Тильман Катарина. Вторая попытка. Книга третья. Пятое время года

человека. Как стало известно, около двух недель назад ее агенты
арестовали исследователя, который незадолго до этого был уволен
из этой же службы. Вместе с ним была арестована его жена, а
также, предположительно, один из его друзей, обладающий
парапсихическими способностями. Все аресты были произведены
тайно, и арестованные официально числятся в розыске как
пропавшие без вести.

О случившимся стало известно благодаря предусмотрительности
самого пострадавшего, который незадолго до своего исчезновения,
очевидно зная о грозящей ему опасности, разослал своим бывшим
коллегам письма с предупреждениями. Надо отдать им должное --
все они поставили справедливость выше корпоративных интересов.
Когда им удалось обнаружить секретную базу СБ, где в настоящее
время находятся арестованные -- а это произошло вчера вечером -
- они немедленно обратились в прессу..."

Дэн едва сдержался, чтобы не выругаться вслух: какой
интеллект, какое благородство -- с ума сойти можно! Лучше бы
поделились с прессой, дурачье дипломированное, как именно им
удалось обнаружить базу... и где они сами ее искали!

Он двинул ручку настройки, отыскивая канал "Глобус-Радио",
на котором работал Игнат. Хорошо, что он помнил длину волны --
сегодня комментарии разных станций были настолько похожи, что
различить их было трудно даже по голосам дикторов!

"... и хотя по своему статусу СБ имеет право на некоторые
оперативные действия, производство арестов и содержание под
стражей не входит и никогда не входило в число этих действий.
Более того, даже полиция не может производить задержание тайно
и без ордера на арест. Официальные лица в руководстве полиции
заявили, что им ничего не известно о судьбе пострадавших, и что
если факты подтвердятся, то вся ответственность будет лежать на
оперативных службах СБ..."

Дэн слегка вздрогнул: упоминание об оперативных службах СБ
с некоторых пор лишало его оптимизма. А ведь меньше чем через
полчаса предстоит открытое столкновение с ними!

"Сейчас мы постараемся связаться по радиотелефону с нашим
корреспондентом, который отправился на место событий," --
продолжал между тем диктор. Затем в эфир ворвался шум и треск
радиолинии, сквозь который было тем не менее хорошо слышны
взволнованные голоса спорящих людей. Через несколько секунд
послышался хлопок двери -- очевидно, корреспондент закрылся в
машине, -- и Дэн услышал профессионально-спокойный голос
Игната:

"Я нахожусь в южном пригороде столицы у ворот секретной
базы СБ. Здесь сейчас много моих коллег из разных изданий, а
также с телевидения, так что скоро вы сможете не только
услышать, но и увидеть, что здесь происходит. Внешне база
похожа на обычное частное владение, но большое количество
охранников и их поведение косвенно подтверждают выдвигаемые
обвинения -- скорее всего, арестованные все еще находятся
здесь, на территории. К сожалению, пока все попытки диалога
охранниками пресекаются, и остается ждать по крайней мере
официального заявления руководства СБ. Кстати, некоторые
коллеги Миллера уже прибыли сюда, однако они пока не могут
сообщить ничего нового. Минуточку... Мне только что сообщили,
что заместитель директора СБ Ян Веренков согласился встретиться
с журналистами на месте событий. Я думаю, мы дадим прямое
включение с этой встречи, ну и конечно, будем информировать вас
обо всех изменениях обстановки..."

Дэн перевел дух. Сенсация -- спасибо Игнату! --
организована блестяще! Появление журналистов явно застало
персонал базы врасплох... "Может быть, -
- мелькнула мысль, -- ситуация разрешится без нашего
вмешательства?" Он с трудом отвлекся от маловероятного
варианта, заставив себя не расслабляться. Потом взглянул на
часы: было двадцать три минуты девятого.

