Страница:
– Граф, – начал Лис, когда уставший в пути Конрад отправился почивать, – имеется интимный разговор на криминальную тему.
– Что такое? – насторожился я.
– Такого – хоть завались! Не хотел тебе с ходу настроение портить. Но теперь будем считать, что я тебя уже подготовил, следовательно, начнем с разэтакого. Тебя внизу еще один мужик дожидается. Я его разве что оглоблей не гнал – он ни в какую! Говорит, надо ему с тобой потолковать на всякие-разные темы.
– Что еще за мужик? – удивился я.
– Да ты его отлично знаешь. – Лис скривил брезгливую гримасу. – Фамилия у него такая противная – Про-отвиц.
ГЛАВА 19
Если бы внезапно проснувшаяся от механического крика золотого петуха зимняя муха решила вдруг немножко пожужжать, сетуя на чересчур нервную обстановку, в этот миг звук ее резонного недовольства прогромыхал бы в наступившей гнетущей тишине отзвуком приближающейся бури.
– Протвиц?! – Я остолбенел, не зная, что и сказать. – Откуда? Что ему здесь надо?
– Видишь ли, – физиономия Сергея приобрела вид такой, будто его долго насильно поили тем самым странным красителем, который в России отчего-то именуют портвейном «777», – эта надежда имперского сыска утверждает, что у нее на кармане ордер на наш арест, подписанный лично полицай-президентом. И по этому замечательному поводу он желает поглядеть в твои честные глаза. В мои, что показательно, он глядеть отказался, хотя я ему предлагал отойти за угол да зыркнуть друг на друга недобрым оком. Быть может, в последний раз.
– Это лишнее, – скривился я. – Но ордер на арест, пожалуй, тоже чересчур.
– Капитан, шо ты мою правовую безграмотность ликвидируешь, как Тухачевский кулачество? Ты это ему объясни! Хошь свистну? Таксоид дожидается в прихожей, стоя на задних лапках, и наверняка уже видит нас с тобой в виде «Педигри – двойная свежесть» в своей виртуальной миске.
– Ладно, зови, – пожал плечами я. – В конце концов, если сыщик направился к нам, а не в контору обер-полицмейстера, то, вероятно, желает о чем-то договориться. Во всяком случае, хотелось бы в это верить.
– Хорошо, сейчас засвистаем по-соловьиному, – кивнул мой секретарь. – Но тут есть еще пара слов на тему этого будильника. – Он кивнул на золотого петуха.
– Ну, что еще?
– Ты не кривись, сначала послушай! – торопливо перебил меня напарник. – Тебе в детстве сказку про золотого петушка не читали, а мне – читали. Я сначала даже не сообразил, что это тот самый петушок. А потом, когда я на почтовую станцию шел, меня как обухом по голове огрело! Брюс, тот самый, который в этом замке жил, был сподвижником Петра I.
– Да, я это знаю, – кивнул я.
– Возьми себе на полке пирожок! Не перебивай. А еще у Петра был другой сподвижник – крещеный эфиоп Ганнибал.
– Кажется, он был не эфиоп.
– Да хоть индус! К делу это не относится! Если Брюс сконструировал или откуда-то привез этот орально-клювальный агрегат, то очень может статься, Ганнибалу о необычайном предке «тамагочи» было известно, и, качая на коленке кудрявого мальчика Сашеньку, любимого своего внука, он поведал ему на свой африканский манер историю о чародее и золотой птице. А мальчик возьми, да вырасти в светило русской словесности – Александра Сергеевича Пушкина! И дедушкину сказку уже на свой лад и переложи.
– М-м… Арап Петра Великого – это начало XVIII века, – пытаясь восстановить в голове хронологию событий, начал я, – а маленький Пушкин – это как раз сейчас. Вероятно, он не внук, а правнук.
– Расслабься, то все наносное. Суть в другом. Петушок явно оповещает нас об опасности. Или не нас, а, скажем, все того же Брюса, который, я так понимаю, здесь где-то неупокоенный бродит. – При этих словах ложечка, которой помешивали сахар, вдруг сама собой поднялась в воздух и, звякнув, упала в пустую чашку. – Кхм! М-да, впечатляет, – прокомментировал увиденное Лис. – Сдается, я прав. Но прикол-то в следующем: на нас с тобой птичка певчая не среагировала, проигнорировала, шо кондор – муху. А потом вдруг ка-ак раскукарекалась!
– Что в этом удивительного? – не совсем понимая, к чему клонит мой друг, поинтересовался я. – Наполеон, нет сомнения, замышляет недоброе, если не по отношению к Павлу, то уж во всяком случае, к его наследнику. А во втором случае Протвиц…
– Или Конрад, – поправил меня Лис. – А может, оба сразу. Не исключено, конечно, шо этот проснувшийся от летаргии будильник просто нервно реагирует на иностранцев, но ведь и ты, и сам Брюс не из псковских будете. Короче, странно все это, не то слово! Вот бы с отверткой петушка раскурочить да глянуть, на что его перемыкает.
Услышав подобное, золотая птица возмущенно подняла голову и угрожающе растопырила крылья, однако ни единого звука при этом не раздалось под сводами библиотеки.
– Не-не, – Лис в останавливающем жесте выставил перед собой ладони, – никто тебя на металлолом пускать не собирается! Все путем, сиди чирикай. Но ты б хоть знак дала, против кого вопишь!
Птица молча сложила крылья и надменно уставилась поверх наших голов.
– Спасибо, хоть не плюнула, – хмыкнул Лис.
– Ладно, оставим странности для свободного времени, а пока зови Протвица – узнаем, чего ему в Вене не сиделось.
Йоган Протвиц стоял передо мной в долгополой серой полушинели-полуплаще с пелериной и старался придать себе вид если не победительный, то, уж во всяком случае, грозный.
– Должно быть, вы замерзли в дороге, господин Протвиц, – оглядывая ищейку с ног до головы, неспешно заметил я. – Русские зимы очень суровы. Тишка, дружок, забери у барина шинель да поставь еще самовар.
Расторопный слуга подскочил к полицейскому, на ходу протягивая руки за непритязательной верхней одеждой нового гостя.
– А вообще у нас раздеваются внизу.
– Полагаю, ваш секретарь уже передал, что у меня с собой все бумаги, достаточные для того, чтобы арестовать вас обоих и передать в руки закона! – надменно заявил сыщик.
– Вы что же, господин Протвиц, намерены арестовать меня самолично, прямо здесь? Забавно было бы узнать, как вы это себе представляете.
