Страница:
Она указала пальцем на козлы для урезания, злобно оскалилась и столь многообещающе поглядела на рабынь, что тех всех затрясло от ужаса. И она не ошиблась, среди них таки нашлась такая, какую она искала. Из-за спин других выпрыгнула вперед высокая, русоволосая девушка и ухватила за руку миниатюрную, грациозную, как серна, рабыню-шатенку. Затем потянула ее за собой к козлам, визжа на весь зал:
– Ее!!! Ее возьмите, госпожа!!! Она слабая, она бесполезная!!!
Несчастная шатенка заплакала и начала изо всех сил рваться из рук тащившей ее.
– Не я! Не я! – кричала она, продолжая вырываться, но русоволосая была куда как сильнее.
Девушка царапалась, била русоволосую рабыню свободной рукой, плакала, но ничего не помогало – страшные козлы все приближались и приближались. Видимо это в какой-то момент дошло до шатенки, потому что она побелела, глаза стали огромными, и такая боль отобразилась в них, что любого нормального человека должно было бы передернуть от вида этих широко распахнутых глаз. А затем губы рабыни сжались, на лице отобразились гнев и гордость, она повернулась к Ларне и со смелостью отчаяния выкрикнула:
– Тварь! Харнгиратская мразь! Помни, придет время, и Творец отплатит тебе за мою боль!
И плюнула в сторону фальшивой ард-капитана. После чего повернулась к застывшей от ее безумных слов русоволосой и бросила ей:
– Отпусти! Сама пойду!
Ларна смотрела на нее со все возрастающим интересом. Эта девочка, будучи рабыней с детства, ухитрилась сохранить гордость и человеческое достоинство! Она разрешающе махнула рукой и русоволосая отпустила шатенку. Та подошла Ларне, глянула ей прямо в глаза наполненными отчаянием синими глазами, снова плюнула ей под ноги, повернулась и, спотыкаясь, пошла к козлам. Взобравшись на них, рабыня широко расставила ноги и положила их на полки. Зажмурилась, из-под зажмуренных век потекли слезы, затем снова открыла глаза, повернула голову к слугам, застывшим у козел и бросила им:
– Ну что стоите, сволочи, привязывайте!
Эта девушка просто восхитила Ларну и с каждым мгновением восхищала все больше – идти на пытку с таким достоинством? Мало какая свободная могла бы сравниться с этой рабыней. А точнее сказать – почти никакая! Она с омерзением посмотрела на довольно ухмыляющуюся русоволосую – вот именно ее-то можно и нужно замучить, а, отнюдь, не эту храбрую девочку, которая вполне могла бы стать им соратницей и сестрой. У нее, похоже, хватило бы смелости на что угодно. Нет, ее трогать нельзя, жаль, что нет возможности вообще освободить. Ларна тяжело вздохнула и снова взглянула в сторону козел. Слуги уже взяли ремни и собрались привязывать шатенку. Но харнгиратская воительница приказала им остановиться и удивленно посмотрела на работорговца. Он досадливо пожал плечами и скривился, затем сказал:
– Прошу простить меня, госпожа ард-капитан за строптивость девчонки…
– Было бы за что, господин Фатунг, – криво ухмыльнулась в ответ она, – такие всегда попадаются. Девочка мне нравится, я уважаю смелость и отчаянность даже у рабов. С такой нужно работать медленно, не спеша, месяцами. Только тогда ее можно будет сломать, как следует, и заставить с благодарностью выполнять все приказы и желания господ. Сейчас я ее не трону, лучше отдайте мне вот эту.
И она указала пальцем на продолжающую ухмыляться русоволосую. Ухмылка медленно сползла с лица той, и она во все глаза, не веря им, уставилась на согласно кивнувшего Фатунга. Поняв, что господин отдал ее харнгиратской стерве на растерзание, рабыня отчаянно завизжала от ужаса, рухнула на колени и умоляюще протянула к Ларне руки. Но девушка не смотрела на нее, она подошла к козлам, наклонилась над безучастно лежащей шатенкой и негромко сказала ей:
– Вставай и возвращайся к остальным, я тебя сейчас не трону. Молодец, девочка! Всегда будь смелой и держись до конца! Только так надо жить, запомни.
Рабыня недоверчиво посмотрела на нее – она не могла ничего понять. Как это, ее строптивость, за которую ее всегда наказывали, спасла ее? Разве так бывает? Но было не до того, невыразимое словами облегчение отобразилось на лице шатенки, она медленно встала, поклонилась хозяину и харнгиратской воительнице, затем поковыляла к сбившимся у стенки подругам и поспешила спрятаться за их спины. Судя по удовлетворенным взглядам, бросаемым остальными рабынями на воющую русоволосую, ту ненавидели все, и по этим взглядам Ларна поняла, что сделала правильный выбор. Она подошла к рабыне и вытянула ее плетью, приказав заткнуться. Та тут же перестала выть и только всхлипывала, с мольбой глядя на нее. Ларна же злобно ухмыльнулась, приподняла голову русоволосой за подбородок и прошипела:
– Ты так легко потащила на пытки другую… Что же теперь воешь? Попробуй сама, каково это…
И подтолкнула рабыню к козлам. Про себя же девушка решила одно – если та будет протестовать, вырываться, хоть словом оскорбит ее, то делать то, что хотел видеть Фатунг, будет нельзя. И будь, что будет! Как-нибудь прорвутся, они с Нарин все-таки неплохие бойцы. Но русоволосая покорно поплелась к козлам на заплетающихся от страха ногах, не осмелившись возразить. Она побоялась даже запротестовать, побоялась даже просить о милости! Только поминутно оборачивалась на Ларну и заливалась слезами при виде непреклонного лица той. «Трусливая тварь! – с отвращением подумала девушка. – Как другую девочку, которой сама и в подметки не годится на муки отдавать, так она первая… А у самой смелости даже проситься не хватает… Она свою судьбу заслужила, ради Орихат и десяток таких вот паскуд замучить можно!» Видимо ее отвращение так явственно отобразилось на ее лице, что русоволосая задрожала крупной дрожью и поспешила взобраться на козлы. Слуги стащили с нее платье, развели ноги в стороны и крепко привязали, закрепив даже голову специальным широким ремнем – работорговец заботился о своем имуществе и не хотел, чтобы при урезании рабыни ломали себе шеи, отчаянно колотя головами о раму. Закончив, слуги придвинули поближе столик с инструментарием и быстренько растворились в неизвестном направлении.
– Разрешите попросить вас, госпожа ард-капитан, – услыхала Ларна за спиной голос Фатунга.
– Конечно, – повернулась она к нему.
