Теодоряну Ионел. Меделень

   - Кто?
   - Летучая мышь! - крикнула она, дрожа от страха и обнимая мать.
   Громкое мяуканье прорезало тишину.
   - Где?
   - ...Уф! Улетела.
   Госпожа Деляну закрыла глаза и вздрогнула. Мягкий, волосатый оборотень черной тенью промелькнул на фоне вечерней звезды.
   - Ну, Ольгуца! Она улетела... Правда, улетела!
   - Не верю.
   - Ольгуца, брось дурачиться!
   - Папа, она улетела? - спросила Ольгуца, косясь уголком глаза.
   - Да, да! Улетела.
   Ольгуца подпрыгнула и впилась взглядом в Дэнуца.
   - Я была уверена, что ты смеешься! Я не позволю тебе смеяться надо мной! Я никого не боюсь.
   - Кроме летучих мышей! - тихо прошептал Дэнуц, вытягивая под столом ноги.
   - Молодец, Дэнуц! - одобрил господин Деляну.
   Внешне Дэнуц ничем не выдал себя, опасаясь, что все поймут, что творится у него в душе.
   Ольгуца хмурилась не больше секунды, потом рассмеялась.
   - Верно!.. Как хорошо, что она улетела!.. Папа, почему я боюсь летучих мышей?
   - Спроси у мамы!
   - Мама, ты не знаешь, почему я боюсь летучих мышей?
   - Откуда же мне знать? - пожала она плечами, украдкой поглядывая на господина Деляну.
   - Но почему же тогда папа велел спросить у тебя?
   - Спроси у него!
   - А я знаю, - многозначительно кивнула головой Ольгуца.
   - Почему же?
   - Сказать?
   - Скажи.
   - Потому что ты тоже боишься летучих мышей!
   - Ольгуца, не дерзи!
   - И я боюсь летучих мышей! - призналась Моника, еще не оправившись от испуга.
   - Конечно. Ведь ты мой друг.
   "До чего же глупа Моника", - пожалуй, даже с некоторым уважением подумал Дэнуц: ведь никто, кроме кошек под столом, которым он отдавил хвосты, не знал, как он испугался.
   - Дэнуц, сложи свою салфетку.
   Салфетку Ольгуцы сложила Моника, так что глаза Дэнуца встретили разочарованный и к тому же настороженный взгляд сестры, которая наблюдала за ним. Значит, Ольгуца не забыла о его шутке на ее счет!.. Дэнуц сосредоточился на своей салфетке.
   - Мама, давай разговаривать по-французски, - предложила Ольгуца, украдкой взглянув на брата.
   - Конечно! - согласилась несколько удивленная, но довольная госпожа Деляну.
   - Мама, можно выйти из-за стола? - спросил Дэнуц, стараясь держать себя в руках.
   - Почему, Дэнуц? Побудь с нами. Мы все вместе будем разговаривать.
   Дэнуц моргнул, судорожно глотнул и подчинился. Месть Ольгуцы только начиналась.
   - Ольгуца, que fais-tu en ce moment?* - спросила госпожа Деляну.
   ______________
   * Что ты сейчас делаешь? (фр.)
   - Са c'est trop simple, maman! Poses-moi une autre question... plus difficile: n'est-ce pas, mon frere?*
   ______________
   * Это слишком просто, мама! Задай другой вопрос... потруднее: ты согласен, Дэнуц? (фр.)
   - Est-ce que tu as mal a la tete, mon frere?.. Dis vrai! Si c'est oui, que je ne te derange plus!*
   ______________
   * У тебя не болит голова?.. Скажи прямо! Если да, я больше не буду тебя беспокоить! (фр.)
   - Оставь меня в покое! - пробурчал Дэнуц, вспыхнув.
   - Voyons, mon petit, dis cela en francais, au moins... Дэнуц, comment dit-on en francais:* оставь меня в покое?
