Страница:
– Но нам-то с тобой от этого ни холодно ни жарко. Нас здесь затопчут и прикопают, даже имени не спросят. Слышь, – Лис заговорщически оглянулся на Кархэйна, возившегося с духовой пушкой, и перешёл на шёпот, – может Базу вызовем? Пришлют сюда спасательного дракона…
Ему не удалось завершить свою мысль. Мрачная картина приготовлений к нашему смертоубийству была смазана появлением нового лица. Даже среди этой, порой весьма карнавально разряженной толпы лицо, вернее, его обладатель отличался некоторой экстравагантностью. Человек этот, наделённый от природы немалым ростом и, очевидно, недюжинной силой, был так старательно измождён, что, казалось, даже набедренная повязка, опоясывающая его чресла, нуждалась в подтяжках, чтобы не спадать. Собственно говоря, повязка эта составляла весь костюм неизвестного. Единственным дополнением к ней были тяжёлый наперсный крест, закрывавший едва ли не половину груди незнакомца, и сучковатая палка, исполнявшая роль дорожного посоха. Длина волос его, седых и спутанных, свидетельствовала о том, что сей Самсон так и не встретил своей Далилы, и то жалкое состояние, в котором он нынче пребывал, являлось результатом его личного выбора. Впрочем, несмотря на телесную немощь, странный путник, похоже, был отменно бодр и абсолютно не сомневался в верности свершаемых им дел. Как ни в чём не бывало, растолкав рыцарскую свиту принца Ангуса, он прошагал к крепостным воротам, остановился и, раскинув руки крестом, возопил:
– Опомнитесь! Истинно вещаю вам, что настанут последние дни, ибо придёт день Бога! И будут в день суда Божия все люди собраны от востока до заката пред Отцом Предвечным и Вечно Живым. И Он повелит аду, чтоб отверз свои стальные засовы и отдал всё, что есть в нём. Падите на колени и призовите на себя милость Божью, ибо теперь взыскуете вы земных благ и алкаете крови брата своего. Но наступит час, и в стенаниях призовёте вы к милосердию Божиему в один голос: «Смилуйся над нами, ибо теперь мы познали суд Бога, который возвестил Он нам прежде, а мы не поверили». И явится ангел Гартарух и казнит вас с ещё большими муками, говоря: «Теперь каетесь вы, когда нет более времени для покаяния, и не осталось уже ничего от жизни». Спрячьте же оружие своё и покайтесь, ибо истинно говорю вам, близок сей день!
– Слушай, это шо-то с чем-то! – потрясённо глядя на проповедника, восхитился Лис. – Ты только погляди, как им этот йог мозги заправляет. Прямо шо твой Арамис: «Слышу гла-ас Бо-ожий!» – при этом он замахал руками, словно пытаясь взлететь.
– Боюсь, что это нам не поможет, – мрачно хмыкнул я, указывая на нескольких пехотинцев, по приказу Ангуса отделившихся от общего строя и теперь направляющихся к вещуну.
– Господи, да это же святой Каранток! – вдруг ни с того ни с сего завопил сэр Кархэйн, обнажая меч и бросаясь к ведущему вниз люку.
– Куда?! – успел схватить его за плечи Лис. – Жить надоело?!
Сэр Кархэйн возмущённо сбросил руки Рейнара со своих плеч.
– Это святой Каранток, сын короля Уэльса Берримора. Моего короля. Как верный вассал я обязан спасти жизнь королевскому сыну. Как добрый христианин я должен вызволить святого из рук нечестивцев.
– Уж не знаю, какой он там святой, – пробормотал я, – но текст он шпарил из апокрифического апокалипсиса святого Петра. Впрочем, кого здесь волнуют подобные мелочи?
– Как ты собираешься его спасать? – пытался урезонить нашего боевого товарища Лис. – У нас после утреннего штурма осталось не больше десятка бойцов. Стоит тебе открыть ворота, и тут же все флаги в гости будут к нам.
– Значит, я умру, выполняя свой долг, – не унимался недавний оруженосец, пытаясь вырваться из цепких Лисовских объятий. – Погибну, как подобает рыцарю!
Следя вполглаза за этой перебранкой, я не упускал из виду ни крепостного двора, где, похоже, назревал небольшой мятеж, ни картины предуготовления святого Карантока к роли великомученика. В то время, когда солдаты Ангуса, сбив с ног сына валлийского короля, ожесточённо пинали его древками копий, соотечественники избиваемого принца, составлявшие на данный момент почти половину оставшегося гарнизона, с яростью, достойной лучшего применения, пытались прорваться к воротам, стремясь поскорее открыть их и прийти на помощь местночтимому святому. Стоит ли говорить, чем бы закончился этот бой. Стоит ли говорить, чем грозил нам всем этот бунт внутри бастиды.
Вот уж воистину, когда пессимисты говорят: «Хуже некуда», – оптимисты спешат их утешить: «Не волнуйтесь, есть». Если это и есть милость небес, на которую мы уповали, то, пожалуй, без неё было спокойнее.
Внезапно Лис, уже сваливший Кархэйна и прижимающий теперь его к полу, отвлёкся от своего занятия и начал вглядываться в горизонт. Это было опрометчиво с его стороны, поскольку, воспользовавшись заминкой, молодой рыцарь пинком колена сбросил с себя противника и всё же устремился вниз по лестнице.
– Капитан! – поднимаясь на ноги, крикнул Рейнар, указывая пальцем в небо. – Похоже, это дракон. Или База с катером расстаралась?
Я вгляделся в стремительно увеличивающуюся точку, мелькающую среди высоких облаков. Она всё приближалась, и теперь я мог рассмотреть её получше.
– Это не дракон. И, увы, не катер. Это виверна.
– Кто? – переспросил Лис.
– Виверна. Тоже ничего себе обитатель бестиария. Но специфический. Наш, британский. Вместо четырёх лап две, размеры поменьше, хвост заканчивается не копьевидно, а эдаким костяным образованием вроде шестопёра. Летает значительно быстрее дракона, вместо пламени изрыгает невыносимое зловоние. Ну и опять же встречается только на наших островах.
– Молодец, Вальдар. Садись – отлично. Просто не человек, а британская энциклопедия молодых сурков. Ну и что теперь прикажешь делать с этим птеродактилем?
– Вот с этой напастью, надеюсь, нам ничего делать не придётся, – глядя на стремительно пикирующую тварь, усмехнулся я. – Похоже, это не по нашу душу.
