Страница:
– Бог отвел?
– Бог отвел, – серьезно подтвердил директор Службы безопасности.
– Значит, Бог на нашей стороне, христианской, – скорее утвердительно, чем вопросительно, сказал Орлов.
– Бог на стороне справедливости.
– Ну, насчет последнего, Вадим Александрович, можно подискутировать. Скорее, Бог на стороне целесообразности.
Кедрин неопределенно пожал плечами.
– Надо скорее запускать «Прорыв», – после паузы сказал президент. – Не знаю, как вы, а я иногда буквально кожей чувствую, как западная цивилизация приближается к краю пропасти. И поистине без Божьей помощи нам не выкарабкаться. Восток теснит Запад словом и огнем.
– Господин президент, – по громкой связи раздался голос секретаря. – Игорь Петрович Круглов просит срочно с вами связаться.
– Соединяйте.
– Господин президент, включите наш Первый канал. – Волнуясь, министр обороны сжимал свои очки в кулаке словно гранату.
…На огромном плазменном экране боевые вертолеты расстреливали толпу.
– Вернее, огнем и словом, – наконец заговорил президент. – Господа, напоминаю, Русь – христианская страна, и я требую от вас сохранения существующего статуса, – и после паузы: – Любой ценой.
Франция. Париж. Площадь Святой Девы Мариам.
1 июня 2190 года. Вторник. 11.40 по СЕВ.
Вертолеты над собором появились внезапно, вернее, сначала появился страх. Мощные генераторы инфразвуковых волн, установленные на вертолетах, работали на полную мощность.
Объятые животным ужасом, люди выбегали из собора, кто был на крыше, прыгали вниз. На вертолетах заработали пулеметы. Безжалостная электроника, сканируя по окружности, высматривала все движущееся. Все, что было крупнее кошки, подлежало уничтожению. Минуту спустя на площади перед собором остались только убитые и раненые. Сделав контрольный круг, вертолеты исчезли так же внезапно, как и появились.
– Господин президент. Собор Святой Девы Мариам очищен от бунтовщиков.
– Спасибо, Рашид. Контролируй ситуацию и в городе, и в стране. Не допускай больше подобных эксцессов.
– Слушаюсь, господин президент.
«Господи наш! Не уклоняй наши сердца после того, как Ты вывел нас на прямой путь, и дай нам от Тебя милость: ведь Ты, поистине, – податель!». Опустившись на молитвенный коврик, президент Франции истово молился своему богу.
Объединенная Русь. Украина. Киев.
4 июня 2190 года. Пятница. 18.30 по местному времени.
– Братья и сестры! Близится час расплаты человечества за его грехи перед Богом! – Клокочущие слова взлетали под высокий купол и, усилившись, обрушивались на стоящих внизу людей. – Скоро вострубят медные трубы, и сам Господь в окружении ангелов вступит на нашу грешную землю. И каждый, слышите, каждый будет держать перед Ним ответ. Никто не избежит Божьего суда. И тогда восторжествуют правда Бога и справедливость от Бога. Праведники получат жизнь вечную, а грешники – страшное наказание. – Туго натянутая струна гнева и уверенности, издав последний звук, лопнула. Купол храма, будто приподнявшийся над этим яростным фонтаном человеческой страсти, теперь, казалось, вот-вот был готов обрушиться на головы людей. Секунда, другая… – Но этой страшной участи можно избежать. – Эти тихо произнесенные слова пронеслись словно освежающий бриз в раскаленной пустыне, оставляя за собой всеобщий, в едином порыве вздох облегчения. – И путь спасения только один – искренне поверить в Бога. Другого пути нет. Но верят ли в Бога те, кто стремится получить вторую жизнь по решению машины? Делая это, они совершают тяжкий грех. Ведь машина не есть творение Божье, а есть происки сатаны.
Но говорить, что веруешь во Христа и верить в него – это разные вещи. Надо делами доказывать Господу свою веру Надо совершать угодные Богу поступки. И уже тысячи людей поняли это. Поняли это и вы, мои братья и сестры, раз пришли сюда, в храм. Вы пришли к Господу, чтобы показать Ему, что верите в вечную жизнь от Него. – Спокойный бриз стал нарастать. – От Него, а не от этого порождения сатаны – Главного Компьютера. И сейчас вы докажете свою веру в Господа. Вы снимете с себя этот знак сатаны, которым он метит нас, пытаясь отвратить от Бога. Долой чип сбора информации! Долой «надсмотрщика»!
Через пятнадцать минут бурление человеческой страсти под сводами храма затихло. Люди, приложившись губами к руке священника и получив от него благословение, через дверь, по галерее переходили в специально оборудованную медицинскую лабораторию. Там за считанные минуты из мозга удалялся крошечный сгусток электроники, и отныне человек в вопросе бессмертия мог полагаться лишь на Бога. Обратной дороги не было.
Храм постепенно пустел – одни уходили через дверь в медицинскую лабораторию, другие, еще не сделавшие окончательный выбор, просто покидали храм.
– Батюшка, мне нужен ваш совет, – неожиданно услышал отец Сергий.
Молодой мужчина смиренно смотрел на него.
– Конечно, брат мой. – Отец Сергий сделал успокаивающий жест двум охранникам, затерявшимся в толпе прихожан. – Подожди, сейчас разойдутся люди, и я выслушаю тебя.
Когда храм опустел, отец Сергий отвел молодого человека в притвор.
– Так какой тебе нужен совет, брат мой?
– Батюшка, я верю в Бога, но сейчас не могу снять этого проклятого «надсмотрщика». Хочу, но не могу!
– Почему? Что тебе мешает?
– Через неделю я вылетаю в Нью-Йорк. Меня приняли в Главное техническое управление ООН.
– Брат мой, – после паузы проговорил отец Сергий, – я не вижу связи между твоей работой в светском учреждении и невозможностью снятия чипа сбора информации.
– Но как же, батюшка! Ведь Главное техническое управление ООН обслуживает Главный Компьютер. И, по правилам, к нему не допускают людей без «надсмотрщика».
– То есть людей, которых он не может контролировать?
Молодой человек энергично кивнул головой.
– Но если ты искренне веришь в Бога…
– Искренне, батюшка, искренне. – Мужчина истово перекрестился и молитвенно прижал руки к груди.
– … то почему ты не откажешься работать там? Насколько я знаю, больше нигде таких ограничений нет.
Молодой человек медленно опустил руки, ладони его сжались в кулаки:
– Я ненавижу Главный Компьютер. Мой отец погиб в автомобильной катастрофе…
«Как у меня», – мелькнуло в голове у священника.