   ______________
   * Послушай, дружок, по крайней мере, скажи это по-французски!.. как сказать по-французски... (фр.)
   - Laisse-le tranquille, maman, il ne comprends pas!* - сказала Ольгуца, выражая свое презрение словами, тоном и движением губ.
   ______________
   * Оставь его в покое, мама, он не понимает! (фр.)
   - Ольгуца, sois plus aimable!*
   ______________
   * Будь повежливее! (фр.)
   - Mais puisque je dis la verite, maman!*
   ______________
   * Но ведь я правду говорю, мама! (фр.)
   Господин Деляну прикусил губу. У него билось сердце от гордости, что Ольгуца свободно и с хорошим произношением разговаривает на языке, который он едва знал, да и то больше понаслышке. "Вот уж, действительно, темперамент адвоката!" - с сожалением подумал он.
   - Ольгуца, tu n'as pas raison!* - вступилась госпожа Деляну за Дэнуца, с трудом сдерживая улыбку.
   ______________
   * Ты не права! (фр.)
   - Qu'il le prouve!* - ответила Ольгуца.
   ______________
   * Пусть он это докажет! (фр.)
   Дэнуц знал французский не хуже Ольгуцы. Но ему не хватало смелости, чтобы говорить. Он стеснялся, как стеснялся декламировать стихи в гостиной, полной людей.
   - Allons, mon petit, reponds*, - настаивала госпожа Деляну.
   ______________
   * Отвечай же, дружок (фр.).
   Кровь бросилась ему в голову. Собравшись с силами, он выбрал выражение, которое много раз слышал от господина Деляну, и бросил Ольгуце по-французски:
   - Je m'en fiche!*
   ______________
   * А мне наплевать! (фр.)
   - Alors, va te coucher!* - сурово ответила госпожа Деляну.
   ______________
   * В таком случае, иди спать! (фр.)
   Дэнуц вышел. В прихожей было темно. Он вернулся на балкон и уселся на лестнице вместе с собаками, которые не знали французского, но зато умели кусаться... Моника тем временем перешла в стан врагов...
   - Патапум, comment font les avocats?*
   ______________
   * Покажи - как делают адвокаты? (фр.)
   - Гав-гав!
   - C'est bien!.. Патапум, comment font les magistrats?*
   ______________
   * Хорошо!.. покажи, как делают судьи? (фр.)
   Патапум закрыл глаза и упал как подкошенный.
   - Видишь, Моника!.. Даже Патапум говорит по-французски! - громко сказала Ольгуца, проходя вместе с Моникой мимо Дэнуца.
   Дэнуц, все так же сидя на лестнице среди собак, стиснул зубы и патриотически промолчал.
   - О чем ты задумалась, Алис?
   - ...Да так, ни о чем... мы стареем... Дети взрослеют...
   - Да...
   - И завтра-послезавтра дом опустеет... а мы совсем состаримся...
   - Что же делать?
   - Ничего! Будем растить их и пореже смотреть на себя в зеркало...
   - Зеркала теперь уже существуют только для них, да и мы тоже.
   Они помолчали...
   - Ольгуца и Моника, наденьте пальто. И ты, Дэнуц!
   - Да и ты, Алис, а то простудишься!
   Словно какое-то движение прошло по небу или, быть может, по земле. Не было ни ветра, ни даже шелеста листьев.
   На миг умолкли лягушки. И в тиши их замерших сердец так печально и протяжно прокричала болотная выпь! И снова заквакали лягушки, но совсем по-иному, потому что из далекого далека тихо шествовала ночь с амфорой прохлады на голом плече полной луны.
   * * *
   - Моника, тебе понравилось, как я ему отомстила?
   "Бедный Дэнуц!" - подумала Моника, вспоминая, как он сидел один на лестнице в окружении собак. И вслух сказала:
   - Дэнуц не говорит по-французски?
