Орел, 1995
"Должно ли всегда и неизменно быть так? Ужель этот
победитель не будет хотя бы раз побежден сам? Кто... кто
постигает тайны воли во всей мощи ее? Ни ангелам, ни смерти не
предает себя человек, кроме как через бессилие слабой воли
своей!
Э. По "Лигейя"
Выйдя от Сэма, Евгений удивленно оглянулся -- он уже успел
забыть, каким образом попал сюда накануне! Район казался
совершенно незнакомым, хотя Евгений всегда был уверен, что
хорошо знает город. Он даже дернулся было вернуться, но
представил себе, как будет спрашивать дорогу у Сэма... Нет уж,
надо выбираться самому!
Он пошел вдоль улицы, пустынной в столь ранний час. Большие
многоэтажные дома были совсем новые, даже таблички висели еще
не везде, и он не сразу нашел название улицы. Так вот где это:
Восточная префектура, новые районы! Далековато...
Евгений вышел к дороге и остановил такси. Устроился
поудобнее на мягком сиденье, назвал адрес и, когда машина
тронулась, попробовал заставить себя хоть немного успокоиться.
Бесполезно. Стоило закрыть глаза, как перед внутренним
взором оживали видения бесконечного сериала. Тонечка и Сэм,
Тонечка и Горвич, Тонечка и Лантас -- и просто Тонечка...
Евгений сердито открыл глаза: нет, все равно от этого не
избавиться. Ну кто, скажите на милость, мог бы представить
себе, что способности Сэма так крепко связаны с астральным
существованием Тонечки?! И насколько силен совместный потенциал
этого фантастического альянса?!
И какая страшная несправедливость: узнать, понадеяться на
новые возможности -- и тут же потерять их... А Тонечка?
Чувствует ли она, что происходит? Евгений привычно пошарил в
кармане в поисках перстня, но вспомнил, что оставил его Сэму. И
отчетливо представил, каково тому сейчас...
Впрочем, что теперь толку страдать и мучаться угрызениями
совести? Выбор сделан, он был сделан гораздо раньше --
наверное, в тот момент, когда Сэм решил для себя, что _имеет
право убивать_.
Евгений невесело усмехнулся: вот, уже и до искупления
грехов договорился? Права народная мудрость: религия --
утешение бессильных! Будь у него хоть малейшая возможность
спасти Сэма, он сделал бы все, что в его силах... И не стал бы
оглядываться ни на законы, ни на мораль!
А может, возможность все еще есть? Что можно сделать с
мафией, коль угораздило поссориться с ней? Сдать полиции?
Натравить другую мафию? Перестрелять, как в гангстерском
боевике? Тогда уж проще застрелиться самому...
Нет, все эти развлечения -- не для дилетантов. И все же
Евгений сознавал, что будь он один, он решился бы на последнюю
рискованную игру... Но сейчас речь шла о риске для Юли -- и он
не хотел даже задумываться об этом!
Вот только разве скроешь что-нибудь от телепатки?.. Все
придется рассказывать -- и про встречу с Сэмом, и про то, что
произошло в институте... И неизвестно, как она среагирует:
испугается, расстроится, возмутится, начнет жалеть?
...В гостинице Евгения ждал приятный сюрприз: Юля издали
почувствовала его приближение и успела приготовить ванну и
заказать завтрак в номер. От нее буквально исходила внутренняя
уверенность и покой, и Евгений сразу ощутил эту поддержку в
экстремальной ситуации...
Грустную историю о допросе с пристрастием, о поставленном
шефом ультиматуме и почти неизбежном увольнении Юля восприняла
не просто спокойно -- пренебрежительно! Плевать ей было на все
трудности, она ни о чем не собиралась жалеть или беспокоится!
Евгений обрадовался: он опасался, что Юлю встревожит
неопределенность их положения, возможная слежка, или просто
материальные проблемы...
Впрочем, это ведь только половина истории -- а вот что она
скажет, узнав о Сэме?!
...Она ничего не сказала. Молча, ни разу не перебив,
выслушала рассказ Евгения -- но именно это непривычное молчание
было хуже любых упреков -- и наконец спросила совсем буднично:
-- Я надеюсь, ты запомнил, где он живет? Хотя бы примерно?
А то туда в полусне, обратно в расстроенных чувствах...
Евгений вздохнул: так он и думал... Она что, не понимает,
чем грозит общение с Сэмом?
-- Юленька, -- начал объяснять он ей, словно ребенку, -- из
мафии нельзя выйти -- живым, по крайней мере. И мы все равно
ничем не можем помочь ему...
-- А кто говорит про помочь? -- Юля удивленно взглянула на
него. -- То есть может быть, мы еще что-то и придумаем... Но
даже если и нет, что с того?
Евгений озадаченно умолк: Юля говорила спокойно, но
говорила что-то странное -- он никак не мог понять, что она
имеет в виду!
-- Нет, это ты странно рассуждаешь, -- пожала плечами Юля.
-- Ну, решил, что не можешь помочь, ладно... Но зачем
убегать-то? Вот представь себе, что ты неизлечимо болен --
неужели не захотел бы, чтобы друзья оставались с тобой до
последнего момента? Пусть даже они ничем не могут помочь?
Евгений почувствовал, что его представления о жизни скоро
подвергнутся серьезному испытанию -- и не скрывая досады,
проворчал:
-- А вот и не захотел бы! Особенно, если бы был болен
какой-нибудь особо заразной формой чумы...
-- Э, нет! -- подняла руку Юля. -- Все равно захотел бы,
пусть в глубине души. Но ведь Сэм ни о чем не просил тебя, не
так ли?
-- Какого черта он не обратится в СБ? -- неожиданно взвился
Евгений. -- Вместо того, чтобы рассчитывать на дилетантскую
помощь или бездарно ждать смерти!
Юля едва заметно усмехнулась, потом быстро поднялась и
пододвинула Евгению телефонный аппарат.
-- Зачем это? -- он недоуменно поднял голову.
-- Позвони сам. Кому хочешь, тебе виднее! Расскажи про
Сэма. Так, мол, и так, есть глупый эспер, впутался в скверную
историю, спасите-помогите... Ну, что же ты? Какая разница, кто
это сделает? Сэм тебе потом только спасибо скажет!..
Евгений почувствовал непреодолимое желание швырнуть в стену
ни в чем неповинный аппарат. Что ждет Сэма, если СБ узнает о
его способностях? Участь "особо опасного" подопытного кролика?
Жизнь под постоянным наблюдением, без надежды когда-либо
обрести свободу? Слишком большая цена за спасение...
...Евгений сердито поднялся, пряча глаза от Юли.
-- Черт бы тебя побрал, Жюли! Ну не знаю я, чем можно
помочь ему, не знаю! Разве только...