– У меня с собой пистолет, – исподлобья глядя то на меня, то на Лиса, предупредил таксоид.
– О, поверьте, этого добра в доме навалом, – усмехнулся я. – А еще здесь имеется обширный парк, где может упокоиться ваше тело, и замок, вполне пригодный для блужданий стенающей души. Однако не станем напрасно пугать друг друга! Я предвижу, что вы мне скажете. Конечно, вы позаботились, чтобы немало людей знало о том, куда вы направляетесь. Если вы не объявитесь своевременно, кто-нибудь обязательно примчится вам на замену и все такое прочее. А потому сразу перейдем к делу. Признаюсь, я вовсе не ожидал новой встречи с вами и, не буду скрывать, не рад ей. Итак, чем обязан?
– Вы самозванец и мошенник! – собравшись с духом, выпалил Протвиц. – Истинный граф Турн заточен в турецких застенках!
– Полагаю, он уже в ином месте, – усаживаясь поудобнее и глядя на стоящего Протвица, заверил я.
– Вы совершенно зря делаете вид, что для вас сие не имеет значения! Уверен, не только нам, но и правительству императора Павла будет интересно знать, что за негодяй скрывается под личиной полковника графа Турна.
– Возможно, это так, – согласился я. – Но что с того? Вы-то ведь пришли ко мне, а не к обер-полицмейстеру, стало быть, распоряжение о моем аресте – лишь повод для разговора. Или я не прав?
Разочарованный Протвиц, должно быть, немалую часть пути от Вены в Санкт-Петербург репетировавший обличительную речь, не найдя отклика у зрительской аудитории, стушевался и растерянно огляделся по сторонам.
– Шо, я лишний? – перехватывая довольно сконфуженный взгляд таксоида, патетически взвыл Лис. – Граф, меня выкидывают за борт пиратского корабля истории, а вы на это взираете, буквально невзирая ни на што. Я ща пойду рыдать и биться в истерике, с горя пробью вот этим самым лбом круглую лунку в дне Невы и утоплюся, как бедная Лиза, которую я знавал еще богатой.
Страстный монолог раздухарившегося секретаря, кажется, еще более потряс детектива, чем мое безучастное спокойствие.
– Он это серьезно?
– Он – да, – не давая мне вставить слова, выпалил Сергей. – Я – нет! А вы о чем?
– Друг мой, – обратился я к напарнику, – будьте любезны оставить нас с господином инспектором для конфиденциального разговора.
– А можно я буду подслушивать за дверью? – радостно ощерился Лис, выбрасывая руку в скаутском приветствии. – Вот честное слово, я вам не буду мешать! – Не дождавшись моего ответа, он со вздохом повесил голову на грудь и понуро, точно на эшафот, двинулся к выходу из библиотеки. – Все кончено, все порушено! Так мне и не узнать, быть или не быть! И я уже, наверно, в жизни никогда не стану президентом земного шара! Йоган Протвиц изловил меня на горячем, и я пошел собственной правой рукой писать чистосердечное признание, а не то это горячее, не дай Бог, остынет.
– Узнай-ка у Тишки, готов ли самовар, – напутствовал я друга.
Лис драматично вскинул голову и снова уронил ее на грудь:
– Слушаюсь и повинуюсь, о великий и, без сомнения, ужасный.
Оглушенный Лисовой ахинеей Протвиц удивленно проводил убитого горем секретаря недоумевающим взглядом и резко повернулся ко мне, должно быть, заподозрив какой-то подвох.
– Если вы что-то задумали…
– Да нет, это вы что-то задумали, – перебил я. – Давайте без обиняков. Вы желаете продать мне свое молчание и этот ордер? Назовите цену.
– Вы уже предлагали мне деньги в Вене!
– Теперь, насколько я понимаю, вы стоите больше или, во всяком случае, так вам кажется, – мило улыбнулся я, покачивая носком домашней туфли.
Сыщик набрал в свою тощую грудь побольше воздуха, будто собираясь возмутиться, но резко выдохнул и заговорил быстро, точно пугаясь собственной наглости и стараясь уменьшить время пребывания под моим пристальным взглядом.
– Не знаю уж, как вас именовать, милостивый государь, но вы находитесь под защитой людей весьма и весьма значительных. Только благодаря их влиянию я решился пренебречь требованиями службы и потому стою теперь перед вами, а не в кабинете генерал-полицмейстера.
– Трогательно, – смахивая несуществующую слезу, вздохнул я. – Мне следует быть вам за это благодарным?
– Вы, брат Октавиан, должны исполнить то, что обещали в обмен на защиту, вам оказываемую, – почти выкрикнул, точно выстрелил, Протвиц.
– Ах вот вы о чем! – Я досадливо нахмурил лоб. – Ну да, конечно! А скажите, господин сыщик, когда вы стояли там внизу, дожидаясь аудиенции, вам случайно не встретился такой невысокий генерал с вензелем императора на эполетах?
– Мне понятно, к чему вы клоните, – поблескивая недобрым взглядом, медленно проговорил таксоид. – Однако до сих пор ваши беседы с упомянутым лицом ни к чему не привели.
Я пожал плечами:
– Дорога, начатая вами из дома полицай-президента, в конечном итоге привела в мой петербургский особняк, но согласитесь, господин сыщик, это произошло не сразу. Для всего нужно время. Скажу вам как офицер, которым действительно являюсь, для того, чтобы идти в бой на противника, к тому же столь умелого, как интересующее наших друзей лицо, необходимо знать куда больше, чем имя какого-то полковника Ландри. Я делаю все, что от меня зависит.
– Господа, о которых вы только что упомянули, полагают, что порученное ими задание продвигается слишком медленно!
– Понятно, – кивнул я. – Стало быть, вас они прислали, чтобы надзирать за мной. Это опрометчивый шаг.
– Они считают, что вашему сиятельству может пригодиться моя помощь, – стараясь изобразить на лице максимально любезное выражение, кивнул Протвиц.
– Вот даже как! – Я сложил губы в ироничную усмешку. – Какая забота!
– Помните о принесенной клятве! – впадая в патетику, выдохнул гордый доверием иллюминатов таксоид.
– Не сомневайтесь, у меня замечательная память, – отмахнулся я. – Впрочем, пожалуй, мне действительно стоит воспользоваться услугами столь грамотного сыщика, каким являетесь вы. Но коль уж скоро, господин Йоган Протвиц, вам предстоит впредь работать под моим началом, то уж окажите любезность, смирите подозрительный нрав, вас здесь пока не намереваются коварно умертвить.