   - Как не говорит?! - вступилась за брата обиженная Ольгуца, облачаясь в белую ночную рубашку.
   - А почему же он не хочет разговаривать?
   - Все мальчишки такие... дураки!.. Моника, застегни мне на шее.
   - Как? Дэнуц дурак? - удивилась Моника, застегивая пуговицу воротника.
   - А разве я так сказала?
   - ...Да. Ты сказала, что все мальчишки дураки.
   - Конечно.
   - Но как же тогда?
   - Он не дурак... Но все мальчишки такие!
   - Ольгуца, а туфли?
   - Не-ет! Хорошо и так! И ты разуйся! Правда ведь, босиком чувствуешь себя совсем по-другому?
   - Как красиво, Ольгуца! - улыбнулась девочка, вступая босой ногой в лунный свет.
   - Вот видишь, надо меня слушать!
   - А что же дальше?
   - Будем драться подушками. - И Ольгуца запустила в нее думкой.
   - Ты не будешь молиться перед сном, Ольгуца? - спросила Моника, увернувшись от удара.
   - Сначала будем драться подушками, а уж потом...
   - Нет. Я помолюсь перед сном.
   - Тогда и я тоже!
   Стоя на коленях и закрыв глаза, Моника читала про себя "Отче наш иже еси на небесех...". Ольгуца молилась стоя, вслух... Она остановилась, чтобы поправить икону, которая накренилась от начавшейся было битвы подушками.
   - Моника, ты бы хотела быть Богородицей?
   - ...во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь... Что ты сказала, Ольгуца? - спросила Моника, возвращаясь с небес, где была ее бабушка, на землю.
   - Давай драться подушками!.. Имя... отца... сына... духа... аминь.
   Дэнуц знал, почему Али спит на ковре в его комнате, а не на балконе. Но никто не должен был знать ни того, что знал Дэнуц, ни того, что Али мирно похрапывал у него в комнате, свернувшись на ковре, точно блошиный остров. По правде говоря, и сам Дэнуц предпочел бы не знать того, что было ему известно, потому что боязнь темноты и одиночества, о которой он старался не думать, поджидала его, готовая прийти по первому зову.
   - Пожалуй, я разденусь, - приободрил себя Дэнуц, шумно поднявшись с постели.
   И он принялся снимать с себя одежду машинальными движениями актера, который воспроизводит на сцене мелкие повседневные жесты. Из комнаты Ольгуцы доносились мягкие удары подушек и смех.
   "Хорошо быть женатым..." И вдруг подумал, что в один прекрасный день он станет взрослым... Он поднял глаза и, закинув голову, посмотрел в зеркало, туда, где когда-нибудь, через много лет, будет отражаться голова совсем другого Дэнуца... голова Дана... Ему трудно было в это поверить!..
   Так, значит, придет чужой великан, проглотит Дэнуца и, проглотив его, будет внушать всем, что это и есть сам Дэнуц?.. Странно... А где же будет сегодняшний Дэнуц?.. Его уже нигде больше не будет...
   - Не хочу! - воспротивился этому Дэнуц, словно перед лицом смерти и могилы.
   Нет, не так! Дэнуц будет находиться в нем, словно маленькое деревянное яйцо внутри большого... Это не одно и то же!.. Потому что великан будет тем же Дэнуцем... Как же так? И маленький, и большой?.. Голова Дэнуца будет доходить ему до жилетного кармана, где у папы лежат часы, и в то же время голова великана будет головой Дэнуца? Странно!.. Как если бы ты держал свою голову руками, а голова думала независимо от тебя - как? Разве может она так думать? И тело без головы тоже продолжало бы думать!.. Очень странно!..
   "Неужели и папа был маленьким?.. Конечно, был..."