-- Что же?! -- мгновенно среагировала та. -- Ты что-то
придумал?
-- Как раз ничего особенного, очевидная мысль... Если от
мафии нельзя уйти живым, можно попробовать уйти мертвым...
Понимаешь?
-- Инсценировать смерть? -- быстро спросила Юля. --
Правильно?
Евгений кивнул:
-- Да. Так что мы можем подарить Сэму хотя бы эту несложную
идею...
Поздней осенью темнеет рано -- в десять часов уже пришлось
включить фары. Знакомый горный пейзаж скрадывался темнотой, но
Сэм хорошо помнил дорогу и знал, что уже близко _то место_.
Он усмехнулся, взглянув на перстень: ни проблеска, ни
мерцания. Что ж, значит так оно и должно быть! Может, это и к
лучшему... Судьба окажется справедливой, преступник будет
наказан...
Наверное, он зря не послушался Евгения в ту памятную ночь
своего бегства. Ведь не раз и не два Евгений доказывал, что ему
можно верить! Но инерция оказалась сильнее, и вот теперь все
возможные дороги словно слились в этом шоссе, с которого нет и
не может быть выхода...
Впрочем, Евгений уверен, что выход есть всегда. Просто
невероятный оптимист, черт бы его подрал... Раз из мафии нельзя
уйти живым -- надо "умереть"! И способ-то какой предложил:
автокатастрофа, машина летит с обрыва, взрыв, огонь... Никто
ничего не найдет, кроме номерного знака! И Сэм будет мертв для
всех, а главное -- для своих бывших "хозяев"...
...На самом же деле управление случайностями должно будет
спасти Сэма, помочь ему выпасть из летящей в пропасть машины,
не разбиться, не покалечиться... короче, так или иначе, но
остаться в живых!
Сэм едва не расхохотался, выслушав этот план. Только
страдающий наследственным оптимизмом в тяжелой форме мог
предложить такое! Впрочем, Евгений, видимо, что-то чувствовал,
потому что очень смущался, излагая свои соображения, и
несколько раз повторил, что только Сэм может правильно оценить
риск, и что только от него зависит -- соглашаться или нет.
Разумеется, Сэм принял план без возражений, хотя и был
абсолютно уверен в его трагической развязке.
...Впрочем, теперь поздно о чем-либо сожалеть: вот она,
финишная прямая! А в конце -- поворот над крутым скалистым
склоном, почти отвесным берегом реки метров сорок высотой.
Поворот, в который уже не надо вписываться...
Последний раз -- словно на взлетной полосе! Последний раз
-- можно не беречь машину! Последний раз -- предельная
скорость, чтобы с ходу пробить ограждение...
...Сэм не успел увидеть, как перед самым барьером его
перстень вдруг ярко вспыхнул пронзительным фиолетовым цветом...
Но что зажгло его -- прощальное вдохновение смерти? Или все же
отчаянное и непреодолимое желание жить?..
"Вчера около одиннадцати часов вечера на восемьдесят
седьмом шоссе произошла страшная автокатастрофа. На сложном
горном участке в районе двадцать третьего километра автомобиль
"Мерседес-310-С" на большой скорости пробил ограждение и
пролетел по воздуху около двадцати метров, после чего врезался
в скалу и взорвался. Обрыв в этом месте настолько крутой, что
прибывшим спасателям потребовалось почти два часа, чтобы
спуститься к машине. Обломки автомобиля рассеялись по всему
склону, а ее передняя часть рухнула в реку.
До сих пор неизвестно, кому принадлежала машина, и кто мог
в ней находиться в момент катастрофы. Спасатели пока не нашли
никаких тел, очевидно, они упали в реку вместе с передней
частью машины. Не уцелели и номерные знаки. В настоящее время
полиция пытаются установить принадлежность автомобиля по
частично сохранившимся номерам кузовных деталей.
Полиция считает, что причиной катастрофы стало превышение
скорости, которая на этом участке дороги ограничена сорока
километрами в час. Данный участок считается одним из самых
опасных на восемьдесят седьмом шоссе. Полиция призывает всех
водителей быть предельно внимательными на горных дорогах,
особенно в темное время суток.
Всех, кто может помочь установить личность владельца
разбившегося "Мерседеса", просим как можно скорее обратиться в
ближайший департамент дорожной полиции..."
Все освещение в вертолете Евгений перед уходом отключил.
Луны не было, и тьма стояла кромешная -- единственным
источником света оставались дальние фонари на шоссе да фары
редких машин.
Юля не боялась темноты, но одиночество в горах никому не
добавляет уверенности! Ей казалось, что с тех пор, как ушел
Евгений, прошло невероятно много времени, что случилось что-то
страшное... Однако, до сих пор она еще не слышала ничего
необычного...
В отличие от Сэма, Юля верила в успех их жутковатого
предприятия. Смерть можно обмануть только смертельным риском,
так говорила еще Тонечка. То, что придумал Евгений было
красиво, а Сэм -- что бы он там не думал в минуты душевного
расстройства -- очень хотел жить! Примерно так Юля и сказала
Евгению, когда он советовался с ней. Но то, что она сказала
тогда, почти забылось теперь, перед лицом темноты и
неизвестности...
...Гул взрыва показался каким-то нереальным. Он прокатился
над горами, словно разбуженное невпопад эхо. Юля стремительно
вскочила -- вертолет слегка покачнулся -- и испуганно замерла,
приходя в себя и вспоминая инструкции Евгения.
"Сосчитать до трехсот и включить фонарик!" "Если собьешься,
-- добавил еще Евгений, слегка издеваясь, -- то начни с начала,
но считай до ста восьмидесяти!" Как это ни смешно, но последняя
инструкция пригодилась -- от волнения Юля сбилась-таки!
Фонарик был слабенький, но именно такой укажет Евгению
место, где стоит вертолет, не будучи при этом замеченным с
шоссе. А спускаться с крутого склона в кромешной темноте
свидетели падения, разумеется, побоятся. Да и стимула такого не
будет -- катастрофа должна выглядеть смертельной! А если кто-то
и рискнет, то Сэм с помощью Евгения должен успеть убраться
раньше. Главное, чтобы их не заметили сверху!
Но тут им поможет крутизна склона: его нельзя осветить
фарами, и маловероятно, что у кого-то окажутся ручные фонари
достаточной мощности, чтобы увидеть на камнях неподвижные
фигуры маскировочных расцветок. А если все же? "Ну, что ж, --
ответил тогда Евгений. -- Допустимый риск. Сорвется эта
инсценировка -- будем искать другой выход!"
Если только будет для кого искать этот выход!
Высоту они набрали "под шумок" -- точнее, под звук
двигателя приземлявшегося на шоссе вертолета спасателей. Вряд
ли кто-то заметил, откуда они взлетели -- а дальше уже не так
важно, мало ли возле Сент-Меллона вертолетов!
