Страница:
– Надо дать ему бой! – гордо заявил молодой рыцарь.
– Конечно, – согласно кивнул Рейнар. – Ещё как дать! Но пока мы будем разбирать завал, эта скотиняка немытая схарчит принцесс ни за чих собачий. Здесь надо хитрее. – Он понизил голос. – Торвальд всё придумал. Нужно только золото, чтоб выманить великана из логова. Ты, кстати, не знаешь, у кого здесь поблизости можно раздобыть золото во временное пользование для борьбы с великанами?
– Поговаривают, Марк – тан клана Геллинов весьма богат. Но он же каледонец!
– Да, ты прав, – грустно вздохнул Лис. – Но трансальпийских галлов мне почему-то в этих местах не попадалось. Ладно, отбросим национальную рознь. Дело борьбы с международным груагахизмом не может быть частным делом каледонцев, бриттов, галлов и кого бы то ни было! Слёзы невинных дев, кстати, принцесс, а возможно, не просто принцесс, а валлийских, взывают к мщению! С зелёного Эйра груагахизм расползается по всему миру и угрожает человечеству. Сегодня когтистая лапа груагаха ступила на землю Каледонии, а завтра её кровавые следы найдут в Уэльсе, в Британии и, я не побоюсь этого слова, в Арморике.
Можем ли позволить мы, в смысле вы, последние рыцари Круглого Стола и первые из могикан, пустить это дело на самотёк? Не позволим коварным груагахам безвозмездно топтать своими рыжими лапами священные земли предков, не важно чьих. Только возмездно! И возмездие не за горами! Оно уже здесь, буквально в этом в ущелье, буквально в нашем лице.
А потому я хочу спросить вас, в данном случае тебя: могут ли жалкие несколько сотен золотых монет с профилем никому не ведомого и ныне уже позабытого императора идти в какое-то сравнение с великим делом борьбы мирового м-м… рыцарства со злобным угнетателем, пожирателем девиц и вообще посланцем всемирного зла? Скажем нет рыжему груагахизму! Но пасаран! – Лис вскинул вверх руку, сжатую в кулак.
Ораторские способности Сергея, выпестованные в эпоху мрачного тоталитаризма, могли повергнуть в шок и более подготовленного слушателя, чем молодой рыцарь. Он снизу вверх посмотрел на моего напарника и, запинаясь от глупости и неуместности вопроса, выдавил:
– Но как же вы всё-таки попали сюда?
– А вон парнишку из зелёного патруля видел? Он и провёл. Кстати, его тоже накормить надо. Ладно, это всё наносное, лучше рассказывай, как дела у тебя и куда это нечистая повлекла нашего ненаглядного святого.
Не хватало одной мелочи – нашатырного спирта. Обычнейшего, привычного нашатырного спирта. Того самого, которым приводят в чувство потерявших сознание. Без него же вожделенное золото, являющееся на поверку сульфидом олова, было не получить. То есть, вероятно, были и другие способы. Наверняка они были, но, увы, в итонские годы мисс Элейн Трубецкая, преподававшая у нас химию, демонстрировала именно этот волшебный опыт. Других я попросту не знал.
– Ничего не выйдет, – грустно сообщил я Лису, повергая в шок молодого Кархейна. – Аммиака не хватает, а без него никак.
Вчерашний оруженосец глядел на меня с почтением, смешанным с суеверным страхом. Я был готов биться об заклад, что всё волшебство Мерлина и небывалые способности окрестных друидов, все чудеса святого Карантока были для него куда проще и понятнее, чем это нагромождение тиглей, реторт и перегонных кубов. В его глазах сэр Богер Разумный был в своём роде магом, и он никак не ожидал встретить в Британии ещё кого-либо разбирающегося в великих таинствах химии.
– Да ну, – махнул рукой Лис, – оставь, Капитан. Шо делать, когда делать нечего. В конце концов для проглота даже жирно будет, если для него цельный оркнейский принц станет фальшак золотить. Кархейн, у вас свинец для пращей в бастиде есть?
– Есть, – утвердительно кивнул рыцарь. – Пращников не осталось.
– Они не понадобятся. Понадобятся свинец и пулелейка. Ну, кто-нибудь с молотом и наковальней, чтобы пули плющить. Не грусти, Торвальд! Набьём мешок свинцом, поверху замаскируем золотом. Оно, конечно, не так изящно, но для груагаха-неудачника, думаю, сойдёт. Кстати, – Лис вновь повернулся к сэру Кархейну, – святой Каранток случайно не говорил, куда дальше направил свои стопы?
Вопрос был, несомненно, резонный. Ведь по собственной же версии моего друга мы в поте лица разыскивали Карантока, а борьба с великанодержавным шовинизмом, на которую мы сейчас тратили время, являлась не более чем путевыми издержками странствующих рыцарей.
– Нет. Он мне… Он мне рассказал о походе Ллевелина, о вашей схватке с Ангусом и о посещении им архиепископа Кентерберийского. Он говорил, – рыцарь понизил голос и огляделся по сторонам, словно опасаясь, что его кто-то подслушает, – что крест есть древо жизни, древо познания. Что он соединяет глубины земли с небесными сферами. А ещё он сказал, что Сын Божий, именуемый разными народами различными именами, пролив свою кровь на Кресте, или же на Древе, напитав его своею кровью, тем самым вселяет в Древо живую душу, делая его тем самым источником вечной жизни и великого знания. Он говорил, что Спаситель есть жертва, есть символ той платы, которую каждый алкающий знаний должен отдать за приобщение к предвечной мудрости. – Рыцарь замолчал, явно ожидая от нас объяснений.
– М-да, – покачал головой я. – Несколько странные взгляды для христианского святого. Похоже, его расхождения с официальной церковью зашли много дальше, чем я предполагал.
– Он святой, – глядя на меня исподлобья, с почти угрожающей интонацией проговорил сэр Кархейн. Совсем, как тогда, порываясь открыть ворота наступающему противнику, чтобы погибнуть, спасая своего принца.
– Ну дык, блин, с этим вообще никто не спорит, – вновь перехватил инициативу Лис. – Это ж вон и виверне понятно. Но знаете, что я вам скажу, джентльмены. Только я вас прошу, не хватайтесь за мечи. Пойдёмте-ка баиньки. А то не знаю, как вам, а мне завтра поутру тана на заём для фронта подписывать. Великан этот с принцессами на нашу голову привязался! Да и вообще, утро вечера мудренее.
