Страница:
– А что взамен?
– Мы закроем глаза на ваши проблемы с международным законодательством.
– Это слишком мало. У вас они также имеются.
– Но не по такому щепетильному вопросу, как ядерное оружие.
– Все равно, этого мало, господин президент. Не забывайте, вы можете потерять гиперпространственный корабль. А о сути гиперпространства мы уже знаем… как, очевидно, и китайцы.
– Хорошо, – после долгой паузы наконец заговорила Москва, – чего хотите вы?
Президент США и директор ЦРУ вопросительно посмотрели друг на друга.
– Господин президент, – неуверенно заговорил Билл Ред, – мне кажется, мы должны отказаться помогать русичам. Информация о нашем ядерном оружии на Луне – это неприятно, но не смертельно. А я уверен, астероид уничтожит их гиперпространственный корабль. Тогда мы окажемся лидерами в освоении космоса.
– А китайцы? – И, не дожидаясь ответа, президент уверенно проговорил в микрофон: – Господин Орлов, Америка задействует все имеющиеся у нее средства для уничтожения астероида, а в обмен мы просим место для нашего человека в вашем гиперпространственном корабле. Пусть туда летят двое.
Владимир Сергеевич Орлов почувствовал какую-то пустоту в груди. Словно у него исчезло сердце – никогда еще в своей жизни он не принимал более ответственного решения.
«Эх, порвут меня на Совете Президентов».
– Я согласен.
Луна. Море Дождей. Залив Радуги.
База «Вашингтон» Соединенных Штатов Америки.
28 июня 2190 года. Понедельник.
15.02 по СЕВ, или 9.02 по вашингтонскому времени.
– Джон, подъем, соня. Тебя ждут великие дела.
– Какого черта! Отстань, Майкл.
– Не отстану! – Темноволосый парень решительно стянул одеяло с лежащего на койке человека.
– Ну, сейчас ты у меня получишь. – Джон рывком принял сидячее положение, одновременно пытаясь рукой схватить темноволосого парня. Под загорелой кожей рельефно вздулись натренированные мышцы атлета.
Майкл ловко увернулся и, как сеть, набросил на парня его же одеяло:
– Джон, вставай, – и, отпрыгнув от ринувшегося на него Джона, поспешно добавил: – Тебя вызывает начальник базы.
– Начальник базы? – Джон недоверчиво посмотрел на Майкла. – Если это очередной твой розыгрыш, то клянусь, я не посмотрю, что ты брат моей невесты.
– А я не виноват, что у тебя нет чувства юмора.
– Свои розыгрыши ты называешь юмором?
– Нет, Джон, клянусь! На этот раз все серьезно. И чувствуется, случилось что-то необычное. Старик при мне вызвал к себе в кабинет еще и Кэрролла.
– Инженера по объекту «С»?
– Точно. Так что одевайся и бегом к старику.
Минуту спустя Джон Смит, пилот лунной базы «Вашингтон», уже одетый в стандартный ярко-оранжевый комбинезон, погрозив напоследок своему лучшему другу кулаком, быстрым шагом направлялся на командный пункт.
– Привет, Джон. – Начальник базы, легендарный Нил О'Коннори – командир первой экспедиции на Уран, встретил пилота, сидя за своим крохотным столом.
– Здравствуйте, сэр.
– Присаживайся, лейтенант. – Начальник базы кивнул на пластмассовый стульчик.
Джон осторожно опустил на него свое почти стокилограммовое тело.
– Джон, полчаса назад с Земли пришел срочный факс… – Нил О'Коннори чуть замялся, – словом, тебе предлагается выполнить рискованное задание.
– Я согласен, сэр, – тут же последовал ответ.
– Прежде чем давать свое согласие, ознакомься для начала с самим заданием.
– Да, сэр. Я с ним ознакомлюсь. Но… но я в любом случае согласен, сэр!
Вот он, его звездный час! Всю жизнь Джон стремился к нему. Природа обделила его красотой – ниже среднего роста, конопатое лицо с небольшим носом-картошечкой и жесткие, непокорные, торчащие во все стороны волосы цвета соломы. Но, обделив в одном, щедрой рукой отсыпала другое – неуемное честолюбие. Для Джона не быть в чем угодно первым значит не быть вообще. Еще ребенком, кулаками, локтями, а иногда и зубами помогая себе занять достойное место в уличной иерархии, он решил, что о нем, мальчишке с зауряднейшей фамилией, узнает весь мир. Он, от природы обладая средними способностями, но адским терпением и трудолюбием, пробился в лучшие ученики класса. Тем же методом он из довольно хилого подростка превратился в невысокого, но великолепно сложенного, с прекрасной мускулатурой юношу. А влюбившись в первую красавицу школы Миранду Грэй, сестру своего закадычного друга Майкла, он не успокоился до тех пор, пока не ощутил вкус нежных девичьих губ, взволнованно выдохнувших: «Я люблю тебя, Джонни». Он довольно легко поступил в Высшую школу астронавтики, хладнокровно полагая, что прославленная Академия астронавтики имени Армстронга никуда от него не денется. Ведь туда можно поступить, не только имея крутых родителей или семь пядей во лбу. Достаточно просто совершить какой-нибудь подвиг. Только и всего. А то, что ему, как пилоту космического корабля, такой случай представится, Джон Смит ни минуты не сомневался. Как и в том, что скромные лейтенантские шевроны он все равно когда-нибудь сменит на роскошные генеральские аксельбанты. Непоколебимая уверенность в себе – родная сестра безграничного честолюбия.
– Что ж, по крайней мере, мне не придется сейчас в срочном порядке искать пилота. – Начальник базы чуть улыбнулся. – Тогда сразу и приступим к делу. Времени у нас в обрез. Ты, естественно, слышал о необычном астероиде, который приближается к Луне.
– Который может попасть в «Восток» и который русичи пытаются сбить?
– Во-первых, он может попасть и в «Вашингтон». Такая вероятность существует, хотя она намного меньше. А во-вторых, русичи не смогли уничтожить этот астероид.
– Значит, им надо готовиться к эвакуации.
– У них на «Востоке» находится гиперпространственный корабль.
– Я знаю. Но что поделаешь, – Джон Смит развел руками, – значит, русичам не повезло.
– Наше правительство согласилось помочь им спасти свой корабль. – Нил О'Коннори взглянул на часы: – Через два часа с мыса Канаверал стартует «Protector-5», входящий в систему «Защита».
– Понятно, сэр.