Втроем в кабине было тесно, нагрузка для двухместного
"Алуэтта" была почти предельной, Сэм так и не пришел в
сознание, и Юля с трудом удерживала его в относительно удобном
положении.
Евгений опасливо покосился в их сторону: черт побери, есть
ли еще смысл торопиться? Впрочем, случись _такое_, Юля
почувствовала бы -- однако она ничего не говорила, а перстень
ее постепенно усиливал свечение, отмечая экстрасенсорную
диагностику или помощь...
"Ну, будем надеяться!" -- вздохнул про себя Евгений.
Впрочем, Сэм прекрасно понимал, на что идет, сам
согласился! В конце концов он даже не знал, что его будут
караулить после катастрофы, рассчитывал только на себя -- этим
обманом Евгений хотел как бы обмануть судьбу, подстраховаться
лишний раз: заставить Сэма настроиться на самый сложный
вариант, чтобы осуществился хотя бы средний...
...Но каким все-таки жутким оказался этот "средний"
вариант! Евгений видел, как автомобиль пробил заграждение,
видел нелепо раскоряченную на фоне неба фигуру Сэма -- он
все-таки вывалился из машины! Потом был удар, яркая вспышка
взрыва, и в ее свете он увидел, как Сэм, кувыркаясь и разбросав
во все стороны руки и ноги, словно тряпичная кукла, катится
вниз по склону...
Когда грохот разваливающейся на части машины затих, Евгений
бросился туда, где по его расчетам должен был лежать Сэм.
Времени было в обрез, к тому же, он не мог пользоваться фонарем
и вообще должен был вести себя как можно тише -- с шоссе уже
доносился скрип тормозов машин, водители которых видели
катастрофу. И все-таки он не удержался, и позвал тихонько,
увидев распластанную на камнях фигуру. И испугался, не услышав
ответа...
Как ни странно, Сэм отделался сравнительно легко:
сотрясение мозга, ушибы и перелом ключицы. "Могло быть и хуже!
-- сказали Евгению в приемном покое серпенской больницы. -- И
как вас только угораздило? Должны ведь понимать, что такое
горы!"
Евгений что-то невнятно пробормотал в оправдание. В
общем-то, он не сомневался, что легенде о неудачной прогулке в
горах в больнице поверят сразу: ситуация более чем привычная!
...Конечно, Евгений никогда в жизни не рискнул бы везти
Сэма в серпенскую больницу -- если бы не одно неожиданно
открывшееся обстоятельство. Уже в процессе подготовки
"катастрофы" Евгений с удивлением и радостью узнал, что Сэм,
оказывается, жил в столице под чужим именем! Причем документы
были в полном порядке -- не то, что когда-то у Тонечки...
Интересно, он заранее о чем-то догадывался? Или просто
сказалась инстинктивное стремление к конспирации? Как бы то ни
было, такая неожиданная предусмотрительность сильно упрощала
дело. Серпен, Сент-Меллон, Шотшаны -- все это по-прежнему
оставалось доступным для "погибшего": ведь "умерев" под
вымышленным именем, Сэм мог смело "воскреснуть" под своим
собственным!..
Тогда-то, предвидя возможные травмы, Евгений и подумал о
Серпене: если понадобится больница, то пусть лучше она будет
знакомой! Вряд ли кому-то придет в голову связать несчастный
случай на воображаемой прогулке с трагедией на далеком шоссе...
...Убедившись, что Сэм вне опасности, Евгений буквально за
руку вытащил Юлю из приемного покоя. Завтра они обязательно
навестят Сэма, а теперь -- домой! Усталость наваливалась
тяжелым грузом, на время отодвигая все тревоги и волнения.
Евгений чувствовал, что его едва хватит, чтобы довести вертолет
до Сент-Меллона и кое-как объясниться с Василевской по поводу
преждевременного возвращения. Хорошо еще, что она женщина
спокойная, и ночные гости ее не напугают...
На следующее утро Юля, едва позавтракав, отправилась в
Серпен. Евгений отказался сопровождать ее, и даже без особых
угрызений совести -- проснувшись, он понял, что от вчерашних
приключений будет приходить в себя еще сутки по крайней мере!
Впрочем, Юля не обиделась. А через несколько минут дверь
осторожно приоткрылась и в комнату заглянула Василевская:
-- Доброе утро, господин Миллер! Рада вас видеть! Может
быть, что-нибудь нужно? Ваша жена сказала, вы плохо себя
чувствуете...
Обозначив намерение приподняться, Евгений приветливо
поздоровался с хозяйкой. Хорошо, когда о тебе так беспокоятся!
И между прочим, о Сэме -- в его-то "родной" больнице! -- будут
заботиться не меньше, так что Юля могла бы и не торопиться...
-- Утренняя газета уже была? -- поинтересовался Евгений у
Василевской. Та кивнула, молча вышла и через полминуты
вернулась с газетой.
С невольным волнением Евгений заглянул в раздел
происшествий. Ну, что там? Не возникло ли у полиции каких-то
подозрений? Не заметил ли кто-то из водителей на шоссе движение
под обрывом?
Нет, все было нормально. Авария прошла "на отлично" -- если
только можно сказать так о кошмарной катастрофе... Евгений
невольно вздрогнул, вспомнив вчерашнюю ночь! Но так или иначе,
а на неопределенное время Сэм в безопасности. Может спокойно
болеть, выздоравливать, отдыхать душой и наслаждаться вниманием
бывших коллег.
Но что делать потом? Надо же как-то устраиваться,
привыкать... Вот и Василевская сейчас поинтересуется, зачем они
приехали, если решили уже перебираться в столицу...
И словно подтверждая эти раздраженно-растерянные мысли,
Василевская спросила:
-- Вы надолго, Евгений? Пока не поправится ваш приятель?
Или вообще до конца отпуска?
Василевская знала, что Евгений в отпуске до Рождества --
правда, он собирался уехать раньше, но теперь это уже не
актуально. Теперь вообще нет смысла уезжать: лучше остаться
здесь, в привычных местах, поближе к замку Горвича, где
оптимальный для связи с Тонечкой меридиан, и ставшие уже
родными горы...
-- Я не собираюсь уезжать, госпожа Василевская, -- спокойно
сказал Евгений. -- Так уж получилось...
Она растерялась:
-- Но ведь вы... Ведь есть уже новый куратор! Или вы снова
замените его? Что, случилось что-нибудь?
-- Ничего не случилось, -- еще более спокойно, но как-то
заморожено сказал Евгений. -- Просто я больше не работаю в СБ,
так что ничем не помешаю новому куратору...
Несколько секунд Василевская ошарашенно молчала, потом
поднялась, вышла... и вскоре появилась с нагруженным подносом.
Евгений уловил аромат своего любимого цветочного чая.