– Ну шо, джентльмены, – подытожил наши прощальные речи переодетый возчиком Рейнар, – как говорил в юные годы господин Coco Джугашвили, изучая труды античного философа Карлуса Маркуса, всех денег не заработаешь, большую часть придётся отнять. С богом! Н-но! – Лис хлестнул мула по спине.
Его повозка, вёзшая кроме самого возницы лишь только бочку верескового мёда, последнюю из обнаруженных Лисом в подвале бастиды, нещадно скрипя собранными из досок колёсами, катилась вниз по склону под залихватскую песню моего друга «Песню бардов запевает молодёжь, молодёжь, молодёжь! Эту песню хрен задушишь, фиг убьёшь, фиг убьёшь!..»
Я с нескрываемой тревогой смотрел ему вслед.
– Ворона дорогу справа налево перелетела, – глядя, как удаляется Лисовский возок, ни с того ни с сего произнёс Кархейн. – Плохая примета.
– Добрый христианин не должен верить в приметы! – гневно оборвал его я.
– Да, конечно, – кивнул молодой рыцарь. – Но люди говорят…
Я повернулся и пошёл в кузню. Что бы ни говорили люди, мне оставалось держаться на связи и для того, чтобы скоротать время, наблюдать, как крепостной кузнец отливает свинцовые шарики для пращей и сосредоточенно плющит их молотком.
– Куда прёшь, деревенщина?! – широкоплечий вояка с небольшим круглым щитом за спиной, копьём и длинным кинжалом на поясе держал Лисовского мула под уздцы, демонстрируя завидное рвение в охране ворот, проделанных в высоком частоколе. Ещё трое вооружённых каледонцев, по всей видимости, его подчинённых, обступили повозку, подстраховывая своего командира и исподтишка поглядывая на объёмистое содержимое убогого экипажа.
– Я ищу тана рода Геллинов достославного Марка, – не обращая внимания на грубый окрик стражника, гордо заявил Лис.
– Ты не из местных. Кажется, я где-то видел твоё лицо, да только не припомню где. – Начальник караула начал внимательно всматриваться в физиономию моего напарника. – Зачем тебе нужен наш тан?
– Если бы то, что мне необходимо сказать ему, касалось тебя, я бы не искал его. Достаточно было бы доехать до хлева, и если бы я не застал там тебя, то наверняка встретил бы твоих родственников.
– Что?! – взревел стражник. – Не много ли ты на себя берёшь, смерд!
– Я Рейнар Лис, – свысока поглядывая на голоногого фельдфебеля, заявил мой друг. – И если ты скажешь, что тебе неизвестно моё имя, то лучше выбрось оружие и иди отпугивать ворон с вересковых пустошей.
– Точно, – всполошился ветеран, – я ж говорю, рожа мне твоя знакома. А ну… – кинжал, мгновение назад висевший на поясе, блеснул у него в руке. В тот же миг Лис, презрительно следивший за действиями караульщика, правой рукой перехватил его запястье, левой несильно ударил по кисти.
– Брось каку, недоносок! – оружие отлетело шага на три, а обескураженный часовой попытался вырваться из цепких рук моего напарника. Пустая затея! – Я что, по-твоему, – с напором заговорил Лис, не обращая внимания на выжидательно опущенные копья оставшихся без руководства стражников, – приехал сюда, чтоб вы меня зарезали? Мне трудно это было найти в другом месте? Я Рейнар Лис, комит сэра Торвальда герцога Инистора, его правая рука, левый глаз и центральное полушарие головного мозга. Раз я здесь, значит, так надо. Беги к своему господину и сообщи ему, что у меня к нему секретное дело. Если ты где-нибудь задержишься, клянусь плащом святого Мартина, тан велит содрать с тебя шкуру и наделать из неё штанов для твоих детей. Ты понял меня? – Лис оттолкнул от себя ополоумевшего охранника. – На вот, передай ему это. – Рейнар вытащил из сапога пергамент с восковой печатью, любовно изготовленный мною сегодня утром.
Вряд ли при «дворе» каледонского тана, даже «могущественного», нашёлся бы кто-нибудь, способный прочесть текст, составленный на классической латыни. В лучшем случае подобный грамотей умел бы разбирать ту кухонную латынь, которую оставили на память бриттам и их северным соседям римские легионеры, сами отродясь не бывавшие в метрополии. С тем же успехом человек, сведущий лишь в шотландском, взялся бы читать Шекспира. В любом случае мандат моего «тайного посланника» несказанно прибавлял ему веса в глазах безграмотных северян.
Начальник караула скрылся, осторожно неся доверенный ему документ, а его подчинённые остались стеречь незваного гостя, опасливо косясь и тихо переговариваясь на гельском диалекте.
– Кто такой этот Рейнар Лис? – спрашивал один из караульных, безусый и явно лишь совсем недавно приобщившийся к военной братии.
– Это человек, убивший короля Шнека. Он первое лицо в комитате принца Торвальда, несколько лет тому назад пленившего Ангуса, а пятого дня сразившего его у Камланнского поля, – пояснил ему второй стражник.
– Тише! Тише, он хотя и из Галлии, но везде шляется с этим чёртовым Торвальдом и вполне уже может понимать по-нашему.
– «Ну, тут начинается неприкрытая лесть и яростные восхваления, поэтому я скромно выключаюсь… То есть не выключаюсь, а вырубаю связь, чтобы насладиться своей крутью в гордом одиночестве. Будет что-то интересное, обязательно дам знать».
Лиса не было довольно долго. Пару раз я вызывал его, волнуясь из-за этого молчания. Один раз я застал его в самый разгар разгрузки вожделенной ёмкости с вересковым мёдом.
– Давай пошевеливайся! – командовал Лис. – Пришёл король саксонский, безжалостный к врагам, догнал он бедных пиктов и дал им по рогам. Давайте, давайте! Осторожнее, не дай бог, разобьёте, живьём в землю закопаю! Капитан, шо, тебе заняться нечем? Не отвлекай меня, не видишь, народ строю!
В следующий раз я застал Лиса уже в покоях Марка, явно ничего не понявшего в моём трактате, но впечатлённого и ровными строчками латиницы на пергаменте, и оттиснутым профилем Октавиана Августа с завалявшегося у меня в кошеле старинного солида.
– «Погоди чуток. Щас официальные расшаркивания и прихлопывания закончатся, мы сядем, всё обчирикаем, думаю, под бочку вересковки и хорошую мясную закуску я быстро доведу этого отца народа до полного консенсуса».
Я со вздохом отключил связь и уставился на наполняемый свинцовыми кругляшами мешок. На этот раз связь заработала часа через полтора.
