Страница:
опасность для людей? Окажется ли СБ готовой к такому, сможет ли
остановить его? И как в таком случае быть с законами, с
конституцией?..
Преподаватели только морщились от подобных вопросов, не
давая конкретных разъяснений -- а потом как-то незаметно
подобные разговоры стали дурным тоном и признаком наивности.
Но все же пресловутый "синдром монстра" был реальностью, с
ним нельзя было не считаться. И с ним считались -- факт
создания СБ говорил сам за себя!
И неужели такая скурпулезная и бдительная организация как
СБ не имеет никаких планов "быстрого реагирования" на
чрезвычайные происшествия и кризисы? В это трудно было
поверить, тем более, что до Евгения не раз доходили слухи о
специальных отрядах, о секретных базах и лабораториях. Вряд ли
все они были правдой -- но дыма без огня не бывает...
...Юля выслушала соображения Евгения, не перебивая и не
переспрашивая. Сообщение оглушило ее -- и в тоже время она
никак не могла воспринять ситуацию всерьез. Все это напоминало
детективные сюжеты, но плохо стыковалось с реальной жизнью.
Ну хорошо, а что делать дальше? Как защищаться от новой
опасности, и можно ли вообще от нее защититься? Наконец Юля
очень осторожно спросила:
-- А разве СБ сможет найти Сэма? Ведь катастрофа должна
обмануть и их тоже!
Евгений покачал головой:
-- Найдут, и очень быстро. Они же будут искать совсем не
так, как полиция... -- и увидев недоумение Юли, пояснил: -- Ты
же понимаешь, что у СБ прекрасная база данных. В нее занесены
почти все эсперы страны -- и уж по крайней мере, все _сильные_
эсперы! Так что вымышленное имя никого не обманет: просто будут
искать по другим данным...
-- И найдут его под настоящим именем?
-- Разумеется. И даже с указанием домашнего адреса. Мы
стараемся отслеживать все перемещения эсперов, так что данные
постоянно обновляются...
-- "Мы"! -- передразнила Юля оговорку Евгения. -- Выходит,
в этой вашей базе есть и я... И Тонечка?
Евгений смутился.
-- Ну, конечно... На тебя я вообще сам данные собирал! И
Тонечка есть, только о ней мало что сказано -- ее никогда не
принимали всерьез... на ее счастье! Но Сэм -- другое дело...
-- Хватит рассуждений! Говори наконец: чего ты ждешь от
своих коллег?! -
- едва ли не с угрозой потребовала Юля. -- Или это слишком
страшно, чтобы быть произнесенным вслух?
В последней фразе явственно прозвучала совершенно
неуместная издевка, и Евгений невольно поморщился... но тут же
взял себя в руки и сказал коротко:
-- На свободе Сэма не оставят, за это я ручаюсь. Могут
арестовать за убийства... Но тогда придется доказывать суду
состав преступления, а это тайна похуже атомной бомбы! Так что
я на их месте предпочел бы просто похитить Сэма без лишнего
шума...
-- А "без лишнего шума", -- жестко уточнила Юля, -- значит
вместе с нами! Восхитительно!!!
Евгений видел, что несмотря на попытки сдерживаться, она на
грани истерики.
-- Да не бойся ты, никто нас убивать не будет... это же не
мафия! -- не очень убедительно успокоил он. -- Ну будут всякие
там допросы, исследования... Это не смертельно!
-- И совсем ничего нельзя сделать? -- спросила Юля каким-то
чужим голосом.
-- Что-нибудь всегда можно сделать! -- сердито ответил
Евгений. -- И в первую очередь делать предстоит тебе...
-- Мне?!
-- Именно. Слушай теперь внимательно и запоминай.
-- Я слушаю, -- Юля, казалось, ожила... и облегченно
вздохнув, Евгений начал инструктаж:
-- Во-первых, через несколько дней ты должна будешь уехать
домой...
-- Куда "домой"? -- подскочила Юля, забыв обо всех
предупреждениях. -- К родителям? Ты с ума сошел?!
-- Нет, не сошел еще, -- раздраженно отозвался Евгений. --
И повторяю: не трать энергию на споры, а придумай лучше
убедительное объяснение для родителей...
-- Какое... Какое еще объяснение?!
-- Любое! -- Евгений почувствовал непреодолимое желание как
следует встряхнуть Юлю, как будто это могло заставить ее
соображать быстрее. -- Придумай, из-за чего мы с тобой могли
поссориться. Ревность, зависть, денег мало или шума много --
что угодно! Только бы тебе поверили...
Юля видела, что Евгений не шутит. Но зачем нужно
расставаться как раз тогда, когда больше всего нужна поддержка?
-- А затем, -- объяснил, уже едва сдерживаясь, Евгений, --
что если мы исчезнем все трое, то этого никто и не заметит. Во
всяком случае, не сразу заметят. И тем более, никто не
заподозрит, что с нашим исчезновением не все гладко.
-- А если я уеду...
-- То из родительского дома тебя будет гораздо труднее
изъять. За тобой, конечно, будут следить, но не более того.
Впрочем, на всякий случай будь осторожна...
-- Я-то буду осторожна, -- мрачно заметила Юля, -- а вы?
-- За нас не бойся. Я не собираюсь сидеть и ждать, пока за
мной придут. У СБ тоже есть уязвимое место -- его-то я и
попробую пощекотать... Впрочем, об этом потом, ты мне для этого
тоже понадобишься. И еще запомни одно -- никому не слова! Ни
родителям, ни друзьям, ни Сэму. Сэму -- особенно!..
Юля подавленно кивнула. Еще в "Лотосе" ее предупреждали:
близость с Евгением принесет несчастье... и похоже, давнее
предсказание Юргена начало сбываться!
"Мой дорогой коллега!
Я давно называл тебя так в последний раз, и, боюсь, никогда
больше не назову. Мне очень не хотелось верить, что придется
когда-нибудь обращаться к тебе и другим моим бывшим товарищам
по работе с таким письмом, но увы! Если ты читаешь сейчас это
письмо, если оно к тебе попало, это значит, что подтвердились
худшие мои опасения. И тогда очень прошу: прочти его до конца.
Оно вполне может оказаться моим завещанием, да и тебе -- кто
знает! -- вдруг окажется небесполезным..."
...Евгений отложил ручку и перечитал написанное. Немного
патетично -- ну да это и к лучшему. Пусть бывшие коллеги
почувствуют то же, что и он, представят себя на месте
пострадавшего товарища! А уж воображение у профессиональных
исследователей хорошее...
