Свенцицкий П.В.. Диалоги

Неизвестный. Как не требуют? Выводы, к которым ты пришел в своих
рассуждениях, ужасны. Но нельзя заставить себя веровать из страха перед
неизбежностью принять их. Твои рассуждения могут привести человека к такому
безнадежному решению: ничего, кроме материи, не существует. Я в этом
убежден. Из этого следует, что человек автомат, добра и зла не существует и
жизнь человеческая не имеет никакого смысла. Это ужасно. Но пусть так. Если
эти выводы, неизбежны, я принимаю и эти выводы. Что можешь сказать ты такому
человеку в защиту веры? Чем опровергнешь его неверие? Неужели, по-твоему, с
таким человеком просто не стоит разговаривать?
Духовник. Нет, ты не понял меня. В конечном итоге вера и неверие
логически одинаково недоказуемы. Что может сделать логика? Она может вскрыть
ложь основной посылки, показав, к каким нелепым выводам эта ложная посылка
приводит. Но если человек лучше готов принять явно нелепые выводы, чем
отказаться от этой посылки, -- тут логика бессильна. Такому человеку можно
помочь иным путем. Ему не надо доказывать, а надо раскрыть положительное
содержание истины. И если непосредственное чувство подскажет ему, что это
действительно истина, -- он ее примет.
Неизвестный. Какого метода ты будешь держаться со мной?
Духовник. И того, и другого. Говоря о бессмертии, я пользовался
логическим методом, потому что ты обещал мне в случае явно нелепых выводов
остаться при своих убеждениях о свободе воли, добре и зле и смысле жизни и
отказаться от неверия в бессмертие как основной посылки. Что же касается
всех наших разговоров в их совокупности, я надеюсь, что они дадут то, что
достигается вторым методом, то есть раскроют перед тобою самое содержание
истины. Но это касается будущего. А теперь вернемся к нашим рассуждениям и
подведем итог сказанному.
Неизвестный. Хорошо. Подводи итог, но потом я должен сказать тебе еще
нечто.
Духовник. Прекрасно. Итак, рассмотрение веры в бессмертие нас привело к
следующим выводам. Во-первых, вера в бессмертие не так противоречит разуму,
как кажется с первого взгляда, потому что и в материальном мире есть
явления, не вполне совпадающие с обычным нашим представлением о веществе.
Во-вторых, условно допустив истинность отрицания всякого бытия, кроме
вещественного, мы пришли к целому ряду логически неизбежных нелепых выводов,
таких, как отрицание свободы воли, различия добра и зла и смысла жизни.
В-третьих, эти нелепые выводы, противоречащие непосредственным и
несомненным данным нашего сознания, заставили нас отвергнуть основную
посылку, из которой они вытекали, то есть наше утверждение, что никакого
иного мира, кроме вещественного, не существует, и человек является лишь
частицей этого вещественного мира.
Неизвестный. Да, правильно. Только последнее я бы не мог принять в
столь категорической форме. Я бы сказал так: эти выводы поставили под
сомнение истинность основной посылки о том, что человек только частица
вещества.
Духовник. Пусть для тебя это будет так -- твое субъективное состояние от
моей логики не зависит. Но логически, то есть объективно, я утверждаю, что
неизбежно не только поставить под сомнение эту основную посылку, а
отвергнуть ее совершенно.
Неизвестный. Допустим. Но для меня важна не только отвлеченная или, как
ты говоришь, объективная истина, а именно субъективная уверенность. Вот к
этому имеет отношение и то, что я хотел тебе сказать.
Духовник. А именно?
Неизвестный. Можно ли назвать верой то, что дают какие бы то ни было
рассуждения?
Духовник. Конечно, нет.
Неизвестный. Вот видишь, и ты согласен с бесплодностью рассуждений.
Меня, по крайней мере, убедить могут только факты, потому что безусловную
уверенность всегда дает опыт. Отвлеченные доказательства в лучшем случае
приводят к мысли: "а может быть, и так". Если бы "логика" в отвлеченных
вопросах имела силу математических доказательств, тогда -- да, она могла бы
заменить факты. Но этого нет. И если я не знаю, что тебе возразить, из этого
не следует, что ты убедил меня. У меня силу твоих рассуждений подтачивает
мысль: а как же другие? Сколько великих ученых не имеют веры и признают
только материальный мир! Неужели им неизвестны эти рассуждения? Очевидно,
возражения есть, только я их не знаю. Иначе все должны были бы стать
верующими. Ведь все признают, что Земля движется вокруг Солнца, и что сумма
не меняется от перемены мест слагаемых. Значит, бессмертие не математическая
истина. Эти соображения превращают для меня твою истину в простую
возможность. Но возможность в вопросах веры -- это почти ничто.