– Послушай, Марк, – наклоняясь едва ли не к самому уху тана, проникновенно заговорил Лис. – То, о чём мы сейчас ведём речь, до поры до времени должно остаться строго между нами. Полный секрет, государственная тайна. Сам знаешь, что известно троим – известно свинье. «Вальдар, я не тебя имею в виду».
– Верно, – согласился с ним властитель округи. Судя по амплитуде движения его головы, первый десяток тостов уже отзвучал, и Лису явно не пришлось упрашивать собеседника пить до дна.
– Мы с Торвальдом долго думали, кому это по силам? Лучше тебя не найти.
– Не найти, – согласился тан.
– Ты человек мудрый, твоя знатность просто возвышается над горами. Я уже не говорю о том страхе, который внушает имя Марка нечестивцам, смеющим посягать на твои владения.
– Это верно, – вновь кивнул тан. – Вот намедни тан…
– Ну, это он ещё не знает, с кем связался! Тут мы с тобой! Грудью вперёд браво… Да, вели своему кравчему наполнить кубки, а то что-то мы насухую разговариваем.
Марк махнул рукой, делая знак статному молодому мужчине с мрачным лицом, удивительно похожим на самого тана, и тот молча начал лить вересковый мёд в кубки.
– Может, его удалить? – поглядывая на неразговорчивого виночерпия, спросил Лис.
– Это мой старший сын Дольбран. Он те… иди, – махнул на него Марк.
– Так вот, – продолжал Лис, – от твоего орлиного взора, конечно, не укрылось известие о страшной битве на камланнской равнине?
– Да. И о победе Ллевелина над повстанцами тоже. Но, клянусь камнем Фала, голосу которого внемлет всякий мудрый правитель, моих воинов там не было.
– Ллевелину известно об этом, – прошептал ему на ухо Рейнар.
– А поговаривают, что сам Ллевелин всё это и затеял, – полушёпотом ответил Марк.
– Вот ты сказанул! – нахмурился Лис. – Зачем это ему по-твоему нужно?
Его собеседник пожал плечами.
– Кто знает.
– Я знаю, – заверил его Лис. – Не сегодня-завтра Ллевелин станет королём Британии. Артур пропал. Мордред разбит. Все, кто оставался верным Артуру, собираются вокруг его преемника Ллевелина. Скажу тебе по секрету, Ланселот примкнул к Северному Альянсу.
– Да ну? – покачал головой Лисовский собеседник.
– Ну да! Готов биться об заклад, что через три седмицы Ллевелин будет в Камелоте. Так шо, смотри, перед тобой новый король! Ты не на меня смотри, а на Ллевелина.
– Понял, – согласно кивнул тан. – Но только мне точно ведомо, что Ллевелин вёл какие-то переговоры с королевой Лендис.
– Эка новость! Конечно, вёл. «Капитан, ты, кстати, примечай». Пойми, – Лис начал говорить размеренно и чётко, постукивая костяшками пальцев, сжатых в кулак, по столу. – Новый король, как никто, знает нравы северян. Ему не нужна война и в Каледонии, и на юге одновременно. Ллевелин вёл переговоры с Лендис, надеясь обеспечить свой тыл, а ты сам знаешь, чем закончились переговоры с этой колдуньей. Ллевелин не претендует на Горру. Он желает видеть её свободным королевством, союзным Британии.
– Да? – глаза тана алчно вспыхнули. – И кто же, по его мнению, должен стать королём Горры?
– Первым королём Горры должен стать мудрый правитель, храбрый полководец, человек, род которого испокон веков известен в этих землях и, что весьма важно, на деле доказавший свою верность Британии и Ллевелину. Мы с Торвальдом, которого герцог оставил Стражем Севера вместо себя, предложили ему вас, сир. И, надо сказать, эти слова попали на возделанную почву. Ллевелин с большим почтением относится к роду Геллинов. Правда, ему ещё рекомендовали Тиана из клана Периглиса, но Ллевелин прислушивается к словам Торвальда, как и Артур. Вам же известно, что, не будь у короля Артура в советниках моего друга и господина, не видать бы Лендис короны как своих ушей. – Он помолчал, давая собеседнику осознать и переварить сказанное. – И всё-таки Тиан – опасная кандидатура. В его клане много мужчин, много золота. Они могут выставить большой отряд…
– Завтра же я двину своих людей на помощь Ллевелину, – грохнул кулаком по столу тан, поднимаясь и кладя вторую руку на эфес меча.
– Не горячись, Марк, – осадил его мой напарник. – Завтра ты выступишь к Адрианову валу, а послезавтра здесь будет войско Лендис, и когда мы совместно разберёмся с недобитками Мордреда, нам придётся отвоёвывать для тебя Горру, сея над ней смерть и разрушения. Клянусь гусями святого Себастьяна, которые плакали, отдавая свои перья на стрелы, его поразившие, – это не лучшее начало для царствования. Ллевелину известна храбрость Марка из рода Геллинов и сила его воинов, но будет лучше, если ты останешься здесь, удерживая остальных от ударов в спину новому королю.
– Да, ты прав, друг мой. – Рука тана легла на плечо хитроумного Рейнара, уже заботливо расставившего перед ним шёлковые сети.
– Чёрт! – перебил сам себя Лис. – Но ведь тогда и Тиан останется на месте и тоже сможет утверждать, что удерживал коварную Лендис от предательского удара. Вот незадача! Придумай что-нибудь, Марк! Только ты с твоим умом и знанием жизни можешь справиться с подобной проблемой.
Геллинский тан впал в мрачную задумчивость.
– Я велю написать Ллевелину письмо, в котором изъявляю ему преданность и разъясняю смысл своих действий.
– Да, это мудро, – поддержал его Лис. – Но ведь и Тиан может сделать то же самое. А время идёт. Здесь важно успеть первыми. Кроме того, письмо… – Лис цыкнул. – Пергамент, он всё выдержит. – Он достал из-за пояса монетку и начал крутить её между пальцами.
– Я знаю! – стукнул себя по лбу тан. – Конечно же! Ллевелин ведёт войну, и как бы он ни был богат, ему всё равно сейчас нужны деньги. Я передам ему через вас две, нет три тысячи золотых. Ты сделаешь это для меня? – Марк обхватил руками плечи Лиса.
– Только для тебя, – прочувствованно произнёс Лис, отвечая тем же жестом на «объятия» тана. – «Капитан, считай, что деньги на базе, можешь послать овидда передать груагаху, что завтра мы будем».
– Завтра поутру, – продолжал Марк, – я отсыплю тебе монет и дам людей, чтоб они проводили тебя до Кэрфортина.
