Точильникова Наталья. Кратос

   – Я не собираюсь его казнить, – сказал я. – У меня относительно него определенные планы.
   – Государь, помилуйте его. Он довольно намучился.
   – Я подумаю, – сказал я.
   Я поблагодарил Ройтмана за информацию и пожал ему руку на прощание.
   Тут же запросил материалы допросов Вальдо, отчеты сотрудников Центра и материалы дела. И не поленился изучить.
 
   Я прилетел на базу «Закат» ближе к вечеру, действительно на закате. И тут же приказал прислать ко мне Анри Вальдо.
   И вот я сижу в глубоком кресле в кабинете, который выделен мне для работы командованием базы. За окном пылает вечернее небо, и над островом Ихтус курится храм. Анри стоит передо мною не то чтобы по стойке смирно, но руки по швам.
   – Садитесь, месье Вальдо, – предлагаю я и указываю на соседнее кресло.
   – Извините, государь, но я не имею права. Государственный преступник не может сидеть в присутствии императора, даже если он предложит.
   Я посмотрел на его полковничьи нашивки и задумался об этом юридическом казусе. Полгода назад, когда Анри предложил помощь, я был так расстроен судьбой Кратоса и так радовался любому союзнику, что мне в голову не пришло, что у него не отменен приговор. Условное освобождение – распространенная практика. На таком режиме всех держат от месяца до года. Я и представить себе не мог, что это бывает бессрочно.
   Я мысленно устроил себе головомойку. Не проверил, не ознакомился с делом. Если бы знал все обстоятельства, я бы десять раз подумал, доверить ли ему взвод, не то что полк. Гнать надо за такое головотяпство! Будет мне уроком.
   Полк, впрочем, объяснялся скорее не моим разгильдяйством, а популярностью Анри среди выходцев с Тессы. Столько набрал. Интересно, что он им говорил? Что Кратос в опасности?
   Только теперь я понял, какой отчаянной храбростью надо было обладать, чтобы явиться ко мне с этим предложением. С таким послужным списком лучше вообще на глаза императору не попадаться.
   Я тогда устроил ему довольно жесткую проверку. Теперь до меня дошло, насколько жесткую. Ему грозил не только Психологический центр, ему светила отмена отсрочки. Я оценил его железную выдержку.
   Что было причиной? Лояльность и чистота намерений? Или отсутствие других реальных возможностей? Или в Центре его просто убедили в абсолютной недопустимости некоторых действий?
   Слава богу, пока мое разгильдяйство ни к каким катастрофическим последствиям не привело. Базу Анри не захватил, хотя с верным полком и его военным гением вполне мог, и на столицу не пошел. Это давало некоторые основания ему доверять. Или он квалификацию потерял за девять с половиной лет отсидки?
   – Садитесь, садитесь, Анри, – говорю я. – Это приказ.
   – Государь, в таком случае я должен напомнить, что закон выше вашего слова.
   Я усмехнулся. Формально он совершенно прав.
   – Ну, стойте. Вы в полиции отмечались в этом месяце?
   – Конечно. Каждый месяц летаю в Лагранж.
   – А почему не здесь?
   – На базе нет полиции, государь.
   – Эту функцию может выполнять ваш непосредственный командир.
   – Он в курсе. Но у них какие-то бюрократические трудности, – он пожал плечами. – Кстати, в полиции тоже знают, где я.
   – Вы исключительно законопослушный человек, месье Вальдо, – заметил я.
   – У меня очень серьезный стимул, государь.
   – Понимаю. У меня к вам предложение, Анри. Правда, если мы с вами договоримся, отмечаться вам, вероятно, придется у меня, поскольку я стану вашим непосредственным командующим.
   – Это меня вполне устраивает, государь.
   Я рассмеялся.