– … и он отказался дать ему вторую жизнь. Узнав это, покончила с собой моя мать. – Мужчина закусил губу и как бы извиняющимся тоном закончил: – Она его очень любила.
– Тем более мне непонятно, почему ты хочешь работать на него.
– Неужели непонятно, батюшка?
– Ты хочешь… – вдруг догадался отец Сергий.
– Я жажду. И я сделаю это!
Через час отец Сергий проводил молодого человека до дверей храма.
– Как твое имя, брат мой?
– По паспорту я Игорь Конюхов. Но после гибели отца я называю себя Давидом.
– Ты победишь Голиафа!
Дверь храма закрылась за молодым человеком.
Объединенная Русь. Россия. Чита.
4 июня 2190 года. Пятница, 9.30 по местному времени.
Разящий смысл плаката не мог остановить даже пуленепробиваемый пластик окна губернаторского кабинета.
РАВНЫЕ ИЗБИРАТЕЛЬНЫЕ ПРАВА ВСЕМ.
«Ну, конечно. Размечтались. Дай вам волю, так уже здесь была бы не Читинская область России, а какая-нибудь китайская провинция Хуйдабао». Губернатор области Иван Никитич Стольников, прислонившись лбом к окну, смотрел на заполненную людьми площадь перед зданием областной администрации.
Приказ Орлова был краток и недвусмыслен – пресекать беспорядки на корню. Стольников знал, что аналогичный приказ получили начальники областных управлений внутренних дел и Службы безопасности. Это несколько успокаивало – подобная ответственность, разделенная на троих, не такая уж и страшная штука. Впрочем, почему на троих? Подобный приказ лежал на столе и у главнокомандующего Забайкальским военным округом – так сказать, основного гаранта конституции.
Губернатор подошел к столу и нажал одну из кнопок на видеофоне.
– Александр Павлович, ну что у вас?
– Бузят, но пока в пределах закона. – Худощавое лицо главного милиционера области было спокойным.
Еще одно нажатие кнопки, и на второй половинке экрана возникло лицо начальника Службы безопасности области:
– А у вас что, Сергей Сергеевич?
– Судя по анализу агентурной и технической разведок в городе есть по крайней мере три радикально настроенные группировки. Но пока преобладают компромиссные настроения. В принципе, Иван Никитич, мы в течение получаса можем обезвредить их, и я думаю, после этого все успокоится. – Круглолицый эсбэшник с чуть оттопыренными ушами меньше всего походил на коллегу Джеймса Бонда по нелегкому ремеслу. Но Стольников знал, что в данном случае внешность обманчива. За добродушной внешностью скрывался сильный, матерый хищник. И десятки успешно проведенных им операций были тому подтверждением.
– Из других областей информация есть?
– Все примерно так же, как и у нас.
Губернатор с минуту подумал.
– Мы, конечно, можем изолировать основных смутьянов, но завтра на смену им придут другие. И с каждым годом удерживать власть будет все труднее. Славянки, к сожалению, ленятся рожать, чего не скажешь о китаянках и мусульманках.
– Так что вы предлагаете, Иван Никитич, уступить без боя? – глухо произнес генерал-майор милиции Александр Павлович Асташев.
Круглое лицо генерал-майора Службы безопасности Сергея Сергеевича Коновалюка по-прежнему излучало добродушие.
– Упаси бог, Александр Павлович. Я как раз имею в виду другое. Лучшая защита – это нападение. Это как в боксе: чем сильней и больней ударишь, тем дольше противник не в состоянии на тебя напасть. Поэтому вот что я предлагаю… – Защищенная линия связи надежно скрывала разговор высокопоставленных чиновников от посторонних ушей.
Там же. Командный пункт спецотряда «Сокол».
10.00 по местному времени.
Многотонная бронированная дверь бесшумно отъехала в сторону. На пороге стоял генерал-майор милиции Асташев в непривычной для него камуфляжной форме. Рядом в полном боевом снаряжении застыла личная охрана генерала. Командир дежурной смены майор Краснов вскочил с кресла и вытянулся по стойке смирно:
– Господин генерал-майор, дежурная смена спецотряда «Сокол» находится в состоянии повышенной боевой готовности. Командир дежурной смены майор Краснов.
– Вольно, майор. – Асташев шагнул в бункер.
Два офицера по многочисленным мониторам контролировали ситуацию в городе. Еще раз окинув взглядом помещение бункера, Асташев резко приказал:
– Майор Краснов, сдайте дежурство капитану Поскребышеву.
– Но…
– Майор, выполняйте приказ!
Слева и справа от Краснова уже стояли телохранители генерала. На их черных шлемах пульсировали красные точки – оружие охраны приведено в полную готовность.
– Слушаюсь, господин генерал.
В бункер вошел молодой офицер с заметной сединой на висках.
– Капитан Поскребышев, приступить к дежурству.
– Есть!
Уже выйдя из бункера, Асташев тронул плечо Краснова:
– Не расстраивайся, майор, это необходимо. Сейчас иди домой, и пусть твоя жена и ребенок сегодня не выходят на улицу.
– Спасибо, господин генерал. Я все понял.
Уже дома, встретив тревожный взгляд жены, он произнес:
– Мэй, пока я не разрешу, из дому не выходить.
– Андрей, что случилось?
– Меня отстранили от несения дежурства, заменив капитаном Поскребышевым.
– Почему?
– Потому что я женат на китаянке, а у Поскребышева жену изнасиловали и убили китайцы.
Невысокая хрупкая женщина судорожно прижалась к груди мужа.
Там же. Кафедральный собор в честь
Казанской иконы Божьей Матери.
10.45 по местному времени.
Бронированная машина, грациозно, несмотря на свою многотонную массу, описав полукруг, остановилась возле православного храма, разделив толпу на две неравные части. Около самых ворот сгрудилась небольшая кучка людей славянской внешности. Напротив стояла многочисленная толпа китайцев, густо разбавленная смуглыми черноволосыми людьми. Впереди, словно щиты, на земле стояли огромные плакаты: «Вон с земель наших предков», «Убирайтесь к себе домой», «Это вам не Россия». Небольшая башенка на машине повернулась, и ствол водомета недвусмысленно нацелился в эти плакаты. Из толпы послышались крики возмущения. В корпусе боевой машины откинулся люк, и на землю спрыгнул молодой подтянутый мужчина в камуфляжной форме. Тут же отворилась дверь в храме, и из нее вышел архиепископ Читинский батюшка Иннокентий. На белоснежном клобуке сиял золотой крест. Такая же белоснежная борода волнами спадала на грудь. Мясистое, породистое лицо было суровым и в то же время спокойным. Вся грузная фигура архиепископа излучала уверенность и непоколебимость.