Я по– прежнему остаюсь военным атташе, графом Вальтером Турном фон Цевершем. Вы же будете, ну, скажем, делопроизводителем военной миссии, поэтому извольте выглядеть подтянутым и бодрым. Совсем разболтались в своем полицейском гадючнике! —Эти слова уже были произнесены тоном, столь же далеким от недавнего барственно-покровительственного, как прогулка при луне от вахт-парада. Сыщик невольно вытянулся в струнку, хотя струнка, честно говоря, была довольно кривой. – Так вот, Йоган, возвращаясь к интересующему нас господину. У меня есть информация, что вокруг этого генерала формируется некий заговор. Это, как вы, несомненно, понимаете, играет нам на руку. Но чтобы иметь возможность использовать столь ценную информацию, необходимо выяснить полный круг связей подопечного. Я желаю знать, кто еще из видных царедворцев, офицеров свиты, гвардии и тому подобных принадлежит к числу заговорщиков. Вы меня понимаете, господин Протвиц?
– Так точно! – стараясь говорить по-военному, запинаясь, пролепетал мой новый подчиненный.
– Вот и отлично. А сейчас отправляйтесь к моему секретарю, он напишет вам записку, которую вы отнесете послу. Для начала – получите квартиру в дипломатической миссии. И вот еще что, – я помедлил, глядя на вытянувшееся в ожидании распоряжений лицо полицейского служаки, – ради Бога, переоденьтесь. У вас, с позволения сказать, вид попа-расстриги, продувшегося в карты на ближайшей ярмарке. Не забывайте, что теперь вы дипломат и должны выглядеть соответственно. Если у вас мало денег, я распоряжусь, чтоб вам их ассигновали, но приведите себя в порядок!
– Яволь, – сдавленно крякнул Протвиц, окончательно превращаясь из злобного, идущего по следу таксоида в довольно-таки домашнюю таксу.
– Я не понял, Капитан, ты уже работаешь один? Мое мнение в деле роли не играет? Мы должны одевать, обувать, кормить этого, прости Господи, сотрудника?! Завтра по местным холодам ему нос придется вытирать! Платки для него мне прикажешь заготавливать?! Я для кого нечестным трудом деньги зарабатывал?! Для Протвица?!! Да он же мне за них чуть нары в полный рост не организовал! А теперь – шо? В кота Леопольда играем: ребята, давайте жить дружно?
– Уймись, Сергей, – пытался урезонить я друга. – Протвиц может быть нам либо вреден, либо полезен. Он уже здесь и так просто от нас не отстанет, значит, его надо перенацелить. Что и говорить, сюрприз нам иллюминаты преподнесли занятный, но будем исходить из реальности. Любимое дело свалившейся нам на голову ищейки – вынюхивать преступников. Не дадим ему захиреть, пусть этим и займется.
– Спасибо, хоть у нас стукача иллюминатского не поселил, – недовольно буркнул Лис, нехотя смиряясь с логикой моих слов. – То-то бы компания собралась под здешней крышей – теремок отдыхает! Золотой петушок горло бы сорвал, шипел бы на входящих.
– Да, кстати, – меняя тему разговора, вставил я. – Ты заметил, что Конрад замялся, когда Бонапарт спросил о происхождении его рода?
– Да ну, что за глупости? – Лис дернул плечом. – Это ж у нас с тобой «Мастерлинг» на всех языках лопочет, а тут старина Бони говорит на французском с итальянским акцентом. Конрад – на французском в немецкой версии. Я вообще поражаюсь, как они друг друга понимают.
– Может, ты и прав. – Мой взгляд скользнул по книжным полкам. – Но я бы хотел уточнить одну небольшую деталь. Однако для этого хорошо бы иметь подробный атлас германских земель. Интересно, у Брюса такой был в наличии или нет?
– Шо еще за деталь? – недовольно проговорил Сергей.
– Хочу посмотреть, где находится город Боденвердер,только и всего.
– А он-то тебе чем не угодил?
Лис не успел завершить фразу. Стремянка, без движения стоявшая в углу весь день, переместилась вдоль стеллажа с книгами, и мы услышали собственными ушами скрип ее ступеней под чьими-то тяжелыми шагами.
– Капитан, – задумчиво глядя на самодвижущуюся стремянку, выдавил наконец Лис, – а у тебя в замке привидения тоже среди бела дня по полкам шарят? Не, ну, то есть вы поймите меня правильно, – проговорил он в пространство, – ежели какой том достать или, может, свежих журналов принести – это завсегда пожалуйста!
Между тем скрип рассохшихся ступеней прекратился, и на четвертой сверху полке сам собой начал выдвигаться массивный фолиант, на котором золотом был вытеснен мускулистый бородач в неглиже, держащий на плечах исчерченный вдоль и поперек шар.
– Элиас Бек, – проговорил я, когда несомая чьей-то невидимой рукой книга спустилась ниже. – Издание Веймар, 1710 год. В собрании моего отца есть такой же.
Фолиант продолжал опускаться, затем лег на стол, и страницы одна за другой стремительно замелькали, шурша от радости после долгого забвения. Наконец шелест бумаги прекратился. Мы с Лисом, в задумчивости воспринимая происходящее, молча придвинулись к столу. Конечно, лежавшая перед нами карта не слишком напоминала привычные электронные, да и бумажные, сделанные при помощи спутников, но все же не нужно было сдавать на отлично военную географию, чтобы узнать окрестности Везера со всеми наличествующими здесь в начале позапрошлого века герцогствами, графствами, епископствами и прочими имперскими городами.
– А где, спрашивается, Боденвердер? – Я пристально уставился на карту. Одно из торчавших в чернильнице перьев взмыло и стрелой Робин Гуда уткнулось в едва заметный островок посреди реки. – Вот оно, значит, как. – Я мысленно поблагодарил любезного призрака за помощь. – Забавно! С одной стороны Брауншвейг, а с другой действительно Ганновер.
– Сногсшибательно! – подытожил мои наблюдения Лис. – Ты выглядишь сейчас как Колумб, обнаруживший среди купленных в лавке карт атлас ученика современной гимназии. Но должен тебе заметить, каждый населенный пункт где-нибудь, да находится. Будь добр, растолкуй для необразованных, в чем гениальная суть твоего открытия.
– Гениальная суть… – повторил я. – Сам не знаю. Просто какие-то несуразные совпадения.
– Да не томи ты! – возмутился Сергей.
– Не томлю, а пытаюсь сформулировать, – обиделся я. – Сам посуди, золотой петушок, который отреагировал то ли на Протвица, то ли на Конрада, заминка Мюнхгаузена по поводу местонахождения его владений…
– Но это мы, кажется, выяснили. – Лис ткнул пальцем в карту. – Учитывая подвижность границ в этом лоскутном государстве, уснуть можно подданным Брауншвейга, а проснуться по всей длине ганноверцем.