Руководство СБ -- и в первую очередь Гуминский -- панически
боялось громких скандалов. Это и был тот шанс, который
намеревался использовать Евгений. Сначала он вообще хотел
оповестить о себе весь белый свет -- дватри знакомых журналиста
без труда донесли бы "завещание" до самой широкой
общественности! Но, представив себе все возможные последствия,
Евгений ужаснулся и решил ограничиться "широкой оглаской в
узком кругу" -- распространить свое послание только среди
рядовых исследователей СБ.
Впрочем, результат обещал быть вполне действенным. "Свобода
науки" в СБ всегда ценилась особо: следствие двусмысленного
положения ученых внутри секретной спецслужбы. Насилие над
наукой -- а именно так Евгений собирался представить свой арест
-- неминуемо вызовет такое возмущение, что придется отпустить
пленников во избежание еще более широкой огласки!
То, что последнее время Евгений не поддерживал отношений ни
с кем из бывших коллег, не смущало его. Наоборот, было легче
обращаться в письме не к одному-двум приятелям, а как бы сразу
к широкой аудитории -- ведь адресатов будет, ни много ни мало,
больше трех десятков!
"...Итак, попробую по порядку.
Прежде всего, я представляю, сколько кривотолков вызвал мой
внезапный "уход" из СБ.
На самом деле это было просто беспардонное увольнение,
вызванное моим категорическим несогласием с вмешательством в
мою работу, которую я достаточно уверенно считаю в своей
компетенции. Здесь я могу ошибаться, дело субъективное, но, во
всяком случае, грубых нарушений субординации я не допускал.
Не знаю, как это все было представлено -- и были ли вообще
какие-то объяснения. Конечно, я поступил не очень красиво,
никому ничего не сказав, но на это были причины, и, поверь,
достаточно веские. Возможно, я был не прав. Впрочем, я и сейчас
не пытаюсь искать оправдания и аргументы или агитировать
кого-то в свою пользу. Время для дискуссий ушло, и боюсь,
безвозвратно. Всякие споры и аргументации не имеют теперь
никакого значения -- пришло время действий!
То, что к тебе попало это письмо, означает только одно: мой
подопечный эспер, я сам, а возможно, и моя жена, схвачены
оперативной службой СБ..."
...Евгений запнулся. На самом деле он вполне рассчитывал
уберечь Юлю от ареста, отправив ее к родителям. Но теперь он на
какой-то миг представил, что и ее тоже сумеют схватить -- и
испугался смертельно! Нет, этого ни в коем случае нельзя
допустить!
"...и в настоящее время содержатся без суда, следствия и
какой-либо надежды на то и другое на одной из секретных баз, о
существовании которых у нас всегда ходило столько упорных и
настойчиво -- не чересчур ли настойчиво?! -- опровергаемых
слухов..."
...Интересно, чем в действительности окажется пресловутая
секретная база -- комнатой прямо в институте? конспиративной
квартирой? особняком? полигоном? И какую "программу
исследований" там предложат? Во всяком случае, про Сэма
наверняка постараются вытрясти все, что можно!
Жаль, что в письме эти вопросы тоже никак не обойти. Что ж,
придется осторожно упомянуть Сэма -- без лишних подробностей...
"...Тебе, конечно, интересно узнать, чем я заслужил такое
интенсивное внимание к своей скромной персоне? Боюсь, что я
тебя разочарую! Пока, насколько мне известно, все мои
"прегрешения" состоят в том, что после увольнения я осмелился
самостоятельно продолжать исследование, которое мне не
позволили довести по моему плану в СБ.
Его объектом был один мой старый знакомый эспер-эмигрант,
точнее, некоторые его интересные способности в области
предсказаний. Так получилось: очень давно я смог установить
контакт с этим эспером и вполне успешно поддерживать его в
течение нескольких лет.
Естественно, я не хотел никакого официального
вмешательства, которое могло разрушить достигнутое такими
стараниями доверие. Но меня не услышали, и предпочли заменить
доверие на насилие -- вероятно, сочли его более надежным
средством!"
...Интересно, насколько далеко может зайти это насилие?
Ведь он и Сэм окажутся в полной власти "исследователей" --
которые сделают все, чтобы не допустить утечки информации! До
какой степени "все"? Решатся ли они, если не останется другого
выхода, убить опасного эспера? А нежелательного свидетеля в
лице бывшего коллеги? Евгений вздрогнул и оборвал себя -- так
можно вообразить что угодно!..
"...Зачем я пишу все это тебе и другим, которые сейчас
читают такие же письма (а может, даже, и не читают -- наша
оперслужба весьма, весьма проворна...)? Нет, я не прошу помощи,
протестов или забастовок. Все, на что я рассчитываю, -- это
информация. Наши коллеги-пленители рассчитывают обработать нас
"по-тихому" -- очень не хочется доставить им этой радости..."
...Кстати, для этого способ доставки писем следует
продумать досконально -- их ни в коем случае не должны
перехватить! Ведь не исключено, что они окажутся главным
залогом их безопасности во всей этой переделке...
"...Вот, собственно, и все. Надеюсь, ты понимаешь: подобная
история в любой момент может произойти с каждым из вас. И где
гарантия, что я первый? Сколько исследователей были уволены
раньше? Все ли они живы? Никто не интересовался, никому в
голову не приходило поинтересоваться... Может, теперь у
кого-нибудь появится желание не быть слепым котенком? Ведь
опергруппы не действуют по своей инициативе! И те, кто будут
допрашивать меня -- они ведь работают в наших лабораториях,
рядом с нами..."
...А ведь и в самом деле интересно, с кем из коллег он
встретится после ареста! Наверняка среди них окажутся хорошие
знакомые, может, даже друзья... И уж конечно там будут люди из
"списка рассылки", из тех, к кому он, собственно, обращается в
письме!
Хорошо это или плохо? Эффект неожиданности будет смазан,
зато серьезность провокации будет понятна без слов! Можно даже
поместить в каждом письме полный список всех адресатов: пусть
масштаб скандала сразу станет ясен!
"...Еще прилагаю список тех, кто еще, кроме тебя, получит
-- если получит! -- подобное послание. Не прошу о большем, но
хотя бы оповести их о сути дела, если мои письма не дойдут до
них. Смею заметить, что этих людей и их мнение я очень уважаю и
в какой-то степени надеюсь на их поддержку и защиту, если не
для себя лично, то по крайней мере для дорогих мне принципов
свободы и независимости исследователя в своих профессиональных
областях.
На всякий случай -- прощай...
Евгений"
...Принтер выплюнул последний листок и умолк. Евгений взял
стопку писем и перенес на стол, к приготовленным и уже
надпечатанным конвертам. Чуть поодаль аккуратной стопкой лежали
все "компроментирующие материалы", связанные с бесконтактным
убийством и управлением случайностями: многострадальные
дневники самой Тонечки, ее прощальное письмо, краткие заметки о
неудачных попытках связи с ней, схемы замка Горвича и
окрестностей, коробка с дискетами... Сверху, ничуть не усилив и
не ослабив издевательского свечения, поблескивал перстень...