– Нет, – покачал головой Лис. – До Кэрфортина – это опасно. Нас могут увидеть вместе люди Тиана или Лендис. Пусть лучше сопроводят меня до бастиды. Той, у которой недавно разгромили отряд Ангуса. Я буду ехать впереди, а они держаться поодаль и наблюдать, как бы чего не случилось. Тогда ты всегда сможешь сказать, что послал своих людей в разведку.
– Мудрые слова, – кивнул тан. – Так и поступим.
– Благодарю за похвалу, ваше величество, – поклонился лукавый Рейнар. – «Капитан, ты не знаешь, почему каледонцев называют скупердяями? Как по мне, так щедрее их разве что добрый дедушка Сорос».
Глава 13
Утро в Каледонии начинается с восходом солнца. Впрочем, и в остальной части Европы этого времени оно тоже начинается с первыми лучами, что довольно неудобно для людей, привыкших щелчком выключателя превращать ночь в день и день в ночь. Из уважения ко мне сэр Кархейн велел не будить высокого гостя до той поры, пока он сам не проснётся. Однако для моего напарника Геллинский тан, возбуждённый, вероятно, радужными перспективами, такой поблажки не сделал.
Спасибо Лису, он не стал включать связь с самого подъёма, но к завтраку, во время которого должна была состояться передача «взятки должностному лицу», он её всё-таки включил. Стоит ли говорить, что она застала меня ещё спящим и вовсе не намеревающимся спешить с пробуждением. Впервые за эту неделю мне удалось выспаться на хоть и плохонькой, но кровати, а не кутаться в плащ, пытаясь спастись от ночных ветров и утренней сырости. Правда, блохи и клопы, обитавшие среди наваленных на ложе шкур, едва ли не с того времени, когда оные ещё бродили в лесу, натянутые на зубастых хозяев, считали меня поздним ужином или же ранним завтраком. Но лучше уж так, чем никак.
Зала, в которой намеревались трапезничать высокие договаривающиеся стороны, была скупо освещена рассветными лучами солнца, пробивающимися сквозь узкие, более годящиеся для ведения боя, чем для освещения трапезной, оконца. Пол был устлан охапками душистого сена, глушившего шаги не хуже персидских ковров. Пара слуг, предводительствуемая Дольбраном, наследником Марка, внесла в залу огромное серебряное блюдо, уставленное грубыми глиняными плошками, от которых исходил, вернее, очевидно, исходил, дурманящий мясной дух. По сигналу «инфанта» слуги поднесли блюдо к столу, за которым уже восседали будущий король Горры и личный посланник «военного губернатора Севера». Мрачный отпрыск завтрашнего монарха, не говоря ни слова, начал переставлять миски на стол, сервируя его с ловкостью профессионального официанта. Когда с этим было покончено, Дольбран жестом указал слугам поставить огромный серебряный поднос у стены, очевидно, демонстрируя его редкостное великолепие, и сделал знак им удалиться.
– Правильное воспитание, – похвалил престолонаследника Рейнар. – Человек, с детства привыкший к труду, смотрит на мир совсем другими глазами.
– Я лишь ему доверяю, – склонился к Лису просиявший от похвалы тан. – Еду, питьё, всё только из его рук принимаю. Молод ещё, но отважен. Рвался на Палладон идти, да я не пустил. Успеет ещё меч кровью напоить. Вы угощайтесь, господин Рейнар, и ни о чём не беспокойтесь. Всё уже готово. Послание я составил, люди готовы. Я велел вам в дорогу еды собрать. Путь-то не близкий, ну и… Сами понимаете, – Марк загадочно улыбнулся, – это.
– В каком смысле это?
– Подарки вам и сэру Торвальду.
– Подарки? Да ну, зачем! – начал было отмахиваться Лис, впрочем, без особого энтузиазма.
– А вересковый мёд? – напомнил тан. – Вы привезли мне чудесный вересковый мёд, не могу же я оставаться в долгу!
– А, если только вот в таком разрезе…
– Мы же с вами друзья, сэр Рейнар.
– Не то слово! Буквально братья!
– Угощайтесь, прошу вас. Сейчас мой казначей принесёт золото.
То ли казначей медленно считал монеты, страдая при мысли о разлуке с ними, то ли ему даны были строгие инструкции не беспокоить едоков во время завтрака, но явился он лишь тогда, когда снедь, украшавшая стол знатного тана, была уже порядком подъедена. Склонившись перед господином, хранитель финансового благополучия клана поставил небольшой кожаный мешок с монетами на столешницу и всё с таким же поклоном удалился.
– Если хотите, можете пересчитать, – улыбаясь, тан подвинул золото к Лису. – Но можете мне поверить, здесь ровно три тысячи монет. Вот вам послание королю Ллевелину, – он протянул моему другу деревянный тул[17], инкрустированный слоновой костью, – а на словах передайте…
– На словах бы стоило передать, – под низкими сводами зала зазвучал приятный женский голос, негромкий, но предельно жёсткий, – что герцог Ллевелин двуличная тварь, что он змея, непременно обречённая поразить себя собственным ядом!
Все присутствующие в зале резко повернулись туда, откуда звучал голос. Полированная серебряная поверхность помутнела и внезапно начала таять, словно ледяная корка под лучами весеннего солнца. За исчезающей серебряной гладью открывался проход, точно по ту сторону прислонённого к стене блюда находилась не стена, а обычнейшая дверь. Тан вскочил из-за стола, хватаясь за висевший на поясе кинжал.
– Вы все видели, – сквозь открывшийся проход в залу вступила молодая женщина в длинном платье цвета морской волны, с тёмно-рыжими вьющимися волосами и зелёными глазами, в которых сейчас горело изумрудное пламя, – что к измене тан Марк из рода Геллинов прибавил вооружённый мятеж.
Вслед женщине сквозь пространственный переход в комнату начали втискиваться хорошо вооружённые мужчины сурового вида в танских пледах различных кланов.
– Конечно, – согласно кивнул Рейнар. – Ещё как дать! Но пока мы будем разбирать завал, эта скотиняка немытая схарчит принцесс ни за чих собачий. Здесь надо хитрее. – Он понизил голос. – Торвальд всё придумал. Нужно только золото, чтоб выманить великана из логова. Ты, кстати, не знаешь, у кого здесь поблизости можно раздобыть золото во временное пользование для борьбы с великанами?
– Поговаривают, Марк – тан клана Геллинов весьма богат. Но он же каледонец!