Духовник. Представь себе, я согласен со многим из того, что ты сказал.
Но выводы мои совсем иные. Прежде чем говорить об этом, уклонюсь в сторону:
об ученых и математических доказательствах. Ведь нам с тобой придется
говорить о многом, и это пригодится. Вот ты сказал о неверующих ученых, что
в тебе их имена подтачивают безусловную веру. Но почему тогда имена верующих
великих ученых не подтачивают безусловной твердости твоего неверия? Почему
ты так же не хочешь сказать: "Неужели им неизвестны рассуждения неверующих
людей? Очевидно, возражения есть, только я их не знаю. Иначе все должны бы
стать "неверующими". Ведь тебе известны слова Пастера: "Я знаю много и
верую, как бретонец, если бы знал больше -- веровал бы, как бретонская
женщина". Ты прекрасно знаешь, что великий Лодж, председательствуя в 1914 г.
на международном съезде естествоиспытателей, заявил в публичной речи о своей
вере в Бога. Ты знаешь, что наш Пирогов в изданном после его смерти
"Дневнике", подводя итог всей своей жизни, говорит: "Жизнь-матушка привела
наконец к тихому пристанищу. Я сделался, но не вдруг, как многие, и не без
борьбы, верующим..." "Мой ум может уживаться с искреннею верою, и я,
исповедуя себя очень часто, не могу не верить себе, что искренне верую в
учение Христа Спасителя..." "Если я спрошу себя теперь, какого я
исповедания, -- отвечу на это положительно -- православного, того, в котором
родился и которое исповедовала моя семья". "Веру я считаю такою
психологическою способностью человека, которая более всех других отличает
его от животного..."
А Фламмарион, Томсон, Вирхов, Лайель? Не говоря уже о великих ученых,
философах и писателях. Неужели все эти великие ученые чего-то не знали, что
знаешь ты, и неужели они знали меньше, чем рядовой современный человек
(неверующий). Почему эти имена не заставляют тебя сказать о неверии хотя бы
то же, что ты говоришь о вере: "Эти соображения превращают для меня неверие
в простую возможность". Теперь о математических истинах. Даже здесь не все
так безусловно, как тебе кажется. Иногда элементарные математические истины
находятся в видимом противоречии с математическими истинами высшего порядка.
В элементарной геометрии мы знаем "математическую истину", что все точки
двух параллельных линий отстоят друг от друга на равном расстоянии. Но
высшая математика утверждает, что параллельные линии в бесконечности
пересекаются. Из элементарной арифметики мы знаем "математическую истину",
что сумма не меняется от перемены мест слагаемых. Но механика утверждает,
что сумма сия от перемены их мест меняется.
Вернемся теперь к вопросу о значении рассуждении в деле веры. Да, ты
прав, когда говоришь, что безусловную веру может дать опыт. Не факты, а
именно опыт. Каждый факт можно взять под сомнение. Опыт --дело другое. Опыт и
есть самое твердое основание верь.. Таким образом, из твоей верной оценки
относительно значения отвлеченных рассуждений, вывод должен быть такой: пока
у человека не будет религиозного опыта, ни факты, ни рассуждения не дадут
ему настоящей веры. Без этого опыта он может лишь "допускать" истинность
того, чему учит вера, но всегда с оговоркой: "а может быть, и не так". Если
ты видишь солнце своими собственными глазами, неужели твоя уверенность, что
оно существует, хоть сколько-нибудь зависит от того, что его видят и другие.
И неужели, если бы большинство потеряло способность видеть солнце и стало
утверждать, что его нет, ты поколебался бы в том, что видел собственными
глазами и стал бы говорить о солнце, что, "может быть", оно существует.
Неизвестный. Но я не понимаю, какой опыт может дать уверенность в
бессмертии.
Духовник. Тот внутренний опыт, который у религиозных людей столь же
несомненен и так же утверждает для них реальность невидимого, как утверждает
для тебя реальность видимого опыт твоих внешних чувств.