   – В свое время вы проявили себя как исключительно талантливый полководец, – сказал я. – К сожалению, не на стороне Кратоса. Мне бы хотелось дать вам шанс исправить эту историческую ошибку и послужить империи. Не обещаю, что сразу уберу тот стимул, который заставляет вас быть столь законопослушным, но со временем, если я буду вами доволен, вероятно, да. Я собираюсь отдать вам под командование небольшую часть флота Кратоса. Это пять кораблей. Все построены на Тессе, в том числе линкор «Экзюпери», – я встретил взгляд его горящих глаз и улыбнулся. – Большая часть флота будет под командованием молодого человека по имени Сергей Букалов. Мне его рекомендовали как самого талантливого полковника флота Кратоса. Возможно, это и так, но ему не хватает боевого опыта. Я надеюсь, что в критической ситуации вы сможете помочь ему советом. Что вы об этом думаете?
   – Благодарю вас, государь.
   – У меня есть одно непременное условие…
   Он насторожился, вопросительно посмотрел на меня.
   – Перед тем как принять командование, вы должны надеть допросное кольцо.
   Его взгляд замутился, в углах губ появились насмешливые морщинки.
   – Государь, меня десятки раз допрашивали! И во время следствия, и во время суда, и после приговора, в Центре. Неужели у вас нет этих материалов?
   – Конечно, есть. Но я хочу иметь полную картину на сегодняшний день.
   Это очень соблазнительная мысль. Меня подмывает снять допрос со всех ключевых фигур в государстве. О Хазаровском я теперь знаю абсолютно все и совершенно четко представляю, чего от него ждать и на что он способен, а на что нет, и как на него надавить, чтобы он делал то, что нужно. Это оказалось очень удобным.
   – Государь, вам не требуется моего согласия, – сказал Анри. – Вы можете отправить меня в Центр, допросить с кольцом, положить под биопрограммер, казнить, наконец. И все без суда, по единому вашему слову!
   – Анри, прекратите истерику, – оборвал я. – Я прекрасно осведомлен и о моих, и о ваших правах. Но если я доверяю вам флот, я хочу, чтобы и вы доверяли мне. У государственных преступников не спрашивают согласия в таких случаях, у офицеров флота спрашивают. Я хочу иметь дело с офицером, а не с государственным преступником.
   – А если я откажусь? – спросил он.
   – Ну что ж, очень жаль. Я считал, что для вас небезразлична судьба европейской цивилизации. Речь уже не о Кратосе, месье Вальдо.
   Он кивнул.
   – Хорошо, я согласен.
   – Слава богу! – вздохнул я. – Тогда пойдемте.
   Допрашивали на гауптвахте базы, причем я отказался от помощников, мы были вдвоем.
   – Присаживайтесь, Анри Вальдо, – сказал я, указывая на кресло для допросов. – Это то исключительное место, где государственный преступник не только может сидеть в присутствии императора, но и обязан.
   – Тайна исповеди гарантируется? – спросил он.
   – Разумеется.
   Результаты допроса убедили меня, что назначение Анри не такой уж безумный риск.
   Он чувствовал себя вполне сносно, никаких блоков на его памяти не было, так что и ломать не понадобилось, и обошлось без тошноты и носовых кровотечений.
   – Через пять дней вы должны быть на орбите, – сказал я.
   – Да, государь, – кивнул он.
 
   Мы с Анастасией Павловной сидим за накрытым столом в ее особняке, между нами дежурный пирог, к которому никто не притрагивается. Императрица пьет из бокала мелкими глотками чистую воду из источника в горах неподалеку от Лагранжа. Так и называется «О де Лагранж». Я предпочел тот же напиток. Есть не хочется, но хочется пить.
   – Я пришел, чтобы проститься, Анастасия Павловна.
   – Неужто собрался в храм раньше меня? Поперек бабки в пекло!
   – Я собрался на Дарт, потом на Тессу. Может быть, кого-то удастся спасти.
   – Скорее что-то, – сказала она. – Например, месторождения Дарта. На месте махдийцев я бы уже наложила на них руку.