– Нет, тебе еще не понятно. Еще через пять с половиной часов «Protector» пройдет орбиту Луны и устремится навстречу астероиду. Ты же стартуешь через час. «Protector» тебя обгонит и первым будет атаковать астероид. Твоя задача – в случае неудачи первой ракеты попытаться самому уничтожить астероид. – Начальник базы сделал паузу. – Поэтому я тебя еще раз спрашиваю, ты согласен?
– Так точно, сэр!
– Ладно, идем дальше. – На лице О'Коннори не дрогнул ни один мускул. – Наводить в случае необходимости свою ракету на астероид ты будешь сначала по командам с Земли, а затем визуально.
– Сэр, у меня на корабле есть локатор.
– Джон, я не хуже тебя знаю, что есть на твоей «Артемиде». Дальность твоего бортового локатора максимум тысяча километров. Астероид это расстояние пройдет меньше чем за пять секунд. Эвакуироваться же ты со своего корабля должен не позднее, чем за минуту до столкновения. Для этого на твой шлем установят стократный бинокль со встроенным детектором инфракрасного излучения.
– Не понимаю, сэр…
– Астероид будут непрерывно подсвечивать инфракрасными лучами боевых лазеров. Для этого сейчас перенацеливается вся система боевых орбитальных лазеров русичей «Эшелон», а также наша аналогичная система «Щит».
– Сэр, а почему мне необходимо покинуть «Артемиду» за минуту до столкновения?
– Что, считаешь, даем тебе слишком мало времени?
– Много, сэр. Я успею выскочить из «Артемиды» за несколько секунд. Зато корабль точнее наведу.
Нил О' Коннори чему-то невесело усмехнулся:
– Я знаю, Джон, ты прыткий парень. Но дело в том, что сейчас на твою красавицу «Артемиду» устанавливают пятимегатонный ядерный заряд. И при скорости твоей спасательной капсулы километр в секунду в момент взрыва ты будешь от эпицентра не далее, чем в шестидесяти километрах. Согласись, это маловато. Для справки: такого заряда вполне достаточно, чтобы от Нью-Йорка не осталось и камня на камне.
– У нас на «Вашингтоне» ядерное оружие?
Начальник базы чуть усмехнулся:
– Интересы и безопасность страны иногда выше международных договоров. А теперь иди и начинай готовиться к полету. Помни, – он снова быстро взглянул на часы, – через пятьдесят семь минут ты стартуешь.
– Слушаюсь, сэр.
«Теперь Академия астронавтики у меня в кармане. – В приподнятом настроении пилот «Артемиды» шел в жилой модуль. – И Миранда не будет провожать взглядом шикарные авто. У нас и самих будет не хуже. Крошка будет мной гордиться». Войдя в свою каюту, он встретил вопросительный и серьезный взгляд Майкла.
«А вдруг за это мне и вторая жизнь светит?» – неожиданно мелькнуло у Джона в голове, пока он, глядя на друга, соображал, что можно ему сказать, а о чем говорить не стоит.
Луна. Море Дождей.
База «Восток» Объединенной Руси.
28 июня 2190 года. Понедельник. 15.17 по СЕВ.
Мелодичная соловьиная трель заполнила кабинет Богомазова – Земля выходила на связь. На экране видеофона появилось лицо начальника Центра управления космическими базами Стаса Скворцова.
– Здравствуй, Семен.
– Здравствуй, Стас.
– У тебя по-прежнему при связи с Землей «Лунная соната» играет?
– Отыгралась «Лунная соната». Сменил ее на незатейливую соловьиную трель.
– Что так? Заскучал по весенним подмосковным березкам? – несколько иронично поинтересовались с Земли.
– И по березкам заскучал, да и вообще, у меня при звуках «Лунной сонаты» уже нервный тик начинался. От вас же в последнее время одни только неприятные новости поступали.
– Сам такую мелодию выбрал.
– Ну вот, я уже и крайним оказался, – обиженно-шутливым тоном проговорил Богомазов.
– А кто же им должен быть? Ты самый близкий к этому чертову астероиду. – Скворцов невесело усмехнулся. – Теперь насчет него. Через два часа американцы пускают по нему свой «Protector-5». Орлов договорился об этом с Чейзом.
– Интересно, что президент за это пообещал американцам? Случайно, не полцарства за коня, вернее, за «Protector»?
– Узнаем, Семен. Уж лучше отдать полцарства, чем потерять все. В случае неудачи с первой ракетой американцы будут атаковать астероид своим эвакуационным кораблем с базы «Вашингтон». Им будет управлять человек. Перед самым подрывом он эвакуируется с помощью спасательной капсулы.
– Подрывом, Стас? И чем же они собираются подрывать?
– А пятимегатонный ядерный заряд ты не хочешь? – Земле, очевидно, понравился ехидный тон вопросов.
– Ядерный заряд? Откуда?
– От верблюда. Святым духом занесло из Лос-Аламоса.
– Ясно. Если существует непорочное зачатие, то почему бы не существовать и атомной бомбе на Луне.
– Вот за что я тебя, Семен, всегда уважал, так это за твой реалистичный взгляд на вещи. Теперь о делах на твоей базе, Семен. Работы ни в коем случае не прекращать и не замедлять. Все сроки остаются в силе. «Прорыв» к транспортировке на космодром должен быть готов, так же как и твои люди к эвакуации к двадцати четырем ноль-ноль тридцатого июня. Сам понимаешь, американцы могут и не уничтожить этот астероид. Тогда он у тебя будет первого июля в шесть утра по-московскому.
– Стас, я все понимаю.
Несколько секунд люди, разделенные тысячами километров пустоты, молчали.
– Но и это еще не все, Семен. С тобой хочет поговорить академик Хохлов.
– Сергей Павлович? – удивленно переспросил Богомазов.
– Сергей Павлович, – подтвердили с Земли. – Я переключаю на него.
Экран видеофона мигнул, и на нем появилось усталое лицо пожилого человека.
– Здравствуйте, Семен Петрович. Я Сергей Павлович Хохлов.
– Здравствуйте, Сергей Павлович. Очень приятно вас видеть. Я много о вас слышал.
– Вы интересуетесь современной физикой общего поля? – удивленно спросил академик.
– В свое время я окончил Киевский университет, по специальности теоретическая физика.
– А стали начальником лунной базы.
– Жизнь, как и пространство, – многовекторная штука. Так я вас слушаю, Сергей Павлович.
– Семен Петрович, что вы знаете о проекте «Пора»?
– Только в общих чертах. Знаю, что он подразумевает проникновение человека в гиперпространство.
– Немного, – констатировал Хохлов.