Неизвестный. Скажи подробнее, что ты разумеешь под этим внутренним
опытом?
Духовник. Внутреннее чувствование своего духовного бессмертного начала.
Неизвестный. Но солнце видят все, а чувствование, о котором ты
говоришь, имеют некоторые.
Духовник. Да. И на это есть свои причины. Большинство людей живет
недуховной жизнью. Высшее таинственное начало в человеке, которое именуется
духом, остается вне их жизни. Естественно, что теряют они и самое
чувствование своей духовной природы. Оно совершено заслонено и подавлено
реальными чувственными впечатлениями и переживаниями. Все они живут телесной
жизнью, и потому все имеют чувственный опыт. Но не все живут духовной
жизнью, и потому не все могут иметь духовный опыт. Надо глубоко заглянуть в
свой внутренний мир. Надо вызвать к жизни заглохшее духовное начало, надо
начать питать его духовною пищею. Тогда мало-помалу в этих внутренних
переживаниях все несомненнее и несомненнее раскроется реальность души,
подлинность вечного в ней начала, существенное различие в человеке его
телесности и того, что не подлежит тлению. Все, что касается внутренней
жизни, трудно выразить словами. Поэтому трудно описать и тот опыт, о котором
ты спрашиваешь. В этом опыте ты чувствуешь жизнь совершенно по-новому, ты
как будто погрузишься в нее весь, и это откроет тебе, что сущность ее
совершенно иная, чем вещество. Ты будешь ощущать какое-то соприкосновение
через это ощущение жизни с другим миром, невещественным, и иными
человеческими душами, ты будешь улавливать такие оттенки внутренних
состояний, которые раньше не замечал и которые явно неземного происхождения.
Тебе откроется постоянное действие на тебя сил, каких-то неведомых для тебя,
ничего общего не имеющих с теми силами, которые действуют в вещественном
мире. Ты начнешь входить через эти переживания своей душой в совершенно иной
мир, и твое тело, и мир вещественный станут тяготить тебя своей косностью и
тяжеловесностью. Ты с радостью будешь уходить в себя, чтобы побыть в том,
другом мире, который станет для тебя дороже, ближе и роднее, чем косный и
тяжеловесный материальный мир. И чем более духовен человек, тем непреложнее
для него свидетельствует этот внутренний опыт об особом, непостижимом, но
несомненном духовном мире, к которому принадлежит и его бессмертный дух.
Неверие, то есть отсутствие этого непосредственного знания бессмертия,
начнет казаться таким же странным, каким показалась бы человеку, имеющему
зрение, потеря, не у слепого человека способности видеть солнце. В самом
деле, создается такое положение: стоит человек, имеющий в себе живое,
неопровержимейшее доказательство иного, невещественного мира и вечной своей
жизни, и утверждает, что никакой вечной жизни нет и что его разум не может
принять такой бессмыслицы, как бессмертие.
Казалось бы, и размышлять нечего, и логики никакой не требуется, и
никаких других фактов не надо, кроме одного, который в тебе самом, перед
твоим внутренним зрением, но который ты упорно не желаешь видеть: "Докажи
бессмертие", "Заставь меня поверить", "Приведи факты". Ну, конечно, самое
убедительное, что могло бы быть, -- это не философские рассуждения о свободе,
о добре и зле, о смысле жизни, а собственный опыт, то есть если бы человек
мог заглянуть в свою душу и там ощутить свое бессмертие.
Неизвестный. Но тогда вопрос переносится в другую плоскость -- как этого
достигнуть?
Духовник. Да, это уже совершенно иной, и очень большой вопрос. Говорить
о нем -- значит говорить о Церкви, о таинствах, о молитве и о многом другом.
А как можно говорить об этом, не имея веры в Бога?
Неизвестный. Так не лучше ли нам перейти к вопросу о Боге?
Духовник. Хорошо. Я тоже думаю, что начать лучше всего с этого.

ДИАЛОГ ВТОРОЙ

О БОГЕ

Неизвестный. Да, ты прав, какой вопрос ни возьми, непременно придешь к
вопросу о Боге. Поэтому позволь выложить перед тобою все, что делает меня
неверующим. Может быть, многое здесь не будет иметь прямого отношения к делу
и заставит нас отклониться в сторону. Но иначе я говорить не умею.