Словно подтверждая мои слова, снизившаяся виверна вышла из пике в какую-то невероятную глиссаду и, сложив крылья, врезалась в строй рыцарской конницы принца Ангуса. Человек пять всадников вылетели из сёдел, давая ужасной твари возможность плавно затормозить. И тут же воздух наполнился таким истошным воплем и непереносимым смрадом, который даже здесь, за сто ярдов от происходящих событий, вызывал страстное желание забиться в угол и вернуть обратно всё съеденное на этой неделе.
Рыцарский отряд, ещё минуту назад пугавший грозной стройностью своих рядов, перестал существовать буквально в мгновение ока. Обезумевшие кони, сбрасывая ошеломлённых седоков, мчались сквозь боевые порядки голоногого ополчения, падали, спотыкаясь на каменной осыпи, кувыркались, ломая шеи и давя цвет каледонского рыцарства. Во всей этой сумасшедшей карусели, подобно взбесившейся стрелке компаса, крутилась на месте виверна, раздавая перначеобразным хвостом удары направо и налево. Она щёлкала зубастой пастью с выдающимся вперёд гипертрофированным клыком-клювом и издавала при этом такой отчаянный вопль и такое зловоние, что казалась явным исчадием ада, вырвавшимся на белый свет, чтобы пожаловаться на злые муки и притеснения, чинимые несчастному монстру в геенне огненной.
– Вот это птичка! – зажимая нос, восхищённо произнёс Лис, наблюдая разрушительный эффект приземления виверны. – Ангел Трахтарарах в полный рост. Вальдар, купи мне такую! Я заслужил! У меня в конце концов моральный ущерб за неиспользованный отпуск.
В это время валлийская «партия», усиленная Кархэйном, одержала верх над «партией» наёмников и, расшвыряв тяжеленные брусья засовов, сквозь распахнутые ворота бросилась в атаку, спасая своего святого принца Карантока. Стоит ли говорить, что молодчики, избивавшие его, поспешили сделать ноги, едва чудовище спикировало в гущу воинов принца Ангуса. Однако их бегство не облегчило задачи Кархэйна и его товарищей.
Лишь только они приблизились к распластанному на земле телу, как закованная в бурую чешую тварь, неуклюже переступая когтистыми лапами, засеменила к лежавшему без чувств святому, расправляя на ходу мощные кожистые крылья и угрожающе щёлкая пастью на бегущих к нему людей.
– Вот чудеса. – Я повернулся к Лису, с нескрываемым интересом наблюдающему за происходящим. – Одно из двух: или виверна прилетела сюда, чтобы съесть именно валлийского святого, или же…
– Или же это у него что-то вроде ручного попугая.
Между тем виверна, невзирая на внешнюю неуклюжесть, умудрившаяся добежать до Карантока быстрее наших сотоварищей, сложила крылья наподобие шалаша и, упрятав в них незадачливого оратора, буквально заворковала над безжизненным мучеником: «Ур, ур…»
– Ну, кажется, с вопросом принадлежности виверны всё ясно. Вопрос теперь в другом: как же наши молодцы святого из-под этой крошки выколупывать будут?
Честно говоря, меня эта проблема занимала менее всего. Я видел, как исчезает в глубине ущелья знамя с поверженным драконом, как буквально разбредается потерявшая объединяющий внутренний костяк мятежная толпа и как вдали, со стороны Адрианова вала, движутся стяги идущей нам на выручку подмоги.
Теперь же отряд приближался к крепостице, распустив рыцарские флаги и распевая что-то очень бодрое и задорное. Впрочем, в триумфальном шествии их ожидала весьма серьёзная преграда.
Преграда продолжала щёлкать зубастой пастью, настороженно клекотать и испускать густые клубы непередаваемого сероводородного зловония, стоило кому-то попытаться приблизиться к укрываемому под сенью крыльев святому. Быть может, отряд Ллевелина и не делал бы подобных попыток, поскольку никто из вновь пришедших и подозревать не мог о злоключениях несчастного мученика веры, но никакой иной возможности проникнуть в бастиду попросту не было, а впавшая в экстаз виверна уселась как раз поперёк тропы, ведущей к воротам.
Я видел, как доблестные рыцари начали опускать копья, намереваясь сбросить страшилище или хотя бы заставить его взлететь. Это был, несомненно, бесстрашный, но в общем-то опрометчивый шаг. Природа-матушка щедро наделила виверну всем необходимым для выживания в самых суровых условиях.
Пожалуй, единственным реальным её врагом был всё тот же дракон, у которого эта вороватая тварь регулярно норовила стащить из-под носа лакомые куски добычи. Да ещё, вероятно, единорог. Но, насколько мне было известно, при одном приближении сего обожателя невинных дев виверны устремлялись в паническое бегство с максимально возможной скоростью. А уж чего-чего, но скорости полёта им было не занимать. Дракон по сравнению с ней выглядел примерно так же, как тяжёлый бомбардировщик рядом с истребителем.
Небо было стихией виверны. Если на земле её переваливающаяся походка казалась неуклюжей, то в воздухе, скажем, попытка попасть в неё из катапульты была подобна попытке поразить солнечный зайчик. Прибавьте к портрету этого милого существа пасть с зубами в четыре ряда, способными благодаря особому строению челюстей перемолоть в мелкий фарш целую корову, восьмиярдовый хвост, один удар которого превращал в барельеф на ближайшей скале любого приблизившегося смельчака, и уже упоминавшееся выше зловоние, вам сразу станет ясно, что ручное животное валлийского святого представляло собой весьма сомнительный подарок для тех, кто намеревался проникнуть внутрь крепости.
Конечно, вполне действенным средством против неё мог быть один из великих мечей. Но, во-первых, вряд ли у кого-то из присутствующих здесь, кроме меня, таковой имелся, а уж я без противогаза ни в какую бы не согласился сражаться с виверной. А во-вторых, мне казалось несправедливым пытаться покарать и без того огорчённую тварь, старательно охраняющую своего хозяина от скопища недружелюбных вооружённых людей.
Не знаю, сколько бы могло ещё продолжаться это противостояние, но тут из-под хвоста напрягшейся для контратаки рептилии выползло нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся богобоязненным сыном уэльского короля. Покрытый ссадинами и кровоподтёками проповедник приподнялся на локтях и, очевидно, разглядев сквозь затянутые кровавым туманом ресницы толпу вооружённых людей, продолжил с того места, на котором его столь бесцеремонно прервали.