– Да, ты прав, – грустно вздохнул Лис. – Но трансальпийских галлов мне почему-то в этих местах не попадалось. Ладно, отбросим национальную рознь. Дело борьбы с международным груагахизмом не может быть частным делом каледонцев, бриттов, галлов и кого бы то ни было! Слёзы невинных дев, кстати, принцесс, а возможно, не просто принцесс, а валлийских, взывают к мщению! С зелёного Эйра груагахизм расползается по всему миру и угрожает человечеству. Сегодня когтистая лапа груагаха ступила на землю Каледонии, а завтра её кровавые следы найдут в Уэльсе, в Британии и, я не побоюсь этого слова, в Арморике.
Можем ли позволить мы, в смысле вы, последние рыцари Круглого Стола и первые из могикан, пустить это дело на самотёк? Не позволим коварным груагахам безвозмездно топтать своими рыжими лапами священные земли предков, не важно чьих. Только возмездно! И возмездие не за горами! Оно уже здесь, буквально в этом в ущелье, буквально в нашем лице.
А потому я хочу спросить вас, в данном случае тебя: могут ли жалкие несколько сотен золотых монет с профилем никому не ведомого и ныне уже позабытого императора идти в какое-то сравнение с великим делом борьбы мирового м-м… рыцарства со злобным угнетателем, пожирателем девиц и вообще посланцем всемирного зла? Скажем нет рыжему груагахизму! Но пасаран! – Лис вскинул вверх руку, сжатую в кулак.
Ораторские способности Сергея, выпестованные в эпоху мрачного тоталитаризма, могли повергнуть в шок и более подготовленного слушателя, чем молодой рыцарь. Он снизу вверх посмотрел на моего напарника и, запинаясь от глупости и неуместности вопроса, выдавил:
– Но как же вы всё-таки попали сюда?
– А вон парнишку из зелёного патруля видел? Он и провёл. Кстати, его тоже накормить надо. Ладно, это всё наносное, лучше рассказывай, как дела у тебя и куда это нечистая повлекла нашего ненаглядного святого.
* * *
Моим надеждам на лабораторию сэра Богера Разумного не суждено было оправдаться. То есть нет, лаборатория была на месте. Когда после ужина, уложив спать уставшего проводника, мы поднялись наверх в рабочую залу старого рыцаря, я обнаружил там почти всё для проведения нужного опыта, но, увы, одного ингредиента не хватало. Здесь было олово, но странно, если бы его здесь не оказалось, ещё древние финикийцы плавали за ним к берегам Британии. Нашлись и запасы серы. И её я ждал здесь увидеть – для человека, работавшего с горючими составами, сера – обязательная часть малого джентльменского набора. Обнаружилась ртуть, слава богу, плотно закрытая. Её вполне могло и не быть, но впечатляющая лысина и отсутствие многих зубов у доблестного ученика Гермеса Трисмегиста наводили на мысль, что опыты с этим чарующе загадочным металлом ему не чужды.Не хватало одной мелочи – нашатырного спирта. Обычнейшего, привычного нашатырного спирта. Того самого, которым приводят в чувство потерявших сознание. Без него же вожделенное золото, являющееся на поверку сульфидом олова, было не получить. То есть, вероятно, были и другие способы. Наверняка они были, но, увы, в итонские годы мисс Элейн Трубецкая, преподававшая у нас химию, демонстрировала именно этот волшебный опыт. Других я попросту не знал.
– Ничего не выйдет, – грустно сообщил я Лису, повергая в шок молодого Кархейна. – Аммиака не хватает, а без него никак.
Вчерашний оруженосец глядел на меня с почтением, смешанным с суеверным страхом. Я был готов биться об заклад, что всё волшебство Мерлина и небывалые способности окрестных друидов, все чудеса святого Карантока были для него куда проще и понятнее, чем это нагромождение тиглей, реторт и перегонных кубов. В его глазах сэр Богер Разумный был в своём роде магом, и он никак не ожидал встретить в Британии ещё кого-либо разбирающегося в великих таинствах химии.
– Да ну, – махнул рукой Лис, – оставь, Капитан. Шо делать, когда делать нечего. В конце концов для проглота даже жирно будет, если для него цельный оркнейский принц станет фальшак золотить. Кархейн, у вас свинец для пращей в бастиде есть?
– Есть, – утвердительно кивнул рыцарь. – Пращников не осталось.
– Они не понадобятся. Понадобятся свинец и пулелейка. Ну, кто-нибудь с молотом и наковальней, чтобы пули плющить. Не грусти, Торвальд! Набьём мешок свинцом, поверху замаскируем золотом. Оно, конечно, не так изящно, но для груагаха-неудачника, думаю, сойдёт. Кстати, – Лис вновь повернулся к сэру Кархейну, – святой Каранток случайно не говорил, куда дальше направил свои стопы?
Вопрос был, несомненно, резонный. Ведь по собственной же версии моего друга мы в поте лица разыскивали Карантока, а борьба с великанодержавным шовинизмом, на которую мы сейчас тратили время, являлась не более чем путевыми издержками странствующих рыцарей.
– Нет. Он мне… Он мне рассказал о походе Ллевелина, о вашей схватке с Ангусом и о посещении им архиепископа Кентерберийского. Он говорил, – рыцарь понизил голос и огляделся по сторонам, словно опасаясь, что его кто-то подслушает, – что крест есть древо жизни, древо познания. Что он соединяет глубины земли с небесными сферами. А ещё он сказал, что Сын Божий, именуемый разными народами различными именами, пролив свою кровь на Кресте, или же на Древе, напитав его своею кровью, тем самым вселяет в Древо живую душу, делая его тем самым источником вечной жизни и великого знания. Он говорил, что Спаситель есть жертва, есть символ той платы, которую каждый алкающий знаний должен отдать за приобщение к предвечной мудрости. – Рыцарь замолчал, явно ожидая от нас объяснений.
– М-да, – покачал головой я. – Несколько странные взгляды для христианского святого. Похоже, его расхождения с официальной церковью зашли много дальше, чем я предполагал.
– Он святой, – глядя на меня исподлобья, с почти угрожающей интонацией проговорил сэр Кархейн. Совсем, как тогда, порываясь открыть ворота наступающему противнику, чтобы погибнуть, спасая своего принца.
– Ну дык, блин, с этим вообще никто не спорит, – вновь перехватил инициативу Лис. – Это ж вон и виверне понятно. Но знаете, что я вам скажу, джентльмены. Только я вас прошу, не хватайтесь за мечи. Пойдёмте-ка баиньки. А то не знаю, как вам, а мне завтра поутру тана на заём для фронта подписывать. Великан этот с принцессами на нашу голову привязался! Да и вообще, утро вечера мудренее.