Офицер подошел к архиепископу и, встав на одно колено, поцеловал протянутую руку. Возмущение в толпе еще больше усилилось. Архиепископ что-то сказал офицеру, тот усмехнулся и пренебрежительно махнул рукой в сторону толпы. Та буквально взвыла. В сторону храма полетели бутылки, камни, хлопнул одинокий выстрел. С легким шипением из ствола бронированной машины ударила струя воды, валя людей на землю. Вопль ярости и гнева огласил древнюю площадь, и возмущенная толпа, легко преодолев несколько метров, окружила машину и, словно бушующая вода в половодье, поглотила и архиепископа, и офицера, и небольшую кучку остальных защитников православного храма.
Соединенные Штаты Америки.
Лэнгли, штат Вирджиния. Штаб-квартира ЦРУ. Кабинет директора ЦРУ.
4 июня 2190 года. Пятница. 11.32 по местному времени.
– Ну, полковник, как в Штатах обстоят дела со счастливчиками? Надеюсь, не дефицит? – Директор ЦРУ Билл Ред коротко рассмеялся.
Настроение у него было сегодня прекрасное. Вчера наконец поступило долгожданное сообщение из Парижа – многоходовая, хитроумная операция ЦРУ увенчалась успехом – частный самолет с лидером крупной террористической организации «Меч Ислама» Саидом Назами и его ближайшими сподвижниками был взорван прямо над Альпами, когда те возвращались с Сицилии после плодотворных переговоров с руководителями итальянской левоэкстремистской организации «Красные бригады». Хороший подарок стране на очередную годовщину ее независимости.
– О, к счастью, нет, господин директор. Нашу страну Бог любит.
– Судя по нашей истории, ты прав. Как-никак, стране уже четыреста четырнадцать лет. – Директор ЦРУ вновь рассмеялся. – Докладывай.
– Ввиду сжатости сроков и необычности темы заранее прошу извинение за, может быть, неполноту собранных сведений. Главным критерием удачливости был выбран тот же критерий, который взяли и русичи, – везение в случае смертельной опасности. Русичи, очевидно, справедливо полагали, что жизнь – это самое ценное, что есть у человека, и если человек чудом спасается из безнадежной ситуации, следовательно, ему везет по-крупному.
– Резонно.
– Мои люди подняли описания всех аварий и катастроф, случившихся на территории США за последние двадцать лет.
– А почему выбран такой срок?
– По двум причинам, господин директор. Первая. Если человеку в аварии двадцатилетней давности было тридцать лет, то сейчас ему пятьдесят – возраст критический для столь рискованного мероприятия, как полет в гиперпространство. Вторая причина – у нас просто не было времени охватывать больший временной интервал.
– Ладно, Хью, убедил. Докладывай, что ты там накопал, а потом мы вместе подумаем, достаточно ли этого нам будет или нет.
– Слушаюсь, господин директор. – Полковник ЦРУ Хью Брэдлоу стал обстоятельно излагать информацию, которую его подчиненные смогли собрать за две недели.
Замелькали фамилии людей, даты, описания аварий, катастроф, количество взорвавшихся, утонувших, упавших с большой высоты, разбившихся, сгоревших и просто раздавленных автомобилями. Человечество уже давно занималось всевозможной, часто опасной для жизни деятельностью в самых экзотических частях мира, включая Луну и Марс. Поэтому вариантов трагического расставания с жизнью было также, увы, чрезвычайно много.
– … таким образом, у нас имеется шестьдесят девять кандидатур, чей возраст, здоровье, социальное положение позволяют им принять участие в возможном полете в гиперпространство.
– А что – социальное положение, например, президента «Локхид корпорейшен» не позволит ему принять участие в будущем проекте? – Билл Ред насмешливо посмотрел на своего подчиненного. – Не бездомный все-таки. Не стыдно такого предъявлять Господу.
– Я не совсем правильно выразился. Социальное положение, на мой взгляд, определяет готовность самого человека рискнуть головой. Согласитесь, господин директор, у президента компании с оборотом несколько миллиардов долларов мотивация к риску намного ниже, чем, например, у пожарного, выжившего там, где плавилась сталь.
– Вот теперь мне все ясно. – Директор ЦРУ задумался. – Знаешь, Хью, – вновь заговорил он, – собранных тобой сведений, пожалуй, пока достаточно. Ты еще поработай над этим списком, постарайся выяснить характер этих людей, склонность их к риску, мужественность их, в конце концов. Ты сам понимаешь, далеко не всякий из них согласится засунуть свою голову неизвестно куда, чуть ли не в преисподнюю.
– Я бы так не характеризовал возможное местонахождение Бога.
Директор ЦРУ пытливым взглядом посмотрел на своего подчиненного:
– Хью, ты искренне веришь в то, что люди вплотную подобрались к Богу? А если к дьяволу?
– Я об этом думал, господин директор. Как можно понять, что такое добро, не зная, что такое зло?
– Что ты этим хочешь сказать?
– Чтобы текла река, нужен перепад высот, чтобы летел самолет, необходима разница давления над и под крылом, чтобы возник электрический ток, необходима разность потенциалов.
– И что? – коротко спросил директор ЦРУ.
– Чтобы развивалось человечество, также необходимы противоположности, полюса.
– И этими полюсами для человечества являются добро и зло, – утвердительно произнес Билл Ред.
– По большому счету, да.
– Следовательно, гиперпространство, по-твоему, это обитель не только Бога, но и дьявола?
– Бог и дьявол – это две стороны одной медали. Нет Бога без дьявола и дьявола без Бога. – Брэдлоу твердо посмотрел в глаза своему шефу.
– Словом, все равно туда лететь необходимо, – подвел итог обсуждению директор ЦРУ. – Возвращаемся к нашим кандидатам. По каждому составь его полный психологический портрет… и интеллектуальный тоже. Конечно, дуракам везет. Но не отправлять же дурака к Богу. Ясно?
– Ясно, сэр.
– Вы узнали, где находится Ковзан?
– Так точно. Как вы и предполагали, он на лунной базе «Восток», – четко отрапортовал полковник.
– Доказательства?
– Один из наших спутников радиоперехвата был вновь перенацелен на дом, в котором проживает его отец. Девятнадцатого мая был зафиксирован разговор между Ковзаном и его отцом.
– Это в тот же день, когда я дал задание установить, где находится этот везунчик?
– Так точно.