"Где вертолет?! Они уже опаздывают! Неужели что-то
случилось?" -- с ужасом подумал Дэн, но тут же постарался
отогнать мысль о возможной катастрофе: представить, что с Ингой
произошло несчастье, было выше его сил... Но тогда что?!

А может, Валерий сбился с курса? Большинство людей даже не
представляют себе, как легко заблудиться в небе!
Распространенное заблуждение "сверху видно все" на практике
нередко оборачивается полной потерей ориентации...

Но Валерий так тщательно и подробно наносил на снимок
маршрут! Он точно вычислил магнитный курс, отметил несколько
особенно заметных ориентиров, которые позволили бы ему быстро
заметить и исправить возможную ошибку...

Дэн снова посмотрел на часы: тридцать пять минут
девятого...

x x x

Самому себе Гуминский мог признаться честно: чем дальше,
тем больше он боялся Евгения. То, что происходило вокруг этого
непонятного человека... оно слишком нарушало законы нормальной
жизни -- и чем дальше, тем сильнее!

Поэтому он даже не особенно удивился, узнав о бегстве Юли.
Что-то подобное должно было произойти, висело в воздухе... И не
было большого смысла наказывать дежурившего в эту ночь
охранника или выяснять, каким образом Евгению удалось обмануть
наблюдение -- это уже не имело значения.

Но как Евгений сообразил, что бежать с женой ему не
следует? Вдвоем их давно бы уже обнаружили -- а искать в темном
саду чуткую телепатку, да еще наверняка умеющую пользоваться
психологической невидимостью...

Как бы там ни было, а Юлю не найдут, пока она окончательно
не вымотается от постоянного напряжения. И значит, еще один
день потерян... И в запасе остается дня два, не больше...

Гуминский почти физически почувствовал, как безвозвратно
утекает время. Еще вчера, когда на альфа-ритм Евгения сработала
сигнализация, предназначенная для эсперов, он осознал, что
события вот-вот выйдут из-под контроля...

Вообще, прощупывалась интересная закономерность: на каждое
проявление насилия над пленником всегда возникал немедленный,
хотя и непроизвольный ответ... что же будет дальше? Может,
что-то с самого начало пошло не так? Может, следовало вести
себя по-другому? Но как "по-другому", если с Евгением
решительно невозможно сотрудничать!

...Неожиданно зазвонил телефон. Ну наконец-то! Гуминский
снял трубку... но вместо Майзлиса услышал в трубке
встревоженный голос Веренкова:

-- Дмитрий, у вас неприятности. База рассекречена.
Полностью. Более того, к вам едет толпа журналистов... если уже
не приехала!

Гуминский задохнулся, не зная, что сказать. Он ожидал
всего, но _это_...

-- Ты понял, что я сказал? -- настойчиво спросил Веренков,
не услышав никакой реакции. -- Предупреди охрану, пусть не
лезут на стенку! Я подожду...

-- Чтоб вас всех!.. -- Гуминский наконец обрел дар речи и
потянулся ко второму аппарату, но тот вдруг зазвонил прямо в
его руке. Понимая, что уже опоздал, он снял трубку и выслушал
немногословный, но предельно выразительный доклад Майзлиса.

...Итак, репортеры у ворот базы. И теперь нет никакой
надежды найти Юлю -- ее просто некому искать, охрана занята на
периметрах... И эвакуироваться поздно: их не выпустят с
территории...

Майзлис молча ждал указаний, и это молчание было
красноречивее любых комментариев. Гуминский понял, что с этой
минуты на начальника охраны больше нельзя всерьез рассчитывать:
теперь тот шагу не ступит без прямой команды -- да и после
команды три раза подумает...

-- Я все понял, -- сухо сказал он в трубку. -- Позвони
Саре, объясни ситуацию, пусть зайдет ко мне минут через десять.
На базу никого не впускать... до особого распоряжения! Все!

Он бросил трубку и, возвращаясь к прерванному разговору,
окончательно потерял над собой контроль.

