интересом, ничему уже не удивляясь, он смотрел, как схорра положила отрезанное на блюдо. Принцесса утерла рукой потный лоб, оставив на нем кровавые потеки, затем устало подошла к брату и не спеша отрезала его гигантский член. Также вместе с яйцами. Ну-Ир во время всей этой операции загадочно улыбался, с легкой насмешкой смотря на лежащего напротив Йаарха. Член брата Лли-Яр тоже положила на блюдо. «Зачем бы это? – спросил сам себя Хранитель. – Что она собирается со всем этим делать? Уж не есть ли? Только бы меня не заставила это делать, с меня и хралов хватит под завязку…» Схорра, тем временем, легла на пол, подняла и широко расставила свои великолепные ноги. К ней тут же подошла другая жрица, подобрала брошенный кинжал и спокойно, ни на кого не глядя, отрезала ей верхнюю пару грудей, положив их туда же, где лежало все остальное. Потом она подошла к широко расставленным ногам Лли-Яр, присела и принялась вырезать огромную половую щель своей принцессы, которая тихонько посмеивалась при этом. При таких размерах операция заняла немало времени и жрица вся покрылась потом, прежде чем сумела положить ее половой орган на блюдо. Схорра, продолжая посмеиваться, отстранила ее, быстро встала на ноги, подошла к лежащему, спокойно наблюдающему за всем происшедшим Йаарху, и присела на корточки над его лицом. Присела так, чтобы кровь из раны капала ему прямо во все еще широко распахнутый рот. Он с немалым интересом наблюдал, как огромная, кровоточащая рана между ног молодой женщины затягивается прямо на глазах. Вот уже наметились большие половые губы, бугорок клитора и первый намек на малые. Через каких-то несколько минут половая щель Лли-Яр уже вновь во всей своей красе смотрела на него. Йаарху хотелось улыбнуться, ведь он так любил это потрясающее зрелище – половую щелочку молодой женщины над своим лицом. Хотя нависающие над ним чудовище назвать щелочкой было бы весьма затруднительно. Он увидел, что половые губы ее слегка напряглись, дернулись, и на его лицо хлынула струя мочи. «Опять…», – мелькнула досадливая мысль, но выбора у него не было. Хоть и нехотя, Йаарх пил, ощущая, как жидкость стекает по его лицу, затекая в глаза, отчего те немного пощипывало. А принцесса, не прекращая мочиться, нараспев произносила какое-то длинное заклинание. Когда же она закончила, Хранитель вдруг почувствовал, что его тело вновь подчиняется ему, и зашелся в диком кашле, выливая из своих легких заполнившую их жидкость. Он смутно ощущал, что его подняли вниз головой и начали дружно встряхивать, помогая прокашляться. Когда же Йаарх наконец задышал самостоятельно, схорры перевернули его, поставили на пол и Лли-Яр нежно обтерла его лицо поданным из темноты полотенцем.
– Ну и ну… – прохрипел он. – Многого я ожидал, но такого…
– Я ведь тебе говорила, Владыка Йаарх, – иронично улыбнулась схорра, – что у ритуалов Тьмы свои законы и правила.
– Это все? – хрипло спросил Хранитель.
– Увы, нет… – опустила глаза принцесса. – Осталось еще одно и, боюсь, самое для тебя трудное…
– Что же?
– Увидишь, – спокойно сказала схорра, подходя совсем близко.
Йаарх не выдержал и обнял ее, схватившись ладонями за ее мускулистые ягодицы, затем просунул руку между ее ног и принялся теребить половые губы.
– Как же я тебя хочу… – выдохнул он.
– В конце обряда, – улыбнулась ему принцесса и жадно, взасос, поцеловала его.
Когда Йаарх смог отдышаться от этого поцелуя – длинный язык молодой женщины, казалось, побывал у него даже в глотке – он увидел, что схорра уже стоит чуть в сторонке от него, загадочно улыбаясь.
В зале вновь грянул гонг, зажглись десятки светильников и несколько жриц внесли в дверь нечто, напомнившее Хранителю гинекологическое кресло, на котором сидела крепко накрепко привязанная, с широко разведенными в стороны худенькими ножками, человеческая девочка лет пятнадцати-шестнадцати с удивительно большой для ее возраста и комплекции грудью. Большие, чуть ли не в половину лица карие глаза были наполнены слезами, и в них плескался ужас напополам с отчаянием.
– Зачем здесь этот ребенок?! – резко повернулся к принцессе Йаарх.