* * *
Одноосная тележка, запряжённая резвым мулом, стояла у ворот бастиды, ожидая, пока длинный худощавый возница с удивительно хитрыми глазами и переносицей, напоминавшей латинскую букву "S", закончит прощание с рыцарями и возьмётся за кнут.– Ну шо, джентльмены, – подытожил наши прощальные речи переодетый возчиком Рейнар, – как говорил в юные годы господин Coco Джугашвили, изучая труды античного философа Карлуса Маркуса, всех денег не заработаешь, большую часть придётся отнять. С богом! Н-но! – Лис хлестнул мула по спине.
Его повозка, вёзшая кроме самого возницы лишь только бочку верескового мёда, последнюю из обнаруженных Лисом в подвале бастиды, нещадно скрипя собранными из досок колёсами, катилась вниз по склону под залихватскую песню моего друга «Песню бардов запевает молодёжь, молодёжь, молодёжь! Эту песню хрен задушишь, фиг убьёшь, фиг убьёшь!..»
Я с нескрываемой тревогой смотрел ему вслед.
– Ворона дорогу справа налево перелетела, – глядя, как удаляется Лисовский возок, ни с того ни с сего произнёс Кархейн. – Плохая примета.
– Добрый христианин не должен верить в приметы! – гневно оборвал его я.
– Да, конечно, – кивнул молодой рыцарь. – Но люди говорят…
Я повернулся и пошёл в кузню. Что бы ни говорили люди, мне оставалось держаться на связи и для того, чтобы скоротать время, наблюдать, как крепостной кузнец отливает свинцовые шарики для пращей и сосредоточенно плющит их молотком.
* * *
Связь включилась уже ближе к вечеру, почти к ужину.– Куда прёшь, деревенщина?! – широкоплечий вояка с небольшим круглым щитом за спиной, копьём и длинным кинжалом на поясе держал Лисовского мула под уздцы, демонстрируя завидное рвение в охране ворот, проделанных в высоком частоколе. Ещё трое вооружённых каледонцев, по всей видимости, его подчинённых, обступили повозку, подстраховывая своего командира и исподтишка поглядывая на объёмистое содержимое убогого экипажа.
– Я ищу тана рода Геллинов достославного Марка, – не обращая внимания на грубый окрик стражника, гордо заявил Лис.
– Ты не из местных. Кажется, я где-то видел твоё лицо, да только не припомню где. – Начальник караула начал внимательно всматриваться в физиономию моего напарника. – Зачем тебе нужен наш тан?
– Если бы то, что мне необходимо сказать ему, касалось тебя, я бы не искал его. Достаточно было бы доехать до хлева, и если бы я не застал там тебя, то наверняка встретил бы твоих родственников.
– Что?! – взревел стражник. – Не много ли ты на себя берёшь, смерд!
– Я Рейнар Лис, – свысока поглядывая на голоногого фельдфебеля, заявил мой друг. – И если ты скажешь, что тебе неизвестно моё имя, то лучше выбрось оружие и иди отпугивать ворон с вересковых пустошей.
– Точно, – всполошился ветеран, – я ж говорю, рожа мне твоя знакома. А ну… – кинжал, мгновение назад висевший на поясе, блеснул у него в руке. В тот же миг Лис, презрительно следивший за действиями караульщика, правой рукой перехватил его запястье, левой несильно ударил по кисти.
– Брось каку, недоносок! – оружие отлетело шага на три, а обескураженный часовой попытался вырваться из цепких рук моего напарника. Пустая затея! – Я что, по-твоему, – с напором заговорил Лис, не обращая внимания на выжидательно опущенные копья оставшихся без руководства стражников, – приехал сюда, чтоб вы меня зарезали? Мне трудно это было найти в другом месте? Я Рейнар Лис, комит сэра Торвальда герцога Инистора, его правая рука, левый глаз и центральное полушарие головного мозга. Раз я здесь, значит, так надо. Беги к своему господину и сообщи ему, что у меня к нему секретное дело. Если ты где-нибудь задержишься, клянусь плащом святого Мартина, тан велит содрать с тебя шкуру и наделать из неё штанов для твоих детей. Ты понял меня? – Лис оттолкнул от себя ополоумевшего охранника. – На вот, передай ему это. – Рейнар вытащил из сапога пергамент с восковой печатью, любовно изготовленный мною сегодня утром.
Вряд ли при «дворе» каледонского тана, даже «могущественного», нашёлся бы кто-нибудь, способный прочесть текст, составленный на классической латыни. В лучшем случае подобный грамотей умел бы разбирать ту кухонную латынь, которую оставили на память бриттам и их северным соседям римские легионеры, сами отродясь не бывавшие в метрополии. С тем же успехом человек, сведущий лишь в шотландском, взялся бы читать Шекспира. В любом случае мандат моего «тайного посланника» несказанно прибавлял ему веса в глазах безграмотных северян.
Начальник караула скрылся, осторожно неся доверенный ему документ, а его подчинённые остались стеречь незваного гостя, опасливо косясь и тихо переговариваясь на гельском диалекте.
– Кто такой этот Рейнар Лис? – спрашивал один из караульных, безусый и явно лишь совсем недавно приобщившийся к военной братии.
– Это человек, убивший короля Шнека. Он первое лицо в комитате принца Торвальда, несколько лет тому назад пленившего Ангуса, а пятого дня сразившего его у Камланнского поля, – пояснил ему второй стражник.
– Тише! Тише, он хотя и из Галлии, но везде шляется с этим чёртовым Торвальдом и вполне уже может понимать по-нашему.
– «Ну, тут начинается неприкрытая лесть и яростные восхваления, поэтому я скромно выключаюсь… То есть не выключаюсь, а вырубаю связь, чтобы насладиться своей крутью в гордом одиночестве. Будет что-то интересное, обязательно дам знать».
Лиса не было довольно долго. Пару раз я вызывал его, волнуясь из-за этого молчания. Один раз я застал его в самый разгар разгрузки вожделенной ёмкости с вересковым мёдом.
– Давай пошевеливайся! – командовал Лис. – Пришёл король саксонский, безжалостный к врагам, догнал он бедных пиктов и дал им по рогам. Давайте, давайте! Осторожнее, не дай бог, разобьёте, живьём в землю закопаю! Капитан, шо, тебе заняться нечем? Не отвлекай меня, не видишь, народ строю!
В следующий раз я застал Лиса уже в покоях Марка, явно ничего не понявшего в моём трактате, но впечатлённого и ровными строчками латиницы на пергаменте, и оттиснутым профилем Октавиана Августа с завалявшегося у меня в кошеле старинного солида.