– Не могли бы вы заниматься только теми частями ее тела, которые все равно потом отрежете? Мне не хотелось бы, чтобы она теряла товарный вид…
– Никаких проблем! – заверила его девушка, сохраняя неприступный и холодный вид, хотя у самой от предстоящего мурашки по шкуре бежали.
– А вообще-то, – прищурившись, добавил работорговец, – такие, как она, очень полезны в среде рабов.
– Совершенно с вами согласна, – ухмыльнулась Ларна. – Но все равно презираю эту породу до глубины души.
Тонкая, почти незаметная улыбка скользнула по губам Фатунга, он повернулся к Нарин, слегка поклонился ей, и спросил:
– А чего бы желала госпожа ард-лейтенант?
– Если бы у вас нашелся симпатичный мужчинка с членом побольше, – хищно облизала губы рыжая оторва, – я бы была весьма и весьма довольна…
– Найдется, конечно, – засмеялся работорговец. – Один из моих стражников обладает таким огромным «инструментом», что можно лишь удивляться тому, как щедро одарили его боги.
– Прекрасно! – хлопнула в ладоши Нарин. – Только…
– Что, только?
– Не будете ли вы против, если я после всего его… э-э-э…
И она сделала рукой жест, как будто бы что-то отрывала.
– О, да на здоровье! – снова рассмеялся Фатунг. – Он мне не раб, а найти нового дуболома в охрану никогда проблем не составит. Урежете – он вашим рабом станет. Вот только справитесь ли вы с ним, он здоров, как бык?
Нарин только вновь хищно оскалилась. Девушке очень нравилась эта рискованная игра, жизнь расцвечивалась новыми красками и оттенками, подобного ей еще проходить не доводилось, и рыжая боялась только одного – подвести подругу и сестру. Как же хорошо, что ей довелось встретить Ларну, ведь если бы не это, она бы продолжала сидеть дома, под крылом матери, и маяться дурью. Смертельный риск приятно холодил рыжей низ живота, и она готова была в любой момент броситься в бой. Девушка действительно собралась урезать мужчину, и тому было две причины. Первой было то, что она хотела поддержать имидж «харнгиратских стерв». Второй же причиной было ее воспитание, ведь она была из Харнгирата, любой мужчина был для нее лишь кучей мусора, и с ним можно было, по ее мнению, делать все, что угодно.
В дверь постучали, и в зал вошел, поклонившись, высокий, почти под два метра ростом, стражник с открытым, симпатичным лицом. Ларна глянула на него и тихо вздохнула про себя – она прекрасно знала Нарин и понимала, что та его не пожалеет, да и в бою с обученной «бешеной кошкой» парень почти не имел шансов. Девушке было его жаль, но ничего поделать она не могла. Что ж, она знала, что за достижение цели придется платить страшную цену, и эти жертвы были всего лишь первыми на ее пути, но, отнюдь, не последними. Фатунг в это время поманил стражника к себе, и парень подошел, басом прогудев из-под шлема:
– Чего прикажете, господин?
– Госпожа ард-лейтенант, наша гостья из Харнгирата, услыхала про размеры твоего члена и желает тебя поиметь, – ответил ему Фатунг.
– Из Харнгирата?!! – полезли на лоб глаза парня, и он взмолился. – Нет, господин, прошу вас, не нужно… Прошу вас – нет!
– Это приказ! Или собирай свои манатки и выметайся!
Стражник остановился, зажмурился, вспомнив о жене и ребенке, а также о том, что другой работы, если Фатунг выгонит его, ему не найти.
– Хорошо, господин… – сквозь зубы пробомотал он и повернулся к харнгиратской стерве. – К вашим услугам, госпожа…
– Иди сюда! – приказала она.
Парень, потупив глаза и скрипя зубами от бессильной злости, подошел к Нарин, стоявшей у столика с хлыстом в руках и надменной ухмылкой на губах. Он проклинал себя за то, что в свое время устроился к этому работорговцу – жалованье было совсем небольшим, но позволяло им с женой сводить концы с концами. Ужас пронизывал душу стражника, и он молил богов о том, чтобы обошлось просто изнасилованием – ведь о харнгиратских стервах ходили страшные рассказы, и сейчас они все всплыли в его памяти. Еще он очень надеялся на то, что от страха окажется неспособен, и эта рыжая госпожа выгонит его.
– Раздевайся! – донесся до ушей парня короткий приказ и он, чуть не плача от унижения, повиновался. – Ляг на спину! И не двигайся! Говорить будешь, только если я прикажу! Понял, ублюдок?!
– Да, госпожа… – мрачно пробормотал он, вытягиваясь на полу. – Я вас понял…
Нарин с интересом рассматривала лежащего на полу и дрожащего мужчину. В глазах его она уловила ненависть, и девушке это понравилось – она прекрасно понимала, что если бы не приказ хозяина, то стражник бы никогда не подчинился, и ей пришлось бы его избить. В своей способности сделать это рыжая ничуть не сомневалась, она видела движения парня и понимала, что боевых искусств он не знает, так что вся его дикая сила ничуть не поможет ему в схватке с «бешеной кошкой». Нарин же была одной из лучших кошек в Школе боевых искусств, и ее обучали справляться с такими громилами. Она посмотрела на пах стражника и снова облизнулась – его член даже в висячем положении был столь огромен, что Нарин даже засомневалась, а войдет ли это чудовище ей во влагалище. Она отстегнула боковые застежки шорт и сбросила их, оставшись в сапогах и безрукавке. Нагнувшись над парнем, девушка опытными и умелыми пальцами принялась возбуждать его. Ей часто приходилась делать это в рабских домах, и опытные служительницы научили ее, какие точки нужно нажимать, чтобы член встал, встал независимо от желания самого мужчины. В стоячем положении член стражника был просто великолепен, и Нарин восторженно причмокнула, ощущая, что между ее ног стало совсем уж мокро. Она присела над ним, подвела головку к своим расширившимся половым губам и стала с силой насаживаться на нее. Рыжей долго не удавалось ввести в себя член, настолько толст он был, но, наконец, он медленно начал входить, и она застонала от наслаждения, смешанного с болью, ей показалось, что сейчас попросту лопнет, казалось, что внутри нее кол. А когда головка ударилась в матку, у Нарин возникло странное ощущение, что кончик члена вылез у нее из горла, пронзив ее насквозь. Она застонала, заерзала на этом великолепном колу и принялась методично насиловать мужчину, чуть ли не отрывая ему левой рукой яйца.
Ларна смотрела на все это, сама возбуждаясь с каждым мгновением все больше и больше. Когда Нарин уже вовсю каталась на члене стражника вверх-вниз, девушка встала, тряхнула головой и сама сняла шорты. Она снова посмотрела на плачущую русоволосую и зловеще осклабилась. Привязанная отчаянно завизжала от ужаса, когда увидела, что харнгиратская стерва подошла к жаровне и вытащила оттуда за длинную ручку раскаленный добела стержень с шипами. В этот момент к козлам подошел уже сбросивший свой роскошный халат Фатунг и положил в специальную нишу у изголовья козел небольшой резной жезл с тускло мерцающим синим камнем в навершии.
