Тильман Катарина. Вторая попытка. Книга третья. Пятое время года

печальной.

Вообще весь сад был какой-то странный -- словно из разных
времен: наверху шумели свежими кронами деревья, но внизу
плотным слежавшимся ковром лежали осенние листья, торчали
высохшие прошлогодние цветы. Кое-где пробивалась молодая трава,
но из-под низкорастущих кустов, казалось, веяло холодом...
Что-то непонятное было даже в самом воздухе этого места, в
запахах -
- "в ауре", как сказала бы Юля! Возможно, СБ выбрала для
своей секретной базы не самое лучшее место...

-- Странный какой сад, -- сказал Евгений, оглядываясь.

-- Да... Не весна, не лето, не осень -- какое-то пятое
время года...

-- Ты тоже это почувствовала? -- Евгений удивился: Сара
всегда была просто непробиваемой рационалисткой! Но тут,
похоже, и ее зацепило смешении времен года и настроений.

-- Конечно, -- серьезно отозвалась она, -- Я всегда это
чувствовала, с первого дня здесь...

-- А те, кто нас сейчас подслушивают, тоже это чувствуют?

Евгений не мог упустить случая лишний раз проверить
сказанное Сарой... и заодно немного подразнить ее! Но Сара не
поддалась на провокацию.

-- Нас не подслушивают сейчас, -- спокойно отозвалась она.
-- Именно поэтому я тебя сюда и привела. Мне надо задать тебе
пару конфиденциальных вопросов.

Евгений напрягся: что такое? Неужели она что-то
заподозрила? Или не она, кто-то еще? Недаром же совещание
длилось почти полдня, а результатов явно не принесло!

-- Во-первых, я хотела спросить, -- продолжала тем временем
Сара, -- что за конфликт у тебя был с Гуминским? Из-за чего ты
ушел?

О, господи... началось! Ну, и что ей отвечать? Откуда
вообще возник такой интерес, почему именно сейчас?! Конечно,
варианты ответов продуманы заранее -- но как заставить их
звучать естественно?..

-- А спросить у него самого ты не могла? -- слегка
огрызнулся Евгений, чтобы потянуть время, а Сара без особого
смущения пояснила:

-- Подозреваю, он что-то тут темнит. Во всяком случае, ни
раньше, ни сегодня он ничего осмысленного по этому поводу не
сказал... Может, был настолько неправ, что теперь стесняется
вспоминать об этом? На нашего шефа это вполне похоже!

Евгений постарался скрыть вздох облегчения. В который уже
раз Сара сама подсказывала ему ответы на "сомнительные"
вопросы. Такое впечатление, что она вообще делает это нарочно!

-- Там было чего стесняться! -- резко отозвался он. --
Слишком много любопытных... В конце концов, моя личная жизнь
касается только меня!

Евгений рассчитывал, что Сара снова поможет ему: сама
заговорит о Юле и задаст тон беседы... но на этот раз он
ошибся!

-- Можно точнее? -- терпеливо, но со сдержанным
раздражением переспросила Сара. -- Что именно в твоей личной
жизни так привлекло Гуминского?

Евгений понимал, что многие связывают его увольнение с
женитьбой на эсперке. Это казалось вполне логичным -- но
говорить на эту тему с Сарой все равно было опасно: если она
уловит эмоциональные несоответствия, то недоговорки станут
очевидными... нет, нельзя рисковать! Лучше показаться
невежливым и неблагодарным...

-- Ты прекрасно понимаешь, что я имею ввиду, -- мрачно
заметил Евгений. -- И позволь мне не распространятся на эту
тему!

Сара с заметным недовольством пожала плечами:

-- Ну, хорошо... Складывается впечатление, что Гуминский
тебя по крайней мере изнасиловал -- так одинаково вы скрываете
подробности этой злосчастной ссоры! Только имей в виду, что шеф
может себе это позволить, а вот ты...

-- Это шантаж? -- бесцветным голосом осведомился Евгений.