Духовник. Говори, не думая о форме, я постараюсь понять тебя.
Неизвестный. Во-первых, я заранее должен тебе сказать, что все
схоластические доказательства бытия Божия -- кажется, их семь штук -- мне
известны. Не трудись, пожалуйста, вновь перебирать их. Я думаю, что никого
они еще не сделали верующими и менее всего тех, кто их сочинял.
Духовник. Не беспокойся. В вопросе о Боге я меньше буду пользоваться
логическим методом, чем в вопросе о бессмертии.
Неизвестный. Значит, ты хочешь не доказывать, а показывать истину?
Духовник. Да.
Неизвестный. Постараюсь добросовестно рассмотреть ее. До сих пор я
ничего не видел в учении о Боге, кроме фантастической сказки, в которую к
тому же давно никто не верит. Когда я встречал образованных людей, живущих,
между прочим, совершенно так же, как и все неверующие люди, и говорящих о
своей вере, -- я невольно думал: неужели они не притворяются? Неужели
серьезно можно верить во все эти басни?
Духовник. Признание безусловной искренности друг друга -- необходимое
условие нашего разговора.
Неизвестный. Да, да, конечно. Я привел эту мысль только для
иллюстрации, насколько трудно мне допустить возможность веры. Итак, с чего
же начать? Начну с второстепенного. Вот ты православный священник и убежден,
что знаешь истину. По твоей истине Бог троичен в лицах и един по существу.
Ты веруешь в этого Бога и всякую другую веру считаешь заблуждением. Если бы
я от тебя пошел бы к мулле, он стал бы говорить мне о своем едином Аллахе и
тоже утверждал бы, что знает истину и твоего троичного Бога считал бы ложью,
совершенно не соответствующей учению Магомета. Потом я пошел бы к буддисту.
Он мне стал бы рассказывать легенды о Будде. И утверждал бы, что он только
один знает истину. Я пришел бы к язычнику. Он назвал бы мне несколько
десятков своих богов и тоже утверждал бы, что он только один знает истину.
Это множество всевозможных религий, часто исключающих друг друга и всегда
утверждающих, что истина только у них, прежде всего заставляет усомниться,
что в какой бы ни было из них есть истина. Логика в вопросах веры бессильна,
а субъективная уверенность, очевидно, недостаточна. Ведь все представители
этих различных религий имеют одинаковую субъективную уверенность и тем не
менее только свою истину считают настоящей. Другими словами, только за
своими субъективными состояниями они признают объективное значение.
Духовник. Твое мнение подобно тому, как если бы кто усомнился в
истинности научного знания только потому, что по каждому научному вопросу
десятки ученых высказывают различные взгляды. Ясно, что прав кто-то один. И
для тебя научной истиной будет, что соответствует твоему пониманию этой
истины. Возьми хотя бы вопрос о происхождении видов. Разве достигнуто здесь
полное единомыслие? До сих пор многие совершенно опровергают теорию Дарвина.
Многие возвращаются к Ламарку. Есть и неоламаркисты и неодарвинисты. До сих
пор еще в науке идут споры по этому основному вопросу биологии. Однако ты не
говоришь: "Биология не знает истины, потому что разные ученые разное считают
истиной".
Неизвестный. Да, но в науке есть вопросы, решенные одинаково всеми.
Духовник. Есть они и в религии. Все религии признают бытие Божие. Все
признают Бога первопричиной всего сущего. Все признают реальную связь
божественной силы с человеком. Все признают, что Бог требует исполнения
нравственного закона, все признают кроме видимого невидимый мир, все
признают загробную жизнь. Поэтому одна религия исключает другую не
безусловно. В каждой религии есть доля истины. Но полнота ее заключается
действительно в одной, в христианской, поскольку она раскрыта и сохраняется
в Православной Церкви.
Неизвестный. Вот видишь, опять новое подразделение: поскольку она
раскрыта и сохраняется в Православной Церкви. А католики? Протестанты?
Англиканцы? Кальвинисты? А множество всевозможных сект? Менонниты, баптисты,
квакеры, молокане, духоборы, хлысты и другие -- ведь все они только себя
считают настоящими христианами, и Православие кажется им грубым искажением
Евангелия. Как же быть? Кому же из вас верить?