– Что это? – поинтересовалась Ларна.
– Исцеляющий жезл, – усмехнулся работорговец, поклонившись в ее сторону. – Он был куплен на Колхрии, создан одной из учениц самой Магистра Боли. Жезл не даст ей истечь кровью, впасть в болевой шок и подсушит после всего раны. Но самая интересная его особенность такова: он не дает пытаемой потерять сознание и делает болевые ощущения куда более острыми и продолжительными.
– Интересная вещица… – протянула девушка, смотря на жезл.
– Три тысячи золотых! – поднял палец Фатунг. – Именно столько я за него выложил. И, клянусь задницей Серого Убийцы, он того стоит!
Ларна ухмыльнулась и снова глянула на привязанную рабыню – та тихо плакала, боясь привлечь к себе внимание визгом. В этот момент девушка поняла, что ей нужно в туалет. Хотела было спросить у работорговца где у него это заведение, но снова глянула на русоволосую и поняла, что не стоит. Она положила стержень обратно на жаровню, до него еще дойдет очередь, и наклонилась над рабыней. Посмотрела прямо в ее наполненные страхом глаза и зловещим голосом сказала:
– Сейчас я сяду на твою морду, падаль, и буду ссать! В твой рот! Поняла, сука? И если ты не будешь хорошо высасывать мочу или прольешь хоть немного…
И она многозначительно ухмыльнулась. Это обещание в ее глазах настолько перепугало русоволосую, что ту начали бить судороги. Она долго силилась что-то сказать, пока, наконец, не выдавила из себя:
– Я все сделаю, госпожа! Клянусь, я все высосу и вылижу так, как вы захотите! Смилуйтесь…
«Трусливая падаль!», – еще с большим омерзением подумала Ларна, влезла на козлы и уселась на лицо рабыни. Ей было противно, она ведь помнила рабов, шедших на страшную смерть, но отказывающихся делать то, на что эта согласилась сразу же. Многие шли на кол, но не соглашались служить туалетом! Девушка лишь покачала головой – эта русоволосая заслужила свою судьбу, хотя ей самой, конечно же, не доставит удовольствия боль суки, но то, что необходимо, она все равно сделает. Ларна поерзала и устроилась поудобнее. Почувствовав неловко ткнувшийся в ее половые губы язык рабыни, она рявкнула:
– Открой рот!
И помочилась в этот тут же распахнувшийся рот, с удовольствием помочилась. Рабыня старалась изо всех сил, будучи в диком ужасе и боясь еще сильнее разгневать эту жуткую воительницу. Она заливалась слезами, которых никто не видел и до которых никому не было дела – ведь ее жизнь закончена, и, кроме того, что она сейчас испытывает и даже много худшего ничего в ее жизни уже не будет. Все закончилось – она уже рабыня для удовольствий, и ничего не вернешь назад… «Ну почему, ну почему она взяла меня?.. – внутренне стонала рабыня. – Я же только хотела услужить, эта проклятая Сириин действительно слабая и бесполезная, почему госпожа не взяла ее?.. Ну почему?..» Единственной надеждой для нее оставалось – попасть после урезания в богатый дом рабыней удовольствий, в дом, где не будет много людей, и ей не придется весь день, захлебываясь от отвращения, глотать чужую мочу. Слезы отчаяния продолжали течь из глаз русоволосой. Она все-таки никак не могла понять, за что именно ее обрекли на пытку, ведь она только стремилась помочь, и раньше ее господин всегда ценил ее усилия и давал ей привилегии. Почему же это не сработало сейчас? Ведь та строптивая и злобная тварь заслужила урезание куда больше ее! «Я же всегда выполняла то, что хотел господин… – захлебывалась слезами девушка, глотая мочу харнгиратской стервы и изо всех сил сдерживая рвоту. – Ну почему он отдал меня ей? За что?..» Ведь всегда был милостив раньше, всегда одаривал ее, когда она докладывала ему об очередной проделке рабынь. И так спокойно согласился, чтобы ее так уничтожили… Рабыня ничего не могла понять, и черное отчаяние все сильнее завладевало ее душой. Она продолжала неумело, но очень старательно елозить языком между половыми губами госпожи и та, наконец, кончила. Кончив, Ларна встала, хрипловато рассмеялась и подошла к остальным рабыням, столпившимся у стены и хмуро взиравшим на происходящее. Став напротив шатенки, которая русоволосая хотела отдать ей на пытку, она уперла той палец в грудь, ухмыльнулась и сказала:
– Если хочешь в туалет – воспользуйся ртом той суки! Поняла?! Она ведь хотела, чтобы тебя замучили.
Шатенка искоса глянула на нее, затем перевела взгляд на козлы, и ее личико исказила ненависть. Она, ничего не сказав, кивнула, пошла туда и также помочилась в рот русоволосой. А за ней потянулись и остальные рабыни, одна за другой. Они также мочились в рот привязанной и, судя по мрачному удовлетворению, проявляющемуся на лице каждой во время этой процедуры, русоволосую ненавидели все. «Сильно же она досадила девчонкам, – подумала Ларна, смотря на все это. – Видно издевалась над ними вдоволь, как хотела. Что ж, теперь пусть получит то, что заслужила!» Кое-кто из рабынь, подойдя к привязанной, наклонялся и что-то шептал ей на ухо, видимо припоминая ей все «хорошее»… Она от этого шепота дергалась, но покорно открывала рот и глотала мочу, только слезы беспрестанно лились из ее глаз.
– Простите меня, госпожа… – услыхала Ларна черноволосой хрупкой девушки.
– Что тебе? – повернулась она к той.
– Мне нужно в туалет, но не писать… Можно?
– Нужно! – ухмыльнулась в ответ Ларна. – Она над тобой издевалась? Мстишь?
Девушка только кивнула и направилась к русоволосой. Наклонившись к той, она негромко объяснила, что сейчас будет делать. От этих слов привязанная забилась, слезы хлынули потоком, и ее, наконец, прорвало отчаянным визгом:
– Нет!!! Не буду!!! Только не это!!!
Ларна зловеще оскалилась, подошла к столику с инструментами, взяла оттуда небольшие щипчики с зубьями и наклонилась на привязанной.
– Ты, кажется, сказала «нет»? – ухмыляясь, протянула она.
– Умоляю вас, госпожа! – взвыла рабыня.
– За неповиновение я наказываю… – еще злобнее оскалилась Ларна.