– Начальству виднее.
– Скажите, Семен Петрович, – академик на мгновение замялся, – вы в Бога верите?
– В том смысле, что Вселенная образовалась не сама по себе, а ее кто-то создал?
Академик радостно улыбнулся:
– Я всегда считал, что Киевский университет выпускает весьма приличных физиков. Вы, Семен Петрович, попали в самую точку. Именно в этом смысле я вас и спросил. Последующие, придуманные людьми религиозные оболочки меня не интересуют.
– Тогда да, я верю в Бога.
– А вы никогда не задумывались, что понятие «Бог» также подразумевает какое-то материальное, точнее, энергетическое воплощение.
– Признаться, нет, Сергей Павлович. – Богомазов улыбнулся.
– Видите ли, Семен Петрович, исследуя проблему гиперпространства, я пришел к выводу, что оно представляет собой сложно-упорядоченную структуру, имеющую неопределенность второго порядка в макромасштабах. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Гиперпространство – разумная структура? – утверждающе спросил Богомазов.
– Да.
– То есть гиперпространство – это и есть Бог?
– Я думаю, да, – вновь утвердительно прозвучало с Земли.
– И Борис должен будет лететь к Богу?
– Я решил, что мне необходимо самому сказать вам, что этот полет Бориса должен состояться при любых обстоятельствах.
– Но и так задействовано все возможное, что только есть. Президент даже американцев подключил.
– Я знаю. – Академик сделал паузу и продолжил: – Семен Петрович, в свете сказанного мной, что такое, по-вашему, этот астероид?
Богомазов задумался.
– Мне в голову приходят только три объяснения, – наконец ответил он.
– Даже три? Интересно послушать.
– Первое – гиперпространство просто не хочет пока видеть нашего визитера. Второе – это своего рода испытание. Если хотите – тест на зрелость.
– А каков третий вариант? – спросил академик.
– Если есть Бог, то должен быть и дьявол. Куда же без него.
– И этот астероид – козни дьявола?
– Точно, Сергей Павлович.
Академик удивленно покачал головой:
– Вы знаете, а третий вариант мне в голову не приходил.
– Но практически для нас он совпадает со вторым. И в том и в другом случае нам придется как-то решать эту задачу с астероидом. По первому варианту – мы сделать ничего не можем. Если Бог не хочет, значит, Он не хочет. А свои действия Всевышний, по-моему, только в очень редких случаях объяснял людям.
– Будем надеяться, что разыгрывается второй… ну, или третий сценарий.
– Будем. Иного нам ничего и не остается, – согласился Богомазов.
– Остается. Остается решить задачу с астероидом.
– Сейчас, как я понимаю, американцы – наша последняя надежда. – Богомазов невесело усмехнулся.
– Мне кажется, есть еще одна надежда, – неожиданно прозвучало с Земли.
Объединенная Русь. Украина. Киев. Мариинский дворец.
Рабочий кабинет Президента Украины.
29 июня 2190 года. Вторник. 12.12 по местному времени.
Лучи летнего жаркого солнца, легко преодолев пуленепробиваемые стекла, прошмыгнув мимо отодвинутых портьер, безбоязненно разливались по строго охраняемой территории – рабочему кабинету президента Украины. Обласканный лучами, радостно блестел безукоризненно гладкий паркет. Массивный темный стол, всегда казавшийся несколько угрюмым от многочисленных государственных забот, в буквальном смысле возложенных на него, сейчас приобрел жизнерадостный вид. Зеленый огонек индикатора контроля блокирования информации еще более оживлял обстановку, настраивая присутствующих на спокойное обсуждение различных вопросов. Впрочем, вопрос был только один…
– Если астероид уничтожит гиперпространственный корабль, то это можно истолковать как нежелание Бога разрешать людям незваными являться к Нему. – Директор Службы безопасности Украины Олег Николаевич Пустовойтенко внимательно посмотрел на президента, пытаясь понять его реакцию.
Владимир Владимирович Грушенко свое мнение высказывать не спешил. Пустовойтенко продолжил:
– И в связи с этим, мне кажется, надо заранее продумать наши действия.
– В связи с чем? В связи с уничтожением «Прорыва» или в связи с тем, что кто-то попытается истолковать это так, как ты только что сказал?
«Ну почему большие политики все щекотливые вопросы предпочитают перепоручать своим подчиненным? Конечно, удобнее загребать жар чужими руками. А в случае неудачи сделать козлом отпущения другого». Директор СБУ, ругнувшись про себя, ответил:
– В связи с уничтожением «Прорыва», – и тут же добавил даже чуть вызывающе: – А истолковывать будем мы. До выборов президента Объединенной Руси, господин президент, осталось чуть больше полугода. Пора, выражаясь спортивной терминологией, начинать делать финишный рывок.
– И как ты себе это мыслишь? – Грушенко спросил спокойно, будто не заметив почти вызывающего ответа Пустовойтенко.
– На следующий же день, когда будет уничтожен гиперпространственный корабль, несколько десятков тысяч людей, сторонников движения «Жизнь только от Бога», собираются на центральной площади Киева на митинг. Основные его лозунги: «Бог этого не желает» и «Хватит испытывать терпение Бога». На этом митинге выступит, естественно, отец Сергий с гневной речью, в которой он осудит аморальную власть, позволяющую себе лезть к самому Богу. Он скажет, что это все равно что ворваться в операционную прямо с улицы, в чем есть, чтобы просто поглазеть, что там делается.
– Если операционная – это обитель Бога, хирург, естественно, сам Господь, то кто тогда лежит на операционном столе? Человечество? Мне понравилось твое сравнение, Олег Николаевич. – Грушенко весело усмехнулся.
«Сейчас тебе станет еще веселее».
– Но выступления одного отца Сергия недостаточно. Необходимо, чтобы выступили и вы. Это самый благоприятный момент публично заявить о своем желании баллотироваться на пост президента Объединенной Руси и одновременно возглавить это движение. И, опираясь на него, пойти на выборы.
И вновь президент Украины отнесся к словам директора СБУ спокойно:
– И что же я должен буду говорить?
– То же, что и отец Сергий, только акцент сделать на том, что такую аморальную власть необходимо менять. И пообещать народу, что в случае избрания вас президентом Объединенной Руси вы прекратите позорную практику дарить незначительной кучке людей вторую жизнь.