– «Погоди чуток. Щас официальные расшаркивания и прихлопывания закончатся, мы сядем, всё обчирикаем, думаю, под бочку вересковки и хорошую мясную закуску я быстро доведу этого отца народа до полного консенсуса».
Я со вздохом отключил связь и уставился на наполняемый свинцовыми кругляшами мешок. На этот раз связь заработала часа через полтора.
– Послушай, Марк, – наклоняясь едва ли не к самому уху тана, проникновенно заговорил Лис. – То, о чём мы сейчас ведём речь, до поры до времени должно остаться строго между нами. Полный секрет, государственная тайна. Сам знаешь, что известно троим – известно свинье. «Вальдар, я не тебя имею в виду».
– Верно, – согласился с ним властитель округи. Судя по амплитуде движения его головы, первый десяток тостов уже отзвучал, и Лису явно не пришлось упрашивать собеседника пить до дна.
– Мы с Торвальдом долго думали, кому это по силам? Лучше тебя не найти.
– Не найти, – согласился тан.
– Ты человек мудрый, твоя знатность просто возвышается над горами. Я уже не говорю о том страхе, который внушает имя Марка нечестивцам, смеющим посягать на твои владения.
– Это верно, – вновь кивнул тан. – Вот намедни тан…
– Ну, это он ещё не знает, с кем связался! Тут мы с тобой! Грудью вперёд браво… Да, вели своему кравчему наполнить кубки, а то что-то мы насухую разговариваем.
Марк махнул рукой, делая знак статному молодому мужчине с мрачным лицом, удивительно похожим на самого тана, и тот молча начал лить вересковый мёд в кубки.
– Может, его удалить? – поглядывая на неразговорчивого виночерпия, спросил Лис.
– Это мой старший сын Дольбран. Он те… иди, – махнул на него Марк.
– Так вот, – продолжал Лис, – от твоего орлиного взора, конечно, не укрылось известие о страшной битве на камланнской равнине?
– Да. И о победе Ллевелина над повстанцами тоже. Но, клянусь камнем Фала, голосу которого внемлет всякий мудрый правитель, моих воинов там не было.
– Ллевелину известно об этом, – прошептал ему на ухо Рейнар.
– А поговаривают, что сам Ллевелин всё это и затеял, – полушёпотом ответил Марк.
– Вот ты сказанул! – нахмурился Лис. – Зачем это ему по-твоему нужно?
Его собеседник пожал плечами.
– Кто знает.
– Я знаю, – заверил его Лис. – Не сегодня-завтра Ллевелин станет королём Британии. Артур пропал. Мордред разбит. Все, кто оставался верным Артуру, собираются вокруг его преемника Ллевелина. Скажу тебе по секрету, Ланселот примкнул к Северному Альянсу.
– Да ну? – покачал головой Лисовский собеседник.
– Ну да! Готов биться об заклад, что через три седмицы Ллевелин будет в Камелоте. Так шо, смотри, перед тобой новый король! Ты не на меня смотри, а на Ллевелина.
– Понял, – согласно кивнул тан. – Но только мне точно ведомо, что Ллевелин вёл какие-то переговоры с королевой Лендис.
– Эка новость! Конечно, вёл. «Капитан, ты, кстати, примечай». Пойми, – Лис начал говорить размеренно и чётко, постукивая костяшками пальцев, сжатых в кулак, по столу. – Новый король, как никто, знает нравы северян. Ему не нужна война и в Каледонии, и на юге одновременно. Ллевелин вёл переговоры с Лендис, надеясь обеспечить свой тыл, а ты сам знаешь, чем закончились переговоры с этой колдуньей. Ллевелин не претендует на Горру. Он желает видеть её свободным королевством, союзным Британии.
– Да? – глаза тана алчно вспыхнули. – И кто же, по его мнению, должен стать королём Горры?
– Первым королём Горры должен стать мудрый правитель, храбрый полководец, человек, род которого испокон веков известен в этих землях и, что весьма важно, на деле доказавший свою верность Британии и Ллевелину. Мы с Торвальдом, которого герцог оставил Стражем Севера вместо себя, предложили ему вас, сир. И, надо сказать, эти слова попали на возделанную почву. Ллевелин с большим почтением относится к роду Геллинов. Правда, ему ещё рекомендовали Тиана из клана Периглиса, но Ллевелин прислушивается к словам Торвальда, как и Артур. Вам же известно, что, не будь у короля Артура в советниках моего друга и господина, не видать бы Лендис короны как своих ушей. – Он помолчал, давая собеседнику осознать и переварить сказанное. – И всё-таки Тиан – опасная кандидатура. В его клане много мужчин, много золота. Они могут выставить большой отряд…
– Завтра же я двину своих людей на помощь Ллевелину, – грохнул кулаком по столу тан, поднимаясь и кладя вторую руку на эфес меча.
– Не горячись, Марк, – осадил его мой напарник. – Завтра ты выступишь к Адрианову валу, а послезавтра здесь будет войско Лендис, и когда мы совместно разберёмся с недобитками Мордреда, нам придётся отвоёвывать для тебя Горру, сея над ней смерть и разрушения. Клянусь гусями святого Себастьяна, которые плакали, отдавая свои перья на стрелы, его поразившие, – это не лучшее начало для царствования. Ллевелину известна храбрость Марка из рода Геллинов и сила его воинов, но будет лучше, если ты останешься здесь, удерживая остальных от ударов в спину новому королю.
– Да, ты прав, друг мой. – Рука тана легла на плечо хитроумного Рейнара, уже заботливо расставившего перед ним шёлковые сети.
– Чёрт! – перебил сам себя Лис. – Но ведь тогда и Тиан останется на месте и тоже сможет утверждать, что удерживал коварную Лендис от предательского удара. Вот незадача! Придумай что-нибудь, Марк! Только ты с твоим умом и знанием жизни можешь справиться с подобной проблемой.
Геллинский тан впал в мрачную задумчивость.
– Я велю написать Ллевелину письмо, в котором изъявляю ему преданность и разъясняю смысл своих действий.
– Да, это мудро, – поддержал его Лис. – Но ведь и Тиан может сделать то же самое. А время идёт. Здесь важно успеть первыми. Кроме того, письмо… – Лис цыкнул. – Пергамент, он всё выдержит. – Он достал из-за пояса монетку и начал крутить её между пальцами.