-- Какого черта?! -- вне себя от злости крикнул он
Веренкову. -- Ведь ты обещал, что мы можем рассчитывать по
крайней мере на три дня!..

-- Обещал, -- спокойно отозвался тот, и это спокойствие еще
больше взбесило Гуминского. -- Более того, я понятия не имею,
что произошло. Еще вчера вечером они успешно рыли носом ложный
объект, все шло по плану... и вдруг пять минут назад мне
докладывают, что к базе уже направлена толпа корреспондентов --
и называют точное место!

-- Откуда они узнали?! -- застонал Гуминский.

-- Не знаю. Даже версий нет... разве что кто-то из твоих
отпускников постарался? Удивительно...

"Как же, отпускников! -- подумал про себя Гуминский. -- Вот
уж кто меньше всего заинтересован в огласке! Нет, посидел бы ты
здесь столько же, сколько я -- перестал бы удивляться таким
вещам! Если человек может исчезнуть из-под постоянного
наблюдения..." -- он вспомнил Юлю и вдруг с ужасом подумал, что
ее _вообще_ может не быть в саду! Но если так, то не она ли
привела корреспондентов?.."

-- Ладно, какое это имеет теперь значение? -- вяло сказал
он.

-- Ты прав, -- согласился Ян. -- Теперь уже никакого...
Теперь надо думать, что делать дальше!

-- Что ты имеешь в виду? -- с подозрением, но и с невольной
надеждой переспросил шеф.

-- Боюсь, что базу придется открыть для прессы -- вероятно,
уже сегодня. Провести их, показать, что ничего страшного не ней
не происходит. А там...

-- Об этом не может быть и речи! -- решительно ответил
Гуминский, с горечью поняв, что от Яна толку не будет...

-- Это ты сейчас говоришь, -- Веренков был непреклонен, --
но через часдругой обстановка вокруг базы должна измениться.
Причем гораздо лучше будет, если изменится она по нашей
инициативе, а не по прямому приказу сверху...

-- Ян, не поднимай панику, прошу тебя! -- с раздражением
ответил шеф. -- Может, рассказать им еще и о бесконтактном
убийстве?! Чтобы первые полосы газет выглядели поинтересней?..

-- Этого не надо делать -- пока! Но если ты будешь вести
себя, как упрямый идиот...

-- Воздержись от определений! -- резко перебил Гуминский.
-- Пока еще ты еще у меня в подчинении!

-- Ну, это ненадолго, -- усмехнулся Веренков. -- Скоро мы
будем вполне равноправными, точнее, равнобесправными козлами
отпущения. Неужели ты не понимаешь, _что_ поставлено на карту?!

Гуминский промолчал. Он хорошо понимал, _что_ поставлено на
карту -- вот только разве можно объяснить это Яну? Хотя бы
просто объяснить, не говоря о том, чтобы заручиться его
поддержкой?

-- Вот что, -- сказал он наконец, -- в ближайшие часы я не
смогу никого впустить. А тем более репортеров -- здесь будет
много такого, чего им вообще не стоило бы видеть...

-- Ты с ума сошел! -- сдавленно воскликнул Веренков, уловив
страшный смысл обтекаемой формулировки. -- Сейчас только трупов
не хватало... Усыпи их всех, если угодно, но ради бога, никаких
необратимых действий!

Гуминский осторожно положил трубку. Ничего другого он от
Яна в общем-то и не ждал. Едва речь заходит о репутации СБ, тот
всегда становится неуправляем! Особенно хорошо звучит
рекомендация "усыпить" -- после ночного всплеска альфа-ритма...

...Телефон зазвонил снова, но Гуминский не стал снимать
трубку. Позиция Яна была ему вполне ясна -- и к сожалению, она
абсолютно не совпадала с его собственной!

Он поднялся и быстро прошелся по кабинету. Собрался было
запереть дверь -- но одернул себя: еще не хватало впадать в
панику! От невидимого убийцы, в случае чего, не спасут никакие
двери...