В кабинете надолго повисла тишина. Казалось, в нем вообще остановилось время. Ни звука, ни шороха, ни малейшего движения. Только, пульсируя, светился зеленый огонек индикатора контроля блокирования информации. И может быть, поэтому две пары глаз скрестились на нем. А огонек безмятежно продолжал пульсировать, словно на столе билось чье-то сердце. Сердце… жизнь… вторая жизнь, практически гарантированная вторая жизнь. Главный Компьютер не знает о твоих грехах, ему мешает вот этот пульсирующий, словно сердце, огонек…
– Давайте говорить откровенно, Олег Николаевич, – прервал тишину президент Украины.
«Наконец-то! Будто я этого не хочу».
– Вы предлагаете мне рискнуть своей второй жизнью, – кивок в сторону работающего индикатора контроля блокирования информации, – ради попытки занять пост президента Объединенной Руси. Я правильно вас понял?
– Совершенно, – ответ последовал тут же, без колебаний.
– А игра стоит свеч?
– Вы просили откровенно, Владимир Владимирович. Что ж, я говорю откровенно. Стоит ли игра свеч? То есть стоит ли кресло президента Объединенной Руси второй жизни? – Пустовойтенко сделал паузу.
Президент Украины согласно кивнул головой:
– Вы правы, Олег Николаевич. Именно это я и имел в виду.
– Это зависит от того, кто добивается этого кресла. От его характера. Что для него, как личности, ценнее – ощущение власти или спокойный, долгий комфорт обывателя. Вы же знаете, Владимир Владимирович, по закону запрещено занимать высокие государственные посты во второй жизни. И скажу еще более откровенно. Вы не ученый, не писатель, словом, вы не подпадаете под определение «человек творческой профессии». Вы – талантливый чиновник. Но во второй жизни вы не сможете реализовать себя на этом поприще. Следовательно, – директор СБУ сделал паузу, твердо взглянул в глаза высшему должностному лицу Украины и закончил. – Третья жизнь вам не светит.
– То есть вы мне предлагаете выбор между сильными, но относительно непродолжительными ощущениями и долгой, спокойной преснятиной?
– Плюс гарантированное попадание в историю, в большую историю, как человек, отменивший в огромной европейской стране право второй жизни.
– А вы, Олег Николаевич, неужели вы не хотите лично для себя второй жизни? Только откровенно.
– Хочу, но еще больше я хочу занять пост премьер-министра Объединенной Руси.
– Который к тому же является по Конституции и вице-президентом, – тут же дополнил своего подчиненного президент Украины.
– Точно. Тем более, мне не хочется провести свою вторую жизнь в психушке с диагнозом «Синдром внезапного слабоумия». Секретную статистику этой болезни среди живущих по второму разу вы знаете.
– Что ж, – президент Украины сделал паузу и посмотрел в глаза взволнованному директору СБУ, – меня, наверное, такой откровенный премьер-министр устроил бы.
Мужчины скупо улыбнулись друг другу.
– Есть, правда, одно но, – неожиданно сказал президент.
Улыбка мгновенно исчезла с лица директора СБУ. Он вопросительно посмотрел на своего шефа.
– Дело в том, что информация об этом полете и все, что с ним связано, включая информацию о Боге, имеет гриф «Особо важная государственная тайна». И если об этой «тайне» заговорят на улице, то вы, как глава СБУ, будете обязаны начать расследование.
Пустовойтенко размышлял ровно одну секунду:
– Это легко обойти, господин президент.
– Каким образом?
– После публикации в «Нью-Йорк Таймс» статьи, где прямо говорится, что освоение гиперпространства – это прыжок в лидеры, почему бы не появиться статье, где будет высказываться догадка о том, чем на самом деле является гиперпространство.
– И снова в «Нью-Йорк Таймс»?
– Ну почему же. Это можно организовать и у нас.
– Что, до «Нью-Йорк Таймс» труднее дотянуться?
– Нет, господин президент. Если надо, мы и до «Нью-Йорк Таймс» дотянемся. Но в данном случае необходим местный источник информации. «Нью-Йорк Таймс» – это не «Вечерний Киев» или «Утренний Николаев», в каждом киоске не продается. Кстати, к нашему движению примкнули несколько молодых ученых, которым вполне по силам прийти к такому выводу.
– А это не будет изменой Родине?
– После уничтожения гиперпространственного корабля это уже не будет государственной тайной. Кому нужна такая тайна, если Бог не допускает нас к себе?
Президент задумался.
«Сейчас он примет окончательное решение». Пустовойтенко весь напрягся.
– Мне кажется, Олег Николаевич, для большего эффекта, чтобы завоевать симпатии народа, мне необходимо там же, на митинге, публично снять с себя «надсмотрщика», – наконец произнес президент.
– Это было бы великолепно! Я позабочусь о доставке на Майдан необходимой аппаратуры. После этого, Владимир Владимирович, вы станете кумиром толпы. А толпой, как и женщиной, необходимо повелевать. – Директор СБУ и не пытался скрыть своей радости.
«Теперь все зависит от американцев… а вернее, от Бога. Если Бог не захочет, то Орлову не то что американцы, а сам Бог не поможет… Тьфу какая-то ерунда получилась. Ладно, согласимся с вариантом, что Орлову и сам дьявол не поможет». Пустовойтенко задумчиво смотрел на зеленый пульсирующий светлячок на столе президента.
Луна. Море Дождей.
База «Восток» Объединенной Руси.
30 июня 2190 года. Среда. 21.35 по СЕВ.
Конструкция, отдаленно напоминающая огромную шарообразную бочку, установленную на четыре непропорционально тонкие для такой махины опоры, отблескивала в слабых лучах бело-голубого шара Земли.
«Все-таки наличие атмосферы облагораживает облик. Космический корабль, стартующий с Земли, похож на благородный клинок – узкий, заостренный впереди, без всяких выступов. А тут каракатица какая-то. Трубопроводы, всякие там кронштейны, шпангоуты – все на виду. Не космический корабль, а механические часы без корпуса». Богомазов смотрел на монитор командного пункта.
Эвакуационной корабль «Юпитер» стоял на специальной транспортной тележке, являющейся одновременно и стартовым столом. Больше на космодроме никаких кораблей не было. И эта непривычная пустынность космодрома еще больше раздражала. База «Восток» будто стала прокаженной, куда без крайней необходимости никто лететь не хотел.
«Скоро все решится. Если американцы не собьют астероид, то примерно через шесть с половиной часов он уже будет здесь. – Начальник лунной базы тяжело вздохнул. – Так вывозить из базы "Прорыв" или нет? И Земля молчит. Скорее всего, сами еще не знают».
Соловьиной трелью залился интерком.
«Если придется эвакуироваться, в интерком для звонка поставлю "Реквием" Моцарта».