Она отошла к растянутым в стороны ногам русоволосой и внимательно осмотрела половую щель той. Щель была довольно симпатична и очень ухожена, рабыня, по-видимому, хорошо следила за своим половым органом, понимая, что это ее единственный капитал. Половые губы были небольшими, аккуратными, красивой формы, волосы вокруг были подстрижены ровным полукружьем, разбитной, эдакой челочкой. Девушка положила щипчики рядом и достала из-за пояса свой широкий кинжал. Раздвинув пальцами половые губы рабыни, она приставила острие к открывшемуся розовому отверстию, помедлила секунду и медленно ввела туда кинжал до упора, пробив девственную плеву. Затем несколько раз провернула широкое лезвие внутри, стараясь причинить как можно больше боли. Несчастная билась в путах и отчаянно кричала, слезы потоками стекали по ее сморщившемуся лицу из-под зажмуренных век. Ларна оглянулась на развалившегося в кресле и потягивающего вино голого работорговца, он несколько раз хлопнул в ладоши и восхищенно улыбнулся. Девушка фыркнула про себя, вынула кинжал, стараясь не смотреть на текущую кровь, ей было очень и очень не по себе – ведь она сейчас творила то, против чего всегда протестовала, то, чего не принимала ее душа. Но начатое нужно было заканчивать, несмотря ни на что, и она вновь склонилась над половой щелью несчастной рабыни. Пальцами одной рука Ларна обнажила небольшой клитор русоволосой и крепко зажала его зубьями щипчиков, поднятых с полки козел. Вопль рабыни оглушил ее, и девушка даже затрясла головой, чтобы избавиться от звона в ушах.
– Заткнись, сука! – резко бросила она. – Ты была непослушна. За это я, для начала, выдеру тебе клитор. Затем тебе испражнятся в рот, ты проглотишь и поблагодаришь за вкусное угощение. Поняла, тварь?!
– Не-е-е на-а-а-д-о-о-о дра-а-а-ть, го-о-о-спо-о-о-ж-а-а-а… – провыла рабыня, заходясь в отчаянных рыданиях. – Я-а-а и-и-и т-а-а-а-к вс-е-е сде-е-е-л-а-а-ю-ю-ю…
– Поздно! – отрезала Ларна, ощерившись. – Раньше надо было думать.
И с силой потянула за щипцы. Русоволосая забилась в путах, ее визг и хриплые мольбы резали уши, казалось, что человек не может так кричать. Ларне было очень не по себе, но она продолжала тянуть, не обращая ни на что внимания, лишь уговаривая себя не останавливаться, доказывая себе, что делает необходимое, но совесть не желала ее слушать. Краем глаза девушка заметила остальных рабынь, позатыкавших себе уши, чтобы не слышать этих жутких воплей – все они были бледны и уже не радовались беде той, кто над ними издевался, слишком уж страшным оказалось наказание. Клитор никак не хотел поддаваться, и Ларна со злостью рванула изо всех сил. Раздался хлюпающий треск и окровавленный кусочек плоти, наконец, оказался вырван. Привязанное тело изогнулось в судороге, и визг перешел в полузадушенный хрип.
– Заткнись, сука! – ударила Ларну русоволосую по груди, и несчастная умолкла, трясясь всем телом от страшной боли и закусив губу. – Открой пасть, тебя сейчас будут угощать пикантным блюдом!
И повернувшись к черноволосой рабыне, приказала:
– Приступай!
Та, проклиная себя за желание отомстить, уже ничего не хотела, но вынуждена была подчиниться, боясь оказаться на месте замучиваемой. Она уселась прямо на широко распахнувшийся рот русоволосой, которую еще недавно так ненавидела, а теперь так жалела. Девушке долго пришлось тужиться, прежде чем она смогла сделать требуемое. Русоволосая глотала испражнения, не чувствуя уже ни вкуса, ни запаха, столь сильна была боль между ног, она перекрывала все другие ощущения. «Ну, за что они все меня так ненавидят? – билась в черепе отчаянная мысль. – Ну, за что?! Ну да, я добивалась расположения господина, но ведь все же так! Все!» Несчастная мечтала сейчас только об одном – чтобы скорее уж урезали, скорее прекратили мучить. Она с ужасом скосила глаза на рдеющий в жаровне раскаленный металл стержня, и слезы снова хлынули из ее глаз – ведь этот ужас скоро окажется в ее столь холимой ранее щелочке… Черноволосая, тем временем, закончила испражняться, соскочила с лица привязанной, поклонилась и побыстрее убежала в угол, спрятавшись за спины подруг.
– Не слышу благодарности, – холодно сказала Ларна, выразительно подняв вверх залитые кровью щипцы.
– Я-а-а благодарю-у-у госпожу-у-у за-а-а вкусное-е-е угощение-е-е… – сквозь слезы провыла русоволосая испачканным в дерьме ртом.
– Восхищен! – снова захлопал в ладоши работорговец. – Не видел еще никого, кто бы так быстро приучал рабыню к тому, что ей быть туалетом. Бесподобно!
Ларна осклабилась и издевательски поклонилась в его сторону, разведя руки и как бы спрашивая: «А что ж так?» Затем поманила его пальцем и сказала:
– Ну что, господин Фатунг? Приступим к самому интересному?
– С удовольствием! – ответил он и встал с кресла.
Ларна посмотрела на его вставший торчком член и кивнула – не столь велик, как у стражника, но тоже весьма и весьма неплох. Жаль только, что любой мужчина не вызывает у нее ничего, кроме отвращения. Что ж, придется притвориться. Одно только очень не нравилось девушке в себе самой, так это то, что боль и крики несчастной рабыни очень сильно возбудили ее, и теперь она боялась, что ей может понравиться мучить невинных. Что она может стать такой же, как те, против кого она борется. Да, эта рабыня, конечно, была мелкой и подлой тварью, но таких мучений она не заслужила. Но хотя Ларне и было очень стыдно, ей все равно хотелось продолжать мучать русоволосую. Поняв эту истину, девушка вздрогнула и дала себе слово разобраться в себе самой, изменить себя. «Ничего, – пыталась она утешить себя, – ведь главное – спасти Орихат, а эта сучка сама во всем виновата…» Но эти оправдания помогали слабо. Да, Ларна, конечно, понимала, что основная вина лежит на этих скотских законах, на войну с которыми она и вышла. И она понимала, что для победы ей еще не раз придется мучить и убивать, знала, что сделает это без колебаний. А совесть? Что ж, совесть останется, это ее груз и нести его ей самой, без чьей-либо помощи. Ларна сжала зубы – она до конца понесет свою ношу, до Помоста Казней, которого избежать ей вряд ли удастся. Что ж, это судьба, роль нужно было играть до конца, как бы страшно и противно не было, какой бы она не казалась самой себе.