Еще бы несколько дней, да что там дней -- хотя бы несколько
часов! Но что толку мечтать: ясно, что периметры продержатся не
больше, чем до полудня... А что потом? Черт возьми, должен
существовать способ уничтожить бесконтактное убийство и без
участия Миллера! И наверняка существует... но для его поиска
тоже потребуется время!

Ну что же, ситуация сама определяет решение: ни Миллера, ни
"монстра" оставлять в живых нельзя! И даже этого может
оказаться недостаточно, если начнется длительное расследование,
суд...

Значит, надо покинуть базу до того, как появится полиция.
Потом, когда опасное явление перестанет существовать, он будет
готов ответить перед кем угодно. А пока...

Гуминский снова подошел к телефону. Пришло время
использовать самый последний, отчаянный шанс: когда-то давно,
лет пять назад, он спас от верной тюрьмы своего коллегу,
который с тех пор чувствовал себя в неоплатном долгу. Если кто
и согласится помочь, то только он! Вот только умеет ли он
водить вертолет -- ведь покинуть базу теперь можно лишь по
воздуху...

x x x

Неизвестность и напряженное ожидание измотали Дэна. Он уже
не мог сидеть спокойно, а метался из стороны в сторону по
поляне, как страдающий эпилепсией олень. Какая-то молодая
мамаша с коляской, увидев его, поспешила убраться от греха
подальше...

Вертолет безнадежно опаздывал, а информационные выпуски
становились все более напряженными. Журналисты осаждали базу,
руководство СБ хранило молчание, а о судьбе пленников пока
ничего не было известно. Но никто уже не сомневался, что на
базе и в самом деле нечисто -- и что как раз сейчас персонал
полным ходом заметает следы...

Двадцать минут назад к базе прибыл заместитель директора СБ
Веренков, потоптался у ворот и дал короткую пресс-конференцию.
Дэн с жадностью ловил каждое слово, но в конечном итоге так
ничего и не понял из его гладких обтекаемых фраз. "Ситуация под
контролем... не надо драматизировать... неизбежные ошибки...
возможна различная интерпретация фактов..." У Дэна сложилось
впечатление, что заместитель директора сам не знает, чем
занимается на базе его шеф -- либо очень не хочет этого
говорить...

Но что означает такое поведение? Неужели пленников... нет,
этого не может быть! Ведь если базу так тщательно охраняют,
значит, арестованные попрежнему там! И можно еще попытаться
помочь им... вот только каждая минута задержки может оказаться
роковой!

...Дэн не сразу поверил своим ушам, когда услышал
приближающийся шум вертолета. Потом, когда "Алуэтт" появился
из-за верхушек деревьев и завис над поляной -- целый и
невредимый, черт бы его подрал! -- Дэн испытал непреодолимое
желание выстрелить в него из чего-нибудь калибром покрупнее...

Едва дождавшись, пока полозья коснутся земли, он пригнулся
и, подбежав к вертолету, рывком открыл дверцу.

-- Где вас носило??? -- Вопрос не мог вместить всю
пережитую тревогу. -- Что вы делали столько времени?

-- Чтобы пропасть всем бюрократам отныне и во веки веков!
-- лаконично отозвалась Инга, вылезая из кабины и от души
потягиваясь. -- Может быть, тебе стоило поехать с нами: твой
гипноз подействовал бы лучше моего обаяния!..

Появившийся с другой стороны Валерий поспешил объяснить
подробнее:

-- Неожиданные препятствия на аэродроме. Я никогда не
думал...

-- Это заметно, -- мрачно отозвался Дэн, -- что не думал.

Валерий виновато вздохнул:

-- Знаешь, вначале все было нормально, но когда я сказал,
куда мы собираемся лететь. Соврать я не рискнул, сам
понимаешь...