– Оперативно работаете, полковник, – похвалил подчиненного директор ЦРУ.
– Стараюсь. – Брэдлоу без малейшего смущения смотрел на начальство.
– Что выяснили из разговора?
– Из разговора можно понять, что Ковзан находится на Луне, на базе «Восток». Его отец поинтересовался, какая там погода и не сыровато ли. Все-таки море Дождей.
– Его отцу не откажешь в чувстве юмора. – Хозяин кабинета усмехнулся. – Еще что-нибудь существенное из разговора узнали?
Брэдлоу пожал плечами:
– Одна лирика.
– В смысле?
– Отец просил сына перед полетом оставить в банке репродукции свою сперму.
– Что, этому русичу не пообещали вторую жизнь? – Директор ЦРУ удивленно посмотрел на Брэдлоу.
– Выходит.
– Железная нация. – Билл Ред покачал головой. – Еще разговоры между ними были?
– Больше не было.
Билл Ред задумался.
– Знаете, Хью, – заговорил он наконец, – по-моему, русичи не купились на спланированный вами… ммм… инцидент с этим, из Санкт-Петербурга…
– Исаевым, господин директор.
– Они догадались, что мы поняли, в чем суть их проекта по гиперпространству, и что мы вышли на их основное действующее лицо. Поэтому они полностью изолировали этого Ковзана на своей базе. Благодаря вашей оперативности вы опередили их, полковник.
– По большому счету, уже не важно, догадались ли русичи, что мы их раскусили.
– Вы правы, Хью. Сейчас важно другое – собьют русичи этот астероид или нет. – Билл Ред встал из-за своего огромного стола и подошел к окну, словно пытаясь увидеть дуэль между посланцами Бога и человека.
Объединенная Русь. Россия. Чита.
Командный пункт спецотряда «Сокол».
11.20 по местному времени.
– Господин генерал, большая часть толпы, находящейся у храма, блокирована на площади. Остальные закрылись внутри храма. С ними находятся до трех десятков заложников, включая архиепископа и полковника Петрова. – Командир дежурной смены капитан Поскребышев докладывал четко и сжато.
– Капитан, люди, берущие других в заложники, называются террористами, и в отношении их существуют четкие инструкции. Храм блокирован? – Асташев у себя в кабинете по видеофону видел, как у капитана проступил пот на лбу.
– Так точно.
– Мне канал связи с террористами!
Капитан нажал одну из кнопок:
– Связь установлена, господин генерал.
Глядя в темный экран, генерал Асташев произнес уверенным голосом:
– Говорит генерал-майор милиции Асташев. С кем я буду вести переговоры? Представьтесь.
На полминуты в эфире воцарилась тишина. Наконец хриплый мужской голос с явно китайским акцентом произнес:
– Представляться мы не будем. У нас в городе есть семьи.
– Это вы правильно заметили – у вас тут, в городе, находятся семьи. Поэтому не делайте глупостей. Отпустите заложников и сдавайтесь.
– Сначала выполните наши требования.
– Равное избирательное право для всех? – В голосе генерала послышалась усмешка.
– Мы такие же граждане Руси, как и вы.
– Нет, не такие, – жестко прозвучала отповедь. – Наши предки завоевали эту землю для себя и своих детей семьсот лет назад. А вы тут появились – и двух веков не прошло. Вариант кукушки на этот раз не пройдет, не надейтесь. В крайнем случае, кукушонка выбросим из гнезда.
– Но нас сейчас больше, чем вас, русичей.
– Это не имеет никакого значения. По Конституции Объединенной Руси вы не имеете права голоса.
– Мы требуем, чтобы с нами связался президент.
– Хорошо, – через небольшую паузу последовал ответ. – Я сейчас свяжусь с президентом и сообщу вам его решение. Но я еще раз напоминаю, если что-то случится с заложниками… Не забудьте, ваши семьи живут здесь.
«Будут сейчас вам переговоры с президентом». Генерал нажал кнопку, и на экране тотчас возникло лицо капитана Поскребышева.
– Капитан, когда вы сможете начать операцию по освобождению храма?
– Все готово, господин генерал. План операции один А.
– Согласен. Начинайте.
– Есть, господин генерал.
– Ты новости из Парижа смотрел?
– Да…
– А ведь Собор Парижской Богоматери построили французы-христиане. И детей там они своих крестили.
– Я все понял, господин генерал.
Там же. Кафедральный собор в честь Казанской иконы Божьей Матери.
11.45 по местному времени.
Атака на храм началась бесшумно. Выпущенные из электромагнитных пушек, над храмом неслышно лопнули с десяток химических снарядов. Несколько секунд, и в воздухе повисло плотное облако специального газа. Тотчас же включились мощные мобильные инфразвуковые генераторы, расположенные в десятке километров от храма. Отразившись от облака, инфразвуковые волны обрушились на храм. Оттуда сразу же раздались вопли ужаса, послышались выстрелы.
Бойцы спецотряда «Сокол» на реактивных мотоциклах оказались возле храма через двадцать секунд после начала операции. «Соколы» действовали как на учениях – ручку газа до отказа, выстрел из противотанковой пушки, и мотоцикл влетает в образовавшийся пролом. Через три минуты все было закончено. Два погибших заложника и двадцать убитых террористов. Остальных загнали в автобусы и отвезли в тюрьму…
А в храме выстроились «Соколы», и архиепископ благословил их.
– Спасибо вам, воины, что постояли за честь нашей Родины и защитили нашу веру. И, совершая свой трудный ратный подвиг, всегда помните – Бог на вашей стороне! Во имя Отца, Сына и Святого Духа. – Священник трижды перекрестил молодых русичей.
Объединенная Русь. Москва. Кремль.
Рабочий кабинет Президента Объединенной Руси.
5 июня 2190 года. Суббота. 23.40 по местному времени.
– … на этой неделе практически на всей территории Объединенной Руси имели место попытки захвата православных и католических храмов гражданами, исповедующими другие религии, а также попытки насильственным путем изменить действующую Конституцию. Как Президент Объединенной Руси и гарант Конституции я отдал распоряжение пресечь подобные попытки, используя всю мощь государства. Я со всей решительностью заявляю, что и впредь мы будем действовать так же. Я отлично понимаю, что за лозунгом: «Всем гражданам Руси равные права» стоит попытка раскола страны, попытка изменить исторический выбор наших предков, попытка навязать чуждое нам мировоззрение. Объединенная Русь была, есть и будет европейской страной от Калининграда до Владивостока. Для этого у нас есть и политическая воля, и финансовые ресурсы, и экономический потенциал.