Духовник. Сколько бы ни было разногласий, истина от этого не перестает
быть истиной. Ты это понимаешь в отношении науки. Пойми и в отношении
религии. Частичную правду многие по разным причинам признают за полную
истину, но полная истина существует, и когда ты ее увидишь, то сразу
узнаешь.
Неизвестный. Почему не узнают все?
Духовник. В громадном большинстве случаев по неведению, потому что им
не известно учение Православной Церкви. А если известно и все же не видят
истины, то причина коренится в нравственной области. Религия не наука.
Нравственное состояние человека -- необходимое условие для познания
религиозных истин.
Неизвестный. Значит, по-твоему, полноту истины не видят в Православии,
благодаря своему греху?
Духовник. Да. Гордость, эгоизм, страсти делают человека настолько
невосприимчивым к чувствованию истины, что, и видя, ее не узнают. Таковыми
бывают, главным образом, родоначальники заблуждений и первые их приверженцы.
А дальше заблуждение продолжает действовать из поколения в поколение, потому
что в этом заблуждении воспитываются и вырастают и настоящей истины даже не
стараются узнать.
Неизвестный. Это, во всяком случае, остроумно. Если твоя истина меня не
убедит, ты всегда можешь сказать: сам виноват -- поменьше бы грешил.
Духовник. Да, совершенно верно, и могу так сказать, и скажу. Потому что
совершенно убежден в том, что знать по-настоящему учение Православной Церкви
и не чувствовать его истинность можно только при каком-то нравственном
помрачении.
Неизвестный. Пусть так. Ведь, в конце концов, мне важно не то, как ты
будешь оценивать мое нравственное состояние, а то, как ты оправдаешь свою
веру. Выслушай меня дальше. Все сомнения мои о невидимой душе еще в большей
степени касаются невидимого Бога. И понятно. Ведь, когда речь шла о душе,
перед нами было все же какое-то несомненное бытие -- "человеческая личность",
и вопрос был лишь о ее составе. Здесь же мы говорим о чем-то совершенно
фантастическом. О каком-то несуществующем "лице", которое создало наше
собственное воображение, и делаем вид, что речь идет о чем-то действительно
существующем. И что всего замечательнее, что этот выдуманный нами Бог, как
нарочно, снабжен нами самыми нелепыми свойствами. Это, вероятно, для того,
чтобы не так легко было обнаружить его фантастичность. Ведь, если бы в Боге
все было понятно -- сразу было бы ясно, что его нет. Что же такое, по вашему
учению. Бог? По-видимому, это какая-то личность. Во всяком случае, верующие
награждают своего Бога всякими свойствами человеческой личности. Он имеет
разум, волю, чувства, гневается, любит и т.п. Но эта личность в то же время
обладает и такими свойствами, которые прямо противоположны понятию личности.
Бог не только всемогущ и всеведущ. Он не имеет никаких границ, всегда был и
везде присутствует. Как, спрашивается, совместить представление о личности с
понятиями "вездесущий" и "безграничный"? Под словом личность мы всегда
мыслим нечто, имеющее предел, "отделяющий" то, что не составляет личность,
от того, что ее составляет. Как личность может быть везде? Тогда, значит,
все и есть эта личность, и вне этой личности, очевидно, ничего нет. Правда,
видя явную нелепость всех этих определений, верующие люди спешат прибавить,
что Он еще и непостижим. Но такая поправка не спасает положения. Нельзя же в
самом деле наговорить кучу нелепостей и потом оправдывать их непостижимостью
того, о ком они наговорены. Если Бог непостижим, то не лучше ли сказать
прямо: Бог есть, но я не знаю, почему в Него верую, так как постигнуть Его
невозможно. Может быть, мы на этом пока остановимся? Или говорить дальше?