– Сложите оружие и покайтесь! – с трудом разлепляя губы, прокричал он, и в тот же миг сэр Кархэйн со своими валлийцами, всё ещё не оставлявший попыток подойти поближе к злосчастному отпрыску своего сюзерена, рухнули на колени, увлекая своим примером остальных защитников бастиды. Очевидно, произошедшее несколько успокоило рыцарей деблокирующего отряда. Копья стали подниматься подвысь, мечи, уже было обнажённые, возвращаться в ножны и…
– Интересно, – Лис, наблюдавший происходящее, стоя на боевой галерее рядом со мной, задумчиво почесал затылок, – они здесь что, впрямь решили устроить сеанс массового покаяния и самолупцевания? Капитан, тут одно перечисление грехов рискует затянуться до второго пришествия! Эдак мы здесь зимовать останемся. Пора брать безвластие в свои руки.
Не знаю уж, как мой друг планировал воплощать свои намерения в жизнь, но в этот момент виверна, вероятно, удовлетворённая картиной всеобщего умиротворения, расправила крылья и, переступив с ноги на ногу, свечой взмыла в небо.
– Хо-орошо пошла! – покачивая головой, резюмировал Рейнар. – Высоко. Значит, дождя не будет.
– Что?
– Ну, примета есть такая. Если виверны к земле жмутся – это к дождю.
– Правда? – удивился я, отмечая, что подобной информации о нравах виверн у меня до сих пор не было.
– Капитан, очнись! – Лис шутливо ткнул меня кулаком в плечо. – Ты какой-то сегодня квелый. Недоспал, что ли?
Тут только я понял, что хочу есть, спать и принять душ, причём желательно одновременно. И что большей части этих желаний, уж во всяком случае сегодня, не суждено осуществиться.
– Ладно, – махнул рукой я, – пошли порядок наводить.
Мы возвращались в Кэрфортин, в замок герцога Ллевелина, дальнего родственника короля Уэльса и самого валлийца родом, у которого Каранток имел шансы встретить радушный приём. Перед отъездом ко мне подошёл Кархэйн, остававшийся новым комендантом бастиды и, глядя на меня с виноватым упрямством, сказал негромко:
– Сэр Торвальд, если вы сочтёте, что нынче утром я поступил неверно, что я преступил законы рыцарства, дайте лишь знак, и я верну меч, которым опоясал меня покойный сэр Богер, и предстану перед высоким судом герцога Ллевелина.
Я посмотрел на сконфуженного юношу, в душе, несомненно, уверенного в правоте содеянного, и, лишь улыбнувшись, хлопнул его по плечу:
– Победителей не судят.
Что я мог ещё сказать? Рыцарство и дисциплина, к моему сожалению, были понятиями из разных словарей. Не счесть, сколько сражений было проиграно лишь оттого, что кому-нибудь из славных палладинов пришло в голову исполнять свой рыцарский долг, а не следовать приказам командования. Конечно, не прилети в нужный момент виверна, не устрой она этого кордебалета, наша беседа могла и не состояться вовсе. Но она прилетела. И, стало быть, сегодня этот упрямый валлиец, быть может, впервые в жизни является победителем. А их не судят.
Теперь, сменив на посту коменданта убитого господина, молодой рыцарь развил кипучую деятельность, формируя из подкрепления новый гарнизон бастиды. Я с интересом следил за ним, невольно ловя себя на мысли, что прилёт виверны спас от гибели, в сущности, и этот небольшой отряд. Впрочем, откуда было знать Ллевелину размеры грозящей нам опасности? А знай он о них, прислал ли нам подмогу? К чему ослаблять свои силы в полевом сражении, когда есть возможность держать врага под крепостными стенами, изматывая его и оставаясь при этом неуязвимым. Однако, всё сложилось как нельзя лучше.
Мы возвращались в Кэрфортин, кони шли шагом, стараясь не раструсить и без того измочаленного святого. В небе над нами, то снижаясь до бреющего полёта, то вновь тараня облака, носилась виверна, и лишь недовольное фырканье скакунов, которым они встречали каждое приближение зубастой твари, вносило тёмную ноту в радужную картину сегодняшнего дня.
– Святейший, – ехавший рядом со мною Лис наклонился над Карантоком, – если можно, поделитесь опытом, где нынче отворачивают таких благовоспитанных виверн?
– Отвернись от зла, и сотворишь благо, – не открывая глаз, продекламировал просветлённый валлиец. – Слово божественной истины и камень способно обратить в патоку.
– Хм, весьма ценное свойство. Особенно для кулинарии. Но неё же, м-м… Расскажите, как вы с ней познакомились?
– Лис, – оборвал я напарника, – отстань от человека. Ему и так плохо.
– Да ну, какое плохо? Это уже хорошо, – отмахнулся Рейнар, вероятно, всерьёз решивший привезти в подарок дорогой мамаше такую птичку. – Не, ну конечно, если это секрет…
– Пути мои в руце Божьей, – гордо признался проповедник, делая соответствующее вступление в повествование о своём знакомстве с виверной.
– Да мы так и поняли, – поспешил заверить его Лис.
– Тогда я проповедовал слово Божье язычникам Эйрэ. Но как-то, выйдя на берег моря, я почувствовал в душе своей необоримое желание следовать в иные края, чтобы открыть свет истины доныне блуждающим во мраке. Я бросил свой алтарь в бурные волны и последовал за ним.
– Это мощно, – восхитился Лис. – С волны на волну? Или так, вплавь?
Честно говоря, мне тоже было любопытно, как святой путешествовал по морю. Но он начисто игнорировал Лисовский вопрос.
– Господь привёл меня в устье реки Джуллит, в город, именуемый Диндрайтоу, где правил король Кедви. Артур, сын Утера Пендрагона, как раз был его гостем. Я пришёл ко двору их и спросил, не видели ли они мой алтарь?
– Скоростная утварь попалась, – посочувствовал Рейнар. – За ним глаз да глаз нужен.
– Однако великое горе постигло в те дни народ, которым правил король Кедви. Быстрокрылая виверна разоряла пастбища, воруя овец, коров, а иногда нападая и на людей. Никто из рыцарей не мог изловить и поразить её. Этою напастью были заняты дни Артура и его союзника Кедви. Они не желали слушать мои вопросы, но я настаивал. И тогда Артур сказал мне: «Изгони чудовище из этих мест, и я верну тебе алтарь». В великой печали пошёл я к той пещере, где, по словам пастухов и охотников, обитала виверна, ибо сами вы узрели, сколь ужасен облик её. Я же с младых ногтей дал обет не прикасаться к оружию, не ведать иной защиты, кроме промысла Божьего. Однако длань Господня разверзлась надо мной, и не было страха в душе моей. Дойдя до логовища злобной разорительницы, я простёр к ней руки и рёк ей словами Писания, моля прекратить злодеяния. И только бальзам предвечной мудрости коснулся её дикой души, виверна прибежала ко мне, стеная, и пошла за мной, как телёнок за маткой.