– Бог отвел, – серьезно подтвердил директор Службы безопасности.
– Значит, Бог на нашей стороне, христианской, – скорее утвердительно, чем вопросительно, сказал Орлов.
– Бог на стороне справедливости.
– Ну, насчет последнего, Вадим Александрович, можно подискутировать. Скорее, Бог на стороне целесообразности.
Кедрин неопределенно пожал плечами.
– Надо скорее запускать «Прорыв», – после паузы сказал президент. – Не знаю, как вы, а я иногда буквально кожей чувствую, как западная цивилизация приближается к краю пропасти. И поистине без Божьей помощи нам не выкарабкаться. Восток теснит Запад словом и огнем.
– Господин президент, – по громкой связи раздался голос секретаря. – Игорь Петрович Круглов просит срочно с вами связаться.
– Соединяйте.
– Господин президент, включите наш Первый канал. – Волнуясь, министр обороны сжимал свои очки в кулаке словно гранату.
…На огромном плазменном экране боевые вертолеты расстреливали толпу.
– Вернее, огнем и словом, – наконец заговорил президент. – Господа, напоминаю, Русь – христианская страна, и я требую от вас сохранения существующего статуса, – и после паузы: – Любой ценой.
Франция. Париж. Площадь Святой Девы Мариам.
1 июня 2190 года. Вторник. 11.40 по СЕВ.
Вертолеты над собором появились внезапно, вернее, сначала появился страх. Мощные генераторы инфразвуковых волн, установленные на вертолетах, работали на полную мощность.
Объятые животным ужасом, люди выбегали из собора, кто был на крыше, прыгали вниз. На вертолетах заработали пулеметы. Безжалостная электроника, сканируя по окружности, высматривала все движущееся. Все, что было крупнее кошки, подлежало уничтожению. Минуту спустя на площади перед собором остались только убитые и раненые. Сделав контрольный круг, вертолеты исчезли так же внезапно, как и появились.
– Господин президент. Собор Святой Девы Мариам очищен от бунтовщиков.
– Спасибо, Рашид. Контролируй ситуацию и в городе, и в стране. Не допускай больше подобных эксцессов.
– Слушаюсь, господин президент.
«Господи наш! Не уклоняй наши сердца после того, как Ты вывел нас на прямой путь, и дай нам от Тебя милость: ведь Ты, поистине, – податель!». Опустившись на молитвенный коврик, президент Франции истово молился своему богу.
Объединенная Русь. Украина. Киев.
4 июня 2190 года. Пятница. 18.30 по местному времени.
– Братья и сестры! Близится час расплаты человечества за его грехи перед Богом! – Клокочущие слова взлетали под высокий купол и, усилившись, обрушивались на стоящих внизу людей. – Скоро вострубят медные трубы, и сам Господь в окружении ангелов вступит на нашу грешную землю. И каждый, слышите, каждый будет держать перед Ним ответ. Никто не избежит Божьего суда. И тогда восторжествуют правда Бога и справедливость от Бога. Праведники получат жизнь вечную, а грешники – страшное наказание. – Туго натянутая струна гнева и уверенности, издав последний звук, лопнула. Купол храма, будто приподнявшийся над этим яростным фонтаном человеческой страсти, теперь, казалось, вот-вот был готов обрушиться на головы людей. Секунда, другая… – Но этой страшной участи можно избежать. – Эти тихо произнесенные слова пронеслись словно освежающий бриз в раскаленной пустыне, оставляя за собой всеобщий, в едином порыве вздох облегчения. – И путь спасения только один – искренне поверить в Бога. Другого пути нет. Но верят ли в Бога те, кто стремится получить вторую жизнь по решению машины? Делая это, они совершают тяжкий грех. Ведь машина не есть творение Божье, а есть происки сатаны.
Но говорить, что веруешь во Христа и верить в него – это разные вещи. Надо делами доказывать Господу свою веру Надо совершать угодные Богу поступки. И уже тысячи людей поняли это. Поняли это и вы, мои братья и сестры, раз пришли сюда, в храм. Вы пришли к Господу, чтобы показать Ему, что верите в вечную жизнь от Него. – Спокойный бриз стал нарастать. – От Него, а не от этого порождения сатаны – Главного Компьютера. И сейчас вы докажете свою веру в Господа. Вы снимете с себя этот знак сатаны, которым он метит нас, пытаясь отвратить от Бога. Долой чип сбора информации! Долой «надсмотрщика»!
Через пятнадцать минут бурление человеческой страсти под сводами храма затихло. Люди, приложившись губами к руке священника и получив от него благословение, через дверь, по галерее переходили в специально оборудованную медицинскую лабораторию. Там за считанные минуты из мозга удалялся крошечный сгусток электроники, и отныне человек в вопросе бессмертия мог полагаться лишь на Бога. Обратной дороги не было.
Храм постепенно пустел – одни уходили через дверь в медицинскую лабораторию, другие, еще не сделавшие окончательный выбор, просто покидали храм.
– Батюшка, мне нужен ваш совет, – неожиданно услышал отец Сергий.
Молодой мужчина смиренно смотрел на него.
– Конечно, брат мой. – Отец Сергий сделал успокаивающий жест двум охранникам, затерявшимся в толпе прихожан. – Подожди, сейчас разойдутся люди, и я выслушаю тебя.
Когда храм опустел, отец Сергий отвел молодого человека в притвор.
– Так какой тебе нужен совет, брат мой?
– Батюшка, я верю в Бога, но сейчас не могу снять этого проклятого «надсмотрщика». Хочу, но не могу!
– Почему? Что тебе мешает?
– Через неделю я вылетаю в Нью-Йорк. Меня приняли в Главное техническое управление ООН.
– Брат мой, – после паузы проговорил отец Сергий, – я не вижу связи между твоей работой в светском учреждении и невозможностью снятия чипа сбора информации.
– Но как же, батюшка! Ведь Главное техническое управление ООН обслуживает Главный Компьютер. И, по правилам, к нему не допускают людей без «надсмотрщика».
– То есть людей, которых он не может контролировать?
Молодой человек энергично кивнул головой.
– Но если ты искренне веришь в Бога…
– Искренне, батюшка, искренне. – Мужчина истово перекрестился и молитвенно прижал руки к груди.
– … то почему ты не откажешься работать там? Насколько я знаю, больше нигде таких ограничений нет.
Молодой человек медленно опустил руки, ладони его сжались в кулаки:
– Я ненавижу Главный Компьютер. Мой отец погиб в автомобильной катастрофе…
«Как у меня», – мелькнуло в голове у священника.