Да, это Дэн понимал: все равно уследят радарами, а иметь
дело с ПВО еще хуже...

-- На нас вначале посмотрели, как на психов, --
прокомментировала Инга, -- а потом как на шпионов.
Поинтересовались, зачем нам понадобился такой дальний перегон?

...Собственно, никакого права задавать такие вопросы
воздушный контроль не имел, однако Валерий на всякий случай
предпочел не ссориться. Наоборот, со всей возможной любезностью
объяснил, что Евгений в столице и сам просил пригнать вертолет.
Просьбу связаться с ним по телефону Валерий вежливо отклонил,
чем только усилил подозрения. К счастью, никаких серьезных
причин, чтобы запретить вылет, не нашлось, но техосмотр
затянули предельно...

-- Я готова была всех на этом аэродроме поубивать! --
воскликнула Инга. -- Документы в порядке... кому какое дело, в
конце концов, куда мы собираемся лететь?!

Дэн хорошо представлял себе ее чувства. "Хорошо еще, --
подумал он, -- что она сдержала свои парапсихические
способности..."

-- Ну и что теперь делать? -- резко сказала Инга,
перефразируя знаменитый вопрос. -- Лететь или не лететь?..

Дэн покрутил ручку настройки приемника, надеясь попасть на
какое-нибудь сообщение... и оно не заставило себя долго ждать:

"Как только что сообщил наш корреспондент, в окрестностях
базы, где уже собралась солидная толпа местных жителей,
ситуация пока не изменилась. Вход по-прежнему закрыт, новых
попыток общения с прессой не наблюдается..."

Ну что ж, по крайней мере пленники по-прежнему на месте, их
так же надежно охраняют, и, похоже, в ближайшее время ситуация
вряд ли изменится... А может быть, уже поздно пытаться им
помочь?..

И словно бы заглушая в себе тревожные мысли и острое
чувство вины, Валерий с вызывающей решительностью полез обратно
в кабину:

-- Вы как хотите, -- заявил он, -- а я...

Он не договорил: сильный пинок заставил его буквально
въехать носом в дверцу! Валерий возмущенно обернулся, сжимая
кулаки... Дэн стоял в двух шагах от него, а Инга демонстративно
потирала колено:

-- Перестань изображать благородного одиночку, -- спокойно
объяснила она. И, подождав, пока его гнев утихнет, добавила: --
А пока дай нам переодеться...

Встретив ее прямой взгляд, Валерий вдруг устыдился своего
нелепого пижонства. Оно было неуместно -- как и взаимное
недоверие, и попытки выяснения, кто из пленников кому ближе и
дороже...

-- И в самом деле, хватит терять время. Переодевайтесь, --
тихо сказал он, отворачиваясь, -- да, и вот еще что...

Он потянулся куда-то к приборной доске и извлек небольшой
пистолет.

-- Что это? -- воскликнул Дэн.

-- "Вальтер", -- спокойно отрекомендовал Валерий, -- девять
миллиметров, одиннадцатизарядный.

-- Я имею в виду, -- вздохнул Дэн, -- зачем он тебе
понадобился?

-- Не мне, -- коротко ответил Валерий. -- Тебе. На всякий
случай. Или ты...

Дэн представил себе, в каком случае может понадобиться
такая "игрушка" -
- и это его не вдохновило. Однако, поколебавшись, он все же
взял пистолет: Валерий был прав -- лучше встречать
неожиданности "во всеоружии"!..

x x x

...Больше Сергей не пытался обшаривать участок. Найдя
поваленное дерево, он сел на холодный еще влажный от утренней
росы ствол и попытался прийти в себя. Потрясение не проходило.
То, что произошло... эта странная встреча с Юлей... было ли это
на самом деле?! Или приснилось, померещилось? Но следы
неудачной погони на одежде, боль от полученных при падении
ссадин...