– Во как! – продолжал восхищаться деяниями неустрашимого святого Лис. – Божье слово и виверне приятно.
– С тех пор следует она за мной повсюду, что ни день приобщаясь к кладезю непререкаемой истины, блюдя заповеди Господни.
– То есть как? – удивился я.
– Не убий, не укради…
– Как же она бедная живёт? – перебил святого не на шутку встревоженный участью бедного животного Лис.
Тот неожиданно замялся, однако потом с напором заявил:
– Её подкармливают. Крестьяне. – И, произнеся эти слова, Каранток, видимо, счёл тему закрытой и откинулся на носилках.
– «По-моему, ты спросил что-то лишнее», – транслировал я Лису.
– «Не, ну интересно же! Такой твари, судя по её размерам и энергозатратам, в день нужно, пожалуй, две-три коровы. Или небольшая отара овец. Где-то ж она их берёт? Или ты в самом деле можешь представить себе английских крестьян, добровольно готовых потчевать своими стадами этакую животину?»
Да, что бы ни говорил святой, верилось в такое с трудом.
– А что ж алтарь? – поинтересовался один из рыцарей, ехавший рядом с нами.
– Алтарь, – словно вырываясь из мира своих мыслей, рассеянно бросил валлиец. – Да, всё хорошо. Артур вернул его. Он использовал сию вещь в качестве стола, но с него всё падало.
– Вот истинный образец христианского смирения и жертвенности, – с восторгом заявил мой напарник. – Действительно, на хрена ему нужен стол, с которого всё падает? Пусть лучше алтарём будет.
Мы возвращались в замок Кэрфортин, где, как надеялись, нас ждала хотя бы часть разгадки задачи, подкинутой старым затейником Мерлином. Замок был всё ближе, солнце клонилось к закату. Благочестивая виверна, носившаяся над нами, в один момент куда-то исчезла, но позже появилась, явно довольная жизнью. Кони вновь встретили её появление негодованием. Каранток, лёжа на носилках, вновь вещал избранные отрывки из священных текстов, призывая всех одуматься и покаяться. В общем, жизнь шла своим чередом, как ей и надлежало идти.
Кэрфортин встретил нас предпоходной суетой. Двор его был забит рыцарями, в равнине и на холмах близ староримской дороги строилась пехота, ревели впряжённые в обозные повозки волы, носились, передавая распоряжения, оруженосцы герцога. Всё свидетельствовало о том, что собранное у Кэрфортина войско готовится к форсированному маршу.
– Капитан, – глядя на воинственные приготовления, кинул мне Лис, – мне отчего-то кажется, что сегодня нам спать опять не придётся.
Я лишь вздохнул, высматривая ближайшего армигера[6] в котте с герцогским гербом.
– Эй, малый! – остановил я одного из них. – Я Торвальд Оркнейский, рыцарь Круглого Стола. Где мне найти герцога Ллевелина?
– Там, сэр. – Юноша ткнул рукой в сторону одной из башен замка. – Там вы его найдёте без труда.
Его слова были истинной правдой. Едва лишь стоило нам пересечь заполненный вооружённым людом двор, как мы наткнулись на самого хозяина замка, энергичным голосом раздающего приказания начальникам отрядов.
– Факелов. Больше факелов! Как можно больше! Ты, сэр Мерриот, бери своих и, не дожидаясь нас, отправляйся вдоль вала. Вели моим именем комендантам башен разложить костры поярче. Отельвин, посади лучников на возы. А, сэр Торвальд, я рад, что ты вернулся! Твой меч нам будет очень кстати. Кто это с тобой? – взгляд герцога наткнулся на нашего израненного пассажира.
– Это святой Каранток, сын короля Уэльса.
– Да! Вот как! Прошу тебя, сэр Торвальд, позаботься о нём. Сам видишь, мне недосуг.
– Что произошло? – недоумённо поинтересовался я, разглядывая окружавших меня военачальников.
– Много чего. Король Артур нагнал Мордреда у озера Неиссякаемых Слёз и теперь готовится к бою. Скотты, воспользовавшись этим, взяли Палладон. Король Дьюер убит. Если мы будем медлить, они ударят в тыл Артуру.
– Но оставлять Кэрфортин без войска опасно, – высказал я своё сомнение. – Здесь принц Ангус. Воспользовавшись вашим уходом, он поспешит обрушиться сюда всеми своими силами. Лишь чудо помогло нам отстоять этой ночью бастиду.
– Потом расскажешь. – Ллевелин было отвернулся, но внезапно, словно вспомнив что-то, вновь обратил ко мне взгляд: – Совет танов потребовал от Ангуса идти на Палладон. Я знаю это достоверно. Ночью у меня был надёжный человек из лагеря скоттов. Так что, дорогой сэр Торвальд, полагаю, мы встретим принца там. Насколько я помню, у тебя с ним свои счёты. Передохните хоть сколько-нибудь, друзья мои. Ещё до рассвета мы выступаем на Палладон.
Глава 5
Герцог Ллевелин был прав. У нас действительно оставались невыясненные отношения с принцем Ангусом. Ещё с тех пор, когда он был просто Ангусом, внуком наместника Запада Эйзла, а его отец Шнек и мечтать не мог о королевской короне. И всё, чем ограничивались его мечты, – это возглавить клан Хеттенов, один из сильнейших на берегах Каледонии. Как говаривал в таких случаях Лис, много огненной воды утекло с тех пор. Кто бы мог в те дни подумать, что семнадцатилетняя Лендис из дома Бьернов, привезённая нами ко двору властительного короля Эле Рыболова, окажется его женой и королевой. Что она явится миру могущественной волшебницей, чьё имя в народе будут произносить, не иначе как оглянувшись предварительно по сторонам.
В те дни я, сиятельный герцог Инистор, верный союзник короля Эле, обучал молодого Ангуса владеть мечом, и он частенько гостил в подаренном мне замке Дун-Амрос. Король Эле, без сомнения, был великим монархом. Не было числа его победам, и собранные под его рукой разрозненные земли скоттов и пиктов управлялись теперь советом танов, на котором он был лишь первым из равных.