– … и он отказался дать ему вторую жизнь. Узнав это, покончила с собой моя мать. – Мужчина закусил губу и как бы извиняющимся тоном закончил: – Она его очень любила.
– Тем более мне непонятно, почему ты хочешь работать на него.
– Неужели непонятно, батюшка?
– Ты хочешь… – вдруг догадался отец Сергий.
– Я жажду. И я сделаю это!
Через час отец Сергий проводил молодого человека до дверей храма.
– Как твое имя, брат мой?
– По паспорту я Игорь Конюхов. Но после гибели отца я называю себя Давидом.
– Ты победишь Голиафа!
Дверь храма закрылась за молодым человеком.
Объединенная Русь. Россия. Чита.
4 июня 2190 года. Пятница, 9.30 по местному времени.
Разящий смысл плаката не мог остановить даже пуленепробиваемый пластик окна губернаторского кабинета.
РАВНЫЕ ИЗБИРАТЕЛЬНЫЕ ПРАВА ВСЕМ.
«Ну, конечно. Размечтались. Дай вам волю, так уже здесь была бы не Читинская область России, а какая-нибудь китайская провинция Хуйдабао». Губернатор области Иван Никитич Стольников, прислонившись лбом к окну, смотрел на заполненную людьми площадь перед зданием областной администрации.
Приказ Орлова был краток и недвусмыслен – пресекать беспорядки на корню. Стольников знал, что аналогичный приказ получили начальники областных управлений внутренних дел и Службы безопасности. Это несколько успокаивало – подобная ответственность, разделенная на троих, не такая уж и страшная штука. Впрочем, почему на троих? Подобный приказ лежал на столе и у главнокомандующего Забайкальским военным округом – так сказать, основного гаранта конституции.
Губернатор подошел к столу и нажал одну из кнопок на видеофоне.
– Александр Павлович, ну что у вас?
– Бузят, но пока в пределах закона. – Худощавое лицо главного милиционера области было спокойным.
Еще одно нажатие кнопки, и на второй половинке экрана возникло лицо начальника Службы безопасности области:
– А у вас что, Сергей Сергеевич?
– Судя по анализу агентурной и технической разведок в городе есть по крайней мере три радикально настроенные группировки. Но пока преобладают компромиссные настроения. В принципе, Иван Никитич, мы в течение получаса можем обезвредить их, и я думаю, после этого все успокоится. – Круглолицый эсбэшник с чуть оттопыренными ушами меньше всего походил на коллегу Джеймса Бонда по нелегкому ремеслу. Но Стольников знал, что в данном случае внешность обманчива. За добродушной внешностью скрывался сильный, матерый хищник. И десятки успешно проведенных им операций были тому подтверждением.
– Из других областей информация есть?
– Все примерно так же, как и у нас.
Губернатор с минуту подумал.
– Мы, конечно, можем изолировать основных смутьянов, но завтра на смену им придут другие. И с каждым годом удерживать власть будет все труднее. Славянки, к сожалению, ленятся рожать, чего не скажешь о китаянках и мусульманках.
– Так что вы предлагаете, Иван Никитич, уступить без боя? – глухо произнес генерал-майор милиции Александр Павлович Асташев.
Круглое лицо генерал-майора Службы безопасности Сергея Сергеевича Коновалюка по-прежнему излучало добродушие.
– Упаси бог, Александр Павлович. Я как раз имею в виду другое. Лучшая защита – это нападение. Это как в боксе: чем сильней и больней ударишь, тем дольше противник не в состоянии на тебя напасть. Поэтому вот что я предлагаю… – Защищенная линия связи надежно скрывала разговор высокопоставленных чиновников от посторонних ушей.
Там же. Командный пункт спецотряда «Сокол».
10.00 по местному времени.
Многотонная бронированная дверь бесшумно отъехала в сторону. На пороге стоял генерал-майор милиции Асташев в непривычной для него камуфляжной форме. Рядом в полном боевом снаряжении застыла личная охрана генерала. Командир дежурной смены майор Краснов вскочил с кресла и вытянулся по стойке смирно:
– Господин генерал-майор, дежурная смена спецотряда «Сокол» находится в состоянии повышенной боевой готовности. Командир дежурной смены майор Краснов.
– Вольно, майор. – Асташев шагнул в бункер.
Два офицера по многочисленным мониторам контролировали ситуацию в городе. Еще раз окинув взглядом помещение бункера, Асташев резко приказал:
– Майор Краснов, сдайте дежурство капитану Поскребышеву.
– Но…
– Майор, выполняйте приказ!
Слева и справа от Краснова уже стояли телохранители генерала. На их черных шлемах пульсировали красные точки – оружие охраны приведено в полную готовность.
– Слушаюсь, господин генерал.
В бункер вошел молодой офицер с заметной сединой на висках.
– Капитан Поскребышев, приступить к дежурству.
– Есть!
Уже выйдя из бункера, Асташев тронул плечо Краснова:
– Не расстраивайся, майор, это необходимо. Сейчас иди домой, и пусть твоя жена и ребенок сегодня не выходят на улицу.
– Спасибо, господин генерал. Я все понял.
Уже дома, встретив тревожный взгляд жены, он произнес:
– Мэй, пока я не разрешу, из дому не выходить.
– Андрей, что случилось?
– Меня отстранили от несения дежурства, заменив капитаном Поскребышевым.
– Почему?
– Потому что я женат на китаянке, а у Поскребышева жену изнасиловали и убили китайцы.
Невысокая хрупкая женщина судорожно прижалась к груди мужа.
Там же. Кафедральный собор в честь
Казанской иконы Божьей Матери.
10.45 по местному времени.
Бронированная машина, грациозно, несмотря на свою многотонную массу, описав полукруг, остановилась возле православного храма, разделив толпу на две неравные части. Около самых ворот сгрудилась небольшая кучка людей славянской внешности. Напротив стояла многочисленная толпа китайцев, густо разбавленная смуглыми черноволосыми людьми. Впереди, словно щиты, на земле стояли огромные плакаты: «Вон с земель наших предков», «Убирайтесь к себе домой», «Это вам не Россия». Небольшая башенка на машине повернулась, и ствол водомета недвусмысленно нацелился в эти плакаты. Из толпы послышались крики возмущения. В корпусе боевой машины откинулся люк, и на землю спрыгнул молодой подтянутый мужчина в камуфляжной форме. Тут же отворилась дверь в храме, и из нее вышел архиепископ Читинский батюшка Иннокентий. На белоснежном клобуке сиял золотой крест. Такая же белоснежная борода волнами спадала на грудь. Мясистое, породистое лицо было суровым и в то же время спокойным. Вся грузная фигура архиепископа излучала уверенность и непоколебимость.