-- Хорошее средство, чтобы успокоиться, -- заметила
Василевская, расставляя посуду, -- особенно когда других все
равно нет! Так что же все-таки произошло? Только не говорите
мне пожалуйста, что ушли со службы по собственной воле!
-- По собственному упрямству, госпожа Василевская, это
будет точнее, -- вздохнул Евгений. -- По собственному
упрямству...
-- Но вы тем не менее хотите вернуться!
Фраза прозвучала не вопросом, а утверждением, почти
вызовом. Евгений удивился:
-- Почему вы так думаете?
-- Иначе вы уехали бы отсюда, -- просто объяснила
Василевская. -- По крайней мере, мне так кажется...
Евгений усмехнулся про себя. Уехал бы... И сразу оказался
бы беззащитен перед бывшими коллегами -- главным образом, перед
беспощадным любопытством Гуминского! Да и без его указаний
любопытных хватило бы: живет бывший исследователь в компании
двух эсперов -- ну просто сам бог велит приглядывать... А так
-- пусть попробуют!
Всю агентуру в окрестностях Сент-Меллона он знает, как свои
пять пальцев, сам нанимал! Новых осведомителей быстро не найти:
кандидатов мало, слухи просачиваются, да и не смогут любители
наблюдать за профессионалом, пусть и бывшим. Приезжие тоже не в
счет -- в такой глуши каждый новый человек на виду. Значит, по
крайней мере полгода можно не опасаться, что о попытках
установить контакт с Тонечкой станет кому-то известно...
-- Вы останетесь жить у меня? -- без особой надежды
спросила Василевская. -- Или нет?
Собственно, об этом Евгений еще не думал. Конечно, неплохо
было бы остаться -- где он еще найдет такую квартирную
хозяйку... Но здесь, в СентМеллоне, его слишком хорошо знают --
придется либо напрашиваться на жалость, либо врать на каждом
шагу... Правда, вранья все равно не избежать, но вообще-то
хотелось бы поменьше этого "удовольствия"! А так при одной
только мысли о возможной встрече хотя бы с Алиной, Евгению
становилось нехорошо...
-- Наверное, мы переберемся в Серпен, -- отозвался он.
Мысль возникла только что, но показалась удачной. -- Юля сможет
снова работать в больнице, ну а мне вообще везде легко
устроиться...
-- В больнице ее встретят с распростертыми объятиями, --
суховато заметила Василевская. -- Похоже, они там оценили
эсперов, только расставшись с ними. Но имейте в виду, что в
Серпене нет аэродрома. Там нет даже нормальной автостоянки --
куда вы денете свой вертолет?!
Евгений потрясенно уставился на Василевскую. Насколько он
помнил, она всегда боялась любой техники, от компьютера до
кухонного миксера! И вдруг такая трогательная забота...
-- Ну, буду хранить его здесь, в аэропорту. Теперь он не
будет нужен так часто... а изредка его можно и возле дома
оставить, -- легкомысленно отозвался он.
-- Возле дома? -- переспросила Василевская. -- Да кто же
вам разрешит? В моем бы саду кто-то попытался поставить этот
кошмар...
Евгений слегка растерялся -- замечание было вполне
резонное. Не найдет он в Серпене частный дом, возле которого
можно запросто ставить вертолет! Разве что снять один из
коттеджей на самой окраине, за гостиницей. Мерзкое, конечно,
место -- но полгода или даже год можно прожить где угодно...
Вслух Евгений сказал:
-- Извините, госпожа Василевская, но я о многом еще просто
не думал всерьез. Все это так неожиданно свалилось...
Та поняла намек и вздохнула, поднимаясь.
-- Ну, не буду вам мешать! Размышлять, конечно, лучше в
одиночестве...
Если бы она представляла, насколько Евгений _не знает, о
чем размышлять_! Как можно думать о будущем, когда оно так мало
от тебя зависит?! Ситуация с самого начала складывалась так,
что не было смысла загадывать: что получится, то и получится!
Когда жертвуешь всем ради -- буквально! -- призрака, то не
стоит требовать гарантий...
Сэм вышел из больницы в начале декабря. К тому времени
жизнь "в доме на выселках", как неделикатно назвала Юля их
новое жилье, понемногу наладилась. Евгений нашел несколько
приработков в разных городах -- впрочем, для программирования
по модему расстояния не имели никакого значения. Устраиваться
на постоянную работу он не хотел ни в Серпене, ни в
Сент-Меллоне -- его прекрасно помнили как куратора СБ, и ему не
хотелось разрушать сложившийся образ.
Юля и Сэм с удовольствием возобновили работу в больнице.
Похоже, нынешнее состояние вполне их устраивало. Казалось,
вернулась прежняя общинная жизнь -- и они откровенно
наслаждались этим, несмотря ни на что! Вскоре Евгений не без
внутреннего раздражения понял, что они готовы провести таким
образом хоть всю жизнь -- с ощущением мистики, в бесконечном
замершем поиске, создав свой собственный мир и оградив его от
любого вторжения. И возможно, это их невольное духовное
творчество даже каким-то образом помогало Тонечке. Возможно...
Но ведь Евгений стремился совсем не к тому -- требовалось в
первую очередь установить контакт с астралом: ведь они, пусть и
далеко, но "на одном меридиане"! Самый верный способ --
убийство с помощью управления случайностями -- не подходил
совершенно, но кто сказал, что этот способ единственный? Ведь
астрал, как бы эфемерно ни было его существование, все же
информационно независим, и значит, с ним можно нормально
общаться!
Да, но как выйти на связь? Через сны? Каждый вечер трое
друзей вспоминали Тонечку, "настраивая" свои мысли
соответствующим образом. Но это не давало результатов, и в
конце концов они вынуждены были прекратить попытки -- с каждым
повтором воспоминания словно бы обесценивались, и разговоры все
больше напоминали фарс.
Можно было вспоминать наедине с собой, используя
аутотренинг, и каждый пытался делать это, но -- увы! --
безрезультатно. Тонечка не слышала... или просто не
откликалась?
Накануне Рождества Юля напомнила Евгению о давно
запланированном визите к ее родителям -- и он едва не застонал
от досады! Черт возьми, он уже давно забыл об этом! Ну почему
все так не вовремя! Нет бы познакомиться с ними раньше -- "во
всем блеске", так сказать... А теперь что? Как себя держать, о
чем рассказывать? О бесславном бегстве из СБ?
-- Постарайся показать, -- невозмутимо ответила Юля в ответ
на его эманацию, -- что работа программиста -- занятие более
респектабельное, чем исследователь СБ.
-- Как?!
Юля улыбнулась:
-- Это будет совсем не сложно, уверяю тебя...