– Я знаю! – стукнул себя по лбу тан. – Конечно же! Ллевелин ведёт войну, и как бы он ни был богат, ему всё равно сейчас нужны деньги. Я передам ему через вас две, нет три тысячи золотых. Ты сделаешь это для меня? – Марк обхватил руками плечи Лиса.
– Только для тебя, – прочувствованно произнёс Лис, отвечая тем же жестом на «объятия» тана. – «Капитан, считай, что деньги на базе, можешь послать овидда передать груагаху, что завтра мы будем».
– Завтра поутру, – продолжал Марк, – я отсыплю тебе монет и дам людей, чтоб они проводили тебя до Кэрфортина.
– Нет, – покачал головой Лис. – До Кэрфортина – это опасно. Нас могут увидеть вместе люди Тиана или Лендис. Пусть лучше сопроводят меня до бастиды. Той, у которой недавно разгромили отряд Ангуса. Я буду ехать впереди, а они держаться поодаль и наблюдать, как бы чего не случилось. Тогда ты всегда сможешь сказать, что послал своих людей в разведку.
– Мудрые слова, – кивнул тан. – Так и поступим.
– Благодарю за похвалу, ваше величество, – поклонился лукавый Рейнар. – «Капитан, ты не знаешь, почему каледонцев называют скупердяями? Как по мне, так щедрее их разве что добрый дедушка Сорос».
Глава 13
Не пытайся измерить глубину реки обеими ногами сразу.
Мерлин
Утро в Каледонии начинается с восходом солнца. Впрочем, и в остальной части Европы этого времени оно тоже начинается с первыми лучами, что довольно неудобно для людей, привыкших щелчком выключателя превращать ночь в день и день в ночь. Из уважения ко мне сэр Кархейн велел не будить высокого гостя до той поры, пока он сам не проснётся. Однако для моего напарника Геллинский тан, возбуждённый, вероятно, радужными перспективами, такой поблажки не сделал.
Спасибо Лису, он не стал включать связь с самого подъёма, но к завтраку, во время которого должна была состояться передача «взятки должностному лицу», он её всё-таки включил. Стоит ли говорить, что она застала меня ещё спящим и вовсе не намеревающимся спешить с пробуждением. Впервые за эту неделю мне удалось выспаться на хоть и плохонькой, но кровати, а не кутаться в плащ, пытаясь спастись от ночных ветров и утренней сырости. Правда, блохи и клопы, обитавшие среди наваленных на ложе шкур, едва ли не с того времени, когда оные ещё бродили в лесу, натянутые на зубастых хозяев, считали меня поздним ужином или же ранним завтраком. Но лучше уж так, чем никак.
Зала, в которой намеревались трапезничать высокие договаривающиеся стороны, была скупо освещена рассветными лучами солнца, пробивающимися сквозь узкие, более годящиеся для ведения боя, чем для освещения трапезной, оконца. Пол был устлан охапками душистого сена, глушившего шаги не хуже персидских ковров. Пара слуг, предводительствуемая Дольбраном, наследником Марка, внесла в залу огромное серебряное блюдо, уставленное грубыми глиняными плошками, от которых исходил, вернее, очевидно, исходил, дурманящий мясной дух. По сигналу «инфанта» слуги поднесли блюдо к столу, за которым уже восседали будущий король Горры и личный посланник «военного губернатора Севера». Мрачный отпрыск завтрашнего монарха, не говоря ни слова, начал переставлять миски на стол, сервируя его с ловкостью профессионального официанта. Когда с этим было покончено, Дольбран жестом указал слугам поставить огромный серебряный поднос у стены, очевидно, демонстрируя его редкостное великолепие, и сделал знак им удалиться.
– Правильное воспитание, – похвалил престолонаследника Рейнар. – Человек, с детства привыкший к труду, смотрит на мир совсем другими глазами.
– Я лишь ему доверяю, – склонился к Лису просиявший от похвалы тан. – Еду, питьё, всё только из его рук принимаю. Молод ещё, но отважен. Рвался на Палладон идти, да я не пустил. Успеет ещё меч кровью напоить. Вы угощайтесь, господин Рейнар, и ни о чём не беспокойтесь. Всё уже готово. Послание я составил, люди готовы. Я велел вам в дорогу еды собрать. Путь-то не близкий, ну и… Сами понимаете, – Марк загадочно улыбнулся, – это.
– В каком смысле это?
– Подарки вам и сэру Торвальду.
– Подарки? Да ну, зачем! – начал было отмахиваться Лис, впрочем, без особого энтузиазма.
– А вересковый мёд? – напомнил тан. – Вы привезли мне чудесный вересковый мёд, не могу же я оставаться в долгу!
– А, если только вот в таком разрезе…
– Мы же с вами друзья, сэр Рейнар.
– Не то слово! Буквально братья!
– Угощайтесь, прошу вас. Сейчас мой казначей принесёт золото.
То ли казначей медленно считал монеты, страдая при мысли о разлуке с ними, то ли ему даны были строгие инструкции не беспокоить едоков во время завтрака, но явился он лишь тогда, когда снедь, украшавшая стол знатного тана, была уже порядком подъедена. Склонившись перед господином, хранитель финансового благополучия клана поставил небольшой кожаный мешок с монетами на столешницу и всё с таким же поклоном удалился.
– Если хотите, можете пересчитать, – улыбаясь, тан подвинул золото к Лису. – Но можете мне поверить, здесь ровно три тысячи монет. Вот вам послание королю Ллевелину, – он протянул моему другу деревянный тул[17], инкрустированный слоновой костью, – а на словах передайте…
– На словах бы стоило передать, – под низкими сводами зала зазвучал приятный женский голос, негромкий, но предельно жёсткий, – что герцог Ллевелин двуличная тварь, что он змея, непременно обречённая поразить себя собственным ядом!
Все присутствующие в зале резко повернулись туда, откуда звучал голос. Полированная серебряная поверхность помутнела и внезапно начала таять, словно ледяная корка под лучами весеннего солнца. За исчезающей серебряной гладью открывался проход, точно по ту сторону прислонённого к стене блюда находилась не стена, а обычнейшая дверь. Тан вскочил из-за стола, хватаясь за висевший на поясе кинжал.
– Вы все видели, – сквозь открывшийся проход в залу вступила молодая женщина в длинном платье цвета морской волны, с тёмно-рыжими вьющимися волосами и зелёными глазами, в которых сейчас горело изумрудное пламя, – что к измене тан Марк из рода Геллинов прибавил вооружённый мятеж.
Вслед женщине сквозь пространственный переход в комнату начали втискиваться хорошо вооружённые мужчины сурового вида в танских пледах различных кланов.