   Так, значит, жил-был когда-то мальчик, которому было столько же лет, сколько Дэнуцу, брат Дэнуца и Ольгуцы, если бы это было возможно, а теперь он - отец Дэнуца... Но где же теперь тот, другой?.. Исчез или остался в нем?.. Если бы папу разрезали пополам, то нашли бы там, внутри, другого? Конечно нет!.. В теле человека есть скелет, сердце, легкие. Дэнуц изучал в школе все, что есть в теле у его отца. Тогда где же тот, другой?
   "Может быть, это я?"
   Дэнуц взволнованно моргал глазами.
   ...Он сын папы... и мамы! Странно!.. Ты один, и в то же время ты сын двух людей!.. Один плюс один дает два... Это точно! Он учил это на уроках арифметики... Тогда почему же Дэнуц - сын и папы и мамы?..
   И как появляются дети?..
   "Неужели и у меня тоже будут дети?"
   Дэнуц со страхом посмотрел на себя в зеркало.
   "Я мальчик!" - успокоил он себя, как если бы разговаривал с кем-то другим, маленьким и несмышленым...
   "У Ольгуцы будут дети", - наказал ее Дэнуц.
   ...Ольгуца!.. Ведь Ольгуца - его сестра!.. Почему?.. Потому что и она тоже - папина и мамина... Это невозможно!.. Ольгуца - мамина, а Дэнуц папин... Мама - женщина... Как может женщина породить мальчика!.. Значит, папа породил Дэнуца?.. Да, но ведь у котов не бывает котят; только у кошек бывают!.. Это совсем другое!.. Разве мама не говорит, что Дэнуц - ее мальчик? Разве мама говорит неправду?.. Почему мама - женщина?.. У нее длинные волосы?.. А у папы усы!.. Мама носит платья!.. И папа мог бы надеть платье!
   Вообразив себе его в платье, Дэнуц улыбнулся.
   ...Папа - адвокат... а мама - женщина... И Дэнуц тоже будет адвокатом?.. Что-то не верится!..
   Как может папа говорить целый час без бумажки?.. Неужели он выучивает свою речь наизусть? Немыслимо!.. Только стихи можно выучить наизусть!.. Папа очень умный, поэтому он может говорить целый час!.. И Ольгуца очень умная... Дэнуц боится Ольгуцу... Он первый ученик в классе, но все равно Ольгуца очень умная... С ней нельзя сравниться... Разве Дэнуц глуп?.. Так думает Ольгуца, но это неправда!.. Разве может быть Дэнуц глупым, когда он видит, какова Ольгуца и каков он сам!.. Он не может разговаривать с Ольгуцей... Значит?.. Это другое дело! Дэнуц знает, что он не глупый, потому что у него есть котомка Ивана... Ольгуца не знает, что Дэнуц умен... даже очень умен!.. Если бы слышала Ольгуца то, что думает Дэнуц!.. Как жаль!.. С Ольгуцей он может только разговаривать.
   Внезапно Дэнуц посмотрел на себя в зеркало... Это говорил он сам или тот, другой?.. Он потрогал свои руки, одну и другую... Пошевелил пальцами, рукой...
   ...Значит, он, Дэнуц, был сам себе хозяин. Он приказывал и слушался... как должен был слушаться маму и папу... Он мог сделать с собой все что угодно! Он говорил руке: "Протянись", и рука протягивалась... Если бы он ей сказал: "Оцарапай Дэнуца", она бы оцарапала его?.. Нет... Почему она его больше не слушалась?.. Потому что он не мог ее заставить это сделать... Нет, мог! Другой рукой... Тоже нет! Ни та, ни другая его рука не захотела бы его поцарапать... Почему?.. Потому что он не смог бы их наказать... Впрочем, нет! Он мог бы их укусить!.. Но и его зубы не хотели кусать Дэнуца!.. Вот оно, значит, как! Руки, которые не хотят его царапать, это его руки!.. Неужели его пальцы тоже думают?..
   - Как же так, Дэнуц? Вместо того чтобы спать, ты смотришься в зеркало? Что же это, право?