Евгения несколько успокоила ее уверенность. Да и вообще --
так ли важны отношения с ее родителями, чтобы волноваться из-за
"Должно ли всегда и неизменно быть так? Ужель этот
победитель не будет хотя бы раз побежден сам? Кто... кто
постигает тайны воли во всей мощи ее? Ни ангелам, ни смерти не
предает себя человек, кроме как через бессилие слабой воли
своей!
Э. По "Лигейя"
Выйдя от Сэма, Евгений удивленно оглянулся -- он уже успел
забыть, каким образом попал сюда накануне! Район казался
совершенно незнакомым, хотя Евгений всегда был уверен, что
хорошо знает город. Он даже дернулся было вернуться, но
представил себе, как будет спрашивать дорогу у Сэма... Нет уж,
надо выбираться самому!
Он пошел вдоль улицы, пустынной в столь ранний час. Большие
многоэтажные дома были совсем новые, даже таблички висели еще
не везде, и он не сразу нашел название улицы. Так вот где это:
Восточная префектура, новые районы! Далековато...
Евгений вышел к дороге и остановил такси. Устроился
поудобнее на мягком сиденье, назвал адрес и, когда машина
тронулась, попробовал заставить себя хоть немного успокоиться.
Бесполезно. Стоило закрыть глаза, как перед внутренним
взором оживали видения бесконечного сериала. Тонечка и Сэм,
Тонечка и Горвич, Тонечка и Лантас -- и просто Тонечка...
Евгений сердито открыл глаза: нет, все равно от этого не
избавиться. Ну кто, скажите на милость, мог бы представить
себе, что способности Сэма так крепко связаны с астральным
существованием Тонечки?! И насколько силен совместный потенциал
этого фантастического альянса?!
И какая страшная несправедливость: узнать, понадеяться на
новые возможности -- и тут же потерять их... А Тонечка?
Чувствует ли она, что происходит? Евгений привычно пошарил в
кармане в поисках перстня, но вспомнил, что оставил его Сэму. И
отчетливо представил, каково тому сейчас...
Впрочем, что теперь толку страдать и мучаться угрызениями
совести? Выбор сделан, он был сделан гораздо раньше --
наверное, в тот момент, когда Сэм решил для себя, что _имеет
право убивать_.
Евгений невесело усмехнулся: вот, уже и до искупления
грехов договорился? Права народная мудрость: религия --
утешение бессильных! Будь у него хоть малейшая возможность
спасти Сэма, он сделал бы все, что в его силах... И не стал бы
оглядываться ни на законы, ни на мораль!
А может, возможность все еще есть? Что можно сделать с
мафией, коль угораздило поссориться с ней? Сдать полиции?
Натравить другую мафию? Перестрелять, как в гангстерском
боевике? Тогда уж проще застрелиться самому...
Нет, все эти развлечения -- не для дилетантов. И все же
Евгений сознавал, что будь он один, он решился бы на последнюю
рискованную игру... Но сейчас речь шла о риске для Юли -- и он
не хотел даже задумываться об этом!
Вот только разве скроешь что-нибудь от телепатки?.. Все
придется рассказывать -- и про встречу с Сэмом, и про то, что
произошло в институте... И неизвестно, как она среагирует:
испугается, расстроится, возмутится, начнет жалеть?
...В гостинице Евгения ждал приятный сюрприз: Юля издали
почувствовала его приближение и успела приготовить ванну и
заказать завтрак в номер. От нее буквально исходила внутренняя
уверенность и покой, и Евгений сразу ощутил эту поддержку в
экстремальной ситуации...
Грустную историю о допросе с пристрастием, о поставленном
шефом ультиматуме и почти неизбежном увольнении Юля восприняла
не просто спокойно -- пренебрежительно! Плевать ей было на все
трудности, она ни о чем не собиралась жалеть или беспокоится!
Евгений обрадовался: он опасался, что Юлю встревожит
неопределенность их положения, возможная слежка, или просто
материальные проблемы...
Впрочем, это ведь только половина истории -- а вот что она
скажет, узнав о Сэме?!
...Она ничего не сказала. Молча, ни разу не перебив,
выслушала рассказ Евгения -- но именно это непривычное молчание
было хуже любых упреков -- и наконец спросила совсем буднично:
-- Я надеюсь, ты запомнил, где он живет? Хотя бы примерно?
А то туда в полусне, обратно в расстроенных чувствах...
Евгений вздохнул: так он и думал... Она что, не понимает,
чем грозит общение с Сэмом?
-- Юленька, -- начал объяснять он ей, словно ребенку, -- из
мафии нельзя выйти -- живым, по крайней мере. И мы все равно
ничем не можем помочь ему...
-- А кто говорит про помочь? -- Юля удивленно взглянула на
него. -- То есть может быть, мы еще что-то и придумаем... Но
даже если и нет, что с того?
Евгений озадаченно умолк: Юля говорила спокойно, но
говорила что-то странное -- он никак не мог понять, что она
имеет в виду!
-- Нет, это ты странно рассуждаешь, -- пожала плечами Юля.
-- Ну, решил, что не можешь помочь, ладно... Но зачем
убегать-то? Вот представь себе, что ты неизлечимо болен --
неужели не захотел бы, чтобы друзья оставались с тобой до
последнего момента? Пусть даже они ничем не могут помочь?
Евгений почувствовал, что его представления о жизни скоро
подвергнутся серьезному испытанию -- и не скрывая досады,
проворчал:
-- А вот и не захотел бы! Особенно, если бы был болен
какой-нибудь особо заразной формой чумы...
-- Э, нет! -- подняла руку Юля. -- Все равно захотел бы,
пусть в глубине души. Но ведь Сэм ни о чем не просил тебя, не
так ли?
-- Какого черта он не обратится в СБ? -- неожиданно взвился
Евгений. -- Вместо того, чтобы рассчитывать на дилетантскую
помощь или бездарно ждать смерти!
Юля едва заметно усмехнулась, потом быстро поднялась и
пододвинула Евгению телефонный аппарат.
-- Зачем это? -- он недоуменно поднял голову.
-- Позвони сам. Кому хочешь, тебе виднее! Расскажи про
Сэма. Так, мол, и так, есть глупый эспер, впутался в скверную
историю, спасите-помогите... Ну, что же ты? Какая разница, кто
это сделает? Сэм тебе потом только спасибо скажет!..
Евгений почувствовал непреодолимое желание швырнуть в стену
ни в чем неповинный аппарат. Что ждет Сэма, если СБ узнает о
его способностях? Участь "особо опасного" подопытного кролика?
Жизнь под постоянным наблюдением, без надежды когда-либо
обрести свободу? Слишком большая цена за спасение...
...Евгений сердито поднялся, пряча глаза от Юли.
-- Черт бы тебя побрал, Жюли! Ну не знаю я, чем можно
помочь ему, не знаю! Разве только...
-- Что же?! -- мгновенно среагировала та. -- Ты что-то
придумал?