Сев за клавиатуру, Евгений методично прошелся по дискам,
тщательно уничтожая все следы своей работы. После их ареста
компьютер будут трясти всеми доступными средствами -- значит,
надо гарантировать, что в нем не останется ни одного упоминания
о Тонечке!
Через час работа была закончена. Теперь из материальных
свидетельств исследований астрала остались только те, что
лежали на столе, и Евгений приступил к новой работе. Раскладка
писем по конвертам требовала внимания и аккуратности, но не
мешала раздумьям -- а подумать было о чем...
Рабочие материалы и письма были почти готовы к эвакуации,
но план самой эвакуации был до сих пор не до конца понятен. На
Рождество, когда Сэм оставался в Серпене один, Евгений,
опасаясь излишнего любопытства СБ, просто брал материалы с
собой. Можно повторить то же самое -- только теперь уже Юле...
Да, но тогда ситуация была куда менее серьезной, а сейчас
СБ может проявить гораздо большую настойчивость... и трудно
даже представить, что будет, если материалы попадут к
исследователям! Во всяком случае, Тонечку после этого уже ничто
не спасет...
Нет, все документы надо укрыть понадежнее -- в банковском
сейфе, например. Или в адвокатской фирме -- вот уж кто умеет
хранить тайны! Если оговорить условия хранения, ни одна живая
душа, включая хоть самого президента, не доберется до тетрадей!
Солидные фирмы весьма дорожат своей репутацией...
...А что если и письма тоже отправить через фирму? Это ведь
нешуточное дело: один человек, посылающий большое количество
одинаковых конвертов, сразу привлекает внимание -- а за Юлей и
без того будут следить... Зато у адвокатской фирмы собственная
обширная переписка, курьеры -- словом, куда больше возможностей
проделать все быстро и незаметно!
Одно узкое место, конечно, останется: даже адвокатской
фирме нужен какой-то сигнал, распоряжение типа "отправляйте,
пора!". Ведь неизвестно, когда произойдет арест: завтра, через
неделю... А того, кто передаст команду -- а кроме Юли это
по-прежнему некому сделать! -- СБ все равно может вычислить,
перехватить...
Вот если бы сообщение можно было как-то продублировать,
если бы его повторил кто-то, не попавший в поле зрения СБ... Но
кому из друзей можно доверить столь мрачную тайну? Разве только
Валерию... Но он живет так далеко от столицы... и потом, он же
не станет сидеть сложа руки, узнав, что Евгений в беде!
Немедленно примчится на помощь -- и все испортит... Прямо
заколдованный круг какой-то!
Евгений целый день не находил себе места, пытаясь
что-нибудь придумать. Лишь вечером, когда уже вернулись из
больницы Юля и Сэм, он наконец нашел простое и красивое
решение. Пусть Валерия известит... его собственный компьютер!
Небольшая программка, посланная по электронной почте, посадит в
компьютер вирус, который сработает только в том случае, если не
получит в течение, скажем, трех дней подряд определенного
условного сигнала от Евгения. Ну и пошлет на принтер
соответствующий текст...
Евгений радостно поделился своей идеей с Юлей (они были на
кухне одни, Сэм отправился в свою комнату). Но Юля, вместо того
чтобы разделить радость, удивилась:
-- А почему ты не сделаешь этого вообще со всеми письмами?
Было бы куда проще обойтись без возни с конвертами и
распоряжениями!
Евгений покачал головой:
-- Представь, что будет, если хоть кто-то обнаружит вирус
раньше времени! А что обнаружат, я не сомневаюсь: в СБ, как
правило, хорошие специалисты...
-- А Валерий?
-- Ну, его возможности я хорошо себе представляю! Обмануть
его мне не составит никаких проблем... Не беспокойся: он не
прочитает письмо раньше, чем до нашего ареста!
Юля вздохнула: все упоминания предстоящего ареста вслух
нагоняли на нее уныние. Да и что толку писать этому школьному
приятелю Евгения? Чем он может помочь? Ему же все равно нельзя
оставить распоряжение о рассылке писем!
-- Пусть он просто убедится, что письма благополучно дошли,
-- объяснил Евгений. -- А если что, то известит моих коллег уже
сам. Это, конечно, менее эффективно: сразу ему не поверят... Но
появится сомнение, захотят проверить -- и вскоре убедятся, что
все правда!
...Отправив Валерию "инфицированную" программу, Евгений
облегченно вздохнул: одной проблемой меньше! Насколько было бы
легче, если бы и у Юли были такие же надежные друзья -- не
пришлось бы самой идти в адвокатскую контору, рисковать. Но
бывшие обитатели "Лотоса"... впрочем, о них лучше вообще не
вспоминать!
Евгений смутился, как будто Юля могла услышать его
оскорбительную мысль -- а если вдуматься, то и несправедливую к
тому же! Эсперы не виноваты, что к ним нельзя обратиться за
помощью: СБ и так пристально следит за ними, а уж в данной
ситуации...
...Но в одном они все-таки виноваты: Евгений до сих пор не
мог спокойно вспоминать, как решительно и холодно пытались
обитатели "Лотоса" оттолкнуть его от Юли! Конечно, их тоже
можно понять: одно предсказание чего стоило! Но неужели нельзя
было найти компромисс? Многое могло пойти по-другому, не поведи
они себя с Евгением, как с врагом... И попытки связи с
Тонечкой, будь они совместными, могли бы оказаться куда более
результативными, и арест большой группы был бы весьма
затруднен!
А может, все-таки еще не поздно как-то поведать им о судьбе
Тонечки? Или хотя бы намекнуть осторожно -- Юля знает адреса и
телефоны разъехавшихся друзей... Да нет, пожалуй, поздно --
теперь к ним на километр нельзя приближаться, особенно Юле! А
написать... Нет, эсперы вряд ли будут достаточно осторожны,
чтобы скрыть опасное послание от излишнего внимания СБ...
Разве только Дэн... Дэниэл Глоцар -- он же ясновидящий!
Конечно, у него больше развиты способности к внушению, он даже
работу себе выбрал соответствующую: в варьете людям голову
морочить -- но умение читать по предметам у него тоже есть. И
Дэн сможет прочитать даже ненаписанное письмо, достаточно будет
дать лишь несколько намеков: остальное он увидит сам...
Пожалуй, можно попробовать!