Она жутко осклабилась, наклонилась, выпятив зад в сторону работорговца, и капризно протянула:
– Но я хочу, чтобы этот стержень во влагалище рабыни и ваш член в моем оказались одновременно…
– Как вам будет угодно, ард-капитан, – засмеялся Фатунг.
– Ее!!! Ее возьмите, госпожа!!! Она слабая, она бесполезная!!!
Несчастная шатенка заплакала и начала изо всех сил рваться из рук тащившей ее.
– Не я! Не я! – кричала она, продолжая вырываться, но русоволосая была куда как сильнее.
Девушка царапалась, била русоволосую рабыню свободной рукой, плакала, но ничего не помогало – страшные козлы все приближались и приближались. Видимо это в какой-то момент дошло до шатенки, потому что она побелела, глаза стали огромными, и такая боль отобразилась в них, что любого нормального человека должно было бы передернуть от вида этих широко распахнутых глаз. А затем губы рабыни сжались, на лице отобразились гнев и гордость, она повернулась к Ларне и со смелостью отчаяния выкрикнула:
– Тварь! Харнгиратская мразь! Помни, придет время, и Творец отплатит тебе за мою боль!
И плюнула в сторону фальшивой ард-капитана. После чего повернулась к застывшей от ее безумных слов русоволосой и бросила ей:
– Отпусти! Сама пойду!
Ларна смотрела на нее со все возрастающим интересом. Эта девочка, будучи рабыней с детства, ухитрилась сохранить гордость и человеческое достоинство! Она разрешающе махнула рукой и русоволосая отпустила шатенку. Та подошла Ларне, глянула ей прямо в глаза наполненными отчаянием синими глазами, снова плюнула ей под ноги, повернулась и, спотыкаясь, пошла к козлам. Взобравшись на них, рабыня широко расставила ноги и положила их на полки. Зажмурилась, из-под зажмуренных век потекли слезы, затем снова открыла глаза, повернула голову к слугам, застывшим у козел и бросила им:
– Ну что стоите, сволочи, привязывайте!
Эта девушка просто восхитила Ларну и с каждым мгновением восхищала все больше – идти на пытку с таким достоинством? Мало какая свободная могла бы сравниться с этой рабыней. А точнее сказать – почти никакая! Она с омерзением посмотрела на довольно ухмыляющуюся русоволосую – вот именно ее-то можно и нужно замучить, а, отнюдь, не эту храбрую девочку, которая вполне могла бы стать им соратницей и сестрой. У нее, похоже, хватило бы смелости на что угодно. Нет, ее трогать нельзя, жаль, что нет возможности вообще освободить. Ларна тяжело вздохнула и снова взглянула в сторону козел. Слуги уже взяли ремни и собрались привязывать шатенку. Но харнгиратская воительница приказала им остановиться и удивленно посмотрела на работорговца. Он досадливо пожал плечами и скривился, затем сказал:
– Прошу простить меня, госпожа ард-капитан за строптивость девчонки…
– Было бы за что, господин Фатунг, – криво ухмыльнулась в ответ она, – такие всегда попадаются. Девочка мне нравится, я уважаю смелость и отчаянность даже у рабов. С такой нужно работать медленно, не спеша, месяцами. Только тогда ее можно будет сломать, как следует, и заставить с благодарностью выполнять все приказы и желания господ. Сейчас я ее не трону, лучше отдайте мне вот эту.
И она указала пальцем на продолжающую ухмыляться русоволосую. Ухмылка медленно сползла с лица той, и она во все глаза, не веря им, уставилась на согласно кивнувшего Фатунга. Поняв, что господин отдал ее харнгиратской стерве на растерзание, рабыня отчаянно завизжала от ужаса, рухнула на колени и умоляюще протянула к Ларне руки. Но девушка не смотрела на нее, она подошла к козлам, наклонилась над безучастно лежащей шатенкой и негромко сказала ей:
– Вставай и возвращайся к остальным, я тебя сейчас не трону. Молодец, девочка! Всегда будь смелой и держись до конца! Только так надо жить, запомни.
Рабыня недоверчиво посмотрела на нее – она не могла ничего понять. Как это, ее строптивость, за которую ее всегда наказывали, спасла ее? Разве так бывает? Но было не до того, невыразимое словами облегчение отобразилось на лице шатенки, она медленно встала, поклонилась хозяину и харнгиратской воительнице, затем поковыляла к сбившимся у стенки подругам и поспешила спрятаться за их спины. Судя по удовлетворенным взглядам, бросаемым остальными рабынями на воющую русоволосую, ту ненавидели все, и по этим взглядам Ларна поняла, что сделала правильный выбор. Она подошла к рабыне и вытянула ее плетью, приказав заткнуться. Та тут же перестала выть и только всхлипывала, с мольбой глядя на нее. Ларна же злобно ухмыльнулась, приподняла голову русоволосой за подбородок и прошипела:
– Ты так легко потащила на пытки другую… Что же теперь воешь? Попробуй сама, каково это…
И подтолкнула рабыню к козлам. Про себя же девушка решила одно – если та будет протестовать, вырываться, хоть словом оскорбит ее, то делать то, что хотел видеть Фатунг, будет нельзя. И будь, что будет! Как-нибудь прорвутся, они с Нарин все-таки неплохие бойцы. Но русоволосая покорно поплелась к козлам на заплетающихся от страха ногах, не осмелившись возразить. Она побоялась даже запротестовать, побоялась даже просить о милости! Только поминутно оборачивалась на Ларну и заливалась слезами при виде непреклонного лица той. «Трусливая тварь! – с отвращением подумала девушка. – Как другую девочку, которой сама и в подметки не годится на муки отдавать, так она первая… А у самой смелости даже проситься не хватает… Она свою судьбу заслужила, ради Орихат и десяток таких вот паскуд замучить можно!» Видимо ее отвращение так явственно отобразилось на ее лице, что русоволосая задрожала крупной дрожью и поспешила взобраться на козлы. Слуги стащили с нее платье, развели ноги в стороны и крепко привязали, закрепив даже голову специальным широким ремнем – работорговец заботился о своем имуществе и не хотел, чтобы при урезании рабыни ломали себе шеи, отчаянно колотя головами о раму. Закончив, слуги придвинули поближе столик с инструментарием и быстренько растворились в неизвестном направлении.
– Разрешите попросить вас, госпожа ард-капитан, – услыхала Ларна за спиной голос Фатунга.
– Конечно, – повернулась она к нему.
– Не могли бы вы заниматься только теми частями ее тела, которые все равно потом отрежете? Мне не хотелось бы, чтобы она теряла товарный вид…
– Никаких проблем! – заверила его девушка, сохраняя неприступный и холодный вид, хотя у самой от предстоящего мурашки по шкуре бежали.
– А вообще-то, – прищурившись, добавил работорговец, – такие, как она, очень полезны в среде рабов.