Увидеть бы ее еще раз! Но теперь Сергей отчетливо понимал,
что никто Юлю не найдет -- ни он, ни кто-то другой. Наверное, с
самого начала эта затея с поисками была обречена на провал...

Он невольно поежился -- всегда немного жутковато ощущать
близость неведомого! Теперь понятно, почему шеф так нервничает:
если он с самого начала знал, какими силами пытается играть...

Сергей с сомнением покачал головой. После того, что он
только что испытал... Не с характером Гуминского заниматься
_такими_ делами! Тут скорее подошли бы такт и терпение
Веренкова...

Неудивительно, что Миллер не желает помогать своему бывшему
шефу! Сергей вспомнил разгромленную лабораторию, наполненный
страданием голос Евгения, когда тот спрашивал о Юле... Да,
похоже, ей было от чего бежать!

Но почему Евгений сам не убежал вместе с ней? Если он
настолько не верит своим бывшим коллегам, почему упустил такой
случай? Или пытался, но поймали?

А ведь Юля просила помочь ему! И как просила... у Сергея до
сих замирало сердце, когда он вспоминал об этом!

Хм-м... Вспоминал? То есть разговор все-таки был на самом
деле, не приснился?

"Ну вот, опять все с начала! -- рассердился на себя Сергей.
-- Даже если это был не сон -- чем я могу ему помочь? Добрым
словом? Или она хочет, чтобы я вывез его за ограду в мусорном
контейнере?!"

...Неожиданно щелкнула рация, и голос Майзлиса громко
объявил: "Внимание, говорит второй! Всем немедленно прекратить
поиски и собраться у центральной аппаратной! Повторяю..."

Сергей раздраженно уменьшил звук -- в тишине леса громкий
командный голос казался оскорбительно неуместным. "Ну, что там
у них еще случилось?!" -- недовольно подумал он, возвращаясь к
действительности. По тону Майзлиса было ясно, что приказ вовсе
не связан с поимкой беглянки...

...Когда между ветвей показалось серое здание аппаратной,
Сергей вдруг осознал, что не сможет рассказать о "встрече" с
Юлей никому, даже друзьям. И вовсе не потому что не поверят или
засмеют: после стольких дней на этой базе, рядом с "монстром",
можно было поверить во что угодно! Майзлис, во всяком случае,
поверит сразу. И Гуминский... А может, именно из за них и не
хотелось рассказывать?..

Впрочем, новость, которую он услышал, подойдя к крыльцу,
мгновенно заставила забыть о Юле: оказалось, что Евгению
каким-то образом удалось пробить информационную блокаду, и
теперь у ворот базы собирались репортеры! Майзлис описал
ситуацию очень выразительно -- Сергей никогда раньше не думал,
что его начальник может проявлять столь сильные эмоции!

...Добравшись наконец до предписанного ему поста --
довольно далеко от ворот, хотя и на внешнем периметре, Сергей
снова почувствовал, что устал. Новая задача не вдохновляла его
-- что может быть скучнее, чем сидеть под деревом возле
сигнального устройства и ждать, пока оно сработает?

Хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, но Майзлис, опасаясь
прослушивания, категорически запретил пользоваться открытой
связью без крайней необходимости. В укрытии было тихо, только
изредка из-за ограды доносились голоса репортеров, и Сергей
вдруг отчетливо ощутил, что одиссея подходит к концу. Хочет
того руководство или нет, но раскрытая секретная база -- уже не
база...

Сергей поднялся и осторожно раздвинул ветки. До ограды
оставалось еще метров пятнадцать, и журналистов было хорошо
видно -- несколько человек с фотоаппаратами и видеокамерами
медленно брели по обычно пустынной дороге, безуспешно пытаясь
разглядеть что-либо сквозь решетку и кусты. Видимо, на
остальных участках периметра происходило то же самое. База
действительно была окружена!