   Госпожа Деляну в кимоно тайно совершала ночной обход.
   - Ты чистил зубы?
   - Чистил.
   - А руки у тебя чистые?.. Ну-ка, покажи... Дэнуц, Дэнуц! Зачем существуют щетки для ногтей?
   "Для тебя, мамочка, ответила бы Ольгуца", - подумал Дэнуц, заливаясь краской.
   - Приходи утром, я тебе подстригу ногти. Слышишь?
   - Слышу.
   - А теперь ложись... Дэнуц, это что такое? - окаменела госпожа Деляну, обнаружив Али... - Марш, Али!
   Али открыл свои глаза смиренного монаха, которого настоятельница застала у монашек, и направился к двери.
   - Что он здесь делает?
   - Он сам пришел, мама!
   - Еще бы! Только его и недоставало!.. А ты что здесь делаешь?
   - У меня не было спичек, мама!..
   В полуоткрытую дверь, выходившую в коридор, просунулась любопытная мордочка Ольгуцы.
   - А почему ты ходишь босиком, Ольгуца?
   - Я не нашла туфли! Вот я покажу Анике!
   - Иди ложись!
   - Что тебе нужно в моей комнате? - разозлился Дэнуц.
   - Я разговариваю с мамой! Это мамин дом. Почему бы тебе не выгнать маму?
   - Ольгуца, оставь его в покое!
   - Мама, ты прогнала Али?
   - Вот почему ты пришла!.. Иди спать! Скорее, Ольгуца!
   - Мама, а у собак бывают клопы?
   - Что? Ты нашла клопов? - встревожилась госпожа Деляну.
   - Не-ет! Я просто так спрашиваю!
   - Ольгуца, ты сведешь меня с ума!
   - Почему, мамочка?
   - Пожалуйста, не мешай Дэнуцу спать.
   - Я не даю ему спать? Это он мне не дает!
   - Ольгуца!
   - Я ухожу... Мамочка, как тебе идет кимоно!
   Госпожа Деляну отвернулась к окну, чтобы смех ее улетел туда, откуда прилетают бабочки.
   - Спокойной ночи, Дэнуц!
   Она поцеловала его в лоб, потушила свечу и вышла, оставив Дэнуца при свете луны... и в обществе чего-то, что еще не вошло в комнату...
   Но сердце Дэнуца слышало, как молча входит тихий, немой, острый, как тень летучей мыши, страх.
   ...И он мысленно начал громко, оглушительно громко, словно попугай, повторять весь свой диалог с Ольгуцей и мамой: "Ты глуп! Ты глуп! Ты глуп! Иди побей Ольгуцу! Не стыдно тебе, ведь она над тобой смеется! Смеется над тобой..."
   Другая мысль шипела змеей вместе с первой: "...На кладбище встает из могилы оборотень. Он желтый, черные глаза горят, зубы и когти растут, растут... и оборотень неслышно приходит в лунном свете... На кладбище, на кладбище... И не слышно, когда он приходит..."
   Он открыл глаза: лунный страх заполнял комнату... Он резко поднял голову с подушки и обернулся: позади него никого не было, но, быть может, оборотень ушел и вернулся к себе...
   "...Оборотни жаждут крови молодого человека..."
   "...Молодой девушки!" - мысленно воскликнул Дэнуц.
   Он перекрестился... Он лег, не помолившись перед сном. Он был бледен, как лунный свет.
   Ольгуца опустила ложку в банку с вареньем, банку поставила в печку. Моника юркнула в постель. Ольгуца решительным шагом направилась к двери между их комнатой и комнатой Дэнуца, откуда доносился стук.
   - Кто там?
   - Я.
   - Кто "я"?
   - Я, твой брат.
   - Не верю!
   - Я говорю тебе, твой брат!
   - И чего же ты хочешь?
   - Хочу сказать тебе одну вещь.
   - Говори.
   - Открой дверь.
   - Зачем?