– Мы закроем глаза на ваши проблемы с международным законодательством.
– Это слишком мало. У вас они также имеются.
– Но не по такому щепетильному вопросу, как ядерное оружие.
– Все равно, этого мало, господин президент. Не забывайте, вы можете потерять гиперпространственный корабль. А о сути гиперпространства мы уже знаем… как, очевидно, и китайцы.
– Хорошо, – после долгой паузы наконец заговорила Москва, – чего хотите вы?
Президент США и директор ЦРУ вопросительно посмотрели друг на друга.
– Господин президент, – неуверенно заговорил Билл Ред, – мне кажется, мы должны отказаться помогать русичам. Информация о нашем ядерном оружии на Луне – это неприятно, но не смертельно. А я уверен, астероид уничтожит их гиперпространственный корабль. Тогда мы окажемся лидерами в освоении космоса.
– А китайцы? – И, не дожидаясь ответа, президент уверенно проговорил в микрофон: – Господин Орлов, Америка задействует все имеющиеся у нее средства для уничтожения астероида, а в обмен мы просим место для нашего человека в вашем гиперпространственном корабле. Пусть туда летят двое.
Владимир Сергеевич Орлов почувствовал какую-то пустоту в груди. Словно у него исчезло сердце – никогда еще в своей жизни он не принимал более ответственного решения.
«Эх, порвут меня на Совете Президентов».
– Я согласен.
Луна. Море Дождей. Залив Радуги.
База «Вашингтон» Соединенных Штатов Америки.
28 июня 2190 года. Понедельник.
15.02 по СЕВ, или 9.02 по вашингтонскому времени.
– Джон, подъем, соня. Тебя ждут великие дела.
– Какого черта! Отстань, Майкл.
– Не отстану! – Темноволосый парень решительно стянул одеяло с лежащего на койке человека.
– Ну, сейчас ты у меня получишь. – Джон рывком принял сидячее положение, одновременно пытаясь рукой схватить темноволосого парня. Под загорелой кожей рельефно вздулись натренированные мышцы атлета.
Майкл ловко увернулся и, как сеть, набросил на парня его же одеяло:
– Джон, вставай, – и, отпрыгнув от ринувшегося на него Джона, поспешно добавил: – Тебя вызывает начальник базы.
– Начальник базы? – Джон недоверчиво посмотрел на Майкла. – Если это очередной твой розыгрыш, то клянусь, я не посмотрю, что ты брат моей невесты.
– А я не виноват, что у тебя нет чувства юмора.
– Свои розыгрыши ты называешь юмором?
– Нет, Джон, клянусь! На этот раз все серьезно. И чувствуется, случилось что-то необычное. Старик при мне вызвал к себе в кабинет еще и Кэрролла.
– Инженера по объекту «С»?
– Точно. Так что одевайся и бегом к старику.
Минуту спустя Джон Смит, пилот лунной базы «Вашингтон», уже одетый в стандартный ярко-оранжевый комбинезон, погрозив напоследок своему лучшему другу кулаком, быстрым шагом направлялся на командный пункт.
– Привет, Джон. – Начальник базы, легендарный Нил О'Коннори – командир первой экспедиции на Уран, встретил пилота, сидя за своим крохотным столом.
– Здравствуйте, сэр.
– Присаживайся, лейтенант. – Начальник базы кивнул на пластмассовый стульчик.
Джон осторожно опустил на него свое почти стокилограммовое тело.
– Джон, полчаса назад с Земли пришел срочный факс… – Нил О'Коннори чуть замялся, – словом, тебе предлагается выполнить рискованное задание.
– Я согласен, сэр, – тут же последовал ответ.
– Прежде чем давать свое согласие, ознакомься для начала с самим заданием.
– Да, сэр. Я с ним ознакомлюсь. Но… но я в любом случае согласен, сэр!
Вот он, его звездный час! Всю жизнь Джон стремился к нему. Природа обделила его красотой – ниже среднего роста, конопатое лицо с небольшим носом-картошечкой и жесткие, непокорные, торчащие во все стороны волосы цвета соломы. Но, обделив в одном, щедрой рукой отсыпала другое – неуемное честолюбие. Для Джона не быть в чем угодно первым значит не быть вообще. Еще ребенком, кулаками, локтями, а иногда и зубами помогая себе занять достойное место в уличной иерархии, он решил, что о нем, мальчишке с зауряднейшей фамилией, узнает весь мир. Он, от природы обладая средними способностями, но адским терпением и трудолюбием, пробился в лучшие ученики класса. Тем же методом он из довольно хилого подростка превратился в невысокого, но великолепно сложенного, с прекрасной мускулатурой юношу. А влюбившись в первую красавицу школы Миранду Грэй, сестру своего закадычного друга Майкла, он не успокоился до тех пор, пока не ощутил вкус нежных девичьих губ, взволнованно выдохнувших: «Я люблю тебя, Джонни». Он довольно легко поступил в Высшую школу астронавтики, хладнокровно полагая, что прославленная Академия астронавтики имени Армстронга никуда от него не денется. Ведь туда можно поступить, не только имея крутых родителей или семь пядей во лбу. Достаточно просто совершить какой-нибудь подвиг. Только и всего. А то, что ему, как пилоту космического корабля, такой случай представится, Джон Смит ни минуты не сомневался. Как и в том, что скромные лейтенантские шевроны он все равно когда-нибудь сменит на роскошные генеральские аксельбанты. Непоколебимая уверенность в себе – родная сестра безграничного честолюбия.
– Что ж, по крайней мере, мне не придется сейчас в срочном порядке искать пилота. – Начальник базы чуть улыбнулся. – Тогда сразу и приступим к делу. Времени у нас в обрез. Ты, естественно, слышал о необычном астероиде, который приближается к Луне.
– Который может попасть в «Восток» и который русичи пытаются сбить?
– Во-первых, он может попасть и в «Вашингтон». Такая вероятность существует, хотя она намного меньше. А во-вторых, русичи не смогли уничтожить этот астероид.
– Значит, им надо готовиться к эвакуации.
– У них на «Востоке» находится гиперпространственный корабль.
– Я знаю. Но что поделаешь, – Джон Смит развел руками, – значит, русичам не повезло.
– Наше правительство согласилось помочь им спасти свой корабль. – Нил О'Коннори взглянул на часы: – Через два часа с мыса Канаверал стартует «Protector-5», входящий в систему «Защита».
– Понятно, сэр.