Духовник. Да, я думаю на этом лучше остановиться. Прежде всего везде
будем иметь в виду относительность всех человеческих понятий в применении к
вопросам веры. Вот ты говоришь: "личность". А можешь ли ты, отделив понятие
"личности" от понятия "тела", с достаточным основанием говорить о ее
"границах"? Ты здесь опять навязываешь "пространственность", столь
необходимую для твоих восприятии материального мира и совершенно чуждую
бытию духовному. Те свойства, о которых ты сказал, -- ум, воля, чувство -- они
сами не занимают никакого пространства, и потому, когда ты говоришь о
непримиримых противоречиях божественных свойств с определением Его как
личности, ты мнимые противоречия усматриваешь здесь потому, что видишь перед
собой "личность" материальную и прикладываешь к ней понятие не материального
порядка. Но, если бы ты допустил личность без материальной основы, оставив
за ней лишь разум, волю и чувство, -- ты сразу перешел бы в совершенно иную,
"непространственную плоскость" и перестал бы смущаться этими кажущимися
противоречиями. Ты должен был бы признать, что Бог и душа одинаково
беспространственны и что разница личности Бога и личности человека не в том,
что человек занимает "мало" места, а Бог присутствует "везде", то есть
занимает "много места", а в том, что неведомое бытие одного относительно, а
другого абсолютно. Перечисляя эти абсолютные свойства в земных понятиях, мы
в то же время мыслим, что они касаются того, чему эти земные понятия будут
соответствовать там, в совершенно иных условиях бытия. Но что-то
соответствует и там нашему пространству. Это "что-то" у Бога является в
абсолютной полноте, а у человеческой души лишь относительно и потому
ограниченно. Поэтому мы и утверждаем, имея в виду абсолютность этого
свойства, соответствующего пространственности, что Бог вездесущ.
Неизвестный. Меня до известной степени удовлетворяют твои объяснения.
Но я не понимаю, почему вы говорите о непостижимости Божества.
Духовник. О непостижимости говорим потому, что знать о некоторых
свойствах Божиих, которые Сам же Господь открыл о Себе людям, -- это еще не
значит постигнуть ограниченным человеческим сознанием все безграничное
содержание Существа Божия.
Неизвестный. Как же можно признавать непостижимое? Ведь мы все признаем
существующим лишь настолько, насколько можно постигнуть разумом?
Духовник. Ни в коем случае. Есть нечто вполне реальное, что признает
существующим неверующий разум и в то же время не может признать
непостижимым.
Неизвестный. А именно?
Духовник. Бесконечность пространства и вечность времени.
Неизвестный. Для меня это не совсем понятно.
Духовник. Ведь ты, признавая только материальный мир, признаешь
реальность пространства и времени так, как даны они твоему сознанию. Ты
мыслишь их "метафизически", они для тебя реальная "протяженность", которая
служит для измерения вещей и чередования явлений. Поэтому для тебя имеет
совершенно реальный смысл и понятие "бесконечности" в смысле пространства,
не имеющего конца, и "вечности" в смысле времени, не имеющего предела. Для
тебя это не "дурная бесконечность", а объективно и реально существующая.
Неизвестный. Да.
Духовник. Но разве твой разум "постигает" понятия бесконечности
пространства и беспредельности времени? Для тебя нелеп, потому что
непостижим, вездесущий Бог. Но насколько нелепо, хотя столь же непостижимо,
"бесконечное" пространство! Разве ты можешь по свойству ума своего мыслить
нечто, не имеющее конца и предела? Коль скоро пространство для тебя
"реальность", попробуй вести мысленно линию "без конца", попробуй вообразить
себе вселенную, не имеющую предела. Вообрази себе, что ты миллиарды верст
отсчитываешь куда-то вдаль от Земли, на которой стоишь, и сколько бы верст
ни отсчитывал, нисколько не приближаешься к концу. Ты бы мог отсчитывать эти
версты в течение тысячелетий и все равно был бы в том же положении, потому
что конца не существует вовсе... Попробуй представить себе все это -- и ты с
полной ясностью поймешь всю невозможность для человеческого разума
постигнуть понятие бесконечности. Ты мыслишь все имеющим предел. Таково
свойство твоего ограниченного разума. И если ты поставишь такую же задачу в
отношении времени, твой разум окажется в таком же беспомощном положении.
Попробуй вообразить себе биллионы уже прошедших веков и биллионы веков
грядущих и при этом почувствуй со всей реальностью, что какие угодно
чудовищные цифры в прошлом и будущем нисколько не могут приблизить тебя к
какому-либо пределу потому, что нет у времени ни начала ни конца. И тебе
станет совершенно очевидна полнейшая неспособность твоего разума постигнуть
понятие вечности. И вот, несмотря на эту невозможность постигнуть
бесконечность времени, ты утверждаешь несомненную реальность и того и
другого.
Неизвестный. Это неизбежно. Как же я могу допустить предел? Ясно, что