   - Чтобы я мог тебе сказать.
   - А что ты мне дашь, если я открою?
   - Скажи сама, чего ты хочешь?
   Ольгуца нахмурилась. Она ничего не понимала.
   - Ольгуца, не открывай! - тихонько попросила Моника.
   - Почему?
   - Открой, Ольгуца, - прозвучал громкий голос Дэнуца.
   - Дай мне свое ружье.
   - Хорошо.
   - Поклянись.
   - Клянусь честью.
   - Скажи: клянусь.
   - Открой, Ольгуца. Клянусь честью.
   Ольгуца повернула ключ, нажала на ручку и, распахнув дверь, появилась на пороге.
   - Где ружье?
   - Вот оно, возьми.
   Ольгуца взяла ружье, не дав Дэнуцу переступить порог.
   - Плюшка! - поддела она брата, не выпуская ружья из рук.
   - Можешь называть меня так! Я не рассержусь.
   - Тогда я больше не буду тебя так называть.
   - Как хочешь.
   - А чего ты хочешь?
   - Ольгуца... я хочу помириться.
   - Хочешь помириться?
   - Да.
   - Правда?
   - Правда.
   - Тогда входи.
   Дэнуц перевел дух.
   - Моника, я и с тобой хочу помириться.
   - Как я рада, Дэнуц! Давай поцелуемся.
   И они расцеловались: Дэнуц поспешно - в воздух, Моника по ошибке - в нос.
   - Что будем делать? - задумалась Ольгуца.
   - Угости его, Ольгуца, - попыталась убедить ее Моника.
   - Ты говоришь, угостить?
   - Конечно, Ольгуца, почему же не угостить?
   - Чем вы меня хотите угостить? - забеспокоился Дэнуц.
   - Но, клянешься? - спросила Ольгуца.
   - Разве я не поклялся?
   - Ружьем!
   - Хорошо, клянусь!
   - Повторяй за мной: клянусь...
   - Дети, вы не спите? - спросила во второй раз госпожа Деляну с противоположной стороны коридора.
   - Моника, скажи, что мы спим; тебе она поверит.
   - ...Еще нет, tante Алис.
   - Спокойной ночи, Моника. А я ведь слышу твой голос, Ольгуца!
   - Клянусь... Ну, Ольгуца! - начал Дэнуц шепотом.
   - Подожди, я сейчас придумаю!.. что у меня сделаются колики.
   - ...сделаются колики...
   - Ольгуца, это не клятва, а проклятие! - испугалась Моника.
   - Да? Отлично. Повторяй за мной... Что я сказала?
   - Что у меня сделаются колики... - поморщился Дэнуц.
   - ...и что я пролежу в постели все каникулы...
   - ...и что я пролежу в постели все каникулы...
   - ...и доктор посадит меня на диету...
   - ...и доктор посадит меня на диету... - забеспокоился Дэнуц.
   - ...без сладкого...
   - ...без сладкого... - горько вздохнул он.
   - ...если я скажу кому-нибудь...
   - ...если я скажу кому-нибудь...
   - ...о том, что мне покажет...
   - ...о том, что мне покажет...
   - ...Ольгуца...
   - ...Ольгуца...
   - Аминь!
   - Не забудь!.. А теперь возьми назад ружье.
   - Почему, Ольгуца?
   - Это детское ружье! Мне оно не нужно!
   - Я не возьму. Я тебе его дал.
   - Тогда я оставлю его для Моники... Ты положишь его куклам в кровать. Слышишь, Моника?
   ...Белые пилигримы лунных дорожек на ковре, трое босых детей в длинных ночных рубашках, один с белокурыми косами, двое других - темноволосые, пировали вокруг банки с вареньем.
   И все трое ели одной ложкой, под присмотром одной и той же бабушки, варенье одних и тех же великанов - сидя на полу, на ковре.