– Нет, тебе еще не понятно. Еще через пять с половиной часов «Protector» пройдет орбиту Луны и устремится навстречу астероиду. Ты же стартуешь через час. «Protector» тебя обгонит и первым будет атаковать астероид. Твоя задача – в случае неудачи первой ракеты попытаться самому уничтожить астероид. – Начальник базы сделал паузу. – Поэтому я тебя еще раз спрашиваю, ты согласен?
– Так точно, сэр!
– Ладно, идем дальше. – На лице О'Коннори не дрогнул ни один мускул. – Наводить в случае необходимости свою ракету на астероид ты будешь сначала по командам с Земли, а затем визуально.
– Сэр, у меня на корабле есть локатор.
– Джон, я не хуже тебя знаю, что есть на твоей «Артемиде». Дальность твоего бортового локатора максимум тысяча километров. Астероид это расстояние пройдет меньше чем за пять секунд. Эвакуироваться же ты со своего корабля должен не позднее, чем за минуту до столкновения. Для этого на твой шлем установят стократный бинокль со встроенным детектором инфракрасного излучения.
– Не понимаю, сэр…
– Астероид будут непрерывно подсвечивать инфракрасными лучами боевых лазеров. Для этого сейчас перенацеливается вся система боевых орбитальных лазеров русичей «Эшелон», а также наша аналогичная система «Щит».
– Сэр, а почему мне необходимо покинуть «Артемиду» за минуту до столкновения?
– Что, считаешь, даем тебе слишком мало времени?
– Много, сэр. Я успею выскочить из «Артемиды» за несколько секунд. Зато корабль точнее наведу.
Нил О' Коннори чему-то невесело усмехнулся:
– Я знаю, Джон, ты прыткий парень. Но дело в том, что сейчас на твою красавицу «Артемиду» устанавливают пятимегатонный ядерный заряд. И при скорости твоей спасательной капсулы километр в секунду в момент взрыва ты будешь от эпицентра не далее, чем в шестидесяти километрах. Согласись, это маловато. Для справки: такого заряда вполне достаточно, чтобы от Нью-Йорка не осталось и камня на камне.
– У нас на «Вашингтоне» ядерное оружие?
Начальник базы чуть усмехнулся:
– Интересы и безопасность страны иногда выше международных договоров. А теперь иди и начинай готовиться к полету. Помни, – он снова быстро взглянул на часы, – через пятьдесят семь минут ты стартуешь.
– Слушаюсь, сэр.
«Теперь Академия астронавтики у меня в кармане. – В приподнятом настроении пилот «Артемиды» шел в жилой модуль. – И Миранда не будет провожать взглядом шикарные авто. У нас и самих будет не хуже. Крошка будет мной гордиться». Войдя в свою каюту, он встретил вопросительный и серьезный взгляд Майкла.
«А вдруг за это мне и вторая жизнь светит?» – неожиданно мелькнуло у Джона в голове, пока он, глядя на друга, соображал, что можно ему сказать, а о чем говорить не стоит.
Луна. Море Дождей.
База «Восток» Объединенной Руси.
28 июня 2190 года. Понедельник. 15.17 по СЕВ.
Мелодичная соловьиная трель заполнила кабинет Богомазова – Земля выходила на связь. На экране видеофона появилось лицо начальника Центра управления космическими базами Стаса Скворцова.
– Здравствуй, Семен.
– Здравствуй, Стас.
– У тебя по-прежнему при связи с Землей «Лунная соната» играет?
– Отыгралась «Лунная соната». Сменил ее на незатейливую соловьиную трель.
– Что так? Заскучал по весенним подмосковным березкам? – несколько иронично поинтересовались с Земли.
– И по березкам заскучал, да и вообще, у меня при звуках «Лунной сонаты» уже нервный тик начинался. От вас же в последнее время одни только неприятные новости поступали.
– Сам такую мелодию выбрал.
– Ну вот, я уже и крайним оказался, – обиженно-шутливым тоном проговорил Богомазов.
– А кто же им должен быть? Ты самый близкий к этому чертову астероиду. – Скворцов невесело усмехнулся. – Теперь насчет него. Через два часа американцы пускают по нему свой «Protector-5». Орлов договорился об этом с Чейзом.
– Интересно, что президент за это пообещал американцам? Случайно, не полцарства за коня, вернее, за «Protector»?
– Узнаем, Семен. Уж лучше отдать полцарства, чем потерять все. В случае неудачи с первой ракетой американцы будут атаковать астероид своим эвакуационным кораблем с базы «Вашингтон». Им будет управлять человек. Перед самым подрывом он эвакуируется с помощью спасательной капсулы.
– Подрывом, Стас? И чем же они собираются подрывать?
– А пятимегатонный ядерный заряд ты не хочешь? – Земле, очевидно, понравился ехидный тон вопросов.
– Ядерный заряд? Откуда?
– От верблюда. Святым духом занесло из Лос-Аламоса.
– Ясно. Если существует непорочное зачатие, то почему бы не существовать и атомной бомбе на Луне.
– Вот за что я тебя, Семен, всегда уважал, так это за твой реалистичный взгляд на вещи. Теперь о делах на твоей базе, Семен. Работы ни в коем случае не прекращать и не замедлять. Все сроки остаются в силе. «Прорыв» к транспортировке на космодром должен быть готов, так же как и твои люди к эвакуации к двадцати четырем ноль-ноль тридцатого июня. Сам понимаешь, американцы могут и не уничтожить этот астероид. Тогда он у тебя будет первого июля в шесть утра по-московскому.
– Стас, я все понимаю.
Несколько секунд люди, разделенные тысячами километров пустоты, молчали.
– Но и это еще не все, Семен. С тобой хочет поговорить академик Хохлов.
– Сергей Павлович? – удивленно переспросил Богомазов.
– Сергей Павлович, – подтвердили с Земли. – Я переключаю на него.
Экран видеофона мигнул, и на нем появилось усталое лицо пожилого человека.
– Здравствуйте, Семен Петрович. Я Сергей Павлович Хохлов.
– Здравствуйте, Сергей Павлович. Очень приятно вас видеть. Я много о вас слышал.
– Вы интересуетесь современной физикой общего поля? – удивленно спросил академик.
– В свое время я окончил Киевский университет, по специальности теоретическая физика.
– А стали начальником лунной базы.
– Жизнь, как и пространство, – многовекторная штука. Так я вас слушаю, Сергей Павлович.
– Семен Петрович, что вы знаете о проекте «Пора»?
– Только в общих чертах. Знаю, что он подразумевает проникновение человека в гиперпространство.
– Немного, – констатировал Хохлов.
– Начальству виднее.