Она с улыбкой подошла поближе и вложила ему в руку свой залитый кровью кинжал, залитый настолько, что рукоять его стала скользкой.
– Ты должен отрезать девочке грудь и то, что растет между ногами, а затем положить все это на блюдо, – ответила она.
– Я не стану делать этого, – вскрикнул Хранитель, отшвыривая кинжал в угол. – За что мучить несчастное дитя?!
– Йаарх… – тяжело вздохнула схорра. – Я же не прошу тебя замучивать девочку до смерти, хотя это было бы самым лучшим.
– Лучшим?! – с гневом вскрикнул он.
– Да, лучшим! – подтвердила принцесса. – Нам, для завершения обряда, необходимы ее боль, ужас и отчаяние. Не знаю, слышал ли ты такой термин – гаввах.
– Слышал… – мрачно ответил Хранитель. – Но я не…
– Это энергия боли и смерти! – перебила его Лли-Яр. – Но я понимаю твое отношение к насилию над невинными, хотя и не могу принять его. И именно поэтому я не требую от тебя убивать малышку. Но отрезать ей ты обязан.
– Не буду! – набычился Йаарх.
– Да пойми же ты, дубина, – разозлилась, наконец, схорра. – Раз ее не убивают, то все отрезанное отрастет обратно еще до конца обряда. И она почти не будет помнить происшедшего с ней – лишь как отголоски давнего кошмара. Не более!
– О, господи… – прохрипел землянин, пряча голову в ладони. – Но почему я?!
– Да потому, что обряд проводится над тобой! Семье девчонки очень хорошо заплатили, и она сама согласилась на урезание.
– Сама? – недоверчиво спросил Йаарх и подошел к привязанной девушке. – Ты действительно сама согласилась на то, чтобы тебя урезали?
Она медленно подняла на мужчину полный боли взгляд и прошептала:
– А что еще мне оставалось делать?.. Мать опять слегла, отец со старшим братом в очередной запой ударились, а как вы думаете, легко, когда к тебе походит пятилетний братишка и просит немножко хлеба? А мне нечего ему дать, понимаете, нечего! Все, что можно было еще продать, эти скоты в кабак утащили… Я уже по всем публичным домам бегала, по всем Домам Удовольствий, надеялась простой проституткой устроиться. Куда там… Там такие требования… А урезание всегда пожалуйста…
– Мы ее у самых ворот Дома Удовольствий перехватили, – вставила Лли-Яр. – Шла с такой решительной миной на личике, что все сразу же стало ясно – куда и зачем идет.
– Спасибо вам, госпожа! – уставилась на нее девушка. – Спасибо за все!
– А за что ей тебя благодарить? – удивленно повернулся к схорре Йаарх.
– Да мы же девочке раз в сто больше, чем в Доме Удовольствий, заплатили, – криво ухмыльнулась она. – Купили дом для семьи и открыли счет в солидном банке, счет, которого хватит, чтобы их семья не голодала лет сорок.
– Так у них же в семье алкоголики, – недоверчиво хмыкнул Йаарх. – Пропьют…
– А счетом имеют право пользоваться только она и мать, а отнюдь не мужчины, – улыбнулась Лли-Яр. – Ведь девочка идет на жертву добровольно, и я не хочу, чтобы ее боль оказалась напрасной.
– Спасибо вам, госпожа… – еще раз прошептала несчастная малышка.
– Сколько тебе лет, девочка? – с горечью спросил ее Хранитель.
– Шестнадцать… Я уже совершеннолетняя, господин, я имею право! Пожалуйста, не отбирайте у детей куска хлеба и дом. Умоляю вас… Пусть им будет хорошо, в чем дети-то виноваты? А я… Да забери меня Серый Убийца!
– Вот именно, – горько улыбнулся Йаарх.
– Что? – с недоумением спросила его девушка.
– Я и есть Серый Убийца. И сегодня днем ваш король стал моим вассалом.
– Неправда, – взглянула на него своими огромными глазами малышка. – Он был… страшный… А вы – добрый. Вы – не он!
Хранитель только грустно улыбнулся ей в ответ. Девочка почему-то вызывала у него столь щемящую нежность, что сердце замирало. И он должен причинить ей такую страшную боль? Нет… Если только правда то, что она ничего не запомнит… Но он-то помнить об этом будет… Йаарх сжал кулаки и замычал от отчаяния, прекрасно понимая, что прерывать обряд Тьмы на середине смертельно опасно и для него, и для окружающих. Ведь если она, неудовлетворенная, вырвется на свободу и начнет крушить все вокруг… Жертв будет куда больше. Из глаз его потекли слезы, но он, не обращая на это внимания, повернулся к Лли-Яр и сказал ей:
– Я сделаю это, схорра… Но только с одним условием – ты дашь мне Слово, что у нее все вырастет обратно, и она почти ничего не запомнит.