Евгений достал с полки потрепанную, знакомую с детства
книгу, взял карандаш, бумагу и, стараясь держать в голове образ
Тонечки, выписал следующее:
"А так как под "личностью" мы понимаем рациональное начало,
наделенное рассудком, и так как мышлению всегда сопутствует
сознание, то именно они и делают нас нами самими...
Principium Individuations, представление о личности,
которая исчезает -- или не исчезает -- со смертью...
...потеряно не все. В глубочайшем сне -- нет! В
беспамятстве -- нет! В смерти -- нет! Даже в могиле не все
потеряно. Иначе не существует бессмертия."
Хватит ли этого Дэну, чтобы найти Тонечку? Непонятно... но
на размышления в любом случае наведет! Подумав, Евгений
приписал несколько адресов: Валерия и кое-кого из бывших
коллег. Вряд ли Дэн будет связываться с не-эсперами, тем более,
со служащими СБ, но лишняя информация никогда не помешает.
"Успеха тебе, Дэн, -- почти искренне подумал Евгений. -- И...
честное слово, черт бы побрал твое высокомерие!"
...На следующее утро Евгений отправился в Сент-Меллон. В
небольшом, но солидном и внушающем доверие офисе местного
отделения фирмы "Консул" его просьбе никто не удивился -- по
крайней мере, внешне. Евгений передал своему новому поверенному
два объемистых пакета -- один с материалами исследований,
другой с письмами. Условия хранения и рассылки оговаривались
двумя независимыми договорами, причем текст первого из них
Евгений не обсуждал даже с Юлей: лучший способ сохранить тайну
-- не знать ее вообще!
Кроме того, ему не хотелось лишний раз расстраивать Юлю:
договор очень походил на завещание, а по существу, и был им. В
нем Евгений поручал фирме по истечении пятилетнего срока со дня
принятия документов на хранение поместить данные с дискет в
сеть "Интернет", открыв их для свободного доступа. Этот
крайний, совершенно отчаянный шаг гарантировал, что даже в
случае их гибели материалы не пропадут бесследно... и заодно
давал Евгению лишнюю возможность для шантажа!
Вот только Тонечка... Опубликование материалов погубит ее
немедленно и неотвратимо! Хотя с другой стороны, она все равно
вряд ли продержится указанные пять лет...
Второй договор был короче и оговаривал условие рассылки
"тревожных" писем. Как Евгений и предвидел, поверенный отверг
все формы распоряжения, кроме прямой письменной с
собственноручной подписью. Хорошо еще, что не надо приносить
бумагу лично!
Выйдя из офиса, Евгений испытал огромное облегчение. Завтра
к утру оба пакета будут в полной безопасности в столице, в
центральном правлении фирмы. Теперь можно сосредоточиться на
Юле, на том, как помочь ей выполнить нелегкую миссию, не
"засветив" ни себя, ни "Консула".
Всю дорогу до Серпена Евгений напряженно думал об этом, но
ничего нового в голову так и не пришло. Как ни крути, а
доверять последнюю ниточку почте нельзя -- надо обязательно
"пойти и отнести"...
Вот если бы это сделал кто-то другой, не Юля... Ну неужели
у нее в родном городе совсем нет человека, которому можно
верить безоговорочно?
-- Мой отец! -- Юля даже удивилась вопросу. -- В нем я
абсолютно уверена, могу даже рассказать всю правду. Он поймет и
поможет...
Евгений вспомнил, как на Рождество они приезжали с Юлей к
ее родителям. Тогда из всей семьи отец произвел на него
наиболее благоприятное впечатление. Ну что ж, пусть будет так!
-- Хорошо. Значит, он и отнесет распоряжение в контору.
Через три дня, после того, как меня арестуют...
Юля не стала спрашивать, почему именно через три дня.
Евгений уже говорил ей, что не исключает и совсем
бесконфликтного варианта: если, к примеру, феномен
бесконтактного убийства просто спокойно и подробно изучат, а
Сэма отпустят -- под присмотр СБ... В этом случае лишний шум и
скандал только помешает...
Сама Юля не верила в возможность такого исхода, но
предпочла не спорить с Евгением, только предупредила жестко --
никаким запискам и даже телефонным звонкам не поверит! Пусть
приезжает сам: для такого дела его просто обязаны будут
отпустить.
-- Впрочем, нет, телефонный звонок меня все-таки устроит,
-- все же уступила она. -- Я почувствую, искренне ты говоришь
или по принуждению. А если за три дня ты не дашь о себе знать,
отец передаст твое распоряжение, а я...
-- А ты будешь сидеть дома! -- сердито перебил Евгений. --
Еще чего не хватало... что тебе там взбрело?
-- Ничего, -- по лицу Юли было видно, что она обиделась. --
Я просто подумала, что раз за мной все равно будут следить...
-- Ну? -- помимо воли заинтересовался Евгений.
-- Я могла бы проделать некий отвлекающий маневр. Какой-то
вариант предупреждения, но ненастоящий, понимаешь? Пусть его
перехватят и успокоятся от сознания своей победы -- тем большей
неожиданностью будут письма! Вот только...
Юля смущенно замолчала, не желая показывать, что боится.
Что, если вместе с "отвлекающим маневром" перехватят и ее?
Евгений принял идею почти сразу. Действительно, полное
бездействие Юли выглядело бы подозрительно: спряталась в доме,
сидит тихо, не дергается... А тут -- такой замечательный фокус!
Тогда на ее отца уж точно никто внимания не обратит! Да и над
"отвлекающим маневром" долго думать не надо: пусть это будут
такие же письма, что и настоящие, только покороче и числом
поменьше...
Евгений быстро приготовил новый, уже третий пакет и отдал
его Юле. На всякий случай он велел ей не ходить на почту --
чтобы у наблюдателей не возникло желания изъять письма еще до
отправки. Достаточно будет просто бросить конверты в ближайший
ящик на улице: до адресатов им все равно не дойти, а для Юли
безопаснее...
...Они не сомкнули глаз всю ночь -- каждый понимал, что она
может оказаться для них последней. А наутро Евгений с тяжелым
сердцем проводил заплаканную Юлю на самолет...
Возвращение домой стало для Юли настоящим шоком. Возможно,
не следовало воспринимать все так болезненно -- но она ничего
не могла с собой поделать. И выдуманная история, и скрываемая
правда были похожи одним: невероятным ощущением слабости и
беспомощности. Она не могла сдержать слезы в самолете, плакала
во время разговора с мамой...
По придуманной версии дело представлялось так: они с
Евгением поссорились, потому что Юля хочет завести ребенка, а
он, подлец такой, и слышать об этом не желает, потому что,
видите ли, они еще недостаточно пожили для себя. Ну, и живет
для себя изо всех сил, является домой чуть ли не ночью. Раньше
такого не было!