– В том-то и загвоздка! – поморщился я.
– Да в чем – в том?! – возмутился мой напарник. – Где ты тут загадку нашел?!
– Сергей, не горячись, а то неровен час Тишка услышит – по слободе разнесет, что ты на графа кричишь. Вспомни дело Пугачева и короля Британии Георга III.
– Ну, помню, – вопросительно поглядел на меня недовольный секретарь. – Шо с того?
– В Англии и по сей день правит все тот же Георг III. Он, правда, окончательно выжил из ума, и регентом при нем является старший сын – будущий Георг IV.
– Ай-ай-ай, какая неприятность в британском королевском семействе!
– Лис, все дело в том, что это ганноверское королевское семейство, – прервал я друга.
– То есть? – смутился мой напарник.
– На данный момент в Англии правит ганноверская династия, и титул принца Георга, правящего регента, – король Ганновера.
– О-бал-деть! – Лис взял в руки атлас и уставился на едва заметный островок. – Ты намекаешь, что Конрад фон Мюнхгаузен – английский шпион?
– Для этого у меня нет ни малейших оснований, – честно сознался я.
– Ну слава Богу! – облегченно вздохнул Лис. – А то я уж было подумал… Сам знаешь, противно друзей подозревать. А мы с ним как-никак из плена вместе бежали, на Гольдбахе куковали, он нас едва от французов не отбил.
– Да, – кивнул я, – все это так, но есть маленький червячок сомнения.
– Угу! Дай Бог, чтобы он сгрыз яблоко раздора.
– Помнишь, когда похитили наполеоновские письма, я предположил, что противник будет стараться прилепиться к нам, стать нашей тенью.
– Ну?
– Однако, кажется, никто не появился.
– Даже ты, о мудрейший, не застрахован от ошибок, – возразил Лис. – Тот, кто спионерил бумаги, мог резвым галопом помчаться в Англию, если это, конечно, был английский заказ. А когда вернулся – нас уже и след простыл.
– Может, и так, но если все же нет, то единственным кандидатом на роль вышеупомянутой тени приходится, увы, признать нашего соратника. Барона Конрада фон Мюнхгаузена.
– Да, Капитан, – Лис перехватил мое запястье, пытаясь сосчитать пульс, – случай клинический. Тебе это, часом, не напоминает болезнь с названием «паранойя»?
– Сергей, мне это так же неприятно говорить, как тебе слушать. – Я вырвал руку. – Надеюсь, все мои версии – лишь игра воображения, так что пусть они пока останутся между нами. Однако подумать здесь есть над чем. Пожалуй, стоит организовать запрос через военную миссию о прохождении службы ротмистром Мюнхгаузеном в связи с его намерением перехода под австрийские знамена.
– Но он вроде не собирался, – с сомнением произнес Лис. – Вернее, собирался, но не под австрийские.
– Откуда нам знать, может, хотел, а потом взял и передумал. А запрос официальный уже пошел.
– Ну-ну. – Сергей махнул рукой. – Лучше уж спроси Елипали, откуда господин резидент Конрада знает. Это ведь его протеже.
Я со вздохом активизировал связь.
– Вы, как я погляжу, не спешите с докладом, – сухо приветствовал меня дон Умберто, не слишком расположенный к нашей оперативной группе, особенно после недавнего выяснения отношений.
– Отчего же, вот спешу. – Я в деталях изложил резиденту суть утренней беседы с Бонапартом, опуская, конечно же, его речи на тему свободы и равенства и останавливаясь лишь на вероятном заговоре против базилевса.
– Кстати, – выслушав мое сообщение, проговорил резидент, – как удалось выяснить, не так давно человек, сходный по описаниям с полковником Ландри, встречался с одним из лидеров Комитета Действия. Есть такое аристократическое подполье, имеющее на территории Франции свою разветвленную сеть. Это был некто маркиз д'Антраг. Согласно моей информации, он руководит боевыми группами. Встреча продолжалась около трех часов, после чего Ландри, если это, конечно, действительно он, исчез, точно сквозь землю провалился.
– То есть можно предположить, что удар будет нанесен руками дворян-эмигрантов?
– Не исключено, однако возможно и другое. Стоит помнить, что французские короли поддерживали Турцию еще со времен династии Валуа, так что четко наведенный удар может последовать и со стороны Османской Порты.
– Ловкий ход, — оценил я. – В этом случае обвинить заговорщиков в организации покушения будет весьма проблематично. Однако я хотел бы сейчас уточнить другое: помните, офицер, которого вы наняли, чтобы освободить нас из рук иллюминатов. Вы давно его знаете?
– Нет, – с легким раздражением, точно я спросил что-то неприличное, ответил банкир. – Он из германских волонтеров, таких много прибывало в первые дни войны. Я лишь послал выяснить, найдутся ли желающие для подобной работы. Вызвались несколько человек со своими отрядами, этот запросил меньше всех.
– Поня-атно, — задумчиво протянул я. – Тоже не факт, но заставляет кое о чем задуматься. Был бы вам очень благодарен за любую дополнительную информацию о ротмистре Конраде фон Мюнхгаузене.
– Он что же, Мюнхгаузен?
– А вы не знали?
– Мне было не до того, — с раздражением отозвался Палиоли. – Еще какие-то вопросы?
– Нет, – честно сознался я. – Разве вот сообщение о том, что иллюминаты прислали к нам в помощь венскую полицейскую ищейку Протвица.
– Вам это мешает? — без особого интереса спросил резидент.
– Пока трудно сказать. Однако мы были бы вам признательны, если бы вы предупреждали нас о подобных неожиданностях. Все-таки на руках у Протвица распоряжение о нашем аресте.
– Приказ об аресте – лишь пугач, — отмахнулся Умберто. – Сейчас вы нужны иллюминатам, это несомненно. Постарайтесь выяснить о них как можно больше, заведите связи. Институту нужна такая информация!
– Обязательно займусь на досуге, — пообещал я, отключая связь, чтобы поскорее отделаться от щедрого на поручения начальства. – Как только будет досуг. Все слышал? – Я повернулся к Лису.
Тот молча кивнул. В дверь, негромко постучав, вбежал радостный Тишка.
– Господа хорошие, самовар поспел. Велите подать или что ж?
– Пожалуй, – кивнул я.
– И внизу еще лакей какой-то письмецо вам принес, так я сказал ему дожидаться.