Офицер подошел к архиепископу и, встав на одно колено, поцеловал протянутую руку. Возмущение в толпе еще больше усилилось. Архиепископ что-то сказал офицеру, тот усмехнулся и пренебрежительно махнул рукой в сторону толпы. Та буквально взвыла. В сторону храма полетели бутылки, камни, хлопнул одинокий выстрел. С легким шипением из ствола бронированной машины ударила струя воды, валя людей на землю. Вопль ярости и гнева огласил древнюю площадь, и возмущенная толпа, легко преодолев несколько метров, окружила машину и, словно бушующая вода в половодье, поглотила и архиепископа, и офицера, и небольшую кучку остальных защитников православного храма.
Соединенные Штаты Америки.
Лэнгли, штат Вирджиния. Штаб-квартира ЦРУ. Кабинет директора ЦРУ.
4 июня 2190 года. Пятница. 11.32 по местному времени.
– Ну, полковник, как в Штатах обстоят дела со счастливчиками? Надеюсь, не дефицит? – Директор ЦРУ Билл Ред коротко рассмеялся.
Настроение у него было сегодня прекрасное. Вчера наконец поступило долгожданное сообщение из Парижа – многоходовая, хитроумная операция ЦРУ увенчалась успехом – частный самолет с лидером крупной террористической организации «Меч Ислама» Саидом Назами и его ближайшими сподвижниками был взорван прямо над Альпами, когда те возвращались с Сицилии после плодотворных переговоров с руководителями итальянской левоэкстремистской организации «Красные бригады». Хороший подарок стране на очередную годовщину ее независимости.
– О, к счастью, нет, господин директор. Нашу страну Бог любит.
– Судя по нашей истории, ты прав. Как-никак, стране уже четыреста четырнадцать лет. – Директор ЦРУ вновь рассмеялся. – Докладывай.
– Ввиду сжатости сроков и необычности темы заранее прошу извинение за, может быть, неполноту собранных сведений. Главным критерием удачливости был выбран тот же критерий, который взяли и русичи, – везение в случае смертельной опасности. Русичи, очевидно, справедливо полагали, что жизнь – это самое ценное, что есть у человека, и если человек чудом спасается из безнадежной ситуации, следовательно, ему везет по-крупному.
– Резонно.
– Мои люди подняли описания всех аварий и катастроф, случившихся на территории США за последние двадцать лет.
– А почему выбран такой срок?
– По двум причинам, господин директор. Первая. Если человеку в аварии двадцатилетней давности было тридцать лет, то сейчас ему пятьдесят – возраст критический для столь рискованного мероприятия, как полет в гиперпространство. Вторая причина – у нас просто не было времени охватывать больший временной интервал.
– Ладно, Хью, убедил. Докладывай, что ты там накопал, а потом мы вместе подумаем, достаточно ли этого нам будет или нет.
– Слушаюсь, господин директор. – Полковник ЦРУ Хью Брэдлоу стал обстоятельно излагать информацию, которую его подчиненные смогли собрать за две недели.
Замелькали фамилии людей, даты, описания аварий, катастроф, количество взорвавшихся, утонувших, упавших с большой высоты, разбившихся, сгоревших и просто раздавленных автомобилями. Человечество уже давно занималось всевозможной, часто опасной для жизни деятельностью в самых экзотических частях мира, включая Луну и Марс. Поэтому вариантов трагического расставания с жизнью было также, увы, чрезвычайно много.
– … таким образом, у нас имеется шестьдесят девять кандидатур, чей возраст, здоровье, социальное положение позволяют им принять участие в возможном полете в гиперпространство.
– А что – социальное положение, например, президента «Локхид корпорейшен» не позволит ему принять участие в будущем проекте? – Билл Ред насмешливо посмотрел на своего подчиненного. – Не бездомный все-таки. Не стыдно такого предъявлять Господу.
– Я не совсем правильно выразился. Социальное положение, на мой взгляд, определяет готовность самого человека рискнуть головой. Согласитесь, господин директор, у президента компании с оборотом несколько миллиардов долларов мотивация к риску намного ниже, чем, например, у пожарного, выжившего там, где плавилась сталь.
– Вот теперь мне все ясно. – Директор ЦРУ задумался. – Знаешь, Хью, – вновь заговорил он, – собранных тобой сведений, пожалуй, пока достаточно. Ты еще поработай над этим списком, постарайся выяснить характер этих людей, склонность их к риску, мужественность их, в конце концов. Ты сам понимаешь, далеко не всякий из них согласится засунуть свою голову неизвестно куда, чуть ли не в преисподнюю.
– Я бы так не характеризовал возможное местонахождение Бога.
Директор ЦРУ пытливым взглядом посмотрел на своего подчиненного:
– Хью, ты искренне веришь в то, что люди вплотную подобрались к Богу? А если к дьяволу?
– Я об этом думал, господин директор. Как можно понять, что такое добро, не зная, что такое зло?
– Что ты этим хочешь сказать?
– Чтобы текла река, нужен перепад высот, чтобы летел самолет, необходима разница давления над и под крылом, чтобы возник электрический ток, необходима разность потенциалов.
– И что? – коротко спросил директор ЦРУ.
– Чтобы развивалось человечество, также необходимы противоположности, полюса.
– И этими полюсами для человечества являются добро и зло, – утвердительно произнес Билл Ред.
– По большому счету, да.
– Следовательно, гиперпространство, по-твоему, это обитель не только Бога, но и дьявола?
– Бог и дьявол – это две стороны одной медали. Нет Бога без дьявола и дьявола без Бога. – Брэдлоу твердо посмотрел в глаза своему шефу.
– Словом, все равно туда лететь необходимо, – подвел итог обсуждению директор ЦРУ. – Возвращаемся к нашим кандидатам. По каждому составь его полный психологический портрет… и интеллектуальный тоже. Конечно, дуракам везет. Но не отправлять же дурака к Богу. Ясно?
– Ясно, сэр.
– Вы узнали, где находится Ковзан?
– Так точно. Как вы и предполагали, он на лунной базе «Восток», – четко отрапортовал полковник.
– Доказательства?
– Один из наших спутников радиоперехвата был вновь перенацелен на дом, в котором проживает его отец. Девятнадцатого мая был зафиксирован разговор между Ковзаном и его отцом.
– Это в тот же день, когда я дал задание установить, где находится этот везунчик?
– Так точно.