– Скажите, Семен Петрович, – академик на мгновение замялся, – вы в Бога верите?
– В том смысле, что Вселенная образовалась не сама по себе, а ее кто-то создал?
Академик радостно улыбнулся:
– Я всегда считал, что Киевский университет выпускает весьма приличных физиков. Вы, Семен Петрович, попали в самую точку. Именно в этом смысле я вас и спросил. Последующие, придуманные людьми религиозные оболочки меня не интересуют.
– Тогда да, я верю в Бога.
– А вы никогда не задумывались, что понятие «Бог» также подразумевает какое-то материальное, точнее, энергетическое воплощение.
– Признаться, нет, Сергей Павлович. – Богомазов улыбнулся.
– Видите ли, Семен Петрович, исследуя проблему гиперпространства, я пришел к выводу, что оно представляет собой сложно-упорядоченную структуру, имеющую неопределенность второго порядка в макромасштабах. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Гиперпространство – разумная структура? – утверждающе спросил Богомазов.
– Да.
– То есть гиперпространство – это и есть Бог?
– Я думаю, да, – вновь утвердительно прозвучало с Земли.
– И Борис должен будет лететь к Богу?
– Я решил, что мне необходимо самому сказать вам, что этот полет Бориса должен состояться при любых обстоятельствах.
– Но и так задействовано все возможное, что только есть. Президент даже американцев подключил.
– Я знаю. – Академик сделал паузу и продолжил: – Семен Петрович, в свете сказанного мной, что такое, по-вашему, этот астероид?
Богомазов задумался.
– Мне в голову приходят только три объяснения, – наконец ответил он.
– Даже три? Интересно послушать.
– Первое – гиперпространство просто не хочет пока видеть нашего визитера. Второе – это своего рода испытание. Если хотите – тест на зрелость.
– А каков третий вариант? – спросил академик.
– Если есть Бог, то должен быть и дьявол. Куда же без него.
– И этот астероид – козни дьявола?
– Точно, Сергей Павлович.
Академик удивленно покачал головой:
– Вы знаете, а третий вариант мне в голову не приходил.
– Но практически для нас он совпадает со вторым. И в том и в другом случае нам придется как-то решать эту задачу с астероидом. По первому варианту – мы сделать ничего не можем. Если Бог не хочет, значит, Он не хочет. А свои действия Всевышний, по-моему, только в очень редких случаях объяснял людям.
– Будем надеяться, что разыгрывается второй… ну, или третий сценарий.
– Будем. Иного нам ничего и не остается, – согласился Богомазов.
– Остается. Остается решить задачу с астероидом.
– Сейчас, как я понимаю, американцы – наша последняя надежда. – Богомазов невесело усмехнулся.
– Мне кажется, есть еще одна надежда, – неожиданно прозвучало с Земли.
Объединенная Русь. Украина. Киев. Мариинский дворец.
Рабочий кабинет Президента Украины.
29 июня 2190 года. Вторник. 12.12 по местному времени.
Лучи летнего жаркого солнца, легко преодолев пуленепробиваемые стекла, прошмыгнув мимо отодвинутых портьер, безбоязненно разливались по строго охраняемой территории – рабочему кабинету президента Украины. Обласканный лучами, радостно блестел безукоризненно гладкий паркет. Массивный темный стол, всегда казавшийся несколько угрюмым от многочисленных государственных забот, в буквальном смысле возложенных на него, сейчас приобрел жизнерадостный вид. Зеленый огонек индикатора контроля блокирования информации еще более оживлял обстановку, настраивая присутствующих на спокойное обсуждение различных вопросов. Впрочем, вопрос был только один…
– Если астероид уничтожит гиперпространственный корабль, то это можно истолковать как нежелание Бога разрешать людям незваными являться к Нему. – Директор Службы безопасности Украины Олег Николаевич Пустовойтенко внимательно посмотрел на президента, пытаясь понять его реакцию.
Владимир Владимирович Грушенко свое мнение высказывать не спешил. Пустовойтенко продолжил:
– И в связи с этим, мне кажется, надо заранее продумать наши действия.
– В связи с чем? В связи с уничтожением «Прорыва» или в связи с тем, что кто-то попытается истолковать это так, как ты только что сказал?
«Ну почему большие политики все щекотливые вопросы предпочитают перепоручать своим подчиненным? Конечно, удобнее загребать жар чужими руками. А в случае неудачи сделать козлом отпущения другого». Директор СБУ, ругнувшись про себя, ответил:
– В связи с уничтожением «Прорыва», – и тут же добавил даже чуть вызывающе: – А истолковывать будем мы. До выборов президента Объединенной Руси, господин президент, осталось чуть больше полугода. Пора, выражаясь спортивной терминологией, начинать делать финишный рывок.
– И как ты себе это мыслишь? – Грушенко спросил спокойно, будто не заметив почти вызывающего ответа Пустовойтенко.
– На следующий же день, когда будет уничтожен гиперпространственный корабль, несколько десятков тысяч людей, сторонников движения «Жизнь только от Бога», собираются на центральной площади Киева на митинг. Основные его лозунги: «Бог этого не желает» и «Хватит испытывать терпение Бога». На этом митинге выступит, естественно, отец Сергий с гневной речью, в которой он осудит аморальную власть, позволяющую себе лезть к самому Богу. Он скажет, что это все равно что ворваться в операционную прямо с улицы, в чем есть, чтобы просто поглазеть, что там делается.
– Если операционная – это обитель Бога, хирург, естественно, сам Господь, то кто тогда лежит на операционном столе? Человечество? Мне понравилось твое сравнение, Олег Николаевич. – Грушенко весело усмехнулся.
«Сейчас тебе станет еще веселее».
– Но выступления одного отца Сергия недостаточно. Необходимо, чтобы выступили и вы. Это самый благоприятный момент публично заявить о своем желании баллотироваться на пост президента Объединенной Руси и одновременно возглавить это движение. И, опираясь на него, пойти на выборы.
И вновь президент Украины отнесся к словам директора СБУ спокойно:
– И что же я должен буду говорить?
– То же, что и отец Сергий, только акцент сделать на том, что такую аморальную власть необходимо менять. И пообещать народу, что в случае избрания вас президентом Объединенной Руси вы прекратите позорную практику дарить незначительной кучке людей вторую жизнь.