Ему не удалось завершить свою мысль. Мрачная картина приготовлений к нашему смертоубийству была смазана появлением нового лица. Даже среди этой, порой весьма карнавально разряженной толпы лицо, вернее, его обладатель отличался некоторой экстравагантностью. Человек этот, наделённый от природы немалым ростом и, очевидно, недюжинной силой, был так старательно измождён, что, казалось, даже набедренная повязка, опоясывающая его чресла, нуждалась в подтяжках, чтобы не спадать. Собственно говоря, повязка эта составляла весь костюм неизвестного. Единственным дополнением к ней были тяжёлый наперсный крест, закрывавший едва ли не половину груди незнакомца, и сучковатая палка, исполнявшая роль дорожного посоха. Длина волос его, седых и спутанных, свидетельствовала о том, что сей Самсон так и не встретил своей Далилы, и то жалкое состояние, в котором он нынче пребывал, являлось результатом его личного выбора. Впрочем, несмотря на телесную немощь, странный путник, похоже, был отменно бодр и абсолютно не сомневался в верности свершаемых им дел. Как ни в чём не бывало, растолкав рыцарскую свиту принца Ангуса, он прошагал к крепостным воротам, остановился и, раскинув руки крестом, возопил:
– Опомнитесь! Истинно вещаю вам, что настанут последние дни, ибо придёт день Бога! И будут в день суда Божия все люди собраны от востока до заката пред Отцом Предвечным и Вечно Живым. И Он повелит аду, чтоб отверз свои стальные засовы и отдал всё, что есть в нём. Падите на колени и призовите на себя милость Божью, ибо теперь взыскуете вы земных благ и алкаете крови брата своего. Но наступит час, и в стенаниях призовёте вы к милосердию Божиему в один голос: «Смилуйся над нами, ибо теперь мы познали суд Бога, который возвестил Он нам прежде, а мы не поверили». И явится ангел Гартарух и казнит вас с ещё большими муками, говоря: «Теперь каетесь вы, когда нет более времени для покаяния, и не осталось уже ничего от жизни». Спрячьте же оружие своё и покайтесь, ибо истинно говорю вам, близок сей день!
– Слушай, это шо-то с чем-то! – потрясённо глядя на проповедника, восхитился Лис. – Ты только погляди, как им этот йог мозги заправляет. Прямо шо твой Арамис: «Слышу гла-ас Бо-ожий!» – при этом он замахал руками, словно пытаясь взлететь.
– Боюсь, что это нам не поможет, – мрачно хмыкнул я, указывая на нескольких пехотинцев, по приказу Ангуса отделившихся от общего строя и теперь направляющихся к вещуну.
– Господи, да это же святой Каранток! – вдруг ни с того ни с сего завопил сэр Кархэйн, обнажая меч и бросаясь к ведущему вниз люку.
– Куда?! – успел схватить его за плечи Лис. – Жить надоело?!
Сэр Кархэйн возмущённо сбросил руки Рейнара со своих плеч.
– Это святой Каранток, сын короля Уэльса Берримора. Моего короля. Как верный вассал я обязан спасти жизнь королевскому сыну. Как добрый христианин я должен вызволить святого из рук нечестивцев.
– Уж не знаю, какой он там святой, – пробормотал я, – но текст он шпарил из апокрифического апокалипсиса святого Петра. Впрочем, кого здесь волнуют подобные мелочи?
– Как ты собираешься его спасать? – пытался урезонить нашего боевого товарища Лис. – У нас после утреннего штурма осталось не больше десятка бойцов. Стоит тебе открыть ворота, и тут же все флаги в гости будут к нам.
– Значит, я умру, выполняя свой долг, – не унимался недавний оруженосец, пытаясь вырваться из цепких Лисовских объятий. – Погибну, как подобает рыцарю!
Следя вполглаза за этой перебранкой, я не упускал из виду ни крепостного двора, где, похоже, назревал небольшой мятеж, ни картины предуготовления святого Карантока к роли великомученика. В то время, когда солдаты Ангуса, сбив с ног сына валлийского короля, ожесточённо пинали его древками копий, соотечественники избиваемого принца, составлявшие на данный момент почти половину оставшегося гарнизона, с яростью, достойной лучшего применения, пытались прорваться к воротам, стремясь поскорее открыть их и прийти на помощь местночтимому святому. Стоит ли говорить, чем бы закончился этот бой. Стоит ли говорить, чем грозил нам всем этот бунт внутри бастиды.
Вот уж воистину, когда пессимисты говорят: «Хуже некуда», – оптимисты спешат их утешить: «Не волнуйтесь, есть». Если это и есть милость небес, на которую мы уповали, то, пожалуй, без неё было спокойнее.
Внезапно Лис, уже сваливший Кархэйна и прижимающий теперь его к полу, отвлёкся от своего занятия и начал вглядываться в горизонт. Это было опрометчиво с его стороны, поскольку, воспользовавшись заминкой, молодой рыцарь пинком колена сбросил с себя противника и всё же устремился вниз по лестнице.
– Капитан! – поднимаясь на ноги, крикнул Рейнар, указывая пальцем в небо. – Похоже, это дракон. Или База с катером расстаралась?
Я вгляделся в стремительно увеличивающуюся точку, мелькающую среди высоких облаков. Она всё приближалась, и теперь я мог рассмотреть её получше.
– Это не дракон. И, увы, не катер. Это виверна.
– Кто? – переспросил Лис.
– Виверна. Тоже ничего себе обитатель бестиария. Но специфический. Наш, британский. Вместо четырёх лап две, размеры поменьше, хвост заканчивается не копьевидно, а эдаким костяным образованием вроде шестопёра. Летает значительно быстрее дракона, вместо пламени изрыгает невыносимое зловоние. Ну и опять же встречается только на наших островах.
– Молодец, Вальдар. Садись – отлично. Просто не человек, а британская энциклопедия молодых сурков. Ну и что теперь прикажешь делать с этим птеродактилем?
– Вот с этой напастью, надеюсь, нам ничего делать не придётся, – глядя на стремительно пикирующую тварь, усмехнулся я. – Похоже, это не по нашу душу.
Словно подтверждая мои слова, снизившаяся виверна вышла из пике в какую-то невероятную глиссаду и, сложив крылья, врезалась в строй рыцарской конницы принца Ангуса. Человек пять всадников вылетели из сёдел, давая ужасной твари возможность плавно затормозить. И тут же воздух наполнился таким истошным воплем и непереносимым смрадом, который даже здесь, за сто ярдов от происходящих событий, вызывал страстное желание забиться в угол и вернуть обратно всё съеденное на этой неделе.