– Что такое? – насторожился я.
– Такого – хоть завались! Не хотел тебе с ходу настроение портить. Но теперь будем считать, что я тебя уже подготовил, следовательно, начнем с разэтакого. Тебя внизу еще один мужик дожидается. Я его разве что оглоблей не гнал – он ни в какую! Говорит, надо ему с тобой потолковать на всякие-разные темы.
– Что еще за мужик? – удивился я.
– Да ты его отлично знаешь. – Лис скривил брезгливую гримасу. – Фамилия у него такая противная – Про-отвиц.
ГЛАВА 19
Архивы – это смерть шпиона.
Вальтер Шелленберг
Если бы внезапно проснувшаяся от механического крика золотого петуха зимняя муха решила вдруг немножко пожужжать, сетуя на чересчур нервную обстановку, в этот миг звук ее резонного недовольства прогромыхал бы в наступившей гнетущей тишине отзвуком приближающейся бури.
– Протвиц?! – Я остолбенел, не зная, что и сказать. – Откуда? Что ему здесь надо?
– Видишь ли, – физиономия Сергея приобрела вид такой, будто его долго насильно поили тем самым странным красителем, который в России отчего-то именуют портвейном «777», – эта надежда имперского сыска утверждает, что у нее на кармане ордер на наш арест, подписанный лично полицай-президентом. И по этому замечательному поводу он желает поглядеть в твои честные глаза. В мои, что показательно, он глядеть отказался, хотя я ему предлагал отойти за угол да зыркнуть друг на друга недобрым оком. Быть может, в последний раз.
– Это лишнее, – скривился я. – Но ордер на арест, пожалуй, тоже чересчур.
– Капитан, шо ты мою правовую безграмотность ликвидируешь, как Тухачевский кулачество? Ты это ему объясни! Хошь свистну? Таксоид дожидается в прихожей, стоя на задних лапках, и наверняка уже видит нас с тобой в виде «Педигри – двойная свежесть» в своей виртуальной миске.
– Ладно, зови, – пожал плечами я. – В конце концов, если сыщик направился к нам, а не в контору обер-полицмейстера, то, вероятно, желает о чем-то договориться. Во всяком случае, хотелось бы в это верить.
– Хорошо, сейчас засвистаем по-соловьиному, – кивнул мой секретарь. – Но тут есть еще пара слов на тему этого будильника. – Он кивнул на золотого петуха.
– Ну, что еще?
– Ты не кривись, сначала послушай! – торопливо перебил меня напарник. – Тебе в детстве сказку про золотого петушка не читали, а мне – читали. Я сначала даже не сообразил, что это тот самый петушок. А потом, когда я на почтовую станцию шел, меня как обухом по голове огрело! Брюс, тот самый, который в этом замке жил, был сподвижником Петра I.
– Да, я это знаю, – кивнул я.
– Возьми себе на полке пирожок! Не перебивай. А еще у Петра был другой сподвижник – крещеный эфиоп Ганнибал.
– Кажется, он был не эфиоп.
– Да хоть индус! К делу это не относится! Если Брюс сконструировал или откуда-то привез этот орально-клювальный агрегат, то очень может статься, Ганнибалу о необычайном предке «тамагочи» было известно, и, качая на коленке кудрявого мальчика Сашеньку, любимого своего внука, он поведал ему на свой африканский манер историю о чародее и золотой птице. А мальчик возьми, да вырасти в светило русской словесности – Александра Сергеевича Пушкина! И дедушкину сказку уже на свой лад и переложи.
– М-м… Арап Петра Великого – это начало XVIII века, – пытаясь восстановить в голове хронологию событий, начал я, – а маленький Пушкин – это как раз сейчас. Вероятно, он не внук, а правнук.
– Расслабься, то все наносное. Суть в другом. Петушок явно оповещает нас об опасности. Или не нас, а, скажем, все того же Брюса, который, я так понимаю, здесь где-то неупокоенный бродит. – При этих словах ложечка, которой помешивали сахар, вдруг сама собой поднялась в воздух и, звякнув, упала в пустую чашку. – Кхм! М-да, впечатляет, – прокомментировал увиденное Лис. – Сдается, я прав. Но прикол-то в следующем: на нас с тобой птичка певчая не среагировала, проигнорировала, шо кондор – муху. А потом вдруг ка-ак раскукарекалась!
– Что в этом удивительного? – не совсем понимая, к чему клонит мой друг, поинтересовался я. – Наполеон, нет сомнения, замышляет недоброе, если не по отношению к Павлу, то уж во всяком случае, к его наследнику. А во втором случае Протвиц…
– Или Конрад, – поправил меня Лис. – А может, оба сразу. Не исключено, конечно, шо этот проснувшийся от летаргии будильник просто нервно реагирует на иностранцев, но ведь и ты, и сам Брюс не из псковских будете. Короче, странно все это, не то слово! Вот бы с отверткой петушка раскурочить да глянуть, на что его перемыкает.
Услышав подобное, золотая птица возмущенно подняла голову и угрожающе растопырила крылья, однако ни единого звука при этом не раздалось под сводами библиотеки.
– Не-не, – Лис в останавливающем жесте выставил перед собой ладони, – никто тебя на металлолом пускать не собирается! Все путем, сиди чирикай. Но ты б хоть знак дала, против кого вопишь!
Птица молча сложила крылья и надменно уставилась поверх наших голов.
– Спасибо, хоть не плюнула, – хмыкнул Лис.
– Ладно, оставим странности для свободного времени, а пока зови Протвица – узнаем, чего ему в Вене не сиделось.
Йоган Протвиц стоял передо мной в долгополой серой полушинели-полуплаще с пелериной и старался придать себе вид если не победительный, то, уж во всяком случае, грозный.
– Должно быть, вы замерзли в дороге, господин Протвиц, – оглядывая ищейку с ног до головы, неспешно заметил я. – Русские зимы очень суровы. Тишка, дружок, забери у барина шинель да поставь еще самовар.
Расторопный слуга подскочил к полицейскому, на ходу протягивая руки за непритязательной верхней одеждой нового гостя.
– А вообще у нас раздеваются внизу.
– Полагаю, ваш секретарь уже передал, что у меня с собой все бумаги, достаточные для того, чтобы арестовать вас обоих и передать в руки закона! – надменно заявил сыщик.
– Вы что же, господин Протвиц, намерены арестовать меня самолично, прямо здесь? Забавно было бы узнать, как вы это себе представляете.
– У меня с собой пистолет, – исподлобья глядя то на меня, то на Лиса, предупредил таксоид.