– Оперативно работаете, полковник, – похвалил подчиненного директор ЦРУ.
– Стараюсь. – Брэдлоу без малейшего смущения смотрел на начальство.
– Что выяснили из разговора?
– Из разговора можно понять, что Ковзан находится на Луне, на базе «Восток». Его отец поинтересовался, какая там погода и не сыровато ли. Все-таки море Дождей.
– Его отцу не откажешь в чувстве юмора. – Хозяин кабинета усмехнулся. – Еще что-нибудь существенное из разговора узнали?
Брэдлоу пожал плечами:
– Одна лирика.
– В смысле?
– Отец просил сына перед полетом оставить в банке репродукции свою сперму.
– Что, этому русичу не пообещали вторую жизнь? – Директор ЦРУ удивленно посмотрел на Брэдлоу.
– Выходит.
– Железная нация. – Билл Ред покачал головой. – Еще разговоры между ними были?
– Больше не было.
Билл Ред задумался.
– Знаете, Хью, – заговорил он наконец, – по-моему, русичи не купились на спланированный вами… ммм… инцидент с этим, из Санкт-Петербурга…
– Исаевым, господин директор.
– Они догадались, что мы поняли, в чем суть их проекта по гиперпространству, и что мы вышли на их основное действующее лицо. Поэтому они полностью изолировали этого Ковзана на своей базе. Благодаря вашей оперативности вы опередили их, полковник.
– По большому счету, уже не важно, догадались ли русичи, что мы их раскусили.
– Вы правы, Хью. Сейчас важно другое – собьют русичи этот астероид или нет. – Билл Ред встал из-за своего огромного стола и подошел к окну, словно пытаясь увидеть дуэль между посланцами Бога и человека.
Объединенная Русь. Россия. Чита.
Командный пункт спецотряда «Сокол».
11.20 по местному времени.
– Господин генерал, большая часть толпы, находящейся у храма, блокирована на площади. Остальные закрылись внутри храма. С ними находятся до трех десятков заложников, включая архиепископа и полковника Петрова. – Командир дежурной смены капитан Поскребышев докладывал четко и сжато.
– Капитан, люди, берущие других в заложники, называются террористами, и в отношении их существуют четкие инструкции. Храм блокирован? – Асташев у себя в кабинете по видеофону видел, как у капитана проступил пот на лбу.
– Так точно.
– Мне канал связи с террористами!
Капитан нажал одну из кнопок:
– Связь установлена, господин генерал.
Глядя в темный экран, генерал Асташев произнес уверенным голосом:
– Говорит генерал-майор милиции Асташев. С кем я буду вести переговоры? Представьтесь.
На полминуты в эфире воцарилась тишина. Наконец хриплый мужской голос с явно китайским акцентом произнес:
– Представляться мы не будем. У нас в городе есть семьи.
– Это вы правильно заметили – у вас тут, в городе, находятся семьи. Поэтому не делайте глупостей. Отпустите заложников и сдавайтесь.
– Сначала выполните наши требования.
– Равное избирательное право для всех? – В голосе генерала послышалась усмешка.
– Мы такие же граждане Руси, как и вы.
– Нет, не такие, – жестко прозвучала отповедь. – Наши предки завоевали эту землю для себя и своих детей семьсот лет назад. А вы тут появились – и двух веков не прошло. Вариант кукушки на этот раз не пройдет, не надейтесь. В крайнем случае, кукушонка выбросим из гнезда.
– Но нас сейчас больше, чем вас, русичей.
– Это не имеет никакого значения. По Конституции Объединенной Руси вы не имеете права голоса.
– Мы требуем, чтобы с нами связался президент.
– Хорошо, – через небольшую паузу последовал ответ. – Я сейчас свяжусь с президентом и сообщу вам его решение. Но я еще раз напоминаю, если что-то случится с заложниками… Не забудьте, ваши семьи живут здесь.
«Будут сейчас вам переговоры с президентом». Генерал нажал кнопку, и на экране тотчас возникло лицо капитана Поскребышева.
– Капитан, когда вы сможете начать операцию по освобождению храма?
– Все готово, господин генерал. План операции один А.
– Согласен. Начинайте.
– Есть, господин генерал.
– Ты новости из Парижа смотрел?
– Да…
– А ведь Собор Парижской Богоматери построили французы-христиане. И детей там они своих крестили.
– Я все понял, господин генерал.
Там же. Кафедральный собор в честь Казанской иконы Божьей Матери.
11.45 по местному времени.
Атака на храм началась бесшумно. Выпущенные из электромагнитных пушек, над храмом неслышно лопнули с десяток химических снарядов. Несколько секунд, и в воздухе повисло плотное облако специального газа. Тотчас же включились мощные мобильные инфразвуковые генераторы, расположенные в десятке километров от храма. Отразившись от облака, инфразвуковые волны обрушились на храм. Оттуда сразу же раздались вопли ужаса, послышались выстрелы.
Бойцы спецотряда «Сокол» на реактивных мотоциклах оказались возле храма через двадцать секунд после начала операции. «Соколы» действовали как на учениях – ручку газа до отказа, выстрел из противотанковой пушки, и мотоцикл влетает в образовавшийся пролом. Через три минуты все было закончено. Два погибших заложника и двадцать убитых террористов. Остальных загнали в автобусы и отвезли в тюрьму…
А в храме выстроились «Соколы», и архиепископ благословил их.
– Спасибо вам, воины, что постояли за честь нашей Родины и защитили нашу веру. И, совершая свой трудный ратный подвиг, всегда помните – Бог на вашей стороне! Во имя Отца, Сына и Святого Духа. – Священник трижды перекрестил молодых русичей.
Объединенная Русь. Москва. Кремль.
Рабочий кабинет Президента Объединенной Руси.
5 июня 2190 года. Суббота. 23.40 по местному времени.
– … на этой неделе практически на всей территории Объединенной Руси имели место попытки захвата православных и католических храмов гражданами, исповедующими другие религии, а также попытки насильственным путем изменить действующую Конституцию. Как Президент Объединенной Руси и гарант Конституции я отдал распоряжение пресечь подобные попытки, используя всю мощь государства. Я со всей решительностью заявляю, что и впредь мы будем действовать так же. Я отлично понимаю, что за лозунгом: «Всем гражданам Руси равные права» стоит попытка раскола страны, попытка изменить исторический выбор наших предков, попытка навязать чуждое нам мировоззрение. Объединенная Русь была, есть и будет европейской страной от Калининграда до Владивостока. Для этого у нас есть и политическая воля, и финансовые ресурсы, и экономический потенциал.