Сара усмехнулась:

-- Хорошего же ты мнения о своих бывших коллегах! Нет, пока
еще никто не потерял надежду разрешить конфликт мирным путем. И
твой план в общих чертах принят...

-- Правда?! -- Евгений даже вскочил... но опомнился, и
постарался скрыть чрезмерную радость за ироничным тоном: -- И
что дальше? Куча разговоров, среди которых даже будут вполне
деловые?

Сара ответила с нескрываемой досадой:

-- Ты прекрасно знаешь, как тяжело брать на себя
ответственность за что бы то ни было! Так что не думай, что
тебя выпустят скоро... И вот по этому поводу у меня еще один
вопрос...

-- Да? -- Евгений снова почувствовал подступающую тревогу:
любой неожиданный вопрос Сары таил возможность разоблачения! О
чем же теперь пойдет речь?

-- Насколько я понимаю, -- не допускающим сомнений тоном
начала она, -- ты отправил Юлю к родителям не случайно.
Похвальная предусмотрительность... я не шучу! Но скажи: ты
ничего не поручал ей? -- Сара слегка приглушила голос. -- Ну,
скажем, поставить в известность журналистов или что-то в этом
роде? Когда еще не был уверен, что конфликт закончится мирно?

Евгений мгновенно прокрутил в голове десяток возможных
вариантов. Если он скажет сейчас "нет, не поручал", а после
этого будут перехвачены его письма -- хорошо же он будет
выглядеть! Да, пожалуй, он переборщил с "отвлекающим
маневром"... А впрочем -- почему? Это даже можно использовать!

-- Поручал, Сара, -- сказал он с вполне уместным волнением.
-- Поручал. Она должна отправить мои письма: я написал их,
когда окончательно убедился в неизбежности нашего... гм...

-- Ареста, -- спокойно закончила Сара, и быстро взглянув на
Евгения, уточнила: -- Она должна просто бросить конверты в
ящик?

-- Да... -- растерянно протянул Евгений.

-- То есть ты не догадывался, что за ней будут следить? --
в голосе Сары прозвучало уже откровенное сомнение. Евгений
неопределенно пожал плечами.

-- Надеялся, что не будут. Она же уехала раньше. Теперь я
вижу, что глупо было на это рассчитывать... -- Он виновато
улыбнулся: -- Написал, запечатал и бросил в море, примерно так.
Я плохо соображаю, когда мне приходится иметь дело с
превосходящими силами.

-- Дорого бы я дала за то, чтобы увидеть тебя плохо
соображающим, -- покачала головой Сара. -- Ну, хорошо... А кому
ты писал?

-- Ну, Олегу, Ниночке... Тебе, между прочим, тоже!

-- Что, только коллегам?

-- Разумеется! Я что, похож на ненормального?! Какое дело
всем остальным до этого? Чтобы помочь, в первую очередь
требуется разобраться!

Эта неподдельно искренняя фраза как будто сблизила их,
снова сделав единомышленниками. Но Сара все-таки спросила еще
раз:

-- Ты уверен, что твоя Юля только бросит конверты в ящик?
Что она не будет тебя искать, не поднимет шума? Может быть, мне
стоит предупредить ее? Или ты сам позвонишь, успокоишь...

На секунду Евгений испытал непреодолимое искушение:
отменить тревогу! Сара буквально вынуждала его сделать это!
Тогда Юле и ее отцу не придется рисковать... и не будет ни
скандала в СБ, ни огласки, зато доверие Сары и всех остальных
только окрепнет. Одно плохо: потом уже ничего назад не
переиграешь...

-- Ну, я не знаю... -- неуверенно начал Евгений, готовый в
любой момент замолчать или отказаться от сказанного. --
Вообще-то телефонный звонок неизвестно откуда может еще сильнее
напугать Юлю, а твой визит...