-- Как раз ничего особенного, очевидная мысль... Если от
мафии нельзя уйти живым, можно попробовать уйти мертвым...
Понимаешь?
-- Инсценировать смерть? -- быстро спросила Юля. --
Правильно?
Евгений кивнул:
-- Да. Так что мы можем подарить Сэму хотя бы эту несложную
идею...
Поздней осенью темнеет рано -- в десять часов уже пришлось
включить фары. Знакомый горный пейзаж скрадывался темнотой, но
Сэм хорошо помнил дорогу и знал, что уже близко _то место_.
Он усмехнулся, взглянув на перстень: ни проблеска, ни
мерцания. Что ж, значит так оно и должно быть! Может, это и к
лучшему... Судьба окажется справедливой, преступник будет
наказан...
Наверное, он зря не послушался Евгения в ту памятную ночь
своего бегства. Ведь не раз и не два Евгений доказывал, что ему
можно верить! Но инерция оказалась сильнее, и вот теперь все
возможные дороги словно слились в этом шоссе, с которого нет и
не может быть выхода...
Впрочем, Евгений уверен, что выход есть всегда. Просто
невероятный оптимист, черт бы его подрал... Раз из мафии нельзя
уйти живым -- надо "умереть"! И способ-то какой предложил:
автокатастрофа, машина летит с обрыва, взрыв, огонь... Никто
ничего не найдет, кроме номерного знака! И Сэм будет мертв для
всех, а главное -- для своих бывших "хозяев"...
...На самом же деле управление случайностями должно будет
спасти Сэма, помочь ему выпасть из летящей в пропасть машины,
не разбиться, не покалечиться... короче, так или иначе, но
остаться в живых!
Сэм едва не расхохотался, выслушав этот план. Только
страдающий наследственным оптимизмом в тяжелой форме мог
предложить такое! Впрочем, Евгений, видимо, что-то чувствовал,
потому что очень смущался, излагая свои соображения, и
несколько раз повторил, что только Сэм может правильно оценить
риск, и что только от него зависит -- соглашаться или нет.
Разумеется, Сэм принял план без возражений, хотя и был
абсолютно уверен в его трагической развязке.
...Впрочем, теперь поздно о чем-либо сожалеть: вот она,
финишная прямая! А в конце -- поворот над крутым скалистым
склоном, почти отвесным берегом реки метров сорок высотой.
Поворот, в который уже не надо вписываться...
Последний раз -- словно на взлетной полосе! Последний раз
-- можно не беречь машину! Последний раз -- предельная
скорость, чтобы с ходу пробить ограждение...
...Сэм не успел увидеть, как перед самым барьером его
перстень вдруг ярко вспыхнул пронзительным фиолетовым цветом...
Но что зажгло его -- прощальное вдохновение смерти? Или все же
отчаянное и непреодолимое желание жить?..
"Вчера около одиннадцати часов вечера на восемьдесят
седьмом шоссе произошла страшная автокатастрофа. На сложном
горном участке в районе двадцать третьего километра автомобиль
"Мерседес-310-С" на большой скорости пробил ограждение и
пролетел по воздуху около двадцати метров, после чего врезался
в скалу и взорвался. Обрыв в этом месте настолько крутой, что
прибывшим спасателям потребовалось почти два часа, чтобы
спуститься к машине. Обломки автомобиля рассеялись по всему
склону, а ее передняя часть рухнула в реку.
До сих пор неизвестно, кому принадлежала машина, и кто мог
в ней находиться в момент катастрофы. Спасатели пока не нашли
никаких тел, очевидно, они упали в реку вместе с передней
частью машины. Не уцелели и номерные знаки. В настоящее время
полиция пытаются установить принадлежность автомобиля по
частично сохранившимся номерам кузовных деталей.
Полиция считает, что причиной катастрофы стало превышение
скорости, которая на этом участке дороги ограничена сорока
километрами в час. Данный участок считается одним из самых
опасных на восемьдесят седьмом шоссе. Полиция призывает всех
водителей быть предельно внимательными на горных дорогах,
особенно в темное время суток.
Всех, кто может помочь установить личность владельца
разбившегося "Мерседеса", просим как можно скорее обратиться в
ближайший департамент дорожной полиции..."
Все освещение в вертолете Евгений перед уходом отключил.
Луны не было, и тьма стояла кромешная -- единственным
источником света оставались дальние фонари на шоссе да фары
редких машин.
Юля не боялась темноты, но одиночество в горах никому не
добавляет уверенности! Ей казалось, что с тех пор, как ушел
Евгений, прошло невероятно много времени, что случилось что-то
страшное... Однако, до сих пор она еще не слышала ничего
необычного...
В отличие от Сэма, Юля верила в успех их жутковатого
предприятия. Смерть можно обмануть только смертельным риском,
так говорила еще Тонечка. То, что придумал Евгений было
красиво, а Сэм -- что бы он там не думал в минуты душевного
расстройства -- очень хотел жить! Примерно так Юля и сказала
Евгению, когда он советовался с ней. Но то, что она сказала
тогда, почти забылось теперь, перед лицом темноты и
неизвестности...
...Гул взрыва показался каким-то нереальным. Он прокатился
над горами, словно разбуженное невпопад эхо. Юля стремительно
вскочила -- вертолет слегка покачнулся -- и испуганно замерла,
приходя в себя и вспоминая инструкции Евгения.
"Сосчитать до трехсот и включить фонарик!" "Если собьешься,
-- добавил еще Евгений, слегка издеваясь, -- то начни с начала,
но считай до ста восьмидесяти!" Как это ни смешно, но последняя
инструкция пригодилась -- от волнения Юля сбилась-таки!
Фонарик был слабенький, но именно такой укажет Евгению
место, где стоит вертолет, не будучи при этом замеченным с
шоссе. А спускаться с крутого склона в кромешной темноте
свидетели падения, разумеется, побоятся. Да и стимула такого не
будет -- катастрофа должна выглядеть смертельной! А если кто-то
и рискнет, то Сэм с помощью Евгения должен успеть убраться
раньше. Главное, чтобы их не заметили сверху!
Но тут им поможет крутизна склона: его нельзя осветить
фарами, и маловероятно, что у кого-то окажутся ручные фонари
достаточной мощности, чтобы увидеть на камнях неподвижные
фигуры маскировочных расцветок. А если все же? "Ну, что ж, --
ответил тогда Евгений. -- Допустимый риск. Сорвется эта
инсценировка -- будем искать другой выход!"
Если только будет для кого искать этот выход!
Высоту они набрали "под шумок" -- точнее, под звук
двигателя приземлявшегося на шоссе вертолета спасателей. Вряд
ли кто-то заметил, откуда они взлетели -- а дальше уже не так
важно, мало ли возле Сент-Меллона вертолетов!