– О, поверьте, этого добра в доме навалом, – усмехнулся я. – А еще здесь имеется обширный парк, где может упокоиться ваше тело, и замок, вполне пригодный для блужданий стенающей души. Однако не станем напрасно пугать друг друга! Я предвижу, что вы мне скажете. Конечно, вы позаботились, чтобы немало людей знало о том, куда вы направляетесь. Если вы не объявитесь своевременно, кто-нибудь обязательно примчится вам на замену и все такое прочее. А потому сразу перейдем к делу. Признаюсь, я вовсе не ожидал новой встречи с вами и, не буду скрывать, не рад ей. Итак, чем обязан?
– Вы самозванец и мошенник! – собравшись с духом, выпалил Протвиц. – Истинный граф Турн заточен в турецких застенках!
– Полагаю, он уже в ином месте, – усаживаясь поудобнее и глядя на стоящего Протвица, заверил я.
– Вы совершенно зря делаете вид, что для вас сие не имеет значения! Уверен, не только нам, но и правительству императора Павла будет интересно знать, что за негодяй скрывается под личиной полковника графа Турна.
– Возможно, это так, – согласился я. – Но что с того? Вы-то ведь пришли ко мне, а не к обер-полицмейстеру, стало быть, распоряжение о моем аресте – лишь повод для разговора. Или я не прав?
Разочарованный Протвиц, должно быть, немалую часть пути от Вены в Санкт-Петербург репетировавший обличительную речь, не найдя отклика у зрительской аудитории, стушевался и растерянно огляделся по сторонам.
– Шо, я лишний? – перехватывая довольно сконфуженный взгляд таксоида, патетически взвыл Лис. – Граф, меня выкидывают за борт пиратского корабля истории, а вы на это взираете, буквально невзирая ни на што. Я ща пойду рыдать и биться в истерике, с горя пробью вот этим самым лбом круглую лунку в дне Невы и утоплюся, как бедная Лиза, которую я знавал еще богатой.
Страстный монолог раздухарившегося секретаря, кажется, еще более потряс детектива, чем мое безучастное спокойствие.
– Он это серьезно?
– Он – да, – не давая мне вставить слова, выпалил Сергей. – Я – нет! А вы о чем?
– Друг мой, – обратился я к напарнику, – будьте любезны оставить нас с господином инспектором для конфиденциального разговора.
– А можно я буду подслушивать за дверью? – радостно ощерился Лис, выбрасывая руку в скаутском приветствии. – Вот честное слово, я вам не буду мешать! – Не дождавшись моего ответа, он со вздохом повесил голову на грудь и понуро, точно на эшафот, двинулся к выходу из библиотеки. – Все кончено, все порушено! Так мне и не узнать, быть или не быть! И я уже, наверно, в жизни никогда не стану президентом земного шара! Йоган Протвиц изловил меня на горячем, и я пошел собственной правой рукой писать чистосердечное признание, а не то это горячее, не дай Бог, остынет.
– Узнай-ка у Тишки, готов ли самовар, – напутствовал я друга.
Лис драматично вскинул голову и снова уронил ее на грудь:
– Слушаюсь и повинуюсь, о великий и, без сомнения, ужасный.
Оглушенный Лисовой ахинеей Протвиц удивленно проводил убитого горем секретаря недоумевающим взглядом и резко повернулся ко мне, должно быть, заподозрив какой-то подвох.
– Если вы что-то задумали…
– Да нет, это вы что-то задумали, – перебил я. – Давайте без обиняков. Вы желаете продать мне свое молчание и этот ордер? Назовите цену.
– Вы уже предлагали мне деньги в Вене!
– Теперь, насколько я понимаю, вы стоите больше или, во всяком случае, так вам кажется, – мило улыбнулся я, покачивая носком домашней туфли.
Сыщик набрал в свою тощую грудь побольше воздуха, будто собираясь возмутиться, но резко выдохнул и заговорил быстро, точно пугаясь собственной наглости и стараясь уменьшить время пребывания под моим пристальным взглядом.
– Не знаю уж, как вас именовать, милостивый государь, но вы находитесь под защитой людей весьма и весьма значительных. Только благодаря их влиянию я решился пренебречь требованиями службы и потому стою теперь перед вами, а не в кабинете генерал-полицмейстера.
– Трогательно, – смахивая несуществующую слезу, вздохнул я. – Мне следует быть вам за это благодарным?
– Вы, брат Октавиан, должны исполнить то, что обещали в обмен на защиту, вам оказываемую, – почти выкрикнул, точно выстрелил, Протвиц.
– Ах вот вы о чем! – Я досадливо нахмурил лоб. – Ну да, конечно! А скажите, господин сыщик, когда вы стояли там внизу, дожидаясь аудиенции, вам случайно не встретился такой невысокий генерал с вензелем императора на эполетах?
– Мне понятно, к чему вы клоните, – поблескивая недобрым взглядом, медленно проговорил таксоид. – Однако до сих пор ваши беседы с упомянутым лицом ни к чему не привели.
Я пожал плечами:
– Дорога, начатая вами из дома полицай-президента, в конечном итоге привела в мой петербургский особняк, но согласитесь, господин сыщик, это произошло не сразу. Для всего нужно время. Скажу вам как офицер, которым действительно являюсь, для того, чтобы идти в бой на противника, к тому же столь умелого, как интересующее наших друзей лицо, необходимо знать куда больше, чем имя какого-то полковника Ландри. Я делаю все, что от меня зависит.
– Господа, о которых вы только что упомянули, полагают, что порученное ими задание продвигается слишком медленно!
– Понятно, – кивнул я. – Стало быть, вас они прислали, чтобы надзирать за мной. Это опрометчивый шаг.
– Они считают, что вашему сиятельству может пригодиться моя помощь, – стараясь изобразить на лице максимально любезное выражение, кивнул Протвиц.
– Вот даже как! – Я сложил губы в ироничную усмешку. – Какая забота!
– Помните о принесенной клятве! – впадая в патетику, выдохнул гордый доверием иллюминатов таксоид.
– Не сомневайтесь, у меня замечательная память, – отмахнулся я. – Впрочем, пожалуй, мне действительно стоит воспользоваться услугами столь грамотного сыщика, каким являетесь вы. Но коль уж скоро, господин Йоган Протвиц, вам предстоит впредь работать под моим началом, то уж окажите любезность, смирите подозрительный нрав, вас здесь пока не намереваются коварно умертвить.