Он хотел сказать, что Юля не сможет определить, правду ли
говорит ей Сара... это телепатка-то не сможет?! Да она лучше
самой Сары поймет ее мотивации -- и внешние, и скрытые, и какие
угодно еще! Так что же... рискнуть?

Но Евгений не успел ничего сказать. Сара вдруг побледнела,
буквально помертвела лицом, словно от неожиданного сердечного
приступа, и медленно сползла со скамейки на усыпанный прелыми
листьями пол.

-- Сара? -- Евгений испуганно склонился над ней. Что же
делать? Позвать кого-нибудь? Но один он наверняка заблудится в
незнакомом саду!

Евгений опустился на колени рядом с Сарой, приложил ухо к
ее груди. Насколько он мог судить, сердце работало нормально и
дыхание было лишь немного замедленным. Может быть, просто
обморок?

Евгений чуть приподнял Сару, чтобы устроить поудобнее... и
тут же она приоткрыла глаза. Взгляд был странный: испуганный,
растерянный -- и одновременно отчаянно зовущий! Сара попыталась
было что-то сказать, но не смогла, только всхлипнула и
порывисто прижалась к Евгению.

Мало что соображая, он поцеловал ее, нежно провел рукой по
ее волосам... и отшатнулся едва ли не в ужасе: на какой-то миг
сквозь знакомое лицо Сары ясно проступили черты Тонечки! Что за
чертовщина... Или воображение шутки шутит -- Тонечка ведь
действительно похожа на Сару...

Мохнатый куст неизвестной породы, просунувший лапы в
беседку, закачался под порывом ветра, и в его движениях Евгению
почудилось что-то осуждающее. Он суеверно отодвинулся подальше.
Прямо наваждение какое-то!

Сара не видела ни куста, ни лица Евгения -- она снова
закрыла глаза и доверчиво ждала продолжения. Он начал гладить
ее по щеке, потом скользнул ниже, к пуговицам на блузке --
понятно было, что Сара хочет близости, что беседка
действительно не прослушивается... "А черт с ней, если бы и
прослушивалась!" -- неожиданно раздраженно подумал Евгений. Он
не понимал, что происходит, спасаясь от вопросов инстинктами, и
продолжал ласкать покорное тело, не зная, кому оно сейчас
принадлежит: Саре или ожившему призраку из замка...

...Безумие окончилось неожиданно и резко: Сара вздрогнула,
инстинктивно высвобождаясь из рук Евгения, отодвинулась и
открыла глаза.

-- Что произошло? -- спросила она, чуть запинаясь.

Евгений не ответил, смущенно приводя в порядок одежду. Сара
несколько секунд смотрела на него, потом опустила глаза -- и
только тут поняла, что происходило несколько минут назад. Она
стремительно вскочила:

-- Ну, знаешь ли! -- в голосе причудливо смешались
возмущение и растерянность. -- Это уже просто черт знает что!

-- Извини, -- глупо сказал Евгений. -- Я думал...

Сара, торопливо застегивая блузку, сердитым жестом
остановила его объяснения:

-- Тебе следовало бы... впрочем, неважно! Возможно, я
действительно вела себя как-то двусмысленно... и вообще, хватит
об этом!

Евгений пораженно замер, не зная, чем закончится инцидент.
Называется, приласкал беспомощную женщину! Но почему такая
странная реакция? Ничего не помнит? И настроение: то ли
оскорблена, но не позволяет себе мстить пленнику -- то ли
наоборот, вполне довольна, но из приличия сдерживает неуместные
эмоции! Так может, вообще стоит вести себя так, будто ничего не
случилось?!

Но Тонечка... Неужели здесь действительно не обошлось без
нее? Может ли быть такое? И зачем? Чтобы помешать Евгению
отменить тревогу? Так что же, получается -- она буквально
присутствует здесь? Все слышит и понимает? При этом не доверяет
Саре или предчувствует какую-то опасность? От этих вопросов
можно сойти с ума!