Втроем в кабине было тесно, нагрузка для двухместного
"Алуэтта" была почти предельной, Сэм так и не пришел в
сознание, и Юля с трудом удерживала его в относительно удобном
положении.
Евгений опасливо покосился в их сторону: черт побери, есть
ли еще смысл торопиться? Впрочем, случись _такое_, Юля
почувствовала бы -- однако она ничего не говорила, а перстень
ее постепенно усиливал свечение, отмечая экстрасенсорную
диагностику или помощь...
"Ну, будем надеяться!" -- вздохнул про себя Евгений.
Впрочем, Сэм прекрасно понимал, на что идет, сам
согласился! В конце концов он даже не знал, что его будут
караулить после катастрофы, рассчитывал только на себя -- этим
обманом Евгений хотел как бы обмануть судьбу, подстраховаться
лишний раз: заставить Сэма настроиться на самый сложный
вариант, чтобы осуществился хотя бы средний...
...Но каким все-таки жутким оказался этот "средний"
вариант! Евгений видел, как автомобиль пробил заграждение,
видел нелепо раскоряченную на фоне неба фигуру Сэма -- он
все-таки вывалился из машины! Потом был удар, яркая вспышка
взрыва, и в ее свете он увидел, как Сэм, кувыркаясь и разбросав
во все стороны руки и ноги, словно тряпичная кукла, катится
вниз по склону...
Когда грохот разваливающейся на части машины затих, Евгений
бросился туда, где по его расчетам должен был лежать Сэм.
Времени было в обрез, к тому же, он не мог пользоваться фонарем
и вообще должен был вести себя как можно тише -- с шоссе уже
доносился скрип тормозов машин, водители которых видели
катастрофу. И все-таки он не удержался, и позвал тихонько,
увидев распластанную на камнях фигуру. И испугался, не услышав
ответа...
Как ни странно, Сэм отделался сравнительно легко:
сотрясение мозга, ушибы и перелом ключицы. "Могло быть и хуже!
-- сказали Евгению в приемном покое серпенской больницы. -- И
как вас только угораздило? Должны ведь понимать, что такое
горы!"
Евгений что-то невнятно пробормотал в оправдание. В
общем-то, он не сомневался, что легенде о неудачной прогулке в
горах в больнице поверят сразу: ситуация более чем привычная!
...Конечно, Евгений никогда в жизни не рискнул бы везти
Сэма в серпенскую больницу -- если бы не одно неожиданно
открывшееся обстоятельство. Уже в процессе подготовки
"катастрофы" Евгений с удивлением и радостью узнал, что Сэм,
оказывается, жил в столице под чужим именем! Причем документы
были в полном порядке -- не то, что когда-то у Тонечки...
Интересно, он заранее о чем-то догадывался? Или просто
сказалась инстинктивное стремление к конспирации? Как бы то ни
было, такая неожиданная предусмотрительность сильно упрощала
дело. Серпен, Сент-Меллон, Шотшаны -- все это по-прежнему
оставалось доступным для "погибшего": ведь "умерев" под
вымышленным именем, Сэм мог смело "воскреснуть" под своим
собственным!..
Тогда-то, предвидя возможные травмы, Евгений и подумал о
Серпене: если понадобится больница, то пусть лучше она будет
знакомой! Вряд ли кому-то придет в голову связать несчастный
случай на воображаемой прогулке с трагедией на далеком шоссе...
...Убедившись, что Сэм вне опасности, Евгений буквально за
руку вытащил Юлю из приемного покоя. Завтра они обязательно
навестят Сэма, а теперь -- домой! Усталость наваливалась
тяжелым грузом, на время отодвигая все тревоги и волнения.
Евгений чувствовал, что его едва хватит, чтобы довести вертолет
до Сент-Меллона и кое-как объясниться с Василевской по поводу
преждевременного возвращения. Хорошо еще, что она женщина
спокойная, и ночные гости ее не напугают...
На следующее утро Юля, едва позавтракав, отправилась в
Серпен. Евгений отказался сопровождать ее, и даже без особых
угрызений совести -- проснувшись, он понял, что от вчерашних
приключений будет приходить в себя еще сутки по крайней мере!
Впрочем, Юля не обиделась. А через несколько минут дверь
осторожно приоткрылась и в комнату заглянула Василевская:
-- Доброе утро, господин Миллер! Рада вас видеть! Может
быть, что-нибудь нужно? Ваша жена сказала, вы плохо себя
чувствуете...
Обозначив намерение приподняться, Евгений приветливо
поздоровался с хозяйкой. Хорошо, когда о тебе так беспокоятся!
И между прочим, о Сэме -- в его-то "родной" больнице! -- будут
заботиться не меньше, так что Юля могла бы и не торопиться...
-- Утренняя газета уже была? -- поинтересовался Евгений у
Василевской. Та кивнула, молча вышла и через полминуты
вернулась с газетой.
С невольным волнением Евгений заглянул в раздел
происшествий. Ну, что там? Не возникло ли у полиции каких-то
подозрений? Не заметил ли кто-то из водителей на шоссе движение
под обрывом?
Нет, все было нормально. Авария прошла "на отлично" -- если
только можно сказать так о кошмарной катастрофе... Евгений
невольно вздрогнул, вспомнив вчерашнюю ночь! Но так или иначе,
а на неопределенное время Сэм в безопасности. Может спокойно
болеть, выздоравливать, отдыхать душой и наслаждаться вниманием
бывших коллег.
Но что делать потом? Надо же как-то устраиваться,
привыкать... Вот и Василевская сейчас поинтересуется, зачем они
приехали, если решили уже перебираться в столицу...
И словно подтверждая эти раздраженно-растерянные мысли,
Василевская спросила:
-- Вы надолго, Евгений? Пока не поправится ваш приятель?
Или вообще до конца отпуска?
Василевская знала, что Евгений в отпуске до Рождества --
правда, он собирался уехать раньше, но теперь это уже не
актуально. Теперь вообще нет смысла уезжать: лучше остаться
здесь, в привычных местах, поближе к замку Горвича, где
оптимальный для связи с Тонечкой меридиан, и ставшие уже
родными горы...
-- Я не собираюсь уезжать, госпожа Василевская, -- спокойно
сказал Евгений. -- Так уж получилось...
Она растерялась:
-- Но ведь вы... Ведь есть уже новый куратор! Или вы снова
замените его? Что, случилось что-нибудь?
-- Ничего не случилось, -- еще более спокойно, но как-то
заморожено сказал Евгений. -- Просто я больше не работаю в СБ,
так что ничем не помешаю новому куратору...
Несколько секунд Василевская ошарашенно молчала, потом
поднялась, вышла... и вскоре появилась с нагруженным подносом.
Евгений уловил аромат своего любимого цветочного чая.