Мама поверила Юле безоговорочно, поплакала вместе с ней и
остановить его? И как в таком случае быть с законами, с
конституцией?..
Преподаватели только морщились от подобных вопросов, не
давая конкретных разъяснений -- а потом как-то незаметно
подобные разговоры стали дурным тоном и признаком наивности.
Но все же пресловутый "синдром монстра" был реальностью, с
ним нельзя было не считаться. И с ним считались -- факт
создания СБ говорил сам за себя!
И неужели такая скурпулезная и бдительная организация как
СБ не имеет никаких планов "быстрого реагирования" на
чрезвычайные происшествия и кризисы? В это трудно было
поверить, тем более, что до Евгения не раз доходили слухи о
специальных отрядах, о секретных базах и лабораториях. Вряд ли
все они были правдой -- но дыма без огня не бывает...
...Юля выслушала соображения Евгения, не перебивая и не
переспрашивая. Сообщение оглушило ее -- и в тоже время она
никак не могла воспринять ситуацию всерьез. Все это напоминало
детективные сюжеты, но плохо стыковалось с реальной жизнью.
Ну хорошо, а что делать дальше? Как защищаться от новой
опасности, и можно ли вообще от нее защититься? Наконец Юля
очень осторожно спросила:
-- А разве СБ сможет найти Сэма? Ведь катастрофа должна
обмануть и их тоже!
Евгений покачал головой:
-- Найдут, и очень быстро. Они же будут искать совсем не
так, как полиция... -- и увидев недоумение Юли, пояснил: -- Ты
же понимаешь, что у СБ прекрасная база данных. В нее занесены
почти все эсперы страны -- и уж по крайней мере, все _сильные_
эсперы! Так что вымышленное имя никого не обманет: просто будут
искать по другим данным...
-- И найдут его под настоящим именем?
-- Разумеется. И даже с указанием домашнего адреса. Мы
стараемся отслеживать все перемещения эсперов, так что данные
постоянно обновляются...
-- "Мы"! -- передразнила Юля оговорку Евгения. -- Выходит,
в этой вашей базе есть и я... И Тонечка?
Евгений смутился.
-- Ну, конечно... На тебя я вообще сам данные собирал! И
Тонечка есть, только о ней мало что сказано -- ее никогда не
принимали всерьез... на ее счастье! Но Сэм -- другое дело...
-- Хватит рассуждений! Говори наконец: чего ты ждешь от
своих коллег?! -
- едва ли не с угрозой потребовала Юля. -- Или это слишком
страшно, чтобы быть произнесенным вслух?
В последней фразе явственно прозвучала совершенно
неуместная издевка, и Евгений невольно поморщился... но тут же
взял себя в руки и сказал коротко:
-- На свободе Сэма не оставят, за это я ручаюсь. Могут
арестовать за убийства... Но тогда придется доказывать суду
состав преступления, а это тайна похуже атомной бомбы! Так что
я на их месте предпочел бы просто похитить Сэма без лишнего
шума...
-- А "без лишнего шума", -- жестко уточнила Юля, -- значит
вместе с нами! Восхитительно!!!
Евгений видел, что несмотря на попытки сдерживаться, она на
грани истерики.
-- Да не бойся ты, никто нас убивать не будет... это же не
мафия! -- не очень убедительно успокоил он. -- Ну будут всякие
там допросы, исследования... Это не смертельно!
-- И совсем ничего нельзя сделать? -- спросила Юля каким-то
чужим голосом.
-- Что-нибудь всегда можно сделать! -- сердито ответил
Евгений. -- И в первую очередь делать предстоит тебе...
-- Мне?!
-- Именно. Слушай теперь внимательно и запоминай.
-- Я слушаю, -- Юля, казалось, ожила... и облегченно
вздохнув, Евгений начал инструктаж:
-- Во-первых, через несколько дней ты должна будешь уехать
домой...
-- Куда "домой"? -- подскочила Юля, забыв обо всех
предупреждениях. -- К родителям? Ты с ума сошел?!
-- Нет, не сошел еще, -- раздраженно отозвался Евгений. --
И повторяю: не трать энергию на споры, а придумай лучше
убедительное объяснение для родителей...
-- Какое... Какое еще объяснение?!
-- Любое! -- Евгений почувствовал непреодолимое желание как
следует встряхнуть Юлю, как будто это могло заставить ее
соображать быстрее. -- Придумай, из-за чего мы с тобой могли
поссориться. Ревность, зависть, денег мало или шума много --
что угодно! Только бы тебе поверили...
Юля видела, что Евгений не шутит. Но зачем нужно
расставаться как раз тогда, когда больше всего нужна поддержка?
-- А затем, -- объяснил, уже едва сдерживаясь, Евгений, --
что если мы исчезнем все трое, то этого никто и не заметит. Во
всяком случае, не сразу заметят. И тем более, никто не
заподозрит, что с нашим исчезновением не все гладко.
-- А если я уеду...
-- То из родительского дома тебя будет гораздо труднее
изъять. За тобой, конечно, будут следить, но не более того.
Впрочем, на всякий случай будь осторожна...
-- Я-то буду осторожна, -- мрачно заметила Юля, -- а вы?
-- За нас не бойся. Я не собираюсь сидеть и ждать, пока за
мной придут. У СБ тоже есть уязвимое место -- его-то я и
попробую пощекотать... Впрочем, об этом потом, ты мне для этого
тоже понадобишься. И еще запомни одно -- никому не слова! Ни
родителям, ни друзьям, ни Сэму. Сэму -- особенно!..
Юля подавленно кивнула. Еще в "Лотосе" ее предупреждали:
близость с Евгением принесет несчастье... и похоже, давнее
предсказание Юргена начало сбываться!
"Мой дорогой коллега!
Я давно называл тебя так в последний раз, и, боюсь, никогда
больше не назову. Мне очень не хотелось верить, что придется
когда-нибудь обращаться к тебе и другим моим бывшим товарищам
по работе с таким письмом, но увы! Если ты читаешь сейчас это
письмо, если оно к тебе попало, это значит, что подтвердились
худшие мои опасения. И тогда очень прошу: прочти его до конца.
Оно вполне может оказаться моим завещанием, да и тебе -- кто
знает! -- вдруг окажется небесполезным..."
...Евгений отложил ручку и перечитал написанное. Немного
патетично -- ну да это и к лучшему. Пусть бывшие коллеги
почувствуют то же, что и он, представят себя на месте
пострадавшего товарища! А уж воображение у профессиональных
исследователей хорошее...