...Пока ясно было одно: произошло нечто гораздо более
важное, чем просто интимное свидание в беседке... И Евгений
дорого бы дал сейчас за то, чтобы посмотреть на тонечкин
перстень! Или хотя бы узнать, где находится база -- на том же
меридиане, что замок Горвича и Сент-Меллон или нет? Но увы:
перстень был спрятан в адвокатской конторе, а о местоположении
базы спрашивать явно не стоило...

Евгений с некоторой опаской ждал, что Сара возобновит
разговор об "отмене тревоги", но она так не вспомнила о
прерванной беседе. Не зная, правильно поступает или нет,
Евгений не решился напоминать -- и до самого корпуса они дошли
в полном молчании.

К ним навстречу тут же выскочила какая-то юная сотрудница
-- одна из тех, с кем Евгений безуспешно пытался беседовать
утром -- и совершенно неестественным голосом сообщила, что Сару
ждут в сто второй комнате.

-- Сейчас буду, -- поморщившись, отозвалась та, и
повернувшись к Евгению попросила: -- Будь добр, не разгуливай
по базе без дела! Очень раздражает, даже меня...

Евгений растерянно кивнул. Это что -- вместо запертой
двери? Карантин продолжается, так понимать?

Но в комнате его ждала неожиданная находка: на столе рядом
с телефоном лежал весьма примечательный документ! Чего стоил
один заголовок: "Список абонентов внутренней сети связи объекта
"Береза" -- допуск "С".

Евгений в который уже раз поразился продуманности и
организованности базы -- а также неожиданному размаху
чрезвычайной программы. Должности, телефоны, электронные
адреса, даже позывные -- видимо, для радиосвязи... А ведь это
даже не полный список -- где-то существуют аналогичные
документы для допусков "В" и "А"!

Он внимательно просмотрел список. Гуминский, как и
ожидалось, был назван "руководителем программы", название самой
программы не указывалось. Сара оказалась "научным
координатором", что тоже было вполне понятно. Зато полной
неожиданностью явилась должность "начальника отдела
хозяйственной деятельности" Георгия Майзлиса, в обычное время
руководившего всей охраннооперативной службой СБ, имевшего ранг
заместителя директора и являвшегося, по сути, третьим лицом в
СБ! Ну, ясно, что это за "хозяйственная" деятельность...

М-да... Если два из трех ведущих руководителей СБ
переселяются на секретную базу, бросив всю повседневную работу
на Веренкова -- можно представить, какое значение придается
чрезвычайной программе! И как только они ухитрялись сохранять
ее в тайне столько лет...

...Остальные фамилии не принесли шокирующих сюрпризов.
Конечно, любопытно было обнаружить директора вычислительного
центра СБ Балашова в роли начальника технического отдела -- но
после Майзлиса Евгения уже трудно было чем-нибудь удивить.
Несколько человек оказались знакомыми, но близких друзей не
было -- то ли изначально, то ли их удалили из-за Евгения.

Состав научной группы был вполне ожидаем: медицина,
психология, биофизика... Зато в конце списка Евгений с
удивлением обнаружил себя -- в скромной должности
"консультанта". В графе "позывной" стоял прочерк, зато телефон
и электронный адрес наличествовали. Евгений тут же включил
компьютер и попробовал войти в сеть под указанным именем. И
когда на экране появилась долгожданная заставка, вместо радости
испытал неожиданную тоску. Что станет с его тактикой
"завоевывания доверия", когда письма, отправленные из
"Консула", дойдут до адресатов? Может, зря он не рассказал все
Саре? Хотя, если Тонечка и в самом деле против...

x x x

Весь вечер и все утро Евгений "путешествовал" по сети.
Конечно, права консультанта были сильно ограничены, и на экране
то и дело появлялось сообщение о недостаточном уровне допуска.
Впрочем, Евгения эта дискриминация почему-то не раздражала --
он даже сам удивился, осознав это.