Сергей подумал, что в который уже раз Миллер в одиночку
обставляет всю здешнюю команду. Что за удивительный человек!
Интересно, как ему это удалось? Вот бы спросить... Хотя как тут
спросишь? Встретиться бы с ним в спокойной обстановке, подальше
от этого бедлама...

Журналисты по ту сторону ограды продолжали прибывать.
Совсем недалеко остановился микроавтобус с ретранслятором.
Сергей вернулся в укрытие -- можно представить, что начнется,
если его увидят!..

Еле слышно запищал зуммер вызова. Сергей присел на
корточки, отыскал среди корней большого дерева замаскированное
гнездо и подключил к нему рацию, установив громкость на
минимум.

"...ожидается приезд Веренкова, -- зазвучал напряженный
голос Майзлиса. -- Распоряжение для всех: в разговоры с ним не
вступать, на базу не пускать ни в коем случае! Это специальный
приказ Гуминского!"

Сергей непонимающе уставился на рацию. Они там что, совсем
с ума посходили? Если кто и способен уладить дело с прессой и
сгладить скандал, так это как раз Веренков! Зачем отстранять
его в самый неподходящий момент?

Сергей отключил умолкшую рацию. Расслабленное настроение
улетучилось, снова вернулась тревога. Что задумал Гуминский?
Видимо, что-то не очень приятное, раз не желает встречаться со
своим замом... И Майзлис явно неспроста подчеркнул, от кого
исходит приказ! Почему? Чтобы в случае чего остаться в стороне?
Но в случае _чего_?!

Неужели Юля не напрасно тревожится за Евгения? Она так
просила помочь ему...

...За этими невеселыми раздумьями, Сергей не сразу обратил
внимание на новое движение за забором. Он осторожно выглянул из
кустов и увидел, что все журналисты устремились по дороге в
направлении главных ворот. "Куда это они?" -- растерянно
подумал он и снова подключился к закрытому каналу. Он успел
вовремя: дежурный у ворот как раз докладывал Майзлису, что
Веренков только что подъехал и пытался пройти на базу, но не
очень настойчиво, а затем устроил пресс-конференцию прямо у
проходной. "Это уже вообще черт знает что!" -- раздраженно
подумал Сергей и отсоединил рацию, но она тут же ожила снова:
Майзлис теперь уже в открытом эфире напоминал о категорическом
недопуске на базу посторонних "и лиц, к ним приравненных".
Намек был весьма прозрачен...

Сергей вернулся на свой наблюдательный пункт в кустах,
выдвинувшись на этот раз как можно ближе к ограде. Вначале
дорога была пуста, затем появились возвращающиеся с
"пресс-конференции" журналисты, возбужденно жестикулируя и
строя вслух какие-то фантастические версии происходящего.
Медленно проехал полицейский патруль -- стражи общественного
порядка хмуро разглядывали ограду, не опуская стекол... Потом в
конце улицы появилась еще одна машина -- и Сергей почти сразу
узнал веренковский "Рено"...

Импульс сработал быстрее, чем он успел подумать, что делает
-- Сергей поднялся, выдавая свое присутствие, шагнул вперед, к
ограде. Машина тут же остановилась -- и Сергей даже удивился,
насколько стремительно Веренков выбрался из нее и подбежал к
нему.

-- Что у вас происходит? -- сердито закричал он. -- Почему
меня не пускают на базу? Вы можете связать меня с Майзлисом?

Сергей остановился перед ним.

-- Только в открытом эфире, канал 7, -- быстро ответил он.
-- Но не думаю, что это поможет: насчет вас было особое
распоряжение Гуминского...

-- Даже так... -- Веренков нахмурился и замолчал.

Теперь они стояли лицом к лицу по разные стороны ограды, и
подоспевшие журналисты дружно "обстреливали" их фотовспышками.
Впрочем, это длилось недолго: рация в нагрудном кармане
щелкнула, и суровый голос Майзлиса произнес: "Двадцать девятый,
немедленно вернитесь в укрытие!"