Рыцарский отряд, ещё минуту назад пугавший грозной стройностью своих рядов, перестал существовать буквально в мгновение ока. Обезумевшие кони, сбрасывая ошеломлённых седоков, мчались сквозь боевые порядки голоногого ополчения, падали, спотыкаясь на каменной осыпи, кувыркались, ломая шеи и давя цвет каледонского рыцарства. Во всей этой сумасшедшей карусели, подобно взбесившейся стрелке компаса, крутилась на месте виверна, раздавая перначеобразным хвостом удары направо и налево. Она щёлкала зубастой пастью с выдающимся вперёд гипертрофированным клыком-клювом и издавала при этом такой отчаянный вопль и такое зловоние, что казалась явным исчадием ада, вырвавшимся на белый свет, чтобы пожаловаться на злые муки и притеснения, чинимые несчастному монстру в геенне огненной.
– Вот это птичка! – зажимая нос, восхищённо произнёс Лис, наблюдая разрушительный эффект приземления виверны. – Ангел Трахтарарах в полный рост. Вальдар, купи мне такую! Я заслужил! У меня в конце концов моральный ущерб за неиспользованный отпуск.
В это время валлийская «партия», усиленная Кархэйном, одержала верх над «партией» наёмников и, расшвыряв тяжеленные брусья засовов, сквозь распахнутые ворота бросилась в атаку, спасая своего святого принца Карантока. Стоит ли говорить, что молодчики, избивавшие его, поспешили сделать ноги, едва чудовище спикировало в гущу воинов принца Ангуса. Однако их бегство не облегчило задачи Кархэйна и его товарищей.
Лишь только они приблизились к распластанному на земле телу, как закованная в бурую чешую тварь, неуклюже переступая когтистыми лапами, засеменила к лежавшему без чувств святому, расправляя на ходу мощные кожистые крылья и угрожающе щёлкая пастью на бегущих к нему людей.
– Вот чудеса. – Я повернулся к Лису, с нескрываемым интересом наблюдающему за происходящим. – Одно из двух: или виверна прилетела сюда, чтобы съесть именно валлийского святого, или же…
– Или же это у него что-то вроде ручного попугая.
Между тем виверна, невзирая на внешнюю неуклюжесть, умудрившаяся добежать до Карантока быстрее наших сотоварищей, сложила крылья наподобие шалаша и, упрятав в них незадачливого оратора, буквально заворковала над безжизненным мучеником: «Ур, ур…»
– Ну, кажется, с вопросом принадлежности виверны всё ясно. Вопрос теперь в другом: как же наши молодцы святого из-под этой крошки выколупывать будут?
Честно говоря, меня эта проблема занимала менее всего. Я видел, как исчезает в глубине ущелья знамя с поверженным драконом, как буквально разбредается потерявшая объединяющий внутренний костяк мятежная толпа и как вдали, со стороны Адрианова вала, движутся стяги идущей нам на выручку подмоги.
* * *
Я с невольным удивлением и почти жалостью глядел, как приближаются к воротам истерзанной бастиды воины Стража Севера: десяток рыцарей и сотни полторы утомлённых скорым маршем пехотинцев Ллевелина. Сами того не зная, они, пожалуй, должны были считать этот день одним из самых удачных в своей жизни. Стоило им прийти сюда на час-другой раньше, и вряд ли кто-нибудь из гордых нечаянной победой воинов наблюдал бы сегодняшний закат.Теперь же отряд приближался к крепостице, распустив рыцарские флаги и распевая что-то очень бодрое и задорное. Впрочем, в триумфальном шествии их ожидала весьма серьёзная преграда.
Преграда продолжала щёлкать зубастой пастью, настороженно клекотать и испускать густые клубы непередаваемого сероводородного зловония, стоило кому-то попытаться приблизиться к укрываемому под сенью крыльев святому. Быть может, отряд Ллевелина и не делал бы подобных попыток, поскольку никто из вновь пришедших и подозревать не мог о злоключениях несчастного мученика веры, но никакой иной возможности проникнуть в бастиду попросту не было, а впавшая в экстаз виверна уселась как раз поперёк тропы, ведущей к воротам.
Я видел, как доблестные рыцари начали опускать копья, намереваясь сбросить страшилище или хотя бы заставить его взлететь. Это был, несомненно, бесстрашный, но в общем-то опрометчивый шаг. Природа-матушка щедро наделила виверну всем необходимым для выживания в самых суровых условиях.
Пожалуй, единственным реальным её врагом был всё тот же дракон, у которого эта вороватая тварь регулярно норовила стащить из-под носа лакомые куски добычи. Да ещё, вероятно, единорог. Но, насколько мне было известно, при одном приближении сего обожателя невинных дев виверны устремлялись в паническое бегство с максимально возможной скоростью. А уж чего-чего, но скорости полёта им было не занимать. Дракон по сравнению с ней выглядел примерно так же, как тяжёлый бомбардировщик рядом с истребителем.
Небо было стихией виверны. Если на земле её переваливающаяся походка казалась неуклюжей, то в воздухе, скажем, попытка попасть в неё из катапульты была подобна попытке поразить солнечный зайчик. Прибавьте к портрету этого милого существа пасть с зубами в четыре ряда, способными благодаря особому строению челюстей перемолоть в мелкий фарш целую корову, восьмиярдовый хвост, один удар которого превращал в барельеф на ближайшей скале любого приблизившегося смельчака, и уже упоминавшееся выше зловоние, вам сразу станет ясно, что ручное животное валлийского святого представляло собой весьма сомнительный подарок для тех, кто намеревался проникнуть внутрь крепости.
Конечно, вполне действенным средством против неё мог быть один из великих мечей. Но, во-первых, вряд ли у кого-то из присутствующих здесь, кроме меня, таковой имелся, а уж я без противогаза ни в какую бы не согласился сражаться с виверной. А во-вторых, мне казалось несправедливым пытаться покарать и без того огорчённую тварь, старательно охраняющую своего хозяина от скопища недружелюбных вооружённых людей.
Не знаю, сколько бы могло ещё продолжаться это противостояние, но тут из-под хвоста напрягшейся для контратаки рептилии выползло нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся богобоязненным сыном уэльского короля. Покрытый ссадинами и кровоподтёками проповедник приподнялся на локтях и, очевидно, разглядев сквозь затянутые кровавым туманом ресницы толпу вооружённых людей, продолжил с того места, на котором его столь бесцеремонно прервали.
– Сложите оружие и покайтесь! – с трудом разлепляя губы, прокричал он, и в тот же миг сэр Кархэйн со своими валлийцами, всё ещё не оставлявший попыток подойти поближе к злосчастному отпрыску своего сюзерена, рухнули на колени, увлекая своим примером остальных защитников бастиды. Очевидно, произошедшее несколько успокоило рыцарей деблокирующего отряда. Копья стали подниматься подвысь, мечи, уже было обнажённые, возвращаться в ножны и…
– Интересно, – Лис, наблюдавший происходящее, стоя на боевой галерее рядом со мной, задумчиво почесал затылок, – они здесь что, впрямь решили устроить сеанс массового покаяния и самолупцевания? Капитан, тут одно перечисление грехов рискует затянуться до второго пришествия! Эдак мы здесь зимовать останемся. Пора брать безвластие в свои руки.