К счастью, сеть запрещала только просматривать
"неразрешенные" файлы -- но позволяла выводить информацию об их
наличии. Благодаря этому Евгений смог обнаружить управляемые
центральным компьютером системы безопасности, наблюдения и
охраны -- и очень обрадовался, увидев знакомые программы.
Конечно, он не мог пока воздействовать на их работу, но на
всякий случай запомнил местонахождение ключевых каталогов и
даже прикинул несколько вариантов преодоления сложной защиты.

Впрочем, он не обольщался -- тягаться с Балашовым в знании
компьютеров было по меньшей мере наивно! К тому же излишнее
любопытство к системам охраны вполне могло стоить с таким
трудом завоеванного доверия...

...И когда во время завтрака Балашов неожиданно позвонил
сам и попросил "посетить" двести пятнадцатую комнату, сердце
Евгения екнуло -- неужели доигрался? А может, речь пойдет о
другом? Ведь Сара еще вчера сказала, что рискованный план
исследования бесконтактного убийства "в общих чертах принят" --
так значит, пора обсуждать подробности... Ну ладно, доживем --
увидим!

Двести пятнадцатая комната оказалась неким гибридом
лаборатории, мастерской и жилого помещения. Похоже, Балашов не
только дневал, но и ночевал здесь -- наверняка в нарушение
каких-нибудь правил или инструкций! Вообще же он явно
чувствовал себя как на своем родном ВЦ -- те же расслабленные
движения, тот же отсутствующе-пренебрежительный взгляд на все,
что состоит не из кремния, а из белка. Но Евгений помнил, что
этот взгляд вполне умеет замечать малейшие подробности... никак
не выражая этого внешне!

Едва Евгений осторожно прикрыл дверь, новоявленный
начальник технического отдела поднял голову от какого-то
распотрошенного агрегата и без приветствия, сразу переходя на
"ты", встретил его вопросом:

-- Послушай, что за странная идея с установкой
сверхчувствительной аппаратуры? Зачем она понадобилась, если
твой подопечный живет в том же доме, что и ты?

Евгений облегченно вздохнул про себя: если его интерес к
системам безопасности базы и был замечен, речь не о нем.
Правда, непонятно, что хуже -- вопрос-то попал в самую точку:
не станешь же объяснять, что аппаратура нужна ему вовсе не для
Сэма! Евгений осторожно пожал плечами:

-- Он же не безвылазно сидит в доме! Самое интересное --
наблюдение во время работы... а до нее порядочное расстояние!

-- Да, у тебя написано: два километра. На самом деле тысяча
восемьсот метров от вашего дома до больницы по прямой... Но это
совершенно не имеет значения, потому что проще установить всю
нужную аппаратуру прямо в больнице.

"Ну вот, началось, -- подумал Евгений. -- Теперь бы только
не проболтаться..." Он еще раз мысленно перебрал заготовленные
аргументы, стараясь выбрать наиболее эффектные...

Причина возникших сомнений была абсолютно ясна: обычное
нежелание доверять особо сложную и дорогую аппаратуру
неспециалисту. Придется обучать -- а Балашов всегда говорил,
что таким вещам учатся если не с прошлого воплощения, то по
крайней мере с детства... Что ж, не стоит спорить на чужом поле
-- надо переводить разговор на этические моменты!

-- Я не представляю себе, как вы собираетесь укрыть
аппаратуру в больнице, -- заметил Евгений. -- Там слишком много
любопытных глаз и длинных языков, а если Сэм узнает...

Балашов вяло кивнул:

-- Знаю. Вероятность, что он обнаружит наблюдение,
колеблется от одного до трех процентов. Допустимый риск. Или
для тебя недопустимый?

-- То есть? -- "удивился" Евгений... на самом деле
прекрасно все понимая и спокойно ожидая следующего вопроса.

-- Ты боишься, что твой подопечный испытает свой дар на
тебе, если чтото пронюхает? Ты настолько в нем не уверен?

-- Я вполне в нем уверен, -- твердо сказал Евгений. -- Во
всяком случае, сразу он меня не убьет.