– Совершенно с вами согласна, – ухмыльнулась Ларна. – Но все равно презираю эту породу до глубины души.
Тонкая, почти незаметная улыбка скользнула по губам Фатунга, он повернулся к Нарин, слегка поклонился ей, и спросил:
– А чего бы желала госпожа ард-лейтенант?
– Если бы у вас нашелся симпатичный мужчинка с членом побольше, – хищно облизала губы рыжая оторва, – я бы была весьма и весьма довольна…
– Найдется, конечно, – засмеялся работорговец. – Один из моих стражников обладает таким огромным «инструментом», что можно лишь удивляться тому, как щедро одарили его боги.
– Прекрасно! – хлопнула в ладоши Нарин. – Только…
– Что, только?
– Не будете ли вы против, если я после всего его… э-э-э…
И она сделала рукой жест, как будто бы что-то отрывала.
– О, да на здоровье! – снова рассмеялся Фатунг. – Он мне не раб, а найти нового дуболома в охрану никогда проблем не составит. Урежете – он вашим рабом станет. Вот только справитесь ли вы с ним, он здоров, как бык?
Нарин только вновь хищно оскалилась. Девушке очень нравилась эта рискованная игра, жизнь расцвечивалась новыми красками и оттенками, подобного ей еще проходить не доводилось, и рыжая боялась только одного – подвести подругу и сестру. Как же хорошо, что ей довелось встретить Ларну, ведь если бы не это, она бы продолжала сидеть дома, под крылом матери, и маяться дурью. Смертельный риск приятно холодил рыжей низ живота, и она готова была в любой момент броситься в бой. Девушка действительно собралась урезать мужчину, и тому было две причины. Первой было то, что она хотела поддержать имидж «харнгиратских стерв». Второй же причиной было ее воспитание, ведь она была из Харнгирата, любой мужчина был для нее лишь кучей мусора, и с ним можно было, по ее мнению, делать все, что угодно.
В дверь постучали, и в зал вошел, поклонившись, высокий, почти под два метра ростом, стражник с открытым, симпатичным лицом. Ларна глянула на него и тихо вздохнула про себя – она прекрасно знала Нарин и понимала, что та его не пожалеет, да и в бою с обученной «бешеной кошкой» парень почти не имел шансов. Девушке было его жаль, но ничего поделать она не могла. Что ж, она знала, что за достижение цели придется платить страшную цену, и эти жертвы были всего лишь первыми на ее пути, но, отнюдь, не последними. Фатунг в это время поманил стражника к себе, и парень подошел, басом прогудев из-под шлема:
– Чего прикажете, господин?
– Госпожа ард-лейтенант, наша гостья из Харнгирата, услыхала про размеры твоего члена и желает тебя поиметь, – ответил ему Фатунг.
– Из Харнгирата?!! – полезли на лоб глаза парня, и он взмолился. – Нет, господин, прошу вас, не нужно… Прошу вас – нет!
– Это приказ! Или собирай свои манатки и выметайся!
Стражник остановился, зажмурился, вспомнив о жене и ребенке, а также о том, что другой работы, если Фатунг выгонит его, ему не найти.
– Хорошо, господин… – сквозь зубы пробомотал он и повернулся к харнгиратской стерве. – К вашим услугам, госпожа…
– Иди сюда! – приказала она.
Парень, потупив глаза и скрипя зубами от бессильной злости, подошел к Нарин, стоявшей у столика с хлыстом в руках и надменной ухмылкой на губах. Он проклинал себя за то, что в свое время устроился к этому работорговцу – жалованье было совсем небольшим, но позволяло им с женой сводить концы с концами. Ужас пронизывал душу стражника, и он молил богов о том, чтобы обошлось просто изнасилованием – ведь о харнгиратских стервах ходили страшные рассказы, и сейчас они все всплыли в его памяти. Еще он очень надеялся на то, что от страха окажется неспособен, и эта рыжая госпожа выгонит его.
– Раздевайся! – донесся до ушей парня короткий приказ и он, чуть не плача от унижения, повиновался. – Ляг на спину! И не двигайся! Говорить будешь, только если я прикажу! Понял, ублюдок?!
– Да, госпожа… – мрачно пробормотал он, вытягиваясь на полу. – Я вас понял…
Нарин с интересом рассматривала лежащего на полу и дрожащего мужчину. В глазах его она уловила ненависть, и девушке это понравилось – она прекрасно понимала, что если бы не приказ хозяина, то стражник бы никогда не подчинился, и ей пришлось бы его избить. В своей способности сделать это рыжая ничуть не сомневалась, она видела движения парня и понимала, что боевых искусств он не знает, так что вся его дикая сила ничуть не поможет ему в схватке с «бешеной кошкой». Нарин же была одной из лучших кошек в Школе боевых искусств, и ее обучали справляться с такими громилами. Она посмотрела на пах стражника и снова облизнулась – его член даже в висячем положении был столь огромен, что Нарин даже засомневалась, а войдет ли это чудовище ей во влагалище. Она отстегнула боковые застежки шорт и сбросила их, оставшись в сапогах и безрукавке. Нагнувшись над парнем, девушка опытными и умелыми пальцами принялась возбуждать его. Ей часто приходилась делать это в рабских домах, и опытные служительницы научили ее, какие точки нужно нажимать, чтобы член встал, встал независимо от желания самого мужчины. В стоячем положении член стражника был просто великолепен, и Нарин восторженно причмокнула, ощущая, что между ее ног стало совсем уж мокро. Она присела над ним, подвела головку к своим расширившимся половым губам и стала с силой насаживаться на нее. Рыжей долго не удавалось ввести в себя член, настолько толст он был, но, наконец, он медленно начал входить, и она застонала от наслаждения, смешанного с болью, ей показалось, что сейчас попросту лопнет, казалось, что внутри нее кол. А когда головка ударилась в матку, у Нарин возникло странное ощущение, что кончик члена вылез у нее из горла, пронзив ее насквозь. Она застонала, заерзала на этом великолепном колу и принялась методично насиловать мужчину, чуть ли не отрывая ему левой рукой яйца.
Ларна смотрела на все это, сама возбуждаясь с каждым мгновением все больше и больше. Когда Нарин уже вовсю каталась на члене стражника вверх-вниз, девушка встала, тряхнула головой и сама сняла шорты. Она снова посмотрела на плачущую русоволосую и зловеще осклабилась. Привязанная отчаянно завизжала от ужаса, когда увидела, что харнгиратская стерва подошла к жаровне и вытащила оттуда за длинную ручку раскаленный добела стержень с шипами. В этот момент к козлам подошел уже сбросивший свой роскошный халат Фатунг и положил в специальную нишу у изголовья козел небольшой резной жезл с тускло мерцающим синим камнем в навершии.