Руководство СБ -- и в первую очередь Гуминский -- панически
боялось громких скандалов. Это и был тот шанс, который
намеревался использовать Евгений. Сначала он вообще хотел
оповестить о себе весь белый свет -- дватри знакомых журналиста
без труда донесли бы "завещание" до самой широкой
общественности! Но, представив себе все возможные последствия,
Евгений ужаснулся и решил ограничиться "широкой оглаской в
узком кругу" -- распространить свое послание только среди
рядовых исследователей СБ.
Впрочем, результат обещал быть вполне действенным. "Свобода
науки" в СБ всегда ценилась особо: следствие двусмысленного
положения ученых внутри секретной спецслужбы. Насилие над
наукой -- а именно так Евгений собирался представить свой арест
-- неминуемо вызовет такое возмущение, что придется отпустить
пленников во избежание еще более широкой огласки!
То, что последнее время Евгений не поддерживал отношений ни
с кем из бывших коллег, не смущало его. Наоборот, было легче
обращаться в письме не к одному-двум приятелям, а как бы сразу
к широкой аудитории -- ведь адресатов будет, ни много ни мало,
больше трех десятков!
"...Итак, попробую по порядку.
Прежде всего, я представляю, сколько кривотолков вызвал мой
внезапный "уход" из СБ.
На самом деле это было просто беспардонное увольнение,
вызванное моим категорическим несогласием с вмешательством в
мою работу, которую я достаточно уверенно считаю в своей
компетенции. Здесь я могу ошибаться, дело субъективное, но, во
всяком случае, грубых нарушений субординации я не допускал.
Не знаю, как это все было представлено -- и были ли вообще
какие-то объяснения. Конечно, я поступил не очень красиво,
никому ничего не сказав, но на это были причины, и, поверь,
достаточно веские. Возможно, я был не прав. Впрочем, я и сейчас
не пытаюсь искать оправдания и аргументы или агитировать
кого-то в свою пользу. Время для дискуссий ушло, и боюсь,
безвозвратно. Всякие споры и аргументации не имеют теперь
никакого значения -- пришло время действий!
То, что к тебе попало это письмо, означает только одно: мой
подопечный эспер, я сам, а возможно, и моя жена, схвачены
оперативной службой СБ..."
...Евгений запнулся. На самом деле он вполне рассчитывал
уберечь Юлю от ареста, отправив ее к родителям. Но теперь он на
какой-то миг представил, что и ее тоже сумеют схватить -- и
испугался смертельно! Нет, этого ни в коем случае нельзя
допустить!
"...и в настоящее время содержатся без суда, следствия и
какой-либо надежды на то и другое на одной из секретных баз, о
существовании которых у нас всегда ходило столько упорных и
настойчиво -- не чересчур ли настойчиво?! -- опровергаемых
слухов..."
...Интересно, чем в действительности окажется пресловутая
секретная база -- комнатой прямо в институте? конспиративной
квартирой? особняком? полигоном? И какую "программу
исследований" там предложат? Во всяком случае, про Сэма
наверняка постараются вытрясти все, что можно!
Жаль, что в письме эти вопросы тоже никак не обойти. Что ж,
придется осторожно упомянуть Сэма -- без лишних подробностей...
"...Тебе, конечно, интересно узнать, чем я заслужил такое
интенсивное внимание к своей скромной персоне? Боюсь, что я
тебя разочарую! Пока, насколько мне известно, все мои
"прегрешения" состоят в том, что после увольнения я осмелился
самостоятельно продолжать исследование, которое мне не
позволили довести по моему плану в СБ.
Его объектом был один мой старый знакомый эспер-эмигрант,
точнее, некоторые его интересные способности в области
предсказаний. Так получилось: очень давно я смог установить
контакт с этим эспером и вполне успешно поддерживать его в
течение нескольких лет.
Естественно, я не хотел никакого официального
вмешательства, которое могло разрушить достигнутое такими
стараниями доверие. Но меня не услышали, и предпочли заменить
доверие на насилие -- вероятно, сочли его более надежным
средством!"
...Интересно, насколько далеко может зайти это насилие?
Ведь он и Сэм окажутся в полной власти "исследователей" --
которые сделают все, чтобы не допустить утечки информации! До
какой степени "все"? Решатся ли они, если не останется другого
выхода, убить опасного эспера? А нежелательного свидетеля в
лице бывшего коллеги? Евгений вздрогнул и оборвал себя -- так
можно вообразить что угодно!..
"...Зачем я пишу все это тебе и другим, которые сейчас
читают такие же письма (а может, даже, и не читают -- наша
оперслужба весьма, весьма проворна...)? Нет, я не прошу помощи,
протестов или забастовок. Все, на что я рассчитываю, -- это
информация. Наши коллеги-пленители рассчитывают обработать нас
"по-тихому" -- очень не хочется доставить им этой радости..."
...Кстати, для этого способ доставки писем следует
продумать досконально -- их ни в коем случае не должны
перехватить! Ведь не исключено, что они окажутся главным
залогом их безопасности во всей этой переделке...
"...Вот, собственно, и все. Надеюсь, ты понимаешь: подобная
история в любой момент может произойти с каждым из вас. И где
гарантия, что я первый? Сколько исследователей были уволены
раньше? Все ли они живы? Никто не интересовался, никому в
голову не приходило поинтересоваться... Может, теперь у
кого-нибудь появится желание не быть слепым котенком? Ведь
опергруппы не действуют по своей инициативе! И те, кто будут
допрашивать меня -- они ведь работают в наших лабораториях,
рядом с нами..."
...А ведь и в самом деле интересно, с кем из коллег он
встретится после ареста! Наверняка среди них окажутся хорошие
знакомые, может, даже друзья... И уж конечно там будут люди из
"списка рассылки", из тех, к кому он, собственно, обращается в
письме!
Хорошо это или плохо? Эффект неожиданности будет смазан,
зато серьезность провокации будет понятна без слов! Можно даже
поместить в каждом письме полный список всех адресатов: пусть
масштаб скандала сразу станет ясен!
"...Еще прилагаю список тех, кто еще, кроме тебя, получит
-- если получит! -- подобное послание. Не прошу о большем, но
хотя бы оповести их о сути дела, если мои письма не дойдут до
них. Смею заметить, что этих людей и их мнение я очень уважаю и
в какой-то степени надеюсь на их поддержку и защиту, если не
для себя лично, то по крайней мере для дорогих мне принципов
свободы и независимости исследователя в своих профессиональных
областях.
На всякий случай -- прощай...
Евгений"
...Принтер выплюнул последний листок и умолк. Евгений взял
стопку писем и перенес на стол, к приготовленным и уже
надпечатанным конвертам. Чуть поодаль аккуратной стопкой лежали
все "компроментирующие материалы", связанные с бесконтактным
убийством и управлением случайностями: многострадальные
дневники самой Тонечки, ее прощальное письмо, краткие заметки о
неудачных попытках связи с ней, схемы замка Горвича и
окрестностей, коробка с дискетами... Сверху, ничуть не усилив и
не ослабив издевательского свечения, поблескивал перстень...