-- Ага, вначале помучает, -- с легким ехидством заметил
Балашов. -- Кстати, о возможности обезвредить его на такой
случай ты даже не подумал! Впрочем, это вопрос не ко мне...

Евгений молчал, ожидая продолжения -- но его не
последовало. Что ж, Балашов никогда не утруждал себя "чужими"
вопросами, это Евгений хорошо помнил. Впрочем, разговоры о
мерах предосторожности еще предстоят -- и с Майзлисом, и с
Сарой, а не исключено, что и с Гуминским... Но это будет потом,
а пока главная задача -- добиться тем или иным способом
установки дальней аппаратуры!

Евгений вдохновенно продолжил в русле, далеком от техники.
Да, установка аппаратуры в больнице более рациональна,
вероятность разоблачения мала, пусть... Но деликатный момент:
если оно все же произойдет -- как вовремя узнать, что ты
раскрыт? Давать Сэму такую фору по времени рискованно, причем
обоюдно рискованно: если Сэм что-то сгоряча натворит, он же
потом просто свихнется от раскаяния!

На последнюю фразу Балашов скептически пожал плечами, но
вслух ничего не сказал. Евгений не стал развивать опасную тему,
вернувшись к перечислению возможных проблем:

-- А прогулки по горам? Если не на вертолете? Может, по
абсолютному времени это и не много -- но эмоционально момент
очень важный. Кто знает, может быть только в знакомых
окрестностях "Лотоса" у Сэма просыпаются понастоящему сильные
способности...

-- Он что, перед каждым убийством ездил в горы? Это
установлено? -- перебил Балашов неожиданным вопросом, и Евгений
понял, что слишком увлекся.

-- Н-не знаю, -- после секундной паузы ответил он. Балашов
тяжело вздохнул:

-- А если не знаешь... Ладно, твои аргументы я усвоил.
Правда, думать над ними придется не мне, но это тебя уже не
касается. В общем, если решат, что за твоим приятелем надо
наблюдать постоянно -- ну что же... будешь обучаться
пользоваться дальней аппаратурой.

Евгений опустил глаза, чтобы скрыть радость. Он, конечно,
понимал, что обучение у Балашова станет весьма утонченным
издевательством. Ну и что? Главное, он наконец получит то, о
чем еще недавно мог только мечтать!

Он вышел от Балашова в радужном настроении, чувствуя себя
уже почти свободным -- и снова полноправным исследователем СБ.
Черт возьми, он даже себе не признавался, насколько же ему
хочется вернуться!

...Увы, мечтам не суждено было сбыться. В комнате его уже
ждала Сара -- и едва взглянув на нее, Евгений обрадовался, что
не отменил затею с письмами! Никогда не стоит доверять
тюремщикам, даже если в этой роли и выступают старые
знакомые...

На краю стола лежала пачка конвертов. Евгений сразу узнал
их: ложный комплект, все правильно, их и должны были сегодня
перехватить. Но ведь Сара знала о них! Что тогда значит эта
демонстрация?!

-- Я проанализировала текст твоих писем, -- спокойно
сказала Сара. -- Они сразу показались мне в чем-то
подозрительными, и я сделала сравнительное информационное
исследование.

Евгений вздрогнул: он плохо представлял себе, о чем говорит
Сара, но понимал, какие возможности могут быть у
профессионального психолога. Но что подозрительного она могла
обнаружить в его письмах? Обычный зов о помощи к бывшим
коллегам...

-- Стиль письма, -- пояснила Сара. -- Его есть с чем
сравнивать: есть записи твоих разговоров -- это, так сказать,
самое непосредственное выражение мыслей, есть написанный тобой
план исследования Сэма, твои прежние отчеты...

Она не сказала "твои письма ко мне", но Евгений был уверен,
что их она тоже использовала. Впрочем, какое это имеет
значение?