   – Надеюсь, что они не успели понять, что ситуация изменилась. С метаморфами им было не справиться.
   – Или что их начал косить Т-синдром. Но всех планет ты все равно не удержишь. О Ските и Светлояре можешь забыть, как не обидно тебе последнее.
   – Уже забыл, – сказал я. – Только Дарт и Тесса.
   – Ну дерзай, мальчик! – улыбнулась она. – Надеюсь тебя дождаться.
   Он отпила из бокала и спросила:
   – Насколько ты доверяешь твоему Че Геваре, Даня?
   – Процентов на восемьдесят. Я тщательно изучил материалы дела, подробности биографии, допросы, отчеты психологов, с Ройтманом встречался. Не должен он предать, не похоже.
   – Ну-у, Ройтман, это конечно! Он меня достал за двадцать лет своими прошениями о помиловании, у него все заблудшие овечки.
   – В том числе Хазаровский, – заметил я.
   Она улыбнулась.
   – Угу, барашек. А если серьезно, Даня, что будешь делать, если предаст?
   – Я даю ему пять старых потрепанных посудин. Далеко не уйдет и много крови не попортит. Найду, поймаю и лично выпущу кишки на главной площади Кратоса.
   – А если это случится уже при Хазаровском?
   – Ему нужен сильный главнокомандующий, Анастасия Павловна. Для него и стараюсь. Я что-нибудь придумаю.
   – Я ведь тоже встречалась с этим твоим Вильямом Уоллесом девять лет назад. И это было не самое приятное свидание в моей жизни. Он дерзок до безобразия.
   – И все же дали отсрочку?
   – Мальчишка! Я же не Хазаровский, у меня нет самолюбия. А вот как они с Лео сработаются?
   – У них много общего, – улыбнулся я. – Тессианские патриоты! Только один системный, а другой нет. Впрочем, мне месье Вальдо дерзил вполне системно, напоминал о верховенстве закона.
   – О! Для него это большой прогресс. Десять лет назад он руководствовался исключительно революционным правосознанием. Напомнит тебе о прописанной в законе эвтаназии непосредственно перед выпусканием кишок.
   – Не напомнит, – улыбнулся я. – Гордость не позволит.
 
   Мы взяли с собой Артура. Он так же болен, как и мы с Юлей, так что оставить его на Кратосе, мотивируя это рискованностью затеи, было бы пустым мучительством. Он так же обречен. Сыворотка не подействовала, Т-синдром зашел слишком далеко.
   Юля просила за него:
   – Пусть летит с нами, Даня, он мало видел, пусть увидит Дарт.
   И вот он стоит рядом и смотрит в иллюминатор на проплывающий мимо белый шар Вельвы.
   Я вижу в нем черты его отца. До встречи с Анри Вальдо он был для меня сыном Юли от первого брака, теперь он сын Анри, тессианского бунтовщика, который согласился мне служить. И неизвестно еще, чем кончится эта служба.
   Вальдо приглашал его на «Экзюпери», вместе с основным флотом оставшийся защищать Кратос. Но Артур предпочел лететь с нами, и я рад этому.
   Я смотрю на него и думаю, что у меня нет родного сына и никогда уже не будет.
   За стеклом иллюминатора проплывает стая цертисов. Их здесь множество: мы словно плывем в море, полном медуз. А в небе горит алая звезда Дарта.
   Я долго колебался, с чего начать: Тесса или Дарт. Культурная столица или кузница и шахта? Душа или рабочие руки? Я выбрал последнее, сейчас это важнее. Но и о Тессе не мог забыть. Я послал туда небольшой флот во главе с молодым командующим Романом Мироновым. Если метаморфы на Тессе так же утратили волю к борьбе, как на Кратосе, а махдийцы еще не опомнились – он справится. Его задача ввести сыворотку оставшимся в живых и спасти хоть кого-нибудь. Если силы будут неравны – я приказал ему не вступать в бой.