   II
   БЕЛЫЙ ДОМИК И КРАСНОЕ ПЛАТЬЕ
   Старший конюх дед Георге жил во дворе барского дома. У него в горнице был высокий, чисто выбеленный потолок, застланная покрывалом постель, окна, величиной с самую большую икону деревенской церкви. Еду приносила ему Аника с господского стола.
   Но у деда Георге было и собственное хозяйство. Домик, стоявший на самом краю деревни, рядом с усадьбой, принадлежал деду Георге.
   - И на что тебе дом, дедушка Георге?.. Детей у тебя нет; матушка Аника - упокой, Господи, ее душу - давно уже на том свете; лошади твои здесь; тут же и я, и Ольгуца, - ласково укоряла его госпожа Деляну. - Зачем тебе лишние заботы?
   Дед Георге в ответ только морщил лоб, хитро улыбаясь маленькими глазками.
   - Пусть будет... Деду лучше известно зачем...
   Позади дома, вверх по склону тянулся фруктовый сад со сливами и вишнями, что весной спускаются с синего неба в душистых своих одеждах; чуть пониже простиралось поле, где каждый год всходила пшеница, словно светлое воскресение в церкви.
   - Дед Георге, у тебя же сил нет. Я пошлю людей, они вспашут тебе поле.
   - Боже сохрани, голубушка барыня! Да поможет вам Господь! Дайте мне волов да плуг.
   В дом к деду Георге приходили только священник по большим праздникам, односельчане, если нужен был поместительный дом для свадьбы, и Ольгуца - в любое время. Правда, Ольгуца никогда не являлась без приглашения, но это не значило, что приходила она редко.
   Собаки у деда Георге не было. "Зачем? Живу я у господ, кто за ней смотреть будет?" На крыше дома располагалось гнездо аиста.
   - У деда сердце доброе, - объясняли деревенские жители эту любовь аиста к дому, в котором большей частью никто не жил.
   Видимо, по той же причине и злоумышленники не заглядывали в дом ветерана семьдесят седьмого года, хотя во дворе и не было собаки.
   * * *
   - Мамочка, какой сегодня праздник?
   - Сегодня?.. Нет никакого праздника! Что это тебе вдруг пришло в голову, Ольгуца?
   - А я думала, что праздник, мамочка!
   - Мамочка да мамочка! Очень ты меня сегодня любишь! Лучше скажи, что тебе от меня нужно?
   - Мне??? Ничего!.. Я вот только хотела бы знать, идет ли Монике синее платье...
   Напрасно госпожа Деляну всматривалась в глаза Ольгуцы. Глаза выдавали ее не больше, чем слова, потому что глаза у Ольгуцы...
   - Моника, хочешь примерить синее платье?
   - Конечно, хочет! - пояснила Ольгуца вспыхнувший на щеках у Моники румянец.
   - Хочу, tante Алис, - подтвердила Моника слова Ольгуцы, радуясь, что не по ее вине исполняется ее желание.
   Синее платье поджидало Монику с самого начала каникул. Госпожа Деляну сшила его сразу после приезда Моники, но она только примерила его. В то время Моника очень любила свое траурное платье, - не из чувства долга, а как воспоминание о бабушке.
   Однажды Дэнуц, Ольгуца и Моника играли в "любимый цвет", - очередная выдумка Ольгуцы.
   - Каким цветом ты бы хотел быть?.. Отвечай быстро, а то скажешь не то, и я рассержусь!
   От неожиданности Дэнуц смутился. Ему такое и в голову не приходило! Что общего было у него с каким бы то ни было цветом?
   - Синим, Ольгуца, - вдруг решился он, выведенный из затруднительного положения цветом неба.
   - А почему ты бы хотел быть синим?
   - Потому что это красиво.
   - Да-а?!
   - Конечно! - возмутился Дэнуц.
   - Очень красиво?
   - Очень красиво.
   - Красивее всего?
   - Красивее всего.