-- Хорошее средство, чтобы успокоиться, -- заметила
Василевская, расставляя посуду, -- особенно когда других все
равно нет! Так что же все-таки произошло? Только не говорите
мне пожалуйста, что ушли со службы по собственной воле!
-- По собственному упрямству, госпожа Василевская, это
будет точнее, -- вздохнул Евгений. -- По собственному
упрямству...
-- Но вы тем не менее хотите вернуться!
Фраза прозвучала не вопросом, а утверждением, почти
вызовом. Евгений удивился:
-- Почему вы так думаете?
-- Иначе вы уехали бы отсюда, -- просто объяснила
Василевская. -- По крайней мере, мне так кажется...
Евгений усмехнулся про себя. Уехал бы... И сразу оказался
бы беззащитен перед бывшими коллегами -- главным образом, перед
беспощадным любопытством Гуминского! Да и без его указаний
любопытных хватило бы: живет бывший исследователь в компании
двух эсперов -- ну просто сам бог велит приглядывать... А так
-- пусть попробуют!
Всю агентуру в окрестностях Сент-Меллона он знает, как свои
пять пальцев, сам нанимал! Новых осведомителей быстро не найти:
кандидатов мало, слухи просачиваются, да и не смогут любители
наблюдать за профессионалом, пусть и бывшим. Приезжие тоже не в
счет -- в такой глуши каждый новый человек на виду. Значит, по
крайней мере полгода можно не опасаться, что о попытках
установить контакт с Тонечкой станет кому-то известно...
-- Вы останетесь жить у меня? -- без особой надежды
спросила Василевская. -- Или нет?
Собственно, об этом Евгений еще не думал. Конечно, неплохо
было бы остаться -- где он еще найдет такую квартирную
хозяйку... Но здесь, в СентМеллоне, его слишком хорошо знают --
придется либо напрашиваться на жалость, либо врать на каждом
шагу... Правда, вранья все равно не избежать, но вообще-то
хотелось бы поменьше этого "удовольствия"! А так при одной
только мысли о возможной встрече хотя бы с Алиной, Евгению
становилось нехорошо...
-- Наверное, мы переберемся в Серпен, -- отозвался он.
Мысль возникла только что, но показалась удачной. -- Юля сможет
снова работать в больнице, ну а мне вообще везде легко
устроиться...
-- В больнице ее встретят с распростертыми объятиями, --
суховато заметила Василевская. -- Похоже, они там оценили
эсперов, только расставшись с ними. Но имейте в виду, что в
Серпене нет аэродрома. Там нет даже нормальной автостоянки --
куда вы денете свой вертолет?!
Евгений потрясенно уставился на Василевскую. Насколько он
помнил, она всегда боялась любой техники, от компьютера до
кухонного миксера! И вдруг такая трогательная забота...
-- Ну, буду хранить его здесь, в аэропорту. Теперь он не
будет нужен так часто... а изредка его можно и возле дома
оставить, -- легкомысленно отозвался он.
-- Возле дома? -- переспросила Василевская. -- Да кто же
вам разрешит? В моем бы саду кто-то попытался поставить этот
кошмар...
Евгений слегка растерялся -- замечание было вполне
резонное. Не найдет он в Серпене частный дом, возле которого
можно запросто ставить вертолет! Разве что снять один из
коттеджей на самой окраине, за гостиницей. Мерзкое, конечно,
место -- но полгода или даже год можно прожить где угодно...
Вслух Евгений сказал:
-- Извините, госпожа Василевская, но я о многом еще просто
не думал всерьез. Все это так неожиданно свалилось...
Та поняла намек и вздохнула, поднимаясь.
-- Ну, не буду вам мешать! Размышлять, конечно, лучше в
одиночестве...
Если бы она представляла, насколько Евгений _не знает, о
чем размышлять_! Как можно думать о будущем, когда оно так мало
от тебя зависит?! Ситуация с самого начала складывалась так,
что не было смысла загадывать: что получится, то и получится!
Когда жертвуешь всем ради -- буквально! -- призрака, то не
стоит требовать гарантий...
Сэм вышел из больницы в начале декабря. К тому времени
жизнь "в доме на выселках", как неделикатно назвала Юля их
новое жилье, понемногу наладилась. Евгений нашел несколько
приработков в разных городах -- впрочем, для программирования
по модему расстояния не имели никакого значения. Устраиваться
на постоянную работу он не хотел ни в Серпене, ни в
Сент-Меллоне -- его прекрасно помнили как куратора СБ, и ему не
хотелось разрушать сложившийся образ.
Юля и Сэм с удовольствием возобновили работу в больнице.
Похоже, нынешнее состояние вполне их устраивало. Казалось,
вернулась прежняя общинная жизнь -- и они откровенно
наслаждались этим, несмотря ни на что! Вскоре Евгений не без
внутреннего раздражения понял, что они готовы провести таким
образом хоть всю жизнь -- с ощущением мистики, в бесконечном
замершем поиске, создав свой собственный мир и оградив его от
любого вторжения. И возможно, это их невольное духовное
творчество даже каким-то образом помогало Тонечке. Возможно...
Но ведь Евгений стремился совсем не к тому -- требовалось в
первую очередь установить контакт с астралом: ведь они, пусть и
далеко, но "на одном меридиане"! Самый верный способ --
убийство с помощью управления случайностями -- не подходил
совершенно, но кто сказал, что этот способ единственный? Ведь
астрал, как бы эфемерно ни было его существование, все же
информационно независим, и значит, с ним можно нормально
общаться!
Да, но как выйти на связь? Через сны? Каждый вечер трое
друзей вспоминали Тонечку, "настраивая" свои мысли
соответствующим образом. Но это не давало результатов, и в
конце концов они вынуждены были прекратить попытки -- с каждым
повтором воспоминания словно бы обесценивались, и разговоры все
больше напоминали фарс.
Можно было вспоминать наедине с собой, используя
аутотренинг, и каждый пытался делать это, но -- увы! --
безрезультатно. Тонечка не слышала... или просто не
откликалась?
Накануне Рождества Юля напомнила Евгению о давно
запланированном визите к ее родителям -- и он едва не застонал
от досады! Черт возьми, он уже давно забыл об этом! Ну почему
все так не вовремя! Нет бы познакомиться с ними раньше -- "во
всем блеске", так сказать... А теперь что? Как себя держать, о
чем рассказывать? О бесславном бегстве из СБ?
-- Постарайся показать, -- невозмутимо ответила Юля в ответ
на его эманацию, -- что работа программиста -- занятие более
респектабельное, чем исследователь СБ.
-- Как?!
Юля улыбнулась:
-- Это будет совсем не сложно, уверяю тебя...
Евгения несколько успокоила ее уверенность. Да и вообще --
так ли важны отношения с ее родителями, чтобы волноваться из-за