Я по– прежнему остаюсь военным атташе, графом Вальтером Турном фон Цевершем. Вы же будете, ну, скажем, делопроизводителем военной миссии, поэтому извольте выглядеть подтянутым и бодрым. Совсем разболтались в своем полицейском гадючнике! —Эти слова уже были произнесены тоном, столь же далеким от недавнего барственно-покровительственного, как прогулка при луне от вахт-парада. Сыщик невольно вытянулся в струнку, хотя струнка, честно говоря, была довольно кривой. – Так вот, Йоган, возвращаясь к интересующему нас господину. У меня есть информация, что вокруг этого генерала формируется некий заговор. Это, как вы, несомненно, понимаете, играет нам на руку. Но чтобы иметь возможность использовать столь ценную информацию, необходимо выяснить полный круг связей подопечного. Я желаю знать, кто еще из видных царедворцев, офицеров свиты, гвардии и тому подобных принадлежит к числу заговорщиков. Вы меня понимаете, господин Протвиц?
– Так точно! – стараясь говорить по-военному, запинаясь, пролепетал мой новый подчиненный.
– Вот и отлично. А сейчас отправляйтесь к моему секретарю, он напишет вам записку, которую вы отнесете послу. Для начала – получите квартиру в дипломатической миссии. И вот еще что, – я помедлил, глядя на вытянувшееся в ожидании распоряжений лицо полицейского служаки, – ради Бога, переоденьтесь. У вас, с позволения сказать, вид попа-расстриги, продувшегося в карты на ближайшей ярмарке. Не забывайте, что теперь вы дипломат и должны выглядеть соответственно. Если у вас мало денег, я распоряжусь, чтоб вам их ассигновали, но приведите себя в порядок!
– Яволь, – сдавленно крякнул Протвиц, окончательно превращаясь из злобного, идущего по следу таксоида в довольно-таки домашнюю таксу.
* * *
Лис был вне себя от негодования.– Я не понял, Капитан, ты уже работаешь один? Мое мнение в деле роли не играет? Мы должны одевать, обувать, кормить этого, прости Господи, сотрудника?! Завтра по местным холодам ему нос придется вытирать! Платки для него мне прикажешь заготавливать?! Я для кого нечестным трудом деньги зарабатывал?! Для Протвица?!! Да он же мне за них чуть нары в полный рост не организовал! А теперь – шо? В кота Леопольда играем: ребята, давайте жить дружно?
– Уймись, Сергей, – пытался урезонить я друга. – Протвиц может быть нам либо вреден, либо полезен. Он уже здесь и так просто от нас не отстанет, значит, его надо перенацелить. Что и говорить, сюрприз нам иллюминаты преподнесли занятный, но будем исходить из реальности. Любимое дело свалившейся нам на голову ищейки – вынюхивать преступников. Не дадим ему захиреть, пусть этим и займется.
– Спасибо, хоть у нас стукача иллюминатского не поселил, – недовольно буркнул Лис, нехотя смиряясь с логикой моих слов. – То-то бы компания собралась под здешней крышей – теремок отдыхает! Золотой петушок горло бы сорвал, шипел бы на входящих.
– Да, кстати, – меняя тему разговора, вставил я. – Ты заметил, что Конрад замялся, когда Бонапарт спросил о происхождении его рода?
– Да ну, что за глупости? – Лис дернул плечом. – Это ж у нас с тобой «Мастерлинг» на всех языках лопочет, а тут старина Бони говорит на французском с итальянским акцентом. Конрад – на французском в немецкой версии. Я вообще поражаюсь, как они друг друга понимают.
– Может, ты и прав. – Мой взгляд скользнул по книжным полкам. – Но я бы хотел уточнить одну небольшую деталь. Однако для этого хорошо бы иметь подробный атлас германских земель. Интересно, у Брюса такой был в наличии или нет?
– Шо еще за деталь? – недовольно проговорил Сергей.
– Хочу посмотреть, где находится город Боденвердер,только и всего.
– А он-то тебе чем не угодил?
Лис не успел завершить фразу. Стремянка, без движения стоявшая в углу весь день, переместилась вдоль стеллажа с книгами, и мы услышали собственными ушами скрип ее ступеней под чьими-то тяжелыми шагами.
– Капитан, – задумчиво глядя на самодвижущуюся стремянку, выдавил наконец Лис, – а у тебя в замке привидения тоже среди бела дня по полкам шарят? Не, ну, то есть вы поймите меня правильно, – проговорил он в пространство, – ежели какой том достать или, может, свежих журналов принести – это завсегда пожалуйста!
Между тем скрип рассохшихся ступеней прекратился, и на четвертой сверху полке сам собой начал выдвигаться массивный фолиант, на котором золотом был вытеснен мускулистый бородач в неглиже, держащий на плечах исчерченный вдоль и поперек шар.
– Элиас Бек, – проговорил я, когда несомая чьей-то невидимой рукой книга спустилась ниже. – Издание Веймар, 1710 год. В собрании моего отца есть такой же.
Фолиант продолжал опускаться, затем лег на стол, и страницы одна за другой стремительно замелькали, шурша от радости после долгого забвения. Наконец шелест бумаги прекратился. Мы с Лисом, в задумчивости воспринимая происходящее, молча придвинулись к столу. Конечно, лежавшая перед нами карта не слишком напоминала привычные электронные, да и бумажные, сделанные при помощи спутников, но все же не нужно было сдавать на отлично военную географию, чтобы узнать окрестности Везера со всеми наличествующими здесь в начале позапрошлого века герцогствами, графствами, епископствами и прочими имперскими городами.
– А где, спрашивается, Боденвердер? – Я пристально уставился на карту. Одно из торчавших в чернильнице перьев взмыло и стрелой Робин Гуда уткнулось в едва заметный островок посреди реки. – Вот оно, значит, как. – Я мысленно поблагодарил любезного призрака за помощь. – Забавно! С одной стороны Брауншвейг, а с другой действительно Ганновер.
– Сногсшибательно! – подытожил мои наблюдения Лис. – Ты выглядишь сейчас как Колумб, обнаруживший среди купленных в лавке карт атлас ученика современной гимназии. Но должен тебе заметить, каждый населенный пункт где-нибудь, да находится. Будь добр, растолкуй для необразованных, в чем гениальная суть твоего открытия.
– Гениальная суть… – повторил я. – Сам не знаю. Просто какие-то несуразные совпадения.
– Да не томи ты! – возмутился Сергей.
– Не томлю, а пытаюсь сформулировать, – обиделся я. – Сам посуди, золотой петушок, который отреагировал то ли на Протвица, то ли на Конрада, заминка Мюнхгаузена по поводу местонахождения его владений…
– Но это мы, кажется, выяснили. – Лис ткнул пальцем в карту. – Учитывая подвижность границ в этом лоскутном государстве, уснуть можно подданным Брауншвейга, а проснуться по всей длине ганноверцем.