– Что это? – поинтересовалась Ларна.
– Исцеляющий жезл, – усмехнулся работорговец, поклонившись в ее сторону. – Он был куплен на Колхрии, создан одной из учениц самой Магистра Боли. Жезл не даст ей истечь кровью, впасть в болевой шок и подсушит после всего раны. Но самая интересная его особенность такова: он не дает пытаемой потерять сознание и делает болевые ощущения куда более острыми и продолжительными.
– Интересная вещица… – протянула девушка, смотря на жезл.
– Три тысячи золотых! – поднял палец Фатунг. – Именно столько я за него выложил. И, клянусь задницей Серого Убийцы, он того стоит!
Ларна ухмыльнулась и снова глянула на привязанную рабыню – та тихо плакала, боясь привлечь к себе внимание визгом. В этот момент девушка поняла, что ей нужно в туалет. Хотела было спросить у работорговца где у него это заведение, но снова глянула на русоволосую и поняла, что не стоит. Она положила стержень обратно на жаровню, до него еще дойдет очередь, и наклонилась над рабыней. Посмотрела прямо в ее наполненные страхом глаза и зловещим голосом сказала:
– Сейчас я сяду на твою морду, падаль, и буду ссать! В твой рот! Поняла, сука? И если ты не будешь хорошо высасывать мочу или прольешь хоть немного…
И она многозначительно ухмыльнулась. Это обещание в ее глазах настолько перепугало русоволосую, что ту начали бить судороги. Она долго силилась что-то сказать, пока, наконец, не выдавила из себя:
– Я все сделаю, госпожа! Клянусь, я все высосу и вылижу так, как вы захотите! Смилуйтесь…
«Трусливая падаль!», – еще с большим омерзением подумала Ларна, влезла на козлы и уселась на лицо рабыни. Ей было противно, она ведь помнила рабов, шедших на страшную смерть, но отказывающихся делать то, на что эта согласилась сразу же. Многие шли на кол, но не соглашались служить туалетом! Девушка лишь покачала головой – эта русоволосая заслужила свою судьбу, хотя ей самой, конечно же, не доставит удовольствия боль суки, но то, что необходимо, она все равно сделает. Ларна поерзала и устроилась поудобнее. Почувствовав неловко ткнувшийся в ее половые губы язык рабыни, она рявкнула:
– Открой рот!
И помочилась в этот тут же распахнувшийся рот, с удовольствием помочилась. Рабыня старалась изо всех сил, будучи в диком ужасе и боясь еще сильнее разгневать эту жуткую воительницу. Она заливалась слезами, которых никто не видел и до которых никому не было дела – ведь ее жизнь закончена, и, кроме того, что она сейчас испытывает и даже много худшего ничего в ее жизни уже не будет. Все закончилось – она уже рабыня для удовольствий, и ничего не вернешь назад… «Ну почему, ну почему она взяла меня?.. – внутренне стонала рабыня. – Я же только хотела услужить, эта проклятая Сириин действительно слабая и бесполезная, почему госпожа не взяла ее?.. Ну почему?..» Единственной надеждой для нее оставалось – попасть после урезания в богатый дом рабыней удовольствий, в дом, где не будет много людей, и ей не придется весь день, захлебываясь от отвращения, глотать чужую мочу. Слезы отчаяния продолжали течь из глаз русоволосой. Она все-таки никак не могла понять, за что именно ее обрекли на пытку, ведь она только стремилась помочь, и раньше ее господин всегда ценил ее усилия и давал ей привилегии. Почему же это не сработало сейчас? Ведь та строптивая и злобная тварь заслужила урезание куда больше ее! «Я же всегда выполняла то, что хотел господин… – захлебывалась слезами девушка, глотая мочу харнгиратской стервы и изо всех сил сдерживая рвоту. – Ну почему он отдал меня ей? За что?..» Ведь всегда был милостив раньше, всегда одаривал ее, когда она докладывала ему об очередной проделке рабынь. И так спокойно согласился, чтобы ее так уничтожили… Рабыня ничего не могла понять, и черное отчаяние все сильнее завладевало ее душой. Она продолжала неумело, но очень старательно елозить языком между половыми губами госпожи и та, наконец, кончила. Кончив, Ларна встала, хрипловато рассмеялась и подошла к остальным рабыням, столпившимся у стены и хмуро взиравшим на происходящее. Став напротив шатенки, которая русоволосая хотела отдать ей на пытку, она уперла той палец в грудь, ухмыльнулась и сказала:
– Если хочешь в туалет – воспользуйся ртом той суки! Поняла?! Она ведь хотела, чтобы тебя замучили.
Шатенка искоса глянула на нее, затем перевела взгляд на козлы, и ее личико исказила ненависть. Она, ничего не сказав, кивнула, пошла туда и также помочилась в рот русоволосой. А за ней потянулись и остальные рабыни, одна за другой. Они также мочились в рот привязанной и, судя по мрачному удовлетворению, проявляющемуся на лице каждой во время этой процедуры, русоволосую ненавидели все. «Сильно же она досадила девчонкам, – подумала Ларна, смотря на все это. – Видно издевалась над ними вдоволь, как хотела. Что ж, теперь пусть получит то, что заслужила!» Кое-кто из рабынь, подойдя к привязанной, наклонялся и что-то шептал ей на ухо, видимо припоминая ей все «хорошее»… Она от этого шепота дергалась, но покорно открывала рот и глотала мочу, только слезы беспрестанно лились из ее глаз.
– Простите меня, госпожа… – услыхала Ларна черноволосой хрупкой девушки.
– Что тебе? – повернулась она к той.
– Мне нужно в туалет, но не писать… Можно?
– Нужно! – ухмыльнулась в ответ Ларна. – Она над тобой издевалась? Мстишь?
Девушка только кивнула и направилась к русоволосой. Наклонившись к той, она негромко объяснила, что сейчас будет делать. От этих слов привязанная забилась, слезы хлынули потоком, и ее, наконец, прорвало отчаянным визгом:
– Нет!!! Не буду!!! Только не это!!!
Ларна зловеще оскалилась, подошла к столику с инструментами, взяла оттуда небольшие щипчики с зубьями и наклонилась на привязанной.
– Ты, кажется, сказала «нет»? – ухмыляясь, протянула она.
– Умоляю вас, госпожа! – взвыла рабыня.
– За неповиновение я наказываю… – еще злобнее оскалилась Ларна.