В кабинете надолго повисла тишина. Казалось, в нем вообще остановилось время. Ни звука, ни шороха, ни малейшего движения. Только, пульсируя, светился зеленый огонек индикатора контроля блокирования информации. И может быть, поэтому две пары глаз скрестились на нем. А огонек безмятежно продолжал пульсировать, словно на столе билось чье-то сердце. Сердце… жизнь… вторая жизнь, практически гарантированная вторая жизнь. Главный Компьютер не знает о твоих грехах, ему мешает вот этот пульсирующий, словно сердце, огонек…
– Давайте говорить откровенно, Олег Николаевич, – прервал тишину президент Украины.
«Наконец-то! Будто я этого не хочу».
– Вы предлагаете мне рискнуть своей второй жизнью, – кивок в сторону работающего индикатора контроля блокирования информации, – ради попытки занять пост президента Объединенной Руси. Я правильно вас понял?
– Совершенно, – ответ последовал тут же, без колебаний.
– А игра стоит свеч?
– Вы просили откровенно, Владимир Владимирович. Что ж, я говорю откровенно. Стоит ли игра свеч? То есть стоит ли кресло президента Объединенной Руси второй жизни? – Пустовойтенко сделал паузу.
Президент Украины согласно кивнул головой:
– Вы правы, Олег Николаевич. Именно это я и имел в виду.
– Это зависит от того, кто добивается этого кресла. От его характера. Что для него, как личности, ценнее – ощущение власти или спокойный, долгий комфорт обывателя. Вы же знаете, Владимир Владимирович, по закону запрещено занимать высокие государственные посты во второй жизни. И скажу еще более откровенно. Вы не ученый, не писатель, словом, вы не подпадаете под определение «человек творческой профессии». Вы – талантливый чиновник. Но во второй жизни вы не сможете реализовать себя на этом поприще. Следовательно, – директор СБУ сделал паузу, твердо взглянул в глаза высшему должностному лицу Украины и закончил. – Третья жизнь вам не светит.
– То есть вы мне предлагаете выбор между сильными, но относительно непродолжительными ощущениями и долгой, спокойной преснятиной?
– Плюс гарантированное попадание в историю, в большую историю, как человек, отменивший в огромной европейской стране право второй жизни.
– А вы, Олег Николаевич, неужели вы не хотите лично для себя второй жизни? Только откровенно.
– Хочу, но еще больше я хочу занять пост премьер-министра Объединенной Руси.
– Который к тому же является по Конституции и вице-президентом, – тут же дополнил своего подчиненного президент Украины.
– Точно. Тем более, мне не хочется провести свою вторую жизнь в психушке с диагнозом «Синдром внезапного слабоумия». Секретную статистику этой болезни среди живущих по второму разу вы знаете.
– Что ж, – президент Украины сделал паузу и посмотрел в глаза взволнованному директору СБУ, – меня, наверное, такой откровенный премьер-министр устроил бы.
Мужчины скупо улыбнулись друг другу.
– Есть, правда, одно но, – неожиданно сказал президент.
Улыбка мгновенно исчезла с лица директора СБУ. Он вопросительно посмотрел на своего шефа.
– Дело в том, что информация об этом полете и все, что с ним связано, включая информацию о Боге, имеет гриф «Особо важная государственная тайна». И если об этой «тайне» заговорят на улице, то вы, как глава СБУ, будете обязаны начать расследование.
Пустовойтенко размышлял ровно одну секунду:
– Это легко обойти, господин президент.
– Каким образом?
– После публикации в «Нью-Йорк Таймс» статьи, где прямо говорится, что освоение гиперпространства – это прыжок в лидеры, почему бы не появиться статье, где будет высказываться догадка о том, чем на самом деле является гиперпространство.
– И снова в «Нью-Йорк Таймс»?
– Ну почему же. Это можно организовать и у нас.
– Что, до «Нью-Йорк Таймс» труднее дотянуться?
– Нет, господин президент. Если надо, мы и до «Нью-Йорк Таймс» дотянемся. Но в данном случае необходим местный источник информации. «Нью-Йорк Таймс» – это не «Вечерний Киев» или «Утренний Николаев», в каждом киоске не продается. Кстати, к нашему движению примкнули несколько молодых ученых, которым вполне по силам прийти к такому выводу.
– А это не будет изменой Родине?
– После уничтожения гиперпространственного корабля это уже не будет государственной тайной. Кому нужна такая тайна, если Бог не допускает нас к себе?
Президент задумался.
«Сейчас он примет окончательное решение». Пустовойтенко весь напрягся.
– Мне кажется, Олег Николаевич, для большего эффекта, чтобы завоевать симпатии народа, мне необходимо там же, на митинге, публично снять с себя «надсмотрщика», – наконец произнес президент.
– Это было бы великолепно! Я позабочусь о доставке на Майдан необходимой аппаратуры. После этого, Владимир Владимирович, вы станете кумиром толпы. А толпой, как и женщиной, необходимо повелевать. – Директор СБУ и не пытался скрыть своей радости.
«Теперь все зависит от американцев… а вернее, от Бога. Если Бог не захочет, то Орлову не то что американцы, а сам Бог не поможет… Тьфу какая-то ерунда получилась. Ладно, согласимся с вариантом, что Орлову и сам дьявол не поможет». Пустовойтенко задумчиво смотрел на зеленый пульсирующий светлячок на столе президента.
Луна. Море Дождей.
База «Восток» Объединенной Руси.
30 июня 2190 года. Среда. 21.35 по СЕВ.
Конструкция, отдаленно напоминающая огромную шарообразную бочку, установленную на четыре непропорционально тонкие для такой махины опоры, отблескивала в слабых лучах бело-голубого шара Земли.
«Все-таки наличие атмосферы облагораживает облик. Космический корабль, стартующий с Земли, похож на благородный клинок – узкий, заостренный впереди, без всяких выступов. А тут каракатица какая-то. Трубопроводы, всякие там кронштейны, шпангоуты – все на виду. Не космический корабль, а механические часы без корпуса». Богомазов смотрел на монитор командного пункта.
Эвакуационной корабль «Юпитер» стоял на специальной транспортной тележке, являющейся одновременно и стартовым столом. Больше на космодроме никаких кораблей не было. И эта непривычная пустынность космодрома еще больше раздражала. База «Восток» будто стала прокаженной, куда без крайней необходимости никто лететь не хотел.
«Скоро все решится. Если американцы не собьют астероид, то примерно через шесть с половиной часов он уже будет здесь. – Начальник лунной базы тяжело вздохнул. – Так вывозить из базы "Прорыв" или нет? И Земля молчит. Скорее всего, сами еще не знают».
Соловьиной трелью залился интерком.
«Если придется эвакуироваться, в интерком для звонка поставлю "Реквием" Моцарта».