   - Неправда! Красный цвет красивее всего, он очень красивый, самый красивый!
   - А синий еще красивее!
   - Ерунда! А как по-твоему, Моника?
   - ...Я не знаю!
   - Тогда назови тот же цвет, что и я, вот мы и будем правы! потребовала Ольгуца.
   ...Значит, и Дэнуц тоже любит синий цвет... С тех пор Моника мечтала о платье того цвета, который любил Дэнуц. Госпожа Деляну сама не решалась предложить ей надеть синее платье, боясь огорчить девочку. А Моника не осмеливалась попросить... Моника так боялась сделать неприятное своей бабушке!.. И очень не хотела предавать Ольгуцу.
   Моника отправилась вместе с госпожой Деляну в ее спальню. Ольгуца вбежала через секунду после них и тут же умчалась.
   - Ольгуца, куда же ты?
   - Я хочу поговорить с папа!
   - Ольгуца, сегодня с тобой что-то происходит!
   - Почему?
   - Как почему? Разве ты не говорила, что хочешь посмотреть, как сидит на Монике ее синее платье?
   - Говорила.
   - Тогда почему же ты уходишь?
   - Потому что... - она улыбнулась. - Мамочка, я уже видела Монику в панталонах! Пока она одевается, я вернусь.
   * * *
   Когда Ольгуца наносила визиты, она никогда не входила в комнату не постучавшись. Одна-единственная дверь была исключением из этого правила: дверь в комнату Дэнуца, в которую Ольгуца колотила ногой, когда хотела не просто войти, а вывести из терпения брата, - и которую тихонько открывала, когда хотела застать его врасплох.
   Ольгуца постучала в дверь кабинета господина Деляну.
   - Входи.
   - Я пришла к тебе, папа.
   - Хорошо, девочка... Может быть, тебе что-нибудь нужно?
   - Нет, папа! Я пришла повидать тебя.
   - Вот стул, Ольгуца. Садись.
   - Словно я твоя клиентка, папа!
   - Девочка моя... Если бы у меня были такие, как ты, клиенты, я бы выигрывал все процессы.
   - А ты проигрываешь процессы, папа?
   - Конечно. Проигрываю, как и все!
   - Папа, если бы я была судьей, ты бы не проиграл ни одного процесса.
   - Почему, Ольгуца? Твой папа не всегда бывает прав.
   - Да... одна только мама всегда права!
   Господин Деляну отвернулся к окну, чтобы избежать взгляда Ольгуцы; когда он снова повернулся к дочери, лицо его было чрезвычайно серьезно.
   - Папа, я ведь всегда знаю, когда ты смеешься.
   - ..?
   - Потому что и мне смешно.
   Они оба рассмеялись.
   - ...Ты любишь папу?
   Ольгуца нахмурилась.
   - Зачем ты спрашиваешь? Будто не знаешь!
   - Знаю, знаю! Но я хочу, чтобы ты сама мне это сказала.
   - А я не хочу.
   - Почему, Ольгуца?
   - Так... Не знаю...
   - Хочешь конфет?
   - Merci... Папа, а почему ты не куришь? Потому что я здесь?
   - Нет, Ольгуца. Я совсем забыл... А ты хочешь, чтобы я курил?
   - Да, папа. Тебе идет, когда ты куришь.
   Господин Деляну повертел в руках папиросу, вставленную в мундштук. Ольгуца зажгла спичку и осторожно поднесла огонек.
   - Фууу! Папа, а почему трубка красивее мундштука?
   - Потому что тебе так нравится.
   - Ээ, папа! Это другое дело! А тебе разве не нравится трубка?
   - Нравится.
   - Тогда почему ты не куришь трубку?
   - Я привык к мундштуку... и это плохо! Трубкой только попыхиваешь; не втягиваешь дым, как это делаю я, - с нескрываемым удовольствием признался господин Деляну.
   - А трубка у тебя все еще есть?