Не знаю уж, как мой друг планировал воплощать свои намерения в жизнь, но в этот момент виверна, вероятно, удовлетворённая картиной всеобщего умиротворения, расправила крылья и, переступив с ноги на ногу, свечой взмыла в небо.
– Хо-орошо пошла! – покачивая головой, резюмировал Рейнар. – Высоко. Значит, дождя не будет.
– Что?
– Ну, примета есть такая. Если виверны к земле жмутся – это к дождю.
– Правда? – удивился я, отмечая, что подобной информации о нравах виверн у меня до сих пор не было.
– Капитан, очнись! – Лис шутливо ткнул меня кулаком в плечо. – Ты какой-то сегодня квелый. Недоспал, что ли?
Тут только я понял, что хочу есть, спать и принять душ, причём желательно одновременно. И что большей части этих желаний, уж во всяком случае сегодня, не суждено осуществиться.
– Ладно, – махнул рукой я, – пошли порядок наводить.
* * *
Носилки, закреплённые между двумя конями, немилосердно трясло, но это было лучшее, что мы могли предложить до крайности избитому святому, поскольку ни держаться в седле, ни уж тем более идти пешком он никак не мог. Окружённый заботами сэра Кархэйна, он пришёл в чувства и мог уже поддерживать, хотя и с трудом, беседу. Но для излечения многочисленных травм, полученных им, требовались условия более комфортные, чем разорённая бастида, а также целебные мази и заботливый уход, которых здесь взять было негде.Мы возвращались в Кэрфортин, в замок герцога Ллевелина, дальнего родственника короля Уэльса и самого валлийца родом, у которого Каранток имел шансы встретить радушный приём. Перед отъездом ко мне подошёл Кархэйн, остававшийся новым комендантом бастиды и, глядя на меня с виноватым упрямством, сказал негромко:
– Сэр Торвальд, если вы сочтёте, что нынче утром я поступил неверно, что я преступил законы рыцарства, дайте лишь знак, и я верну меч, которым опоясал меня покойный сэр Богер, и предстану перед высоким судом герцога Ллевелина.
Я посмотрел на сконфуженного юношу, в душе, несомненно, уверенного в правоте содеянного, и, лишь улыбнувшись, хлопнул его по плечу:
– Победителей не судят.
Что я мог ещё сказать? Рыцарство и дисциплина, к моему сожалению, были понятиями из разных словарей. Не счесть, сколько сражений было проиграно лишь оттого, что кому-нибудь из славных палладинов пришло в голову исполнять свой рыцарский долг, а не следовать приказам командования. Конечно, не прилети в нужный момент виверна, не устрой она этого кордебалета, наша беседа могла и не состояться вовсе. Но она прилетела. И, стало быть, сегодня этот упрямый валлиец, быть может, впервые в жизни является победителем. А их не судят.
Теперь, сменив на посту коменданта убитого господина, молодой рыцарь развил кипучую деятельность, формируя из подкрепления новый гарнизон бастиды. Я с интересом следил за ним, невольно ловя себя на мысли, что прилёт виверны спас от гибели, в сущности, и этот небольшой отряд. Впрочем, откуда было знать Ллевелину размеры грозящей нам опасности? А знай он о них, прислал ли нам подмогу? К чему ослаблять свои силы в полевом сражении, когда есть возможность держать врага под крепостными стенами, изматывая его и оставаясь при этом неуязвимым. Однако, всё сложилось как нельзя лучше.
Мы возвращались в Кэрфортин, кони шли шагом, стараясь не раструсить и без того измочаленного святого. В небе над нами, то снижаясь до бреющего полёта, то вновь тараня облака, носилась виверна, и лишь недовольное фырканье скакунов, которым они встречали каждое приближение зубастой твари, вносило тёмную ноту в радужную картину сегодняшнего дня.
– Святейший, – ехавший рядом со мною Лис наклонился над Карантоком, – если можно, поделитесь опытом, где нынче отворачивают таких благовоспитанных виверн?
– Отвернись от зла, и сотворишь благо, – не открывая глаз, продекламировал просветлённый валлиец. – Слово божественной истины и камень способно обратить в патоку.
– Хм, весьма ценное свойство. Особенно для кулинарии. Но неё же, м-м… Расскажите, как вы с ней познакомились?
– Лис, – оборвал я напарника, – отстань от человека. Ему и так плохо.
– Да ну, какое плохо? Это уже хорошо, – отмахнулся Рейнар, вероятно, всерьёз решивший привезти в подарок дорогой мамаше такую птичку. – Не, ну конечно, если это секрет…
– Пути мои в руце Божьей, – гордо признался проповедник, делая соответствующее вступление в повествование о своём знакомстве с виверной.
– Да мы так и поняли, – поспешил заверить его Лис.
– Тогда я проповедовал слово Божье язычникам Эйрэ. Но как-то, выйдя на берег моря, я почувствовал в душе своей необоримое желание следовать в иные края, чтобы открыть свет истины доныне блуждающим во мраке. Я бросил свой алтарь в бурные волны и последовал за ним.
– Это мощно, – восхитился Лис. – С волны на волну? Или так, вплавь?
Честно говоря, мне тоже было любопытно, как святой путешествовал по морю. Но он начисто игнорировал Лисовский вопрос.
– Господь привёл меня в устье реки Джуллит, в город, именуемый Диндрайтоу, где правил король Кедви. Артур, сын Утера Пендрагона, как раз был его гостем. Я пришёл ко двору их и спросил, не видели ли они мой алтарь?
– Скоростная утварь попалась, – посочувствовал Рейнар. – За ним глаз да глаз нужен.
– Однако великое горе постигло в те дни народ, которым правил король Кедви. Быстрокрылая виверна разоряла пастбища, воруя овец, коров, а иногда нападая и на людей. Никто из рыцарей не мог изловить и поразить её. Этою напастью были заняты дни Артура и его союзника Кедви. Они не желали слушать мои вопросы, но я настаивал. И тогда Артур сказал мне: «Изгони чудовище из этих мест, и я верну тебе алтарь». В великой печали пошёл я к той пещере, где, по словам пастухов и охотников, обитала виверна, ибо сами вы узрели, сколь ужасен облик её. Я же с младых ногтей дал обет не прикасаться к оружию, не ведать иной защиты, кроме промысла Божьего. Однако длань Господня разверзлась надо мной, и не было страха в душе моей. Дойдя до логовища злобной разорительницы, я простёр к ней руки и рёк ей словами Писания, моля прекратить злодеяния. И только бальзам предвечной мудрости коснулся её дикой души, виверна прибежала ко мне, стеная, и пошла за мной, как телёнок за маткой.