   Через два дня мы были на орбите Дарта. Красный диск с небольшим серпом затемненной части занимает пол-иллюминатора. Видны гигантские паруса отражателей, висящие на геостационарных орбитах, багровое солнце Дарта дает слишком мало света. Так что экваториальная часть светлее, почти розовая с сиреневыми пятнами океанов, только полярные шапки, занимающие четверть поверхности, девственно алы. Их не подсвечивают, поскольку там никто не живет. Дарт – холодная планета, заселены только низкие широты.
   Планета молчит. Ни одного сигнала: ни радио, ни Сети, ни быстрой связи. Планета молчит уже полтора года. Запрашиваем Тиль, столицу Дарта. Тишина.
   Над горизонтом поднимаются серебристые звездочки. Я сначала подумал, что это цертисы. Нет. Часть флота Дарта, не ушедшая на Кратос с армией метаморфов полгода назад. Мы пытаемся с ними связаться. Молчание.
   Пять линкоров и целая стая мелких кораблей плывут, как акулы в окружении мальков. И так же немы. Я решаю выслать десант.
   Ко мне подходит Артур.
   – Даниил Андреевич… Государь, можно мне лететь с десантом?
   Он носит форму военного флота Кратоса со всем удовольствием шестнадцатилетнего мальчишки. Наверное, не с меньшим носил бы и берет с надписью «RAT». Лихости у него хватает.
   Я поворачиваюсь к Юле, смотрю вопросительно.
   – Да, – говорит она.
   – Можно, – повторяю я.
   – Спасибо, – улыбается он, махает рукой Юле. – Пока, Джульетта!
   Я смотрю ему вслед и думаю о том, что при обычных обстоятельствах я бы осудил его за чрезмерный авантюризм и стремление к подвигам. Но теперь слишком хорошо понимаю, что он хочет успеть хоть что-нибудь.
   Маленькие челноки летят к линкорам Дарта. Ни единого выстрела. Вскрывают лазерами отсеки шлюпов и скрываются внутри. На мое кольцо поступают сведения о ходе операции.
   Корабли пусты.
   – Здесь вообще ни одного человека, Даниил Андреевич, – докладывает Артур. – Мы обошли пол-линкора.
   Я переключаюсь на командующего операцией генерала Яхина.
   – Никого, государь. Флот брошен.
   Брошен ли? Я подозреваю, что экипаж частью исчез, частью ушел в храм.
   Прослушиваю записи докладов других десантников, снова возвращаюсь к Артуру.
   – Пусто, Даниил Андреевич.
   Ну что ж, я ожидал чего-то подобного. Хорошо, что мы нашли эти корабли раньше махдийцев, я оставлю там людей.
 
   Я отправил разведку в Тиль. Десять легких кораблей. Артур, конечно, принял участие. Через два часа пришел ответ:
   – На космодроме брошенные корабли. Наземные службы не работают.
   И тогда мы с Юлей вошли в челнок и тоже отправились в Тиль. На орбите остался тяжелый флот.
   Вот мы и на Дарте. Красное солнце бьет из-за рваных серых облаков, спину печет еще одно, такое же красное, искусственное солнце, висящий на орбите гигантский отражатель. И третье солнце стоит в зените. И только поэтому в Тиле довольно светло, как на Кратосе в час заката. Дует теплый ветер, шевелит красные листья деревьев, гонит по улицам лиловую опавшую листву. Градусов двадцать по Цельсию, просто рай по местным меркам. Еще бы! Мы же недалеко от экватора.
   Мы пересаживаемся в гравипланы, прилетевшие с нами на челноках, и летим над городом. Рядом с выходом из здания космопорта – общественная стоянка гравипланов. Все машины на месте.
   Дарт – богатая планета: гравипланы, отражатели, высокие технологии, развитый и не слишком честный бизнес и большие ассигнования на социальные нужды. Были.