-- Так вот, -- продолжала Сара, -- я могу с полной
уверенностью сказать, что эти, -- она показала рукой, -- письма
были написаны обдуманно, более того, очень рассудочно.
Сочетание слов, смысловые оттенки, пунктуация характерны для
тебя, я бы даже сказала, что слишком характерны. Для отчаянного
зова о помощи очень странно смотрится столь изящная пропорция
осторожности и патетики. Я посчитала: твой средний стиль
обладает гораздо большей энтропией, чем тот, что имеется в
письмах. Ты отнюдь не плохо соображал, когда составлял их! --
Она посмотрела Евгению в глаза: -- Так что все эти слова насчет
отчаяния... это сплошное вранье или, будем говорить мягко,
преувеличение. Ты был в нормальном состоянии, ты все прекрасно
оценивал -- и значит не мог не понимать, что за твоей женой
будут следить! Так зачем же ты велел ей отправить письма?

"Вот оно! -- мелькнула мысль. -- Нельзя долго казаться
глупее, чем ты есть... Но как теперь вести себя?"

-- Не думаешь же ты, -- почти искренне возмутился Евгений.
-- что, я нарочно подставил собственную жену?!

-- Не ее, -- терпеливо пояснила Сара, -- а только письма.
Ясно же было, что никто ее не тронет -- зачем лишняя обуза? --
только изымут конверты, и все. Но после этого будут уверены,
что пресекли твою попытку дать знать о себе, успокоятся и
потеряют бдительность. Так?

Евгению стало очень неуютно: Сара умудрилась "вычислить"
его маневр, просто анализируя текст письма. Он такого не умел и
на такое не рассчитывал! Но что же теперь делать? Не
рассказывать же правду?

-- Ну, -- спросила Сара, -- от чего же отвлекала внимание
твоя жена? Что ты еще задумал?

"Проанализируй письма еще раз, -- хотелось сказать Евгению,
-- и определи это сама... если сможешь!"

Но грубости были неуместны. Следовало быстро сообразить,
чего произойти не может ни при каких условиях, и именно это
объявить своим предполагаемым планом. Может быть, что-нибудь с
участием Юли? Ведь ей строго-настрого запрещено уезжать от
родителей, и вряд ли она нарушит этот запрет. А поскольку за
ней все равно следят, то лишней опасности она на себя не
навлечет...

-- Юля, -- медленно сказал Евгений, -- должна будет
сообщить о нашем аресте Олегу...

-- Каким образом? -- быстро перебила Сара.

-- Привезти мое письмо. Я хотел было, чтобы она просто
позвонила, но потом подумал, что Олег может не поверить...

Евгений осекся, встретившись взглядом с Сарой. Что такое?
Что еще она могла заподозрить?

Сара демонстративно вздохнула и сказала со странной смесью
насмешки и досады:

-- Великолепный образчик джентельменства! Чтобы вот так
хладнокровно подвергнуть любимую жену опасности быть
схваченной... Ну, выбирай сам, что тебе больше нравится: ты мне
очередной раз соврал, или ты действительно такой эгоист?

Евгений запоздало сообразил, что выставил себя порядочной
сволочью. Но ничего не поделаешь, надо продолжать...

-- Вообще-то я рассчитывал, что после отвлекающего маневра
слежка ослабнет, -- виновато начал он. -- Во всяком случае,
другого выхода у меня все равно не было...

-- Когда она должна это сделать? -- устало спросила Сара.

-- Ну-у, -- протянул Евгений, -- определенно мы с ней не
договаривались. Примерно через две-три недели, если я не
появляюсь. Я думал, что за это время можно либо найти
компромисс с... ну, в общем, с вами... либо окончательно
потерять надежду на мирное разрешение ситуации.

Сара, казалось, сомневалась: слова Евгения звучали
логично... но интуиция не позволяла ей поверить до конца. Как
он мог так рисковать собственной женой? И если даже допустить,
что у него действительно не было другого выхода -- почему он не
рассказал обо всем сразу? Тем более, по его же собственным
словам, он беспокоится за Юлю...