Она отошла к растянутым в стороны ногам русоволосой и внимательно осмотрела половую щель той. Щель была довольно симпатична и очень ухожена, рабыня, по-видимому, хорошо следила за своим половым органом, понимая, что это ее единственный капитал. Половые губы были небольшими, аккуратными, красивой формы, волосы вокруг были подстрижены ровным полукружьем, разбитной, эдакой челочкой. Девушка положила щипчики рядом и достала из-за пояса свой широкий кинжал. Раздвинув пальцами половые губы рабыни, она приставила острие к открывшемуся розовому отверстию, помедлила секунду и медленно ввела туда кинжал до упора, пробив девственную плеву. Затем несколько раз провернула широкое лезвие внутри, стараясь причинить как можно больше боли. Несчастная билась в путах и отчаянно кричала, слезы потоками стекали по ее сморщившемуся лицу из-под зажмуренных век. Ларна оглянулась на развалившегося в кресле и потягивающего вино голого работорговца, он несколько раз хлопнул в ладоши и восхищенно улыбнулся. Девушка фыркнула про себя, вынула кинжал, стараясь не смотреть на текущую кровь, ей было очень и очень не по себе – ведь она сейчас творила то, против чего всегда протестовала, то, чего не принимала ее душа. Но начатое нужно было заканчивать, несмотря ни на что, и она вновь склонилась над половой щелью несчастной рабыни. Пальцами одной рука Ларна обнажила небольшой клитор русоволосой и крепко зажала его зубьями щипчиков, поднятых с полки козел. Вопль рабыни оглушил ее, и девушка даже затрясла головой, чтобы избавиться от звона в ушах.
– Заткнись, сука! – резко бросила она. – Ты была непослушна. За это я, для начала, выдеру тебе клитор. Затем тебе испражнятся в рот, ты проглотишь и поблагодаришь за вкусное угощение. Поняла, тварь?!
– Не-е-е на-а-а-д-о-о-о дра-а-а-ть, го-о-о-спо-о-о-ж-а-а-а… – провыла рабыня, заходясь в отчаянных рыданиях. – Я-а-а и-и-и т-а-а-а-к вс-е-е сде-е-е-л-а-а-ю-ю-ю…
– Поздно! – отрезала Ларна, ощерившись. – Раньше надо было думать.
И с силой потянула за щипцы. Русоволосая забилась в путах, ее визг и хриплые мольбы резали уши, казалось, что человек не может так кричать. Ларне было очень не по себе, но она продолжала тянуть, не обращая ни на что внимания, лишь уговаривая себя не останавливаться, доказывая себе, что делает необходимое, но совесть не желала ее слушать. Краем глаза девушка заметила остальных рабынь, позатыкавших себе уши, чтобы не слышать этих жутких воплей – все они были бледны и уже не радовались беде той, кто над ними издевался, слишком уж страшным оказалось наказание. Клитор никак не хотел поддаваться, и Ларна со злостью рванула изо всех сил. Раздался хлюпающий треск и окровавленный кусочек плоти, наконец, оказался вырван. Привязанное тело изогнулось в судороге, и визг перешел в полузадушенный хрип.
– Заткнись, сука! – ударила Ларну русоволосую по груди, и несчастная умолкла, трясясь всем телом от страшной боли и закусив губу. – Открой пасть, тебя сейчас будут угощать пикантным блюдом!
И повернувшись к черноволосой рабыне, приказала:
– Приступай!
Та, проклиная себя за желание отомстить, уже ничего не хотела, но вынуждена была подчиниться, боясь оказаться на месте замучиваемой. Она уселась прямо на широко распахнувшийся рот русоволосой, которую еще недавно так ненавидела, а теперь так жалела. Девушке долго пришлось тужиться, прежде чем она смогла сделать требуемое. Русоволосая глотала испражнения, не чувствуя уже ни вкуса, ни запаха, столь сильна была боль между ног, она перекрывала все другие ощущения. «Ну, за что они все меня так ненавидят? – билась в черепе отчаянная мысль. – Ну, за что?! Ну да, я добивалась расположения господина, но ведь все же так! Все!» Несчастная мечтала сейчас только об одном – чтобы скорее уж урезали, скорее прекратили мучить. Она с ужасом скосила глаза на рдеющий в жаровне раскаленный металл стержня, и слезы снова хлынули из ее глаз – ведь этот ужас скоро окажется в ее столь холимой ранее щелочке… Черноволосая, тем временем, закончила испражняться, соскочила с лица привязанной, поклонилась и побыстрее убежала в угол, спрятавшись за спины подруг.
– Не слышу благодарности, – холодно сказала Ларна, выразительно подняв вверх залитые кровью щипцы.
– Я-а-а благодарю-у-у госпожу-у-у за-а-а вкусное-е-е угощение-е-е… – сквозь слезы провыла русоволосая испачканным в дерьме ртом.
– Восхищен! – снова захлопал в ладоши работорговец. – Не видел еще никого, кто бы так быстро приучал рабыню к тому, что ей быть туалетом. Бесподобно!
Ларна осклабилась и издевательски поклонилась в его сторону, разведя руки и как бы спрашивая: «А что ж так?» Затем поманила его пальцем и сказала:
– Ну что, господин Фатунг? Приступим к самому интересному?
– С удовольствием! – ответил он и встал с кресла.
Ларна посмотрела на его вставший торчком член и кивнула – не столь велик, как у стражника, но тоже весьма и весьма неплох. Жаль только, что любой мужчина не вызывает у нее ничего, кроме отвращения. Что ж, придется притвориться. Одно только очень не нравилось девушке в себе самой, так это то, что боль и крики несчастной рабыни очень сильно возбудили ее, и теперь она боялась, что ей может понравиться мучить невинных. Что она может стать такой же, как те, против кого она борется. Да, эта рабыня, конечно, была мелкой и подлой тварью, но таких мучений она не заслужила. Но хотя Ларне и было очень стыдно, ей все равно хотелось продолжать мучать русоволосую. Поняв эту истину, девушка вздрогнула и дала себе слово разобраться в себе самой, изменить себя. «Ничего, – пыталась она утешить себя, – ведь главное – спасти Орихат, а эта сучка сама во всем виновата…» Но эти оправдания помогали слабо. Да, Ларна, конечно, понимала, что основная вина лежит на этих скотских законах, на войну с которыми она и вышла. И она понимала, что для победы ей еще не раз придется мучить и убивать, знала, что сделает это без колебаний. А совесть? Что ж, совесть останется, это ее груз и нести его ей самой, без чьей-либо помощи. Ларна сжала зубы – она до конца понесет свою ношу, до Помоста Казней, которого избежать ей вряд ли удастся. Что ж, это судьба, роль нужно было играть до конца, как бы страшно и противно не было, какой бы она не казалась самой себе.
Она жутко осклабилась, наклонилась, выпятив зад в сторону работорговца, и капризно протянула:
– Но я хочу, чтобы этот стержень во влагалище рабыни и ваш член в моем оказались одновременно…
– Как вам будет угодно, ард-капитан, – засмеялся Фатунг.