   Архитектура Дарта более функциональна, чем изысканна. Это не Тесса. Но дома добротные, в пригородах большей частью из местных красных бревен с зелеными и красными крышами или из кирпича. Зеленые крыши на фоне красной листвы деревьев кажутся обращенной картинкой какого-нибудь пригорода на Кратосе: зеленые деревья и красные крыши.
   В городском пейзаже Тиля появилась новая деталь: храмы теосов. Их шпили разбросаны по всему городу. Пока мы летели к деловому центру, я насчитал десяток.
   В небе ни одного гравиплана, зато парят цертисы. Много, почти как на подступах к планете и возле Вельвы.
   Мы приземлились на площади перед дворцом губернатора Дарта. Этот дом уже проверила разведка, и здесь я собираюсь устроить штаб.
   Заходим в ворота. Дорожка, мощенная белой и красной плиткой, при дартианском освещении, впрочем, кажется розовой. По бокам от входа два кардиоса Дарта тянут алые ветви к трем солнцам Тиля. Возле деревьев – газон с красной и сиреневой травой.
   В дверях меня встречает Артур.
   – Даниил Андреевич, мы нашли ребенка.
   – Какого еще ребенка? Где?
   – Здесь. Мальчика.
   – Ну показывайте.
   Мы на втором этаже губернаторского дома, я сижу у стола в комнате, выделенной мне под кабинет. Артур держит за руку мальчика лет семи.
   – Вы император? – бесцеремонно спрашивает мальчик на языке Кратоса.
   Я улыбаюсь. Честно говоря, я совершенно не умею общаться с детьми, наверное, потому что нет своих. Не знаю, какой выбрать тон, и чувствую себя медведем.
   – Да, я император, – говорю я. – Как тебя зовут?
   – Винсент.
   Замечательно. Имя ассоциируется с постимпрессионизмом.
   – Где твои родители?
   – Папу убили во время войны, мама ушла в храм.
   – Давно?
   – В конце весны.
   Значит, месяца три назад, сейчас здесь начало осени.
   – Как же ты живешь один?
   – Я не один. Мама приходила несколько раз и есть другие ребята.
   – Как приходила? Она же ушла в храм.
   Он пожал плечами.
   – Ко всем приходят.
   Я не специалист по детской психологии и детским легендам. Сюда бы Ройтмана или Дидье Шинона. Впрочем, это и не по их части. Наверное, защитная реакция. Дети придумали, что родители живы.
   – Нам показали склады, – продолжает мальчик. – Мы там берем продукты.
   – Кто показал?
   – Родители.
   Я вздыхаю.
   – В Тиле много детей? – спрашиваю я.
   – Да.
   – Покажешь, где они живут?
   – Конечно.
   – И еще… Винсент, ты познакомишь меня со своей мамой?
   Наверное, я совершил грубую ошибку с точки зрения психологии, задав этот вопрос, но упомянутую науку я худо-бедно знаю только в рамках, необходимых для властителя. Это за рамками.
   Мальчик кивнул и улыбнулся.
   – Познакомлю.
 
   …Дети Дарта. Они были слишком малы, чтобы носить перстни связи и выходить в Сеть, и их не регистрировали метаморфы. Им негде было заразиться Т-синдромом, и они здоровы.
   Это очень хорошо: население Дарта не погибло, лет через пятнадцать может выйти на прежний уровень. Ну, минус процентов двадцать, на Дарте было много молодых поселенцев без детей.
   Но что мы будем делать в эти пятнадцать лет? Мы не сможем вывезти всех на Кратос и не сможем быстро доставить сюда достаточное количество взрослых поселенцев, которые могли бы о них позаботиться. А значит, мы не сможем спасти всех.
   Винсент сдержал обещание и показал мне свою маму. Цертис в обличии женщины подплыла ко мне в саду губернаторского дома и сделала приглашающий жест. Я позвал охрану, и мы последовали за ней. Мне доставляет странное удовольствие ходить пешком по мертвому городу.