– Я даю тебе Слово, Владыка Йаарх! – твердо ответила Лли-Яр. – Даже не одно. Я даю тебе в этом Слово схоррской принцессы и Слово Верховной Жрицы Черного Пламени!
– Ну что ж… – скрипнул зубами Хранитель и повернулся к девушке. – Сразу нужно резать, или я могу попытаться сперва доставить девочке удовольствие и хоть немного расслабить ее?
– Это было бы неплохо, – кивнула головой принцесса. – Но я сомневаюсь, что тебе это удастся. Посмотри сам, девочка в ужасе, у нее напряжена каждая мышца. Естественно, что было бы намного лучше, если бы она перед урезанием была сексуально возбуждена, для нее бы тогда все прошло значительно легче.
– Я попытаюсь… – хмуро ответил Йаарх и подошел к привязанной.
Он нежно погладил малышку по голове и прошептал ей:
– Не бойся меня, маленькая…
– Я не вас боюсь, господин, – вскинула на него глаза девочка. – Я боли боюсь… Я ведь видела урезание, слышала, как девочки кричали…
И из глаз ее хлынули слезы.
– Как тебя зовут, маленькая? – спросил мужчина, сам едва сдерживаясь, чтобы не заплакать и не напугать этим ее еще сильнее.
– Исана, господин…
– Исана, девочка, прости меня, если сможешь, но я должен причинить тебе эту боль… – почти прошептал Йаарх. – Неудовлетворенная Тьма может вырваться наружу, а тогда…
– Я понимаю… – столь же тихо ответила она, но глаза ее вновь залились слезами.
– Я хочу попробовать, маленькая моя, сперва сделать тебе приятно…
Сказав это, Йаарх опустился на колени перед прекрасным лоном юной девушки. Он нежно гладил и массировал ее живот, грудь, ножки и ягодицы, целовал внутреннюю часть бедер, не приближаясь пока к цветку любви. В глазах Исаны появилось изумление, но она все еще была напряжена, как струна. Но умелые и ласковые мужские руки неспешно делали свое дело, массируя каждый напряженный мускул, поглаживая каждый участок нежной кожи, и девушка постепенно, очень медленно начала расслабляться. Хранитель не спешил, он уже видел, что его усилия дали результат – мертвенная бледность покинула ее лицо, щечки порозовели, губки приоткрылись. Ее уже не сводило от страха судорогами, и Йаарх начал целовать ее грудь. Наконец, через незнамо сколько времени, он добился своей цели – маленькие соски Исаны встали торчком, дыхание участилось, на лепестках цветка любви появились первые капли сока. Девушка прикрыла глаза, их которых исчез страх, и тихонько застонала. Лли-Яр, пристально, но молча наблюдавшая за усилиями Хранителя, одобрительно кивнула головой – он действовал очень профессионально. А сам Йаарх, продолжая целовать тело Исаны, опускался все ниже и ниже, пока его губы не оказались в опасной близости от совсем уже открывшегося небольшого розового бутона. Она вновь приоткрыла глаза, увидела голову мужчины между своих ног и вдруг резко задергалась, поняв, что он хочет сделать.
– Нет, нет, господин! Не делайте этого! Ведь вам тогда тоже отрежут!.. Вам-то за что? Не надо…
– Уже и не один раз… – тихонько засмеялся Хранитель и указал рукой на блюдо. – Но все отрезанное выросло обратно, как видишь.
Исана бросила взгляд на блюдо и тихонько вскрикнула, поняв, что лежит на нем. Затем опустила взгляд вниз, на член Йаарха и наконец-то, кажется, поверила ему, так как почти незаметно улыбнулась чему-то своему, закрыла глаза и откинулась на кресле, окончательно расслабившись. Ее нежная, прелестная щелочка раскрылась перед лицом Хранителя, как бы приглашая его делать с ней все, что он только пожелает. Он улыбнулся и ласково поцеловал покрытые влагой небольшие губки, раздвинул их языком и начал нежно, с любовью, ласкать девушку. Она выгнулась и застонала от еле сдерживаемой стеснительностью страсти. Но через несколько минут Исана уже не помнила о стеснительности и поучениях матери, о том, что на нее смотрят много людей, и полностью отдалась волнам наслаждения, в которые погрузил ее этот странный господин.