Сев за клавиатуру, Евгений методично прошелся по дискам,
тщательно уничтожая все следы своей работы. После их ареста
компьютер будут трясти всеми доступными средствами -- значит,
надо гарантировать, что в нем не останется ни одного упоминания
о Тонечке!
Через час работа была закончена. Теперь из материальных
свидетельств исследований астрала остались только те, что
лежали на столе, и Евгений приступил к новой работе. Раскладка
писем по конвертам требовала внимания и аккуратности, но не
мешала раздумьям -- а подумать было о чем...
Рабочие материалы и письма были почти готовы к эвакуации,
но план самой эвакуации был до сих пор не до конца понятен. На
Рождество, когда Сэм оставался в Серпене один, Евгений,
опасаясь излишнего любопытства СБ, просто брал материалы с
собой. Можно повторить то же самое -- только теперь уже Юле...
Да, но тогда ситуация была куда менее серьезной, а сейчас
СБ может проявить гораздо большую настойчивость... и трудно
даже представить, что будет, если материалы попадут к
исследователям! Во всяком случае, Тонечку после этого уже ничто
не спасет...
Нет, все документы надо укрыть понадежнее -- в банковском
сейфе, например. Или в адвокатской фирме -- вот уж кто умеет
хранить тайны! Если оговорить условия хранения, ни одна живая
душа, включая хоть самого президента, не доберется до тетрадей!
Солидные фирмы весьма дорожат своей репутацией...
...А что если и письма тоже отправить через фирму? Это ведь
нешуточное дело: один человек, посылающий большое количество
одинаковых конвертов, сразу привлекает внимание -- а за Юлей и
без того будут следить... Зато у адвокатской фирмы собственная
обширная переписка, курьеры -- словом, куда больше возможностей
проделать все быстро и незаметно!
Одно узкое место, конечно, останется: даже адвокатской
фирме нужен какой-то сигнал, распоряжение типа "отправляйте,
пора!". Ведь неизвестно, когда произойдет арест: завтра, через
неделю... А того, кто передаст команду -- а кроме Юли это
по-прежнему некому сделать! -- СБ все равно может вычислить,
перехватить...
Вот если бы сообщение можно было как-то продублировать,
если бы его повторил кто-то, не попавший в поле зрения СБ... Но
кому из друзей можно доверить столь мрачную тайну? Разве только
Валерию... Но он живет так далеко от столицы... и потом, он же
не станет сидеть сложа руки, узнав, что Евгений в беде!
Немедленно примчится на помощь -- и все испортит... Прямо
заколдованный круг какой-то!
Евгений целый день не находил себе места, пытаясь
что-нибудь придумать. Лишь вечером, когда уже вернулись из
больницы Юля и Сэм, он наконец нашел простое и красивое
решение. Пусть Валерия известит... его собственный компьютер!
Небольшая программка, посланная по электронной почте, посадит в
компьютер вирус, который сработает только в том случае, если не
получит в течение, скажем, трех дней подряд определенного
условного сигнала от Евгения. Ну и пошлет на принтер
соответствующий текст...
Евгений радостно поделился своей идеей с Юлей (они были на
кухне одни, Сэм отправился в свою комнату). Но Юля, вместо того
чтобы разделить радость, удивилась:
-- А почему ты не сделаешь этого вообще со всеми письмами?
Было бы куда проще обойтись без возни с конвертами и
распоряжениями!
Евгений покачал головой:
-- Представь, что будет, если хоть кто-то обнаружит вирус
раньше времени! А что обнаружат, я не сомневаюсь: в СБ, как
правило, хорошие специалисты...
-- А Валерий?
-- Ну, его возможности я хорошо себе представляю! Обмануть
его мне не составит никаких проблем... Не беспокойся: он не
прочитает письмо раньше, чем до нашего ареста!
Юля вздохнула: все упоминания предстоящего ареста вслух
нагоняли на нее уныние. Да и что толку писать этому школьному
приятелю Евгения? Чем он может помочь? Ему же все равно нельзя
оставить распоряжение о рассылке писем!
-- Пусть он просто убедится, что письма благополучно дошли,
-- объяснил Евгений. -- А если что, то известит моих коллег уже
сам. Это, конечно, менее эффективно: сразу ему не поверят... Но
появится сомнение, захотят проверить -- и вскоре убедятся, что
все правда!
...Отправив Валерию "инфицированную" программу, Евгений
облегченно вздохнул: одной проблемой меньше! Насколько было бы
легче, если бы и у Юли были такие же надежные друзья -- не
пришлось бы самой идти в адвокатскую контору, рисковать. Но
бывшие обитатели "Лотоса"... впрочем, о них лучше вообще не
вспоминать!
Евгений смутился, как будто Юля могла услышать его
оскорбительную мысль -- а если вдуматься, то и несправедливую к
тому же! Эсперы не виноваты, что к ним нельзя обратиться за
помощью: СБ и так пристально следит за ними, а уж в данной
ситуации...
...Но в одном они все-таки виноваты: Евгений до сих пор не
мог спокойно вспоминать, как решительно и холодно пытались
обитатели "Лотоса" оттолкнуть его от Юли! Конечно, их тоже
можно понять: одно предсказание чего стоило! Но неужели нельзя
было найти компромисс? Многое могло пойти по-другому, не поведи
они себя с Евгением, как с врагом... И попытки связи с
Тонечкой, будь они совместными, могли бы оказаться куда более
результативными, и арест большой группы был бы весьма
затруднен!
А может, все-таки еще не поздно как-то поведать им о судьбе
Тонечки? Или хотя бы намекнуть осторожно -- Юля знает адреса и
телефоны разъехавшихся друзей... Да нет, пожалуй, поздно --
теперь к ним на километр нельзя приближаться, особенно Юле! А
написать... Нет, эсперы вряд ли будут достаточно осторожны,
чтобы скрыть опасное послание от излишнего внимания СБ...
Разве только Дэн... Дэниэл Глоцар -- он же ясновидящий!
Конечно, у него больше развиты способности к внушению, он даже
работу себе выбрал соответствующую: в варьете людям голову
морочить -- но умение читать по предметам у него тоже есть. И
Дэн сможет прочитать даже ненаписанное письмо, достаточно будет
дать лишь несколько намеков: остальное он увидит сам...
Пожалуй, можно попробовать!
Евгений достал с полки потрепанную, знакомую с детства
книгу, взял карандаш, бумагу и, стараясь держать в голове образ
Тонечки, выписал следующее:
"А так как под "личностью" мы понимаем рациональное начало,
наделенное рассудком, и так как мышлению всегда сопутствует
сознание, то именно они и делают нас нами самими...