   Она привела нас к комплексу зданий в зарослях красных деревьев и кустарника. Похоже на школу или колледж. Там мы нашли около тысячи детей от года до десяти лет. Цертисы ухаживали за ними.
   Я подумал, что их помощь сейчас незаменима, хотя цертис все же неподходящий учитель для ребенка.
   – Есть еще? – спросил я ее.
   Она кивнула.
   За трое суток на Дарте мы нашли более пятисот таких «детских домов». Я послал людей в другие города планеты и связался с Хазаровским. Объяснил ситуацию.
   – Нужно продовольствие, вещи первой необходимости и рабочие руки. И немедленно. Присылайте спасателей, Леонид Аркадьевич. И транспортные корабли. Хотя бы часть детей необходимо вывезти на Кратос.
   Поступили новости с Тессы. Планета была открыта и большая часть населения жива, но не оказала сопротивления. Вожди метаморфов и большая часть захватчиков уже ушла в храм, остальные были на последней стадии Т-синдрома, как и тессианцы, – наша сыворотка оказалась бесполезной для них. А значит, нам еще предстоит проблема детей Тессы. Я злорадно подумал, что это будет проблема Хазаровского. Ничего, города Дарта он уже поднимал. Ему предстоит практически из руин восстанавливать экономику двух планет.
   Через час после моего запроса он связался со мной сам.
   – Государь, только что пришло сообщение: к Кратосу приближается махдийский флот!
   Ну еще бы! Гораздо разумнее ударить в сердце империи, чтобы потом обессиленные и обезлюдевшие Тесса и Дарт сами упали в руки.
   – Пусть Анри и Букалов принимают бой. И связываются непосредственно со мной.
   Я вышел в губернаторский сад, я слишком на взводе, мне душно, нужен воздух. Охранник поставил для меня плетеное раскладное кресло. Рядом стоит круглый столик, на нем – стакан воды. При освещении Дарта даже вода кажется красноватой.
   Сижу, полузакрыв глаза, багровая местная растительность вгоняет в депрессию, красные сумерки кажутся зловещими. Я наблюдаю бой по быстрой связи непосредственно с кольца Сергея Букалова. Все равно больше ничего не могу делать. Хотя бы помогу советом. Юля сжалилась надо мной и взяла на себя решение детских проблем, по крайней мере неотложных.
   Сначала все идет нормально, силы почти равны. За полчаса боя расстановка сил практически не меняется. Но вдруг Анри Вальдо совершает странный маневр. Я не сразу понимаю, что происходит.
   – Месье Вальдо уводит флот, – орет Сергей. – Государь, мне его спалить?
   Я пытаюсь увидеть будущее, лабиринт вероятностей раскрывается передо мной туманной картиной импрессионистов. Будущее неопределенно.
   – Подожди, – говорю я.
   – Он уводит флот в новый гипер!
   – Который из них?
   – На орбите Рэма.
   Я беру со столика стакан, отпиваю глоток, поверхность воды дрожит, отражая красное солнце. Новый гипер ведет на Тессу.
   – Продолжайте бой, адмирал, – говорю я. – Он от меня не уйдет.
   Сергей и не смог бы его преследовать, ему приходится отстреливаться и уходить в сторону.
   Славный мальчик, прекрасно держится. Но теперь силы не равны. Его теснят к Кратосу.
   Тем временем корабли Вальдо проваливаются в гипертоннель на орбите Рэма и исчезают.
   Я связываюсь с флотом, отправленным на Тессу.
   – Роман, – говорю я. – Сейчас из нового гипера должен появиться флот. Пять кораблей. Предупреди тяжелый флот на орбите. Им придется принять бой. Чтобы на планету мышь не проскочила. Пусть спалят. Безжалостно!
   – Будет сделано, государь.