– Во как! – продолжал восхищаться деяниями неустрашимого святого Лис. – Божье слово и виверне приятно.
– С тех пор следует она за мной повсюду, что ни день приобщаясь к кладезю непререкаемой истины, блюдя заповеди Господни.
– То есть как? – удивился я.
– Не убий, не укради…
– Как же она бедная живёт? – перебил святого не на шутку встревоженный участью бедного животного Лис.
Тот неожиданно замялся, однако потом с напором заявил:
– Её подкармливают. Крестьяне. – И, произнеся эти слова, Каранток, видимо, счёл тему закрытой и откинулся на носилках.
– «По-моему, ты спросил что-то лишнее», – транслировал я Лису.
– «Не, ну интересно же! Такой твари, судя по её размерам и энергозатратам, в день нужно, пожалуй, две-три коровы. Или небольшая отара овец. Где-то ж она их берёт? Или ты в самом деле можешь представить себе английских крестьян, добровольно готовых потчевать своими стадами этакую животину?»
Да, что бы ни говорил святой, верилось в такое с трудом.
– А что ж алтарь? – поинтересовался один из рыцарей, ехавший рядом с нами.
– Алтарь, – словно вырываясь из мира своих мыслей, рассеянно бросил валлиец. – Да, всё хорошо. Артур вернул его. Он использовал сию вещь в качестве стола, но с него всё падало.
– Вот истинный образец христианского смирения и жертвенности, – с восторгом заявил мой напарник. – Действительно, на хрена ему нужен стол, с которого всё падает? Пусть лучше алтарём будет.
Мы возвращались в замок Кэрфортин, где, как надеялись, нас ждала хотя бы часть разгадки задачи, подкинутой старым затейником Мерлином. Замок был всё ближе, солнце клонилось к закату. Благочестивая виверна, носившаяся над нами, в один момент куда-то исчезла, но позже появилась, явно довольная жизнью. Кони вновь встретили её появление негодованием. Каранток, лёжа на носилках, вновь вещал избранные отрывки из священных текстов, призывая всех одуматься и покаяться. В общем, жизнь шла своим чередом, как ей и надлежало идти.
Кэрфортин встретил нас предпоходной суетой. Двор его был забит рыцарями, в равнине и на холмах близ староримской дороги строилась пехота, ревели впряжённые в обозные повозки волы, носились, передавая распоряжения, оруженосцы герцога. Всё свидетельствовало о том, что собранное у Кэрфортина войско готовится к форсированному маршу.
– Капитан, – глядя на воинственные приготовления, кинул мне Лис, – мне отчего-то кажется, что сегодня нам спать опять не придётся.
Я лишь вздохнул, высматривая ближайшего армигера[6] в котте с герцогским гербом.
– Эй, малый! – остановил я одного из них. – Я Торвальд Оркнейский, рыцарь Круглого Стола. Где мне найти герцога Ллевелина?
– Там, сэр. – Юноша ткнул рукой в сторону одной из башен замка. – Там вы его найдёте без труда.
Его слова были истинной правдой. Едва лишь стоило нам пересечь заполненный вооружённым людом двор, как мы наткнулись на самого хозяина замка, энергичным голосом раздающего приказания начальникам отрядов.
– Факелов. Больше факелов! Как можно больше! Ты, сэр Мерриот, бери своих и, не дожидаясь нас, отправляйся вдоль вала. Вели моим именем комендантам башен разложить костры поярче. Отельвин, посади лучников на возы. А, сэр Торвальд, я рад, что ты вернулся! Твой меч нам будет очень кстати. Кто это с тобой? – взгляд герцога наткнулся на нашего израненного пассажира.
– Это святой Каранток, сын короля Уэльса.
– Да! Вот как! Прошу тебя, сэр Торвальд, позаботься о нём. Сам видишь, мне недосуг.
– Что произошло? – недоумённо поинтересовался я, разглядывая окружавших меня военачальников.
– Много чего. Король Артур нагнал Мордреда у озера Неиссякаемых Слёз и теперь готовится к бою. Скотты, воспользовавшись этим, взяли Палладон. Король Дьюер убит. Если мы будем медлить, они ударят в тыл Артуру.
– Но оставлять Кэрфортин без войска опасно, – высказал я своё сомнение. – Здесь принц Ангус. Воспользовавшись вашим уходом, он поспешит обрушиться сюда всеми своими силами. Лишь чудо помогло нам отстоять этой ночью бастиду.
– Потом расскажешь. – Ллевелин было отвернулся, но внезапно, словно вспомнив что-то, вновь обратил ко мне взгляд: – Совет танов потребовал от Ангуса идти на Палладон. Я знаю это достоверно. Ночью у меня был надёжный человек из лагеря скоттов. Так что, дорогой сэр Торвальд, полагаю, мы встретим принца там. Насколько я помню, у тебя с ним свои счёты. Передохните хоть сколько-нибудь, друзья мои. Ещё до рассвета мы выступаем на Палладон.
Глава 5
Опоздавший к битве редко бывает прав, но чаще остаётся жив.
Маршал Груши
Герцог Ллевелин был прав. У нас действительно оставались невыясненные отношения с принцем Ангусом. Ещё с тех пор, когда он был просто Ангусом, внуком наместника Запада Эйзла, а его отец Шнек и мечтать не мог о королевской короне. И всё, чем ограничивались его мечты, – это возглавить клан Хеттенов, один из сильнейших на берегах Каледонии. Как говаривал в таких случаях Лис, много огненной воды утекло с тех пор. Кто бы мог в те дни подумать, что семнадцатилетняя Лендис из дома Бьернов, привезённая нами ко двору властительного короля Эле Рыболова, окажется его женой и королевой. Что она явится миру могущественной волшебницей, чьё имя в народе будут произносить, не иначе как оглянувшись предварительно по сторонам.
В те дни я, сиятельный герцог Инистор, верный союзник короля Эле, обучал молодого Ангуса владеть мечом, и он частенько гостил в подаренном мне замке Дун-Амрос. Король Эле, без сомнения, был великим монархом. Не было числа его победам, и собранные под его рукой разрозненные земли скоттов и пиктов управлялись теперь советом танов, на котором он был лишь первым из равных.