Principium Individuations, представление о личности,
которая исчезает -- или не исчезает -- со смертью...
...потеряно не все. В глубочайшем сне -- нет! В
беспамятстве -- нет! В смерти -- нет! Даже в могиле не все
потеряно. Иначе не существует бессмертия."
Хватит ли этого Дэну, чтобы найти Тонечку? Непонятно... но
на размышления в любом случае наведет! Подумав, Евгений
приписал несколько адресов: Валерия и кое-кого из бывших
коллег. Вряд ли Дэн будет связываться с не-эсперами, тем более,
со служащими СБ, но лишняя информация никогда не помешает.
"Успеха тебе, Дэн, -- почти искренне подумал Евгений. -- И...
честное слово, черт бы побрал твое высокомерие!"
...На следующее утро Евгений отправился в Сент-Меллон. В
небольшом, но солидном и внушающем доверие офисе местного
отделения фирмы "Консул" его просьбе никто не удивился -- по
крайней мере, внешне. Евгений передал своему новому поверенному
два объемистых пакета -- один с материалами исследований,
другой с письмами. Условия хранения и рассылки оговаривались
двумя независимыми договорами, причем текст первого из них
Евгений не обсуждал даже с Юлей: лучший способ сохранить тайну
-- не знать ее вообще!
Кроме того, ему не хотелось лишний раз расстраивать Юлю:
договор очень походил на завещание, а по существу, и был им. В
нем Евгений поручал фирме по истечении пятилетнего срока со дня
принятия документов на хранение поместить данные с дискет в
сеть "Интернет", открыв их для свободного доступа. Этот
крайний, совершенно отчаянный шаг гарантировал, что даже в
случае их гибели материалы не пропадут бесследно... и заодно
давал Евгению лишнюю возможность для шантажа!
Вот только Тонечка... Опубликование материалов погубит ее
немедленно и неотвратимо! Хотя с другой стороны, она все равно
вряд ли продержится указанные пять лет...
Второй договор был короче и оговаривал условие рассылки
"тревожных" писем. Как Евгений и предвидел, поверенный отверг
все формы распоряжения, кроме прямой письменной с
собственноручной подписью. Хорошо еще, что не надо приносить
бумагу лично!
Выйдя из офиса, Евгений испытал огромное облегчение. Завтра
к утру оба пакета будут в полной безопасности в столице, в
центральном правлении фирмы. Теперь можно сосредоточиться на
Юле, на том, как помочь ей выполнить нелегкую миссию, не
"засветив" ни себя, ни "Консула".
Всю дорогу до Серпена Евгений напряженно думал об этом, но
ничего нового в голову так и не пришло. Как ни крути, а
доверять последнюю ниточку почте нельзя -- надо обязательно
"пойти и отнести"...
Вот если бы это сделал кто-то другой, не Юля... Ну неужели
у нее в родном городе совсем нет человека, которому можно
верить безоговорочно?
-- Мой отец! -- Юля даже удивилась вопросу. -- В нем я
абсолютно уверена, могу даже рассказать всю правду. Он поймет и
поможет...
Евгений вспомнил, как на Рождество они приезжали с Юлей к
ее родителям. Тогда из всей семьи отец произвел на него
наиболее благоприятное впечатление. Ну что ж, пусть будет так!
-- Хорошо. Значит, он и отнесет распоряжение в контору.
Через три дня, после того, как меня арестуют...
Юля не стала спрашивать, почему именно через три дня.
Евгений уже говорил ей, что не исключает и совсем
бесконфликтного варианта: если, к примеру, феномен
бесконтактного убийства просто спокойно и подробно изучат, а
Сэма отпустят -- под присмотр СБ... В этом случае лишний шум и
скандал только помешает...
Сама Юля не верила в возможность такого исхода, но
предпочла не спорить с Евгением, только предупредила жестко --
никаким запискам и даже телефонным звонкам не поверит! Пусть
приезжает сам: для такого дела его просто обязаны будут
отпустить.
-- Впрочем, нет, телефонный звонок меня все-таки устроит,
-- все же уступила она. -- Я почувствую, искренне ты говоришь
или по принуждению. А если за три дня ты не дашь о себе знать,
отец передаст твое распоряжение, а я...
-- А ты будешь сидеть дома! -- сердито перебил Евгений. --
Еще чего не хватало... что тебе там взбрело?
-- Ничего, -- по лицу Юли было видно, что она обиделась. --
Я просто подумала, что раз за мной все равно будут следить...
-- Ну? -- помимо воли заинтересовался Евгений.
-- Я могла бы проделать некий отвлекающий маневр. Какой-то
вариант предупреждения, но ненастоящий, понимаешь? Пусть его
перехватят и успокоятся от сознания своей победы -- тем большей
неожиданностью будут письма! Вот только...
Юля смущенно замолчала, не желая показывать, что боится.
Что, если вместе с "отвлекающим маневром" перехватят и ее?
Евгений принял идею почти сразу. Действительно, полное
бездействие Юли выглядело бы подозрительно: спряталась в доме,
сидит тихо, не дергается... А тут -- такой замечательный фокус!
Тогда на ее отца уж точно никто внимания не обратит! Да и над
"отвлекающим маневром" долго думать не надо: пусть это будут
такие же письма, что и настоящие, только покороче и числом
поменьше...
Евгений быстро приготовил новый, уже третий пакет и отдал
его Юле. На всякий случай он велел ей не ходить на почту --
чтобы у наблюдателей не возникло желания изъять письма еще до
отправки. Достаточно будет просто бросить конверты в ближайший
ящик на улице: до адресатов им все равно не дойти, а для Юли
безопаснее...
...Они не сомкнули глаз всю ночь -- каждый понимал, что она
может оказаться для них последней. А наутро Евгений с тяжелым
сердцем проводил заплаканную Юлю на самолет...
Возвращение домой стало для Юли настоящим шоком. Возможно,
не следовало воспринимать все так болезненно -- но она ничего
не могла с собой поделать. И выдуманная история, и скрываемая
правда были похожи одним: невероятным ощущением слабости и
беспомощности. Она не могла сдержать слезы в самолете, плакала
во время разговора с мамой...
По придуманной версии дело представлялось так: они с
Евгением поссорились, потому что Юля хочет завести ребенка, а
он, подлец такой, и слышать об этом не желает, потому что,
видите ли, они еще недостаточно пожили для себя. Ну, и живет
для себя изо всех сил, является домой чуть ли не ночью. Раньше
такого не было!
Мама поверила Юле безоговорочно, поплакала вместе с ней и