   От нового гипертоннеля до Тессы около часа пути.
   – Полная боевая готовность, – говорю я. – Ждите!
   Он связывается со мной через десять минут.
   – Мы засекли флот, государь. Ждем.
   Я делаю еще один глоток красной воды.
   Вести от Сергея. Он держится. Молодец!
   Снова на связи Роман Миронов с Тессы.
   – Государь, флот из нового гипера уходит.
   – Уходит? Куда?
   – На Дарт.
   Господи! Сюда-то зачем?
   И я переключился на Анри Вальдо.
   – Добрый день, Даниил Андреевич, – раздался его насмешливый голос. – Что же вы меня не слушаете?
   – Месье Вальдо, что вы здесь делаете?
   – Смотрите! Скоро увидите.
   Я увидел через четверть часа. Анри уходил во второй новый гипер, последний, открытый метаморфами, тот, который ведет с Дарта на Кратос.
   Я связался с Букаловым.
   – Адмирал, ждите Анри у вас в тылу.
   – Нам его расстрелять?
   Я задумался. Нет, не мог Вальдо так глупо подставиться. Он же понимает, что у Сергея хватит сил спалить его пять посудин.
   – Без моего приказа – нет, – сказал я.
   Потянулись бесконечные минуты. Я измеряю их глотками воды. Стакан еще наполовину полон.
   – Они появились, – наконец сказал Сергей. – Их почти не видно, скрыты тенью Кратоса. Если бы не ждали – вполне бы могли прошляпить! Стрелять?
   И тогда я совершенно четко увидел будущее: яркая картинка с деталями, словно высвеченными прожектором.
   – Нет! – почти закричал я.
   Корабли Анри Вальдо поднялись над основным флотом империи и, по-прежнему скрытые тенью Кратоса, обрушили всю свою мощь на махдийский флот. За несколько секунд махдийцы потеряли двенадцать кораблей, в том числе три линкора.
   Я широко перекрестился, хотя не считаю себя особенно верующим, и наконец допил воду.
   – Слава тебе, Господи! – сказал я красному небу Дарта.
   – Как вам фейерверк, государь? – поинтересовался Вальдо.
   – Вы были великолепны, Анри! – сказал я. – Можете считать, что адмиральский мундир у вас уже в шкафу.
   Ты мне чуть инфаркт не устроил, сволочь!
   – Вы обещали мне другую награду, – заметил Анри.
   – Потом обсудим, месье Вальдо, не сейчас. Бой еще не кончен.
   Практически кончен, дальнейшее напоминает избиение. У нас слишком большой перевес.
   Я ни разу не одерживал такой чистой и несомненной победы.
 
   Мы с Юлей усыновили двоих детей Дарта: мальчика, того самого Винсента, которого мы нашли в губернаторском дворце и который оказался сыном губернатора, и трехлетнюю девочку по имени Далия, понятия не имею из какой семьи, она знала только свое имя. Я понимаю, что отцовство мое ненадолго, и заботы о них скоро перейдут к моим родителям, мне не совсем удобно их обременять, но я хочу показать благой пример гражданам империи, надеюсь, что детей, прибывших с Дарта, разберут по семьям.
   Винсент и Далия оба светловолосые и очень бледнокожие, как все родившиеся на Дарте. Мама моя говорит, что им надо подстраивать биомодераторы, иначе излучение солнца Кратоса может оказаться для них губительным. В общем-то, это не проблема.
   На Дарт пришли несколько транспортов с продовольствием и новыми поселенцами. Я обещал им освободившуюся недвижимость и высокие зарплаты на предприятиях Дарта при условии усыновления минимум двоих детей. Желающие нашлись.
   Мое присутствие на Дарте больше не казалось необходимым, и через месяц мы отправились в обратный путь.
   Леонид Аркадьевич сменил меня, тем более что очень рвался. Я поразился скромности его наряда и деловому настрою.