– В том-то и загвоздка! – поморщился я.
– Да в чем – в том?! – возмутился мой напарник. – Где ты тут загадку нашел?!
– Сергей, не горячись, а то неровен час Тишка услышит – по слободе разнесет, что ты на графа кричишь. Вспомни дело Пугачева и короля Британии Георга III.
– Ну, помню, – вопросительно поглядел на меня недовольный секретарь. – Шо с того?
– В Англии и по сей день правит все тот же Георг III. Он, правда, окончательно выжил из ума, и регентом при нем является старший сын – будущий Георг IV.
– Ай-ай-ай, какая неприятность в британском королевском семействе!
– Лис, все дело в том, что это ганноверское королевское семейство, – прервал я друга.
– То есть? – смутился мой напарник.
– На данный момент в Англии правит ганноверская династия, и титул принца Георга, правящего регента, – король Ганновера.
– О-бал-деть! – Лис взял в руки атлас и уставился на едва заметный островок. – Ты намекаешь, что Конрад фон Мюнхгаузен – английский шпион?
– Для этого у меня нет ни малейших оснований, – честно сознался я.
– Ну слава Богу! – облегченно вздохнул Лис. – А то я уж было подумал… Сам знаешь, противно друзей подозревать. А мы с ним как-никак из плена вместе бежали, на Гольдбахе куковали, он нас едва от французов не отбил.
– Да, – кивнул я, – все это так, но есть маленький червячок сомнения.
– Угу! Дай Бог, чтобы он сгрыз яблоко раздора.
– Помнишь, когда похитили наполеоновские письма, я предположил, что противник будет стараться прилепиться к нам, стать нашей тенью.
– Ну?
– Однако, кажется, никто не появился.
– Даже ты, о мудрейший, не застрахован от ошибок, – возразил Лис. – Тот, кто спионерил бумаги, мог резвым галопом помчаться в Англию, если это, конечно, был английский заказ. А когда вернулся – нас уже и след простыл.
– Может, и так, но если все же нет, то единственным кандидатом на роль вышеупомянутой тени приходится, увы, признать нашего соратника. Барона Конрада фон Мюнхгаузена.
– Да, Капитан, – Лис перехватил мое запястье, пытаясь сосчитать пульс, – случай клинический. Тебе это, часом, не напоминает болезнь с названием «паранойя»?
– Сергей, мне это так же неприятно говорить, как тебе слушать. – Я вырвал руку. – Надеюсь, все мои версии – лишь игра воображения, так что пусть они пока останутся между нами. Однако подумать здесь есть над чем. Пожалуй, стоит организовать запрос через военную миссию о прохождении службы ротмистром Мюнхгаузеном в связи с его намерением перехода под австрийские знамена.
– Но он вроде не собирался, – с сомнением произнес Лис. – Вернее, собирался, но не под австрийские.
– Откуда нам знать, может, хотел, а потом взял и передумал. А запрос официальный уже пошел.
– Ну-ну. – Сергей махнул рукой. – Лучше уж спроси Елипали, откуда господин резидент Конрада знает. Это ведь его протеже.
Я со вздохом активизировал связь.
– Вы, как я погляжу, не спешите с докладом, – сухо приветствовал меня дон Умберто, не слишком расположенный к нашей оперативной группе, особенно после недавнего выяснения отношений.
– Отчего же, вот спешу. – Я в деталях изложил резиденту суть утренней беседы с Бонапартом, опуская, конечно же, его речи на тему свободы и равенства и останавливаясь лишь на вероятном заговоре против базилевса.
– Кстати, – выслушав мое сообщение, проговорил резидент, – как удалось выяснить, не так давно человек, сходный по описаниям с полковником Ландри, встречался с одним из лидеров Комитета Действия. Есть такое аристократическое подполье, имеющее на территории Франции свою разветвленную сеть. Это был некто маркиз д'Антраг. Согласно моей информации, он руководит боевыми группами. Встреча продолжалась около трех часов, после чего Ландри, если это, конечно, действительно он, исчез, точно сквозь землю провалился.
– То есть можно предположить, что удар будет нанесен руками дворян-эмигрантов?
– Не исключено, однако возможно и другое. Стоит помнить, что французские короли поддерживали Турцию еще со времен династии Валуа, так что четко наведенный удар может последовать и со стороны Османской Порты.
– Ловкий ход, — оценил я. – В этом случае обвинить заговорщиков в организации покушения будет весьма проблематично. Однако я хотел бы сейчас уточнить другое: помните, офицер, которого вы наняли, чтобы освободить нас из рук иллюминатов. Вы давно его знаете?
– Нет, – с легким раздражением, точно я спросил что-то неприличное, ответил банкир. – Он из германских волонтеров, таких много прибывало в первые дни войны. Я лишь послал выяснить, найдутся ли желающие для подобной работы. Вызвались несколько человек со своими отрядами, этот запросил меньше всех.
– Поня-атно, — задумчиво протянул я. – Тоже не факт, но заставляет кое о чем задуматься. Был бы вам очень благодарен за любую дополнительную информацию о ротмистре Конраде фон Мюнхгаузене.
– Он что же, Мюнхгаузен?
– А вы не знали?
– Мне было не до того, — с раздражением отозвался Палиоли. – Еще какие-то вопросы?
– Нет, – честно сознался я. – Разве вот сообщение о том, что иллюминаты прислали к нам в помощь венскую полицейскую ищейку Протвица.
– Вам это мешает? — без особого интереса спросил резидент.
– Пока трудно сказать. Однако мы были бы вам признательны, если бы вы предупреждали нас о подобных неожиданностях. Все-таки на руках у Протвица распоряжение о нашем аресте.
– Приказ об аресте – лишь пугач, — отмахнулся Умберто. – Сейчас вы нужны иллюминатам, это несомненно. Постарайтесь выяснить о них как можно больше, заведите связи. Институту нужна такая информация!
– Обязательно займусь на досуге, — пообещал я, отключая связь, чтобы поскорее отделаться от щедрого на поручения начальства. – Как только будет досуг. Все слышал? – Я повернулся к Лису.
Тот молча кивнул. В дверь, негромко постучав, вбежал радостный Тишка.
– Господа хорошие, самовар поспел. Велите подать или что ж?
– Пожалуй, – кивнул я.
– И внизу еще лакей какой-то письмецо вам принес, так я сказал ему дожидаться.